1

Зицер, Эрнест Александрович

Орденоносцы и отступники: Рыцарская идеа в политической практике

«компании» Петра Великого // Петр Великий: [альманах] / сост. и ред.

Е. В. Анисимов (Нация и культура. Новые исследования. История) (М.:

ОГИ, 2007), 210-240.

«Язык придворного кружка всегда

двузначен, он то маскирует, то разоблачает.

Если фразу, сказанную почитателем, принимают

слишком всерьез, она тут же оборачивается

насмешкой, но если к ней подойти лишь как к

учтивой изысканной игре, она внезапно

наполняется буквальным смыслом».

Эрнст Канторович.

(Ernst Kantorowicz. Frederick the Second,

1194-1250. Trans. E.O.Lorimer. L., 1931.

P.522)

На первый взгляд кажется, что некоторые странные и отталкивающие

театрализованные зрелища в которых приближенные царя Петра

Алексеевича воплощали свое понимание реформ (например, т. н. конклавы

«всешутейшего и всепьянейшего князь-папы»),1 имели весма отдаленное

отношениe к попыткам этого монарха преобразовать православную

1 Плодотворная попытка проанализировать роль карнавальных представлений в петровском «сценарии власти» предпринята в работе: Живов В.М. Культурные реформы в системе преобразований Петра I // Кошелев А.Д., ред. Из истории русской культуры: XVII – начало XVIII века. М., 1996. Т.3. С. 528-583; ср.: Hughes L. Playing Games: The Alternative History of Peter the Great [ = SSEES Occasional Papers No. 41] London, 2000; Zitser E.A. Politics in the State of Sober Drunkenness: Parody and Piety at the Court of Peter the Great // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas 51: 1 (2003), С.1-15.

2

Московию в могущественную участницу зарождающегося сообщества

европейских держав.2

В конце концов, что может сказать нам история визита в какую-то

глухую, еще не признанную церковными властями заполярную пустынь –

предмет первой части этого очерка – о желании царя подражать примеру

других, «регулярных» христианских властителей? Что нового может (и

может ли вообще) открыть для нас история основания пародийного

рыцарского ордена - это тема второго раздела - о грандиозных

имперских амбициях царя и его окружения? И наконец, что эти два с

виду не связанные между собой события имеют общего с игровой ролью

скромного «царя-плотника», которую избрал для себя властный молодой

монарх (причем и других заставил ее принять) в кругу своих самых

доверенных советников? Задача этой статьи состоит в том, чтобы

показать, что подобные действа – это не малозначительные или досадные

побочные явления в телеологии российской «модернизации», а важнейшие

составные элементы особой, чисто петровской придворной культуры,

более сложной (и более интересной, я бы сказал - более «барочной»3),

чем позволяют допустить традиционные описания характера ее

«вестернизации» и «секуляризации».

В настоящей статье я намерен показать, что неожиданно

затянувшаяся остановка царя в Пертоминской пустыни в 1693 г., также

как его решение в 1699 г. создать первый русский рыцарский орден, а

потом, в 1709 г. - и его пародийное соответствие, происходили из

2 О роли России в становлении общеевропейского баланса сил между христианскими монархами см.: Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Первого. М., 1986; Hughes L. Russia in the Age of Peter the Great. New Haven-London, 1998, гл. 2; Anderson M.S. Peter the Great. 2nd ed. L.- N.Y., 1995. P.84; L. Jay Oliva, Russia in the Era of Peter the Great. Englewood Cliffs, New Jersey, 1969. P.29. 3 Первые попытки поместить петровское царствование в контекст «русского барокко» были сделаны в работaх: Морoзoв, A. A. Проблема барокко в русской литературe XVII-начала XVIII века // Русскaя литература 3 (1962), С. 3-38; Эмблематика барокко в литературe и исскустве петровского времени // XVIII vek 9 (1974), С. 184-226; Лихачев Д.С. Была ли эпоха петровских реформ перерывом в развитии русской культуры? // Славянские культуры в

3

одного и того же источника, а именно, из стремления царя и его

ближайших сподвижников мобилизовать преданность группы надежных

последователей, которые могли бы свидетельствовать о значимости

искупительной имперской миссии Петра и помогать ему в осуществлении

«сценария власти»4, впервые сформулированного в конце XVII столетия в

загородном царском имении с говорящим названием «Ново-

Преображенское».

На протяжении всего царствования Петра это «Преображенное

царство» с его пародийными королями, рыцарями, сященнослужителями,

шутовскими ритуалами солидарности, с его вымышленной и постепенно

расширяющейся топографией, служило важной точкой отсчета для каждого

члена ближнего круга царя. Будучи одновременно географическим и

риторическим общим местом (топосом), «Преображенное царство» служило

водоразделом между теми членами царского двора, которые принадлежали

к избранной петровской «компании», и теми, кто в нее не входил.

Принадлежность к этому аллегорическому царству (которое постоянно

вызывали к жизни и олицетворяли устроители действ при дворе Петра - и

в публичных церемониях, и в частной переписке) выделяла тех, кто

уверовал в дарованное Петру свыше особое Божье благоволение, то есть,

в его харизму (в первоначальном религиозном смысле этого слова),

среди остальных – неубежденных, а то и враждебных петровскому стилю

правления и его представлениям о реформах5.

Почти сразу после основания «Преображенного царства» ритуалы

приема в круг юного царя Петра и исключения из него стали приобретать

заимствованные черты как религиозного, так и рыцарского тропов. Эта

эпоху формирования и развития славянских наций XVIII-XIX вв. Материалы международной конференции ЮНЭСКО. М., 1978. С.170-174. 4 О понятии имперских сценариев см.: Wortman R.S. Scenarios of Power: Myth and Ceremony in Russian Monarchy. Princeton, 1995, 2000. Vol.I. P. 6-7. 5 О членах петровской «компании», ее политической роли и культурном значении см.: Заозерский А.И. Фельдмаршал Б.П.Шереметев. М., 1989. С.200-206. Более обстоятельно это явление рассмотрено в работе: Zitser E.A. The Transfigured Kingdom: Sacred Parody and Charismatic Authority at the Court of Peter the Great. Ithaca and London (находится в печати).

