Дмитрий Сергеевич Никитин

"Друг Индии"

Аллан Октавиан Юм

(1829-1912)

Новосибирск

2015

УДК 94(410+540)ББК 63.3(0)5Н62

Никитин Д. С. «Друг Индии»: Аллан Октавиан Н62 Юм (1829-1912). - Новосибирск 2015. - 156 с.

ISBN 978-5-600-01189-2

Книга рассказывает о жизни и деятельности Алла-на Октавиана Юма — чиновника Индийской гра-жданской службы, теософа и ученого-орнитолога, од-ного из основателей Индийского национального кон-гресса. Рассматривается роль и значение Юма в исто-рии страны, его влияние на развитие национальногодвижения, вклад в индийскую и мировую науку.

Книга предназначена как для специалистов по но-вой истории Индии, так и для широкого круга чита-телей.

Рецензенты:

Е. В. Антропов, кандидат исторических наук

А. А. Иванова, кандидат политических наук

ISBN 978-5-600-01189-2 © Никитин Д. С., 2015

,

ОглавлениеВведение...................................................................................3Глава I.......................................................................................8Глава II....................................................................................16Глава III..................................................................................30Глава IV...................................................................................47Глава V....................................................................................60Глава VI...................................................................................67Глава VII.................................................................................82Глава VIII..............................................................................100Глава IX.................................................................................128Заключение...........................................................................143Библиография......................................................................145

ВведениеДевятнадцатый век для Индии стал временем больших

потрясений, временем, когда страна окончательно потеряланезависимость, превратившись в британскую колонию, по-терпела поражение, пытаясь вернуть ее военным путем и об-рела новую надежду в конституционных методах борьбы засвою свободу. Немногие смогли стать свидетелями всех этихсобытий, и тем более — принять в них активное участие иоставить свой след в многовековой истории Индостана. Од-ним из тех, кому довелось пройти вместе со страной значи-тельную часть того непростого пути, каким стало для Индиидевятнадцатое столетие, был и герой этой книги — АлланОктавиан Юм (1829-1912 гг.).

Имя этого человека в нашей стране практически неиз-вестно и редко выходит за пределы словарных статей, одна-ко значение его деятельности для Индии очень велико. Юмпосвятил ей всю свою жизнь; традиционно главной егозаслугой перед страной считается активное участие в созда-нии Индийского национального конгресса (ИНК), за котороеон даже был назван его «отцом», но сфера его интересов изанятий, приносивших большую пользу стране, была гораз-до шире, нежели только участие в национальном движении.Более тридцати лет он отдал Индийской гражданской служ-бе (ИГС), начав карьеру простым клерком и добившись вы-соких постов в колониальной администрации; научные ис-следования Юма заложили основы индийской орнитологии;наконец, он участвовал и в теософском движении, которое,несмотря на всю противоречивость, внесло значимый вкладв культурное возрождение субконтинента. Вместе с тем, вполной мере деятельность Аллана Октавиана Юма стала изу-чаться в научных кругах сравнительно недавно, а для многихисследований характерно освещение лишь отдельных ее ас-пектов, зачастую трактуемых однобоко в силу идеологиче-ских установок авторов, и потому, думается, рассказ о жизни

3

и трудах Юма будет интересен как специалистам по историиИндии, так и широкому кругу читателей. Следует учесть итот факт, что большинство авторов, затрагивающих темужизни и деятельности А. О. Юма, наиболее подробнорассматривают, прежде всего, его вовлеченность в индий-ское национальное движение, создание ИНК и работу в Кон-грессе. В настоящем издании, таким образом, предпринятапопытка в равной степени полно осветить все разнообразныесферы деятельности Юма в Индии.

В зарубежной литературе изучение наследия АлланаОктавиана Юма началось практически сразу после его смер-ти в 1912 году. Первые работы, посвященные ему, являются,скорее, воздаянием последних почестей наставнику и другу,нежели строго научным анализом его деятельности. Приме-ром такого рода является небольшой очерк, вышедший в годсмерти Юма в Мадрасе [1], ограничивающийся кратким опи-санием его службы в колониальной администрации и дея-тельности в ИНК.

Тем не менее, самая известная биография Юма, остающа-яся востребованной в научных кругах и по сей день, такжебыла написана его другом и соратником по Индийскому на-циональному конгрессу сэром Уильямом Уэддерберном. Этаработа была впервые выпущена в свет в 1913 году и выдержа-ла несколько переизданий [2, 3, 4], самым значимым из ко-торых является издание 2002 г., благодаря пространномунаучному комментарию канадского исследователя ЭдвардаМоултона [5, 6]. Несомненным достоинством книги Уэддер-берна является попытка максимально подробно рассказатьне только о работе Аллана Октавиана Юма в ИНК, но и пред-ставить читателю полную картину его разнообразных трудовна протяжении всей жизни. Однако, в силу ограниченногоколичества источников Уэддерберн многие важные событияописывает очень кратко; кроме того, близкое знакомство ав-тора с Юмом и те задачи, которые он ставил, создавая егобиографию, невольно придают книге несколько «агиографи-ческий» характер. Существенным недостатком этого жиз-неописания является также и то, что Уэддерберн практиче-

4

ски не рассматривает связи Юма с Индией после 1894 г.,когда тот покинул страну, и его работу с Британским комите-том Индийского национального конгресса (БК ИНК). Вместес тем, книга Уэддерберна оказала известное влияние на по-следующие работы, в частности, на монографию БишамбераДайяла Ядава, вышедшую в 1992 г. [7]

Завоевание Индией независимости в 1947 г. привело к су-щественному пересмотру роли А. О. Юма в создании Кон-гресса и национальном движении в целом. Так, получилаширокое распространение точка зрения, согласно которойего участие в движении объясняется желанием сохранитьбританское правление в Индии с помощью уступок образо-ванным слоям туземного населения. Юм, таким образом,признавался не создателем важнейшего центра националь-ного движения, но империалистическим агентом. Подобнаяпозиция была свойственна и советской историографии1.

Серьезная заслуга в формировании современного взглядана роль А. О. Юма в индийской истории принадлежит про-фессору из Шимлы Ш. Р. Мехротре и уже упоминавшемусяЭ. Моултону. Мехротра, в основном, рассматривает деятель-ность Юма в контексте национально-освободительного дви-жения [8, 9, 10], тогда как исследования Моултона охватыва-ют более широкий спектр вопросов [11, 12, 13]. Благодаряусилиям Мехротры и Моултона увидел свет первый том «Из-бранных произведений» Юма, охватывающий период 1829-1867 гг. [14] К сожалению, по состоянию на сегодняшнийдень выпуск четырехтомника приостановлен, но все же пер-вый том, содержащий документы времен начального этапакарьеры Юма в ИГС и великого индийского восстания 1857-1859 гг., является хорошим подспорьем для исследователя,поскольку в это время формируется отношение Юма к стра-не, его взгляды на задачи британского Раджа в Индии и наиндийское самоуправление. Документы, собранные в «Из-бранных произведениях», являются очень важными для изу-чения жизни А. О. Юма, особенно если принять во внимание

1 Подробнее об этом направлении в историографии см. главу VII

5

тот факт, что сам он никогда не вел систематического архи-ва.

Среди других источников необходимо отметить и поздниепроизведения Юма на тему сельскохозяйственных проблемстраны [15], теософских исканий [16, 17] и политическогоразвития Индии [18, 19, 20, 21], позволяющие существеннодополнить картину его мировоззрения, развития взглядов иубеждений. Отдельный блок произведений составляют рабо-ты Юма по орнитологии [22, 23, 24], вследствие чего егонаучным исследованиям посвящена отдельная глава.

Разносторонняя деятельность А. О. Юма нашла отраже-ние во многочисленных воспоминаниях британских [25, 26,27], индийских [28, 29] и даже российских современников[30]. Они не только добавляют немаловажные и интересныештрихи к портрету Юма-чиновника, Юма-ученого или поли-тического активиста, но и демонстрируют общий фон време-ни, помогают раскрыть особенности влияния эпохи на чело-века и человека на эпоху. Схожую роль играют и материалыпрессы Британской империи, чье идеологическое разнообра-зие дает дополнительную возможность наиболее полносформировать представление об исторических реалиях Ин-дии девятнадцатого столетия и месте и роли А. О. Юма в них.

Наиболее значительная часть материалов, использован-ных при создании книги, несомненно, связана с историей со-здания и первых лет Индийского национального конгресса.Документы по истории Конгресса и БК ИНК включают всебя официальные отчеты о сессиях ИНК [31, 32], перепискуи записи публичных выступлений деятелей Конгресса [33,34]. Отдельную категорию источников по истории ИНК со-ставляют работы противников Конгресса [35, 36], которыепозволяют понять, с какими препятствиями пришлосьстолкнуться А. О. Юму и деятелям национального движенияв Индии.

Вся совокупность использованных при работе над книгойисточников, безусловно, не ограничивается этим краткимперечнем, демонстрирующим лишь основные категории ис-торических документов, которые помогают автору не только

6

рассказать о яркой и неординарной жизни Юма, но и оце-нить, объяснить его участие и влияние на процессы, проте-кавшие в стране на протяжении XIX- начала XX вв.

В отечественной литературе встречаются разночтения фа-милии Юма (Хьюм), однако в настоящем издании принятпервый, фонетически более верный вариант. Вариант«Хьюм» оставлен без изменения в цитатах современниковиз произведений, вышедших на русском языке. Написаниеиндийских имен и фамилий, за редким исключением, соот-ветствует общепринятому. В некоторых фамилиях, во избе-жание путаницы, сохранено традиционное написание(например, В. Ч. Бонерджи, но С. Банерджи).

Автор выражает глубокую признательность М. Е. Коршу-новой, Д. А. Антипову и И. О. Костылеву за поддержку и все-стороннюю помощь в создании этой книги.

7

Глава IУильям Уэддерберн, друг и соратник Аллана Октавиана

Юма, справедливо утверждал: «Чтобы понять личность Ал-лана Юма, необходимо иметь в виду его происхождение исреду, окружавшую его с ранних лет» [5, p. 8]. Действитель-но, семья и окружение оказали серьезное влияние на егодальнейшую судьбу, общественную и политическую деятель-ность, фактически определив направление жизненного путибудущего основателя Индийского национального конгресса.

Род Юмов берет свое начало на восточном берегу Шот-ландии, в окрестностях Монтроза, бывшего на протяжениистолетий ареной бурных политических и военных баталий. Враннем средневековье город неоднократно подвергался на-шествиям датчан. В XIII веке здесь бушевала гражданскаявойна; согласно некоторым источникам, именно в МонтрозеЭдуард I Длинноногий лишил шотландского короля ИоаннаБаллиоля знаков королевского отличия и статуса, а годомпозже городскую крепость разрушил знаменитый УильямУоллес, уничтожив весь английский гарнизон, стоявший наее защите. Монтроз был родиной выдающегося шотландско-го полководца XVII века Джеймса Грэма, 1-го маркизаМонтроза, который внес сначала значительный вклад в по-беду ковенантеров над войсками Карла I в Епископских вой-нах, а позже — в победу войск последнего над ковенантерамив битве при Инверлохе. Наконец, в 1716 году город стал по-следним в Британии пристанищем восставших якобитов воглаве с Джеймсом Стюартом, претендентом на английский ишотландский престол; а тридцать лет спустя, во время Вто-рого якобитского восстания (в котором, кстати, принималиактивное участие и предки уже упомянутого У. Уэддербер-на), у берегов Монтроза состоялось крупное морское сраже-ние, принесшее успех его сыну, Красавчику принцу Чарли.

Стратегическое значение Монтроза объясняется тем, чтона протяжении всей своей истории он был важным морским

8

портом, куда приходили суда со всех концов Британии, апозже — и со всего света, что даже нашло отражение в назва-ниях городских улиц, как Индиа-стрит или Балтик-стрит. Го-род был центром контрабанды и морской торговли; суще-ственную роль в жизни горожан играло рыболовство, осо-бенно заготовка лосося. Поэтому нет ничего удивительного втом, что дед Аллана, Джеймс Юм, начал свою жизнь про-стым рыбаком и корабельным мастером, ставшим позжекапитаном и владельцем каботажного торгового судна [6, p.xii]. О нем нам известно немногое — он родился в 1735 году ибыл крещен 26 августа, а 22 января 1761 года взял в женыМэри Аллан, в связи с чем состоялась служба в церкви при-хода Крейг. Джеймс Юм умер в 1786 году, когда его сын Джо-зеф (1777-1855), которого он часто брал с собой в море [37, p.2], был еще ребенком. Весь груз забот о семье лег на плечирано овдовевшей Мэри, и стоит заметить, что с этой задачейона справилась блестяще, надолго сохранив добрую память осебе у потомков. Через много лет, уже после смерти ДжозефаЮма, отца нашего героя, журнал «Lives of the Illustrious»напишет о ней следующие слова: «О капитане Юме мы незнаем ничего, но усилия и успех матери Джозефа Юмарассказывают ее историю и дают нам еще одно свидетель-ство истинности утверждений, что практически у всех вели-ких людей были замечательные матери» [38, p. 79]. Она вла-дела посудной лавкой в Монтрозе, благодаря которой смогладать образование детям. Именно ее материнской заботе ивлиянию Джозеф Юм впоследствии приписывал свой соб-ственный успех и удачу в жизни [39, p. 83]. Злые языки,впрочем, рассказывали, что Джозеф получил школьное об-разование при весьма анекдотичных обстоятельствах. Якобыоднажды Уильям Мол, в будущем 1-й барон Панмур, былразочарован качеством товаров в лавке Мэри и в пьяном уга-ре начал бить посуду. Мэри выдвинула свои претензии и по-лучила возмещение убытков. Лорд Панмур после этого спро-сил: «Итак, моя хорошая, могу ли я сделать для вас что-либоеще?», на что Мэри ответила ему, что у нее есть сын, и онахотела бы, чтобы он получил более хорошее образование,

9

чем она могла ему дать [40, p. 105-106]. Была в ходу и совер-шенно невероятная версия, что Уильям Мол, бывшийпоклонником теории «животного магнетизма», или месме-ризма, смог влиянием своей магнитной энергии заставитьмолодую вдову разбить посуду в своей собственной лавке [41,p. 47]. Многие, однако, с недоверием относились к такиманекдотам и утверждали, что только усердие и настойчи-вость позволили Мэри дать детям (и не только одному Джо-зефу) хорошее образование [38, p. 79].

Как бы то ни было, Джозеф поступил в школу в Монтрозе,где быстро привлек внимание своей активностью и живымумом [38, p. 79]. Здесь его близким другом стал ДжеймсМилль — известный шотландский экономист. Милль былстарше Юма на четыре года, но у них нашлись общие ин-тересы. Оба были сильны и хорошо развиты физически; по-мимо серьезного отношения к школьным занятиям, их сбли-жали совместные прогулки из Монтроза в Абердин, которыедля двух мальчиков были постоянным приключением [37, p.3]. В тринадцать лет Джозеф пошел в ученики к местномухирургу и начал заниматься составлением аптечных рецеп-тов, а через три года продолжил свои занятия медициной вЭдинбургском университете. В 1796 году он получил меди-цинскую степень и поступил в Лондонский хирургическийколледж [39, p. 83]; одновременно Джозеф занимался и вра-чебной практикой.

Следующий, 1797 год, во многом был для молодого хирур-га переломным. Он получил сертификат Лондонскогообъединения хирургов [42, p. 14] и впервые отправился в Ин-дию в качестве ассистента хирурга на судне Ост-Индскойкомпании. Известно, что этому назначению способствовалчлен Парламента Дэвид Скотт [39, p. 83], поддерживавшийтесные политические связи с Монтрозом. В течение 1788-1802 гг. он входил в число руководителей Ост-Индскойкомпании, и многие члены его семьи также находились наруководящих постах в Бенгалии. Однако, было бы большимпреувеличением утверждать, что своей карьерой ДжозефЮм обязан протекциям со стороны шотландской политиче-

10

ской элиты. Ниже мы увидим, что в Индии молодой хирургиз Монтроза проявил недюжинные способности, позволив-шие ему быстро добиться расположения начальства.

Первое путешествие, впрочем, продлилось недолго; черезполтора года Юм вернулся в Лондон, где продолжил занятиямедициной — его наставником в это время был, в частности,выдающийся английский хирург сэр Эстли Купер [38, p. 79].Но уже в 1799 году он вновь был зачислен хирургом на судноОст-Индской компании для продолжения дальнейшей служ-бы в Бенгальском президентстве. Вторая поездка Юма в Ин-дию стала залогом его успешной карьеры. «Littell's LivingAge» так описывал это плавание: «Только Индия дала про-стор его [Джозефа Юма] природной силе и энергии ума. Мыслышали, что во время его второго путешествия на одном изветхих ковчегов Компании, доверху набитом пассажирамивсех классов, состояний и профессий, он, после неожиданнойсмерти казначея, добровольно взял на себя его обязанностии выполнял их до окончания путешествия. Его усердие наэтой должности и добрый нрав принесли ему множестводрузей, и по прибытии судна в Калькутту капитан, офицерыи пассажиры публично засвидетельствовали, что он безвоз-мездно оказывал эти услуги. Таким образом, молодой хирургсошел на землю с уже готовой репутацией» [39, p. 83]. На бе-регу он также не тратил времени даром — осознав, какуюпользу может принести знание местных языков (учитывая,что многие служащие Компании не владели ими вовсе), оннемедленно принялся за их изучение, и, в дополнение ксвоим прямым обязанностям, стал вскоре переводчиком сперсидского, генерал-комиссаром, казначеем и почтмейсте-ром. Знание химии помогло ему отличиться и на военномпоприще: во время войны с маратхами 1802-1803 гг. он во-время обнаружил, что запасы пороха отсырели, но сумелвосстановить все необходимые боеприпасы [39, p. 83]. Совре-менники отмечали: «Нет ничего более удивительного, чемто количество тяжелой работы, которое выполнял в различ-ных ведомствах молодой чиновник; и она позволила ему нетолько заслужить огромный почет и уважение, но и вернуть-

11

ся в Англию в расцвете сил и с заслуженным доходом в30000 или 40000 фунтов стерлингов [40, p. 106]».

В 1808 году Джозеф Юм вышел в отставку и вернулся вАнглию. Оказав необходимую помощь нуждавшейся семье,которой был обязан возвышением, он отправился в путеше-ствие по Великобритании, а после надолго уехал в Европу,«не ради удовольствия или развлечений, но чтобы уве-личить запас политического опыта» [40, p. 106]. Однако по-литическая карьера получилась отнюдь не безоблачной. Юмизбрался в Палату общин в 1812 году, но продержался тамнедолго — после роспуска Парламента осенью следующегогода избиратели округа Уэймут, от которого он был вы-двинут, отказали ему в переизбрании, вопреки заключенноймежду ними сделке [5, p. 9]. Но Юм не пал духом и не оста-вил попыток закрепиться в Парламенте. Он отошел от тори,и в 1818 году избрался в Палату общин как либерал. С этогомомента и до самой смерти он, с незначительными переры-вами, оставался членом Палаты общин и лидером либераль-ной группы Парламента.

Мы специально дали более подробный очерк ранних,«индийских» лет Джозефа Юма в ущерб описанию егопоздней, несомненно намного более насыщенной события-ми карьере в Парламенте, для того, чтобы показать, что лю-бовь Аллана Октавиана Юма к Индии, которой он посвятилпрактически всю жизнь, не была случайной. Вообще, как мыеще увидим, жизненный путь сына во многом повторяетжизненный путь отца, с той лишь разницей, что ДжозефЮм, так никогда не забывший страну своей молодости, дав-шую ему дорогу в жизнь, все-таки добился своей славы ивлияния в метрополии, тогда как Аллан Юм навсегда остал-ся «другом Индии» и одним из творцов ее современной ис-тории.

***В августе 1815 года Джозеф Юм вступил в брак с Марией

Бернли, единственной дочерью Хардина Бернли, руководи-теля Ост-Индской компании, о чем, в соответствии с тради-

12

циями того времени, было сообщено в газетах [43, p. 273].Аллан Октавиан Юм, родившийся 4 июня 1829 года, былвосьмым (и последним выжившим) ребенком от этого брака.Семья Джозефа Юма, ставшего к тому времени влиятельнымлидером радикалов, жила тогда в доме номер 6 на площадиБрайанстон, в фешенебельном районе лондонского Вест-Энда, близ недавно возведенной Мраморной триумфальнойарки [14, p. 1]. О детских и юношеских годах А. О. Юма, про-веденных в Лондоне, нам не известно практически ничего —архивы отца погибли в результате пожара, а сам Аллан неоставил после себя личных бумаг. Некоторую информациюоб этом времени можно почерпнуть из писем поздних лет исохранившихся ученических сертификатов [14, p. 2-5].

В январе 1840 г. Юм поступает в школу при Университет-ском колледже Лондона. О школьных успехах Аллана гово-рит письмо Томаса Хьюитта, директора школы, ДжозефуЮму от 3 декабря 1846 г. В нем он пишет: «...У меня быломного возможностей оценить его [А. О. Юма] характер, и я сбольшим удовольствием могу сказать, что его поведение отначала до конца было таковым, что я могу честно заявить,что он хорошо подготовлен для поступления в Ост-Индскийколледж. Хотя время от времени и бывали случаи, когда ямог пожаловаться на его прилежание, в целом его вниманиебыло удовлетворительным; и я всегда находил, что могу пол-ностью положиться на его честность и строгое соблюдениевысоких принципов. Я не говорю о его интеллектуальнойподготовленности или потребностях, поскольку это не указа-но в предписаниях, которые вы прислали мне. В противномслучае мое заключение также было бы решительно благо-приятным [14, p. 3]».

Учение, конечно, не занимало все время и вниманиеЮма. Уэддерберн упоминает об интересном эпизоде,произошедшем летом 1842 года: «Аллан Юм рано обнару-жил качества той выносливой мореходной расы, какой яв-ляются люди северо-восточного побережья Шотландии. Егоюношеской целью было поступление в королевский флот, и,хотя ему была предначертана Индийская гражданская служ-

13

ба, отец разрешил ему «попробовать жизнь»; так, в возрастетринадцати лет он присоединился к фрегату «Авангард» вкачестве младшего мичмана и служил некоторое время, пла-вая в Средиземном море [5, p. 10]». В детстве, в родовом по-местье Бернли Холл, Аллан хорошо освоил морское дело(сказывался опыт деда и отца), путешествуя вдоль побере-жья; впрочем, практический опыт мореплавания не очаро-вал его [14, p. 2] — его больше привлекали научные исследо-вания, особенно ботаника и медицина, а в дальнейшем егоувлечением, благодаря которому он получит определеннуюизвестность в научных кругах, станет орнитология.

В 1844-1846 гг. Юм получает образование в Университет-ском колледже Лондона, где преподаватели также неодно-кратно отмечают его успехи в учебе, в частности, в ла-тинском и греческом языках и математике [14, p. 3]. В дека-бре 1846 году Аллан и Джозеф Юм подают прошение на имясовета директоров Ост-Индской компании о поступленииАллана в Ост-Индский колледж в Хейлибери. Обучениездесь продолжалось два года; сохранился студенческий сер-тификат, подписанный директором колледжа Х. Мелвил-лом, с перечислением достижений Юма в учебе: в истории,политической экономии, но прежде всего — в математике.Достижения студентов Ост-Индского колледжа отмечались ив прессе [44]. По окончании колледжа, 24 января 1848 года,Юм попал в список первого класса Ост-Индской компаниипод номером пять для прохождения службы в Бенгалии [14,p. 4]. Уэддерберн утверждает, что по завершении обучения вХейлибери Юм изучал медицину и хирургию у известногохирурга Роберта Листера [5, p. 10], однако Э. Моултон и Ш.Мехротра ставят это утверждение под сомнение на том осно-вании, что между окончанием колледжа и отправкой Юма вИндию прошло около шести недель. Если изучение хирур-гии в госпитале Университетского колледжа и имело место,то было весьма непродолжительным [14, p. 4].

Итак, в конце января Аллан Октавиан Юм из порта Саут-гемптона отправляется в Египет, где пересаживается на суд-но «Хаддингтон», на котором и отплывает в Индию [14, p. 2].

14

С этого момента начинается его долгий путь, старт которогобыл обычным для многих выпускников Хейлибери, а завер-шение предполагало заслуженный отдых на родине в окру-жении экзотических индийских трофеев. Однако, подобносвоему отцу, А. О. Юм был слишком энергичным и деятель-ным человеком для того, чтобы коротать долгие дни на по-четной пенсии, и потому в саутгемптонском порту, где длямногих открывалась новая глава в книге жизни, перед нимбыла раскрыта целая книга.

15

Глава IIЧто же представляла собой Индия в начале 50-х гг. XIX

века?Завоевание страны англичанами в целом было заверше-

но; возникла состоящая из провинций Британская Индия состолицей в Калькутте, которая фактически была разделенана две части — английскую, или Белый город, и индийскую,расположенную в северной части города. Здесь активно раз-вивается текстильная и джутовая промышленность; появ-ляется класс европейски образованных индийцев, которыхпока еще немного; начинают возникать реформистские ре-лигиозные течения, пытающиеся в той или иной форме при-способить индуистскую традицию к веяниям времени; Двар-канатх Тагор становится одним из основателей Брахмо-сама-джа, а Гопимохан Тагор — соучредителем Хинду Колледжа,крупнейшего учебного заведения европейского типа. На сме-ну эпохе завоеваний, когда каждый европеец, приехав в Ин-дию нищим, мог вернуться богачом (Джозеф Юм — лишьодин из примеров), постепенно приходит время админи-стрирования, упорядочивания и налаживания индийскойжизни на европейский манер.

Вместе с тем, то и дело продолжают вспыхивать восста-ния. Завоевательные походы, понемногу отходящие на вто-рой план, все еще приносят короне новые земли: под удара-ми британской армии терпит поражение государство сикхов,бывшее серьезным раздражителем для англичан в Северо-Восточной Индии; во время правления лорда Дальхузи(1847-1856 гг.) территория Британской Индии формируетсяокончательно.

Остальную территорию полуострова, не подчиненнуюнапрямую администрации Британской Индии, занимаюткняжества, правители которых, по большей части, находятсяв зависимости от англичан, хотя и остаются формально неза-висимыми [45, с. 251-252].

16

Положение простых индийцев как в княжествах, так и впровинциях Британской Индии, остается тяжелым — рефор-ма налогообложения и перемены в системе землевладения,произведенные англичанами, вызывали возмущение каккрестьян, так и старых феодалов [45, с. 251].

Говоря в общем, Индия в это время переживает бурный инепростой период своей истории, период непрекращающей-ся конфронтации старого и нового: религии, образа жизни,системы управления и экономического уклада.

В этот бурлящий котел и попадает Аллан Юм, сошедшийна берег в Калькутте 7 марта 1849 года. Он останавливается вдоме своего кузена Джеймса, который, хотя и не состоял врядах ИГС, занимал, тем не менее, пост городского маги-страта [14, p. 6]. Джеймс Юм был известен как сторонник ре-форм, а его симпатии и привязанность к индийцам, как счи-тает индийский исследователь Б. Д. Ядав, впоследствиисильно повлияли на Аллана, и нашли отражение даже в дис-куссиях по поводу Билля Илберта в 1883 году [7, p. 3].

Но сначала молодому чиновнику Индийской гра-жданской службы предстояло пройти долгий путь по карьер-ной лестнице. После предварительного обучения, котороедлилось вплоть до конца 1849 года, Юм получает первое на-значение — он становится помощником комиссара округаМирут в Северо-Западных провинциях. Нельзя сказать, чтоэто было довольно простым испытанием для англичанина,впервые оказавшегося в Индии. «Times of India» писала вэтой связи: «В те давние дни, в середине столетия, жизнь иобучение молодого чиновника отличались от сегодняшних.У него [Юма] было меньше офисной работы и меньше евро-пейского окружения; он не особенно хорошо владел теорети-ческими знаниями, но компенсировал их недостатокбольшой близостью к народу, которым должен был управ-лять» [5, p. 12]. На первых порах должности менялись часто— это, вероятно, было связано с необходимостью позна-комить новичка с разными сторонами службы; уже в февра-ле 1850 года он становится помощником магистрата и кол-лектора Мирута, Чарльза Габбинса, «очень способного, но

17

чрезвычайно эксцентричного офицера» [14, p. 7], женатогона старшей сестре Аллана. Юм так описывал это время: «...Ябыл направлен в тхану1, чтобы работать там и учиться рабо-те. Через месяц, или около того, когда я познакомился с раз-говорным языком, мне была поручена работа мухарира —клерка — в полицейском участке. Мне разрешили пользо-ваться услугами писаря, поскольку тогда я не владел местнойписьменностью достаточно хорошо, и мне приходилось дик-товать каждую запись в рознамча2 (главный в те дни доку-мент тханы), проводить дознания, проводить предваритель-ные локальные расследования, к которым меня допускалтханадар3; в общем, я делал всю работу мухарира... Два илитри месяца спустя меня назначили наиб дарога4 в другой,более крупной тхане, а после, недолго, я исполнял обязан-ности тханадара в небольшой тхане...» [14, p. 7-8] Стольнапряженная работа, однако, отразилась на состоянии здо-ровья Юма — летом 1852 г. он вынужден взять пятимесяч-ный отпуск, который проводит в Гималаях [14, p. 6]. Ко все-му прочему, в марте следующего года Юм вступает в брак сМэри Энн Гриндалл [46], и вскоре у них рождается дочьМэри Джейн, а потому проблемы со здоровьем дополняютсясемейными хлопотами.

Впрочем, несмотря на все неурядицы, молодой чиновникИндийской гражданской службы постепенно набираетсяопыта и оправдывает доверие высших чинов. Более склон-ный к «полевой» работе с местными жителями, нежели кканцелярской рутине за конторским столом, он совмещаетслужебные обязанности с изучением быта и культуры корен-ного населения — например, в 1855 году он проводит этно-графическое исследование племен, населяющих берегаДжамны [47, p. 254-258], получившее одобрение правитель-

1 Полицейский участок2 Книга учета3 Офицер полицейского участка4 Заместитель главы полицейского участка

18

ства и рекомендованное к освещению в прессе5. Постоянным переездам с места на место приходит конец 4

февраля 1856 года, когда Аллана Юма назначают магистра-том и коллектором округа Итава. Барон Терлоу много позжеписал об этом: «Сложно найти место, выглядящее более пу-стынно и безнадежно для взращивания любого европейско-го семени, чем то каменистое поле, где г-н Аллен [так в тек-сте — Д. Н.] Юм трудился на ниве образования и христи-анства» [50, p. 96]. Однако, спокойная служба продолжаласьнемногим более года — в следующем году Индию захватыва-ет водоворот народного восстания 1857-1859 гг.

***10 мая 1857 года в Мируте восстали 3-й кавалерийский, 11-

й и 20-й пехотные полки, и уже на следующий день восстав-шие захватили Дели, бывшую столицу Могольской империи.12 мая, как только до Итавы дошли известия о мятеже, Юмраспоряжается об организации патрулирования дорог, веду-щих в город. Эти меры, по замечанию самого Юма, не былибесполезными [14, p. 91]: вскоре в городе появляется не-большая группа мятежников из 3-го кавалерийского полка(полковник Маршалл, друг Юма, указывал, что это произо-шло через день или два после получения известий о восста-нии [5, p. 13]; Моултон называет дату 16 мая [14, p. 88]), кото-рой удалось дать отпор.

Несмотря на первый успех, следующая стычка была неу-дачной, хотя и принесла Юму широкую известность. В ночьна 19 мая группа восставших уничтожила патруль близ горо-да Джасвантнагар (в десяти милях к северо-западу от Итавы)и укрылась в индусском храме. Узнав об этом инциденте,Юм и его помощник, Ч. Дж. Дэниелс, вместе с несколькимиполицейскими и солдатами иррегулярных войск, немедлен-но отправились к месту событий. Обстановка была неблаго-приятной. «Трудность заключалась в том, что люди были на

5 См., например, [48]. Позднее Юм продолжит свои исследования вэтой области, см. [49].

19

стороне мятежников. У них [Юма и соратников — Д. Н.] небыло никакой возможности напасть, и они не могли ожидатьникакой поддержки из-за опасности шторма. Когда деньпрошел и село солнце, двое англичан, сопровождаемые по-лицейским [индийцем], попытались удержать место само-стоятельно. Туземец был убит, а Дэниелс ранен в лицо. Юмгероически пронес его сквозь толпу к экипажу. Они убилиодного бунтовщика и смертельно ранили другого. Ночью, вовремя шторма, повстанцы бежали», — отмечал полковникМаршалл [5, p. 14]. Об этом подвиге с восторгом писал бри-танский историк восстания Дж. У. Кайе [51] и другие авторы[52, p. 279]. Б. Ядав, со ссылкой на «The Tribune», полагает,что эти события сказались на карьере Юма самым положи-тельным образом [7, p. 5].

22 мая, узнав о том, что восстали части 9-го индийскогопехотного полка в Алигархе и Маинпури, Юм организовыва-ет эвакуацию европейцев и оставшихся верными Короне сол-дат 9-го полка в относительно безопасную Бархпуру [14, p.88], при этом оставшись в Итаве. Обеспечивая безопасностьнаселения, он прекрасно понимал, что сам находится в смер-тельной опасности. События этого драматичного дня позженашли отражение в прессе и мемуарах [53; 54, p. 70], благо-даря — в очередной раз — отваге и находчивости Юма и —безусловно — помощи местных жителей. Тридцать лет спу-стя он вспоминал: «Моя жизнь в ночь мятежа, когда послевывода людей от станции я остался посмотреть, нельзя лисделать что-либо еще, была спасена двумя местными жите-лями, которые благополучно провели меня мимо двух группсипаев, специально разыскивавших меня — они считали, чтоне смогут безопасно сбежать с казной, не убив предваритель-но окружного офицера. В эту ночь ярко светила луна; моеймаскировкой был только большой туземный чаддар1, пагри2

и местная обувь поверх темных чулок — свои брюки я выбро-сил. У меня нет никаких претензий к этим людям; один из

1 Кусок ткани, покрывающий все тело.2 Тюрбан.

20

них... был чапраси — служащим, второй был горожанином.Если бы меня обнаружили, их, равно как и меня, застрелилибы, и они прекрасно понимали это, однако шли по обе сторо-ны от меня, беседуя, мимо сипаев, которые, к счастью, не об-ращали на нас особого внимания, и на вопрос, известно лиим, где находится коллектор (т. е. я), равнодушно отвечали,что он, по слухам, находится в городе, пытаясь воодушевитьгорожан. Я не считаю, что являюсь трусом в большей степе-ни, чем многие из моих соотечественников, но в тот критиче-ский момент даже ради спасения своей жизни я не смог быотвечать так равнодушно и с улыбкой на лице...» [14, p. 95]Несомненно, такое храброе поведение простых индийцевоказало огромное влияние на отношение к ним Юма.

Восстание тем временем приобретало все больший раз-мах. В июне сипайские полки присоединялись к восстаниюодин за другим; ходили слухи, что мятеж вспыхнул в круп-ном городе Алигархе [55, p. 59-60]. Ситуация осложняласьеще и тем, что под опекой Юма находилось больше двух де-сятков английских женщин и детей. «В Итаве не было форта,и некоторые из туземных офицеров советовали мне отпра-вить женщин и детей в форт Агры, поскольку, как они вескоотмечали: «Кто знает, что здесь может произойти». Я счи-тал, что это хороший совет, однако вся территория междуАгрой и Итавой была охвачена восстанием, и потому требо-вался сильный эскорт. Я не мог оставить окружную штаб-квартиру, равно как и другие офицеры. Поэтому я позвал до-бровольцев из местных... Сопровождение из 250 хорошо во-оруженных мужчин, с этими тремя джентльменами [Латч-ман Сингх, Канвар Ануп Сингх и Зор Сингх — друзья Юма —Д. Н.] во главе, провели наших леди и детей этим опаснымпутем целыми и невредимыми» [14, p. 97-98]. Эвакуациябыла проведена весьма кстати — на следующий день частьгренадеров, узнавших о мятеже своих однополченцев в Гва-лиоре, присоединилась к восстанию. Интересно, что отпорим был оказан самими жителями Итавы, в то время как Юм,также уехавший в Агру, получил правительственное распо-ряжение не покидать ее, вопреки собственному желанию [14,

21

p. 100].Здесь, не наделенный формально никакими обязанностя-

ми, он много времени посвятил переписке с чиновникамиокруга, которых считал «верными», растолковывая происхо-дящие события с британской точки зрения и призывая ихсохранять лояльность правительству [56].

