газета Российского социалистического движения

март 2013

Еще Великая французская революция провоз-гласила, что неотъемлемыми правами челове-ка являются свобода личности, свобода слова, свобода убеждений, право на сопротивление угнетению. С тех пор как в XIX и ХХ веках на исто-рическую арену вышло рабочее и социалисти-ческое движение, этот список был существенно расширен. Современное понимание демократии неотделимо от прав на бесплатное образование, медицинскую помощь, доступное жилье и пенси-онное обеспечение, права рабочих объединяться в профсоюзы и защищать свои интересы с помо-щью забастовок.

Долгое время многие из этих прав казались нам чем-то естественным. Пока, одно за другим, мало-помалу, их не начали у нас отбирать. Сегодня гражданам России непринужденно сообщают, что у них есть «право на образование», но… это право стоит денег. Также – гласит Конституция – мы име-

ем право на охрану здоровья. А Конституционный суд разъясняет, что под «бесплатным» медобслу-живанием понимается лишь оказание первой по-мощи, и только. Все остальное – стоит денег.

Формально власть признает право граждан на выбор места жительства, но тут же начисто отме-няет его, требуя обязательной регистрации по ме-сту пребывания, угрожая нарушителям штрафами и административными арестами.

Есть и права, практически полностью утрачен-ные. Например, право на жилье. Разумеется, в нашей чудесной Конституции оно записано. Вот только Жилищный кодекс и повседневный опыт говорят обратное. Это «право» мы покупаем це-ной кабальных ипотек, раздутых тарифов ЖКХ, платы за капремонт и прочих поборов.

Еще у нас есть «право» на чистую окружающую среду… а у чиновников и бизнесменов – сила, чтобы захватывать и уничтожать общественные

леса и парки. У рабочих есть «право» на челове-ческие условия труда и заработную плату… а у ра-ботодателей сила, чтобы спокойно игнорировать любые законы.

Капитализм торгует правами, как товаром, пре-вращая в источник прибыли не только «право на жизнь», но даже и на похороны. Если права не приносят прибыль, мы слышим знакомые речи о «необоснованных расходах» и «экономических потерях». Необходимостью платить пенсии ка-питализм объясняет экономический кризис. Не-обходимостью содержать детские поликлиники – «потери федеральных и региональных бюдже-тов». Еще бы! Ведь то, что для нас с вами – право, для представителей имущего и правящего класса – лишь досадные издержки.

Однако, как бы велико ни было презрение пра-вящей верхушки к основной массе населения, элита никогда не перестает испытывать страх перед огромной страной, которая однажды может прийти в движение. Прошлогодние протесты, за-тронувшие лишь часть населения крупных горо-дов, показали, что массовый подъем возможен. Они вовсе не прошли бесследно: на сцену вышло новое поколение гражданских и политических активистов, от политического самоопределения которых сегодня зависит будущее.

Нынешние попытки властей заигрывать с кон-сервативными настроениями и самой забитой части трудящихся – отражение того факта, что режим в значительной мере утратил поддержку молодых, образованных горожан. Общество пыта-ются расколоть по чисто внешним признакам, на «совков» и «креативный класс», жителей столиц и провинции. Подобное деление не имеет никакого

отношения к реальным социальным противоречи-ям: между наемными работниками и работодате-лями, богатыми и бедными, бесправным большин-ством и буржуазно-чиновничьей элитой.

О том, что протестный потенциал далеко не ис-черпан свидетельствуют массовые выступления против «поправки Димы Яковлева» или волна негодования, прокатившаяся в связи с попыткой властей расформировать 31-ю больницу в Петер-бурге. В отличие от 2008 года, когда кризис не по-влек за собой серьезных потрясений, сегодня лю-бое резкое ухудшение экономической ситуации (а оно не за горами, учитывая зависимость России от мирового и европейского рынка) грозит Кремлю политической катастрофой.

Отсюда – волна репрессий против левых и со-циальных активистов. Отсюда же – усиленное вскармливание заимствующих левую риторику популистских проектов вроде кургиняновской «Сути времени».

Но, что бы ни думали спецслужбы и политтех-нологи, трудящиеся – не скот. И как бы ни было тяжело и опасно, угнетенные все равно встают на защиту своих социальных и политических прав. Вопреки всем попыткам посеять недоверие и вражду, мы, левые, профсоюзники, социальщики, просто активные граждане должны объединяться в общей борьбе. Мы должны стать ближе к по-вседневным нуждам простых людей и, в то же вре-мя, не потерять понимание того, что эти проблемы – политические; что они не будут решены, пока у власти находится жадная олигархия, пока за про-тесты бросают в тюрьмы, а огромное большинство населения лишено голоса и власти. Редакция

Да – социальным гарантиям! Нет – политическим репрессиям!

anticapitalist.ru

Одна из многих

травмс. 3

Почему профсоюз должен быть интернационалистскимс. 5

Правда изаблуждения о пропагандегомосексуализмас. 5

2 март 2013

«Все что нас не убивает, нас делает сильней»Егор Летов, «Крепчаем»

Еще недавно привычка молодых левых активи-стов придумывать себе конспиративные клички казалась всего лишь детской игрой, данью давно вышедшей из моды красной романтике. С Филип-пом Долбуновым, больше известным как Филипп Гальцов, и которого я привык звать просто Фи-липком, мы беседовали за день до очередного обыска-погрома, прошедшего в его московской квартире. Ему 19 лет, он – в Киеве, в опасности. Российское государство хочет посадить его в тюрьму. Он – революционер. – Прежде всего, хочу спросить: ты сейчас в безопасности?– Нет, сейчас я не в безопасности. Я чувствую нездоровое внимание со стороны российских и украинских спецслужб. В частности, как мне стало известно, в России меня негласно объявили в ро-зыск. К моим родителям раз в неделю приходят со-трудники полиции, центра «Э» и, возможно, ФСБ. В Украине за мной ведётся слежка сотрудниками СБУ.В безопасности я не чувствую себя ещё и потому, что УВКБ ООН никак не реагирует на мои просьбы о предоставлении убежища. – Ты опасаешься, что тебя могут депортиро-вать?– Да, такая вероятность существует. После по-хищения Леонида Развозжаева в Киеве и учи-тывая, что статистика по депортации беженцев с Украины велика, такое очень возможно. А зная, как тесно СБУ дружит с ФСБ и центром «Э», я бы увеличил вероятность этого в несколько раз.– Ты говоришь, за тобой следят. В чем это проявляется?

– Например, 6 февраля за мной была слежка от здания Миграционной службы Украины прямо до места моего пребывания. Три человека, очень похожих на оперов, шли за мной на расстоянии метров сорока, периодически останавливались, делая вид, что разговаривают. Они сели в сосед-ний вагон метро и «палили» всю дорогу. Вышли на одной со мной станции и шли по той же улице, что и я. Только подходя к дому, я оторвался от них, видел, как один побежал за мной, но я успел скрыться. Сейчас около дома периодически де-журят сотрудники киевской милиции.– Как ты думаешь, с чем связан такой инте-рес спецслужб к твоей персоне?– Мне кажется, к людям левых взглядов у спец-служб сейчас особое внимание. Если же человек отстаивает свою позицию не только в теории, но и на практике, этот интерес часто доходит до не-здорового. Сейчас в России достаточно тяжёлая экономическая ситуация. Государство урезает расходы на образование, медицину и другие со-циальные нужды. В отличие от либералов, увле-ченных лишь «Россией без Путина», левые гром-ко говорят об этих проблемах. Власти же больше всего боятся социального взрыва. Отсюда – пре-следования, репрессии, аресты и запугивания со стороны спецслужб…– Ну, а ты лично, чем им насолил?– Последнее время я как раз активно участво-вал в социальных движениях, например, защите Химкинского леса, Цаговских лесов, поддержке жителей московских общежитий и, конечно, в движении за честные выборы. Участвовал и в не-которых несанкционированных акциях, но того, что мне инкриминируют, конечно, не совершал…– Какова была твоя реальная роль в событи-ях 6 мая и в чем тебя обвиняют?– Конкретно, как говорят юристы и правозащит-ники, мне может грозить «организация массовых беспорядков». Следствие серьёзно отталкивает-ся от явки с повинной Леонида Развозжаева, где я был указан как человек, якобы, возглавлявший колонну анархистов. На самом деле в тот день я шёл в колонне Российского социалистического движения, членом которого я являюсь. Никакого