4

ориентация на идеалы воинствующей церкви (ecclesia militans)6,

объясняет, почему в действах, предшествовавших инаугурации Ордена

Св.Андрея, также как и при основании его пародийного рыцарского

соответствия, «ордена Иуды», царедворцы представали как современные

православные «рыцари». Точнее, вступая в рыцарский орден, подобный

тем, что существовали у других современных Петру христианских

монархов, царь и его окружение старались показать, что этими

институтами и традициями они связаны с широким общеевропейским

придворным сообществом.

В то же время, в своем стремлении воплотить православную

образную систему, связанную с этими двумя рыцарскими орденами,

петровские рыцари отличались от их европейских собратьев тем, что

выступали в роли «апостолов» русского царя как помазанника Божьего7. В

самом деле, как я попытаюсь доказать в этой статье, лишь после того

как идея апостольства была усвоена узким кругом царских ближайших

сподвижников, другие члены московского царского двора начали

воспринимать Петра как богоизбранного вождя, возложившего на себя

ответственность за преображение своего царства и создание обновленной

православной империи.

Паломники поневоле

6 Обоснование мысли о том, что ценности, формировавшие основы, «столпы» государства раннего нового времени («правитель, бюрокартия и армия»), превратили их в «ecclesia militans - так сказать, в светский религиозный орден», содержится в работе: Oestreich G. Neostoicism and the Early Modern State. Cambridge, 1982. P.72. 7 Апология идеи о том, что земные цари заслуживают отношения к себе как «бози» и «христы» (т.е., помазанники божьи), содержится в проповеди, произнесенной 6 апреля 1718 г. главным панегиристом Петра, архиепископом Феофаном Прокоповичем: «Слово о власти и чести царской, яко от самого Бога в мире учинена есть, и како почитати царей и оным повиноваться людие долженствуют; кто же суть и коликий имеют грех противляющиеся им […] / Еремин И.П., ред. Сочинения [ Феофана Прокоповича?]. М.- Л., 1961. С.76-93 (здесь с.84-85).

5

Несмотря на то, что некоторые из ближайших политических

советников Петра подумывали о строительстве русского флота еще в 1688

г., он получил возможность осуществить этот смелый шаг к

реформированию империи лишь много позже того дворцового переворота,

который превратил его de facto в правителя России8. В самом деле, даже

после переворота 1689 г. у царя Петра было столько церемониальных

обязанностей, связанных с его саном, столько семейных и политических

обязательств перед родственниками и их сторонниками, что ему

приходилось выискивать один предлог замысловатее другого, чтобы

оправдать свой жадный интерес к неосуществленным планам отца,

связанным с флотом9. Пытаясь обойти эти препятствия, мешавшие свободе

его передвижения, юный царь придумал такую уловку, против которой не

могла возразить даже его матушка: всякий раз, собираясь наведаться на

верфи Яузы или Переславля, Петр выражал намерение совершить

паломничество в какой-нибудь из близлежащих монастырей. Эти

благочестивые пожелания полностью отвечало исконным старомосковским

традициям, согласно которым русские цари обозначали свое политическое

присутствие, представая перед подданными во время походов к наиболее

важным святым местам государства. Поклонение хранившимся там мощам не

только демонстрировало уважение московских правителей к православным

чудотворцам, но и утверждало их самих в роли посредников между

небесным и земным царством10.

8 Богословский М.М. Петр I: Материалы для биографии. Т. I. М.-Л., 1940. С.271-294; Hughes L. Russia in the Age of Peter the Great. P.80-91 (здесь с.81-82). 9 «Меркантилистские» планы царя Алексея Михайловича, связанные с созданием флота, рассматриваются в мoнoграфии Э.Дж.Филлипса (Phillips E.J. The Founding of Russia’s Navy: Peter the Great and the Azov Fleet, 1688-1714. Westport, Conn., 1995. Chapter 1). О том, что Петр знал о планах отца, говорится в его предисловии к «Морскому Уставу» 1720 г. (Предисловие к морскому регламенту / Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. II. СПб., 1858. С.397-401 (здесь с.399). 10 Kollmann N.S. Pilgrimage, Procession, and Symbolic Space in Sixteenth-Century Russian Politics // Flier M.S., Rowland D., eds. Medieval Russian Culture, II [California Slavic Studies, 19]. Berkeley, 1994. P.163-181. Глубокий сравнительный анализ таких “жреческих актов политического содержания» содержится в работе: Geertz C. Centers, Kings, and Charisma: Reflections on

6

Неудивительно поэтому, что в письме к старшему брату и

соправителю Петр сослался именно на этот обычай, чтобы объяснить свое

желание побывать в портовом городе Архангельске, являвшемся в то

время единственным выходом Московии к морю. В июне 1694 г.,

возвращаясь из второго путешествия на Белое море, Петр известил царя

Ивана Алексеевича о том, что на этот раз ему наконец-то удалось

исполнить прежнее обещание - побывать в знаменитом северном

Соловецком монастыре и помолиться в усыпальнице святых Зосимы и

Савватия11. Впрочем, молодой царь забыл упомянуть о том, что он со

свитой нанес также и один незапланированный визит - на пока еще не

освященную гробницу святых Васиана и Ионы в Пертоминской пустыни,

дальнем ските Соловецкого монастыря. Не писал младший царь-

соправитель и о том, чем был вызван этот внезапный визит: судно, на

котором плыл Петр, едва не перевернулось, застигнутое бурей недалеко

от берега, на котором стояла церковь, где покоились останки двух

северных святых. Как мы увидим в дальнейшем, молчание царя об этом

неожиданном изменении маршрута объяснялось не только понятным

желанием не пугать своих близких12. Если бы те силы, что оставались у

власти в Москве, узнали, что означал странный спектакль, устроенный

царем в увековечение своего невольного паломничества к гробнице

святых Васиана и Ионы, они бы поняли, что за уверениями Петра в

the Symbolics of Power // Wilentz S., ed., Rites of Power: Symbolism, Ritual, and Politics Since the Middle Ages. Philadelphia, 1985. P.13-38. 11 Петр – царю Ивану Алексеевичу. 14 июня 1694 г. // Письма и бумаги императора Петра Великого. Т.I. СПб., 1887. С. 21-22. Царь Петр со своей «сотней» впервые посетил Архангельск в 1693 г. См.: Phillips E.J. Op. cit. P.34. 12 Житийный мотив обеспокоенных родных фигурирует как в переписке Петра с матерью, так и в его автобиграфическом введении к «Уставу морскому» 1720 г. Л.Хьюз усматривает «скрытые параллели» с Житиями святых «в том факте, что мать Петра дважды пыталась отговорить его - сначала от намерения плавать по озеру (в Переславле – авт.), затем от плавания в Белом море.» Далее она высказывает предположение, что «первый приезд Петра в Архангельск, а затем путешествие в Европу предстают как новый род паломничества – не к святыням веры, а к «святыням» мореплавания – в порты, на верфи, в доки». См.: Hughes L. Op. cit. P. 81.