Вскоре Агра также становится центром столкновений по-встанцев с верными Короне войсками. «5 июля произошлосражение в Агре. Войско мятежников состояло из двух тысячхорошо обученных туземных солдат и полка Бенгальскойконной артиллерии. Это было кровавое столкновение, в ко-тором погибли многие офицеры. Юм все время находилсяпри батарее. Полковник Патрик Баннерман, подчиненныйЮма, бывший в форте вместе с ним (и оставшийся одним изнемногих выживших), хорошо знал его и восхищался его му-жеством; он говорил, что Юм был одним из самых смелыхлюдей, которых он когда-либо встречал. Он провел... с ору-жием в руках несколько ночей, пока не слег с холерой и вы-нужденно вернулся в форт», — вспоминал полковник Мар-шалл [5, p. 14-15]. Из 500 оборонявшихся (в их числе 30 гра-жданских служащих, среди которых был и Аллан ОктавианЮм) погибли 49 и были ранены 92 человека1.

На фоне военных будней и вынужденного пребывания вАгре Юм не забывает и о вверенном ему округе. Так, сразупосле эвакуации женщин и детей в Агру, Зор Сингх был от-правлен в Итаву с инструкциями по защите города и требо-ванием постоянно поддерживать связь. В середине июля Юмразрабатывает новую схему управления округом, более эф-фективную в непростых условиях 1857 г., и получает разре-шение правительства на ее использование. В пять районов,составлявших округ Итава, он назначает руководителямииндийцев, наделяя их широкими полномочиями. «Мы ви-

1 События этого сражения широко освещались как в индийской, так ибританской прессе, см. [57; 58; 59]. Многие британские газеты черпа-ли информацию из индийской газеты The Mofussilite, описавшей ходсобытий 17 июля.

22

дим здесь людей из очень разных каст — брахманов, раджпу-тов, кайятов и бания — каждый из которых на протяженииследующих трудных пяти месяцев в самом центре восстанияподдерживали порядок в пределах своей юрисдикции такимобразом, что впоследствии ни один человек не пожаловалсяна несправедливость и превышение полномочий; эти людизаслуживают самых хороших слов, если говорить об их адми-нистрации» [14, p. 101]. Несколькими месяцами позже Уи-льям Муир, секретарь правительства Северо-Западных про-винций, отзывался об этой модернизации управления следу-ющим образом: «Юм сохранял администрацию в Итаве по-средством влиятельных людей таким способом, который,принимая во внимание трудности и следующие одна за дру-гой банды мародеров, с коими округ был вынужден бороть-ся, был совершенно удивительным. Были построены новыекотвали1, преступления наказывались, налоги взимались...Конечно, было много темных личностей, меватти2 и дру-гих, которые поднимали головы, думая, что нет никого, ктоспособен наказать их; и у них прибавилось наглости с техпор, как наши войска... впустили наваба Фаррукабада безна-казанно. Но при всем этом примечательно, что преобладалаотносительная тишина, и это окончательно доказывало, чтострана, по крайней мере, не против нас» [60, p. 773]. Эффек-тивность управления доказывает еще и тот факт, что властиИтавы не только поддерживали порядок в своем округе, но ипомогали войскам, ведущим борьбу с мятежниками —например, в Канпур были отосланы семьсот верблюдов, иэтот факт был должным образом доведен до сведения гене-рал-губернатора Индии в совете [61, p. 193].

Юм при этом не ограничивается решением только теку-щих проблем, связанных с обороной, сбором налогов исохранением правопорядка. Большое внимание он уделяетподдержке морального духа людей (известна, в частности,его прокламация к жителям Итавы, написанная на урду [14,

1 Полицейские станции2 Выходцы из Мевата, Раджастхан

23

p. 103-105]) и подготовке рекомендаций по вопросу управле-ния округом после того, как восстание будет подавлено — а вэтом он не сомневался.

В конце декабря бригадный генерал Р. Уолполл со сме-шанной британско-индийской армией входит в Итаву, и уЮма, наконец, появляется возможность вернуться в округ,что он и делает 6 января 1858 года в сопровождении пятиде-сяти солдат 2-го Пенджабского пехотного полка под коман-дованием лейтенанта Шериффа [7, p. 6]. «Имею честь доло-жить вам, что сегодня я вернулся в город и на станцию Ита-вы. Все население города и окрестностей, и практическикаждый важный заминдар округа пришли встречать нас.Нет сомнения, что люди были рады видеть [нас]…», — отме-чал Юм в докладе правительству [14, p. 111].

В первую очередь, безусловно, были предприняты мерыпо укреплению обороны города. К концу месяца были обуче-ны 200 пехотинцев и 150 кавалеристов; гарнизон располагалтакже 5 пушками и был усилен кавалерийским полком капи-тана Александера [5, p. 15].

7 февраля состоялось крупное сражение при Анантраме, вдвадцати милях от Итавы, в котором Юм проявил себя са-мым выдающимся образом [62, p. 429]. Со своим отрядом онотвлек огонь противника на себя, что позволило Александе-ру использовать артиллерию, пробив брешь в оборонитель-ных порядках повстанцев. Получив возможность атаковать,отряд, ведомый Юмом, заставил противника отступить. Вой-ска мятежников понесли серьезные потери, а отряду Юмаудалось захватить пушку [63]. В газетах писали, что это было«определенно отлично проведенное и очень смелое пред-приятие» [64; 65], а смелая атака Юма была даже упомянутав статье Британской энциклопедии, посвященной Северо-Западным провинциям [66, p. 314]. Что характерно, в своемотчете Юм говорит и о важной роли своих индийских по-мощников в этом сражении [67, p. 1734]. Впрочем, у нас нет исвидетельств того, что он не одобрял действий капитанаАлександера, распорядившегося казнить шестерых повстан-цев [14, p. 115]. Очевидно, что Аллан Октавиан Юм не только

24

заботился о верных правительству индийцах, но и прилагалусилия для того, чтобы наказать виновных, настаивая, одна-ко, на справедливости судебных процессов [68, p. 199].Например, сохранились следующие его рекомендации: «Го-лаб Чанд Саху (заминдар Ратун Биджули и других деревень)умоляет о признании его службы государству во время по-следних беспорядков. Возможно, конфискация его имуще-ства была бы наиболее весомым признанием, поскольку онснабжал мятежников деньгами и припасами. Однако, по-скольку он утверждает, что делал это по принуждению и, по-мимо этого, после того, как британские силы вновь занялиИтаву, он в известной степени прилагал усилия, закупая дляних припасы, я не думаю, что было бы целесообразно дей-ствовать против него. По моему мнению, не может быть ни-какого вознаграждения или признания его заслуг во времявосстания. Возможно, его принуждали, но было бы весьманеразумно оказывать честь людям, которые помогали на-шим врагам, даже если они делали это, чтобы сохранитьсвою собственность» [14, p. 116]. Таким образом, личныесимпатии к индийскому народу никоим образом не сказыва-лись на отношении Юма к своим обязанностям — он предан-но служил империи, и делал все возможное для сохранениястабильности ее управленческого аппарата в рамках занима-емой им должности.

Следующие месяцы прошли в частых стычках с восстав-шими, проходившими с переменным успехом [69, p. 3324-3325]. Хотя Итава находилась в руках англичан, на окраинахокруга силы мятежников были весьма значительны. 10июня, при посредничестве Зор Сингха, согласился сложитьоружие Тедж Сингх, бывший раджа Маинпура, и в том жемесяце на большей части территории округа было восстанов-лено регулярное британское управление. Юм, испытывав-ший серьезные проблемы со здоровьем, просит правитель-ство и лично Уильяма Муира о предоставлении отпуска [14,p. 150], и в начале июля отправляется в Гималаи — подальшеот изнуряющей жары Итавы.

По возвращении на службу Юм составляет официальный

25

отчет о восстании в Итаве — «Доклад о происшествиях вокруге Итава с начала мятежа до полного восстановлениямира и порядка». Этот документ интересен не только по-дробным изложением всех инцидентов и столкновений с мя-тежниками, в которых принимал участие сам автор и его за-местители во время отпуска Юма, но и наглядно показывает,какую роль в восстановлении порядка сыграли чиновникииндийского происхождения и местное население. «...Госу-дарство имело в Итаве хороших и верных туземных служа-щих и лояльных лиц, которые поддерживали борьбу посредиволн анархии. Поддержка людей здесь стала источникомнеугасимой жизненной силой правительства» [14, p. 168].Описанию лояльности индийцев Итавы к британской адми-нистрации Юм посвятил отдельный параграф в отчете, вочередной раз отмечая поименно тех из них, без кого поло-жение англичан в округе было бы критическим. В концеконцов, он приходит к выводу, что «в С.-З. Провинциях, яполагаю, не было округа более готового к восстановлениюПорядка [именно так, с заглавной буквы — Д. Н.] … Мило-сердие и терпение — я думаю, что могу справедливо сказать— характеризовали мою администрацию... Я не был сторон-ником ни суровости, ни милосердия — существует свое времяи место для того и другого. В случае этого округа мне показа-лось [лучшим] призвать последнее» [14, p. 179-180]. Полков-ник Маршалл в этой связи добавляет: «Нет никакого сомне-ния в том, что его государственный такт, блестящая хра-брость и целеустремленность сделали для него более легким,чем это могло быть для многих других, восстановление дове-рия среди людей и развития мира и порядка из хаоса» [5, p.17].

После восстания (несмотря на отдельные стычки с редею-щими группами повстанцев, жизнь в Итаве начала входить впривычное русло) закономерно встал вопрос о собственно-сти, принадлежащей мятежникам, о мерах наказания дляучаствовавших в бунте и мерах предотвращения подобныхинцидентов в будущем. Юм и в этих случаях чаще склонялсяк «милосердию», хотя порой и подвергался критике за чрез-

26

мерную снисходительность [11, p. 6; 70, p. 288]— некоторыеиз повстанцев были отпущены на свободу уже в 1858-1859гг., довольно часто им возвращалось имущество [14, p. 238].Он также напоминает правительству о рекомендациях повознаграждению индийцев, оставшихся верными Короне,считая, что оно не торопится поощрять их и своей медли-тельностью выказывает свое неблагодарное к ним отноше-ние. Юм критикует также и действия правительства в вопро-се разоружения местных жителей согласно Акту 1857 г. Вгоды восстания едва ли не впервые проявляется конфликтЮма и правительства, зародившийся на почве принципи-ально разного видения настоящего и будущего Индии, кото-рый в конечном счете приведет к тому, что Юм оставит госу-дарственную службу.

Однако в 1859 году магистрат Итавы — один из героев со-противления мятежникам, и этот факт не остается незаме-ченным британскими властями. Генерал-губернатор Индиив своем докладе Ее Величеству называет его в числе лиц, до-стойных награды за верную службу [71]. Аллан Октавиан Юмстановится кавалером ордена Бани — четвертого по стар-шинству в британской системе наград.

***Абдалла Юсуф Али в своей работе «Культурная история

Индии в британский период» писал: «...значение Восстаниязаключается в культурном конфликте... В отношениях междуиндийцами и англичанами это был не конфликт однойкультуры с другой, но конфликт между людьми однойкультуры с людьми разнообразных культур, действовавшихвместе, поскольку они считали себя ущемленными общимзапретом» [72, p. 179-180]. Причина народного восстания1857-1859 гг., кроется, таким образом, не в ненависти как та-ковой — к европейской культуре, образованию и к самимбританцам, а, скорее, в конкретных административныхошибках, допущенных британскими правителями Индии.

27

Саид Ахмад-хан1, например, раскрывает частные случаиподобных ошибок, говоря, что в результате недопущения ин-дийцев к системе управления британское правительство неосознавало нецелесообразность принимаемых им законов иправил, и не слышало голоса народа, в результате чего у ин-дийцев сложилось мнение, что все законы принимаютсялишь для того, чтобы ухудшить их положение, лишить рели-гии и культуры [73, p. 13]. Аллан Октавиан Юм также виделпричины восстания в британской административной неуме-лости и растущей тенденции попирать желания народа, вме-сто того, чтобы открыто консультироваться и работать заод-но с индийскими лидерами [6, p. xliv-xlv], и его успешныедействия на этом поприще во время восстания стали таковы-ми потому, что он в критический момент доверил значитель-ную часть своих полномочий местному населению, тем са-мым уменьшив не только накал культурного конфликтамежду индийцами и европейцами, но и, в некотором роде,«искупив вину» за прежние ошибки британской админи-страции, пусть и на небольшой, вверенной ему в управлениетерритории. Характерно также, что Юм прошел через тяже-лый опыт восстания без видимого налета расизма, которыйовладел британским сообществом в то время [6, p. xlv], не со-мневаясь в верности своих индийских соратников.

Помимо политических итогов — потери Ост-Индскойкомпанией своего влияния (в 1858 году она передала своиадминистративные функции Короне) и начала постепенногоприобщения индийцев к управлению — особо важным былпсихологический эффект, произведенный восстанием. «Вне-запно вспыхнув, мятеж буквально в один день уничтожилтруд многих лет» [14, p. 169], и призрак восстания долгиегоды вселял страх в сердца британцев. Британский исследо-ватель Ким Вагнер посвятил этому феномену отдельное ис-следование, в котором показал, насколько силен был этотстрах даже по прошествии десятилетий. «Постоянное влия-

1 Саид Ахмад-хан (1817-1898) — выдающийся индийский мусуль-манский философ и реформатор.

28

ние мотива «восстания» было распространено не только сре-ди чиновников, которые должны были иметь дело с внутрен-ними беспорядками, оно было общим способом анализа длябританцев в Индии, как в мирное время, так и во временапотрясений. Степень, с которой боязнь второго «восстания»пронизывала всю колониальную администрацию, явно вы-ражена в предупреждениях... А. О. Юма. В 1885 году Юмзаявлял, что британцы находятся в «постоянной опасностиужасной вспышки» и что только путем создания организа-ции образованных индийцев как «предохранительногоклапана» против недовольства коренных жителей катастро-фа может быть предотвращена» [74, p. 173]. Таким образом,народное восстание 1857-1859 гг. являлось не только важ-нейшей вехой в истории индийского национально-освободи-тельного движения и первым случаем консолидации инду-сов и мусульман ради достижения общей цели — завоеваниянезависимости, но и оказало серьезное влияние на мировоз-зрение нашего героя. Создание Индийского национальногоконгресса (во многом бывшее заслугой Аллана ОктавианаЮма), во главе с которым страна добьется национальногоосвобождения в 1947 г., напрямую связано с событиями 1857-1859 гг. — попыткой достичь свободы вооруженным путем.

29

Глава IIIНазначение Юма магистратом и коллектором Итавы в

феврале 1856 г. дало ему, наконец, шанс прекратить беско-нечные переезды с места на место, и потому он быстро при-вязался к округу. После восстания он решает остаться здесь,полагая, что сможет добиться для людей большего, если бу-дет работать постоянно на одном месте, не переходя из райо-на в район с каждым новым назначением, о чем и известилпровинциальное правительство, которое пошло ему навстре-чу. Таким образом, в Итаве Юм жил и работал до апреля1867 г., за исключением полутора лет (1861-1863 гг.), когдавследствие болезни он был вынужден уехать в Англию. Заэто время он не только «показал свою решимость эффектив-но справляться с основными административными обязанно-стями — поддержанием правопорядка и сбором налогов, нои проявил самый живой интерес к содействию реформам,далеко выходящим за рамки того, что диктовало правитель-ство» [6, p. xliv]. Этот период, расколотый надвое событиями1857-1859 гг., представляется, тем не менее, внутренне цель-ным, поскольку реформы, начатые уже в 1856 г., получилипродолжение и после восстания, а некоторым из них Юм, помере сил, уделял внимание и в бурные мятежные годы.

***Уэддерберн, перечисляя основные достижения Юма-

реформатора, ставит на первое место образование [5, p. 17].Юм не был в этой сфере первопроходцем; пальма первенствав сфере создания системы образования в Северо-Западныхпровинциях принадлежала лейтенант-губернатору (1843-1853 гг.) Джеймсу Томасону. Необходимость создания школдля местного населения, согласно Томасону, объясняласьтем, что неграмотные крестьяне-собственники, которые немогли разобраться в документах, касающихся их земель, небыли до конца уверенными, что эти документы остаются

30

действительными на фоне многочисленных изменений всфере землепользования, происходящих из года в год [75, p.171]. В 1849 году правительство Томасона предприняло пер-вые шаги со созданию начальных школ в восьми округахпровинции, включая Итаву. Эти школы получили названиетахсили, т. е. окружные [14, p. xxvi]. Томасон не остановилсяна достигнутом и, по мере расширения сети школ-тахсили,также поддержал создание начальных школ в деревнях надобровольные пожертвования местных заминдаров. Такиешколы обслуживали несколько деревень, составлявших де-ревенский округ — халка, и назывались халкабанди. Впер-вые эксперимент со школами-халкабанди был проведен в1851 году в округе Матхура [76, p. 113]. «Естественно, былобы желательно иметь школу в каждой деревне, но если этобыло практически невозможно, то должна была быть покрайней мере одна школа на группу соседних деревень, что-бы можно было получать образование в пределах разумногорасстояния, и в пределах досягаемости каждой деревни» [75,p. 173], — писал сэр Ричард Темпл о нововведении Томасона.Этой задачей расширения сети образовательных учрежде-ний в своем округе и занялся Юм, вдохновленный, как счи-тает индийский исследователь С. Н. Кванунго, именно начи-наниями Томасона [77, p. 27].

Следует также отметить, что во время своего недолгогопребывания на службе в Маинпури в 1855 г. Юм получилвозможность самостоятельно ознакомиться с функциониро-ванием школы по системе халкабанди, основанной там ма-гистратом А. Коксом [14, p. xxvi]. Таким образом, Юм засту-пал на новую должность не только с большим желанием раз-вивать систему образования в округе, но и с пониманиемтого, как это нужно делать наиболее эффективным образом.

Однако, приехав в Итаву, Юм обнаружил, что ситуация всфере образования далека от идеальной. В округе с населе-нием более полумиллиона человек было всего семь школ-тахсили (400 учеников), и 77 традиционных школ, где полу-чали образование около восьмисот учащихся. «Одному измоих предшественников, всем сердцем желавшему интел-

31

лектуального прогресса туземцев, но уделявшему слишкоммного внимания результату и слишком мало — средствам,удалось более или менее совершенно ввести систему, подоб-ную той, что г-н Кокс ввел в Маинпури. Однако его основа-ние едва держалось, люди во многих случаях не соглашалисьдобровольно платить налог, посыпались жалобы (которыевыглядели вполне обоснованными), которые... были услы-шаны, и весь проект был полностью уничтожен» [14, p. 36],— писал А. О. Юм комиссару Агры 2 апреля 1856 г. Причинутакого положения вещей он видел в том, что игнорировалсяпринцип добровольного финансирования, заминдаров при-нуждали содержать школы за свой счет. Помимо этого, Юм,в отличие от Джеймса Томасона, решительно выступал про-тив частных традиционных школ [78, p. 813-814] — самыхраспространенных в Итаве — считая, что «...образование,прививаемое в таких школах, более чем спорное. Здесь учатперсидскому и даже арабскому, и в некоторых, без сомнения,учат хорошо, однако знания передаются посредством такихпохотливых историй, услышав которые, может покраснетьдаже взрослый...»[79, p. 13].

Чтобы преодолеть сопротивление землевладельцев, Юмзаручается поддержкой наиболее образованных и влиятель-ных индийских чиновников округа. «Терпеливая аргумента-ция и настойчивость» [79, p. 8] привели к тому, что практи-чески все заминдары согласились с доводами Юма, хотя он иотмечал, что «сложно определить, сколько жертвователей насамом деле радели за дело образования, а сколько желалиугодить мне или пытались избежать непопулярного мень-шинства» [79, p. 9].

Таким образом, к 1 апреля в наиболее важных деревняхбыли открыты 32 школы по системе халкабанди, а к 1 январяих число по всему округу достигло 181. В них учились 5186учеников, среди которых было всего две девочки, посколькуЮм прежде хотел укрепить сеть школ для мальчиков, а ужепосле попытаться организовать женские школы. Большуючасть учеников составляли дети в возрасте от 6 до 12 лет,хотя среди них также было незначительное число учащихся

32

младше шести лет и 711 учеников старше четырнадцати лет[79, p. 11]. Конфессиональный и кастовый состав учащихсяпоказывает, что большинство из них принадлежало к выс-шим индусским кастам (брахманы и кшатрии составляли бо-лее половины от их числа), 602 ученика принадлежали к ка-сте бания, 188 школьников были мусульманами. Впрочем,образование было светским: религиозное Общество друзей вЛондоне — квакерская организация — даже выражало сожа-ление по поводу того, что в школах Юма «нет библейскогообучения» [80, p. 49]. Большинство учителей также былииндусами из высших каст, хотя уровень их подготовки суще-ственно отличался, вследствие чего и количество изучаемыхв школах дисциплин было разным. «Чтение и письмо нахинди, арифметика и немного географии, изучались также...чтение и письмо на урду, десятичные дроби и индийская ис-тория; в некоторых, где нам повезло с наставниками, частьюкурса были алгебра, геометрия и некоторые рудименты есте-ственных наук» [14, p. 355]. Вообще, Юм отмечал, что об-разование, получаемое в государственных школах, было бо-лее качественным, чем в школах халкабанди, однако причи-на этого, по его мнению, заключалась только в том, что онисуществуют гораздо дольше [79, p. 11].

В дополнение к сети образовательных учреждений Юмосновывает публичные библиотеки в крупных городах окру-га. Они также существовали на взносы жителей округа, ве-личина взноса разнилась в зависимости от того, к какой ка-тегории населения принадлежал читатель. Школьники тах-сили и халкабанди могли пользоваться читальными заламибесплатно при наличии подписанного учителем документа,подтверждающего их знания и хорошее поведение; книги надом выдавались под залог [14, p. 64].

Другим ключевым элементом образовательной програм-мы Юма стало учреждение 1 августа 1856 года ЦентральнойАнгло-туземной школы. Юм писал: «Вскоре после основа-ния школ халкабанди я начал осознавать, что не хватает ещетакого учреждения, которое стало бы ступенькой для их уче-ников в Колледж Агры; в то же время возможность достиже-

33

ния любым талантливым, но бедным парнем первоклассно-го образования могла в определенной степени повысить уро-вень колледжа» [79, p. 14]. В 1856 г. в ней учились 104 чело-века, а преподавали студенты колледжа. Школа была «прак-тически самоокупаемой» [79, p. 15], хотя плата учителямбыла гораздо более значительной, нежели в школах халка-банди. Правительство признало инициативу Юма «ценнойобщественной службой» и постановило, что его «Указанияпо управлению школами»1 должны быть разосланы всеминспекторам, ответственным за образование в провинции[14, p. 85].

Народное восстание в 1857 году, конечно, на время от-влекло внимание Юма от проблем образования; однако вупоминавшемся уже отчете о положении в Итаве во времявосстания он с удовлетворением отмечает, что «в отношенииобразования этот округ был превосходен» [14, p. 179] — посостоянию на 1 ноября 1858 года в округе функционировало179 школ с почти четырьмя тысячами учеников. В 1859 годуЮм писал, что «эту систему даже прошедшая революция несмогла уничтожить; некоторые из школ оставались откры-тыми от первого дня до последнего» [5, p. 20].

Опыт восстания еще больше убедил Юма в необходимостирасширения и укрепления современного образования в Ин-дии, поскольку во время беспорядков и в Итаве, и по всейстране образованные индийцы в большинстве своем поддер-живали британское правительство [14, p. xli]. Лояльность ин-дийцев он непосредственно связывал с образованием, в ко-тором видел инструмент для морального возрождения стра-ны и искоренения социальных пороков индийского обще-ства того времени: практики детоубийства2, ранних браков,бесправного и унизительного положения женщин [14, p. xlii].

Философия образования Юма подробно раскрывается в

1 К сожалению, этот документ не сохранился.2 Практика убийства младенцев женского пола была распространена и

среди раджпутов в Северо-Западных провинциях. Взгляды Юма наэто явление см. [81, p. 131-132]

34

его письме (3 сентября 1859 года) правительству Северо-Западных провинций, которое решило проконсультировать-ся с ним по вопросам образовательной политики, чтобы со-ставить ответ на депешу государственного секретаря Индии,требовавшего оценить достижения в этой сфере, начиная с1854 г. «Основания любой здоровой и всеобъемлющей схемыобразования должны быть заложены в массах... Индийскоеобразование, подобно французской свободе — и, возможно,по аналогичным причинам — всегда было скорее видимо-стью, чем реальностью; спеша за результатами, мы игнори-ровали средства, мы пытались провернуть великий индий-ский трюк — развитие за один час... но обнаружили — увы! —что мы не фокусники» [14, p. 349]. По-прежнему яростно вы-ступая против традиционных школ, Юм пишет: «Я хочу за-менить существующие школы моральной силой чего-то луч-шего <…> Цель образования... подготовить молодежь к вы-полнению своих обязанностей как граждан и, во-вторых,развивать их функции как тех, кто производит и наслаждает-ся благосостоянием... Однако эти [традиционные — Д. Н.]школы-помехи и учителей в них мы не можем никак контро-лировать; мы не можем ни предписать курс занятий, ниобеспечить его... Эти учителя, слишком многие из них, отли-чаются сомнительным характером и вопиющим невеже-ством, тогда как лучшие из них, взятые как класс, непостоян-ны и беззаботны в представлении своих обязанностей» [14,p. 349-350].

Одним из основных постулатов философии образованияЮма является добровольный характер финансированияшкол. При этом людям должно быть понятно, каким об-разом и с какой целью будет работать школа — им нужноразъяснять, что это необходимо ради их собственного духов-ного и нравственного совершенствования, ради чести и по-ложения в обществе. «Что может быть более благородной за-дачей для чиновника любого правительства?» — спрашиваетЮм [14, p. 351]. В подтверждение своей идеи он приводитбезуспешный опыт создания школы в Итаве, где налог на об-разование взимался с заминдаров принудительно, которому

35

он стал свидетелем сразу по прибытии в округ и, напротив,успешно функционирующую школу в Маинпури. Юм осо-бенно настаивал на этом пункте своей образовательной про-граммы, поскольку правительство, наоборот, выступало запринудительное финансирование школ. Здесь в очереднойраз ясно прослеживается разница во взглядах Юма и бри-танской администрации на будущее Индии — создание сетишкол, которые были бы вынуждены содержать местные жи-тели, вело к большей централизации власти — вообще по-следовательной тенденцией в Северо-Западных провинциях— против которой Юм возражал, считая ее недостаткомфранцузской административной системы по сравнению с бо-лее децентрализованным британским управлением и мест-ной автономией [6, p. xliv].

Очень значимым Юм считал и материальное оснащениешкол, в частности, помещения для занятий: «Это необходи-мо в первую очередь; только практический опыт может по-казать, где образование будет процветать» [14, p. 355]. Со-гласно его схеме, часть взносов на образование должна идтина строительство школьных зданий и различного оборудова-ния для занятий. К концу 1859 г. тридцать из крупнейшихшкол округа были размещены в специально построенныхдля них зданиях. В любой школе, даже деревенской, должнабыть библиотека, которая могла дополнительно играть рольлекционного зала. Библиотека Центральной школы, напри-мер, до начала восстания содержала 2000 томов; к сожале-нию, она была уничтожена в ходе беспорядков [14, p. 357].Для Центральных школ — третьей ступени образовательныхучреждений по градации Юма после деревенских и го-родских — предполагалось создание музеев, содержавшихглавным образом экспонаты из области естественных наук ипромышленного производства, характерные для региона.

Юм также считал, что необходимым дополнением к си-стеме образования должна быть хорошая пресса на местныхязыках, поскольку «каждый год школы выпускали мальчи-ков и юношей, умеющих читать, с пробудившимся умом, нотолько книги на их родном языке были редкими и дорогими,

36

и, по большей части, не являлись просвещающими или по-учительными»[5, p. 22]. Для решения этой проблемы Юм сосвоим другом Коуром Лашманом Сингхом в конце 1859 г.учредил газету «Друг народа», выпускавшуюся первоначаль-но на хинди и урду по цене, доступной для самой бедной де-ревенской молодежи. Предназначенная для Итавы, газетавскоре распространилась и за ее пределы, и в 1862 году быласамым распространенным периодическим изданием на ин-дийских языках в Северо-Западных провинциях [14, p. 474],с тиражом около 31000 экземпляров. Не будучи официаль-ным изданием, газета не вызывала подозрений в при-страстности, разъясняя местным жителям политику прави-тельства [5, p. 22]. Впрочем, издание не получило достаточ-ной поддержки со стороны властей и вынужденно прекрати-ло существование в 1864 г., к большому разочарованиюЮма, отдавшего этому начинанию много сил и времени [14,p. liv].

Впрочем, и образовательные инициативы Юма сталкива-лись с неожиданными и неприятными потрясениями. В ап-реле 1861 года он серьезно заболел и был отправлен в Вели-кобританию. Временно заменявший его А. Р. Поллок, будучиболее консервативным администратором, не разделял точкизрения Юма на то, что магистрат должен нести личную от-ветственность за образование в округе, а потому предпочелразделить ее с департаментом образования, обрушив волнукритики на систему школ-халкабанди, прежде всего из-затого, что уровень образования в Итаве более низок, чем в со-седних округах [14, p. xlviii]. Кроме того, последовали обви-нения в неаккуратном ведении отчетности, хотя критики иотдавали себе отчет в том, что многие из недостатков появи-лись уже после отъезда Юма. М. Кемпсон, инспектор образо-вания Агры, отправленный в Итаву для изучения ситуации,писал: «Г-н Юм, к сожалению, был вынужден вернуться до-мой [в Великобританию — Д. Н.] в отпуск в 1861 г., ибольшая часть того хорошего, что он успел создать, казаласьпогибающей вследствие последовавшей бесхозяйственности.Моей обязанностью было известить правительство о выяв-

37

ленных фактах, ясно показывающих необходимость болеестрогой организации и квалифицированного контроля. В ре-зультате все управление образованием в округе теперь нахо-дится в руках властей, специально назначенных правитель-ством для этой цели...» [82, p. 17]. Власть, таким образом,отдавала систему образования в Итаве в руки централизо-ванного департамента, несмотря на яростную защиту Юмомсвоего детища1.

В последние годы своего пребывания в Итаве Юм про-должал сотрудничать с департаментом образования, хотя ине принимал в его работе серьезного участия. Центральнаяшкола Итавы, остававшаяся важным звеном в системе об-разования региона [83, p. 67], ступенью между школами низ-шего звена и правительственными колледжами [84, p. 30],долгое время неофициально называлась в честь основателя(Hume's High School), пока по просьбе Юма в 1864 году этоназвание не стало официальным [14, p. 505]. Таким образом,достижения Юма в сфере образования были отмечены насамом высоком уровне — официальное наименование шко-лы было санкционировано самим лейтенант-губернаторомпровинции.

Нам остается только добавить, что эта школа пережиласвоего создателя, но прекратила существование в 1922 году.Здание, созданное по замыслу Юма, по сей день служит делуобразования [14, p. li].

***Хотя образование и было подлинной страстью Юма, он

также заботился и о других средствах культурного, социаль-ного и экономического развития индийцев, что сделало егодовольно популярным у местного населения чиновником [7,p. 11]. Например, именно он основал первый в Итаве совре-менный госпиталь, вновь руководствуясь не должностнымиинструкциями, а желанием помочь местному населению [14,

1 Юму было разрешено вернуться в Итаву только после того, как онпринес извинения за резкий тон своей критики [14, p. xlviii].

38

p. 63]. Для его создания Юм не только организовал сбор де-нежных средств, но и попытался добиться поддержки прави-тельства. Последнее, впрочем, не спешило помогать с фи-нансированием, ожидая, когда учреждение начнет работу идокажет свою эффективность [14, p. xxvii]. Юма разочаровы-вала такая позиция властей, однако он не намеревался оста-навливаться, и, хотя восстание 1857 г. приостановило реали-зацию проекта, в 1859 году госпиталь и амбулатория началисвою работу. «Учреждение расположено на открытом про-странстве в середине... площади, в пределах легкой досягае-мости для масс жителей, примерно на полпути между ста-рым и новым городом Итавы... В самом здании ощущаетсянехватка женской палаты, отдельной палаты для особых слу-чаев, не говоря уже о складских помещениях и т. д. Госпи-таль открывается с восходом солнца, и, как правило, его каж-дое утро в тот же час посещает суперинтендант» [85, p. 31a],— писал в отчете о состоянии учреждения суперинтендантдоктор Шерлок.

Долгое отсутствие Юма на посту в 1861-1863 гг. негативносказалось на состоянии госпиталя, однако Юм не только су-мел наладить его работу, но и вынашивал планы по созда-нию нового, более совершенного учреждения [14, p. xxvii].Необходимо отметить, что его персонал пополнялся за счетиндийских врачей, в частности, окончивших Медицинскийколледж в Калькутте [85, p. 31a].

В 1864 году в округе разразилась эпидемия холеры. Юм, вгоды восстания сам испытавший на себе ее действие, не-медленно распорядился об улучшении санитарной обстанов-ки в Итаве. Доктор Шерлок отмечал: «Наш магистрат, г-нЮм, получив известие о болезни, проявившей себя в Бхурт-хане, решил принять все меры предосторожности... В горо-де... бригады подметальщиков были отправлены для того,чтобы убирать нечистоты и рассыпать повсюду сухую глинудля дезодорации вредных миазмов..., и наши дороги ипроезды содержались в строгой чистоте» [85, p. 32a].

Непосредственное отношение к здравоохранению имела иборьба еще с одним социальным злом — торговлей алкого-

39

лем и наркотиками, прибыль от которой Юм прямо называл«греховной» [7, p. 12]. Вынужденный действовать согласнораспоряжениям правительства, он докладывал в рапорте от14 сентября 1860 года, что увеличение прибыли в этой сфересоставило 1858 рупий по сравнению с предыдущим годом и5251 рупию по сравнению со средними показателями за де-сять лет [5, p. 21], но в то же время не стеснялся выражать от-вращение к такому источнику доходов, обращая вниманиевластей на распространение алкоголизма среди индийскихмасс, которые зачастую не могли обеспечить свои семьи про-питанием, становясь жертвами пагубного влияния алкоголяи наркотических веществ. «С финансовой точки зрения... эточрезвычайно успешно. Для меня, тем не менее, постоянныйрост доходов абкари1 является источником великого сожале-ния. Год за годом — но, увы, тщетно — я протестую противнынешней несправедливой системы, которая сначала поро-дила, а теперь поддерживает большой класс людей, чейединственный интерес заключается в том, чтобы соблазнитьсвоих товарищей пьянством и обязательно сопутствующимиему развратом и преступлениями... Кроме того, развращаянаших подданных, мы не получаем даже материальной вы-годы от их гибели... с каждой дополнительной рупией, кото-рую дает абкари, мы теряем две вследствие... преступленийи необходимости их пресекать. Боюсь, что бесполезно гово-рить на эту тему и далее — в течение пяти лет я безуспешнопротестую против существующей системы — но, хотя в насто-ящий момент я не вижу никакой надежды на реформы, уменя нет сомнения в том, что... я доживу до того времени,когда более подобающая христианам система сотрет одно извеличайших пятен [на репутации] правительства Индии» [5,p. 22]. Уэддерберн, приводящий эту цитату, говорит о том,что и «через полвека это... пятно остается не стертым» [5, p.22], однако проблема оставалась неразрешенной гораздодольше. Достаточно сказать, что знаменитые «Одиннадцать

1 Акцизный сбор на производство или продажу алкоголя и наркотиче-ских веществ.

40

пунктов» Махатмы Ганди, выдвинутые им в 1930 г., содержа-ли требование запрета торговли алкоголем и наркотиками.

Очевидно, что британские правители Индии действоваливразрез с официальными заявлениями о своем стремленииулучшить, «цивилизовать» жизнь индийского народа, допус-кая только те реформы и нововведения, которые не затраги-вали самых основ колониального владычества и его финан-сового благополучия. Ярким примером такого рода являетсяпопытка Юма убедить правительство Индии в недостаткахполицейской системы страны.