насилия к сотрудникам полиции я не применял, тем более, что никаких массовых беспорядков на Болотной просто не было. – Ты был свидетелем по делу другого фигуран-та «болотного дела» – Степана Зимина. Ока-зывалось ли на тебя давление в связи с этим?– Да, я добровольно вызвался быть свидетелем по делу Стёпы. 25 октября меня похитили из дома несколько сотрудников центра «Э», которые пы-тались выбить из меня показания на Лебедева, Развозжаева и Удальцова в Следственном Коми-тете. У меня дома был проведен обыск. В тот день

меня отпустили с такой формулировкой, что мой процессуальный статус не ясен. То есть свидетель я или подозреваемый понять было трудно. Ровно через неделю меня, наконец-то, вызвал следова-тель Марукян. На допросе я сказал, что Степан не кидал камни, не применял насилие в отношении сотрудников полиции и не участвовал ни в каких беспорядках. Во время допроса Марукян пригро-зил мне армией, если я, по его выражению, «не прекращу пороть ерунду». – Почему именно сейчас ты решил уехать из России?– Они начали давить на моих родственников – мать, бабушку и дедушку. Во время обыска 25 октября эшники угрожали, что если они будут и дальше мешать им «работать», то сами отправят-ся на допрос в СК. Я уехал, потому что накопилось слишком много фактов в пользу того, что меня мо-гут посадить. С ноября по начало января ко мне домой раз в неделю приходили из центра «Э» и ФСБ: узнавали, где я нахожусь, угрожали, запуги-вали родных. А недавно, 12 февраля, они вытащи-

ли на допрос мою бабушку, которой 70 лет…– Расскажи, как ты пришел к левым идеям, что на тебя повлияло? – Как-то раз я побывал на концерте группы «Граж-данская оборона», познакомился с очень интерес-ными людьми, у которых были нашивки с серпом и молотом или анархией… Потом, постепенно начал читать, следить за новостями, смотреть, что вокруг происходит и понял, что надо менять даже не стра-ну, а весь мир, систему экономических, человече-ских и духовных отношений… – Какая песня у Летова тебе больше всего нравится?– Ну, у меня две любимых: «Пой, революция» и «Крепчаем»…– Ты добиваешься предоставления тебе ста-туса беженца. Как идут дела? – В данный момент я рассчитываю на переселе-ние в третью страну, потому что абсолютно не чувствую себя здесь в безопасности. Дела идут плохо, поскольку УВКБ ООН не реагирует на со-общения о преследованиях с украинской сторо-ны. Я не знаю, с чем это связано. Руководитель местного отделения УВКБ сказал в прессе недав-но, что Украина не является безопасной страной для беженцев. Но почему они не могут, учитывая мои и других политбеженцев из России обстоя-тельства, предоставить нам дополнительную за-щиту, я понять не могу. Кроме меня в Украине находятся активист «Дру-гой России» Алексей Девяткин, журналистка Дженни Курпен и активист «Солидарности» Ми-хаил Маглов. Помочь нам в этой ситуации можно, прежде всего, привлечением внимания к пробле-ме российских беженцев, особенно на междуна-родном уровне. – Чего бы пожелал или посоветовал товари-щам в России? Тем, кто – на свободе и тем, кто уже сидит. – Товарищам я хотел бы пожелать успехов в борь-бе. Узникам – скорейшего освобождения. Ребята, вы так много помогаете. Спасибо всем вам. Очень скучаю и надеюсь увидеться в ближайшее время… – Наверное, где-нибудь в Швейцарии...– Нет. В России.

Все что нас не убивает...

Мы – часть многотысячных выступлений, мы –внутри протеста. Теперь каждый под подозре-нием. Власти не собираются останавливаться. Метод, который по факту применяется сегодня к участникам протестного движения, – это тер-роризм от лица государства. Нас хотят запугать, чтобы мы никогда больше не вышли на улицы, чтобы не осмелились озвучить свое мнение вслух.

Илья Гущин и Александр Марголин были задер-жан 6го и 20 февраля, почти через год после со-бытий 6 мая. Число обвиняемых превысило два

десятка. Обвинения предъявлены защитникам общежития в Большом Саввинском переулке, со-противлявшимся насильственному выселению жителей. При этом 16-летнему антифашисту Максиму Митулинскому грозит от двух до семи лет лишения свободы. Мы не сможем предуга-дать, кто станет следующей жертвой.

С другой стороны, власти отчаянно пытаются на-давить на руководителей и активных участников левого крыла движения. Сергей Удальцов поме-щён под домашний арест накануне Социального марша, одним из организаторов которого он был.

Активист РСД Филипп Долбунов (Гальцов) был вынужден покинуть пределы РФ, спасаясь от угроз и давления, оказываемого на него и на его родственников. В его доме проходят обыски и погромы.

Отдельной большой темой, всколыхнувшей по-литические круги, стало самоубийство Александра Долматова в лагере для беженцев в Нидерландах. Это трагедия человека, оказавшегося между моло-том и наковальней. Он стал жертвой не только рос-сийской репрессивной машины, но и антиимми-грантского законодательства «крепости-Европы».

Власти опасаются не «представителей» проте-стующих, горстки политиканов, просиживающих штаны в залах заседаний Координационного со-вета оппозиции. Власти боятся людей. Потому что

именно те многие тысячи, которые вышли на улицы прошлой зимой, могут изменить положение в стра-не. Давление на активистов, угрозы и аресты – это способ, которым нас пытаются вынудить молчать.

Мы показали, что мы сильны, когда вышли на улицы. Сегодня нашу свободу пытаются задушить. И мы должны дать отпор. В первую очередь не-обходимо оказать сопротивление репрессивному аппарату. В то время, когда политэмигранты ждут вердикта принимающей стороны, а заключенные дожидаются суда, подвергаясь чудовищному дав-лению, мы, кто на воле, обязаны бороться. Полити-ческий протест в нашей стране должен стать без-опасным. От этого зависит наше с вами будущее, наша свобода.Полина Васильева

Репрессии продолжаются

3март 2013

Информация о готовящемся расформировании петербургской больницы №31 обернулась сокру-шительным моральным поражением властей. В январе-феврале мы стали участниками крупней-шей со времен выступлений за честные выборы протестной мобилизации в Северной столице.

Бурная реакция общественности оправдана. Цинизм чиновников, использующих детей как ин-струмент политических игр и без тени смущения ставящих их жизнь на карту ради комфорта судей Верховного и Высшего арбитражного судов, кого угодно заставила бы сжать кулаки. Однако мораль-ное негодование не должно заслонить от нас более значительный факт: происходящее в Петербурге – лишь один из эпизодов многолетней войны против системы общественного здравоохранения.

Ситуация вокруг питерской клиники получила резонанс благодаря стечению целого ряда обстоя-тельств. Это и не утихшие еще страсти по поводу поправки Димы Яковлева, и то, что в конфликте замешаны такие важные персоны, как губернатор Полтавченко, управделами президента Кожин и судьи переезжающих в Питер высоких судебных инстанций.

Куда меньше повезло роженицам из поселка Бо-рисоглеб Ярославской области. 24 декабря десять беременных женщин устроили «забастовку» про-

тив закрытия единственного в поселке роддома. С 1 января в больницах региона было решено со-кратить 26 акушерских койко-мест, что приведет к закрытию 7 родильных домов.

Не попала в тренд и история с ликвидацией дет-ской инфекционной поликлиники №8 в Москве летом прошлого года. «Развивая модернизацию, – заявил тогда руководитель департамента здра-воохранения г-н Голухов, – мы нанесли и будем наносить такого рода травмы». Наверное, случай-но, одним из результатов «травмы» станет строи-тельство на месте клиники, вблизи Новодевичьего монастыря, многоэтажной гостиницы.

«Оптимизация» системы здравоохранения по-средством ликвидации «неэффективных» учреж-дений приняла поистине эпидемические масшта-бы. По данным журнала «Скепсис», число одних только детских поликлиник в столице должно сократиться в 3,5 раза. «Под угрозой находится существование детской инфекционной больницы № 12 с уникальным аллергологическим отделени-ем… Получил уведомления об увольнении персо-нал инфекционного корпуса городской клиниче-ской больницы № 4, обслуживающий в том числе рабочих-мигрантов и транзитных пассажиров… Закрываются больница № 45 для лёгочников (50% пульмонологических коек Москвы) и урологиче-

ская больница № 47 (12,5% урологических ста-ционарных больных), роддом № 6…», - говорится в пресс-релизе общественников, протестующих против ликвидации медучреждений.

Ситуация в Питере и провинции развивается по тому же сценарию. Чиновников интересуют ин-весторы. Инвесторов интересует земля и здания, как в случае с переселением Военно-медицинской академии, занимающей комплекс исторических зданий в центре города. Одним из главных моти-вов атаки против 31-й больницы называют стрем-ление властей окончательно превратить Крестов-ский остров в заповедник для элиты.