7

покорности старшему брату, которого он якобы чтил как отца,

скрываются дерзкие притязания на самостоятельную единоличную власть.

В таком случае очевидно, что неожиданное посещение царем

Преображенской церкви Пертоминской пустыни было рассчитано на

совершенно иную аудиторию, чем тогдашние московские власти.

Истинные причины двух путешествий Петра в Архангельск (в 1693 и

1694 гг.) – намерение завязать контакты с иностранцами, испытать

новейшие технические достижения в области «корабельного строения» и

получить первый настоящий опыт плавания по морю – предвещали те цели,

ради которых он в 1697-98 гг. отправился на полтора года в Северную и

Центральную Европу; в ходе этих же путешествий обрисовались первые

намеки на ту форму, в которой царь с приближенными представляли себе

его будущее самостоятельное правление. Во время первой поездки в

Архангельск летом 1693 г. Петру представился случай не только увидеть

первоклассные корабли крупнейших мировых морских держав, но и

поплавать на них13. Именно тогда царь Петр впервые вышел в плавание на

«Святом Петре» - небольшом вооруженном сторожевом корабле (по-

голландски он назывался «jacht» - яхта), названном в честь его

небесного покровителя14. А уже в середине сентября этого-же года царь

начал строить планы, как он вернется в Архангельск на будущий год.

Главное место в этих планах занимал выход за пределы Белого моря, в

Северный Ледовитый океан, с задуманным (и даже пышно наименованным,

хотя пока и не существующим) «Беломорским флотом» в составе яхты

«Святой Петр» и двух новых кораблей. В названиях этих кораблей –

«Святой Павел» и «Святое Пророчество» (по-голландски – «Santa

Proffeetie») – видно стремление обыграть «провиденческое» имя яхты

«Святой Петр», подчеркнуть то обстоятельство, что императорское

призвание молодого царя предопределено свыше15. Таким образом,

13 Поссельт Д.М. Адмирал русского флота Франц Яковлевич Лефорт , или начало русского флота. СПб., 1863. С.18-19. 14 Phillips E.J. Op. cit. P. 34-35. 15 Исследование аллегорического смысла названий кораблей в культуре петровского двора см.: Чечот И.Д. Корабль и флот в портретах Петра I. Риторическая культура и особенности эстетики русского корабля первой четверти XVIII века // Отечественное и зарубежное искусство XVIII века. Л., 1986. С. 54-82.

8

путешествия в северный портовый Архангельск не только позволили Петру

испытать в деле лучшее военное снаряжение в мире, но и помогли

выявить ту выдающуюся роль, которую флот (а также политические,

нравственные и религиозные идеалы, ассоциирующиеся с мореплаванием)

должен был сыграть в новой экономической и внешней политике царя и

его окружения16.

Но ни одна из этих причин не была названа в письме к Ивану

Алексеевичу, относящемся к 1693 г. Вместо этого анонимный автор

послания объяснял визит Петра в Архангельск обычными политическими,

религиозными и семейными обязанностями благочестивого московского

царя XVII века. Но и в этом объяснении, которого требовал

политический расчет, автор письма не захотел касаться неожиданного

посещения Пертоминской пустыни. Между тем рассказ об этом визите мог

бы показать, что юный царь ни перед чем не остановится на пути

исполнить как положено обязанности главы Московского государства.

Ведь на неофициальных пертоминских святых косвенным образом

распространялось покровительство, которое оказывал русский царский

дом Соловецкому монастырю, и в особенности одному из его самых

влиятельных настоятелей, св. Филиппу (в XVI в. он являлся

митрополитом Московским и, по преданию, был наставником Васиана и

Ионы). В 1652 г. царь Алексей Михайлович и патриарх Никон

позаботились о посмертной реабилитации митрополита Филиппа,

арестованного и казненного в конце XVI в. за сопротивление Ивану

Грозному. Патриарх Никон даже сопровождал мощи Филиппа в длинном пути

из Архангельска в Москву, где в ходе сложной церемонии сам царь

просил мученика согласиться на перенесение его тела, «еже разгрешити

согрешения прадеда нашего царя и великого князя Иоанна, нанeсeнные на

тя нерассудно завистью и неудержанием ярости». Ритуальное покаяние

16 Об идеологическом значении флота и мореплавания в целом при дворе Петра Великого см.: Anisimov E. The Reforms of Peter the Great: Progress Through Coercion. Trans. J. Alexander. New York, 1993. P. 66; Kaganov G. ‘As in the Ship of Peter’ // Slavic Review. # 50. 1991. P. 354-367; Hughes L. Op. cit. P. 88-89. О роли морской образной системы в эпоху барокко см.: Skrine P.N. The Baroque: Literature and Culture in Seventeenth-Century Europe. L., 1978, с. 75-78.

9

царя Алексея, как и преднамеренное объединение линии Романовых с

Рюриковичами, указывало на важное политическое значение перенесения

мощей митрополита Филиппа – этот шаг со стороны царя и его церковных

советников был нацелен на освящение новой имперской реформы

православия, проводимой при царской поддержке17.