В 1860 году правительство выпустило приказ, согласнокоторому индийскую полицию требовалось реорганизовать всоответствии с рекомендациями Полицейской комиссии [7,p. 12]. Отныне в каждый округ назначался суперинтендант,подчинявшийся главному полицейскому инспектору. Юм,безусловно, исполнил требования правительства, и к 1 янва-ря 1861 г. реорганизация была завершена [14, p. 430]. Одна-ко, по его мнению, новая система была «дефективной» ивела к «переменам в худшую сторону» [5, p. 20], о чем он, сосвойственной ему прямотой, незамедлительно заявил в офи-циальном отчете. Претензии Юма заключались в том, чтонововведения не обеспечивали разделение собственно поли-цейских и судебных функций, но делили полномочия междусуперинтендантом и окружным магистратом. Юм настаивална том, что главный гражданский чиновник округа (коллек-тор) должен руководить всеми департаментами исполни-тельной власти, поскольку вновь назначенный суперинтен-дант не мог иметь влияния в округе и опыта работы в кон-кретной местности [5, p. 20-21]. Полиция же, по его мнению,должна была состоять из подчиненных коллектора, хорошознакомых с местными особенностями, тех людей, в которыхжители округа видели высшую власть. Новая полицейскаясистема, подобно множеству других британских реформ вИндии, совершенно не учитывала традиции и культурныеособенности страны и населявших ее народов, но вела к ещебольшей централизации власти, вопреки чаяниям Юма,бывшего убежденным сторонником индийского самоуправ-

41

ления. В этой схватке Юм потерпел поражение — лейтенант-губернатор провинции отказался внести какие-либо измене-ния в новую систему, и Юм, в соответствии с чиновничьимдолгом, был вынужден действовать в ее рамках. Согласносвидетельству Уэддерберна (1913 г.), «схема, предусматрива-ющая полное разделение полицейских и судебных функцийостается насущной необходимостью и по сей день» [5, p. 22],а вопрос о ее внедрении (в рамках прочих административ-ных реформ) в течение многих десятилетий оставался на по-вестке дня Индийского национального конгресса.

Деятельность Юма по искоренению преступности, напро-тив, получила одобрительные отклики в правительственныхкругах. Юма тревожил тот факт, что молодые индийцы, со-вершившие преступления, были вынуждены отбывать нака-зание в тюрьмах вместе с закоренелыми преступниками, чтонеминуемо приводило к рецидивам с их стороны после ихосвобождения. Вернувшись из Англии в 1863 году, он высту-пил с предложением создать исправительную колонию длямальчиков не старше двенадцати лет. Первоначальный планбыл представлен правительству 26 мая 1863 года. «Если пра-вительство будет благосклонно к этому предложению, я будутолько рад попытаться. Я полностью осознаю все трудности.Мне известно, как сложно маневрировать между снисходи-тельностью, которая поощряет преступность, и суровостью,которая мешает пробуждению тех самых чувств, от которыхзависят любые реформы. Я также знаю, насколько опаснымсчитается давать за счет государства образование преступни-кам... но я все-таки надеюсь, и ищу поддержки Того, ктомного мудрее меня, веря, что такая возможность будет мнепредоставлена», — отмечал Юм в этом документе [14, p. 470].Впрочем, возражения со стороны правительства касались несамого предложения в целом, а некоторых аспектов его реа-лизации: Юм предлагал ввести в колонии христианское обу-чение, считая, что «индуизм и магометанство не удержалиих [малолетних преступников] от преступления, и в интере-сах общества в целом... мы имеем право проверить, сможетли это сделать христианство» [14, p. 470]. Правительство со-

42

чло намерения Юма «очень похвальными», однако религи-озный аспект делал его предложение невыполнимым. Лей-тенант-губернатор провинции, Эдмунд Драммонд, был го-тов, однако, рассмотреть «любые ясные и определенные пла-ны... если они не будут мешать религиозным чувствам за-ключенных» [14, p. 471]. Отметим также, что такое предло-жение не было характерно и для самого Юма, который, буду-чи убежденным христианином, никогда не выступал с мис-сионерских позиций и уважал религиозные воззрения ин-дийского населения. Вероятно, в поиске методов перевоспи-тания преступников он решил попробовать и «христианскоевоспитание». Как бы то ни было, повторное обращение кправительству по данному вопросу в 1867 г., более детальное,безо всякого религиозного компонента, принесло свои пло-ды: воспитательная колония в Итаве была все-таки создана,хотя к тому времени Юм уже не руководил округом, посколь-ку был назначен на должность комиссара таможни Северо-Западных провинций.

Его успехи в противостоянии «взрослой» преступноститакже были хорошо заметны: ее уровень в Итаве был самымнизким среди всех округов Северо-Западных провинций, а,возможно, и по всей Индии [7, p. 12]. Юм придерживалсямнения, что рост преступности связан с несправедливым от-ношением полиции к местным жителям, и активно выступалпротив полицейских репрессий [86, p. 81-82]. В 1865 годуЮм писал главному инспектору полиции в Агре: «Полицияэтого округа, как организация, является непорочной, дисци-плинированной и хорошо подготовленной. В прошедшемгоду до [моего] сведения не было доведено ни единого слу-чая притеснений или ненадлежащей жестокости со стороныкого-либо из полицейских. В целом люди обладают хорошейфизической подготовкой и знанием правовых норм, с кото-рыми они имеют дело...» [87, p. xxxviii].

Наиболее значимой инициативой Юма после его возвра-щения из Великобритании в 1863 году было учреждение вИтаве муниципалитета. Подобная идея не была уникальнойдля Индии, и организация таких форм местного самоуправ-

43

ления допускалась провинциальными правительствами встрого ограниченных рамках — например, состав муниципа-литета назначался окружным магистратом и не мог быть вы-борным, а наиболее существенной из его возможностей быловведение местных налогов.

Юм, к тому времени уже имевший некоторый опыт вовле-чения коренного населения в систему управления (в управ-ляющем комитете Центральной школы было несколько ин-дийцев), был готов провести эксперимент и с муниципалите-том [14, p. lvi]. В сентябре 1863 года он представил нарассмотрение правительства список кандидатов в муници-пальные комиссары — семеро индийцев и четыре европейца.23 октября правительство заявило, что «в согласии с жела-ниями местных жителей положения Акта XXVI от 1850 г.были распространены на город Итава...» [14, p. lvii], тем са-мым положив начало городскому самоуправлению в округе.

Муниципалитет вскоре доказал свою эффективность иснискал популярность местных жителей. Уже в 1864 году, нафоне бесконечных споров с правительством о целесообраз-ности и широте полномочий городского самоуправления,Юм отмечал: «В настоящее время люди предпочитают обя-занности октрой [городские — Д. Н.] любой другой форменалогообложения, поэтому она является лучшей для них вих нынешнем состоянии. Люди могут ошибаться в теории...,но зло может произойти единственно от деспотического пре-сечения их желаний. Учите их лучше [Курсив Юма — Д. Н.],и когда они сумеют предпочесть какую-либо теоретическилучшую систему, тогда — и только тогда — эта система будетлучше для них, и тогда — только тогда — ее можно будет вне-дрять мудро и безопасно» [14, p. 546]. Таким образом, Юм,отнюдь не считавший подобную систему идеальной, полагалнеобходимым следовать пожеланиям местного населения —когда в другом крупном городе округа, Джасвантнагаре,встал вопрос о внедрении муниципального управления, ижители не поддержали эту идею, он не стал настаивать, счи-тая невозможным навязывать какие-либо нововведения. «Япростой представитель народных требований. Я могу совето-

44

вать, убеждать и предлагать — но когда все это сделано, ядолжен действовать в соответствии с требованиямибольшинства, если в их желаниях нет ничего противоза-конного» — писал он комиссару Агры Дж. Баттену [14, p.lxviii].

Вместе с тем, городское самоуправление в Итаве под руко-водством Юма оказало серьезное влияние на развитие соци-альной инфраструктуры города и его архитектурный облик— так, одним из самых амбициозных проектов муниципали-тета стало создание нового рынка, реконструкция дорог иглавной городской площади, которая по сей день носит имяА. О. Юма [88, p. 136].

***Деятельность Аллана Октавиана Юма на посту магистрата

и коллектора округа Итава, безусловно, заслуживает болеедетального изучения, поскольку он не ограничивался про-стым выполнением административных функций, но пыталсяреформировать и модернизировать разные сферы индий-ской жизни, порой весьма далекие от его непосредственныхобязанностей. Именно эта, своего рода «неофициальная»сторона его жизни в Итаве и представляет наибольший ин-терес для исследователя, так как именно в ней, в значитель-ной степени, раскрываются взгляды Юма на роль империи вжизни индийских подданных. Юм — безусловный патриотБританской империи — считал, что метрополия должна вы-полнять воспитательную, цивилизаторскую миссию в отно-шении жителей Индии, однако для этой цели не были при-емлемы любые средства. В этом заключается одна из основ-ных причин разногласий Юма с правительством, которые вдальнейшем будут только обостряться. С этим же понимани-ем связана и большая страсть Юма к работе над созданиемсовременной системы образования в Итаве — основной меры«воспитательного» характера. Если британское правитель-ство в Индии видело в системе образования средство для со-здания социальной опоры Раджа в виде широкого слоя об-разованных индийцев, то Юм, прежде всего, видел в ней

45

основное орудие для культурного и морального совершен-ствования коренного населения, и потому именно на этомпоприще он наиболее активно трудился и достиг, пожалуй,самых значительных результатов.

Вера в способность индийцев управлять собственной жиз-нью (конечно, под контролем учителей-британцев) находитотражение практически по всех реформаторских начинани-ях Юма. В школах, им созданных, преподавали индийскиеучителя, в госпитале трудились индийские врачи; он привле-кал добровольцев из числа коренных жителей к работе надпереписью населения [89, p. 19], а местных чиновников — кработе в муниципалитете. Народ отвечал ему благодарно-стью — Юм был популярным и авторитетным чиновником вокруге, и добрая память о нем сохранялась в течение многихлет после того, как он покинул свой пост [1, p. 4].

46

Глава IVВ начале 1867 года Юм известил правительство о том, что

более не заинтересован в том, чтобы оставаться в Итаве, и вмае временно был назначен гражданским судьей в Барейли,пока в июле не был переведен на более высокий пост — онстал комиссаром таможен Северо-Западных провинций [90].«Неудивительно, что с такими замечательными характери-стиками окружного администратора, г-н Юм был избран длятого, чтобы стать главой крупного централизованного депар-тамента» [5, p. 25], — писал Уэддерберн, хотя стоит заметить— Юму пришлось выдержать серьезную конкуренцию, чтостало возможным благодаря «усердию, энергии и админи-стративным способностям... и отличной службе правитель-ству во время мятежа» [6, p. lvii].

Основной обязанностью Юма на этом посту было предот-вращение нелегального производства соли и контроль ееввоза в провинцию. Соль облагалась налогом, и это былаважная статья доходов сначала Ост-Индской компании, а за-тем и британского правительства. Для полного контроля надэтой отраслью была создана гигантская живая, однако бы-стро засыхавшая, изгородь [91, p. 50]1, служившая надежнымбарьером на пути правонарушителей. В обязанности Юмавходило также сохранение нерушимости этой «стены», и ондовольно «творчески» подошел к выполнению этой задачи.За три года его пребывания на этом посту изгородь подверг-лась серьезным трансформациям[92, p. 98]. Юм применилнаучный подход, исследуя, какие кустарники более приме-нимы к определенным видам почвы и климатическим усло-виям [92, p. 100]. Усилиями Юма изгородь превратилась впрактически непроходимую преграду высотой от двух дочетырех метров при толщине почти 4,5 метра. Вместе с тем,

1 В конечном счете ее протяженность составила около 3700 километров- от верховий Инда на юг до Чандрапура, и далее практически до Бен-гальского залива.

47

он производил и частичный демонтаж отдельных участковэтой грандиозной конструкции [7, p. 15], потерявших своюнеобходимость, в том числе и вследствие серии удачныхпереговоров Юма с индийскими княжествами [5, p. 25].

Эдвард Моултон отмечает, что на этом этапе своей карье-ры в ИГС Юм вел себя как обычный бюрократ «более, чемобычно». Удивительно, но в это время правительство прак-тически не критикует его за проявляемую им инициативу.Более того, вопреки обычной для него тенденции солидари-зироваться с интересами масс, в течение этого периода Юмпоследовательно обосновывал существующий высокий уро-вень налога, поскольку считал их необходимым и законнымисточников дохода государства[6, p. lviii]1. Однако в то жевремя он сосредоточился на других мерах, призванных об-легчить положение людей. Во-первых, он добился отменынаказания за нелегальный ввоз соли, чья масса не превыша-ла 1 сера (около двух фунтов). Во-вторых, он играл активнуюроль в содействии политике повышения производства соли иулучшения условий ее перевозки, что помогло уменьшить ееотпускную цену. Наконец, он произвел серьезные переменыв административной структуре департамента и убедил пра-вительство повысить оплату труда его сотрудникам и предо-ставить им более широкие возможности для карьерного ро-ста, тем самым лишая их соблазна наказывать тех местныхжителей, чьи нарушения были слишком незначительными[6, p. lix].

Большим успехом для Юма на этой должности сталипереговоры с индийскими княжествами Джайпур и Джодх-пур о передаче англичанам в аренду соленого озера Самбхари прилегающей территории [5, p. 25]. Юм предложил княже-ствам условия, которые многим показались слишком щед-рыми, но получил поддержку со стороны вице-короля Ин-дии лорда Мейо и сэра Джона Стрейчи, министра финансов

1 Следует, однако, заметить, что в бытность свою коллектором Итавы,Юм выступал за освобождение от земельного налога, см. [93, cc.1616, 1657].

48

[5, p. 26]. Последующие события показали, что Юм был прав— через четыре года прибыль от этого договора превысиласумму ренты, выплаченной княжествам, на триста тысяч ру-пий, учитывая, что к тому времени еще не была построенажелезнодорожная ветка, соединяющая озеро с основной се-тью железных дорог [6, p. lxi].

***Успех Юма в переговорах об аренде озера Самбхар сбли-

зил его с вице-королем, лордом Мейо. Их объединял интереск сельскому хозяйству, и Мейо нашел в Юме верного сторон-ника. В знак своей уверенности в нем вице-король в ноябре1870 года назначает Юма исполняющим обязанности секре-таря влиятельного департамента внутренних дел в прави-тельстве Индии, «на время отсутствия г-на Э. Бейли или додальнейших распоряжений» [94]. На этой ответственнойдолжности Юм отлично проявил себя, а некоторое важныезамечания, сделанные им по вопросам земельной политикии налогов на сельскохозяйственные угодья, привели лордаМейо к выводу, что Юм является лучшим кандидатом напост главы департамента сельского хозяйства, который вице-король собирался создать.

Глубокий интерес Юма к аграрному сектору проявилсяеще во время его пребывания коллектором в Итаве. Он былсторонником научного подхода к сельскому хозяйству, счи-тавшим, что простое увеличение числа выращиваемыхкультур не приведет к развитию отрасли, а потому необходи-мо модернизировать аграрную сферу в Индии, применяя са-мые современные подходы. Например, в письме Манчестер-ской организации поставщиков хлопка он отмечал: «Еслипредоставить действительно хорошие семена, многие с не-терпением будут ждать, чтобы купить небольшое количествоих на первый раз, и если все будет успешно — в большем ко-личестве в дальнейшем. Дело в том, что, как показывает мойопыт, индусы, равно как и англичане, совершенно готовы клюбой хорошей консультации или любому хорошему плану,только если вы продемонстрируете им на практике, что это

49

выгодно» [95, p. 104]. Этот, кажущийся очевидным, совет по-казывает, насколько отсталым было в то время сельское хо-зяйство в Индии — самые современные сельскохозяйствен-ные орудия, ввозимые в страну англичанами, не находилиприменения, поскольку индийские крестьяне не умели илине хотели ими пользоваться, не понимая, что инновации мо-гут приносить прибыль. Такое положение вещей убеждалодаже многих англичан в том, что сельское хозяйство в Ин-дии навеки погрязло в консерватизме, а любая модерниза-ция его обречена на провал [95, p. 105].

Однако с назначением в 1869 году лорда Мейо вице-коро-лем Индии появилась надежда, что плачевная ситуация всельском хозяйстве изменится. Среди британских прави-телей Индии лорд Мейо был единственным практикующимфермером1. Сын помещика, он жил в Хайесе, в 35 километ-рах от Дублина. С самого детства он проявлял интерес к есте-ственным наукам, и, получив от отца ферму в управление,всерьез приступил к исполнению обязанностей, внося по-сильные улучшения, продавая выращенный скот на рынкахи постоянно участвуя в заседаниях животноводческих и фер-мерских клубов [97, p. 1]. Прибыв в Индию, он писал лордуНейпиру: «Настало время, когда мы должны создать что-товроде сельскохозяйственного департамента в правительствеИндии с отделениями в президентствах и лейтенант-губер-наторствах. Сельское хозяйство, от которого здесь зависиткаждый, почти полностью игнорируется правительством. Яуже достаточно видел в моих странствиях, чтобы понять, чтоесть огромный простор, не совсем для реформ, но для иссле-дования хозяйства в Индии» [97, p. 2]. Безусловно, на фор-мирование этой идеи оказали влияние голод в Ориссе и ман-честерское хлопковое лобби [98, p. 46], чьи представителиеще в 1860 году заявляли, что «Индия обладает всем необхо-димым, чтобы выращивать хлопок для всеобщих и полезныхцелей, и, вероятно, ни в одной другой стране он не можетбыть выращен так же дешево, или быть лучше приспособ-

1 Подробнее о лорде Мейо см. [96]

50

ленным для нужд самой обширной секции гигантской хлоп-ковой индустрии» [99, p. 437]. Взгляды вице-короля не былислишком популярны в среде чиновников [100, p. 27], новполне соответствовали настроениям Юма, считавшего без-действие в сфере сельского хозяйства «наиболее заметнымпятном» на репутации правительства Индии [101, p. 124].

По замыслу лорда Мейо, новый департамент должен былпредставлять собой сельскохозяйственное бюро, подчинен-ное генеральному директору, а не секретарю [97, p. 2]. Юмвспоминал, что генеральный директор должен был зани-маться «действительной», а не «письменной» работой, лич-но совещаться с провинциальными директорами, рассматри-вать проекты и схемы, предлагаемые ими, знакомиться с ну-ждами и пожеланиями на местах, а затем докладывать пра-вительству о том, какие меры следовало применить с наи-большей эффективностью [15, p. 26]. Государственный се-кретарь по делам Индии выразил общее согласие с вице-королем по вопросу необходимости создания департамента,однако настаивал на том, что управлять им должен секре-тарь, «равный по своему положению другим гражданскимсекретарям» [97, p. 2-3]. Впоследствии Юм саркастически за-метил по этому поводу: «Лорд Мейо назвал его департамен-том сельского хозяйства, доходов и торговли. Государствен-ный секретарь возражал, сказав, что доходы, но не сельскоехозяйство, являются главной целью департамента, и прика-зал изменить название на [департамент] доходов, сельскогохозяйства и торговли» [15, p. 22].

Как бы то ни было, в июне 1871 года департамент был, на-конец, создан, а Аллан Октавиан Юм назначен его главнымсекретарем1. В августе он изложил амбициозный план совер-шенствования сельского хозяйства, который предусматривалсоздание, по меньшей мере, одной фермы по предложенно-му правительством образцу в каждом районе стране [15, p.27]. На этих фермах предполагалось выращивать культуры,

1 О назначении Юма широкой общественности было известно еще вмае, см. [102, 103]

51

наиболее привычные местным жителям, с последующимулучшением селекции семян и культивацией, а также выра-щивать крупный рогатый скот, овец и птицу, постепенновнедряя и популяризируя новые породы скота [6, p. lxiv].Юм предлагал провести эксперимент в специально отобран-ных для этой цели районах под руководством квалифициро-ванного европейского агронома. Он также утверждал, чтоиндийские крестьяне-собственники будут рассматривать ти-повые фермы как «школы» сельского хозяйства для местно-го населения, если будут достигнуты хорошие урожаи и при-меняться более совершенные способы обработки почвы. Од-нако этот проект показался правительству слишком смелыми использовался только в качестве полуофициальной реко-мендации1.

Что же до практики, то Юму уже в июле пришлось занять-ся изучением природы «болезни..., таинственным и необъяс-нимым способом» [105] нанесшей серьезный ущерб урожаюопиумного мака. Исследование этой проблемы было поруче-но Джону Скотту, сотруднику Ботанического сада Калькутты,и заняло несколько лет. В результате его выяснилось, что«болезнь», с каждым годом охватывавшая все большие пло-щади заключалась в «порочной системе культивации» — длясеменного фонда не отбирались лучшие семена, почва исто-щилась, и потому растения вырождались и погибали. «Поро-ки системы выращивания опиумного мака являются, посути, пороками, влияющими на сельское хозяйство Индии вцелом» [15, p. 104] — добавлял в этой связи Юм2.

Однако Юму не удалось искоренить недостатки сельскохо-

1 Несколько ферм по рекомендациям Юма все же были созданы (см.[104, p. 181]) и даже приносили некоторый доход, однако в их дея-тельности не принимали участия квалифицированные эксперты.

2 Нужно, тем не менее, сказать, что Юм был противником распростра-нения наркотических веществ. В 1872 году газеты писали: «The Timesof India сообщает, что департамент сельского хозяйства собираетсяначать крестовый поход против наркотика ганжа. Г-н Юм приводитстатистику, показывающую, что из всех причин сумасшествия в Ин-дии ганжа наиболее плодовита» [106, p. 448]

52

зяйственной системы. 8 февраля 1872 года в Порт-Блэре наАндаманских островах был убит лорд Мейо, а его преемникине уделяли аграрным проблемам никакого внимания. В 1879году Юм вспоминал: «Этот департамент никогда и не заду-мывался правительством как сельскохозяйственный. ЛордМейо надеялся сделать его таковым, но с его смертью Индияпотеряла самого пылкого, компетентного и в то же времясамого влиятельного сторонника реформирования сельскогохозяйства. Без изменений в уставе департамента, которые онпредполагал внести, последующие администрации сделалиофициальные узы только жестче и все более и более превра-щали его главу в привязанного к рабочему столу секретаря»[15, p. 23].

Тем не менее, и в изменившихся условиях Юм не бросилпоиски средств, с помощью которых можно было модерни-зировать сельское хозяйство. В частности, он предлагал лик-видацию задолженностей земледельцев [7, p. 17], а такжемеры по орошению засоленных почв[15, p. 85-86 ; 107, p. 44].

Одной из основных задач Юм считал внедрение ипопуляризацию в Индии новых культур, как пищевых, так итехнических. В памфлете «Сельскохозяйственная реформа вИндии», написанном вскоре после того, как департаментбыл расформирован [97, p. 7], он, признавая, что общие ито-ги работы департамента не были удовлетворительными,однако, представил список культур, эксперименты скоторыми были в той или иной степени успешны. Приведемнекоторые из его заметок:

1. «Что касается шелка, то эксперименты с тассаром1

увенчались полным успехом, и, несомненно, торговлюпо этой статье, малоизвестной и недооцененной, ждетпрекрасное будущее».2. «Выращивание ванили, столь выгодное в Мексике иРеюньоне, на испытании которой настоял департамент,было успешным в одной провинции, по крайней мере,до начала засухи…».

1 Разновидность шелка.

53

3. «Рожковое дерево, хотя и было внедрено ранее,широко распространилось благодаря содействию депар-тамента; оно является полезным кормовым деревом иресурсом для людей во время засухи…».4. «Земляной орех широко импортируется во Францию сзападного побережья Африки, и эта культура, хорошоизвестная в Индии, хотя и не экспортируется регулярно,может стать важным предметом торговли.. Департаментсделал все возможное, чтобы стимулировать выращива-ние этого ценного продукта».5. Сорго [внедрено] в высшей степени замечательно.Обильный урожай делает его самой ценной кормовойкультурой для крупного рогатого скота» [15, p. 102].

Юм настаивал на том, что пренебрежительное отношениек сельскому хозяйству со стороны правительства приводитне только к ужасающим результатам голода, но и к сокраще-нию доходов, поскольку бюджет правительства чрезвычайнозависел от земельной ренты [108, p. 288]. Однако сельскоехозяйство в Индии вращалось в порочном круге — истощен-ным землям не хватало органических удобрений, но поголо-вье крупного рогатого скота, производившего их, угрожающесокращалось [109, p. 167] из-за того, что истощенные почвыне давали достаточного количества кормов. Юм считал на-сущным требованием сельского хозяйства в Индии заготовкунавоза, потому что «любое практическое решение этого во-проса неизбежно должно решать и многие второстепенныепроблемы». Зачастую в стране навоз использовался в каче-стве топлива вместо древесины, вследствие ее нехватки илидороговизны. Решить проблему с недостатком удобренийможно было, только сохранив поголовье скота [15, p. 45-46].И Юм нашел выход в посадке лесов, которые могли занятьнеиспользуемые или непригодные для культивации земли, иобеспечить скот не только необходимыми кормами, но и ре-зервами на время засух. Он утверждал, что почти во всех де-ревнях можно найти земельные участки, почва которыхслишком скудна для выращивания сельскохозяйственныхкультур, но вполне пригодна для деревьев. Требуется лишь

54

юридическое основание для того, чтобы отчуждать неис-пользуемые земли без компенсации землевладельцу – в томслучае, если он не получает с них доходов – для создания об-щественных лесов, которые могли составить резервныйфонд для скота на случай голода [15, p. 53-54, 59].

Отсюда видно, что лесное хозяйство также было предме-том пристального изучения Юма, не столько в силу того, чтооно, равно как и рыболовство, относилось к ведению депар-тамента, сколько из-за важности лесоводства для сельскогохозяйства. Работа Юма в департаменте пришлась на те годы,когда в Индии активно обсуждалось лесное законодатель-ство и пределы его юрисдикции [110, p. 237]. К 60-м гг. XIXв. Британская империя стала лидером по темпам обезлесе-ния: огромные лесные массивы в Ирландии, Южной Африкеи т. д. превратились в пустоши, поскольку лес был необхо-дим ведущей морской державе для строительства флота [111,p. 118]. Похожая ситуация складывалась и в Индии, где в1864 году был создан департамент лесов, который возглавилизвестный немецкий ботаник, доктор Д. Брандис. В 1871 годуон стал подчиненным Юма в департаменте сельского хозяй-ства, и тот высоко оценивал его опыт и способности [6, p.lxvi]. Они вместе работали над повышением эффективностиуправления лесами и расширением площади охраняемых ле-сов, и Юм отмечал пользу применяемых департаментом мердля местного населения: « В Мхайрваре правительство за-брало для лесов большие резервы, и эта мера была очень не-популярна, хотя и необходима. В прошлом году, когда стра-на пострадала от засухи, и люди оказались перед угрозой го-лода скота, эти запасы были открыты для них. Охрана лесовнесколько пострадала, но люди были уже не против них, анаоборот, вполне их оценили» [15, p. 56].

Другой стороной сохранения лесов были меры по охранедиких животных. Однако правительство графа Нортбрука,нового вице-короля Индии (1872-1876) не поддержало ини-циативу Юма, настаивавшего на принятии закона о запретеохоты на гималайских птиц в сезон размножения; ему такжене удалось добиться помощи властей в деле защиты диких

55

слонов в предгорьях Гималаев, популяция которых быстросокращалась [6, p. lxvii].

***В 1879 году департамент «рухнул, наконец, под общим ве-

сом бесконечных ограничений его деятельности «в поле»,недостатка средств и персонала, неустанного давления состороны министерства по делам Индии» [112, p. 101] и былобъединен с департаментом, занимавшимся финансами ивнутренними делами [97, p. 7]. Юм был глубоко разочарованрезультатами его работы и изложил свои впечатления ипредложения в уже известном нам очерке «Сельскохозяй-ственная реформа в Индии». Очерк вышел довольно резкимпо форме, однако содержал множество полезных практиче-ских рекомендаций, и был высоко оценен в среде профессио-налов. Р. Найт, издатель «The Statesman», например, считал,что очерк «глубоко запал в умы тех, кто стремится узнать ис-тину о данной проблеме [сельском хозяйстве — Д. Н.]» [113,p. 225]; согласно А. Коннеллу это был «очень интересный, нонесколько самовлюбленный памфлет» [107, p. 42]. ФлоренсНайтингейл, известная британская сестра милосердия, писа-ла об У. Р. Робертсоне, также известном специалисте, чтотому «известно больше всех о сельском хозяйстве в ЮжнойИндии..., возможно, во всей Индии, за исключением г-наЮма» [25, p. 682].

Считая, что департамент доходов, сельского хозяйства иторговли не выполнил ни одну из поставленных перед нимзадач, Юм все-таки оставался убежденным сторонникомдальнейшего изучения и развития сельского хозяйства в Ин-дии и в империи в целом. «Лучшим ответом на вопрос: «По-чему мы нуждаемся в департаменте сельского хозяйства вИндии?» — по-прежнему должен оставаться ответ: во-пер-вых, чтобы точно определить, какие реформы необходимы внашем сельском хозяйстве, как они должны практиковатьсяв различных частях империи, и, во-вторых, чтобы система-тически разрабатывать лучшие методы проведения этих ре-форм» [15, p. 93]. Тем не менее, многие из проблем, освещен-

56

ных Юмом в «Сельскохозяйственной реформе в Индии» таки не были решены британским правительством.

***Ликвидация департамента и отставка Юма с поста секре-

таря в правительстве Индии в 1879 году отнюдь не были вне-запными. Как нам известно, разногласия между Юмом ивластями проявились еще во время его службы в Итаве; вбытность же его секретарем правительства они только нарас-тали. Б. Д. Ядав отмечает, что причиной отставки Юма по-служили «просьбы его завистливых англо-индийских кол-лег, питавших к нему неприязнь» [7, p. 18]. Действительно,многим из его современников во властных кругах приходил-ся не по нраву его политический радикализм и проиндий-ские настроения, пылкий темперамент и острое перо. В каче-стве иллюстрации враждебного отношения к Юму Э. Моул-тон в одной из статей приводит слова Бритона Мартина, ха-рактеризующего нашего героя как «неприятного, мелкогообструкциониста», который на поздних этапах своей карье-ры в ИГС стал «тщеславным, чрезмерно амбициозным исвоекорыстным». Мартин находил неприятной даже внеш-ность Юма. Сэр Генри Майн называл Юма «величайшимлжецом, который когда-либо был в Индии» [11, p. 5] — заяв-ление, безусловно, не имеющее никакого отношения к дей-ствительности.

Непреодолимые разногласия Юма с правительством лор-да Литтона стали возникать в октябре 1876 года, когда по-следний уполномочил его вести переговоры по вопросу соля-ных месторождений в Алваре и Бхаратпуре. Юм вел доволь-но успешные переговоры, однако министр финансов, ДжонСтрейчи, настаивал на том, чтобы «туземные государстваЦентральной Индии принесли нечто большее казне прави-тельства», чем просто безубыточную сделку [6, p. lxxv], и сэтой целью предлагал сделать Юма ответственным перед чи-новниками внешнеполитического ведомства, в чьей юрис-дикции были отношения с индийскими княжествами. Это,конечно, вызвало возражения у Юма, однако истина на тот

57

момент заключалась в том, что Литтон и Стрейчи более несчитали его незаменимым, хотя и признавали его админи-стративный талант. Стрейчи жаловался вице-королю, чтоЮм критикует любой «мыслимый предмет, связанный суправлением» [6, p. lxxvi]. Юм, впрочем, и сам признавал вписьме лорду Литтону, что бывает слишком импульсивным,когда задеты его чувства, и часто выражает свое мнение подвлиянием момента; однако одновременно он называл себя«человеком, имеющим больше всего недоброжелателей вИндии [11, p. 20]. В результате, Юм постепенно начал терятьсвои позиции в секретариате; в конце концов, лорд Литтонпризнал, что одним из преимуществ ликвидации депар-тамента доходов, сельского хозяйства и торговли было из-бавление от «одного беспокойного секретаря» [6, p. lxxvi].

Таким образом, в июле 1879 года Аллан Октавиан Юм былс понижением переведен на младшую должность в ведом-стве доходов Северо-Западных провинций1. «Решение былопринято исключительно из соображений того, что было бынаиболее желательным в интересах государственной служ-бы» [7, p. 18-19] — писал Юму личный секретарь Литтона вответ на запрос о разъяснении причин отставки.

Отставка Юма возмутила многих образованных индийцеви англичан. Даже англо-индийская пресса, не отличавшаясядружелюбием по отношению к нему, отмечала несправедли-вость такого решения [7, p. 19]. Уэддерберн, в частности,приводит «лучшее заявление по этому делу» газеты «The En-glishman»: «Он [Юм], как известно, был очень трудолюбив, иправительству будет нелегко найти равного ему в знанииспециальных тем, которые рассматривал его департамент.Однако он, согласно нынешней «имперской» фразеологии,был «недисциплинированным»… Под «недисциплиниро-ванностью» правительство понимает не то, что служащийотказывается подчиняться приказам, и даже не то, что онпренебрегает лучшим из возможных способов выполнить

1 Уже в начале июня о предстоящей отставке сообщали газеты, см.[114]

58

распоряжение, которое сам не одобряет; но то, что он отка-зывается кричать «Мир, мир», когда так говорит правитель-ство, но на самом деле идет война» [5, p. 33].

Юм оставался на службе до конца 1881 года — хотя он неиспытывал желания продолжать карьеру, он нуждался вофициальном жаловании для издания монументальноготруда по индийской орнитологии [22], и окончательно ушелв отставку через несколько месяцев после того, как послед-ний том книги увидел свет [11, p. 7].

Карьера Аллана Октавиана Юма в Индийской гра-жданской службе не слишком отличалась от многих других,однако его отставка стала своего рода «водоразделом» нетолько в его жизни, но, в какой-то степени, и в истории Ин-дии — он провел здесь еще десять насыщенных событиямилет, ознаменовавшихся и значимыми научными открытия-ми, за которые его назовут «отцом индийской орнитологии»,и яркой общественной деятельностью, в результате которойон станет «отцом Индийского национального конгресса».

Символично, что в том же 1879 году, когда Юм потерпелкарьерное поражение, в Индии произошло еще одно собы-тие, незаметное на первый взгляд, но оставившее заметныйслед в истории страны — в феврале в Бомбей прибыли ЕленаБлаватская и полковник Генри Олкотт — основатели Теософ-ского общества, которому суждено будет внести огромныйвклад в культурное и политическое развитие Индии. Этотфакт имеет значение и для нашего рассказа — пройдет со-всем немного времени, и в ряды теософов войдет АлланОктавиан Юм.

59

Глава VНа всем протяжении карьеры в ИГС Аллан Октавиан Юм

проявлял живой интерес к научным исследованиям, спектркоторых был весьма широк – в частности, нам известны егоэтнографические очерки о жизни индийских племен и трудпо сельскому хозяйству Индии, выполненные им в рамкахосновной деятельности на службе и преследовавшие, преждевсего, практические цели. Они, кроме того, давали Юмувозможность работать «в поле», что было отдушиной длянего не только потому, что ему претила канцелярскаяработа, но и из-за слабого здоровья [6, p. xliv]. Его высокийпрофессионализм и широкие познания в областиестественных наук признавались властями и обществом –например, в 1871 году он стал попечителем Индийскогомузея [115].

Однако наибольший вклад Юма в науку составляютмногочисленные исследования по индийской орнитологии,сохраняющие актуальность и по сей день1. За период с 1868 г.по 1883 г. он написал около двухсот статей, писем и заметокв журналах, четыре книги, описал, по меньшей мере, 148таксонов, принятых и сегодня (37 видов и 111 подвидовптиц), в течение многих лет издавал и финансировалорнитологический журнал «Stray Feathers», создал сеть попереписке, объединившую более пятидесяти полевыхнатуралистов (именно им он обязан тем, что 13 таксоновназваны в его честь), собрал коллекцию из ста тысяч птиц иобразцов яиц (самое большое в мире собрание азиатскихптиц на тот момент [5, p. 35]), совершил четыре экспедиции

1 Так, в октябре 2012 года в Лондоне прошла конференция «IndianOrnithology, British Botany and Allan Octavian Hume (1829-1912): theScientific Legacy of a Founder of the Indian National Congress» при уча-стии Ботанического института Южного Лондона, основанного Юмом,Музея естествознания (NHM, Лондон), Британского клуба орнитоло-гов и Лондонского Линнеевского общества.

60

в самые отдаленные углы Индийского субконтинента [116, p.17], организовал орнитологический музей. Научное наследиеЮма удивительно, тем более, что птицы были для него лишьхобби, а большую часть времени, безусловно, отнималаслужба в индийской администрации. Не менее удивительнойвыглядит и постепенная потеря интереса к орнитологии, очем с сожалением говорили многие его современники [23,vol. I., p. v]. Значение трудов Юма для Индии прекрасно вы-разил выдающийся индийский орнитолог Салим Али, счи-тавший, что «для практического удобства начало современ-ной орнитологии в Индии можно отнести ко времени появ-ления в 1864 году «Птиц Индии» Джердона... В течение сле-дующих тридцати лет, или около того, полностью доминиро-вал А. О. Юм, широко изучавший птиц и задававший тонсвоим журналом «Stray Feathers» в 1872-1888 гг.» [117, p. 99]

Хотя Юм начал публиковать свои работы о птицах тольков тридцать девять лет, интерес к ним проявился у него сранних лет, хотя он и признавался, что, когда в 1851 году вЛадакхе он добыл первый экземпляр для своей коллекции, внем было «слишком много от простого спортсмена ислишком мало от натуралиста» — в частности, его заинтере-совала соколиная охота [116, p. 23].