Аргументы чиновников звучат почти везде оди-наково: изношенность помещений, антисани-тария, отсутствие современного оборудования и недостаточная «загруженность» пациентами. Персонал и руководители клиник, якобы, просто не хотят идти в ногу со временем, а истеричная общественность лишь нагнетает страсти. Как и в сфере образования, декларируемой целью пра-вительственных реформ является укрупнение учреждений соцсферы путем слияния ряда «не-эффективных» клиник (вузов, школ и т.п.) в нечто, отвечающее современным стандартам.

Однако на практике вместо обещанной модерни-зации мы получаем возвращение к архаике. Вме-сто больниц и поликлиник шаговой доступности – медучреждения, добраться до которых становится настоящей проблемой, бесконечные очереди и падение качества услуг. Вместо роста количества врачей на душу населения (что считается одним из важных показателей уровня развития страны) – сокращение медперсонала. О трагических послед-

ствиях такой политики могут хорошо рассказать, например, активисты профсоюза работников ско-рой помощи в г. Иваново, напрямую связывающие участившиеся в их практике смертельные случаи с порочной кадровой политикой руководства.

В действительности мы имеем дело со страте-гией, направленной на последовательное раз-рушение «социалки» в угоду вполне конкретным бизнес-интересам. Схема проста. Годы хрониче-ского недофинансирования приводят здравоох-ранение к упадку, который затем предъявляется обществу как доказательство необходимости реформ. А затем… происходит «оптимизация», т.е. приспособление «избыточной» советской со-циальной инфраструктуры к тому уровню обще-ственной деградации, к которому мы пришли за последние 20 лет.

Реструктуризации 31-й больницы в Петербурге вызвала скандал еще и потому, что эта клиника никак не может быть отнесена к «неэффектив-ным». Напротив, за последние годы в ее модер-низацию были вложены огромные средства. Гото-вящееся расформирование вскрывает подлинную логику происходящих «реформ», за которыми не стоит ничего, кроме стремления к захватам при-быльных кусков собственности и распилу бюджет-ных денег. Действительно, прогрессивные преоб-разования, которые, конечно, необходимы нашей медицине, станут возможны лишь тогда, когда на смену политике «нанесения травм», продиктован-ной аппетитами бюрократии и бизнеса, придет по-литика залечивания ран, нанесенных социальной сфере капитализмом. Иван Овсянников

Одна из многих травм

4 март 2013

Планируемый Министерством труда пересмотр По-рядка аттестации рабочих мест по условиям труда не вызвал ажиотажа в СМИ. Обсуждение проекта враща-ется в основном вокруг вопроса об офисных служа-щих, чьи рабочие места собираются официально при-знать безвредными. Однако даже беглое знакомство с документами показывает, что суть нововведений не в этом. Фактически, речь идет о том, чтобы еще больше ослабить надзор в области охраны труда.

Действующий порядок аттестации предполагает обследование каждого рабочего места на наличие вредных факторов не реже, чем раз в 5 лет. Вновь созданные рабочие места должны аттестовываться не позднее 60 дней с момента ввода их в эксплуата-цию. По мнению Минтруда это создает «избыточные административные ограничения» и финансовую на-грузку на бизнес, снять которые призваны спроекти-рованные поправки. В чем же они состоят?

Во-первых, теперь аттестация должна быть обя-зательной не для всех рабочих мест, а только для тех из них, которые предполагают непосредствен-ное взаимодействие работника с оборудованием, механизмами, сырьем, инструментом и другими источниками опасности (исключая компьютеры и множительную технику).

Во-вторых, работодатель будет обязан проводить аттестацию новых рабочих мест не сразу по вве-дении их в эксплуатацию, а лишь после выхода на плановые показатели, но не позднее 1 года.

И наконец, в-третьих, при повторной аттестации рабочие места, ранее признанные безвредными, обследованию не подлежат. Их переаттестация возможна лишь по требованию госорганов или профсоюза.

Пересмотр порядка аттестации: кому выгодно?

Чтобы понять, чем на практике обернутся поправ-ки Минтруда для работников, необходимо сказать несколько слов о том, что представляет собой про-цесс аттестации. Вопрос о признании вредности и назначении компенсаций является одним из основ-

ных, стоящих перед профсоюзными первичками. Недоверие к результатам АРМ и обычно безуспеш-ные попытки их оспорить очень распространены, и на то есть серьезные причины.

Прежде всего, крайне непрозрачной является сама система, при которой работодатель оплачива-ет услуги частной организации, производящей за-меры и выдающей экспертное заключение. Очевид-но, что работодатель кровно заинтересован в том, чтобы аттестационная комиссия выявила как мож-но меньше вредных рабочих мест. Именно поэтому обычной практикой являются фальсификации ре-зультатов обследования, например, измерение за-газованности воздуха, или температуры в цеху при отключенном оборудовании, сокрытие используе-мых в производстве вредных химикатов и т.д. и т.п.

Конечно, по действующему законодательству участвовать в проведении аттестации имеют право и представители профсоюза. Однако на большин-стве предприятий профсоюзы либо отсутствуют вовсе, либо являются «карманными», либо не-способны обеспечить надлежащий контроль за проведением замеров. Кроме того, очевидно, что обычные работники редко имеют достаточно зна-ний, чтобы самостоятельно обработать огромные массивы информации, провести сложные расчеты и т.п. Поэтому профсоюзный контроль является на 9/10 формальностью – все козыри находятся в руках работодателя и нанятых им специалистов.

В 1970-е годы трудящиеся Канады при под-держке социалистического правительства про-винции Саскачеван добились принятия прогрес-сивного законодательства в области охраны труда. Обследование рабочих мест на канад-ских предприятиях проводится ежемесячно ко-митетами, в которые входят представители работодателя и профсоюзов. Однако наиболее важным завоеванием канадских рабочих явля-ется право любого из них в индивидуальном по-рядке отказаться от работы, если он или она лишь подозревают (не знают!), что работа вредная или опасная.

Источник: Давид Мандель. Охрана труда. Опыт трудящихся Канады. М., Школа трудовой демокра-тии, 2012

Однако и такая, откровенно дискриминационная по отношению к работникам, практика кажется бизнесу слишком обременительной. Вот почему работодатели лоббируют через Минтруд отмену повторной аттестации якобы безвредных рабочих мест. Если провести аналогию с политическим процессом, то это равнозначно отмене выборов в тех регионах, где победу одержала партия власти. Один раз фальсифицировали, и достаточно...

Откровенно антирабочей является и норма, откла-дывающая аттестацию новых рабочих мест на год с момента ввода их в эксплуатацию. Это значит, что если компания построила новый завод, то его ра-ботники должны будут проработать больше года, не зная, каким опасностям подвергается их здоровье и не получая никаких компенсаций.

Запретная тема

Показательно, что статистика смертности от про-фессиональных заболеваний в России фактически отсутствует. Эксперты напрямую связывают это с политикой большого бизнеса. «Тема профессио-нальных заболеваний – вообще закрытая, о ней мало распространяются, – говорит замдиректора по научной работе НИИ комплексных проблем ги-гиены и профессиональных заболеваний Сибир-ского отделения РАМН проф. Анатолий Олещенко. Ему вторит пожелавший остаться не названным

эксперт Роспотребнадзора, которого также цити-руют «Известия»: «Раньше статистикой и учетом профессиональных заболеваний занималось Ми-нистерство здравоохранения, но уже несколько лет полный контроль над ситуацией находится в руках работодателей».

По данным Росстата, в 2010 г. доля работников, занятых во вредных и опасных условиях состав-ляла в России 29%, а в таких отраслях как угле-добыча и черная металлургия достигала около половины работающих. В то же время, по инфор-мации сайта, на вопрос социологов: «Получаете ли Вы компенсацию за работу во вредных услови-ях труда?» утвердительно ответили лишь 9,3% ре-спондентов. Притом, что во вредных условиях, по их собственной оценке, работает почти половина опрошенных (46,6%).

Итак, вместо того, чтобы усиливать контроль над работодателями, медленно убивающими россий-ских граждан, расширять контрольные функции профсоюзов и совершенствовать систему обще-ственного здравоохранения, правительство оза-бочено лишь тем, как сделать «удобно» представи-телям имущего класса. Ответом на такую политику должна стать борьба за устранение главных фак-торов производственной вредности – разобщен-ности трудящихся и всевластия капитала. Иван Овсянников

Вредители

Доведенный до отчаяния многомесячными дол-гами по зарплате коллектив оборонного завода встал перед выбором: погибнуть вместе с пред-приятием, как это сделал рабочий Николай Кра-шенинников, покончивший жизнь самоубийством или подняться на решительную борьбу.