Исторический пример Алексея Михайловича, посмертно

реабилитировавшего митрополита Филиппа, проливает свет на ту активную

роль, которую младший сын царя сыграл в канонизации учеников этого

святого. С одной стороны, во время посещения Пертоминской пустыни

Петр лично ходатайствовал о увековечении памяти святых Васиана и

Ионы, что лишний раз напоминало о постоянной поддержке, оказываемой

Романовыми реформаторским начинаниям в православной церкви. С другой

стороны, посещение Петром Преображенской церкви Пертоминской пустыни

явно должно было подчеркнуть законность власти младшего сына царя

Алексея, придав особое значение взаимосвязи, существовавшей между ним

и этими двумя северными святыми - они перекрестно отражали (а значит,

«доказывали») сакральность друг друга. Ибо до того момента, как свита

младшего царя-соправителя побывала в Пертоминском монастыре, Васиан и

Иона оставались святыми лишь по имени. Согласно их жизнеописанию,

когда-то в XVI в. море вынесло два мертвых тела на берег возле

Пертоминской пустыни, святыни местных жителей, кормившихся ловлей

рыбы в суровых водах Ледовитого Океана. Монахи и местное население

немедленно отождествило эти тела с учениками св. Филиппа, соловецкими

монахами Васианом и Ионой, по преданию утонувшими в 1561 г., когда

шторм перевернул их лодку. Автор жития описал видение, явившееся

рыбакам, которые нашли тела двух утонувших монахов: святые строго-

настрого приказали похоронить их на том самом месте, где их вынесло

на берег. Согласно житию, впоследствии для мощей Васиана и Ионы,

которых местное население считало чудотворцами, построили церковь и

освятили в честь Преображения Господня. Следуя духу этого устойчивого

местного предания, анонимный летописец, зафиксировавший подробности

17 Эта церемония рассмотрена в работе: Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения семнадцатого века. М., 1995. С.180-184 (здесь с.182).

10

неожиданного паломничества Петра к гробнице святых Васиана и Ионы,

приписал спасение царя и его приближенных от шторма, который застиг

их у близлежащего входа в Унскую губу, чудесному вмешательству

пертоминских святых чудотворцев18.

Опираясь на слова Cвященного писания из Евангелия от Матфея

(Мат. 14: 24-33), пертоминский летописец провел скрытое сравнение

между паникой, одолевавшей пассажиров и команду «Св.Петра» во время

борьбы со штормом, накрывшим царскую яхту в Ледовитом океане, и

тревогой и сомнениями, охватившими апостола Петра, когда он шел по

водам моря Галилейского. Точно также как хождение по водам послужило

евангелисту аллегорией веры апостола в божественную природу Иисуса,

так и пертоминский летописец в истории с едва не перевернувшейся

царской яхтой показал, сколь велика власть божественного провидения

над делами человеческими (в том числе и царскими). По рассказу

летописца, даже применение таинств покаяния и причастия не помогло

успокоить ни пассажиров царской яхты, ни волны Ледовитого океана. И

хотя пертоминский летописец записал, что местный лоцман в конце

концов сумел завести яхту в губу, он ясно дал понять, что царь, как и

все остальные на борту «Святого Петра», в сущности, были обязаны

спасением Богу и вмешательству двух утонувших монахов, которые и в

смерти живы19.

Поступки самого царя после благополучной высадки на берег

говорят о том, что он разделял истолкование этого события с

пертоминскими монахами и приписывал спасение от шторма чудесному

заступничеству двух северных святых. В те четыре дня, что он провел в

Пертоминской пустыни в июне 1694 г., Петр приказал эксгумировать

останки Васиана и Ионы и осмотреть их в присутствии архиепископа

Афанасия Холмогорского. Этот реформаторски настроенный православный

18 Житие святых Васиана и Ионы см.: ‘Сказание о проявлении и обретении и о чудесах преподобных отец наших Васиана и Ионы, иже на Примории Студенаго моря , Великого Окияна, в Затоце, во Унских, нарицаемых Рогах Пертоминских чудотворцев. Рукописный отдел Российской национальной бибилиотеки. Соловецкое собрание. 181/182. Сборник житий русских святых. Благодарю Э.Левину, передавшую мне свои заметки об этой рукописи. 19 Сказание… . Л.197, 197 об., 198.

11

священнослужитель, сопровождавший царя в путешествии, кстати, не был

(по крайне мере, так утверждает летописец) благорасположен ни к

пустыни, ни к двум святым, и вообще сомневался в их святости. Но к

великой радости пертоминских монахов царь попросил архиепископа

произвести на месте импровизированное церковное расследование статуса

все еще не признанного культа местных чудотворцев. И хотя было

обнаружено лишь одно тело, Афанасий Холмогорский уступил настояниям

царя и согласился признать святость этих останков, которые и предали

упокоению в церкви монастыря. Отслужили благодарственный молебен, а

за ним торжественную литургию, во время которой сам царь пел в хоре и

читал из Книги Апостолов. В завершение традиционного ритуала

канонизации царь сделал вклад в монастырь деньгами и припасами,

пожаловал землей и рыбными ловлями, а также разрешил расширять его

строения20.

То обстоятельство, что Петр организовал немедленное исследование

святости мощей, приписываемых Васиану и Ионе, свидетельствует о

политическом значении, которое он придал чуду, якобы лично для него

совершенному этими новыми святыми. В самом деле, кажется, что

расследование, приведшее в итоге к признанию святости пертоминских

мощей, призвано было одновременно подтвердить, что милость божья

дарована самому царю. Как будто следуя за житийной историей святых

Васиана и Ионы, согласно которой они потребовали, чтобы их похоронили

там, где их тела вынесло на берег, царь тоже решил освятить то место,

где высадился со своими спутниками. Используя язык и «персону»

«Большого шипгера» (или «шипера») - так обращались к своему адресату

приближенные царя в переписке с ним во время поездки в Архангельск21 –

царь увековечил свое чудесное спасение, вырезав полуторасаженной

20 О процедуре формального свидетельствования пертоминских святых см.: Сказание. Л. 198 об. – 200 об. 21 Поссельт Д.М. Адмирал русского флота Франц Яковлевич Лефорт. С.37; Письма и бумаги. Т.I. С.23-24, 495-496. Царь даже отчитывал тех придворных, которые отказывались играть по правилам его «компании» и упорно хотели в своих письмах к нему использовать официальный царский титул. См.: Петр – Ф.М.Апраксину. 11 декабря 1696 г. Письма и бумаги. Т.I. С.113; 21 октября 1702 г. Там же. Т.II. С.97.