Первая коллекция, собранная Юмом, погибла в ходевосстания 1857 г. [118, p. 437], однако он вновь вернулся кней, и можно сказать, что уже в начале 1860-х гг. он прояв-ляет серьезный научный интерес к изучению птиц [5, p. 36].Свою первую заметную публикацию1 [24] он посвящает Э.Блиту и Т. Джердону, отмечая, что от последнего он «впиталвкус к орнитологии, когда глаза... более не могли выноситьдополнительного напряжения от микроскопа»2 [116, p. 23].

1 В предисловии к «My scrap book» Юм писал: «Благосклонный чита-тель, если у этих записок есть хоть малейший шанс принести тебепользу, используй их, нет — сожги их, если пожелаешь, но не тратьвремя, ругая меня или их, так как никто не может больше думать пло-хо о них больше, чем я сам» [24, p. x]

2 Это замечание свидетельствует о том, что Юму не были чужды и дру-гие области естественных наук.

61

Именно работа Джердона открыла ему глаза на научное зна-чение тех наблюдений, которые он делал, и Юм принялся су-щественно расширять свою коллекцию, для которой отвелнесколько залов в своей резиденции, создав, таким образом,орнитологический музей: «Его энтузиазм был заразитель-ным, а знания по излюбленному предмету — превосходны-ми... В его прекрасном доме в Шимле — Ротни-Касле — былмузей для [его] коллекции, бывший «Меккой» для любогоиз нас...; и никто из нас никогда не оставлял его гостеприим-ный дом и очаровательное общество, не узнав что-нибудьновое о предмете, который мы изучали, от нашего проводни-ка, философа и друга» — вспоминал полковник Маршалл [5,p. 38]. Особенно способствовало созданию коллекции пребы-вание Юма на посту комиссара внутренних таможен — необ-ходимость инспектировать заградительные рубежи приводи-ла к многочисленным поездкам по стране, и из каждой онпривозил новые образцы [116, p. 24]. Помимо этого, в его му-зее содержались и собрания других орнитологов (например,коллекция птиц Тибета и Сиккима, собранная Л. Манделли),с которыми он состоял в переписке [12, p. 307].

Важнейшим событием в индийской и мировой орнитоло-гии стало основание в 1872 г. журнала «Stray Feathers»,одиннадцать томов которого, согласно Салиму Али, являют-ся «настоящими золотыми копями для орнитолога и красно-речивым свидетельством рвения, трудолюбия и эрудицииего выдающегося редактора» [117, p. 102]. Начав выпускатьжурнал, Юм практически перестал печатать статьи в веду-щем органе Британского орнитологического клуба — журна-ле «Ibis» — и сделал свое детище трибуной для выражениясвоих научных взглядов и инструментом для получения све-дений со всех концов страны [116, p. 26]. Журнал порой ста-новился ареной яростных споров между натуралистами, и,несомненно способствовал прогрессу естественнонаучногознания не только на субконтиненте, но и за его пределами.Многие птицы впервые были описаны Юмом на страницах«Stray Feathers»: бледная неясыть (Hume’s owl), черноголо-вая каменка (Hume's wheatear), горная славка (Hume's

62

whitethroat) и другие [118, p. 442-443]. Помимо этого, он нетолько писал критические отзывы едва ли не на все работыпо орнитологии, выходившие в свет, постоянно поддержи-вая, советуя и побуждая своих сотоварищей, знакомых личнои по переписке, к новым исследованиям и открытиям, заслу-женно получив от них звание «отца», или же, со ссылкой наприсущую ему научную догматичность, «Римского папы ин-дийской орнитологии»1 [117, p. 101].

Несмотря на постоянную занятость на службе, с 1871 по1881 гг. Юм сумел организовать четыре орнитологическиеэкспедиции. Первая из них, в ноябре 1871 г.- феврале 1872 г.– «долгожданный праздник... после многих лет труда на чи-новничьей мельнице» — была посвящена трехмесячномуизучению Синда и его окрестностей, авифауна которыхпрактически не была изучена [120, vol. I, p. 44]. Весной 1873года он вместе с Фердинандом Столичкой и большой груп-пой таксидермистов посещает Андаманские и Никобарскиеострова, а в 1875 — Лаккадивы и западное побережье Индии.Не все из этих экспедиций были одинаково успешны: еслиитоги путешествия на Андаманы Юм описал в несколькимпространных очерках, со временем добавляя к ним все но-вые и новые сведения [120, vol. IV, p. 279-295], то Лакка-дивские острова разочаровали его («...они не имеют само-бытной флоры и фауны... Нет неиндийских растений, флорапредставлена в основном видами, распространенными наморском побережье Индии» [120, vol. IV, p. 459]) и в целомон считал эту экспедицию «неудачной», хотя ему и удалосьописать некоторые виды птиц. Однако последнее путеше-ствие с лихвой компенсировало неудачи предыдущей поезд-ки. В 1881 году Юм организовал масштабное исследованиефауны Манипура, в котором приняло участие несколько де-сятков человек, не считая множества местных жителей, за-нимавшихся вспомогательной работой [116, p. 26]. В ре-зультате этой экспедиции были добыты пятьсот «экземпля-

1 Справедливости ради стоит отметить, что в годы жизни Юма «отцоминдийской орнитологии называли Э. Блита. См. [119, p. xiv]

63

ров» туземной авифауны.В их числе был и своеобразный подарок Юма жене — «фа-

зан госпожи Юм» (Callophasis Humiæ), названный «возмож-но, в знак благодарности женщине, которая так редко виделаего за двадцать семь лет брака» [116, p. 35]. Его «обретение»напоминало, скорее, остросюжетный приключенческий ро-ман, чем научную работу. В одеянии посла махараджи Мани-пура, пришедшего встречать высоких гостей, Юм увиделнесколько перьев неизвестной ему доселе птицы. В ходерасспросов выяснилось, что эта редкая птица обитает в труд-нодоступной местности на юге княжества, и ни посол, никто-либо из жителей Манипура никогда не видели ее, по-скольку эти места населяло свирепое племя Куки (хотя Юм спедантичностью этнографа отмечает, что люди племени неявлялись «подлинными» Куки [120, vol. IX, p. 462]), без про-медления убивавшее всякого, кто осмеливался появиться наих земле. Перья, вследствие своей редкости бывшие знакомотличия для подданных махараджи, доставлялись в Мани-пур представителями этого племени, которые осели в столи-це и боялись возвращаться на родину, хотя и сохраняли тай-ные контакты с бывшими соплеменниками. К поискам та-инственной птицы был привлечен даже сам махараджа, ко-торый «строго приказал всем чиновникам в южных районахдостать образцы птиц, и действительно сделал все, что мог,чтобы получить их; но все было напрасно» [120, vol. IX, p.463]. Она все больше становилась похожа на миф, «начиналоказаться, что «такой птицы никогда не существовало», чтоперья росли на деревьях или были завезены из далекой стра-ны» [120, vol. IX, p. 463], однако Юм был полон решимостипополнить свою коллекцию новым экспонатом. Экспедицияотправилась на юг самостоятельно; для поисков были завер-бованы туземцы, бежавшие из родных краев и желавшие ис-пользовать такую возможность для того, чтобы купить ору-жие у соплеменников для сведения старых счетов. Однако,выяснив, что им не будет позволено заниматься торговлей,они сбежали из лагеря; их удалось вернуть лишь благодарягневным филиппикам сопровождавшего Юма манипурского

64

посланника, который пообещал казнить их за непослуша-ние. «Все начали рыдать, выть и бросаться на землю, но ста-рый джентльмен не потакал им, и я в самом деле занервни-чал, поскольку восемь мужчин с заряженными Энфилдами— которыми они не умели пользоваться, но размахивали са-мым страшным образом — были опасны» [120, vol. IX, p.465]. Посол согласился сохранить им жизнь, если они прине-сут фазанов. Через неделю в распоряжении Юма были двеособи мужского пола, и это открытие, «вероятно, было вен-цом его орнитологической карьеры» [116, p. 35].

Однако в течение первой половины 1880-х гг. интересЮма к изучению птиц ослабевал, и после 1884 г. он фактиче-ски не возвращался к прежнему хобби. Среди исследова-телей нет единой точки зрения относительно причин, при-ведших к этому. Моултон отмечает, что «Юм настолько по-грузился в теософию, что перестал быть практикующим ор-нитологом, а когда эта увлеченность начала сходить на нет в1883 г., его новой жизненной миссией стало продвижениеиндийского национализма и будущего Конгресса» [12, p.304], однако это утверждение не совсем соответствует дей-ствительности, поскольку увлечение теософией не помешалоему собирать материалы для новой книги, «Птицы Бри-танской Индийской империи» [116, p. 32]. Наиболее вероят-но, что толчком к прекращению орнитологических исследо-ваний послужило ограбление музея в Ротни-Касле зимой1882-1883 г., когда Юм был в отъезде. Индийский слуга, со-вершивший это преступление, продал на базаре как макула-туру многочисленные заметки Юма, содержавшие описанияболее семисот птиц [23, vol. I, p. iii]. «У меня не лежит сердцек повторному переписыванию, и орнитология более не имеетдля меня былого интереса» [116, p. 32] — писал Юм в июле1883 г. Серьезные повреждения его коллекция получила и входе проливных дождей в 1883-1884, хотя наиболее ценныеэкспонаты удалось сохранить. Тем не менее, он принимаетрешение передать коллекцию Британскому музею естество-знания (в 1885 [121] и 1891 гг. [122] Его коллекция, содержав-шая образцы не только птиц, но и многих млекопитающих, и

65

по сей день остается крупнейшим даром в истории музея), ив 1885 году порывает с орнитологией окончательно, уделяянекоторое внимание лишь переизданиям своих книг.

Хотя Юм и не перестал увлекаться естественными наука-ми в целом (интерес к ботанике, например, он сохранит доконца жизни), на смену поискам научным уже шли поискидуховные, а на смену научным открытиям — выдающиесяполитические свершения.

66

Глава VI16 февраля 1879 года с корабля, бросившего якорь в бом-

бейском порту, на индийскую землю сошли основатели Тео-софского общества — Елена Петровна Блаватская и полков-ник Генри Стил Олкотт, сопровождаемые небольшой груп-пой верных последователей. Для Блаватской это был не пер-вый визит в Индию, но на этот раз ее пребывание здесь рас-тянулось на шесть лет, в течение которых ее учение пустилоглубокие корни, а Теософское общество, основанное в 1875г., стало весьма влиятельной организацией, оказавшей за-метное воздействие на формирование индийского нацио-нального движения и культурное возрождение страны1.

Несмотря на многочисленные обвинения в шарлатанстве,преследовавшие ее на протяжении всей жизни, Блаватскаявызвала восторг в англо-индийской среде. Оккультизм вооб-ще был довольно популярен в викторианской Англии, и при-бытие известного медиума в Индию немедленно стало при-чиной повышенного интереса к теософии. Одним из первыхпоследователем теософского учения стал редактор ведущейангло-индийской газеты «The Pioneer» А. П. Синнетт. Вскорепосле прибытия Блаватской в Индию Синнетт написал ейписьмо, в котором сообщил о своем глубоком интересе к ок-культным учениям и пригласил теософов посетить его в Ал-лахабаде. В декабре 1879 года, путешествуя по Северной Ин-дии, Блаватская и Олкотт наносят ему визит [26, p. 30], и вовремя десятидневного пребывания в Аллахабаде знакомятсяс Алланом Октавианом Юмом [125, p. xxix].

Юм, безусловно, слышал о теософском учении, но его зна-

1 Достаточно сказать, что в разное время влияние теософии испытыва-ли Махатма Ганди, Мотилал и Джавахарлал Неру (см. [123, с. 23]);ученица Блаватской Анни Безант была президентом Индийского на-ционального конгресса, а Генри Олкотт по сей день почитается вШри-Ланке как человек, сыгравший ключевую роль в возрождениибуддизма на Цейлоне (см. [124])

67

ния ограничивались сведениями, почерпнутыми из первыхномеров журнала «The Theosophist», основанного лидерамиобщества по приезде в Индию. Прежде всего, в теософии егопривлекла не мистическая сторона, а ее послание ко всемучеловечеству — «учреждение своего рода братства, в которомбез различия расы, национальности, касты и вероисповеда-ния все хорошие и искренние люди, все, кто любит науку,все, кто любит истину, все, кто любит своих собратьев, могутвстретиться как братья и трудиться рука об руку во имя про-свещения и прогресса»1 [13, p. 127]. Эту задачу движения онназывал «фундаментальной и благородной целью», благода-ря которой он «должен сочувствовать теософам» [13, p. 127].Он вскользь заметил, имея в виду оккультизм, что у обще-ства есть и «другие цели», с которыми он отказался «полно-стью идентифицировать» себя, но, тем не менее, он искреннеподдерживал стремление теософов объединить всех людейради достижения благих целей. Таким образом, можноутверждать, что интерес Юма к теософии был подлинным,хоть и не лишенным оттенка либерального скептицизма [13,p. 127].

Кроме того, Юм испытывал необходимость в новой жиз-ненной миссии. В 1879 году ему было уже пятьдесят лет, изкоторых тридцать он отдал службе. Понижение в должности,случившееся в том же году, было оскорблением для него,свое новое назначение он считал скучным и унизительным.Он не находил отдушины и в семейной жизни, тем более, чтоу супруги Юма, Мэри Энн, были серьезные проблемы с алко-голем. Нет ничего удивительного в том, что встретившись сБлаватской, Юм был очарован ее энергией, бурным вообра-жением и живым умом [13, p. 128], особенно если учесть, чтоон и сам «не был лишен эксцентричности, которая иногдасопутствует гению» [126, p. 117].

Хотя его позиция относительно теософской доктрины ра-зительно отличалась от взглядов Синнетта, готового погру-зиться в самые глубины оккультного знания, горячая и ис-

1 Речь Юма на встрече в доме А. П. Синнетта 13 декабря 1879 г.

68

кренняя поддержка, которую нашло у Юма новое учение,обратила на себя внимание Блаватской и Олкотта.

Их знакомство продолжилось осенью 1880 года, когда по-сле путешествия на Цейлон Блаватская приехала в Шимлупо приглашению Юма [127, p. 229]. Это время Блаватскаяпосвятила демонстрации своих «сверхспособностей»1,многократно описанных в теософской литературе. Одним изсамых известных случаев такого рода является «эпизод сброшью», произошедший в Ротни-Касле 3 октября 1880 г.После ужина, во время беседы, Блаватская спросила у г-жиЮм, существует ли что-то, чего она особенно сильно желает;та ответила, что хотела бы найти потерянную брошь, пода-ренную ей матерью и оттого особо ценную для нее. Сконцен-трировавшись, Блаватская указала, что брошь находится водном из цветочных горшков в саду. Ее, действительно,мгновенно обнаружили [26, p. 240]. Это происшествие, ко-нечно, вызвало подозрения в мошенничестве [128, p. 82-83;129, p. 17], однако на всех присутствовавших произвело силь-ное впечатление. Во время очередной волны нападок на Бла-ватскую Юм всецело встал на ее сторону: «Общество раско-лолось на два лагеря, причем большинство осталось сомною. Все дамы, все придворные и великое множество воен-ных — молодых агностиков – бросились на мою защиту, го-товые стоять за меня насмерть, причем возглавил их сам г-нХьюм» [127, с. 230].

Другим значительным событием этого времени становит-ся переписка махатмы (одного из таинственных Учителей,или Братьев, Блаватской) Кут Хуми с Синнеттом и Юмом.Инициатива принадлежала Синнетту, который однаждыпередал письмо махатмам через Блаватскую без особой на-дежды на успех, однако неожиданно получил ответ. Вдох-новленный его успехом, 17 октября 1880 г. Юм также пишет

1 Автор не ставит перед собой задачу определить, были ли демонстри-руемые Блаватской «чудеса» подлинными или являлись мистифика-цией. Несомненно то, что на окружавших ее людей, включая и Юма,они производили весьма сильное впечатление.

69

письмо Братьям1. В этом письме он выражает готовностьстать учеником и посвятить всю свою жизнь делу теософии,однако вместе с тем задается вопросом, почему махатмы неоставили ни единого знака в истории человечества и какуюпользу несут людям оккультные науки [13, p. 131]. Вскоре онполучил ответ. Кут Хуми выражал благодарность Юму «отимени всей той части нашего братства, которая особо заин-тересована в благоденствии Индии, за предложение помочь,в важности и искренности которого никто не сомневается»[130, с. 18], однако вместо того, чтобы сосредоточиться наэтом действительно важном для Юма предложении [13, p.131], он перешел к вопросу о создании отдельного «Англо-Индийского филиала» Теософского общества — идее Блават-ской, не имевшей интереса для Юма. Кут Хуми также заве-рял его, что махатмы не «полубоги», а «обычные люди, толь-ко, может быть, немного более мудрые вследствие особогоизучения» [130, с. 22]. Наконец, на вопрос о пользе оккульт-ных наук махатма ответил, что индийцы открыто приступятк изучению науки и философии своих предков, если увидят,что англичане, а тем более, чиновники, начнут проявлять кним интерес, и таким образом, будет искоренено «вели-чайшее зло», которое «душит и задерживает возрождениеиндийской цивилизации». Пока же индийцы считают англи-чан слишком предубежденными, поскольку те не хотят по-нять древние учения из-за приверженности христианскомувероучению и современной науке. Что касается последней,Кут Хуми уверял Юма, что образование «часто бываетпроклятием», искореняющим духовность, тогда как – приправильном понимании учений предков – оно могло быстать «благословением»[130, с. 22].

В отличие от восторженного Синнетта, Юм критическиотнесся к ответному письму махатмы. Он упрекал Кут Хуми втом, что тот не до конца понял позицию Юма и проигнори-ровал некоторые «важные моменты» его письма. Кроме

1 Текст письма не сохранился, однако его содержание в целом известноиз воспоминаний Синнетта и ответа махатмы Кут Хуми

70

того, Юм настаивал на том, что одна встреча была бы пред-почтительней, нежели любое количество писем — он под-черкивал свое стремление верить в махатм, однако требовалдоказательств, полностью осознавая, что такая вера будетрассматриваться «большинством западных умов» как «пол-ный идиотизм» [13, p. 132].

Юма также возмутило пренебрежительное отношение ма-хатмы к его орнитологической работе и открытая враждеб-ность по отношению к современной науке вообще, связь ко-торой с «нравственной природой» и «филантропией» КутХуми не сумел понять. Наука, по мнению Юма, учит «любвик истине ради самой истины», служит комфорту и облегче-нию страданий человечества и является лучшим приложе-нием к духовной культуре, тесно связанным с ней. Желаниеже махатм возродить «древнюю индийскую цивилизацию» ивовсе ставит под сомнение их мудрость, поскольку любая ци-вилизация является продуктом определенной среды и эпохи.Юм утверждал, что в современную ему эпоху интеллектуаль-ную культуру наилучшим образом будет формировать изуче-ние западной литературы и науки, тогда как махатмы «заду-шили» духовную культуру «традиционными правилами инормами поведения» [13, p. 134].

Наконец, он поведал Кут Хуми о своих сомнениях в отно-шении Блаватской и Олкотта, о прошлом которых ему небыло ничего известно, и которые не обладали «интеллекту-альными способностями, достаточными для того, чтобы за-ставить меня безоговорочно чувствовать, что они не ошиба-ются», а «феномены», которые Юм не мог объяснить «есте-ственными законами», вполне могли быть «только трюка-ми» [13, p. 135].

Неудивительно, что за критическим письмом Юма после-довала долгая тишина. Моултон в связи с этим отмечает:«Если считать, как и положено любому светскому рациона-листу, что Блаватская и ее Махатмы были одним и тем желицом, то это было письмо, с которым сложно иметь дело»[13, p. 135]. Однако в письмах Синнетту Кут Хуми беспощад-но критикует Юма. «Его письмо, которое вы вскоре будете

71

читать, есть, как я сказал ему самому, «монумент гордости инеосознанного эгоизма». Он слишком справедлив и высок,чтобы быть повинным в мелком тщеславии, но его гордостьвосстает, как гордость мифического Люцифера, и вы мне мо-жете поверить, если я сколько-нибудь обладаю знанием че-ловеческой натуры, говоря, что это и есть истинный Хьюм aunaturel... Мистер Хьюм очень способный человек и – Хьюмдо мозга костей. Вы поймете, такое состояние ума мало при-влекательно для любого из нас, кто хотел бы прийти ему напомощь...» [130, с. 24-25]

Это были только первые из множества критических стрел,выпущенных окружением Блаватской в адрес Юма. Амери-канский исследователь современного эзотеризма К. ПолДжонсон указывает, что среди более чем двухсот упомина-ний Юма в «Письмах Махатм» лишь несколько носят ней-тральный характер, а в положительном ключе он не упоми-нается вовсе [131, p. 234-235] – совершенно необъяснимаявраждебность1, особенно если учесть, что Юм до конца своихдней верил в гуманистическое послание теософии. Стоит,впрочем, сказать, что Кут Хуми предпринял попытку отве-тить на критику не только обвинениями в эгоизме — напри-мер, он писал Синнетту (отвечая на вопрос Юма о практиче-ской пользе, которую могут принести людям махатмы), что вслучае нападения России на Тибет адепты смогут защититьего [13, p. 135-136].

Однако это только усилило возражения Юма. В частности,он писал: «...Мне действительно кажется, что та непроницае-мая завеса секретности, которою вы окружили себя, этиогромные трудности, которыми вы обставляете приобрете-ние у вас духовных познаний, – являются главной причиноюоголтелого материализма, который вы так порицаете...Если... доктрина слепого повиновения является существен-ной частью в вашей системе, то я весьма сомневаюсь, можетли это одарить человечество каким-нибудь духовным светом,

1 Не отставал от Кут Хуми и другой махатма, Мория, однажды назвав-ший Юма «злым гением Общества» - см. [132, p. 116]

72

чтобы компенсировать ему потерю личной свободы действияи того чувства индивидуальной ответственности, которогоона (доктрина слепого повиновения) его лишает» [130, с. 27-28]. Что же до захвата Тибета Россией, Юм возражал: «Высказали, что если России не удастся захватить Тибет, то этопроизойдет из-за вас и, по крайней мере, вы заслужите нашублагодарность; я не согласен с этим в том смысле, в каком выподразумеваете. Если бы я думал, что Россия, в целом,управляла бы Тибетом и Индией так, что их обитатели ста-нут счастливее, чем при ныне существующем правительстве,я бы сам приветствовал ее и трудился бы, чтобы этот приходсостоялся. Но насколько я могу судить, русское правитель-ство представляет собою развращенный деспотизм, враж-дебный индивидуальной свободе деятельности и поэтомувраждебный также истинному прогрессу...» [130, с. 26-27]

В ответ Кут Хуми прекратил переписку с Юмом, обвинивего в желании взбудоражить «чистосердечных и простых»жителей Тибета, распространив на них его собственные иде-алы «цивилизации», и едко заметил, что Юма «следовалобы послать от какого-нибудь международного филантропи-ческого комитета в качестве друга гибнущего человечества,чтобы он учил наших далай-лам мудрости» [130, с. 29].

Юм не потерял интереса к теософии после этого инциден-та, тем более, что его дочь и ее муж по-прежнему были во-влечены в движение. В июле 1881 г. Кут Хуми писал Синнет-ту, что «Мистер Хьюм, который однажды обещал стать пер-воклассным борцом в битве Света против Тьмы, теперьсохраняет своего рода вооруженный нейтралитет, на кото-рый странно взирать» [130, с. 44]. Вероятно, он по-прежнемуне оставлял надежды сделать теософию делом всей жизни.Более того, в конце июля в Шимлу в качестве гостя приехалаБлаватская, и чуть позже — Синнетт, остававшиеся в домеЮма до конца октября. Этот период был посвящен решениюразного рода организационных вопросов. Так, все-таки быласоздана Англо-Индийская ветвь общества [133] — Эклекти-ческое теософское общество Шимлы – которое возглавилЮм, привлекший в движение «около пятидесяти светских

73

львов и львиц» [127, с. 230]. Для многих стало большойнеожиданностью, что главой отделения Общества в Шимлестал именно он, а не Синнетт1. Возможно, это объясняетсятем, что Юм собирался уйти в отставку, а потому мог уделятьбольше времени Теософскому обществу, нежели Синнетт.Кроме того, он заверил Блаватскую, что в течение года будет«честно и справедливо» делать для Общества все, что в егосилах, однако покинет его по истечении этого срока, если по-чувствует, что теософия «не является истиной» для него [13,p. 139-140].

Действительно, конец 1881-1882 гг. характеризуется пи-ком интереса Юма к теософии. Он окончательно стал вегета-рианцем и перестал употреблять алкоголь, запретил убиватьптиц для своей коллекции [126, p. 117] и принялся за внима-тельное изучение трудов Блаватской, священных текстовбуддизма и индуизма, сочинений по мистицизму и т. п. В тоже время он публикует собственные работы по теософии, какв «The Theosophist», так и отдельными изданиями. В сентя-бре 1881 г. в журнале появляется его первая статья [134] —рецензия на «Буддийский катехизис» Олкотта. Проявляяживой интерес к буддизму, Юм, тем не менее, упрекает Ол-котта за излишнюю агрессивность по отношению к христи-анским миссионерам на Цейлоне и приходит к выводу, чтобуддийское учение не слишком отличается от христианства,поскольку обе религии призывают к «чистой и бескорыстнойжизни», и этические доктрины их могут быть сведены к за-поведи «возлюби ближнего своего»; те же, кто следует запо-ведям Шакьямуни, «точно так же войдут в царство [Божье]»,как и те, кто следует за Христом [134, p. 271]. Таким образом,отдавая должное религиозным учениям Индии, он не тольконе отказывается от христианства, но всячески защищает егоот нападок особо рьяных теософов. Например, в июне 1882года он пишет ответ на статью в «The Theosophist», обрушив-шуюся на христианского миссионера, путешествовавшего по

1 Синнетт стал вице-президентом, а секретарем был избран Росс Скотт,в декабре 1881 г. ставший мужем дочери А. О. Юма

74

Индии и критиковавшего теософию и спиритуализм: «Неу-жели мы, принесшие в жертву демонов гордыни и самостина Алтарь Истины и Любви, ...должны стремиться разорватькаждый несчастный рудимент, который, будучи не в состоя-нии понять наши взгляды и стремления, искажает их и по-носит нас? Этому ли теософия учит нас?»1 [135, p. 223].

Первой серьезной теософской публикацией Юма быласерия из трех эссе «Фрагменты оккультной истины»,выходивших в «The Theosophist» с октября 1881 г. посентябрь 1882 г. [136, 137, 138] Эти очерки демонстрируютнам, как он пытается понять теософское учение (в интерпре-тации Блаватской и адептов). «Фрагменты» представляютсобой ответ на критику австралийского медиума У. Терри,считавшего, что оккультисты не понимают феноменов спи-ритизма [13, p. 140]. Эти очерки целиком посвященыразъяснению доктринальных разногласий; впрочем, Юм,верный своему обещанию делать для Общества всевозможное, находит место и для пропаганды учения:«...Вовсе не через медиумов... может быть достигнута...великая истина, но тем суровым и строгим путем учения,самодисциплины и самоочищения, которому учат в храмеоккультизма, самым прямым путем к которому в настоящеевремя является теософия» [136, p. 21-22]. Юм писал«Фрагменты» с убежденностью верующего, но в частныхбеседах сомневался в силе некоторых своих аргументов [13,p. 141]. Например, в третьем очерке он невольно касаетсявопросов, ответы на которые ищет сам: «Но каким образом яузнаю», – может спросить спиритуалист, – «что эти вашиУчителя действительно находятся за сценой? Так говоритевы. Но каковы тому доказательства?» Прежде всего, этофакт, и любой человек может на собственном опытеубедиться, что все без исключения в течение жизниполучают подтверждения присутствия Учителей, и такимобразом, отпадает необходимость в наших доказательствах и

1 Заметка «Дружеское наказание» была опубликована Юмом под псев-донимом Алетейя.

75

свидетельствах других людей» [138, p. 307].Этот вопрос вновь поднимается в самой основательной

работе Юма по теософии, «Советах по эзотерическойтеософии» [16, 17]. Книга была написана в ответ на дваписьма, которые он получил от людей, критиковавшихнекоторые аспекты учения, основателей Общества и их стильуправления организацией. Первое из писем утверждало, чтоТеософское общество было «заблуждением», и не существуетдаже «тени доказательства существования Братьев», пере-писка с которыми была результатом «гипнотических, ясно-видящих и медиумических способностей мадам Блаватской»[16, p. 17].

Юм попытался ответить на эти вопросы, однако признал,что в системе теософских убеждений и практик существуютопределенные проблемы. Он согласился с тем, что Обществодостигло много меньшего, чем могло, но добилосьнекоторого успеха в объединении «мириадов классов, каст,сект и рас» Индии [16, p. 18], и к движению присоединилисьсамые образованные пандиты, знатоки санскрита и пали(Общество ставило одной из своих целей изучение древнихязыков, и страницы «The Theosophist» пестрелисанскритскими цитатами). Что касается реальности Братьев,то Юм признавал, что у него нет «абсолютно убедительныхдоказательств» [16, p. 41] их существования, однако причи-ной он называет то, что, помимо полковника Олкотта, ниодин из европейцев в Индии не стал их учеником, тогда какмногие последователи учения из числа коренных жителейнеоднократно свидетельствовали о своих встречах с «однимили другим из Братьев» [16, p. 41-42]. Другим фактором впользу гипотезы реальности Учителей Юм называл «рядявлений, некоторые из которых находятся за пределами до-стоверных спиритических опытов» [16, p. 41-42]. Кроме того,он исходил из убеждения, что махатмы сохраняли секрет-ность в силу того, что человечество, глубоко взволнованноетайной смерти и возможного загробного мира, не былоготово мирно принять известие о существовании махатм [13,p. 144].

76

Критика в адрес руководства Общества, по мнению Юма,во многом была несправедлива, и особенно в отношенииполковника Олкотта, который после приезда в Индию жил«более чистой, лучшей жизнью» [16, p. 52]. Упреки в адресБлаватской не были беспочвенны, но Юм защищал и ее, хотяи довольно своеобразно. Например, он утверждал, что, хотяБлаватская порой бывала «как и большинство других жен-щин... раздражительной и капризной» [16, p. 64-65], однакодля нее не была характерна злоба или мстительность, а ее го-рячность была вызвана тем, что она долгие годы страдала отвульгарной клеветы. Она, действительно, порой делала«неточные, если не абсолютно ошибочные, заявления» [16,p. 64-65], но Юм настаивал на том, что и махатмы не былисвободны от серьезных ошибок – Кут Хуми, в частности, былнетерпим к любой оппозиции, ненавидел и презиралевропейцев [16, p. 63]. «Камнем преткновения» для развитиятеософского движения были, согласно Юму, именнонедостатки Блаватской и ее Учителей [16, p. 65].

Вторая часть «Советов» была ответом на критику со сто-роны последователей известного мистика Сведенборга.Здесь Юм еще больше, чем во «Фрагментах оккультнойистины», берет на себя роль верующего теософа, которыйпытается догматическими, по сути, доводами убедитькритика в недостаточности спиритуализма Сведенборга иверы в личного Бога христиан [17, p. 28-29]. Он повествует отом, что теософия одна, посредством своего возвращения квечным истинам, из которых выросли все религии, могла быспасти людей и сохранить порядок в мире, которому угрожа-ет материализм; угроза столь серьезна, что даже адепты ре-шили поделиться частью своих знаний с людьми [17, p. 21].Наконец, теософия могла бы восстановить «старую боже-ственную идею всеобщего братства» и стать религией буду-щего самостоятельно или на основе какого-либо изсуществующих верований [17, p. 23].

На самом деле, Юм был гораздо менее уверен в истинно-сти теософии, чем об этом писал. «Хотя я могу убедитьдругих, я почти разубедился сам» — писал он Блаватской в

77

январе 1882 г. [13, p. 148] Кроме того, он выразил сожалениепо поводу «бессмысленности высших существ», которыеприслали Блаватскую «бороться с миром вооруженной лишьчастью» способностей и окруженной «сетью… противоречи-вых и компрометирующих фактов», поскольку это бросалотень на всех теософов [13, p. 149].

Испытывая опасения за судьбу движения, в котором на-зревал раскол, и потребность разрешить собственные сомне-ния, весной 1882 г. Юм предлагает организовать экспедициюв Тибет, чтобы лично познакомиться с махатмами. Неудиви-тельно, что у последних эта идея не вызвала одобрения:«Если вам небезразличны наши будущие отношения, то луч-ше постарайтесь повлиять на вашего друга и коллегу ми-стера Хьюма, чтобы он отказался от своей безумной идеи от-правиться в Тибет. Неужели он действительно думает, чтоесли мы разрешим, то он... будет в состоянии отыскать насили же принести обратно известие, что мы, в конце концов,оказались «лунным светом», как он это называет. Сумасшед-ший тот человек, кто думает, что даже Британское прави-тельство достаточно сильно, богато и могущественно, чтобыпомочь ему в осуществлении его безумного плана!» [130, c.117] – писал Кут Хуми Синнетту. Тому удалось уговоритьЮма отказаться от этой затеи, но тем самым его сомненияеще более усилились. Негативное влияние на него оказал иразрыв отношений с Обществом (в мае 1882 г.) его дочери иРосса Скотта, который также подозревал Блаватскую в мо-шенничестве [13, p. 152].

Впрочем, Учителя не желали окончательного разрыва сЮмом и старались его предотвратить. Летом Кут Хуми воз-обновляет переписку с ним, признает его искреннее желаниеслужить Обществу и человечеству, заверяет его в том, чтоникто лучше Юма не способен разогнать «туман суеверий»,однако по-прежнему отказывается раскрыть ему всю правдуо таинственной организации Братьев. Это письмо погрузилоЮма в мучительный процесс переоценки ценностей [13, p.153]. Свое смятение он выразил в двух письмах Блаватской виюле 1882 г. Суть их сводится к тому, что только желание

78

творить добро удержало его от полного разрыва с махатмамии попытки проникнуть в Тибет, однако то, что они передаютсвое учение не целиком, а в обрывочной, искаженной форме,а отсутствие всей полноты знаний лишает его убежденностив их истинности. Он высказывает мнение, что любое продви-жение блокируется нежеланием адептов идти на контакт, ив унынии приходит к выводу, что если из теософии ничегоне выйдет, то его жизнь будет разрушена и пройдет впустую,поскольку он «бросил все» ради учения [13, p. 154].

Тоску Юма несложно понять, если учитывать, что его ка-рьера государственного служащего также потерпела крах.Однако его сомнения все же взяли верх; в августе-сентябреон пишет ответ на критику председателем Теософского об-щества в Англии Ч. К. Мэсси книги Блаватской «Изида раз-облаченная», но теперь он не защищает ее, а напротив, обру-шивается с еще более жестокой критикой [139]. От обвине-ний в том, что книга содержит ошибочные концепции, онпереходит к атаке на махатм, публично высказывая все тепретензии, о которых он неоднократно писал и Кут Хуми, иБлаватской. «Совершенно ясно, что Братья... считают, будтоони абсолютно правы во всем, что они делают и говорят; вравной степени ясно, что ни один образованный европеец небудет полностью согласен с ними» – делает вывод Юм [139,p. 325]. Это письмо привело к «Протесту» со стороны учени-ков Блаватской и махатм, напечатанном в том же номере.Помимо прочего, они возмущенно заявили, что «ни один че-ловек, предложивший себя в качестве ученика, не имеет ни-какого права открыто критиковать и поносить Учителей наоснове непроверенных гипотез» [139, p. 326], а потому былосовершенно очевидно, что раскол в Обществе неизбежен.

Это письмо, равно как и серия частных посланий, адресо-ванных Блаватской, вызвало бурю в высших эшелонах Об-щества, и в начале октября 1882 г. Юм ушел с поста предсе-дателя Теософского общества в Шимле, вызвав бурную ра-дость Кут Хуми («Смещение и отречение нашего великого«Я есмь» (Хьюма) является одним из наиболее приятных со-бытий в этом сезоне для вашего покорнейшего слуги») [130,

79

c. 225]. Справедливости ради стоит отметить, что не все раз-деляли радость махатмы — Синнетт глубоко сожалел по по-воду ухода Юма из Общества [140, p. 245]. Однако радуясь насловах, члены Общества на деле опасались острого пераЮма, которого теперь не связывали никакие обязательстваперед теософами. Тем не менее, он счел этот конфликт де-лом узкого круга людей и не выдвигал никаких публичныхобвинений, поскольку по-прежнему оставался привержен-цем гуманитарных идей движения.