Истоки кризиса

Проблемы на ФГУП «Петровский электромотор-ный завод «Молот» начались задолго до кризиса 2008 года. Уже в 2006-м на предприятии была введена процедура банкротства. Однако спустя год неофициальная резолюция Федерального агентства по промышленности гласила, что у пред-приятия есть хорошие перспективы, в том числе за счет кадрового потенциала.

В 2010-м банкротство было остановлено бла-годаря выделению правительственной субсидии.

Тогда же было принято решение присоединить «Молот» к стратегическому концерну «Гранит-Электрон» из Санкт-Петербурга, крупному произ-водителю систем управления.

Однако количество оборонных заказов – основ-ного источника доходов завода – не позволяло удерживать предприятие на плаву. Отсутствие фи-нансирования и недостаточная загрузка предпри-ятия привели к образованию долга по заработной плате, энергоресурсам, налогам и т.д. В апреле 2012 года «антикризисный» директор «Молота» Ринат Нигматдинов снова обратился в суд с иском о банкротстве.

Встав перед безрадостной перспективой, кол-лектив предприятия пришел к выводу, что новому собственнику не интересна судьба завода. В пись-ме на имя тогдашнего губернатора Саратовской области Павла Ипатова рабочие писали, что все заказы на поставки продукции новый директор

направлял на другое предприятие, вы-ходцем откуда являлся сам. «За время его деятельности… предприятие не за-ключило ни одного договора, несмотря на поступление заявки на поставку про-дукции на экспорт и для нужд россий-ского флота», – говорилось в письме. Подействовало. Банкротство компании было вновь приостановлено, сменено руководство, но ситуация не выравни-валась.

К началу 2013 года долг по заработ-ной плате перед трудовым коллективом составил 32 млн. рублей. Люди не по-лучили деньги за полгода. В январе ра-ботник 34 цеха Николай Крашенинников покончил с собой. Мужчина вскрыл себе вены.

По данным Росстата, задолженность по зарплате в январе 2013 выросла на 736 миллионов, т.е. на 47,2%, составив 2,296

млрд. руб. Почти 97% просроченной задолженно-сти (2,22 млрд.) не погашается из-за отсутствия у предприятий свободных средств. По состоянию на 1 января по этой же причине не были погашены долги на 1,6 млрд. руб. 47% задолженности при-ходится на обрабатывающее производство, 18% – на строительство, 10% – на сельское хозяйство, охоту и лесозаготовки, 9% – на добычу полезных ископаемых. Долги по зарплате по состоянию на 1 февраля были у 79 тысяч человек.

Откупные

Бунта не произошло. Не имеющие опыта мас-совых выступлений рабочие, а их на «Молоте» более 800 человек, не объявили забастовку, не захватили предприятие, не перекрыли дороги. По старой традиции они обратились к руководству области с письмом, в котором пожаловались на трудности и выразили надежду на участие прави-тельства Саратовской области в разрешении про-блем завода. Лишь одно отличало это обращение от предыдущих: рабочие заявили, что, если на «Молот» не обратят внимания, они начнут бес-срочную забастовку.

Конечно, делать это было нужно значительно раньше. Тем более, что даже известный своей ло-яльностью к власти председатель Саратовского объединения профсоюзов, депутат регионального парламента Михаил Ткаченко заявлял в СМИ, что объединение готовит финансовую помощь для ра-бочих на случай забастовки.

Но стачки не произошло. Сразу после обращения в Петровск направились всевозможные делегации начиная от правительства и заканчивая Службой судебных приставов. Вот только результаты оказа-лись жалкими.

Так, представитель Саратовского управления ФССП Владимир Моисеенко заявил: «21 января к производству принят один исполнительный доку-мент о взыскании 55 тыс. 811 рублей задолжен-ности по заработной плате в пользу одного из работников. Других документов о взыскании за-долженности по заработной плате на исполнении нет». Это значит, что заставить менеджмент рас-

платиться по долгам через продажу непрофиль-ных активов (называлась заводская столовая) не представляется возможным.

Прокуратура области гордо отчиталась, что си-лами надзора удалось погасить часть долгов по заработной плате. Была названа постыдная циф-ра в 663 тыс. рублей. И это на 836 сотрудников! Притом, что ежемесячно администрация «Молота» должна выплачивать только зарплат на 5,8 млн. рублей. Есть ли дальнейшие перспективы у за-водчан, неизвестно. Но рабочие снова выжидают, рассчитывая, что вслед за издевательской подач-кой в 800 рублей начнутся другие выплаты.

Сыграли на руку

Кто выиграл от ситуации на петровском «Мо-лоте», так это местная либеральная оппозиция, в течение более полутора лет боровшаяся с главой районной администрации. Один из ее лидеров Валерий Чернов баллотировался в областную думу от РПР-ПАРНАС. Именно с их подачи было объявлено о грядущей бессрочной забастовке, а в текст петиции включены слова о вине главы администрации района в сложившейся на пред-приятии ситуации. Понимая абсурдность послед-него утверждения, областные власти, однако, ре-шили не обострять конфликт и сменить главу. В итоге либералы лишь использовали социальный конфликт для решения собственных задач, а ра-бочие, действительно нуждавшиеся в поддержке, получили по 800 рублей в зубы и бодрые отчеты правительства о «стабилизирующейся ситуации».

А ведь в Петровске все могло сложиться ина-че, если бы рабочие не терпели издевательств над собой в течение стольких лет, а организовались и решились на коллективные действия. Бессрочная забастовка, которой так испугалась исполнитель-ная власть, могла бы, если не спасти завод, то хотя бы увеличить шансы того, что с рабочими, нако-нец, расплатятся по многомиллионным долгам. Ведь в отчаянной ситуации к результатам приво-дит лишь осознание того, что бояться больше не-кого, а терять нечего.Иван Лалетин, Саратов

Под ударом «Молота»

5март 2013

Общаясь с рабочими, иногда приходится встре-чать непонимание позиции профсоюза по вопросу о мигрантах. Зачем, дескать, тратить время и силы на них, когда «своим», русским рабочим живется не сладко? В качестве примера «ненужной» и даже вредной деятельности приводят создание профсо-юза дворников-мигрантов в структуре «Новопро-фа» в ряде районов Санкт-Петербурга.

Это важный вопрос. Ответ на него показывает уровень зрелости любого профсоюза. От этого ответа зависит его тактика, политическая ориен-тация, а значит и шансы на победу. Итак, каковы наши мотивы, когда мы помогаем мигрантам созда-вать профсоюзы и налаживать в них работу?

Подчеркнем два принципиальных для нас момен-та. Во-первых, нам безразлично, какой националь-ности человек, если он рабочий и обращается в офис профсоюза за помощью. Мы не откажем ни одному рабочему на основании его национальной принадлежности.

Во-вторых, мы считаем, что достичь успеха в сво-ей борьбе за достойную зарплату и условия труда рабочий класс России и СНГ может только вместе, не разделяясь на отдельные национальные группы, а, напротив, сплотившись вместе.

Бесправие мигрантов выгодно работодателям и чиновникам

Конечно, вокруг рабочих-мигрантов концентри-руется социально-политическая напряженность. Многие русские рабочие обвиняют их в штрейк-брехерстве. Дескать, они сбивают уровень сред-ней заработной платы, соглашаясь работать за такие деньги, за которые русский рабочий и не пошевелится.

Нам кажется, что рассуждающие таким образом путают причину и следствие. Какова объективная функция мигрантов в капиталистической экономи-ке? Действительно, их присутствие ведет к росту предложения на рынке труда, и, следовательно, к понижению оплаты. Кто в этом заинтересован? Представители противоположной стороны – рабо-тодатели. Заинтересованы ли в падении зарплаты рабочие любой национальности? Конечно же, нет. Мигранты получают копейки не потому, что хотят их получать или потому что на их родине это боль-шая сумма, а потому что поставлены в уязвимое, бесправное положение, не позволяющее им рас-

считывать на большее. И работодатели заинтере-сованы в сохранении такой ситуации.

Российское государство как политический пред-ставитель имущего класса заинтересовано в при-токе приезжих, их бесправии, дешевизне их труда. Поэтому власти ведут крайне неэффективную – с точки зрения народа – миграционную политику. Оно создаёт предельно забюрократизированные структуры типа ФМС, чья деятельность направлена не на решение проблем, связанных с миграцией, и даже не на юридический контроль (например, в Питере при полной загрузке ФМС может за неделю оформить лишь 45 мигрантов!), а на недопущение изменений к лучшему для последних.