12

высоты четырехконечный сосновый крест, на крестовине которого написал

следующие слова по-голландски: «Этот крест сделал капитан Питер в

лето господне 1694» (Dat kruys. maken kaptein Piter. van. a. Cht.

1694)22.

Монаху, изложившему в хронике этот эпизод, неправославная форма

креста и непонятная «римская» надпись показались особенно яркими

доказательствами странности поведения царя в последний день

пребывания в Пертоминской пустыни. Царь не только трудился,

согнувшись, как простой плотник, но и пожелал сам нести на «раме»

своей вышеописанный деревянный крест «до места идеже присташа первее

ко брегу», установляя его там, где он со свитой сошел с корабля23. В

явном стремлении воспроизвести шествие Иисуса по Иерусалиму на

Голгофу Петр предстал, буквально сгибаясь под тяжестью креста,

который сам же сделал и добровольно возложил на себя. Однако, в

отличие от Иисуса, Петра не покинули его последователи; «компания»

царя торжественно сопровождала его и помогала нести ношу от

Преображенской церкви до берега. Мало того, нарочито деятельное

участие в шествии некоторых главных «священников» петровского

«Преображенного царства» - в том числе «князь-папы» Н.М.Зотова и

«архиерея новгородского» Т.Н.Стрешнева24 – показывает, что эта

церемония не столько воспроизводила крестный путь, сколько являлась

празднованием в честь того, что царское окружение выдержало испытание

своей веры в богоизбранность Петра. Сопровождая царя в его

«паломничестве» к еще одной святыне, названной в честь Преображения

22 Письма и бумаги. Т. I. С. 21, 495. В 1805 г. этот петровский крест перенесли в главный православный собор Архангельска. См.: Голубцов Н. Крест Петра Великого, хранящийся в Архангельском Кафедральном соборе / Шидловский А.Ф. (ред.) Петр Великий на Севере. Сборник статей и указов, относящихся к деятельности Петра I на Севере. Архангельск, 1909. С. 79-83; Огородников С. Второе посещение Петром Великим Архангельска в 1694 г. / Шидловский А.Ф. Указ. соч. С. 24-30 (здесь с.28); Богословский М.М. Петр I. С.176-193 (здесь с.181-182). 23 Сказание… . Л. 200 об.-201. 24 Часть членов царской свиты, посетивших Пертоминскую пустынь, перечислена в «Сказании» (Л. 196). О распределение ролей вo Всешутейшем и всепьянейшем соборе, см.: Zitser. The Transfigured Kingdom. Appendix.

13

Господня, члены Всешутейшего собора в игровой форме освящали это

царское начинание и при помощи шутовства выражали важную политическую

новость – а между тем, будь она оглашена в Москве со всей

торжественностью, присущей официальным царским декларациям, ее бы

восприняли как шутку.

Оказавшись паломниками поневоле, Петр и его окружение

воспользовались случаем для импровизации и сыграли уникальный

спектакль, поставленный царем и предназначенный для всех членов

группы, включая и самих творцов этой церемонии. Тот факт, что

церемония была новой, придуманной специально для этого случая,

неожиданной, также небезынтересен. В самом деле, перед нами

явная иллюстрация положения социологов о том, что

харизматический лидер должен вновь и вновь демонстрировать свой

особый дар божественного благоволения в неожиданное и необычное

время, чтобы приверженцы продолжали верить в его

богоизбранность25. А столь энергичное и настойчивое

подтверждение харизмы царя говорило о том, что царь и его

окружение стараются взрастить своего рода корпоративный дух

(ésprit de corps) среди тех, кто был свидетелем и участником

крестнoго хода в Пертоминске. Используя тот факт, что каждый

член царской свиты лично пережил угрозу крушения «Святого

Петра», организаторы этого действа попытались преобразовать то

облегчение, которое все они испытали после своего физического

спасения от шторма, в заново окрепшую веру в приход и иного –

политического - избавления. Потрясенных спутников царя, только

что заглянувших в глаза собственной смерти, торопили отрешиться

от прошлого со всеми его страхами и невзгодами и еще беззаветнее

посвятить себя выполнению задач, которые ставит перед ними

богоизбранный вождь. Независимо от того, верили ли они на самом

деле в конечный успех миссии Петра, все члены его «царскoгo

сигклита» должны были участвовать в шествии с крестом и

25 Weber M. The Sociology of Charismatic Authority //. Gerth H.H. and C. Wright Mills, eds. From Max Weber: Essays in Sociology. N.Y., 1958. P. 245-252 (здесь с.246-247).

14

поддерживать государя, пока он нес свою ношу к морю26. Таким

образом, импровизированная церемония, устроенная в последний

день царского посещения пертоминской Преображенской церкви,

воплощала собою «сценарий власти», впервые получивший выражение

в царской загородной резиденции, названной в честь нового,

петровского, преображения.

Таким образом, и процессия с крестом, и то, что Петр во

время литургии, последовавшей за канонизацией Васиана и Ионы,

выбрал для чтения Книгу Апостолов, подкрепляли аналогию между

окружением царя и учениками Христа. Подобно тому как плавание

яхты «Святой Петр» в бурном море подсказало текст из Евангелия

от Матфея монаху, описавшему чудесное спасение царской свиты,

также и надпись на кресте, который нес «капитан Питер»,

подспудно подталкивала его спутников-мореплавателей к сравнению

самих себя с учениками Христа – божественного кормчего27. Царь

способствовал такой интерпретации, вырезав распятие, больше

похожее на корабельную мачту, чем на восьмиконечный православный

крест. Если вспомнить, что Иисус тоже был плотником, тогда труды

самого Петра на верфях – тема, постоянно встречающаяся в его

переписке с друзьями в Москве – наводят на мысль о том, что

образ «царя-плотника» был изначально основан на сознательной

аналогии с Христом, «новым Адамом»28. Значит, работая с деревом,

Петр превращал мучительное напоминание о физическом страдании и

потустороннем искуплении в триумфальный знак земного спасения

для себя самого и своих последователей, а строительство

настоящего имперского флота – в знак политического спасения для

царства в целом. Тем самым организаторы этой импровизированной

26 Сказание… . Л.200 об.-201. 27 Рассмотрение патристического образа православной церкви как «корабля Иисуса» см.: Плюханова М.Б. О национальных средствах самоопределения личности: самосакрализация, самосожжение, плавание на корабле // Кошелев А.Д., ред. Из истории русской культуры: XVII – начало XVIII века. Т. III. М., 1996.С.380-459 (здесь с.408).