В скором времени в Теософском обществе возниклипроблемы, которых задолго до этого опасался Юм. В мае1884 года в Адьяре, где тогда располагалась штаб-квартираОбщества, разразился скандал — помощники и доверенныелица Блаватской, Эмма и Алексис Куломб, выступили с раз-облачением «оккультных феноменов», которые они якобыпомогали ей организовывать [129, p. 16]. Они были изгнаныиз Общества, однако Эмма Куломб передала письма, содер-жавшие подробный рассказ о том, как она помогала Блават-ской в мошенничестве, издателю мадрасского журнала«Christian College Magazine» преподобному Джорджу Пат-терсону, и эти документы были преданы широкой огласке.Несмотря на полный разрыв с Блаватской, Юм публично вы-сказал мнение, что она слишком умна для того, чтобы по-пасть в руки простым помощникам, таким, как Куломбы[141], однако, по мере появления новой информации, он из-менил свое мнение, и потому согласился принять участие врасследовании «оккультных феноменов», организованномкембриджским Обществом психических исследований.

Для расследования эта организация направила в Индиюмолодого ученого Р. Ходжсона. В феврале и марте Юм про-вел вместе с ним много времени, изучая обстоятельства дела.В конечном счете, Ходжсон безоговорочно пришел к выводу,что феномены, демонстрировавшиеся Блаватской, былитрюком [129, p. 16], и она же была создателем корреспонден-ции от махатм. Мнение Юма не было столь однозначным. Онсчитал, что несмотря на все махинации, за Блаватской все-таки стояли сильные оккультисты, и потому многие из «чу-

80

дес» были подлинными, и даже махатмы были реально су-ществующими людьми, пусть и не столь могущественными,какими хотели показать себя в переписке [13, p. 165].

Таким образом, у Юма появился шанс реорганизоватьТеософское общество в соответствии с собственными пред-ставлениями о теософской миссии. В марте 1885 г. онпредложил отстранить основателей и некоторых видных тео-софов от участия в деятельности Общества. Блаватская с воз-мущением писала Синнетту: «Хьюм ставил на голосованиемою отставку. Они... голосовали, чтобы больше не было фе-номенов и чтобы о Махатмах никогда не говорилось» [130, c.366]. Однако он столкнулся с сопротивлением брахманов воглаве с Субба Рао и не сумел убедить их в необходимостикардинальных перемен. Общество пошло только на отставкуБлаватской с поста секретаря-корреспондента, и она не-медленно покинула Индию. Интересно, что Субба Рао, вы-ступивший против реформирования движения, через годразочаровался в нем и покинул ряды теософов.

Итак, в марте 1885 года Юм порвал с теософией навсегда,однако не отказался от духовных поисков, продолжая изу-чать индийские религии. Несколькими годами ранее ондаже вступил в ассоциацию адвайтистов, где работал под ру-ководством «посвященных» [13, p. 166]. Теософия, несмотряна все скандалы, связанные с ней, не дала ему возможностипосвятить жизнь религиозному движению, но позволила по-нять основы верований местного населения и обратиться ксамосовершенствованию. В конечном счете, он нашел дру-гую жизненную миссию — продвижение индийской нацио-нальной политики, и нужно заметить, что в этом деле членыТеософского общества сыграли далеко не последнюю роль[142, p. 112].

81

Глава VIIК тому моменту, когда А. О. Юм решил посвятить себя ин-

дийской национальной политике, долгий процесс социо-культурной модернизации Индии, результатом которой, сре-ди прочего, стало формирование национального движения исовременных политических организаций, продолжался встране в течение нескольких десятилетий.

Традиционно первым этапом этого пути считается Бен-гальское Возрождение, главным творцом которого стал про-светитель и реформатор Раммохан Рой1 (1772-1833), основа-тель религиозного общества «Брахмо Самадж», ставившегосвоей целью очищение индуизма от многочисленных пере-житков и суеверий, идолопоклонства. Раммохан Рой считалнеобходимым переустройство индийского общества позападному образцу и одним из первых индийцев посетил Ве-ликобританию. Ш. Мехротра сравнивал его с Лютером [8, p.2], а его деятельность вызвала к жизни множество организа-ций неоиндуистского толка. После смерти Роя «Брахмо Са-мадж» возглавил Дварканатх Тагор (1794-1846), с именемкоторого связано создание в 1837 г. первой общественно-политической организации Индии — Общества землевла-дельцев, объединившего в своих рядах как реформаторов-самаджистов, так и членов «Дхарма Сабхи», созданной впротивовес «Брахмо Самаджу» и состоявшей из ортодок-сальных индусов2. Общество землевладельцев претендовалона роль национальной организации, представлявшей ин-тересы заминдаров и райятов, но провозгласившей основ-ной задачей «в высшей мере необходимое объединение на-рода» [45, c. 264]. Бывшее довольно активным в конце 1830-х гг., в начале следующего десятилетия оно фактически пре-

1 Подробнее о деятельности Раммохана Роя см.: [143]2 «Дхарма Сабха» стала также первой индийской организацией, веду-

щую роль в которой играли англичане. Фактически она существовалана средства британцев и управлялась ими. См.: [8, p. 4]

82

кратило свою деятельность после отъезда Д. Тагора в Ан-глию в 1842 г., а попытки сделать общество более популяр-ным в народе после его возвращения не привели к успеху [8,p. 13]. Несмотря на то, что Обществу не удалось добиться ни-чего существенного за короткий период своего существова-ния, оно, по словам Раджендралала Митры, «дало народупервый урок искусства конституционной борьбы за свои пра-ва, научило людей мужественно отстаивать свои требованияи выражать свое мнение» [8, p. 14].

Характерно, что в создании и деятельности многих обще-ственно-политических организаций, имеющих отношение кИндии, практически с самого начала принимали участие иангличане — не чиновники, но энтузиасты. В конце 1830-х-1840-х гг. возникают такие организации, как Британское об-щество защиты аборигенов и Общество Британской Индии,выступавшие против политики Ост-Индской компании насубконтиненте [8, p. 15-17]; в 1851 году возникает объединен-ная Ассоциация Британской Индии в Калькутте, бывшая ужевполне сложившейся организацией, отстаивавшей индий-ские интересы [45, c. 265]. Безусловно, англичане сыгралисвою роль в этом процессе и распространением образованияпо западному образцу[144, p. 128-132; 145, c. 370-371], ре-зультатом чего стало не только создание национальныхучебных заведений, выпускавших в свет прогрессивно мыс-лящих молодых индийцев — проникновение в Индию ан-глийского образования привело к тому, что индийцы сталиуезжать учиться в метрополию и возвращались на родинувооруженными самыми современными представлениями омире. Как итог, в Индии начала формироваться прослойкаевропейски образованных и политически активных людей,для которых образование стало шансом сделать карьеру вколониальной администрации [146, p. 11]. Таким образом,они не стремились избавиться от колониального гнета, одна-ко считали, что Великобритания, на правах метрополии,должна заботиться об индийцах.

С развитием образования тесно связано и развитие нацио-нальной прессы. Периодическая печать на национальных

83

языках впервые появилась в Бенгалии в первой четвертиXIX века1 [145, c. 371], и стала активно развиваться после на-родного восстания 1857 г. на фоне резкого обострения отно-шений между британцами и индийцами, которое привело ктому, что пресса стала приобретать националистическуюокраску [147, p. xx]. «Пресса в Индии в семидесятых годахпрошлого столетия не была столь громогласной или силь-ной, как сегодня; но даже тогда она была важным инстру-ментом пропаганды» [29, p. 63] — вспоминал позже один извидных националистов Сурендранат Банерджи. Выдающий-ся индийский писатель-патриот Бехрамджи Малабари назы-вал журналистику «святой миссией», а себя — «переводчи-ком между ними [англичанами] и моими соотечественника-ми» [148, p. 21]. Неудивительно, что открытие первой сессииИНК освещали ведущие индийские журналисты, такие какМ. Ранаде, Набендра Сен, Б. Малабари, В. Ш. Апте и другие[147, p. xxi].

Помимо Бенгалии, значимым центром общественно-политической жизни страны становится Бомбейское прези-дентство, где путь от религиозно-реформаторских обществдо организаций, отстаивающих политические и экономиче-ские интересы туземного населения, был пройден быстрее,поскольку в Бомбее значительно быстрее формироваласьбуржуазия [45, p. 266]. Наиболее ярким представителем бом-бейских националистов являлся Дадабхаи Наороджи (1825-1917) – «Великий старец Индии»2, который в 1840-х гг. былруководителем общества «Молодой Бомбей», студенческойкультурно-просветительской организации. Выдающиесяспособности Наороджи позволили ему по окончании уни-верситета стать первым в стране профессором-индийцем, авпоследствии — крупным исследователем-экономистом. В1852 г. он принял участие в создании Бомбейской ассоциа-

1 Одним из пионеров бенгальской журналистики является и РаммоханРой, начавший в 1821 г. издание еженедельника «Шомбад Коумуди» -см. [143, с. 121]

2 Подробнее о жизни и деятельности Дадабхаи Наороджи см. [149]

84

ции, политическое кредо которой состояло в том, что бри-танское владычество является благом для страны, несмотряна нанесенные ей «обиды», а индийцы должны помогатьбританцам исправлять то, что считали неправильным. Ассо-циация ставила целью объединение людей для того, чтобыединый голос нации мог быть услышан властями. «Какимиограниченными были наши политические идеи и устремле-ния того времени...» — восклицал Наороджи спустя полвека[149, p. 54].

Восстание 1857 года поставило Радж перед необходимо-стью предоставить индийцам право самим управлять своейстраной. Однако предпринимавшиеся реформы системыуправления были слишком недостаточными, и требованиерасширения полномочий коренного населения в сфере зако-нодательной и исполнительной власти постепенно становит-ся основным политическим лозунгом националистическихорганизаций [45, c. 430-431]. Одной из задач националистов,таким образом, стало преобразование обществ землевла-дельцев, таких, как Ассоциация Британской Индии, практи-чески не занимавшихся политической пропагандой, в орга-низации, отражающие интересы «образованного среднегокласса» [29, p. 37]. В Бенгалии таковой становится Индий-ская Ассоциация, основанная в середине 1876 г. Сурендрана-том Банерджи и Анандой Моханом Босом. Она, по замыслусоздателей, должна была стать «центром всеиндийского дви-жения» [29, p. 38]. Банерджи сформулировал и основныецели Ассоциации, которых в будущем станет добиваться иИндийский национальный конгресс: «1) создание сильнойорганизации для выражения общественного мнения в стра-не; 2) объединение индийских рас и народов на базе общихполитических интересов и стремлений; 3) поощрение друже-ских чувств между индусами и мусульманами; и, наконец,вовлечение масс в … общественное движение» [29, p. 39].

Среди бомбейских националистов признанным лидеромоставался Дадабхаи Наороджи, находившийся в то время вЛондоне. В 1866 году он возглавил Ост-Индскую ассоциа-цию, представлявшую собой, подобно бенгальским органи-

85

зациям, умеренное крыло в националистическом движении[45, c. 433]. Особое внимание ассоциация уделяла экономи-ческим проблемам Индии. Основной работой Наороджи наэту тему стала книга «Нищета и небританское правление вИндии», первое издание которой вышло в свет в 1879 г. Всамом Бомбее ведущей организацией была Ассоциация Бом-бейского президентства, из рядов которой впоследствии вы-шли многие видные деятели ИНК — Д. Э. Вача, БадруддинТьябджи и другие.

Бенгальские и бомбейские умеренные националисты, какмы уже отмечали, не шли дальше критики отдельных сторонколониального владычества, и в равной степени выступалипротив тех, кто считал необходимым искоренение инозем-ного гнета. Радикальное националистическое крыло сталоформироваться сравнительно поздно — Бал Гангадхар Ти-лак, бывший лидером «экстремистов» Конгресса на протя-жении многих лет, начал активную деятельность в конце1870-х гг.

Таким образом, к началу восьмидесятых годов XIX века вИндии сформировался ряд крупных региональных органи-заций, готовых вступить в новую фазу развития. Победа ли-бералов на парламентских выборах весной 1880 года далаиндийским националистам новую надежду, и была встрече-на в кругах образованных индийцев с большой радостью иэнтузиазмом [8, p. 296]. Действительно, политика новоговице-короля, лорда Рипона, разделявшего антиимпериали-стические воззрения премьер-министра Гладстона на бри-танское владычество в Индии, отличалась гораздо большеймягкостью по отношению к индийцам, нежели политикалорда Литтона. В частности, он отменил Акт о прессе наместных языках, строго ограничивающий периодическуюпечать в стране, уделял внимание образованию и ввел зако-нодательство о труде на индийских фабриках. Однако наи-большую популярность он завоевал благодаря своей пози-ции в связи с биллем Илберта 1883 г. [145, c. 392], обсужде-ние которого окончательно засвидетельствовало растущееединство прогрессивных индийских кругов.

86

***Патриотический порыв индийского народа в первой по-

ловине 1880-х гг. хронологически совпал со временем, когдаЮм окончательно отошел от теософии, выполнив взятые насебя обязательства перед Теософским обществом. Непростоерасставание сильно ударило по нему, и он отчаянно искалновую цель, которой можно было посвятить всю жизнь. Ко-нечно, увлечение Юма индийским национальным движени-ем возникло не случайно и не в один миг, однако теософия,равно как и отход от нее, весьма повлияла на его решениевключиться в борьбу индийцев за свои права. Благодаря Тео-софскому обществу Юм вступил в тесный контакт с виднымииндийскими общественными деятелями, такими, как С. К.Гхош, Н. Сен, К. Н. Теланг и другими [11, p. 7-8]. Именно сподачи Сисира Кумара Гхоша он в ноябре 1882 года написалписьмо непосредственно лорду Рипону, предлагая тому до-бровольную помощь «в деле, за которое выступал всюжизнь». Тон письма свидетельствовал об искреннем жела-нии оказать услугу Индии, и лорд Рипон приветствовал егоподдержку. В дальнейшем он неоднократно прибегал кконсультациям Юма вплоть до прекращения вице-королев-ских полномочий в 1884 г. [11, p. 8]

Если сначала инициативы Юма ограничивались пропа-гандой местного самоуправления, то ситуация вокруг зако-нопроекта Илберта 1883 г. побудила его к попыткам созда-ния национальной политической организации. Суть этогобилля заключалась в том, чтобы предоставить магистратам исудьям индийского происхождения право судить английскихподданных в Индии, т. е. исключить расовую дискримина-цию в судопроизводстве [145, c. 392]. В ответ поднялась вол-на негодования со стороны англо-индийцев. Правительствостояло перед сложным выбором — лорд Рипон становилсянепопулярным среди европейцев, однако на него давили исочувствовавшие индийцам англичане, и собственно индий-ские патриоты.

Включился в дискуссию и Аллан Октавиан Юм. Законо-

87

проект вполне соответствовал его представлениям об истин-ной миссии британцев в Индии, и он безусловно встал на егозащиту. Сомнения правительства тревожили его, и в началемарта Юм писал лорду Рипону: «Правительство похоже наогромную жестокую неумелую машину... даже рулевой не всостоянии определять курс, и вынужден просто работать водной колее — на рельсах, где невозможно двигаться влевоили вправо» [150, p. 101-102]. Однако вице-король отступил;замечательный русский востоковед И. П. Минаев отозвалсяоб этом следующим образом: «Маркиз Рипон в годы своегоправления не привел в исполнение, не довел до конца ни од-ной из задуманных им реформ. Даже знаменитый Ильбер-товский билль прошел в искаженном и кастрированном видеи нисколько не удовлетворил туземных вожаков: тем не ме-нее бывший вице-король пользуется громадною популярно-стью среди туземного населения и его вожаки очень хорошопонимают, в чем великая заслуга маркиза Рипона. Он далтолчок, говорят они, и последовало движение, никакими си-лами неудержимое...» [151, c. 120] Действительно, С. Банер-джи писал, что споры по поводу билля Илберта помогли уси-лить растущее чувство единства индийского народа [29, p.79], а газета «Ананда Базар Патрика» благодарила британ-цев, живущих в Индии, за то, что они за один короткий годнаучили своих индийских собратьев чувствовать себя непо-бедимыми [150, p. 102].

1 марта 1883 г., через день после того, как европейцы про-вели в Калькутте масштабную акцию протеста, яростно об-личая билль Илберта и либеральную администрацию лордаРипона, Юм обратился с посланием к выпускникам универ-ситета Калькутты. «Составляя большую организацию наибо-лее образованных индийцев, вы должны, в естественном по-рядке вещей, представлять собой также важнейший источ-ник всего умственного, морального, социального и полити-ческого прогресса в Индии. Будь то человек или нация, вся-кий жизненный прогресс должен происходить изнутри, и увас, ее наиболее культурных и просвещенных умов, ее самыхлюбимых сыновей, страна должна искать инициативы.

88

Напрасно могут чужестранцы, как я, любить Индию и ее де-тей так же, как и самые любящие из них; напрасно могутони, ради ее и их блага, дарить время и беспокоиться, даватьденьги и мысли; они могут помочь советами и предложения-ми, они могут передать свой опыт, знания и умения в распо-ряжение рабочих, но им не хватает неотъемлемого — нацио-нальности, и реальная работа всегда должна быть сделанасамим народом этой страны» [5, p. 43-44] – писал он в этомвдохновенном послании. Понимая, что отдельные личности,сколь бы способны они ни были, не смогут ничего достичь водиночку, Юм призывал индийцев создать союз единомыш-ленников ради возрождения страны: «Если удастся найтитолько пятьдесят человек, хороших и верных, которые ста-нут учредителями, его можно основать, и дальнейшее разви-тие пойдет сравнительно легко» [5, p. 44]. Завершалось этозамечательное послание следующими словами: «Вы — сольземли. И если среди вас, элиты, не найдется пятидесяти че-ловек с достаточной силой самопожертвования, достаточнойлюбовью и гордостью за свою страну, достаточной искренно-стью и бескорыстным патриотизмом, чтобы взять на себяинициативу, и, если будет необходимо, посвятить остатокжизни Делу — тогда нет никакой надежды для Индии. Ее сы-новья должны и будут оставаться просто покорными и бес-помощными инструментами в руках иностранных прави-телей... Правители и надсмотрщики будут продолжать, и ни-когда иго не будет давить на ваши плечи так мучительно,если вы осознаете и начнете действовать в соответствии свечной истиной, что — будь то в случае человека или нации— только самопожертвование и бескорыстие являются неиз-менными проводниками к свободе и счастью» [5, p. 44-45].

Эта речь произвела большое впечатление на историковиндийского национального движения, удостоившись дажесравнения с посланием апостола Павла римлянам [152, p.46], и, по утверждению некоторых исследователей, «вызвалацепь событий, которые привели к созыву первого Индийско-го национального конгресса два года спустя» [153, p. 69]. Од-нако в то время письмо не вызвало ажиотажа в индийской

89

прессе, поскольку было известно только узкому кругу друзейЮма; также нам неизвестно, какие чувства оно вызвало утех, кому было адресовано [8, p. 355]. Нужно отметить, чтоЮм не посоветовался по поводу этого письма с вице-коро-лем, который в то время находился в Калькутте, а сообщилему об этом только в середине марта, по возвращении вШимлу. Существует предположение, что тогда лорд Рипонрекомендовал Юму не спешить с созданием единой нацио-нальной организации, вследствие чего реализация этой идеибыла отложена до 1885 г., когда лорда Рипона на посту вице-короля сменил граф Дафферин [8, p. 355].

Тем не менее, многочисленные собрания и митинги ин-дийцев в поддержку лорда Рипона и его национальной поли-тики неуклонно приближали движение к созданию всеин-дийской организации. В апреле Рипон, ознакомившись спротоколами встречи националистов в Бомбее, писал: «Про-чтите их внимательно, и сравните с [англо-индийским] ми-тингом в Калькуттской ратуше; и когда вы преодолеете пер-вое чувство позора после сравнения своих соотечественни-ков и индийцев, спросите себя: есть ли лучшее доказатель-ство — не справедливости и не мудрости — но абсолютнойнеобходимости такой политики, которую провожу я. Вотлюди, умеренные в речах, сдержанные по характеру, силь-ные в аргументах, способные организовать общественное со-брание, способное выдержать сравнение с лучшими митин-гами [в Великобритании]; разве какое-либо правительствосможет держать этих людей под жестким контролем «авто-кратической системы», которой так сильно восхищался Лит-тон... и если это возможно, будет ли это правильным? Мысделали этих людей — Тьябджи, Мехта, Теланга — тем, чтоони есть» [8, p. 356].

1883-1884 гг. становятся временем установления тесныхконтактов между различными провинциальными организа-циями. В декабре 1883 г. в Калькутте собралась Националь-ная конференция, в работе которой приняли участие пред-ставители местных комитетов Индийской ассоциации и де-легаты из других провинций. На конференции обсуждались

90

вопросы реформы системы набора на государственную служ-бу, сбора средств в национальный фонд и, конечно, «само-управления» [45, c. 461]. Это мероприятие также стало важ-ным шагом на пути сплочения провинциальных организа-ций в единый Национальный конгресс. В первой половине1884 г. масштабную пропагандистскую поездку по северустраны совершает Сурендранат Банерджи. Задачу установле-ния контактов по всей Индии берет на себя и Юм — болеетого, он добивается значительных успехов благодаря дове-рию со стороны индийских лидеров, которое он заслужилсвоей репутацией сторонника индийцев, полученной им загоды службы в ИГС; немало способствовали установлениютесных отношений и теософские контакты Юма, поскольку вОбщество были вовлечены многие лидеры патриотов, а так-же его открыто проиндийская позиция во время споров поповоду билля Илберта [11, p. 8-9]. Усиливало аргументыЮма и его знакомство с вице-королем, благодаря которомуон мог напрямую доводить до его сведения чаяния индий-ских патриотов [146, p. 271].

Другой важной задачей Юм считал популяризацию поли-тики лорда Рипона. Его триумфом стала организация гран-диозного митинга, посвященного проводам Рипона с поставице-короля Индии. К проведению этого митинга призыва-ла газета «Hindu» в лице «корреспондента из Шимлы», ко-торым, конечно, был Юм [154, p. 77]. Благодаря дружбе с ре-дактором «Hindu» он, в частности, сыграл заметную роль визменении редакционной политики газеты — отличавшаясяв прежние годы оппозиционностью, она сменила гнев на ми-лость, когда вице-королем стал Рипон, настолько, что Р. Сун-тхаралингам называет эту эпоху в жизни «Hindu» «продви-жением рипонизма» [154, p. 71]. В результате последняяпоездка лорда Рипона по стране в ноябре-декабре носила ха-рактер триумфального марша, и на протяжении всего марш-рута его приветствовали миллионы индийцев [8, p. 373].

Несмотря на то, что ИНК был создан спустя год послетого, как Рипон ушел в отставку, его большие заслуги в делесоздания общенациональной организации индийских патри-

91

отов не подлежат сомнению1. Мехротра, в частности, пишет:«Нет определенных свидетельств, дающих возможностьпредположить, что перед своим отъездом из Индии Рипонпризвал Юма объединить образованных индийцев в рамкахединой организации, чтобы противодействовать губительно-му влиянию англо-индийцев... Однако независимо от того,был или нет Рипон настоящим вдохновителем Индийскогонационального конгресса, нет ни малейшего сомнения в том,что в его рождении и целях... безошибочно угадываетсявлияние его идей и событий, произошедших в его правле-ние» [8, p. 381].

В декабре 1884 г. Юм отправляется в Бомбей, чтобы по-прощаться с лордом Рипоном. Впрочем, его пребывание тамрастягивается на три месяца, поскольку, вероятно, к этомувремени Юм решил сделать именно Бомбей центром нацио-нального движения. Этому способствовали несколько факто-ров: во-первых, бомбейскими лидерами — В. Н. Мандликом,Ф. Мехта, К. Телангом — восхищался Рипон; во-вторых, об-щественная жизнь здесь была менее заражена факционализ-мом, нежели в Калькутте, и бомбейские лидеры обладали бо-лее широким взглядом на ситуацию в стране; в-третьих,здесь не существовало столь сильного сопротивления со сто-роны англо-индийцев [8, p. 382].

Таким образом, Юм прибыл в Бомбей еще и с тем, чтобыдоговориться с лидерами бомбейских националистов о про-ведении общенациональной конференции, создании единойорганизации и разработке хартии индийских требованийдля представления в Парламент [8, p. 382-383].

Безусловно, главным достижением этого совещания сталосоздание Индийского национального союза, которому в ско-ром времени было суждено превратиться в Национальныйконгресс. Однако в числе интересных предложений, вы-

1 Сэр Генри Коттон, президент ИНК 1904 г., впрочем, ставил в вину Ри-пону то, что тот мог бы сделать для индийского национального дви-жения еще больше, если бы окружил себя людьми, придерживающи-мися таких же либеральных взглядов, как и он сам. См. [27, p. 179]

92

двинутых в Бомбее, была и идея Юма о создании «телеграф-ного агентства», которое передавало бы британской прессеновости Индии с индийской точки зрения. Это позволило быуничтожить монополию «The Times» и реакционных англо-индийских газет на освещение жизни субконтинента [155]. Витоге Индийский телеграфный союз был создан в начале1885 года, и, хотя он быстро распался из-за отсутствия денег,в дальнейшем националисты часто прибегали к телеграфудля политической координации. Например, это особенноярко проявилось весной 1886 г., когда Наороджи выставилсвою кандидатуру на выборах в Британский Парламент,координируя свою кампанию с массовыми демонстрациямив Бомбее, Калькутте, Мадрасе, чтобы произвести впечатле-ние на избирателей своего округа [155].

В бомбейские переговоры были вовлечены и члены«Пуна сарваджаник сабхи», которую Юм расценивал как«ведущую Сабху в Индии»1 [8, p. 385-386]. Именно на базеэтой организации он рассчитывал провести «конференциюИндийского национального союза» в декабре 1885 г. [156, c.28], поскольку в отличие от многих других патриотическихобществ, в Сабхе не было внутренних противоборствующихтечений, разногласия между которыми не шли на пользу об-щему делу [7, p. 39].

Март и апрель Юм проводит в поездках по стране (Мадраси Калькутта), встречаясь с местными лидерами. Стоит заме-тить, что ситуация в Бенгалии была довольно сложной — не-смотря на то, что здесь верными сторонниками Юма были Н.Н. Сен и будущий президент ИНК Вомеш Чандра Бонерджи,многие из заметных бенгальских деятелей не входили в его«внутренний круг», и в их числе Сурендранат Банерджи, что,вероятно, было связано с увольнением последнего из ИГС[11, p. 10]. В конечном счете это привело к тому, что в дека-бре 1885 г. в Калькутте прошла независимая от Конгрессаконференция, а Банерджи присоединился к работе ИНКтолько в 1886 г.

1 Сабха — общество.

93

Наконец, в мае, вернувшись в Шимлу, Юм встречается свице-королем Индии Дафферином и знакомит его с планомпроведения декабрьской общеиндийской конференции вПуне. Вице-король был прекрасно осведомлен о деятельно-сти Юма — среди сторонников индийского самоуправлениябыли и видные британские чиновники, такие как барон Рий,губернатор Бомбея; кроме того, поддерживать связь с ЮмомДафферину рекомендовал и лорд Рипон [8, p. 397]. БаронРий, в частности, докладывал вице-королю, что Юм «былглавным центром организации, из которой исходили все де-монстрации в поддержку Рипона» [7, p. 38]. Сам же Даффе-рин отзывался о Юме как об «умном человеке и джентльме-не, о котором, впрочем, создается впечатление, что у негопчелы в колпаке»2 [8, p. 398]. Эта английская идиома,обозначающая высшую степень увлеченности человека ка-кой-то идеей, о которой он может говорить постоянно, поройне считаясь с тем, что для окружающих эта идея не являетсястоль же интересной, хорошо демонстрирует тот пыл, с кото-рым Юм бросился в водоворот индийской политики.

Дафферин, в целом, одобрил проект Юма, не согласив-шись лишь с предложением поставить во главе организациииндийских представителей барона Рия или кого-либо изофициальных кругов, считая, что их присутствие будет ме-шать свободной и открытой дискуссии о проблемах и стрем-лениях индийцев [7, p. 42]. Итогом консультаций с вице-королем стал составленный Юмом документ для «внутрен-него круга», который гласил: «Конференция Индийского на-ционального союза будет проведена в Пуне с 25 по 31 дека-бря 1885 года... Конференция будет состоять из Делегатов —ведущих политиков, хорошо владеющих английским язы-ком, со всех частей Бенгальского, Бомбейского и Мадрасско-го президентств... Главными целями Конференции будут: 1)дать возможность всем наиболее искренним труженикам в

2 В этой связи кажется несостоятельным мнение Э. Парела, согласнокоторому в 1885 году Юм был персоной нон грата для индийскойадминистрации, см. [157, p. 715]

94

деле национального прогресса лично познакомиться друг сдругом; 2) обсудить и принять решение о политических дей-ствиях, которые должны быть предприняты в течение следу-ющего года... Косвенно эта Конференция будет зачаточнойформой туземного Парламента... Ожидается, что Делегатысамостоятельно прибудут в Пуну и покинут ее — однако стого момента, как они достигнут железнодорожной станцииПуны... им будет обеспечен транспорт, проживание, пропи-тание и т. д... Верится, что, исключая наших пунских друзей,Бомбейское президентство, вместе с Синдом и Бераром,представит около двадцати делегатов, Мадрас и НижняяБенгалия по отдельности — примерно то же число, а Северо-Западные провинции, Ауд и Пенджаб вместе — половину отэтого числа» [31, p. 3].

Однако на пути к созданию ИНК предстояло преодолетьеще несколько неожиданно возникших препятствий. В июнекабинет Гладстона вышел в отставку, и пришедшие к властиконсерваторы представляли собой угрозу для национальногодвижения в Индии. В начале августа Юм прибывает в Ан-глию, чтобы ознакомить либеральных лидеров с проектомИндийского национального союза, заручиться их поддерж-кой в Парламенте и вне его — создать «Индийскую партию»;наконец, он намеревался вести переговоры с британскимииздателями, чтобы индийская точка зрения находила отра-жение в ведущих английских газетах [158, p. 292]. Его приездне остался незамеченным и в прессе: «Мы рады узнать, что...г-н А. О. Юм, чья выдающаяся служба во время восстания1857 г. вписана в историю британского правления в Индии, внастоящее время находится с коротким визитом в своей род-ной стране. После тридцати шести лет в Индии, из которыхтридцать три года были отданы государственной службе, онпо-прежнему молод и трудится неутомимо, но скромно воимя туземцев..., к которым относится как к собственным де-тям» [159]. Он находился на родине до середины ноября, по-стоянно встречаясь и дискутируя с видными либералами,как У. Бакстер, Дж. Брайт, Дж. Чемберлен, Ф. Найтингейл и,конечно, лорд Рипон. Делегация индийских националистов,

95

также прибывшая в Лондон, вызвала неподдельный интересу либералов — так, Флоренс Найтингейл неоднократновстречалась с М. Гхошем, Н. Г. Чандаваркаром и С. Р. Муда-лиаром, и отмечала, что на встречу с ними ее вдохновил Юм[25, p. 831]. Тем не менее, результаты поездки не были стольуж обнадеживающими — попытка индийцев завоевать местав Парламенте на выборах в декабре оказалась неудачной, аобщественное мнение по этому вопросу оказалось столь не-гативным, что Юм, предвидя поражение вопреки всем по-пыткам помочь делегатам, покинул Великобританию еще доначала избирательной кампании [8, p. 405].

По возвращении Юма в Бомбей 2 декабря ему пришлосьвносить коррективы в сроки проведения Конгресса. Дело втом, что С. Банерджи уже объявил о предстоящей 25-27 дека-бря в Калькутте конференции Индийской ассоциации,вследствие чего Юм и В. Ч. Бонерджи приняли решениеперенести пунскую встречу на 28 декабря. Сурендранат Ба-нерджи также не поддался на уговоры В. Ч. Бонерджи при-нять участие в ее работе, объясняя своей отказ занятостью всвязи с калькуттской конференцией. Характерно, что впо-следствии он, очевидно, сожалел об этом решении. Позже всвоих мемуарах Банерджи не без гордости писал, что «эта[встреча] и еще одна, в Карачи, были единственными сессия-ми Индийского национального конгресса, которые я пропу-стил на протяжении долгого периода с 1885 по 1917 г.,когда... партия умеренных окончательно вышла из Конгрес-са» [29, p. 91].

Первые публичные извещения о предстоящей конферен-ции в Пуне появились в индийской прессе в начале декабря.Этот месяц стал временем беспрецедентной активности ин-дийских патриотов — встречи, конференции, совещаниярегиональных националистических организаций проводи-лись в Калькутте, Мадрасе, Аллахабаде, однако носили, помнению «Indian Mirror», провинциальный характер, тогдакак от пунской конференции ожидали, что она будет «обще-национальной как по составу, так и по целям» и воплотит вжизнь «давнюю мечту индийского патриота» [8, p. 410].

96

Однако Пуне не суждено было стать местом проведенияпервой сессии Индийского национального конгресса. Сарва-джаник сабха уже сделала все необходимые приготовления,когда за несколько дней до открытия конференции в городеразразилась эпидемия холеры. Благодаря помощи Ассоциа-ции Бомбейского президентства ее удалось перенести в Бом-бей, где она и была благополучно проведена.

***Роль Аллана Октавиана Юма в создании Индийского на-

ционального конгресса и его истинные цели на протяжениимногих десятилетий остаются предметом научных споровкак в Индии, так и за ее пределами. Значительная часть ин-дийских исследований, проведенных после достижения стра-ной независимости характеризует Юма как «агента бри-танского империализма», призванного сдерживать револю-ционные порывы индийских патриотов [160, p. 388-392]. Неменее распространенной такая точка зрения была и в средеисследователей, придерживавшихся левых политических вз-глядов и, в частности, для советской исторической школы[161, c. 135]. Немногочисленные отечественные исследова-ния, освещающие деятельность А. О. Юма, утверждают, чтоон действовал «в интересах сохранения неприкосновенностиоснов английского господства в Индии» [45, c. 463]. ХотяЮм и в самом деле опасался повторения восстания 1857 г.[74, p. 710], необходимо отметить тот факт, что индийскиенационалисты в 1860-1880-х гг. не только не выступали про-тив британского владычества, но, напротив, выражали Юмублагодарность за его титанический труд в развитии движе-ния, считая, что без помощи англичанина индийцам едва лиудалось бы пробить бюрократическую стену [162, p. 58]. РучиРам Сахни, например, писал, что Юм «вложил сердце и душув новое движение» [28, p. 113], а Диншо Эдалжи Вача былуверен, что «Конгресс никогда не сможет забыть имени Ал-лана Октавиана Юма, который был его настоящим отцом»[33, p. 467], и это не оспаривалось даже конгрессменами-радикалами во главе с Б. Г. Тилаком [34, p. 58]. Поэтому по-

97

иск компромисса с британскими властями и политическиеметоды ИНК, которые яростно критиковало молодое поко-ление радикальных националистов с начала 1890-х гг.[163, p.59-61], были не «виной» одного лишь Юма, но сознательнымвыбором умеренных деятелей национального движения.

Представляется неубедительной и точка зрения некото-рых исследователей, согласно которой вовлеченность Юма внациональное движение была следствием его обиды на пра-вительство из-за неудачной карьеры в ИГС [146, p. 270-271].Эта позиция, получившая распространение едва ли не сразупосле создания Конгресса (И. П. Минаев в марте 1886 г. пи-сал: «О Hume то же мнение, что и у большинства: обижен-ный чиновник!» [30, p. 172]), не объясняет, почему в движе-нии принимали участие и другие британские подданные, втом числе и те, чья карьера складывалась более успешно: У.Уэддерберн, Дж. Юл, А. Безант и другие. Несомненно, чтоотставка Юма со службы в 1882 г. побудила его к поиску но-вой жизненной миссии, но национальное движение отнюдьне было исходным пунктом его изысканий, уступив пальмупервенства теософии.

Лишь в 70-80-х гг. XX в. отношение к Юму подвергаетсяпересмотру, а его деятельность — более тщательному изуче-нию, причем не только в научных кругах, но и в прессе [164,165]. В 1979 году С. Р. Мехротра язвительно заметил: «Я зналмногих индийских интеллектуалов, которые, вероятно, ни-когда не уделяли пяти минут своего времени или пяти рупийиз своих денег ради общественного дела, но обличали Юма,посвятившего годы своей жизни и потратившего тысячифунтов на благо Индии, как шпиона и империалистическогоагента» [9, p. 44]. Действительно, Юма — британца, считав-шего Индию своим домом, где он провел большую часть,едва ли можно упрекнуть в желании навредить индийскомународу и сдерживать его патриотические устремления в уго-ду колониальным властям. Идеология ИНК в первые годыего существования целиком соответствовала взглядам Юмана будущее и Индии, и Великобритании, а его создание натот момент можно считать обоюдовыгодным как для либе-

98

рального правительства Индии, так и для умеренных индий-ских националистов; и Аллан Октавиан Юм, таким образом,искренне трудился на благо Индии в соответствии с соб-ственными представлениями о пользе и прогрессе для стра-ны, ставшей для него второй родиной.