Опять-таки, мигранты бывают разные – Жерара Депардье, бежавшего от французской налоговой реформы, российское правительство приняло с распростертыми объятиями. Тем самым оно посы-лает сигнал международному бизнесу, что всегда будет стоять на страже его интересов. А это, не в последнюю очередь, означает – поддерживать низ-кий уровень зарплат и налогов на капитал. Государ-ство гарантирует, таким образом, перераспределе-ние национального дохода от рабочих и народа в целом – к крупным собственникам.

Существуют два пути решения миграционной проблемы: левый, интернационалистский и право-националистический. В крайнем своем проявле-нии правый ответ предполагает фактически «ис-чезновение» рабочих-мигрантов. Дескать, если мы сможем депортировать всех «нерусских» на родину и закроем для трудовой миграции наши границы, то сразу наступит рай для коренного на-селения. Формально они правы – предложение на рынке труда уменьшится, зарплаты вырастут. Но если предположить, что по мановению волшебной палочки все мигранты исчезли, что будет делать ка-питал? Он все равно будет искать способы снизить социальные издержки.

Начнется изменение структуры рынка труда. Раздутые штаты всевозможных менеджеров и офисных служащих будут сокращаться, ранее от-носительно обеспеченные категории работников – выкидываться туда, где раньше были мигранты. Введут «прохоровский» Трудовой Кодекс, по кото-рому рабочих обяжут работать по 60 часов в не-делю и лишат их последних социальных гарантий. Окончательно задушат профсоюзы. Поднимут пен-сионный возраст.

Внешняя миграция будет заменена внутренней.

Ту нишу, которую сейчас занимают приезжие из Таджикистана и Узбекистана, займут приезжие из Ивановской области и Алтайского края. В общем, работодатели, несомненно, сделают все, чтобы прекратить кратковременное повышение оплаты труда. Рабочий класс опять останется в дураках.

Другой вариант решения проблемы также пред-полагает изменения на рынке труда. Но не за счет механического уменьшения предложения рабочих рук, имеющего только краткосрочный эффект, а

за счет ограничения конкуренции между рабочими, их соли-дарности в борьбе за повышение зар-платы.

Нужно заставить работодателя пла-тить мигранту зар-плату и создавать условия труда, со-поставимые с теми, которыми пользу-ются россияне. Во-первых, это привело бы к уменьшению безработицы среди коренного населе-ния (ведь при про-чих равных проще взять на работу сво-его соотечественни-ка). Во-вторых, это позволит эффектив-но добиваться повы-шения зарплаты и в тех отраслях, где труд мигрантов пока не так распространен, т.е. повышать общую среднюю зарплату.

Международная солидарность –романтика или трезвый расчет?

Современная ситуация чем-то напоминает поло-жение в США накануне Гражданской войны. Рабов-ладельцы Юга не только защищали рабство, но и стремились распространить его на Север, утверж-дая, что «рабство является естественным и нор-мальным состоянием рабочего».

Свободные рабочие Севера прекрасно понима-ли, что задачей рабовладельцев было заставить их труд конкурировать с трудом рабов. Еще в 1844 году текстильщикам в штате Массачусетс говорили: «Вы должны работать столько же часов и за такую же низкую плату, как и рабы на Юге» Спустя два года Товарищество рабочих в штатах Новой Англии вынесло следующее решение: «Уровень жизни американского рабочего класса может быть повы-шен лишь после уничтожения рабства в Америке». Когда началась война, американские профсоюзы выставили первые части добровольцев. Именно свободные рабочие Севера нанесли смертельный удар по рабовладению на Юге. Не из-за абстракт-ных гуманистических принципов, а из-за простого экономического расчета.

Рабство было таким же тормозом для развития молодого профсоюзного движения, каким сейчас являются не организованные в профсоюзы и по-лучающие низкую зарплату рабочие, как мигранты, так и «коренные».

Мы призываем все профсоюзы включать мигран-тов в свою сферу влияния, не позволять работо-дателю манипулировать нами, используя нацио-налистические уловки. Современный капитализм интернационален, более того – глобален. Рабочее движение, если оно хочет побеждать, также долж-но быть интернациональным.

Артем Алексеенко, органайзер Межрегионального профсоюза «Новопроф»

Почему профсоюз должен быть интернационалистским

Рис.

Вик

тор

ии Л

омас

ко

Рис.

Вик

тор

ии Л

омас

ко

6 март 2013

Принятый Государственной Думой 25 января 2013 года в первом чтении проект закона «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (об уста-новлении административной ответственности за пропаганду гомосексуализма среди несовершен-нолетних)», по всей видимости, долго ещё будет предметом эмоциональных дискуссий и скандалов. И для сторонников и для противников законопро-екта оказалось совершенно необязательно даже знакомиться с ним для формирования собственно-го мнения, ведь вопрос тут не в отношении к про-блеме, а в доверии к власти. Вместе с тем, история эта заслуживает более серьёзного рассмотрения.

Что же в действительности постановила Госдума?

Первая версия законопроекта, внесенная на рас-смотрение парламента Законодательным Собрани-ем Новосибирской области, вызвала справедливые опасения со стороны ЛГБТ-сообщества своей лако-ничностью и возможностью сколь угодно расшири-тельных трактовок при практическом применении. Введение в законодательство понятия «пропаганда гомосексуализма среди несовершеннолетних» без четкого определения, в чем состоит эта самая про-паганда, действительно можно истолковать, как полный запрет на любые упоминания о гомосексу-альности вне специально определённых приватных пространств, запрет на общественное обсуждение проблем ЛГБТ, а также полную дискриминацию людей, не считающих необходимым скрывать соб-ственные гомосексуальные предпочтения.

Приложенная к законопроекту пояснительная за-писка лишь усиливала тревогу – ведь в ней прямо указывалось, что запрет налагается, в том числе, на вполне корректную образовательную деятель-ность, которая, как сказано в записке, формирует «искаженные представления о социальной равно-ценности традиционных и нетрадиционных сексу-альных отношений среди лиц». Здесь уже не просто «ограничение информации» – здесь прямое пред-писание на формирование у учащихся негативного отношения к гомосексуальности.

Возникшую несуразицу осознали сами законо-датели, причём, вполне вероятно, что в том числе и под влиянием совершенно справедливо подня-того ЛГБТ-активистами скандала. В результате в приятом Думой документе появилось указание на необходимость предусмотреть:

«1) определение термина «гомосексуализм» либо замену данного термина другим термином, использующимся в законодательстве Российской Федерации;

2) уточнение диспозиции состава административ-ного правонарушения».

Для внесения поправок и уточняющих формули-ровок предусмотрен довольно длительный срок – аж до 25 мая. Достаточное время для проведения необходимой рутинной работы, результаты которой могут снять все возникающие недоразумения.

Спасительная рутина

Теперь всё зависит от конкретных формулировок, вносимых в законопроект поправок и уточнений. Очевидно, агрессивные гомофобы будут исполь-зовать все возможности для того, чтоб поправки и уточнения эти имели направление либо в сторону прямой дискриминации, либо в сторону расшири-тельных толкований. И по этой причине намерение общественной организации «ЛГБТ-сеть» участво-вать в доработке законопроекта является в текущих условиях разумным и даже необходимым тактиче-ским шагом.

Подробное изложение «диспозиции правона-рушения», т.е. тех обстоятельств, какие могут счи-таться «пропагандой гомосексуализма среди несо-вершеннолетних», а какие не могут, в том, конечно случае, если это изложение будет исчерпывающим и недвусмысленным, может даже стать существен-

ным улучшением российского законодательства. Сейчас в качестве «пропаганды» воспринимается любое неотвратительное проявление гомосексу-ального поведения, ведь декриминализация его произошла всего лишь 20 лет назад. Вероятно, для того, чтобы сотрудники полиции не комплексовали, глядя на побитых геев, и чтобы работники гостиниц перестали практиковать ритуальное покраснение и объяснение, что другого предложить не могут, когда двое мужчин поселяются в одном номере с двуспальной кроватью, было бы полезно пропи-сать законодательно, что считается нарушением общественного порядка, а что является просто про-явлением естественных наклонностей свободных граждан.

Риск, что это описание окажется в итоге дис-криминационным, безусловно есть, но участие ЛГБТ-активистов в доработке законопроекта су-щественно снижает этот риск. Однако у такого подхода есть и противники, аргументы которых подхвачены оппозиционными СМИ, а потому также требуют анализа.