15

церемонии утверждали, что добровольно возложенная царем на

собственные плечи миссия – превратить сухопутную Московию в

крупную морскую державу - не менее чудесна, чем благополучное

возвращение «Святого Петра» к берегу. Тем, кто верил в

божественное провидение, в православных святых чудотворцев, в

богоизбранность «Большого шкипера», спасение царской яхты,

избежавшей гибели в волнах, говорило о том, что в первом же

океанском плавании царь, подобно своему святому покровителю,

сумел пройти по морю как посуху.

Орден рыболовов

Отдавая дань благодарности двум пертоминским рыбацким святым,

церемониальная процессия, устроенная царем и его окружением,

напоминала и о тех рыболовах, которые оставили некогда свои сети и

последовали за харизматическим рaввином в его миссии преобразования

их мира. Действительно, с точки зрения игровой взаимозаменяемости

имен и атрибутов, присущей традициям риторики барокко29, святые Васиан

и Иона заняли место двух апостолов, первыми последовавших за Иисусом

Христом. Любому, кто был знаком с риторическими приемами придворных

панегириков конца XVII в., косвенное напоминание о святом Петре во

время церемонии в честь двух пертоминских святых приводило на ум

образ «двойника» этого апостола – его брата, апостола Андрея. А так

как апостол Андрей также считался святым покровителем

путешественников и моряков, то он выступал не просто в качестве

удобной аллегорической замены пертоминских святых чудотворцев. В

сущности, святой Андрей был известен русским православным христианам

28 О работе Петра как об искупительном труде «нового Адама» см. переписку между царем и потешным «архиепископом» Т.Н.Стрешневым (6 и 12 марта 1696 г.): Письма и бумаги. Т.I. С.54, 547-548. 29 Относительно игровой взаимозаменяемости имен как риторическом обычае петровской придворной культуры см.: Одесский М.П. Очерки исторической поэтики русской дрaмы: эпоха Петра I. M., 1999, гл. 6; Амелин Г. «Се Моисей твой, о Россие!» (О семиотике имени в «Слове на погребение Петра Великого» Феофана Прокоповича ) //

16

прежде всего как тот апостол, который, согласно преданию, первым

принес христианство восточным славянам, то есть - как святой

покровитель самой России. Прочитывая историю святого Андрея

типологически, Петр с приближенными мог, следовательно, прибегать к

образу этого «национального» святого, дабы оправдать желание царя

проплыть через всю страну и выйти на корабле в холодные воды

Ледовитого океана30. В таком истолковании предания из «Повести

временных лет»31, путешествие святого Андрея в известном смысле

выступало прообразом паломничества Петра со спутниками. Совсем как

святой Андрей, царь проплыл по речной системе России в стремлении

найти выход к северному морю; и в точности как он, случайно

остановившись, царь обрел забытую святыню, признание которой он

освятил, воздвигнув крест. Впрочем, если древний летописец

использовал легенду об апостоле Андрее, чтобы возвеличить роль Киева

в укреплении религиозного единства славян, то плавание Петра само по

себе являлось утверждением его грандиозных всероссийских имперских

амбиций. Именно основав рыцарский орден, названный в честь апостола

Андрея, царь впервые попытался воплотить в виде определенного

учреждения свою идею «Преображенного царства».

Решение царя назвать первый российский рыцарский орден именем

святого Андрея высвечивает одновременно и имперские устремления, и

мощное полемическое начало, заключенное в политической программе его

двора. По крайней мере с VII в. образ апостола Андрея выступал как

важный аргумент в споре о старшинстве между церквями Восточной и

Сб. в честь 70-летия професора Ю.М.Лотмана. Тарту, 1992. С.20-29. 30 Святого Андрея часто упоминали наряду с небесными покровителями царя (Петром и Павлом) как еще одного святого покровителя. См: Вилинбахов Г.В. Государственная геральдика России конца XVII - первой четверти XVIII в. (К вопросу формирования идеологии абсолютизма в России) Автореферат диссертации канд. ист. наук. Л., 1982. С.14.; Он же. Отражение идеи абсолютизма в символике петровских знамен // Культура и искусство России XVIII века. Сборник статей. Л., 1981. С.7-25, здесь - 15, 17. 31 Cross S. Hazzard, Sherbowitz-Wetzor O.P. Trans. and eds. The Russian Primary Chronicle: Laurentian Text. Cambridge, 1953. P.53-54.

17

Западной Римской империи. Епископы Рима основывали свои претензии на

верховенство в церкви на том, что они являлись преемниками святого

Петра, которому Христос вверил заботу о своей церкви. В противовес

этим утверждениям православное духовенство возводило традицию

апостольского происхождения византийского епископского престола к

инвеституре святого Андрея. Ссылаясь на слова Евангелия от Иоанна о

том, что Андрей был первым из апостолов, к кому Иисус обратил

предложение стать его учеником, и что Андрей представил Иисусу своего

брата (Иоан. 1: 37-42), сторонники верховенства Византии утверждали,

что они вправе считать свой епископский престол равным римскому, если

не выше него. К тому времени как «второй Рим» окончательно отошел под

власть Османской империи, спор об апостольских основах византийского

епископата был поставлен на обсуждение и обе стороны, католическая и

православная, признали подлинность легенды о святом Андрее32. Но до

тех пор, пока Константинополь оставался в руках мусульман, а

Габсбурги продолжали настаивать на том, что они являются единственным

христианским правящим домом, воплотившим в себе авторитет древнего

Рима, казалось, что никакое возрождение (renovatio) Восточной Римской

империи, как и престола святого Андрея, невозможно. Между тем не

позднее XII в. легенда об Андрее была перенесена из Византии на Русь

и приспособлена апологетами православия к интересам ее властителей,

которых все чаще отождествляли с основателями нового, «Третьего

Рима». В самом деле, растущие имперские претензии московских

правителей почти неизбежно должны были привести к новому появлению в

русской политической культуре легенды о святом Андрее в той или иной

форме. Основание ордена святого Андрея Первозванного при царе Петре,

таким образом, ознаменовало собой возрождение - в светском, рыцарском

обличье – древнего религиозного соперничества между сторонниками

католической и православной имперских идей33.