99

Глава VIIIВ полдень 28 декабря 1885 года в холле Санскритского

колледжа Голукдаса Теджпала собрался первый Индийскийнациональный конгресс. Первым взял слово Аллан Окта-виан Юм (генеральный секретарь ИНК), который предло-жил избрать первым президентом Конгресса В. Ч. Бонерджи[31, p. 7-8]. Следом в его поддержку высказались СубраманьяАйяр и К. Т. Теланг, и в результате голосования кандидатураБонерджи была принята единогласно. Этот «торжественныйи исторический момент» [166, p. 9] открыл новую эру в исто-рии Индии, а для его основателя стал важнейшей вехой нажизненном пути. Юм, однако, практически не вмешивался вход дискуссий, он лишь высказал мнение по двум принятымрезолюциям и в последний день работы Конгресса внеспредложение о месте и времени проведения следующей сес-сии ИНК в 1886 г. [31, p. 75] Впрочем, современники отмеча-ют, что Юм «сиял тревожной радостью и надеждой», присут-ствуя при рождении своего детища [152, p. 61]. В его честьбыло провозглашено троекратное «ура», на которое онскромно ответил, что такую благодарность нужно принестине просто трижды, а втрое больше «той, для кого мы все какдети» – Ее Величеству королеве-императрице [31, p. 76].

Тем не менее, индийское правительство Ее Величестванедолго оставалось лояльным по отношению к новой орга-низации. Уже в 1885 году вице-король Дафферин выражалнедовольство действиями индийской делегации в Велико-британии, которая выступала в оппозиции его политике, чтоне шло на пользу его репутации ни в Индии, ни за ее преде-лами. Однако работа первого Конгресса не вызвала у негоинтереса; намного более опасной он считал Национальнуюконференцию под руководством С. Банерджи, поскольку вКалькутте, по его мнению, начал складываться союз образо-ванных индийцев с богатыми и влиятельными (и также оп-позиционно настроенными по отношению к Дафферину) ма-

100

хараджами и заминдарами Бенгалии, Бихара и Ауда [167, p.83]. Перспектива коалиции между этими силами (вопрекиизлюбленному британскому принципу «разделяй и власт-вуй») отвлекла его внимание от бомбейской сессии Конгрес-са, однако он уже стал понимать, что образованные индийцыне поддерживают его администрацию, а их политическая де-ятельность способна создать проблемы британскому Раджу.

На протяжении 1886 года пропасть между Дафферином инационалистами становилась все шире в результате третьейангло-бирманской войны, которая привела к повышениюналогов и распределению фондов помощи голодающим навоенные нужды. Сложившаяся ситуация вызвала сопротив-ление со стороны как индийских националистов, так и А. О.Юма. Вице-короля активно критиковала патриотическаяпресса на английском и местных языках, возникали новыенационалистические ассоциации; одной из них стала создан-ная Юмом в марте 1886 г. Бенгальская национальная лига —объединение различных ассоциаций Бенгалии в единую ор-ганизацию, главной задачей которой была агитация за ре-форму законодательных советов [146, p. 176]. Юм называлЛигу «практически неизбежным результатом» [18, p. 11] тре-тьей резолюции сессии ИНК в Бомбее, требовавшей расши-рения существующих и создания новых советов в Северо-Западных провинциях, Ауде и Пенджабе. Неудивительнопоэтому, что Бенгальская национальная лига проводила по-литику ИНК и была резко оппозиционной правительствуДафферина [167, p. 84]. Еще больше «вреда» вице-королюнанес ряд памфлетов, написанных Юмом и изданных иманонимно [19, 20]. В этих «совершенно безобидных листов-ках» [152, p. 72] Юм обвинял Дафферина в реакционности инамерении вернуться к репрессивной политике Литтона вотношении образованных индийцев. Широкую популяр-ность обрело и пламенное стихотворение Юма «Пробуди-тесь!», в котором рефреном звучит мысль о том, что «нациисоздают себя сами»:

Дети Инда! Что вы ждете,о помощи богов моля?

101

Встаньте! К делу! Ведь народысами создают себя!

Ваши земли, ваши жизнина кону в игре чужой.

Требуйте! Ведь созидает сам себя народ любой <…>

Вы свободны или в рабствеи во тьме который год?

Все в ваших руках! Извечно Сам себя творит народ! <…> [168]

Действия Юма, равно как и его памфлеты, возмутилиДафферина. В ответ он написал пространное письмо, кото-рое, однако, не отправил по назначению. «Есть признакитого, — писал он, — что ложным заявлениям, которые высделали, верят, и за этим может последовать немало бед... Ксожалению, вы нападаете не на лорда Дафферина, но навице-короля, и вы сделали все возможное, чтобы пробудитьподозрение народа Индии к его политике и намерениям...Вы показали печальный недостаток благоразумия и преду-смотрительности и, видимо, позволили вашим туземнымдрузьям обмануть вас... когда вы выступаете перед обще-ственностью с умышленной клеветой на мое управление, выне можете ожидать, что я останусь безмолвным» [7, p. 55]. Ототправки этого письма вице-короля отговорил лейтенант-губернатор Пенджаба, опасавшийся, что оно только добавитЮму популярности и не произведет на него должного эф-фекта. Очевидно, однако, что Юм не имел намеренияоскорбить вице-короля; напротив, в письме на имя личногосекретаря Дафферина он отмечал, что положение, таланты ирепутация были даны ему Богом для того, чтобы должнымобразом выполнять свои обязанности перед индийским на-родом, не сковывая себя ни официальными традициями, ниполитикой партии [7, p. 56]. Он только считал необходимымуказать вице-королю на недостатки его правления, однако

102

вместо реформ в административной системе его памфлетыстали причиной враждебности между ним и Дафферином.

Благодаря возросшей активности патриотических силвторая сессия ИНК собрала несравненно большее количе-ство делегатов. Сессия проходила в столице Британской Ин-дии — Калькутте — под председательством Дадабхаи Наоро-джи. На сей раз лорд Дафферин уже внимательно следил задеятельностью ИНК. Называя некоторых из делегатов «вы-дающимися гостями столицы» [166, p. 29], он, тем не менее,не признавал Конгресс национальной организацией и счи-тал его деятельность «детской и раздражающей» [7, p. 59].ИНК, также соблюдая приличия, принимал торжественныерезолюции в честь полувекового юбилея правления короле-вы Виктории, но продолжал настаивать на административ-ных реформах — увеличении числа членов в законодатель-ных советах и «введении представительных учреждений,[которое] станет одним из важнейших практических шаговпо улучшению состояния народа» [166, p. 29-30]. С. Банер-джи вспоминал: «На калькуттской сессии Конгресса... я про-водил резолюцию о реформировании и расширении советов.Этот вопрос увлекал меня настолько, что я едва ли мог ду-мать о чем-либо другом» [29, p. 95]. Юм же, «пылкий ум ко-торого считал платоническое выражение сочувствия со сто-роны властей, при отсутствии каких-либо практических ша-гов, издевательством» [5, p. 51], был уверен в том, что покаиндийское правительство не будет иметь представительныйхарактер, все петиции и просьбы к властям будут разбивать-ся о бюрократическую стену, которая была ему известна непонаслышке. Поэтому он активно призывал конгрессменов«похоронить прошлое и направить свою энергию на строи-тельство процветающей Индии» [7, p. 60-61].

Вторая сессия ИНК в декабре 1886 г., по мнению «Voice ofIndia» — газеты Дадабхаи Наороджи — «потеряла аспект но-визны, но приобрела новое свойство — грандиозность. Нетолько различные политические ассоциации со всей Индиибыли представлены в Конгрессе, но и основные общины Ин-дии. Стоит особо отметить, что в работе Конгресса приняли

103

участие трое европейских благожелателей... — г-да Юм, Кот-тон и Роберт Найт» [169, p. 12].

В поисках средства, способного ослабить растущее влия-ние Конгресса, Дафферин, в конце концов, принимает реше-ние, которое самым негативным образом скажется не толькона ИНК, но и на судьбе нации в целом. Он отказывает Кон-грессу в праве считать себя выразителем интересов всего ин-дийского народа, настаивая на том, что это индусская орга-низация, не учитывающая стремления и желания мусуль-ман, и в свою очередь, начинает поддерживать последних вих противостоянии ИНК.

***Просветительские организации мусульман в Индии воз-

никли позже индусских и были гораздо более лояльны кправительству. Самым известным мусульманским просвети-телем в Индии был Саид Ахмад-хан (1818-1898), деятель-ность которого осуждалась ортодоксальными конфессио-нальными деятелями, но способствовала сближению выс-ших слоев мусульманской общины с англичанами [45, c.454]. В своих трудах он противопоставлял мусульманскоепросвещение индусскому возрождению, но не британскомувладычеству, будучи последовательным сторонником Раджа.

Напротив, Индийский национальный конгресс, стремив-шийся к тому, чтобы стать выразителем интересов широкихслоев образованной индийской общественности, изначальновыступал с позиций индусско-мусульманского единства.Среди старейших лидеров национального движения, поми-мо индусов и парсов, были и мусульмане, и Конгресс считалнеобходимым их активное участие в новом движении. Так, вдекабре 1886 г. В. Ч. Бонерджи писал Бадруддину Тьябджи,бомбейскому судье-мусульманину и видному деятелю нацио-нального движения: «Цель моего письма к вам — с совер-шенным почтением пригласить вас приехать, и настаиватьтак сильно, насколько я могу, на том, чтобы вы посетили сле-дующий Конгресс в Калькутте в конце этого месяца. Ваше от-сутствие в прошлом году было огромным разочарованием

104

для всех нас» [170, p. 178]. Бадруддин Тьябджи, впрочем, несмог посетить вторую сессию Конгресса, однако был избранпрезидентом ИНК в 1887 г.

В том же году активизируются попытки Саида Ахмад-ханаи его сторонников нарушить единство индусов и мусульман.Одновременно с третьей сессией ИНК в Лакхнау была созва-на Мусульманская конференция, главной целью которойбыло отвратить мусульман от конгрессистского движения.Приглашение на нее получил, в том числе, и БадруддинТьябджи, ответивший отказом: «Я всегда придерживалсямнения, что в отношении большинства политических вопро-сов мусульманам следует делать общее дело с их соотече-ственниками другой веры и убеждений, и не могу помочь... вразобщении по этим вопросам между нами и индусами илипарсами... Если, таким образом, предполагаемая Мусуль-манская конференция созвана просто как соперник единогоНационального конгресса, мне следует выступить всецелопротив нее, так как мне кажется, что правильным курсомбыло бы присоединиться к Конгрессу и принять участие вего обсуждениях с нашей собственной своеобразной точкизрения» — отвечал он секретарю Национальной мусуль-манской ассоциации Амиру Али [170, p. 179-180].

Лидеры Конгресса понимали, что избрание президентомКонгресса мусульманина стало бы серьезным шагом в сторо-ну укрепления индусско-мусульманского единства. Юм уве-рял Бадруддина Тьябджи в том, что тот был «не только луч-шим, но и единственно возможным кандидатом на этотпост» [170, p. 181]; аналогичной позиции придерживался иД. Э. Вача. В результате в первый день работы ИНК, 26 дека-бря 1887 г., Тьябджи был избран президентом Конгресса. Ах-мад-хан был возмущен этим фактом: «Вы председательство-вали на сессии Конгресса в Мадрасе. Это может польститьиндусам, но мусульмане совершенно точно несчастны от это-го. Я не могу понять фразу «Национальный конгресс». Неу-жели вы считаете возможным, что различные религиозныеобщины в Индии могут составлять одну нацию...?» [171, p.359] На Мусульманской конференции он настаивал, что ин-

105

дусы и мусульмане составляют две различных нации и немогут шествовать вместе [172, p. 134]. Принципиальнымпунктом разногласий между Ахмад-ханом и Конгрессом былвопрос о выборности членов законодательных советов; Ах-мад-хан считал, что мусульманское меньшинство в такомслучае будет поставлено в неравные условия с индусскимбольшинством. Эта позиция, поддерживаемая английскимичиновниками, вызывала недоумение у Юма, который утвер-ждал, что «такую клевету» на своих единоверцев «не выдви-нет ни один... истинный мусульманин» [5, p. 60]. Он неодно-кратно писал Саиду Ахмад-хану, однако позиция последнегооставалась непреклонной: «Я уверяю г-на Юма в том, чтодаже если я услышу, будто сэр О. Колвин1, лорд Дафферин,государственный секретарь (виконт Кросс) и вся Палата Об-щин выскажется в пользу Конгресса, я буду решительно вы-ступать против него, как и прежде, и я искренне прошу всехмусульман Индии быть постоянными и определиться в ихоппозиции» [7, p. 97].

Значительную часть своего президентского послания де-легатам Конгресса Бадруддин Тьябджи посвятил именно му-сульманской проблеме. «Нашему характеру представитель-ного национального собрания, — говорил он, — не соответ-ствует тот факт, что одно большое и важное сообщество —мусульманская община — держалось в стороне от участия вдвух последних Конгрессах. Теперь, господа... это вернолишь отчасти, относится лишь к одной конкретной частиИндии, и более того, имеет только некоторые особые, мест-ные и временные причины... Я не считаю, что есть что-то вположении или отношениях между различными общинамиИндии — будь то индусы, мусульмане, парсы или христиане— что должно побудить руководителей какого-либо из сооб-ществ стоять в стороне, когда другие пытаются добиться этихвеликих основных реформ, этих великих основных прав, ко-торые являются общим благом для всех нас» [32, p. 25-26].

1 Лейтенант-губернатор Северо-Западных провинций Агры и Ауда. О критике Колвином Конгресса см. ниже.

106

По совету Юма в январе 1888 г. Тьябджи также пишет му-сульманским лидерам — Саиду Ахмад-хану, Абдулу Латифу,Амиру Али и Мехди Али — письма с разъяснением истинныхцелей Конгресса, для того, чтобы убедить их в том, что онимогли бы сделать оппозицию более эффективной внутриИНК [7, p. 90].

Однако, несмотря на убежденность Тьябджи, Юма и их со-ратников в том, что мусульмане в массе своей присоединятсяк ИНК не оправдались в полной мере: на протяжении долгихлет своей истории Конгресс привлекал в свои ряды многихмусульманских деятелей, однако теория «двух наций», как ипротиворечия по поводу представительства мусульман в со-ветах, которые в конце концов выльются в идею «раздель-ных электоратов» (при непосредственной поддержке бри-танского правительства), станет основным идеологическиморудием в борьбе за создание отдельного государства индий-ских мусульман — Пакистана — и одной из причин расколаИндии в 1947 году.

***К начинаниям Конгресса негативно отнеслись также

представители индийской аристократии — раджи и махара-джи, талукдары и землевладельцы. Раджа Бхинги — не-большого княжества на границе с Непалом — даже написалкнигу (хотя его авторство вызывает сомнения [173, p. 109]),где осуждал ИНК и пространно рассуждал о том, что демо-кратические институты совершенно не пригодны для Индии[35, p. 102]. Очевидно, что аристократия видела в движенииевропейски образованных индийцев угрозу феодальным по-рядкам и ясно осознавала, что адаптация западных идейприменительно к Индии имеет своей целью ликвидациюсредневековых пережитков.

Феодальные вожди, в большинстве своем, были абсолют-но против любых действий Конгресса. Выполнение основно-го на тот момент требования ИНК — введения представи-тельных институтов — они считали невозможным в силу

107

«неудовлетворительного состояния» отношений между ин-дусами и мусульманами, а также интеллектуальной и соци-альной отсталости двух общин. Для них требовалась «одно-родность», которой можно было достичь только в том слу-чае, если обе общины «станут атеистами или одна из нихпримет веру другой» [7, p. 109]. Точно так же насмешкамподвергались и нравственные устремления конгрессистскихлидеров — цель ИНК, сформулированную Юмом как «духов-ное и моральное» возрождение Индии раджа Бхинги крити-ковал на том основании, что «Палата Общин не преуспела вдуховном, моральном и социальном «возрождении» Ан-глии» [35, p. 93].

Махараджа Бенареса в речи, которая была опубликована всборнике с показательным названием «Крамольный харак-тер Индийского национального конгресса», также гневнопротестовал против движения: «Если вы говорите, что Кон-гресс хочет только представлять правительству истинныефакты и давать лучшие советы, то почему они производяттакой неблаговидный шум и раздувают такую агитацию?Неужели человек даже сейчас не может донести до сведенияправительства любой вопрос, какой ему нравится, или датьправительству какие-либо рекомендации...? Почему суще-ствует так много газет? Правительство будет очень благодар-но за любые замечания, которые имеют тенденцию к повы-шению благосостояния народа, и оно будет немедленно дей-ствовать в соответствии с любыми предложениями, которыепреследуют эту цель» [36, p. 40]. Он с ностальгией вспоми-нал старые общества крупных землевладельцев, например,Ассоциацию Британской Индии в Калькутте, восклицая, что«Индийский национальный конгресс не сравнится даже спылью от ног этой благородной ассоциации» [36, p. 43]. Помнению махараджи, индус не может понять демократию,пока он остается индусом, так как это противоречит его ре-лигиозным убеждениям, основанным на делении обществана варны. «Он не может без страданий видеть брахмана иликшатрия, прислуживающего шудре» [36, p. 45-46].

Завершалось это грозное выступление следующими сло-

108

вами: «О Всемогущий Господь! Даруй немного мудрости на-шим индусским и мусульманским братьям, чтобы они смог-ли закрыть это дело Конгресса и не продолжать ссору, кото-рая может иметь только один, неизбежный и катастрофиче-ский конец» [36, p. 50].

А. О. Юма особенно задевала то, что мощная волна «ари-стократической» критики шла из Северо-Западных провин-ций, которым он посвятил много лет своей жизни. Он осу-ждал роль, которую взяли на себя «туземные вожди» и фео-далы в осуждении Конгресса. Юм с сожалением отмечал, чтоте, кому посчастливилось заполучить личный титул раджи,не являлись — в прямом смысле слова — ни князьями, нипредставителями своего народа, поскольку все, что они гово-рили или писали, делалось по прямому указанию бри-танской бюрократии. Он рассказывал, что раджа Бхинги немог написать ни единой страницы не только на хорошем ан-глийском языке, но и на собственном наречии, а потомулишь «подписывал» свои послания для того, чтобы полу-чить место в законодательном совете [7, p. 113].

Действительно, за всеми рассуждения о «пользе для наро-да», как правило, стояли корыстные интересы аристократи-ческих кругов — получение титулов, наград и почестей отправительства; и оно прилагало все усилия для того, чтобыеще больше разжигать пламя ненависти к патриотическомудвижению.

***В преддверии третьей сессии ИНК А. О. Юм активно рабо-

тал над расширением социальной базы движения. Его уси-лия были направлены, прежде всего, на разъяснение устрем-лений Конгресса неграмотным сельским массам. Для дости-жения этой цели Юм применяет излюбленное средство —памфлеты, переведенные на национальные языки. Огром-ную помощь в этом ему оказывали и его соратники — напри-мер, Ч. Виджай Рагхавачарьяр распространил 30000 копийсвоей брошюры «Тамильский катехизис Конгресса» [173, p.

109

145]. Основной посыл этих памфлетов отнюдь не был рево-люционным; в них проводилась идея о том, что если пред-ставительные органы и в самом деле будут наделены полно-мочиями принимать законы и устанавливать налоги, то пра-вительство будет не так глухо к проблемам народа и не про-должит способствовать его обнищанию. «Катехизис» объяв-лял существующие законодательные советы «бутафорией»,где «более или менее глупые» люди делают только то, чтоим говорит правительство. Памфлет Юма «Беседа МолвиФаридуддина с Рам Бакшем», в свою очередь, демонстриро-вал живой пример своеволия и угнетения со стороны властейв деревнях [173, p. 115]. Однако, несмотря на то, что риторикаэтих произведений не выходила за рамки обычных рассу-ждений, свойственных заседаниям Конгресса, они были вы-держаны в более жестком ключе и обращались к широкойаудитории. Юм утверждал, что только в 1887 г. были распро-странены 50000 экземпляров, а в планах на следующий годзначилась и вовсе грандиозная цифра — около полумиллио-на копий [7, p. 226].

В ноябре 1887 г. британская пресса обсуждала письмоЮма в ответ на критику со стороны профессора Алигархско-го мусульманского колледжа Теодора Бека, справедливоутверждавшего, что европейски образованный класс индий-цев не имеет контроля над армией и «воинственным» кре-стьянством, которые представляют собой наиболее «горю-чий материал» в стране. Юм, соглашаясь в целом с доводамиБека, писал, что любого сипая или туземного служащегоможно было бы без малейших усилий обратить ко взглядам,которых придерживаются огромные массы их образованныхи полуобразованных соотечественников. За два года великоемножество солдат можно было превратить в стойких поли-тиков и убежденных сторонников реформистского движе-ния. «Однако политика наших лидеров всегда противостоя-ла любым действиям, которые могли склонить правитель-ство к сомнению в совершеннейшей лояльности, а потомутакие попытки не только не предпринимались, но даже по-будили офицеров, находившихся в отпусках и желавших

110

принять участие в демонстрациях, связанных с работой На-циональной партии, …остаться в армии, бросить политику идовольствоваться лояльным подчинением своему законномуначальству» [174]. Что же касается «воинственного крестьян-ства», Юм утверждал, что «Национальная партия уже имеетширокий контроль над крестьянством», именно благодаряраспространению памфлетов, повествующих как о заслугахправительства, так и о желаемых «поправках», сочинений,«проповедующих лояльность британскому правлению иконституционную агитацию против дефектов, характеризую-щих его практическую работу». «Горючий материал» же, поего мнению, безболезненно исчезнет в течение десяти лет,«особенно если правительство примет менее... бюрократиче-скую форму» [174].

Заверения Юма в лояльности на фоне конгрессистскойагитации среди широких слоев населения, однако, не убе-ждали лорда Дафферина. Кроме того, помимо критики вице-короля и враждебности коммуналистов Юму пришлось сдер-живать атаки и со стороны высших чинов колониальногобюрократического аппарата. Ярким примером такого родаявляется его переписка с Оклендом Колвином, лейтенант-губернатором Северо-Западных провинций Агры и Ауда.Колвин с симпатией относился к деятельности ИНК в пер-вые два года его существования, но после мадрасской сессииИНК в декабре 1887 г. его симпатии прошли «суровую про-верку». Подобно Юму, он отстаивал идею существенногорасширения законодательных советов, но считал, что в сло-жившейся политической ситуации в стране агрессивная про-паганда ИНК была преждевременной и опасной, более того,она вызывала гнев правительства и чиновников, а их контр-агитация, в свою очередь, могла разделить страну на двавраждующих лагеря. Он возражал также против тона и со-держания недавно изданных брошюр, полагая, что они не-верно отражают политику и действия властей; как и Даффе-рин, он утверждал, что ИНК не представляет интересы всегонаселения Индии. Наконец, он считал, что реформистскомудвижению следует обратить внимание прежде на социаль-

111

ные проблемы, нежели на политическую деятельность [21, p.6-26].

Юм немедленно принял вызов Колвина. Резкий тон пам-флетов он оправдывает тем, что люди, знакомые с положе-нием в деревнях, испытывают горечь, видя неэффективнуюи жестокую политику правительства в этой сфере. Он ещераз напоминает, что «английское правительство превосхо-дит любые правительства других стран», а Конгресс боретсяне с отдельными чиновниками, а с недостатками системыуправления ради блага самой этой системы [5, p. 58]. Такимобразом, и самим Юмом, и конгрессменами движет не нена-висть к властям, а стремление улучшить положение народа.Он называет ИНК «предохранителем против незаконных инеконституционных действий» [21, p. 29]. По этой причинедействия Конгресса не могут быть преждевременными;напротив, Юм опасается, как бы они не оказались слишкомзапоздалыми.

Что касается опасений по поводу контрагитации и раско-ла страны на враждебные лагеря, то Юм был уверен, чтопротив Конгресса выступает только незначительная частьангло-индийцев, преимущественно чиновников, «несколькоиндийских окаменелостей, честных, но с недостатком пони-мания», в то время как работа в ИНК была гармоничным со-трудничеством людей, которые ранее встречались лишь дляссор и разногласий [5, p. 59]. Мусульмане, считал он, тольковыиграют от единства действий с Конгрессом, а антиконгрес-систское движение рухнет в течение трех лет. Юм отрицаетлюбые попытки обвинить его и Конгресс в стремлении нане-сти вред мусульманам, многих из которых он звал друзьями.Приводя в пример восстание 1857 г., он восклицает: «Могули я забыть отважных друзей и последователей, которые в течерные дни опасности и бедствий явились ко мне, защищалименя, боролись за меня и вместе со мной...? Никогда!» [5, p.61].

Наконец, на реплику Колвина о том, что ИНК не являетсяпредставителем всего индийского народа, Юм ответил, что вВеликобритании Парламент также выражает интересы не-

112

значительного количества людей, а в выборах участвуеттолько десять процентов от населения страны [5, p. 61].

Эта переписка и ее публикация отдельным изданием сразрешения Колвина дала Юму возможность еще раз разъ-яснить свои взгляды критикам и широкой общественности.Она стала основой для известной речи Юма, произнесеннойв Аллахабаде 30 апреля 1888 г.1 [7, p. 219-241] В ней он наме-тил более широкий план мероприятий Конгресса, которомуотныне отводится новая роль в национальном движении:«Первое — слияние в единое национальное целое всех раз-личных и — до недавнего времени — диссонирующих эле-ментов, составляющих население Индии; второе — постепен-ное восстановление нации, духовное и нравственное, соци-альное и политическое; третье — консолидация союза меж-ду Англией и Индией с помощью изменения таких его усло-вий, которые могут быть несправедливыми или вреднымидля последней страны» [7, p. 221].

Юм утверждал, что ни одно движение современности несмогло в столь короткий срок овладеть умами Индии так же,как Конгресс. Ни одно из них не обещало столь далеко иду-щих и благотворных результатов, ни одно не подвергалосьстоль несправедливой критике. В этой речи он в очереднойраз настаивает на том, что Конгресс может обсуждать лишьпроблемы, касающиеся всей нации в целом: «С самого нача-ла было понятно, что могут быть вопросы, в отношении ко-торых Бомбей будет отличаться от Бенгалии, европейцы оттуземцев, индусы от мусульман... но все эти вопросы исклю-чены из Конгресса тем фундаментальным принципом, чтоон может принимать резолюции только по вопросам, прак-тически единогласно принимаемыми представителями всехклассов и вероисповеданий из всех провинций... Конгрессявляется национальным, и имеет дело только с теми вопро-сами, с которыми согласна...вся нация» [7, p. 224-225].

Далее Юм подробно раскрывает методы работы Конгрес-са. Первым из них он называет «скромное обучение» народа

1 Об обсуждении речи в Парламенте см. [175]

113

«элементарным политическим истинам» и их «проповедь набольшей части страны» [7, p. 225]. Главной из «истин» по-прежнему остается признание британского правления наи-лучшим и благостным для Индии. Конгресс должен разъяс-нить народу, что любые «поспешные или насильственныедействия» могут погубить все благие начинания, и даже по-литическое просвещение должно быть максимально неза-метным, чтобы «не привлекать серьезного внимания, а ещеменьше — неблагосклонных комментариев» [7, p. 226]. Темне менее, вторым направлением работы ИНК Юм называетраспространение «лояльных и доброжелательных» брошюр,содержащих «простые доктрины», излагающие права и обя-занности народа, чтобы и масса простых индийцев могла ви-деть достоинства Раджа и его недостатки. Наконец, работаКонгресса с населением должна включать в себя организа-цию публичных собраний по всей стране, и, конечно, прове-дение сессий ИНК. Юм с гордостью отмечает, что «последне-му и крупнейшему [Конгрессу] в Мадрасе уделили вниманиене только ведущие чиновники-европейцы и неофициальныелица, но и некоторые европейские путешественники; …леди, все из которых выражали свой восторг по поводу уди-вительно хорошего порядка и настроения...» [7, p. 227].

Несмотря на «зачаточное состояние» Конгресса, Юм вы-ражал уверенность в том, что «принципы, лежащие в егооснове... вечны» и «не за горами тот день, когда он [Конгресс— Д. Н.] распространится на всю массу народа» [7, p. 220].Его пророчество начало сбываться спустя тридцать лет,когда под руководством М. К. Ганди Индийский националь-ный конгресс действительно стал крупнейшей массовой ор-ганизацией Индии и флагманом национально-освободи-тельного движения.

***Подготовку и проведение четвертой сессии ИНК в Аллаха-

баде сопровождали разнообразные препятствия, чинимыеофициальными лицами. После трех относительно спокой-

114

ных лет, когда разногласия между Конгрессом и правитель-ством ограничивались в основном частной перепиской илидискуссиями в прессе, индийские власти решили предпри-нять более серьезные меры для подавления движения. Еще вноябре 1887 года правительство отреагировало на пропаган-ду Конгресса созданием особой ветви полиции для наблюде-нием за ИНК [176, p. 65], а в 1888 г. борьбу против ИНК воз-главил О. Колвин, руководивший провинцией, которая гото-вилась принять Конгресс (Юм даже публично обвинил его вовраждебности по отношению к ИНК [177]). Правительствораспространило секретный циркуляр, запрещавший чинов-никам всех рангов принимать участие в работе ИНК или ка-ким-либо образом способствовать ей [7, p. 73]. Власти побу-ждали землевладельцев, талукдаров и мусульман препят-ствовать проведению Конгресса путем проведения митингови собраний; для этой цели была создана Объединенная па-триотическая ассоциация [178, p. 142]. 30 ноября, незадолгодо отъезда из Индии, лорд Дафферин произнес речь, в кото-рой обвинил Конгресс в намерении возбудить ненависть ин-дийцев к государственным служащим Короны [179, p. 243], аПалата Общин задавалась вопросом: «Какие шаги, в этихусловиях, намерено предпринять правительство Индии от-носительно дальнейших заседаний Конгресса?» [180, p.1248]. О. Колвин сделал все возможное, чтобы пандит Айод-хьянатх, один из организаторов сессии, не смог получитьземлю под нужды Конгресса [181, p. 16]. Также ИНК испыты-вал серьезные финансовые проблемы. Пандит Айодхьянатх,приложивший все мыслимые и немыслимые усилия длятого, чтобы Конгресс все-таки состоялся [182, p. 71-72], позжеговорил, что был готов рискнуть даже своей собственностьюради нужд Конгресса, но ситуацию спас махараджа Дарбхан-ги, за свой счет арендовавший Лоутер-Касл и тент для деле-гатов специально для проведения сессии [166, p. 55].

В борьбе против национального движения британскаяконтрпропаганда в конце 1880-х гг. не стеснялась использо-вать самые грязные средства. Член Парламента сэр ЭдвардУоткин в интервью «Pall Mall Gazette» заявлял, что «русское

115

золото стоит за агитацией, продолжающейся в Индии, также, как американское – за агитацией в Ирландии» [185]. Юмбыл вынужден выступить с опровержением этих домыслов.«Как генеральному секретарю движения Конгресса… поз-вольте мне проинформировать сэра Эдварда Уоткин и обще-ственность, что в этих заявлениях нет ни единой частицы, нималейшего аромата правды… Успех движения Конгрессаозначает окончательный крах надежд России (если она дей-ствительно питает их) на (я не говорю о вторжении в Индии)причинение Англии неприятностей посредством разжига-ния бунтов и восстаний, когда у той – это может случиться влюбой день –заняты руки в другом месте... В Индии, в це-лом, есть некоторый процент недовольных, но в Пенджабеэта пропорция больше, чем где-либо. Некоторые из них –сикхи…, лелеющие тайную надежду на возвращение ДалипаСингха. Некоторые из них – вахаби…, мечтающие о соб-ственном господстве.… Если какое-либо русское золото сей-час проникает в Индию, то оно приходит к этим классам; нооба они противостоят движению Конгресса и являются, вдействительности, единственными его оппонентами в Пен-джабе…. Нет, сэр, будьте уверены – русское золото можетслужить только борьбе против Конгресса, но никогда ни еди-ная крупица его не будет дана в его поддержку» [183].

По всей провинции Саид Ахмад-хан развернул мощнуюкампанию против Конгресса. Он вновь попытался убедитьБадруддина Тьябджи отказаться от связей с ИНК. Уже вянваре 1888 г. Юм писал Тьябджи: «Усиливается ощущение,что этот Конгресс в Аллахабаде станет поворотным пунктомдвижения… Думается, что с вами в качестве президента ти-рады Саида Ахмада не произведут впечатление на мусульмансевера Индии» [181, p. 17]. Однако Тьябджи не захотелвторой раз подряд занять президентский пост, выступив свстречным предложением, а именно — проводить Конгрессраз в пять лет. Юм не согласился с ним, поскольку считал,подобно Наороджи и Вача, что влияние Ахмад-ханараспространяется только на зажиточные слои мусульман,тогда как во многих провинциях мусульмане, поддерживаю-

116

щие ИНК, составляют большинство.Несмотря на то, что сессия ИНК в Аллахабаде все-таки

была успешно проведена, для Юма она стала серьезным ис-пытанием. Хотя Д. Э. Вача называл его «жизнью и душойКонгресса 1888 г.» [146, p. 288], а пандит Айодхьянатх, вы-ступая на сессии, заявил, что вопреки всем обвинениям ан-гло-индийской прессе не удалось дискредитировать Юма вглазах индийцев [182, p. 76], именно на сессии в АллахабадеЮм впервые получил отпор от конгрессменов, когда былапринята резолюция, согласно которой ИНК «несет ответ-ственность только за «резолюции, принятые на его заседани-ях и нигде больше» [146, p. 294], что фактически означалонеприятие активной пропагандистской деятельности Юмасреди сельских жителей. Нужно отметить, что это противо-действие «отцу-основателю» было косвенным и не предава-лось широкой огласке [173, p. 118], напротив, в последнийдень работы Конгресса Юм под бурные и продолжительныеаплодисменты был «переизбран» генеральным секретаремИНК. «Любопытно, — писала А. Безант, — что это была пер-вая фиксированная резолюция в отношении поста генераль-ного секретаря, чьи обязанности выполнял г-н Юм с первогоКонгресса» [166, p. 70].

Тем не менее, в конце 1880-х гг. в рядах ИНК уже зрелонедовольство его действиями. «Несмотря на его незамени-мость… [Юм] не должен вести себя как тиран… Он считает,что в любом деле должен брать верх» — писал Д. Э. ВачаНаороджи — «По большому счету, я не хотел бы приниматьего помощи. Мы должны быть настолько энергичны и па-триотичны, чтобы сделать шаг в нашем политическом про-гресс без этой помощи» [146, p. 288]. Действительно, стильуправления Конгрессом, которого придерживался Юм, вы-зывал негодование у некоторых его членов. В Мадрасе в 1887году Махадев Баллал Намджоши пожаловался генеральномусекретарю на то, что ИНК не достает представительного ис-полнительного комитета, однако тот не только не уделилэтому вопросу должного внимания, но и отнесся к нему «сплохо скрываемым презрением», и только когда Бипин Чан-

117

дра Пал пригрозил начать в Конгрессе борьбу за демократи-ческие процедуры, М. Ранаде вмешался и убедил Юма внеобходимости создания Предметного комитета, в незначи-тельной степени ограничивавшего автократию генеральногосекретаря [173, p. 123].

Однако причина первого «поражения» Юма в ИНК кроет-ся, очевидно, еще в том, что его кампания в 1886-1888 гг.,обратившая на себя гнев властей, аристократии и видныхмусульманских лидеров, казалась многим членам Конгрессаслишком радикальной. Вместе с тем, необходимо признать,что многие вопросы, поднятые Юмом в это время, позже ста-ли основой работы ИНК. Прежде всего, это касается приоб-щения широких масс сельского населения к движению. В се-редине 1880-х Юм был всерьез озабочен растущим обнища-нием беднейших слоев индийского населения. Истоки этогоявления он видел в утечке богатств из Индии и в содержа-нии непомерно раздутого бюрократического аппарата, а ре-шение этой проблемы заключалось, по его мнению, в поли-тических реформах. Именно поэтому второй ключевой ча-стью его программы было требование действительно пред-ставительного правительства и индианизация администра-ции, вплоть до воплощения в Индии «канадского варианта»,при котором вице-королю отводились церемониальныефункции, но не реальная власть в качестве главы правитель-ства [11, p. 17]. Эта идея Юма предвосхитила, в некоторомроде, политические программы Б. Г. Тилака и М. К. Ганди,однако в 1887 года она, вероятно, казалась его соратникамслишком поспешной. Два года спустя Дадабхаи Наороджи,комментируя издание переписки Юма с Колвином, заявлял:«Никто из тех, кто принимал участие в действительных обсу-ждениях Конгресса не предполагал и не намеревался про-сить ни что-либо сверх того, что заявляется в резолюцияхКонгресса по вопросу о представительстве, ни вообще что-либо похожее на «гомруль» или Британский Парламент»[184].