Аксиоматика новой дискриминации

Позиция радикальной части российского и меж-дународного ЛГБТ-движения сводится в общих чертах к следующему:

а) человек уже при рождении имеет определён-ную сексуальную ориентацию, никакие социальные факторы не могут сделать «гомосексуалом», чело-века, который «гомосексуалом» не родился, в то же время общественное неприятие гомосексуальности часто заставляет «рождённых гомосексуалами» лю-дей скрывать даже от самих себя своё естество, пы-таться жить гетеросексуальной жизнью, что ведёт к весьма трагическим последствиям;

б) по статистике каждый десятый человек рожда-ется с непреодолимыми гомосексуальными наклон-ностями, и в любом коллективе, в любом сообще-стве, присутствует примерно 10% гомосексуалов, хотя эти люди могут этого не показывать и даже не признаваться себе в этом;

в) в обществе, где обсуждение гомосексуальных отношений табуировано, особенно тяжело при-ходится детям, которые осознают свою собствен-ную гомосексуальность, но не имеют возможности

обсудить это с квалифицированным психологом, который должен помочь ребенку примириться с собственной «гомосексуальностью», а родителям – принять как естественную данность «гомосексуаль-ность» этого ребёнка.

Исходя из такой логики, сама постановка вопроса о том, что на сексуальные предпочтения человека может повлиять некорректное воздействие педа-гога, представляется абсурдной. Однако логика эта имеет один существенный изъян.

Гипотеза о том, что гомосексуальность может но-сить врождённый характер, являлась и до сих пор является довольно сильным аргументом в пользу декриминализации гомосексуальности, уравнения в правах однополых партнеров с разнополыми су-пружескими парами, предоставления однополым парам права на усыновление детей. Но, увы, до сих пор ни одна попытка доказательства этой гипотезы не увенчалась успехом.

В стремлении доказать собственную правоту, идеологи грубого биологического детерминизма в настоящее время дошли до того, что фальсифи-цируют результаты научных исследований, причём, фальсифицируют отнюдь не в пользу ЛГБТ – речь о пресловутых «10%» населения, которые якобы рождаются «гомосексуальными». Как часто быва-ет в подобных случаях, звучат абстрактные ссыл-ки на некие «все современные социологические исследования», однако речь идёт лишь об одном действительно масштабном исследовании, опубли-кованном ещё в 1948 году.

Исследование американского социолога Альфре-да Кинси действительно является классическим, а его результаты произвели революцию в научных представлениях о гомосексуальности. По результа-там исследования Кинси выяснилось, что в течение своей жизни гомосексуальные контакты хотя бы один раз имели 37% опрошенных. И это в Америке 30-х – 40-х годов!

Результаты опроса Кинси показали, что человеку свойственно экспериментировать, даже не взирая на запреты и ограничения, что пик экспериментов приходится на подростковый и юношеский возраст, а далее каждый определяется со своими предпо-чтениями и привычками самостоятельно, причём, по-видимому, в силу всё-таки господствующего в обществе представления о большей комфортности гетеросексуальной жизни, большинство определя-ется в пользу традиционного брака (подробнее см. Мондимор Ф.М. Гомосексуальность: Естественная история. – Екатеринбург: У-фактория, 2002 г., с. 115-129).

В отличие от животного, человек, помимо дето-рождения, имеет множество иных способов и путей самовоспроизводства, в том числе – усыновление и воспитание чужих детей, научное, художествен-ное и социальное творчество и многое другое. Соответственно, сексуальная жизнь человека не

сводится только к простому следованию инстинкту размножения, также как пищевые предпочтения не сводятся к простой необходимости насыщения организма, и является главным образом средством коммуникации, получения удовольствия, а также подразумевает наличие широкого пространства для экспериментов.

В этом отношении весьма примечательны антич-ные представления о сексуальной жизни человека, сочетавшие патриархальность с довольно широкой свободой, жесткую регламентацию прокреативного (приводящего к деторождению) секса и почти что вседозволенность относительно секса непрокреа-тивного.

Совершенно неслучайно, что введение законода-тельных запретов непрокреативных сексуальных практик (однополые отношения, аборты и даже мастурбация), исторически совпадает с формиро-ванием абсолютистких режимов. Ханжество боль-шинства правителей, вводивших подобные запреты для своих граждан, но, как правило, позволявших любые сексуальные вольности и себе, и своим приближенным ярко демонстрирует, что доводы религии и «нравственности» лишь прикрывали ис-тинные причину запретов – демонстрацию государ-ством своего права вмешиваться даже в интимную жизнь человека. А потому гомофоб – это почти всегда государственник.

Защитная реакция в ответ на жесткую регламен-тацию, состоящая в утверждении, что человек не волен контролировать направленность своего сек-суального влечения, является капитуляцией перед тотальным государственным контролем, попыткой заслужить прощение, стать исключением из правил насаждаемой государством морали, вместо того, чтоб ставить под сомнение саму эту мораль и пра-во государства вмешиваться в сексуальную жизнь граждан.

Конструирование «гомосексуальности»

Восприятие гомосексуальности, как врождённой черты, отделяющей гомосексуальное меньшинство от гетеросексуального большинства, является до-вольно поздним конструктом, рождённым дви-жением за декриминализацию гомосексуального поведения. Однако, его повсеместное принятие в качестве бесспорной данности, в основном в по-литических дискуссиях, а через них – в психотера-певтических практиках, создает новые проблемы, конструктивное обсуждение которых часто ослож-нено.

В пору подростковой и юношеской гиперсексу-альности человек может испытывать влечение к представителям и своего, и противоположного пола – в этом нет ничего противоестественного. Продолжение на стр. 7

Правда и заблуждения о «пропаганде гомосексуализма»

7март 2013

Правда и заблуждения о «пропаганде гомосек-суализма». Продолжение. Начало на стр. 6

Противоестественное начинается тогда, когда ему объясняют, что он оказывается не такой, как все. Т.е. говорят-то, что всё нормально, что гомосексу-альность – это вовсе не порок, но всё-таки подчёр-кивают, что он таким вот уродился и ничего тут не попишешь. Кто-то будет изучать литературу и само-стоятельно придёт к выводам о том, что глупости ему психолог наговорил. Кто-то станет думать, что раз уж уродился – значит надо таким быть и бо-роться за своё место под солнцем, а кто-то – всю жизнь доказывать собственную гетеросексуаль-ность, вплоть до участия в откровенно гомофобных инициативах, известно ведь, что искренний гомо-фоб боится гомосексуальности в первую очередь в самом себе.

Вариативность и право выбора не страшат, но дают перспективы. А убеждённость в том, что вы-бора нет – загоняет в тупик и часто провоцирует деструктивные реакции. В гомофобных странах, к которым относится и Российская Федерация, отсутствует какая-либо статистика в отношении подростковых суицидов на почве осознания соб-ственной гомосексуальности. Безусловно, они про-исходят, и вероятно, происходят даже чаще, чем в тех странах, где правительства борются с гомофо-бией. Но оснований утверждать, будто бы «доброе слово» психолога, который объясняет подростку, что его побуждения являются признаком его при-рождённой инаковости, спасает, а не побуждает такого подростка к суициду, нет.

Подавляющее большинство ЛГБТ-активистов, пропагандирующих биологический детерминизм в вопросе о сексуальной ориентации и даже о ген-дерной идентичности искренне убеждены, что бо-рются за правду. Для многих из них эта чисто пси-хотерапевтическая методика создала ощущение комфорта, помогла уладить отношения с семьями, и придаёт ощущение собственной правоты в борь-бе с дискриминацией ЛГБТ. Так что это методика действительно действенная. Но как у всякой попу-ляризируемой иллюзии, у неё есть и обратная, со-

вершенно неприглядная сторона.Отказ от архаичных установок буржуазной морали

делает человека свободным. Вера в биологическую детерминированность гомосексуального поведе-ния свободу сужает. Человек перестаёт быть про-сто человеком, имеющим право выбора. Человек становится «гомо-» или «гетеросексуалом», и эта идентичность, особенно для угнетённого гомосек-суального меньшинства, зачастую становится более важной, чем социальная, классовая идентичность. Власть использует такие ложные идентичности для затуманивая реальной стратификации общества, основанной на отношении к собственности на средства производства. И эта техника применяется вполне осознанно, что в очередной раз доказала повестка дня Государственной Думы на 25 января 2013 года.