32 Dvornik F. The Idea of Apostolicity in Byzantium and the Legend of the Apostle Andrew. Cambridge, 1958. 33 О судьбе «имперской темы» в Европе начала нового времени см.: Yates F. Astraea: The Imperial Theme in the Sixteenth-Century. London, 1985; Флоря Б.Н. (Ред.) Славяне и их соседи. Имперская

18

Самые ранние сообщения об учреждении ордена святого Андрея

(сначала – неофициальном)34 свидетельствуют о том, что он был задуман

как восточный православный аналог католических рыцарских орденов,

существовавших под эгидой мператора Священной Римской империи, в

первую очередь – крестоносного ордена мальтийских рыцарей-

мореплавателей. В марте 1699 г. Ф.А.Головин, сановник, который

руководил петровским внешнеполитическим ведомством и незадолго до

того ездил в Европу во главе «Великого посольства» русского царя, с

гордостью рассказывал о своем членстве в новом царском ордене Иоганну

Георгу Корбу, секретарю австрийского посольства в Москве35. В своем

дневнике австрийский дипломат утверждал, что Петр основал этот орден

как награду для царских слуг, отличившихся в боях с турками во время

Азовских походов 1695-1696 гг., когда православная Московия входила в

католический Священный союз, включавший Священною Римскою империю,

Венецию, Речь Посполиту и Мальтийский орден. Корб предположил, что

царь обратился к традициям рыцарства, стремясь завести у себя

церемониал в подражание другим христианским властителям Европы, а в

особенности сюзерену самого Корба – австрийскому императору Леопольду

I. В подтверждение австрийский дипломат упомянул об особом

идея в странах Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы . Тезисы XIV конференции. Москва, 1995. 34 Несмотря на то, что орден святого Андрея возник в 1699 г., он не являлся «монаршим орденом» в полном смысле до 1720 г., когда приобрел свой собственный комплекс статутов (царский устав). До этого времени орден Святого Андрея можно классифицировать как «псевдо-орден для подданных», который определялся как «”орден принцев”, “члены” которого были связаны вассальной клятвой с принцем, возлагавшим на них этот орден в виде знака». Эти «псевдо-ордены» представляли собой «по сути дела, возвеличенную свиту, отличавшуюся от других подобных группировок лишь вводящим в заблуждение именем «ордена», которым называл ее принц, распределявший знаки». Полезную дискуссию о различии между разнообразными типами рыцарских орденов см.: D’Arcy Jonathan Dacre Boulton The Knights of the Crown: The Monarchical Orders of Knighthood in Later Medieval Europe, 1325-1520. Woodbridge, 1987. P.xvii-xx. Текст орденского статута 1720 г. см.: Замысловский.Е.Е., Петров И.И. Исторический очерк российских орденов и сборник основных орденских статутов. СПб., 1892. Т. I(2). С.101 и далее.

19

расположении, которое царь оказывал Б.П.Шереметеву, русскому

посланнику (и будущему генерал-фельдмаршалу), который возвратился из-

за границы почетным членом Мальтийского рыцарского ордена36. В

сущности, девиз первого русского ордена («За веру и верность»)

напоминал тот, что использовали мальтийские рыцари – «Pour la foi»

(за веру). Даже само название нового ордена кажется позаимствованным

у двух древних католических братств, посвященных святому Андрею: один

– это старый шотландский орден, известный также как Орден

чертополоха, а другой – габсбургский орден Золотого руна, изначально

посвящавшийся Богоматери и апостолу Андрею37.

Тем не менее, несмотря на сходство русского ордена с этими

католическими братствами, его знаки были фактически смоделированы по

образцу первого и древнейшего европейского рыцарского ордена,

основание которого приписывается византийскому императору Константину

I Великому38. То, что Петр выбрал именно этого императора образцом для

подражания, было само по себе не столь уж ново; еще до падения

«Второго Рима» сравнение с Константином Великим сделалось главным

стержнем притязаний русских царей на наследование имперского и

религиозного авторитета Византии. Однако при дворе Петра обрел

популярность не традиционный образ Константина - благочестивого

правителя, узаконившего христианство, но образ богоизбранного

рыцарственного царя-воина. Здесь, как и в отношении множества других

культурных новшеств при дворе московского царя, сын пошел по стопам

отца. Царь Алексей Михайлович за время своего долгого и

35 Korb J.-G. Diary of an Austrian Secretary of Legation. Trans. Count MacDonnell. L.,1968. P. 135. 36 О внешнеполитическом значении поездки Шереметева на Мальту см.: Заозерский. Фельдмаршал Б.П.Шереметев. С. 22-25; о мальтийских рыцарях см.: Boulton. The Knights of the Crown. P.17, 17 n. 25. 37 О шотландском ордене св.Андрея, или Ордене чертополоха, см.: Boulton. Op. cit. P. xx, 399, 399 n. 8, 499-500. Обстоятельное описание ордена Золотого руна (Toison d’or), см.: Там же. Гл.13. 38 См. содержательную статью Г.В.Вилинбахова: К истории учреждения ордена Андрея Первозванного и эволюции его знака // Культура и искусство петровского времени. Публикации и исследования. Л., 1977. С.153-155.

20

противоречивого царствования не раз обращался к воинской символике

связанной с первым христианским императором, и особенно к

легендарному кресту Константина – известной эмблеме средневековой

европейской геральдики, представлявшей собой крест, который проступил

в небесах над войском Константина как символ его неизбежной победы

над узурпатором Максентием. Алексей Михайлович даже приказал

перевезти в Москву священные частицы креста Константина, якобы

хранившиеся в православном монастыре на Афоне39.