***

118

Таким образом, массовая пропагандистская кампанияИНК была свернута, и Юм стал уделять больше времени дру-гой задаче, которую также считал важнейшей для будущегоИндийского национального конгресса, а именно — полити-ческой работе в Великобритании. По мнению Уэддерберна,Юм был убежден, что британский народ желал бы для Ин-дии «честной игры» и торжества справедливости, если бытолько понял сущность дела [5, p. 69].

Первые шаги на пути к созданию конгрессистской органи-зации в Англии были сделаны в 1887 году, когда ДадабхаиНаороджи, живший тогда в Лондоне, вызвался действовать вкачестве агента ИНК в метрополии; однако необходимостьзаниматься бизнесом вследствие недостатка средств не поз-воляла ему уделять много времени делам Конгресса. Но вследующем году к нему присоединились В. Ч. Бонерджи иЭрдли Нортон, которым удалось заручиться поддержкой вы-дающегося либерального деятеля, члена Палаты ОбщинЧарльза Брэдло. Он был известен как активный сторонникИНК в Парламенте, где неоднократно выступал в его защиту[180, c. 1018; 185, cc. 826-827; 186, cc. 148-159]. Писатель Уи-льям Дигби также оказал заметную помощь в организацииработы конгрессменов в Англии и распространении печат-ных материалов Конгресса [5, p. 69]. Хотя Брэдло сотрудни-чал с Политическим агентством Конгресса совершенно бес-корыстно, организация и проведение собраний, аренда лек-ционных помещений требовала средств, и Юм призвал Ин-дию помочь новому начинанию. В результате 27 июля 1889года в Лондоне был создан Британский комитет Индийскогонационального конгресса во главе с У. Уэддерберном1. Напервом этапе в него также входили Наороджи, члены Парла-мента У. С. Кейн и У. С. Брайт Макларен, а секретарем досентября 1892 года был Уильям Дигби. Движущей силой но-вого начинания был, безусловно, Юм, подготовивший длянего почву благодаря многочисленным встречам с влиятель-ными британцами, интересовавшимися индийской полити-

1 Подробнее о Британском комитете ИНК см. [189]

119

кой [7, p. 156], хотя сложно отрицать и тот факт, что непо-средственно создание и организация работы сначала Поли-тического агентства, а затем и Британского комитета в зна-чительной степени связаны с именем У. Дигби [188, p. 17].

Основной сложностью работы в Англии было постоянноепротиводействие Совета при государственном секретаре поделам Индии, «оплота реакционного чиновничества» [5, p.73]. Юм отмечал, что Министерство по делам Индии являет-ся «организацией, постоянно занимающейся популяризаци-ей официальной точки зрения по всем индийским вопро-сам», и для того, чтобы требования индийцев могли бытьвыполнены, нужно было преодолеть это враждебное влия-ние посредством «организации, столь же стойкой и упорнойв распространении взглядов людей по тем же самым вопро-сам» [5, p. 73]. С этой точки зрения, перед Юмом и его това-рищами стояла тройная задача: создание Индийского парла-ментского комитета, организация публичных собраний повсей стране и создание печатного органа Конгресса в Вели-кобритании.

В конце 1889 г. Британский комитет организовал поездкуБрэдло на сессию ИНК в Бомбее. Большое число делегатовбомбейской сессии придерживалось мнения, что если Юм,Юл, Уэддерберн и Брэдло объединят усилия ради политиче-ского развития Индии, то будет возможно «достучаться досердца и ума британцев» посредством более интенсивнойпропаганды [181, p. 40]. Большие надежды Юм связывал сбиллем об индийских реформах, который был инициативойБрэдло. Он уже пытался провести в Парламенте билль о ре-форме законодательных советов Индии [189, c. 1311], но за-конопроект был отклонен после первого чтения на фонеяростной критики в британской прессе. Конгресс подготовилдля Брэдло основные положения нового билля о конститу-ционной реформе, и для того, чтобы «представлять свои вз-гляды в Англии и прессе с тем, чтобы привлечь вниманиебританской общественности к политической реформе, за ко-торую выступает Конгресс» [32, Congress Resolutions, p. 22,29] направил в Великобританию делегацию конгрессменов,

120

в состав которой вошли Дж. Юл, Ф. Мехта, С. Банерджи, В. Ч.Бонерджи, А. О. Юм и другие1 [190].

Делегация вызвала в Англии большой интерес и развер-нула активную деятельность [191, 192, 193, 194, 195]. Органи-зацией встреч занялся Британский комитет ИНК. Сурендра-нат Банерджи оставил воспоминания об участии Юма в од-ной из них: «Г-н Аллен Юм, отец Индийского национально-го конгресса, был с нами на протяжении всей кампании… Яхорошо помню сокрушительный ответ, который он дал накритику Конгресса на собрании в Бирмингеме, настаивая натом, что социальная реформа должна предшествовать поли-тической, что Конгресс должен подождать с осуществлениемсвоей программы, пока социальная эволюция не завершитсвою работу в Индии» [29, p. 106].

Делегатам ИНК удалось даже встретиться с премьер-министром Гладстоном; рассказывали, что когда Юм обра-тился к нему с просьбой оказать поддержку законопроектуБрэдло, премьер-министр ответил: «Я хотел бы, чтобы вашотец был сегодня здесь» [152, p. 137]. Однако вместо билляБрэдло был принят законопроект консерваторов, которыйглубоко разочаровал Юма [6, p. xciv].

Впрочем, несмотря на неудачи, Брэдло завоевал огромноеуважение индийского народа и его смерть в 1891 году сталатрагедией для Конгресса [176, p. 69]. На заседании Далвич-ского Реформ-клуба в Лондоне Юм произнес речь, посвя-щенную его памяти, в которой с грустью говорил, что «за по-следние пятьдесят лет наc не покидала более поразительнаяличность» [1, p. 47].

После завоевания места в Парламенте (1892 г.) Уэддер-берн создал Индийский парламентский комитет, который

1 Состав делегации отличался от изначально заявленного Конгрессом— желающим приходилось добираться в Англию на собственныесредства; поэтому в источниках встречаются разночтения. Согласнорезолюции ИНК, официальный состав делегации выглядел следую-щим образом: Дж. Юл, Ф. Мехта, В. Ч. Бонерджи, Дж. Адам, М.Гхош, К. Ч. Банерджи, Наороджи, Д. А. Кхаре. Тем не менее, в работеделегации активное участие принимал и Сурендранат Банерджи.

121

был наследником аналогичной организации, существовав-шей в 1883 г., но быстро прекратившей свое существование.Он состоял из членов Палаты Общин, сочувствовавших Ин-дии; максимальная численность комитета составляла около150 человек. Комитет оказывал некоторое влияние на приня-тие решений по вопросам, связанных с Индией, но в целомего значение не было слишком большим [188, p. 139]. А. Ка-мински отмечал, что «[Комитет] был чем-то иллюзорным,что могло испариться в любой момент [196, p. 167].

Наконец, последним направлением деятельности ИНК вВеликобритании стало основание журнала «Индия», создан-ного в 1890 году, сначала в качестве ежемесячного издания,а после 1898 г. – еженедельного [10, p. 94-95]. После 1906года журнал переживал непростые времена, связанные снедостатком финансирования, и прекратил свое существова-ние одновременно с Британским комитетом в 1921 г. [149, p.315]

***В начале 1890-х гг. Юм вновь возвращается к социальным

проблемам. Это происходит на фоне кризиса в ИНК, которо-му не удалось заметно изменить отношение мусульман к на-циональному движению; значительная часть образованныхиндийцев также не испытывала большого интереса к Кон-грессу, что вызвало резкое сокращение числа делегатов насессиях 1890 г. в Калькутте и 1891 г. в Нагпуре [173, p. 118]. С.Банерджи в Нагпуре заявил: «Должен ли Конгресс существо-вать так, как он существовал в прошлом, или должен объ-явить о своей гибели?» [197, p. 48]. Наороджи считал, что«будет гибельным для Индии, если он [Юм — Д. Н.] бросит»[149, p. 312], но Юм тем не менее заявил о своем намеренииуйти с поста генерального секретаря, если следующая сессияИНК не будет проведена в Лондоне [173, p. 119]. Конгресс от-клонил его предложение, но проголосовал за то, чтобы оностался на посту генерального секретаря [32, Congress Reso-lutions, p. 35]. Однако решение было уже принято, тем более,что разногласия с индийскими руководителями ИНК усили-

122

вали еще и дополнительные факторы – например, большоесожаление Юма вызывал тот факт, что многие лидеры Кон-гресса выступили с критикой правительственного законо-проекта 1891 года, предполагавшего повышение минималь-ного возраста вступления в брак для девочек с десяти до две-надцати лет [6, p. xciv].

Еще перед отъездом в Англию (где он выставил свою кан-дидатуру на всеобщих выборах от округа Далвич [198]), 16февраля 1892 года Юм по собственной инициативе рассыла-ет «знаменитый ныне» [6, p. xciv] циркуляр «Каждому членупартии Конгресса», который стал ключевым фактором в раз-витии отношений Юма с ИНК. В основе его инициативы, каки четырьмя годами ранее, лежала растущая озабоченностьпо поводу обнищания населения под британским владыче-ством. В 1891 году ему вновь удалось заставить ИНК уделитьвнимание проблеме бедности и принять жесткую резолю-цию по этому вопросу [32, Congress Resolutions, p. 30]. Одна-ко Конгресс отказался опубликовать доклад Юма перед деле-гатами сессии, поскольку в нем он резко критиковал неспра-ведливую финансовую и экономическую политику Раджа[10, p. 197]. Юм расценил это как нежелание лидеров движе-ния серьезно относиться к озвученной им проблеме, и этостало причиной появления циркуляра, который произвел«эффект разорвавшейся бомбы» [6, p. xcv].

Ключевой идеей этого документа было то, что «чаша…страданий десятков миллионов наших масс стала почти пол-ной, и что день ото дня Нищета, мать анархии, давит все тя-желее и тяжелее на постоянно растущую часть нашего насе-ления. Как верно то, что ночь сменяет день, рано или поздноиз-за такого положения вещей должно произойти страшноевосстание, если мы не сможем исправить существующие по-роки и удовлетворить наиболее заметные жалобы наших ни-щих» [6, p. xcv]. Исходя из опыта Великой французской ре-волюции и «всей истории» Юм утверждал, что сколь бымирным ни было население, голод, несправедливость и отча-яние однажды «прививают массам» новую природу и ведутих к насилию и преступлениям. Он предупреждал «богатых

123

и обеспеченных» членов Конгресса, что существующая де-спотическая система управления не приспособлена к нуждамстраны, способствует обнищанию народа, чем неизбежно го-товит почву для одного из самых страшных катаклизмов вистории мира; и члены ИНК будут в числе первых, когосметет волна народного гнева [6, p. xcvi]. «Ни одна сила вмире не сможет сопротивляться всеобщему аграрномувосстанию в такой стране, как эта» [176, p. 67].

Этот циркуляр носил «частный и конфиденциальный»[10, p. 195] характер, но вскоре стал достоянием обществен-ности, и вызвал бурю эмоций в Индии и Великобритании.Первым откликнулся комитет ИНК в Аллахабаде, где долж-на была состояться следующая сессия Национального кон-гресса. Секретарь комитета, пандит Бишамбхарнатх, ответилЮму 23 февраля, что он и его комитет, внимательно изучивсодержание письма, пришли к выводу, что его публикациябыла бы «неблагоразумной и нанесла бы великий ущербделу, которому мы с вами так горячо преданы» [10, p. 197].Следом отказались распространять циркуляр Бомбейский иМадрасский комитеты ИНК [181, p. 43], и даже Британскийкомитет Конгресса публично отрекся от «дикого языка инеоправданных выводов, сделанных г-ном Юмом» [173, p.121], хотя Наороджи и признавался в письме Д. Э. Вача, чтострадает «оттого, что был вынужден подписать это письмопосле всего, что Юм сделал для нас» [149, p. 312].

В Лондоне текст документа был опубликован газетой«Times» спустя неделю после того, как Юм приехал в Ан-глию в марте 1892 г. Член Палаты Общин от партии тори,Дж. М. Маклин, выступая по этому поводу, заявил, что Юма«по любым менее мягким законам, нежели наши собствен-ные, повесили бы или расстреляли как предателя»1 [10, p.198-199]. Тем не менее, несмотря на осуждение со всех сто-рон, Юм не только не отказался от своих слов, но и еще раз

1 Интересно, что в газете Б. Г. Тилака «Kesari» эта фраза была напеча-тана как «должен быть повешен или расстрелян как предатель» —см. [173, p. 121]

124

подтвердил свои опасения годом позже, а его послание на-шло немногочисленных сторонников в рядах воинственнонастроенных националистов, как Бал Гангадхар Тилак и Си-сир Кумар Гхош, а в Великобритании в его поддержку высту-пил социалист М. Н. Гайндман [6, p. xcvi]. В ряде статей в«Kesari» и «Mahratta» Тилак заклеймил попытки окреститьЮма подстрекателем к мятежу как «акты неблагодарности,безразличия и трусости» [199], в равной степени разделяяего опасения по поводу возможных мятежей.

История с циркуляром 1892 г. является примером самыхсерьезных разногласий между Юмом и Индийским нацио-нальным конгрессом. ИНК во второй (и последний) раз вы-ступил против своего основателя, и это выступление вскрылосерьезные недостатки руководства Юма. К их числу относит-ся, прежде всего, то, что он, вопреки всем демократическимзаявлениям, зачастую не считал нужным консультироватьсяс руководством Конгресса. Показательным в связи с этим яв-ляется и тот факт, что и Устав ИНК, и четкая организацион-ная структура Конгресса (включая исполнительный комитет)были созданы уже после того, как Юм прекратил активнуюдеятельность в движении. Отсутствие консультативных про-цедур в ИНК и стремление Юма единолично определятькурс Конгресса позволили Ананде Чарлу, председателю наг-пурской сессии 1891 г. охарактеризовать деятельность Юмана посту генерального секретаря как «любящий и милый де-спотизм» [9, p. 55].

***Последней сессией Индийского национального конгресса,

которую посетил его основатель, была лахорская сессия 1893года, прошедшая под руководством Дадабхаи Наороджи. Го-пал Кришна Гокхале на одном из заседаний сессии произнесречь, в которой воздал должное создателю ИНК: «Г-н Юмдал Индии, впервые в ее истории, возможность дышать ичувствовать себя единой нацией, собрав вместе просвещен-ных и патриотичных людей со всех концов страны, чтобы ра-ботать ради общего дела. Он пытался сделать твердыми их

125

запинающиеся шаги и превратить их слабый акцент в уве-ренную речь» [200, p. 56]. 18 марта следующего года Ассоци-ация Бомбейского президентства вручила Юму торжествен-ный адрес с выражением благодарности и признательностиза многолетнюю бескорыстную службу на благо Индии, под-писанный президентом ассоциации Ферозшахом Мехта, Д. Э.Вача и другими [5, p. 83]. Ответом на это послание стало«Прощание с Индией» — замечательная и во многом проро-ческая речь Юма, в которой он подвел итоги своей деятель-ности в индийском национальном движении.

Он признал, что ему не удалось добиться «сколь-нибудьзначительной части» того, чего он намеревался достичь, иохарактеризовал свою работу в Конгрессе как «провал» [11,p. 19], добавив, что не видит никаких перспектив для «ско-рейших плодов наших самых заветных надежд и чаяний».Далее он дал пессимистический прогноз мировой политики,будучи убежденным в том, что в Англии к власти снова при-дут империалисты-тори, и демократическому прогрессу вовсем мире придется принять очередной реакционный вызов;наконец, что грядет «великая европейская война», возмож-но, с катастрофическими последствиями. Однако он призы-вал индийцев не опускать руки и, на фоне отсутствия пер-спективы политических и экономических реформ, обратитьвсе силы на социальное совершенствование — предотвраще-ние браков среди «незрелых людей» и развитие образова-ния, особенно среди женщин. О социальных пороках он го-ворил из чувства долга, «как отец, который навсегда расста-ется со своими детьми, которых любит и за чье будущее опа-сается»: «Я старый человек; я прожил свою жизнь среди васи, возможно, знаю об Индии столь много, сколько можетузнать человек за одну жизнь; но я не претендую на догма-тизм, а лишь говорю вам то, что я — тот, кто любит вас —считаю самым важным для вашего конечного успеха» [5, p.85].

Юм предупреждал о серьезной опасности «междоусобнойревности» среди националистов, которая «время от временипочти сокрушала… сердце». «Поверьте, пока большинство из

126

вас не удовольствуется борьбой за Индию исключительноради Индии… — немного шансов, что наступит окончатель-ный триумф…, национальное возвращение к жизни, которо-го мы так долго ждали» [11, p. 19].

«Дух времени за вами, и вы должны победить… Не стольважно, что немедленный прогресс невозможен в силу тира-нии обстоятельств — как настоящие мужчины вы должныковать — ковать, и ковать, и ковать — никогда не ослабляяусилий, и так постепенно приобретая ту привычку непоколе-бимой настойчивости, которой вам, к сожалению, так не до-стает как нации. Вы можете работать под большим давлени-ем в течение недели, но работать при низком давлении, втечение года, равномерно и неутомимо, неспособнобольшинство из вас. И все же эта сила устойчивого непре-рывного напряжения является самым первым условием дляполитического успеха, и только эти проверки научат вас...»[5, p. 84]

***В 1894 году Юм навсегда покинул Индию. Его разногла-

сия с руководством ИНК не привели к окончательному и бес-поворотному разрыву; напротив, в Англии он продолжалоказывать посильную помощь индийскому национальномудвижению, а Конгресс «по традиции» продолжал ежегоднопереизбирать его генеральным секретарем вплоть до 1906года. Несмотря на все ошибки, несмотря на идеализм он сы-грал жизненно важную роль в заложении основ того движе-ния, которое привело Индию к независимости. Однако Юмуезжал из страны, которой отдал более сорока лет жизни,глубоко разочарованным человеком, закончившим очеред-ное большое дело, вновь не принесшее ему удовлетворения.

127

Глава IXПосле окончательного отъезда из Индии А. О. Юм посе-

лился в небольшом доме на Кигсвуд-роуд в Верхнем Норву-де, в нескольких милях от Лондона [201, p. 304]. Там он орга-низовал просторный рабочий кабинет, «красиво украшен-ный индийскими трофеями, где он проводил свободные ми-нуты в научных изысканиях, которые были так дороги ему»[5, p. 87]. Но помимо научной работы он не оставлял и соци-ально-политической деятельности. В 1891 году он выдвинулсвою кандидатуру на всеобщих выборах от округа Далвич,который традиционно считался оплотом консерваторов; этоне только не остановило Юма, но придало ему энергии, сти-мулировало, по словам Уэддерберна, его «шотландский ха-рактер» [5, p. 88].

Секретарь Либеральной ассоциации Сет Ковард вспоми-нал: «Спустя некоторое время после своего ухода с офици-альной работы в Индии г-н Юм поселился в Далвиче и сразубросился в работу по образованию и организации избира-тельного округа со всей силой и энергией своего могучегоинтеллекта. Г-н Юм был деятельным и серьезным радика-лом, который считал, что его время, состояние и все его силыдолжны быть отданы им в доверительное управление радисвоих ближних…. В 1891 году г-н Юм усердно трудился в из-бирательном округе. Он был избран президентом Далвич-ского Реформ-клуба, вице-президентом Либеральной и ра-дикальной ассоциации Далвича и Пенджа, а также членомисполнительного совета ассоциации… В начале 1894 он былизбран президентом Либеральной ассоциации, и занималэту должность до самой кончины» [5, p. 88].

Соратники ценили Юма за его твердую веру в либераль-ные принципы, его неутомимую борьбу за избирательное ра-венство — «один человек, один голос», искоренение касто-вости в армии и на флоте, самоуправление в Ирландии и Ин-дии. Его перо с годами не стало менее острым; порой его не

128

могли избежать даже единомышленники во время внутри-партийных разногласий, например, во время Хаддерс-филдской конференции 1896 г., когда радикальная фракцияНациональной либеральной федерации, куда входил Юм,выражала свое недоверие лидеру партии лорду Роузбери,бывшему премьер-министру: «Г-н Юм не поехал в Хаддерс-филд, но опубликовал письмо, в котором поносил лорда Ро-узбери таким языком, какой никогда не используют злейшиеоппоненты его светлости. Плохая тактика, малодушие инедостаток энергии — самые мягкие обвинения, которые вы-двинул против экс-премьера этот радикальный реформист,утверждающий, что его взгляды разделяют тысячи избира-телей» [202]. Действительно, он был довольно популяренсреди радикалов и их сторонников, о чем свидетельствует«The Pall Mall Gazette»: «Г-н Юм едва ли может быть Ахилле-сом…, однако нельзя отрицать, что он дает выражение взгля-дам радикалов-максималистов» [203].

Несмотря на это, Юм отклонил множество предложенийоб участии в парламентских выборах, «хотя его радикализм,подобно взглядам его отца, остался непоколебимым до само-го конца» [204]. По этому поводу Э. Моултон высказал пред-положение, что завоевать место в Палате Общин Юму меша-ли возраст и слабое здоровье [6, p. xcvii], хотя нужно сказать,что в избирательных кампаниях в своем округе он, как главаЛиберальной ассоциации, принимал самое деятельное уча-стие. Сет Ковард, в частности, вспоминает одну из них: «По-сле смерти сэра Джона Бланделла Мапла в 1903 году, г-н Ч.Ф. Г. Мастерман, теперь заместитель секретаря министерствавнутренних дел, оспаривал округ. Это была короткая, остраясхватка, в которую г-н Юм бросился с характерной энергией.Консерваторы, однако, сохранили место. Вскоре после этогокандидатом от либералов был выбран г-н Дэвид Уильямсон.Г-н Юм поддержал его в наиболее активной и энергичнойкампании, которую когда-либо видел округ... На всеобщихвыборах в январе 1906 г. г-н Уильямсон был побежден лишь357 голосами — результат, которого удалось достичь вомногом благодаря длительной и вдохновленной работе г-на

129

Юма» [5, p. 89]. Примечательно, что за все время работыЮма в избирательном округе либералам так и не удалось по-бедить консерваторов на выборах, однако это только подо-гревало его желание продолжать борьбу. Когда в 1906 годуон просил Ассоциацию освободить его от должности прези-дента по состоянию здоровья, либералы уговаривали егоостаться, поскольку «пока он жив, ни одного другого прези-дента быть не может» [5, p. 90]; впрочем, в последние годыжизни он лишь изредка посещал заседания исполнительно-го комитета Либеральной ассоциации.

***Активное участие в политике на родине не отвлекало вни-

мания Юма и от Индии. Хотя он не был членом Парламента,он тесно сотрудничал с Индийским парламентским комите-том, часто встречаясь и обсуждая с Уэддерберном, Наороджии другими деятелями национального движения важнейшиевопросы, связанные с социальной и политической жизньюИндии.

Тем временем, Комитет переживал непростые времена.Вскоре после начала работы он потребовал создания коро-левской комиссии по государственной службе, одновремен-ного проведения экзаменов в гражданские службы в Индиии Англии; кроме того, Уэддерберн, как председатель Комите-та, обратил внимание на огромное и быстрое увеличение во-енных расходов в течение 1883-1893 гг [7, p. 163]. В связи сэтим была создана комиссия Уэлби, которая, однако, не на-шла отклика не только у консерваторов, но и у многих либе-ралов; аналогичным образом не нашло поддержки и требо-вание Уэддерберна остановить рост налогов в Индии. В 1895г., когда многие защитники Индии в Парламенте потерпелипоражение на выборах, государственный секретарь по деламИндии надеялся, что деятельность Конгресса в Англии не бу-дет успешной, «насколько можно судить из призыва Уэддер-берна и его друзей (Юма, Наороджи, Кея, Уэбба и так далее)к Индии. Отрадно отметить, что Конгресс, как политическая

130

сила, неуклонно катится вниз в течение последних несколь-ких лет, что происходит, я думаю, в значительной степенииз-за равнодушия и безразличия, с которым Индийское пра-вительство терпело его деятельность» [7, p. 167].

Тем не менее, Конгресс выстоял в трудное время испыта-ний. Сессия 1896 года в Калькутте вызвала небывалый энту-зиазм, более того, конгрессмены приняли резолюцию, выра-жавшую благодарность «сэру Уильяму Уэддерберну и дру-гим членам Британского комитета… за их бескорыстнуюслужбу в деле политического прогресса Индии» [166, p. 243].

1896-1897 гг. Юм, Наороджи, Уэддерберн, С. Банерджи, Г.К. Гокхале, Р. Ч. Датт проводят, выступая по всей Велико-британии в поддержку индийцев, страдающих от голода, за-сухи и чумы, поразивших огромные территории субконти-нента. Сельское хозяйство в стране было разрушено, а апа-тия правительства делала недовольство еще сильнее. Индий-ский парламентский комитет делал все возможное, чтобыобратить внимание Парламента на бедственное положениеиндийцев. В итоге был учрежден комитет по чуме, который,однако, не был способен коренным образом изменить ситуа-цию [7, p. 167-168]. Тем не менее, Юм и в дальнейшем неод-нократно обращал внимание британской общественности напроблемы голода в Индии [205], а растущее число митингови собраний вызывало, по мнению А. М. Боса, президента сес-сии ИНК 1898 г., «интерес и глубокое чувство ответственно-сти за дела в этой стране» [32, p. 453]. По инициативе Уэд-дерберна в 1901 г. была создана специальная организация,занимающаяся поиском причин и средств борьбы с постоян-ным голодом, беспощадно уничтожавшим тысячи индий-ских крестьян [206]. В основе голода, периодически охваты-вавшего страну, лежала, по мнению Юма и Уэддерберна, непросто нехватка еды, а нищета подавляющего большинстваиндийского населения, о чем они неустанно твердили в тече-ние многих лет1.

Важной задачей, которую ставил перед собой Британский

1 См. например, речь Уэддерберна в 1908 г. [209, p. 248]

131

комитет ИНК, по-прежнему оставалась организация индий-ских делегаций в Великобританию. В 1897 г. Конгресс напра-вил в Англию Д. Э. Вача, С. Айяра, Г. К. Гокхале и С. Банер-джи для выступления перед королевской комиссией по рас-ходам Индии, созданной в результате давления Индийскогопарламентского комитета, в 1898 г. на митингах в Англии ак-тивно выступали В. Ч. Бонерджи и Ананда Мохан Бос, а в ян-варе 1899 г. Бипин Чандра Пал провел серию собраний вШотландии [188, p. 45]. Члены Британского комитета, начьи плечи ложилось проведение подобных мероприятий, де-монстрировали завидный энтузиазм, особенно если учесть,что в 1898-1899 гг. БК ИНК не получал финансирования отКонгресса, несмотря на неоднократные увещевания Юма, итому – вместе с Уэддерберном – зачастую приходилось под-держивать конгрессистскую пропаганду в Великобританииза счет своих собственных средств [208, p. 9, 11].

Нехватка средств стала одной из причин того, что осенью1900 г. Уэддерберн, Юм и Наороджи направили посланиепрезиденту лахорской сессии Конгресса Н. Г. Чандаваркану,содержащее в том числе и размышления о работе ИНК в Ве-ликобритании: «Что касается работы в Англии, можно ска-зать, что замечательный успех сопровождает труды Бри-танского комитета. Но работа в Англии велика и сложна, аработников немного; и они испытывают перенапряжениекак в физическом, так и финансовом плане. Именно это при-вело сэра У. Уэддерберна к решению уйти из Парламента. Втечение семи лет он нес двойное бремя — непосредственнуюработу в Индии… и разнообразные обязанности парламент-ской жизни. Он счел невозможным продолжать нести этодвойное бремя… и таким образом, ныне вышел из ПалатыОбщин, чтобы сэкономить свои ресурсы для непосредствен-ной работы во имя Индии. Если личное и финансовое напря-жение будет удалено, он, возможно, вновь станет бороться заместо в Палате Общин, поскольку только там решаются всевеликие вопросы, от которых в конечном счете зависит судь-ба Индии» [209]. Таким образом, Индийский парламент-ский комитет потерял одного из основателей. Впрочем, по-

132

сильная помощь «друзей Индии» в Палате Общин всегдарассматривалась лишь как один из инструментов движения,и Юм предупреждал «всех поддерживающих движение Кон-гресса в Индии», что не может обещать «никакого значи-тельного улучшения позиций, даже если Либеральная и Ра-дикальная партия придет к власти… они не будут делать ни-чего для людей, которые не имеют голоса здесь. Итак, вам неследует возлагать много надежд на поворот маятника, кото-рый может — и это достаточно вероятно — привести либера-лов к власти здесь, но который, бесспорно, не сможет авто-матически вознести вас на ту высокую политическую плат-форму, которую мы понимаем как предоставлением вамправ как достойным гражданам Британской империи. Неу-жели вы думаете, что британская нация — независимо оттого, тори или либералы будут у власти — свернет со своегопути, чтобы установить справедливость для вас только пото-му, что это — справедливость?» [1, p. 39-41]. Поэтому Юм вочередной раз призвал индийцев к тому, чтобы самостоя-тельно работать над тем, чтобы стать нацией. Однако дляэтого нужны не только беседы на Конгрессах, собирающихсяраз в год, но ежедневный упорный и кропотливый труд, ко-торым — увы! — не занимается практически никто из индий-цев. В этом послании, опубликованном в 1903 г. в «HindustanTimes», Юм продолжает настаивать на той линии, которуювел с момента основания ИНК — меньше пустых разговорови больше действия.

Между тем, благо британского правления для Индии, каки прежде, оставалось для него незыблемым постулатом, и впослании к двадцатой сессии ИНК, прошедшей в декабре1904 г. в Бомбее под председательством сэра Генри Коттона[27, p. 287], он предупреждал конгрессменов об опасностиосложнений отношений с английскими властями. Он писал:«Позвольте же нас всех предостеречь от любых слов или дел,которые могут способствовать дальнейшему разделению лю-дей и правительства» [1, p. 36]. Тем не менее, спустя два-дцать лет после своего создания ИНК уже не мог похвастать-ся таким же однородным составом, как во время первых сес-

133

сий, и к началу века в национальном движении уже оконча-тельно сложились две мощные фракции — умеренные и экс-тремисты. Разногласия между ними усиливались с течениемвремени, и стали особенно острыми из-за бенгальских собы-тий 1905 г., связанных с разделом провинции вице-королемлордом Керзоном. Раздел Бенгалии вызвал в стране небыва-лый национальный подъем, и популярность экстремистов внароде стремительно росла благодаря движению свадеши —бойкоту английских товаров — широко распространившему-ся по провинции. На фоне патриотического воодушевлениядаже лидер умеренных Г. К. Гокхале — президент ИНК в1905 г. — считал бойкоты «единственным конституционными эффективным средством» 32, Congress Resolutions, p. 148];однако предложение Тилака распространить бойкот на дру-гие провинции и сферы общественной жизни не было под-держано Конгрессом.

В сложившейся ситуации все больше индийцев задава-лось вопросом — так ли необходимо для страны британскоеправление? В начале 1906 г. Сардар Сингх Ревабхай Рана,один из основателей Парижского индийского общества, вписьме Уэддерберну обвинил «Индию» — центральный ор-ган БК ИНК — в лицемерии и предательстве дела индийско-го национализма. Он утверждал, что «справедливость» и ли-бералов, и консерваторов на поверку оказывается «издева-тельством и обманом». Поэтому «последняя битва пройдетне в Англии в Палате Общин, как считает г-н Дадабхаи, но…в Индии, … между отважным Томми Аткинсом с одной сто-роны, и бравыми гуркхами, пламенными сикхами и сильны-ми маратхами с другой, стоящими плечом к плечу за своюстрану, свою честь и свою свободу» [200, p. 242-243]. Такаяточка зрения испугала Уэддерберна; он переслал письмоРаны Юму, и ответ последнего был довольно резким. Он пи-сал, что понимает позицию Раны, «но тем не менее согласенс вами [Уэддерберном — Д. Н.] в том, что он глуп». По мне-нию Юма, он согласился бы с этой точкой зрения, если бысреди 270 миллионов индийцев нашлось хотя бы три иличетыре тысячи, готовых сражаться за свободу и умереть за

134

нее, но «пока там есть не больше дюжины человек, делаю-щих так же много, как Гокхале, и ни одного, кто готов битьсянасмерть — наша линия действий остается единственно воз-можной» [200, p. 243]. Хотя взгляды самого Юма были бо-лее радикальными по сравнению с лидерами умеренных вИНК, он не только не поддержал экстремистов, но и считал,что некоторые из них (например, Бипин Чандра Пал) долж-ны понести наказание в соответствии с законом [163, p. 672].

Победа либералов на парламентских выборах 1905 г. и на-значение лорда Минто вице-королем Индии, а лорда Морли— государственным секретарем, подготовка политическихреформ в стране побудила индийских националистов начатьпоиски компромисса с британскими властями. В 1906 годуэкстремистам не удалось поставить Тилака во главе Конгрес-са, поскольку умеренные выдвинули кандидатуру ДадабхаиНаороджи, пользовавшегося всеобщим уважением. В егочесть в Лондоне было проведено торжественное заседаниеБК ИНК, а Юм произнес «высокий панегирик» в честь ново-го президента Конгресса и собравшихся гостей [210]. Избра-ние Наороджи позволило временно спасти ИНК от раскола,однако уже в следующем году на сессии в Сурате, где Тилакувновь не удалось стать президентом (им стал Раш БехариГхош), на первом же заседании, после того, как Тилак обви-нил умеренных в том, что они отошли от программы борьбыза самоуправление, принятой на предыдущей сессии, нача-лась потасовка, («в лидеров бросали стулья, туфли и тапоч-ки» — вспоминал С. Банерджи [29, p. 219]), которую остано-вило лишь вмешательство полиции. Следующие заседанияфракции проводили уже раздельно. Первый раскол Индий-ского национального конгресса стал свершившимся фактом.

Юм был очень расстроен падением древа, которое он вы-ращивал много лет. Он всегда приветствовал разнообразиево мнениях и взглядах внутри ИНК, но считал, что оно недолжно вести к расколу и разногласиям. В журнале «India»он писал, что «в армии прогресса» всегда находятся те, ктохочет «идти быстрее, чем их товарищи», однако считал этопризнаком жизненной силы и энергии движения [7, p. 185].

135

Но он также был уверен, что эта разница во взглядах недолжна отражаться на действиях Конгресса, за которымипристально наблюдают в Англии. «Те боли, которые испы-тывает сейчас Индия — это боли роста, а не упадка», а пото-му ИНК должен стремиться к единству, особенно во времяреформ [7, p. 186]. Однако призывы Юма не были услыша-ны, и национальному движению пришлось пережить се-рьезные потрясения.

Период 1906-1909 гг. был не только временем патриоти-ческого подъема в Индии и раскола в национальном движе-нии, но и временем реформ. Назначения Морли и Минтовызвали большую радость и в Индии, и среди ее английскихдрузей. И вице-король, и государственный секретарь по де-лам Индии демонстрировали большую заинтересованность врешении политических проблем страны. Этот интерес подо-гревала возросшая активность конгрессменов, Индийскогопарламентского комитета и БК ИНК. Впрочем, Юм, в от-личие от Уэддерберна, был настроен менее оптимистично1.Он видел противоречия в действиях новых властей, заклю-чавшиеся в том, что, проводя реформы, призванные даро-вать индийцам некоторую свободу, они одновременно при-нимали «жалкие законы» о депортации политических акти-вистов, из-за которых ему «стыдно быть англичанином» [6,p. xcviii]. Стоит заметить, что реформы Морли-Минто, наря-ду с существенным расширением представительства индий-цев в законодательных органах, несли в себе и угрозу углуб-ления индусско-мусульманских противоречий из-за созда-ния отдельной избирательной курии для мусульман. ОднакоКонгресс, состоявший теперь исключительно из умеренных,счел их «частичным осуществлением усилий, предприни-мавшихся Конгрессом в течение последних двадцати трехлет», а члены ИНК в поздравительном письме Юму сообща-

1 В этой связи интересно, что еще в 1901 году один из членов БК ИНК(возможно, Ромеш Чандра Датт) писал, что «Уэддерберн твердо веритв сладкую убедительность разума», тогда как «внутри Юма течеткровь революционеров». См. [173, p. 173]

136

ли, что они «рады думать, что для вас, как для его [Конгресса— Д. Н.] отца и основателя, они будут источником большогои искреннего удовлетворения» [32, Congress Resolutions, p.174]. И все-таки Юм мечтал «увидеть Индию, дорогую Ин-дию, и ее милых, любезных, законопослушных людей…счастливыми и улыбающимися, и, по крайней мере, такимиже свободными, как в Канаде или Австралии» [6, p. xciv].