Нет оснований предполагать, что сам этот сырой закон о поправках в административный кодекс был спущен «сверху», из правительства и администра-ции президента, но составление повестки дня, ког-да столь скандальный, явно обладающий потенциа-лом затмить всё остальное законопроект, и еще не менее резонансный законопроект о запрете куре-ния были поставлены в обсуждение в тот же день, что и вопрос о передаче в управление частных компаний государственного фонда национального благосостояния, говорит о многом. С одной сторо-ны не имея намерения принимать дискриминаци-онный закон в отношении ЛГБТ, но понимая, что он будет воспринят как дискриминационный, а потому вызовет оглушительный скандал, затмевающий всё остальное, власти использовали его как ширму, скрывающую принятие закона действительно скан-дального.

Позиция защиты «10% населения» от посягатель-ства государства на их специфические права намно-го слабее, чем позиция защиты всех угнетённых от посягательства государства и буржуазии на личную жизнь этого подавляющего большинства. «Гей» борется за свой частный интерес. По-настоящему свободный человек выстраивает аргументацию со-всем по иному: я не могу закрепить союз и открыто

жить со своим другом, а тебе и твоей любимой жене не дают завести ребёнка, потому что все средства, которые могли бы быть потрачены на строительство жилья, детских поликлиник, детсадов и школ, разво-рованы чиновниками и их друзьями-капиталистами, а значит, наши желания совпадают и на пути к их достижению стоят лишь наши угнетатели.

Искусственное формирование гей-идентичности, пришедшее на смену дискриминации в тех странах, где трудящимся удалось добиться отмены мрако-бесной регламентации их частной жизни, активно используется не только для раскола трудящихся, но и служит извлечению частной выгоды. Фонды и ин-ституции, пропагандирующие якобы врождённый характер гомосексуальности часто оказываются связаны с бизнесом, паразитирующим на гомофо-бии. Запугивая людей возможностью иметь неудач-ные гены или какие-то другие нарушения, а потому неизбежно стремиться к «противоестственной» любви (потому и врут про 10, а не 37%, поскольку то, что нормально для 37% уже не воспринимается как противоестественное) и тем самым тиражируя «геев» и опасающихся собственной гомосексуаль-ности гомофобов, они тем самым создают условия, когда демонстрация гомосексуального поведения (даже если она не запрещена юридически) ока-зывается потенциально опасной, а потому должна прятаться в специализированных гостиницах, ба-рах, клубах, где вам предложат плохой сервис за большие деньги.

Тут уместно будет привести в качестве примера главный российский гей-портал gay.ru, связанный с целой сетью тематических заведений, и популяри-зирующий самые мрачные представления о людях, практикующих сексуальные контакты с представи-телями своего пола: тут и проституция, и секс ради секса с незнакомыми людьми, и «психологические» советы типа совета не воровать у «богатого дяди» – иначе, мол, в гости больше не пригласят, и ещё куча всякой гадости, чтение которой формирует со-вершенно превратное представление о гомосексу-альном поведении, увязывая это поведение с кри-миналом, анонимным сексом в туалетах и прочими

шокирующими «прелестями». Вероятно, руководи-тели этого популярного ресурса и не понимают до конца, что являются пропагандистами гомофобии, но тем не менее объективно они играют именно та-кую роль.

Свобода для всех

Общее согласие с тем отнюдь не очевидным фак-том, что гомосексуальное поведение является уде-лом меньшинства, стремление найти определённую социальную нишу для этого меньшинства задают изначально искаженные рамки любым дискуссиям о гомосексуальном поведении. Если гомосексу-альное поведение является совершенно нормаль-ным проявлением человеческой природы, и не является признаком болезни, генетического или гормонального сбоя либо душевного расстройства, нет никакого смысла искать его причины. Напро-тив – искать следует причины гомофобии. А они кроются в стремлении государства, а также таких общественных институтов, как партии и церковь присвоить себе право на регламентацию частной жизни человека с целью еще больше подчинить человека, сломить его сопротивление капиталисти-ческой эксплуатации.

Любые попытки доказать, что направленность сексуального влечения не находится в сфере сво-бодного выбора человека, вместо борьбы за право этого свободного выбора являются попытками самооправдания, капитуляцией перед посягатель-ствами этих институтов на человеческую свободу.

Вопрос о гомосексуальном поведении лежит не в сфере биологии, а в сфере политики. И снят он может быть только в результате освобождения че-ловечества от паразитических институтов, которые искусственно создают его и провоцируют для при-крытия своих неприглядных дел.

Поэтому борьба за эмансипацию ЛГБТ – это борь-ба за свободу частной жизни взрослых людей, т.е. борьба за социальное равенство и против порож-дающей неравенство системы и её институтов.Сергей Козловский

В ночь на 5 февраля полиция задержала активистов-градозащитников, забаррикадиро-вавшихся в одном из пакгаузов Варшавского вок-зала в Петербурге и оказавших сопротивление. Во время ночного штурма двое сотрудников по-лиции получили травмы. Обвинение предъявлено 20-летнему студенту Денису Левкину, ему грозит до 10 лет тюрьмы.

За несколько последних лет Петербург потерял огромное количество исторических зданий. В их числе – ансамбль Новой Голландии, от которого практически ничего не осталось, и который был превращён новоиспечённым собственником в оче-редную площадку для коммерции и развлечений; Дом литераторов, разрушенный ради возведения отеля; утраченный совсем недавно дом Рогова и множество других зданий в самом сердце города. Сегодня в этот печальный список могут попасть Фарфоровское кладбище и дача Громова.

Всякий раз, когда начинается борьба за оче-редной объект, приходится делать это в прямом смысле с чистого листа: за каждым из них стоят разные (количественно, но не качественно) лица и бизнес-интересы. На сегодняшний день любой градозащитник живёт в режиме онлайн-тревоги. Как только проясняется вопрос с одним объектом, практически тут же возникают проблемы на дру-гом, третьем, и так далее. Последний год интенсив-ность возникновения «горячих точек» неуклонно растёт, что временами создаёт у волонтёров ощу-щение непрекращающейся атаки, отражать кото-рую становится всё сложнее.

История защитного сквотирования (захвата –

ред.) пакгауза Варшавского вокзала, приватизи-рованного ООО «Адамант» и обречённого на снос, подтверждает худшие из опасений. По-видимому, власти намерены реализовать новую стратегию борьбы с градозащитными протестами, предпола-гающую их маргинализацию и криминализацию. Описывая аналогичные процессы на Западе, из-вестный исследователь и критик современного капитализма Наоми Кляйн писала: «Выражение инакомыслия, вместо того чтобы быть здоровой со-ставляющей демократии, становится экстремаль-ным и опасным видом спорта, годящимся только для закоренелых активистов…»

Между тем, молодые люди, сквотировавшие пак-гауз – отнюдь не маргиналы, какими их пытается изобразить официальная пресса. Активисты не просто оккупировали помещения, а по мере своих сил преобразовали их в центр открытых дискуссий, выставочное пространство, пространство роста гражданского самосознания.

Они пытались отстоять часть своего города – очевидно, дорогую им часть (в конце концов, не о патриотизме ли кричит каждый триколорный агит-плакат?) Но молодые люди, похоже, имеют меньше прав на город, чем респектабельные хозяева земли и недвижимости. Ведь это же не их частная соб-ственность!

К этому железному аргументу регулярно прибе-гают чиновники различных администраций, чтобы свести на нет любые усилия самоорганизованных горожан. Например, когда инициативная группа, участником которой я являюсь, решила своими силами отстоять дачу Громова – уникальный па-мятник деревянного зодчества середины XIX века

– администрация Петроградского района на пер-вых порах отказалась выразить даже минимальную поддержку. Не говоря уже о том, чтобы вставить выбитые стекла и двери.

Своими силами мы пытались воспрепятствовать попаданию внутрь здания подозрительных людей, следили за порядком, чинили крышу, чтобы защи-тить от осадков старинный пол и сохранившиеся на деревянных потолках росписи, проводили убор-ку, ликвидируя легковоспламеняющиеся материа-лы. Узнав об этом, администрация пришла в не-сказанную ярость: в самом деле, какое отношение эти люди имеют к зданию? Ведь это не их частная собственность!

По этой логике право участвовать в судьбе города имеет только тот и там, кто и где приобрёл что-то в частную собственность. Например, Новую Голлан-дию. Или Варшавский вокзал. Во всех остальных случаях граждане имеют отношение лишь к своей собственной жилплощади, если они имеют тако-вую. О прочих и говорить не приходится.

Районные власти проявили себя в высшей сте-пени последовательно: с одной стороны – сняли с себя всякую ответственность за памятник, объяс-нив это тем, что он хоть и находится в собствен-

ности города, но конкретных документов об этом у них нет, а с другой – запретив какие-либо «воль-ности» активистам. Неопределенно пообещав нам взаимность в вопросах охраны дачи, администра-ция первым делом… намертво заварила дверь в здание (чтобы всяким непрошеным спасителям неповадно было соваться).

Недавно в телепередаче, посвящённой штурму пакгауза, был поставлен вопрос: какими методами мы вправе пользоваться, чтобы защитить истори-ческий Петербург? 82 % граждан, проголосовав-ших в прямом эфире, выбрали вариант «любыми».

В самом деле, остаётся ли нам сейчас что-то, кро-ме прямого действия? Мы видим, как бездействие чиновников фактически парализует возможность хоть как-то влиять на события. Фантазии о друж-бе вертикали с горизонталью, бюрократического аппарата и низовых гражданских инициатив уже многократно доказывали свою утопичность. Между тем, драконовские законы всё туже стягивают рам-ки легальности. И всё же, не так просто заткнуть за пояс зарождающуюся общественную солидар-ность. Она – последнее, на что остаётся уповать.

Арсений Тихонов

Защита старого Питера: от протестак сопротивлению

8 март 2013

Российское социалистическое движение – межрегиональная организация радикальных левых, дей-ствующая в Москве, Петербурге, Перми, Калуге, Новосибирске, Иркутске, Ярославле и других городах. РСД выступает за полный демонтаж путинского режима и олигархического капитализма в России, за переход экономической и политической власти в руки трудящихся.

Наша цель – новый социализм, основанный на общественной собственности на ресурсы и средства производства, регулировании экономики в интересах простых граждан, политической демократии и самоуправлении во всех сферах.

Члены РСД активно участвуют в строительстве нового рабочего движения, борьбе за демократические права и свободы, жилищных, экологических и других гражданских инициативах, выступают за подлин-ное равенство всех людей, независимо от гендера, расы или национальности. Мы убеждены, что только создание массовой левой партии, представляющей интересы угнетенных, даст шанс революционным переменам в жизни страны.

Недавно, на одном из заседаний «Совета по межнациональным отношениям» президент Пу-тин заявил о необходимости написания нового учебника истории, который смог бы представить «логику непрерывной российской истории, взаи-мосвязи всех ее этапов, уважения ко всем страни-цам нашего прошлого».

В самой постановке такой задачи нет ничего нового и неожиданного – в любом государстве школьная история всегда оставалась важнейшей составляющей идеологического аппарата, рабо-тающего на воспроизводство лояльных граждан.

Школьная история никогда не должна быть сложной, противоречивой, отражающей бесчис-ленные конфликты, избегающей законченных формулировок – то есть, не должна обладать ни одним из качеств подлинной истории.

Историческая дисциплина для будущего послуш-ного гражданина должна стремиться к единству и стройной внутренней логике – наглядно, с помо-щью простых и ярких примеров демонстрировать, как каждый конфликт, в конце концов, счастливо разрешался, а выигранная или проигранная вой-на предопределяла неуклонный рост могущества и славы государства.

Социальные конфликты и «смутные времена» в этой схеме представляются необходимыми этапа-ми на пути к общественной гармонии и осозна-нию себя в качестве единого народа – ценностям, которые мы, разумеется, в полной мере должны разделять сегодня. Настоящее в этой истории

всегда безоговорочно подчиняет себе прошлое. «Граждане должны знать о единой истории

единения народов, а не разного рода ангажиро-ванные теории», – косноязычно развивает свою мысль Путин.

Задача обоснования фантастического «обще-го прошлого» «многонационального народа Рос-сии», должна не только обеспечить гражданский мир, но и закрепить за путинскими комиссиями монополию на историческую истину.

Ведь согласно этой позиции «ангажирован-ными» представляются любые версии истории, которые не ставят своей целью поиск неопро-вержимых доказательств права на существование сегодняшнего Российского государства.

Надо сказать, что подобные задачи провозглаша-ются нашим правящим классом – и не достигают требуемого результата – уже далеко не в первый раз. У российского государства хронические про-блемы с собственной исторической идентичностью.

На протяжении последних двадцати лет хао-тических идеологических поисков в официаль-ном обиходе уживались сразу несколько версий такой идентичности: советско-сталинистская, имперско-белогвардейская и либеральная.

Каждая из них имеет своих сторонников, но вме-сте они не могут составить убедительного синте-за. Ведь для торжества первой нужно заставить граждан забыть о революционном происхожде-нии и социальном фундаменте СССР, оставив лишь имперские декорации.

Вторая версия означает полную реставрацию мо-нархической идеологии, что ставит под вопрос не только завоевания советского времени, но и проис-хождение власти современного правящего класса.

Наконец, либеральная в слишком больших пор-циях будет вечно провоцировать вопросы отно-сительно соответствия путинской «суверенной демократии» универсалиям политических свобод и гражданских прав.

Исторический консенсус, на который сделала главную ставку современная элита – это единство отказа от каких-либо общих интересов, и соответ-ственно, от общей истории. Хаос частных историй борьбы за существование и личного успеха, опре-деляющий и сейчас сознание российского обще-

ства, становится куда более прочной основой для поддержания господства, чем неумелые попытки взывать к «единству» народа, для которого борь-ба «всех против всех» стала определяющей фор-мой жизни.

Поэтому наша задача состоит не столько в том, чтобы сопротивляться помпезным государствен-ным историческим мифам, но и в том, чтобы обре-сти свою собственную общую историю – историю угнетенных, никогда не смирившихся до конца с собственным угнетением. Историю рабочей борьбы и сопротивления, историю тех, кого воля властителей стремилась лишить права на место в истории. Илья Будрайтскис

Право на историю

Контакт с нами: socresist@gmail.com

Российскоесоциалистическоедвижение

anticapitalist.ru

На мой взгляд, ужесточение правил прописки – самый авторитарный закон из всех, принятых в рамках новой консервативной волны. В сочетании с искусственно замороженным рынком жилья это дает такую степень контроля, по сравнению с ко-торой любое «идеологическое» наступление – так, расходящиеся круги на поверхности воды.

Капитализм постоянно воспроизводит собствен-ные противоречия. Динамизм капиталистической экономики приводит к географической мобиль-ности населения, его концентрации в зонах про-мышленного производства, растущих отраслей экономики. Эта концентрация, в свою очередь, провоцирует объединение работников и создание институтов контрвласти – профсоюзов, различ-ных комьюнити и политических организаций. Эта история повторялась везде – в Америке в период миграции в Детройт в первой половине XX века, в Италии в период послевоенной миграции с аграр-ного Юга на промышленный Север и т.д. Капита-лизму нужна концентрация рабочей силы, но она же вызывает сопротивление системе, точки напря-жения в ней.

В России сейчас тоже капитализм – но особен-ный. Это не динамичный капитализм периода про-мышленного роста, а паразитический капитализм сырьевой экономики, к тому же, проедающий со-ветское наследие. И все-таки, это капитализм, – он допускает инвестиции и создает новые районы концентрации рабочей силы. Как правило, низкок-валифицированной и, по общему правилу, деше-вой и бесправной.

Российские власти решают проблему массовым завозом мигрантов из бывших республик СССР. Де-шевые и абсолютно бесправные мигранты – меч-та работодателя и чиновника. Мигрантам гораздо

труднее объединиться в профсоюзы и тем более, стать политической силой. Наконец, они попросту граждане другой страны и их интересы часто лежат вне России.

Именно поэтому ужесточение прописки было совмещено с упрощением миграции. Смысл в том, чтобы работодателю было проще выписать 500 работников из Средней Азии через агентство за-нятости (обманув их с зарплатой и условиями тру-да), поселить их в бараках, а потом выгнать – чем нанять 500 русских и, с гораздо большей долей вероятности, столкнуться с организованным со-противлением. Не потому, что русские лучше, чем азиаты – а потому, что у них больше возможностей и меньше барьеров — лингвистических, правовых, материальных.

«Географическая» политика властей состоит в том, чтобы зафиксировать население на своих ме-стах, максимально затруднив внутреннюю мигра-цию и компенсировав локальную необходимость в рабочей силе за счет мигрантов из других стран. Властям ВЫГОДНО, чтобы российские города вы-мирали и сокращались – это не противоречит их экономическим интересам и вполне соответствует политическим.

Внутренняя миграция создает реальную угрозу для власти. В крупных городах она ведет к обра-зованию потенциально революционного слоя «бе-лых бедняков», испытывающих острые трудности с жильем, работой и заработками, и при этом являю-щихся гражданами России, молодыми, мобильны-ми и злыми. Поэтому отмена прописки, создание системы льготного найма и муниципального жилья, дешевая ипотека – это политические требования, а не просто экономические.Илья Матвеев

Прописка и капитализм