В 1910 году президентом ИНК был избран сэр УильямУэддерберн. Юм был также приглашен на сессию, однаковозраст и состояние здоровья не позволили ему посетить Ал-лахабад. Вместо этого он направил ИНК послание, ставшеепоследним обращением основателя к своему творению.

«С сожалением должен сказать, что, поскольку годы бегут(мне сейчас идет восемьдесят второй год), я все меньше именьше способен предпринимать путешествия (даже ко-роткие — здесь, в Англии) или физически напрягать всесилы — хотя я очень хочу сделать так, я чувствую, что дляменя совершенно невозможно принять ваше приглашение.Долгое время я мечтал посетить Индию вновь, увидетьоставшихся в живых старых друзей и помощников еще раз,прежде, чем я умру…, но сейчас состояние моего здоровья непозволяет мне решить эту задачу, и единственным утешени-ем для меня является чувство, что наш дорогой и самый вер-ный из друзей, сэр У. Уэддерберн, будет вместе с вами…

Я желаю вам всевозможных успехов на предстоящем Кон-грессе, и я уверен, что вы сделаете все возможное, чтобыобеспечить и заслужить их.

И сейчас мне хотелось бы повторить для вас послание, от-правленное моему старому другу два года назад.

«Если существует вероятность, что это мое последнее по-слание и совет, я хотел бы сказать вам и «всем»: «Хорошегонастроения! Никогда не теряйте мужества и терпения в труд-ной борьбе, придерживаясь конституционных методов; будь-те едины; братья-солдаты одной святой армии, отбросьте вселичные цели и разногласия, будьте бдительны, мудры и воз-держанны…, уверенными в то, что Сила, более великая, чемвсе короли, или вице-короли, или парламенты, приведет вас

137

в назначенный час ко всему, чего вы справедливо и мудрожелали, и ко всему, что вы готовились заслужить».

Я не могу ничего к этому добавить. Пусть Господь благо-словит все ваши усилия по улучшению благосостояния ва-ших соотечественников, направляет и содействует всем ва-шим бескорыстным стремлениям вымостить дорогу к осво-бождению Индии, к счастью и развитию — физическому, ду-ховному и моральному — ее многочисленных детей» [1, p.32-33].

***В 1910 году завершилось успехом еще одно начинание Ал-

лана Октавиана Юма, о котором он не забывал, несмотря наактивную политическую деятельность в партии и Бри-танском комитете ИНК. Речь идет о создании Ботаническогоинститута Южного Лондона, которое стало логичным завер-шением несистематических, но многолетних исследований вобласти ботаники.

Активный интерес к ботанике Юм стал проявлять толькопосле своего отъезда из Индии. В 1899 г. он знакомится сФредериком Гамильтоном Дейви, известным исследова-телем из Корнуолла, который в то время искал помощи в из-дании подробного описания флоры полуострова [211]. Зна-комство с Юмом стало «поворотным пунктом в его карьере иначалом работы всей его жизни — «Флоры [Корнуолла]»[212, p. x]. В 1901 году Юм становится членом ЛондонскогоЛиннеевского общества, хотя методы его работы в научнойсфере порой вызывали недовольство коллег. «Он хотел со-брать все виды... из всевозможных мест, естественно, с тем,чтобы найти имена для них; и его было невозможно убедить,что образцы однолетников, извлеченных из скудной почвыили росших вблизи доков, умрут в конце сезона и, вероятно,никогда не появятся вновь, могут не иметь ботаническогоинтереса» [213, p. 347]. Юм, впрочем руководствовался бла-городными мотивами — его коллекция британских растенийдолжна была составить ядро будущего института; кроме

138

того, он не жалел средств для развития ботаники в регионе,пожертвовав на нужды науки более 10 000 фунтов стерлин-гов и оставив по завещанию еще 14 000 [214, p. 370].

В том же году он начал тесно сотрудничать с У. Гриффи-ном, будущим куратором Ботанического института, которыйстал постоянным помощником Юма, собиравшим для негонаиболее ценные образцы растений [5, p. 92]. Вместе с нимони работали в Дауне, в графстве Кент, где много лет жил иработал Чарльз Дарвин. Кроме того, в 1901-1910 г. Юм совер-шил множество поездок по различным графствам Велико-британии, неустанно пополняя и обновляя свою коллекцию[5, p. 94-95]. В вышедшей в 1909 г. «Флоре Корнуолла» Ф.Дейви называет Юма «спутником во многих экскурсиях поКорнуэллу и Девону и… величайшим помощником в подго-товке настоящей «Флоры» [213, p. 348]. Сам же Юм, в от-личие от периода, когда он был увлечен орнитологией, прак-тически не писал статей по ботанике, за исключением трехзаметок, появившихся в «Ботаническом журнале» в 1901-1902 г., занимаясь преимущественно полевой работой.

Уже в 1907 г. Юм занимался поиском попечителей для Бо-танического института. В частности, одним из них стал Ген-ри Гровс, английский исследователь харофитовых водорос-лей. Гровс не разделял оптимизма Юма в отношении регене-ративной миссии института, но был полон надежд на то, чтоновое начинание принесет большую пользу научному сооб-ществу [215, p. 77]. Впрочем, Юм умел заражать своей уве-ренностью окружающих: в 1905 г., за пять лет до созданияинститута, английский ботаник Ф. Таунсенд завещал свойгербарий и ботаническую библиотеку Ботаническому инсти-туту Южного Лондона [5, p. 97].

Наконец, в 1910 году Аллан Юм приобретает в собствен-ность помещение на Норвуд-роуд и подготавливает его дляразмещения гербария и библиотеки. В ноябре обязанностиуправления были возложены на попечителей, которым пере-шло помещение вместе со всем содержимым и денежныйфонд для того, чтобы обеспечить существование института.Так был основан Ботанический институт Южного Лондона,

139

ставивший своей целью «продвижение, поощрение и содей-ствие изучению ботанической науки жителями ЮжногоЛондона» [5, p. 95]. Лекции в нем читались еженедельно, авход был открыт во все дни за исключением субботы, отве-денной для посещения института членами сообществ нату-ральной истории [216].

Хотя Юм горячо протестовал против рекламированияинститута и еще более против рекламы собственной щедро-сти, ограничившись только рассылкой проспекта друже-ственным сообществам, его институт получал в дар коллек-ции ведущих британских ботаников. У. Гриффин вспоминал:«В 1901 году, когда я присоединился к г-ну Юму, его бри-танский гербарий насчитывал около 2-3 тысяч листов. В на-стоящее время он содержит около сорока тысяч листов, каж-дый из которых прошел через руки г-на Юма...» [5, p. 96].

Ботанический институт Южного Лондона благополучносуществует по сей день, чтит память своего основателя иостается верен поставленным им целям.

***В ноябре 1911 года Юм пережил сердечный приступ, после

которого уже не смог оправиться. Уэддерберн, понимая, чтосмерть его друга и соратника не за горами, начинает подго-товку мемуаров. В мае 1912 г., когда состояние Юма ненадол-го улучшилось, близкий друг семьи по просьбе его дочери,Мэри Джейн Скотт, отобрал те из разрозненных бумаг Юма,которые могли помочь Уэддерберну в его миссии [6, p. xl-xli].

Аллан Октавиан Юм скончался 31 июля 1912 года. «Егопохороны на Бруквудском кладбище были простыми; слов…было немного. Но далеко, среди миллионов индийцев, цари-ла глубокая печаль. В телеграммах, письмах, резолюциях напубличных собраниях люди выражали свои чувства трога-тельными словами» [5, p. 107]. 2 августа Уэддерберн опубли-ковал некролог в журнале «India» [6, p. xli], а днем позже пе-чальное известие появилось и в индийских газетах [217]. Натраурном митинге в Вестминстере Гокхале назвал Юма чело-

140

веком из тех, «которые время от времени появляются в мирепо милости мудрого Провидения, ...чей голос звучит кактрубный зов, пробуждая людей от сна веков» [5, p. 136]. ВКалькутте с речами в память о нем выступали Банерджи и Р.Б. Гхош, в Аллахабаде — пандит Мадан Мохан Малавия, на-звавший Юма «лучшим из англичан» и «великой душой» [5,p. 137]. «Indian Patriot» свидетельствовал о «вселенской пе-чали по всей Индии» [7, p. 257], а лахорская «Tribune» утвер-ждала, что Юм на одни только почтовые марки потратилбольшую сумму, чем большинство людей пожертвовало впользу Конгресса [7, p. 260].

В конце августа известие о смерти Юма достигло ЮжнойАфрики. Будущий лидер Конгресса, Мохандас КарамчандГанди, в небольшой заметке отдал дань уважения его осно-вателю: «С последней английской почтой пришло известие осмерти г-на А. О. Юма, который был известен как «отец Ин-дийского национального конгресса»… Настоящие друзьяИндии столь редки, что мы испытываем особую благодар-ность к тем, кто прилагает все усилия, чтобы понять своеоб-разное и, во многих случаях, тяжелое положение Индии вБританской империи. Слишком часто мы видим, что отстав-ные государственные служащие Индии лишены симпатий киндийскому народу. В случае с покойным г-ном Юмом всебыло иначе. Он не считал, что принимать индийцев как рав-ных было ниже его достоинства. Он работал бок о бок с лиде-рами народа, воодушевляя их своим доброжелательным со-чувствием и побуждая их на высокие и благородные дела.Мы знаем, что, хотя силы оставили его, энтузиазм его ни-когда не ослабевал. Мы по-прежнему надеемся и верим, чтоАнглия сможет произвести на свет человека, подобного г-нуЮму — человека, который будет стоять за справедливость,чего бы это не стоило. Со смертью г-на Юма Индия потеряланастоящего друга» [218, p. 224].

Действительно, именно другом был для Индии АлланОктавиан Юм — другом, который посвятил ей всю своюжизнь и ничего не требовал взамен, бескорыстно отдаваястране все силы, знания и энергию. Могучее древо, посажен-

141

ное им и его соратниками на индийской земле — Националь-ный конгресс — дало свои плоды и помогло Индии добитьсясвободы, о которой мечтал Юм. Его имя — увы! — не встало водин ряд с именами признанных лидеров национально-освободительного движения — Ганди, Неру, Тилаком — носами они всегда помнили о том, кому обязаны созданиемсамой массовой организации страны. На причудливом над-гробии на могиле Юма почти стерлись буквы, но память онем до сих пор живет и, хочется думать, никогда не угаснет.

142

ЗаключениеСпоры о роли личности в истории, вероятно, никогда не

утратят своей актуальности. Без сомнения, и превращениеИндии в британскую колонию, и последующее националь-ное пробуждение были явлениями закономерными, вомногом совпадающими с общемировыми процессами. Одна-ко эти глобальные процессы ассоциируются у людей, преждевсего, с выдающимися личностями, которые так или иначепринимали в них участие. Невозможно представить историюбританского завоевания Индии без Роберта Клайва, равнокак и ее освобождение от колониальных уз — без МахатмыГанди. Яркие личности, таким образом, персонализируютглубинные процессы, происходящие в обществе по законамисторического развития. Они олицетворяют эпоху, являясь вто же время продуктом ее.

Аллан Октавиан Юм, безусловно, был именно таким чело-веком, плотью от плоти своей эпохи, но — человеком, смот-ревшим в будущее и трудившимся ради него для страны,ставшей подлинной любовью всей его жизни. Его нельзя на-звать ни борцом с колониализмом, ни его сторонником —потому что и окружение, и воспитание, и самое время, собы-тия, свидетелем и участником которых он был, оказывали нанего совершенно полярное воздействие. Родиной Юма былаБританская империя, но не Англия или Индия, а тот пресло-вутый Pax Britannica, многообразный и противоречивый, вкотором находилось место и имперскому величию, и страст-ной тяге к свободе. Он, поэтому, искренне считал, что все ли-шения, которые испытывала Индия под гнетом британскогоРаджа — следствие неумелого управления, ошибки которогоон считал должным и возможным исправлять всеми доступ-ными его средствами. Эта «работа над ошибками», побольшому счету, и стала миссией всей его жизни. Но Индиятакже не должна была отвечать империи черной неблаго-дарностью восстаний и бунтов — и Юм не принял ни мятеж

143

1857 г., ни раскол Конгресса полстолетия спустя. В концеконцов — и он сам не раз говорил об этом — отношение Юмак Индии было патерналистским. Он, как добрый, но спра-ведливый отец, делал все, чтобы его дети были счастливы —и в этом причина итавских реформ, развития образования исоздания ИНК — но не мог и подумать о том, чтобы Индияразорвала связь с империей или открыто восставала противнее. Справедливости ради стоит сказать, что таких же взгля-дов придерживались индийские либералы, родоначальникинационального движения в стране; в течение многих десяти-летий эту точку зрения разделял и Ганди.

Возможно, Аллан Октавиан Юм не сумел достичь всего, очем мечтал. Он не смог побороть бюрократическую систему,которая воспринимала в штыки его благие начинания; Ин-дийский национальный конгресс также выбрал свой путь, иЮм уже не узнал, что его мечта о превращении ИНК в массо-вую организацию, не на словах, а на деле откликавшуюся напроблемы и невзгоды страны, начнет воплощаться менее,чем через десять лет; наконец, ему не довелось увидеть ин-дийцев свободными «как в Канаде или Австралии». Но еготруд не был напрасным, и даже спустя столетие Индия по-мнит своего друга и остается благодарной ему за его упор-ство и бесстрашие в борьбе за счастье и благополучие индий-ского народа.

144

Библиография1. Allan O. Hume. A sketch of his life and his service to India.

Madras, 1912. 48 p.2. Wedderburn W. Allan Octavian Hume, C. B.: Father of the

Indian National Congress, 1829-1912. London, 1913. 182 p.3. Wedderburn W. Allan Octavian Hume, C. B.: Father of the

Indian National Congress, 1829-1912. New Delhi, 1974. 182 p.4. Wedderburn W. Allan Octavian Hume, C. B.: Father of the

Indian National Congress, 1829-1912. New Delhi, 1988. 182 p.5. Wedderburn W. Allan Octavian Hume: “Father of the Indian

National Congress”, 1829-1912. New Delhi, 2002. 165 p.6. Moulton E. Editor's Introduction // Wedderburn W. Allan

Octavian Hume: “Father of the Indian National Congress”,1829-1912. New Delhi, 2002. P. ix-c

7. Yadav B. D. A. O. Hume: founder of Congress. New Delhi,1992. 287 p.

8. Mehrotra S. R. The emergence of the Indian National Congress.Delhi, 1971. 461 p.

9. Mehrotra S. R. Towards India's freedom and partition. NewDelhi, 1979. 322 p.

10. Mehrotra S. R. A History of the Indian National Congress. Vol.1: 1885-1918. New Delhi, 1995. 465 p.

11. Moulton E. Allan O. Hume and the Indian National Congress, areassessment // South Asia: Journal of South Asian Studies.1985. Vol. 8, № 1-2. P. 5-23

12. Moulton E. The contributions of Allan O. Hume to the scien-tific advancement of Indian ornithology // Petronia: fifty yearsof post-independence ornithology in India. Bombay, 2003. P.295-317

13. Moulton E. The beginnings of the Theosophical movement inIndia, 1879-1885: Conversion and non-conversion experiences// Religion conversion movements in South Asia: continuitiesand change, 1800-1900. Hoboken, 2013. P. 109-172

14. Selected works of Allan Octavian Hume. Volume I: 1829-1867.

145

District administration in North India, rebellion and reform.New Delhi, 2004. 786 p.

15. Hume A. O. Agricultural reform in India. London, 1879. 107 p.16. H. X. Hints on Esoteric Theosophy. No. 1. Calcutta, 1882. 131

p.17. H. X. Hints on Esoteric Theosophy. No. 2. Calcutta, 1883. 74 p.18. The Star in the East or The Bengal National League. Calcutta,

1886. 58 p.19. The Old Man's Hope: A Tract for the Time. Calcutta, 1886. 17

p.20. The Rising Tide or The progress of political activity in India.

Calcutta, 1886. 15 p.21. Audi alteram partem: being two letters on certain aspects of the

Indian National Congress movement. Simla, 1888. 88 p.22. Hume A. O., Marshall C. H. T. The game birds of India,

Burmah and Ceylon. In 3 vol. Calcutta, 1879-188123. Hume A. O. The nests and eggs of Indian birds. In 3 vol.

London, 1889-199124. Hume A. O. My scrap book, or, Rough notes on Indian oology

and ornithology. Calcutta, 1869. 237 p.25. Collected Works of Florence Nightingale. Vol. 10: Florence

Nightingale on social change in India. Waterloo, 2007. 952 p.26. Olcott H. S. Old Diary Leaves. 1878-1883. Cambridge, 2011.

508 p.27. Cotton H. Indian and Home memories. London, 1911. 352 p.28. Memoirs of Ruchi Ram Sahni: pioneer of science popularisa-

tion in Punjab. New Delhi, 1994. 191 p.29. Banerjea S. A nation in making. Calcutta, 1963. 389 p.30. Минаев И. П. Дневники путешествий в Индию и Бирму

1880 и 1885-1886 гг. М., 1955. 252 c.31. Proceedings of the first Indian national congress, held at

Bombay on the 28th, 29th and 30th December, 1885. Madras,1905. 90 p.

32. The Indian National Congress: Containing an account of its ori-gin and growth, full text of all the Presidential Addresses, re-print of all the Congress Resolutions, extracts from all the Wel-

146

come Addresses, notable utterances on the movement, portraitsof all the Congress Presidents. Madras, [1906]. 1167 p.

33. Speeches and writings of Sir Dinshaw Edulji Wacha. Madras,[1920]. 496 p.

34. Bal Gangadhar Tilak: His writings and speeches. Madras, 1922.411 p.

35. Bhinga, raja of. Democracy not suited to India. Allahabad,1888. 104 p.

36. Showing the seditious character of the Indian NationalCongress and the opinions held by the eminent natives of Indiawho are opposed to the Movement. Allahabad, 1888. 122 p.

37. Huch R. K., Ziegler P. R. Joseph Hume, the People's M. P.Philadelphia, 1985. 172 p.

38. Joseph Hume // Lives of the Illustrious. 1856. Vol. I-II. P. 78-9939. Death of Joseph Hume, Esq, M. P. // Littell's Living Age. 1855.

Vol. 45. P. 83-8540. Walford E. Hardwicke's Annual Biography for 1856, containing

original & selected Memoirs of celebrated characters who havedied during the year 1855. London, 1856. 400 p.

41. A. J. Early career of the late Joseph Hume, M. P. // Willis's Cur-rent Notes: A series of articles on antiquities, biography, her-aldry, history, languages, literature, natural history, curious cus-toms etc., selected from original letters and documents ad-dressed during the year 1855, to the publisher, George Willis.London, 1856. P. 47-48

42. Chancellor V. E. The Political Life of Joseph Hume, 1777-1855. London, 1986. 184 p.

43. Incidents, marriages, and deaths, in and near London // TheMonthly Magazine, or, British Register. 1815. Vol. XL, Part II.P. 273-277

44. Hertford Mercury and Reformer. 1848. December 16.45. Новая история Индии. М., 1961. 834 c.46. Dundee, Perth & Cupar Advertiser. 1853. May 6.47. Selections from the Records of Government, North Western

Provinces. Vol. IV, Part XXII-XXIX. Agra, 1856. 511 p.48. The Hobarton Mercury. 1856. November 21.

147

49. Sherring M. Hindu tribes and castes as represented in Benares.Calcutta, 1872. 405 p.

50. Hovell-Thurlow T. J. The Company and the Crown.Edinburgh ; London, 1867. 301 p.

51. Kaye J. W. The History of the Sepoy War in India, 1857-58 In 3vol. London, 1896

52. Hodder E. Heroes of Britain in peace and war. Vol. I. London,1878

53. The Tribune. 1912. August 23.54. Malleson G. B. The mutiny of the Bengal army: an historical

narrative by one who has served under sir Charles Napier. Lon-don, 1857. 48 p.

55. Accounts and papers of the House of Commons: Further papers(No. 4) relative to the mutinies in the East Indies. London,1857. 309 p.

56. The India. 1912. August 2.57. The Morning Post. 1857. August 29.58. The York Herald. 1857. September 5.59. The Stirling Observer. 1857. September 3.60. Freedom Struggle in Uttar Pradesh. Vol. V: Western districts

and Rohilkhand. Lucknow, 1960. 1108 p.61. Accounts and papers of the House of Commons: Further Papers

(No. 7 in continuation of No. 5) relative to the Mutinies in theEast Indies. London, 1857. 312 p.

62. Annals of British Legislation. Vol. 5. London, 1859. 512 p.63. The Morning Chronicle. 1858. March 2264. The Bath Chronicle. 1858. March 25.65. The Indian News, and Chronicle of Eastern Affairs. 1858.

March 20.66. The Encyclopædia Britannica, or, Dictionary of arts, sciences

and general literature. Vol. XVI. Edinburgh, 1858. 831 p.67. Bulletins and Other State Intelligence for the year 1858. Part II.

London, 1860. P. 1507-2528.68. Gandhi R. Revenge and Reconciliation: Understanding South

Asian History. New Delhi, 1999. 463 p.69. Bulletins and Other State Intelligence for the year 1858. Part

148

III. London, 1860. P. 2529-3368.70. Trevelyan G. O. The Competition Wallah. London ; Cam-

bridge, 1864. 452 p.71. The Standard. 1859. October 8.72. Yusuf Ali A. A cultural history of India during the British pe-

riod. Bombay, 1940. 334 p.73. Syed Ahmad Khan. The causes of the Indian revolt. Karachi,

2000. 65 p.74. Wagner K. A. “Treading Upon Fires”: The “Mutiny”-Motif And

Colonial Anxieties in British India // Past and Present. 2013. №218. P. 159-197

75. Temple R. James Thomason. Oxford, 1893. 215 p.76. Kumar A. New Lamps for Old: Colonial Experiments with Ver-

nacular Education, Pre- and Post-1857 // 1857 essays fromEconomic and Political Weekly. New Delhi, 2008. P. 103-122

77. Quanungo S. N. Historical background of compulsory free edu-cation in India, 1830-1893. Lucknow, 1969. 64 p.

78. Bremner C. S. Education in an Indian District // Journal of Edu-cation (Oxford). 1914. P. 813-814.

79. A. O. Hume to G. F. Harvey, 21 January 1857 // Selectionsfrom the Records of Government, North Western Provinces.Part XXXIII. Allahabad, 1860. P. 1-16.

80. Extracts from the Minutes and Proceedings of the Yearly Meet-ing of Friends. London, 1863. 132 p.

81. Panigrahi L. British social policy and female infanticide in In-dia. New Delhi, 1972. 204 p.

82. Kempson M. Report on the Progress of Education in the North-West Provinces for the year 1861-1862. Allahabad, 1862. 198p.

83. Report on the Administration of the North-Western Provincesfor the year 1863-1864. Allahabad, 1864. 456 p.

84. Misra B. D. A history of the secondary education in UttarPradesh, 1843-1900. Delhi, 1989. 236 p.

85. Annual Report of the Dispensaries of the North-Western Prov-inces for 1865. Allahabad, 1866. 146 p.

86. Lightstone D. Caste and Legislation in Colonial India: 1772-

149

1883. Madison, 2009. 190 p.87. Report of the Police Administration in the North Western Prov-

inces the year 1863-1864. Allahabad, 1864. 162 p.88. Burton-Page J. Indian Islamic Architecture: Forms and Typolo-

gies, Sites and Monuments. Leiden ; Boston, 2008. 194 p.89. Maheshwari S. The Census Administration Under the Raj and

After. New Delhi, 1996. 227 p.90. The Standard. 1867. July 27.91. Chinchalker D. Taxman's Hedge // Down to Earth. 2009. Janu-

ary 16-31. P. 49-51.92. Moxham R. The Great Hedge of India. New York, 2001. 234 p.93. Hansard's Parliamentary Debates. 3rd series. Vol. CLXX. Lon-

don, 186394. The Morning Post. 1871. January 7.95. Wallach B. Losing Asia: Modernization and the Culture of De-

velopment. Baltimore, 1996. 237 p.96. Pottinger G. Mayo: Disraeli's viceroy. Salisbury, 1990. 224 p.97. Randhawa M. S. The Indian Council of Agricultural Research,

1929-1979. New Delhi, 1979. 510 p.98. Petrie I. C. Village visions: science and technology in the Ben-

gal countryside, c. 1860-1947. University of Pennsylvania,2004. 295 p.

99. Watts J. The facts of the cotton famine. London, 1866. 472 p.100. Raj Pravin T., Philip A. Agricultural policy planning in India.

Jodhpur, 2004. 140 p.101. Dayal L. State and the people: political history of Government

in India. New Delhi, 1998. 331 p.102. Allen's Indian Mail. 1871. May 30.103. The Western Times. 1871. May 31.104. Report on the Administration of Bengal. Calcutta, 1876.105. Pall Mall Gazette. 1871. July 31.106. The Medical Times and Gazette. 1872. April 13.107. Connell A. K. Discontent and danger in India. London, 1880.

138 p.108. Naoroji D. Poverty and un-British rule in India. London, 1901.

675 p.

150

109. Eliot James A. G. F. Indian industries. London, 1880. 376 p.110. Sivaramakrishnan K. Conservation and production in private

forests: Bengal, 1864-1914 // Studies in History. 1998. Vol. 14.P. 237-264.

111. Gadgil M., Guha R. This fissured land: an ecological history ofIndia. Berkeley, 1993. 274 p.

112. Whitcombe E. Agrarian conditions in Northern India: TheUnited Provinces under the British rule, 1860-1900. Berkeley,1972. 330 p.

113. [Knight R.] Memorandum on the condition of India // TheStatesman: a monthly review of Home & foreign politics.1880. P. 202-237.

114. The Glasgow Herald. 1879. June 4.115. The Morning Post. 1871. September 30.116. Collar N. J., Prys-Jones R. P. Pioneer of Indian Ornithology:

Allan Octavian Hume // Birding Asia. 2012. № 17. P. 17-43.117. Ali S. Ornithology in India: its past, present and future // Pro-

ceedings of the Indian National Science Academy. 1971. Vol.37B, №3. P. 99-113.

118. Dobriyal S. K. Encyclopaedia of World Great Zoologist. Delhi,2007. 477 p.

119. Murray J. A. The avifauna of British India and its dependen-cies. Vol. I. London; Bombay, 1888. 367 p.

120. Stray Feathers. 1872-1888.121. Western Times. 1885. August 26.122. The Evening Telegraph and Star. 1891. April 30.123. Неру Дж. Автобиография. М.;Л., 1955. 655 c.124. Daily News (Sri Lanka). 2009. February 17.125. Blavatsky H. P. Collected Writings. Vol. II: 1879-1880.

Whaeton, 1967. 590 p.126. Buck E. J. Simla: Past and Present. Calcutta, 1904. 270 p.127. Блаватская Е. П. Письма друзьям и сотрудникам. М., 2002.

774 c.128. Sinnett A. P. The occult world. London, 1881. 172 p.129. Murdoch J. The Theosophic Craze. Madras, 1894. 93 p.130. Письма Махатм. Самара, 1993. 720 c.

151

131. Paul Johnson K. The Masters Revealed: Madame Blavatskyand the Myth of the Great White Lodge. Albany, 1994. 288 p.

132. Fuller J. O. Blavatsky and her teachers: an investigative biogra-phy. London, 1988. 270 p.

133. Our Branches // Supplement to The Theosophist. 1881. Vol. 2,№ 12.

134. Hume A. O. A Buddhist Catechism // The Theosophist. 1881.Vol. 2, № 12. P. 270-271.

135. Aletheia. Friendly Chastisement // The Theosophist. 1881. Vol.3, № 9. P. 223.

136. Fragments of Occult Truth // The Theosophist. 1881. Vol. 3, №1. P. 17-22.

137. Fragments of Occult Truth // The Theosophist. 1881. Vol. 3, №6. P. 157-160.

138. Fragments of Occult Truth // The Theosophist. 1882. Vol. 3, №12. P. 307-314.

139. «C. C. M.» and «Isis Unveiled» // The Theosophist. 1882. Vol.3, № 12. P. 324-326.

140. Sinnett A. P. Incidents in the life of madame Blavatsky. Lon-don, 1886. 365 p.

141. The Statesman. 1884. September 20.142. Bevir M. Theosophy and the Origins of the Indian National

Congress // International Journal of Hindu Studies. 2003. Vol. 7,№ 1-3. P. 99-115.

143. Скороходова Т. Г. Раммохан Рай – родоначальник Бенгаль-ского Возрождения. СПб., 2008. 369 c.

144. Desai A. R. Social background of Indian Nationalism. Mumbai,2005. 439 p.

145. Синха Н. К., Банерджи А. Ч. История Индии. М., 1954. 442c.

146. Seal A. The emergence of Indian nationalism: Competition andcollaboration in the later nineteenth century. Cambridge, 1971.417 p.

147. Iyengar A. S., Ajooha-Patel K. Role of press and Indian free-dom struggle. New Delhi, 2001. 338 p.

148. Goodwin G. A trustworthy interpreter between rulers and ruled:

152

Behramji Malabari, colonial and cultural interpreter in nine-teenth-century British India // Social History. 2013. Vol. 38,№1. P. 1-25.

149. Masani R. P. Dadabhai Naoroji, the Grand Old Man of India.London, 1939. 567 p.

150. Dobbin C. The Ilbert bill: A study of Anglo Indian opinion in‐India, 1883. // Historical Studies: Australia and New Zealand.1965. Vol. 12, № 45. P. 87-102.

151. Вигасин А. А. И. П. Минаев и русская политика на востокев 80-е годы XIX в. // Восток. 1993. № 3. C. 109-122.

152. Mazumdar A. Indian national evolution. Madras, 1917. 441 p.153. Hirschmann E. “White Mutiny”: The Ilbert Bill Crisis in India

and Genesis of the Indian National Congress. Delhi, 1980. 331p.

154. Suntharalingam R. The “Hindu” and the genesis of nationalistpolitics in South India, 1878–1885 // South Asia: Journal ofSouth Asian Studies: Series 1. 1972. Vol. 2, № 1. P. 64-80.

155. Patel D. Live wire in the nationalist movement // The Hindu.2013. July 15.

156. Хашимов И. М., Кутина М. М. Деятельность Индийскогонационального конгресса и региональных общественныхорганизаций Индии (конец XIX- начало XX в.). Ташкент,1988. 280 p.

157. Parel A. Hume, Dufferin and the origins of Indian national con-gress // Journal of Indian History. 1964. Vol. XLII. P. 707-725.

158. Cumpston M. Some early Indian nationalists and their allies inthe British Parliament, 1851-1906 // The English Historical Re-view. 1961. Vol. 76, № 299. P. 279-297.

159. The Evening Telegraph. 1885. October 31.160. Majumdar R. C. History of the freedom movement. Vol. I. Cal-

cutta, 1962. 556 p.161. Кутина М. М. Из истории национально-освободительного

движения в Индии в XIX в.: образование партииИндийский национальный конгресс. Ташкент, 1965. 152 c.

162. Abel M. Glimpses of Indian national movement. Hyderabad,2005. 327 p.

153

163. The Complete Works of Sri Aurobindo. Vol. 6-7. Pondicherry,2002. 1182 p.

164. Rajamani N. Allan Octavian Hume – Lover of India and Indi-ans // Modern Review. 1970. Vol. 126. P. 176-178

165. Ellis M. Allan Octavian Hume: Father of the Congress Party //Koh-i-noor. 1986. Vol. I, № 2. P. 56.

166. Besant A. How India wrought for freedom. Adyar, 1915. 709 p.167. Briton Martin Jr. Lord Dufferin and the Indian National Con-

gress, 1885-1888 // Journal of British Studies. 1967. Vol. 7, №1. P. 68-96.

168. India's claim for Home Rule. Madras, 1917. 511 p.169. The Voice of India. Vol. 5. 1887170. Tyabji H. B. Badruddin Tyabji: A biography. Bombay, 1952.

410 p.171. Chitkara M. G. Converts do not make a nation. New Delhi,

1998. 719 p.172. Jayapalan N. Social and cultural history of India since 1556.

New Delhi, 2000. 237 p.173. McLane J. R. Indian nationalism and the early Congress.

Princeton, 2015. 418 p.174. The Western Times, Exeter. 1887. November 29.175. The Northampton Mercury. 1888. August 11.176. Sen S. N. History of the freedom movement in India (1857-

1947). New Delhi, 2003. 409 p.177. The Star (Guernsey). 1888. November 29.178. Rai L. L. Young India. New York, 1916. 226 p.179. Dufferin and Ava, marquis of. Speeches delivered in India,

1884-8. London, 1890. 288 p.180. Hansard's Parliamentary Debates. 3rd series. Vol. CCCXXXI.

London, 1888181. Majumdar B., Mazumdar B. P. Congress And Congressmen In

The Pre-Gandhian Era (1885-1917). Calcutta, 1967. 527 p.182. The Indian Nation Builders. Vol. III. Delhi, 1989. 445 p.183. Pall Mall Gazette. 1889. March 21.184. The North-Eastern Daily Gazette. 1889. January 3.185. Hansard's Parliamentary Debates. 3rd series. Vol. CCCXXXIII.

154

London, 1889186. Hansard's Parliamentary Debates. 3rd series. Vol. CCCXXX.

London, 1888187. Shankar P. R. The British Committee of Indian National Con-

gress, 1889-1921. New Delhi, 2011. 322 p.188. Kaushik H. P. The Indian National Congress in England (1885-

1920). Delhi, [1972]. 155 p.189. Hansard's Parliamentary Debates. 4th series. Vol. III. London,

1892.190. The Nottingham Evening Post. 1890. February 4.191. The Taunton Courier. 1890. April 23.192. The Northampton Mercury. 1890. April 19.193. The Western Daily Press. 1890. May 2.194. Dundee Courier. 1890. June 6.195. Royal Cornwall Gazette. 1890. April 24.196. Kaminsky A. P. The India Office, 1880-1910. New York, 1986.

294 p.197. Argov D. Moderates and Extremists in the Indian Nationalists

Movement, 1883-1920. Bombay, 1967. 246 p.198. The Morning Post. 1891. October 26.199. Bhagwat A. K., Pradhan G. P. Lokmanya Tilak: A biography.

Ahmedabad, 2008. 622 p.200. Nanda B. R. Gokhale: The Indian Moderates and the British

Raj. Princeton, 1977. 520 p.201. Electoral register, 1897 // Ancestry.com. London, England,

Electoral Registers, 1832-1965 [database on-line]. Provo, UT,USA: Ancestry.com Operations, Inc., 2010.

202. The Dundee Courier. 1896. March 27.203. The Pall Mall Gazette. 1896. March 25.204. West Gippsland Gazette. 1912. October 29.205. The People (Sidney). 1901. August 10.206. The Morning Post. 1897. January 5.207. Speeches and writings of sir William Wedderburn. Madras,

[1918]. 542 p.208. Ghosh P. C. The development of the Indian National Congress,

1892-1909. Calcutta, 1960. 263 p.

155

209. The Daily News. 1900. November 23.210. The Devon and Exeter Gazette. 1906. November 21.211. Royal Cornwall Gazette. 1900. March 29.212. Thurston E. A supplement to F. Hamilton Davey's Flora of

Cornwall. Truro, 1922. 172 p.213. Allan Octavian Hume, C. B. (1829-1912) // Journal of Botany,

British and Foreign. 1912. Vol. 50. P. 347-348.214. Scientific notes and news // Science. 1912. Vol. XXXVI, №

925. P. 369-373.215. [Groves J.] Henry Groves (1855-1912) // Journal of Botany,

British and Foreign. 1913. Vol. 51. P. 73-79.216. Sunday Times (Sydney). 1912. May 12.217. The Times of India. 1912. August 3.218. Collected works of Mahatma Gandhi (Electronic book). Vol.

12. New Delhi, 1999. 487 p.

156

Связь с авторомНикитин Дмитрий Сергеевич

nikitds33@gmail.com

Отпечатано в типографии ООО Издательство «Сибпринт»

630099, г. Новосибирск, ул. М. Горького, 39