Культ Константиновского креста, символа небесного

покровительства и победы, был подхвачен преемниками царя Алексея, в

том числе его младшим сыном, который также продолжил наступательный

курс отца в отношении мусульманских хозяев Константинополя, и вслед

за ним мечтал сделать Москву центром реформированной православной

империи. Так, в 1696 г., во время второй попытки Петра завоевать

Азов, крест Константина украшал штандарты новоучрежденного «Морского

рeгимента»40. После неудачи первого штурма крепости с суши царь и его

военные советники поняли, что необходима морская блокада, и

сформировали этот новый полк в надежде осуществить девиз, начертанный

на его гербовом знамени: «Сим победиши». В сущности, идеологические

корни знаков первого русского рыцарского ордена прослеживаются уже в

триумфальном вступлении армии в Москву в 1696 г., когда царственный

«Капитан» прошел в рядах своего «Морского рeгимента» под аркой,

украшенной шпалерами с надписями: «Возврат с победы царя Константина»

и «Победа царя Константина над нечестивым царем Максентием римским»41.

Несмотря на то, что и Константина и Максентия назвали царями (от лат.

39 О «Кресте Константина» и почитании его при дворе царя Алексея Михайловича см.: Вилинбахов Г.В. Государственная геральдика… . С.16-18. О роли «Креста Константина» в московской политической теологии см. Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995. Гл.3; Живов, Op. cit. C. 81.535-538, 542, 545, 548-549, 566. 40 Вилинбахов Г.В. Государственная геральдика… . С. 18. 41 Описание «триумфального вступления» в Москву в 1696 г. см.: Богословский. Петр I. Т.I. С. 344-347; Гребенюк В.П. Публичные зрелища петровского времени и их связь с театром // Новые черты в русской литературе и искустве (XVII-начало XVIII в.). М., 1976. С.133-145; Wortman. Op cit. Vol.I. P.42-44.

21

caesar), создатели оформления первого в истории России императорского

«триумфа» четко отличали православного византийского василевса,

духовного праотца русского царя, от его «Римского» соперника, который

олицетворял австрийского кайзера. Решающая роль, которую сыграла

новая царская флотилия в первой крупной военной победе Петра, таким

образом, дала толчок основанию православного ордена рыцарей-

мореплавателей, чья «регулярная» военная организация и христианская

доблесть могли сокрушить «варварские» орды неверных мусульман, и

одновременно соперничать с католическим братством во главе с

императором Священной Римской империи.

Основав первый в России рыцарский орден, царственный «Капитан»

тем самым преобразил крест Константина в косой Андреевский крест

(Cruz Decussata), призывая святого покровителя моряков в защитники

юного русского флота и своих имперских амбиций. Как и во время

крестного хода из Пертоминского монастыря, царь нес эту тяжесть на

своих плечах не один. В число первых кавалеров Ордена святого Андрея

входили самые верные приверженцы Петра, защитники его геополитических

интересов, и прежде всего – люди, причастные к тайной дипломатии

конца XVII в. (когда Россия строила коалицию против Швеции, внешне

оставаясь участницей Священного союза и его крестового похода против

Османской империи). Кроме руководителя Посольского приказа

Ф.А.Головина, первыми двумя членами ордена стали И.С.Мазепа, гетман

Левобережной Украины, и Константин Браковяну, православный господарь

Валахии - номинальный вассал турецкого султана, тайно занимавшийся

рекрутированием моряков для русского флота42. И честь, и бремя личного

доверия царя к этим людям были воплощены на орденском знаке, который

изображал фигуру святого Андрея, распятого на характерном косом

кресте, и носилась на шее, укрепленная на ленте или на цепи. Принимая

крест святого Андрея, люди, уполномоченные выступать личными

представителями Петра на сцене мировой политики, возлагали на себя

42 Висковатов А.В. Об учреждении ордена Св. Апостола Андрея Первозванного и о пожаловании сим орденом в 1700 г. Мултянского Господаря Бранкована, в кавалерских списках нигде не показанного // Российский государственный архив военно-морского флота. Ф.315. Оп.1. Ед.хр.47.

22

обязанность следовать девизу ордена - «За веру и верность». Так,

подобно тем членам петровского двора, которые помогали царю

установить крест в честь пертоминских святых, рыцари Ордена святого

Андрея призывались в ряды верных приверженцев царственного патрона и

его небесных заступников.

Как извлечь пользу из отступничества

Импровизированные церемонии, демонстрировавшие особый дар

божественного благоволения, присущий царю Петру, устраивались не

только в ранний период его царствования. Как будет показано далее,

обоснование императорской миссии Петра ее божественной

предопределенностью, в дальнейшем помогло царю с приближенными найти

выход из самого, пожалуй, затруднительного и неловкого положения за

всю Северную войну, в которое их поставил внезапный переход Ивана

Мазепы, второго кавалера ордена святого Андрея, на сторону шведского

короля Карла XII осенью 1708 г. Царь и его окружение сумели довольно

успешно превратить этот эпизод, грозивший сокрушительным

внешнеполитическим провалом, в важнейший поворотный пункт в развитии

конфликта между Россией и Швецией, что лишний раз показывает, как

легко царь со своей «компанией» умел ассимилировать даже столь

вопиющее надругательство над новым петровским «сценарием власти» в

политическую теологию российского помазанника божьего. Играя на

религиозных и политических ассоциациях, связанных с принадлежностью к

созданному Петром по собственному разумению рыцарскому братству

уверовавших в него, царь и его апостолы уподобили измену Мазепы

отступничеству Иуды Искариота - того ученика, что продал своего

Помазанника за тридцать серебренников. Этой аналогии предстояло стать

одним из важнейших мотивов в позорящих ритуалах, которые

инсценировали русские дипломаты, отчего усиливалось впечатление,

будто двор Петра специально преобразовался в соответствии с идеалами

23

военно-религиозного ордена ради доказательства того, что

богопомазанный российский монарх обладает харизматической властью43.

О причинах измены гетмана догадаться нетрудно, хотя впоследствии

они были затемнены вековыми спорами конфессионального, а позднее –

националистического порядка44. По мере того как затягивался

разорительный конфликт между Россией, Швецией и Польшей Ивана Мазепу

все сильнее тревожило, что реквизиции и поборы, чинимые русской

армией, ослабляют воинскую организацию и дух украинской политической

верхушки, а заодно подрывают его собственное положение гетмана

казачьего войска. Мазепа потерял веру в то, что царь, одолеваемый

военными нуждами и заботами, сумеет защитить Украину от еще никем не

побежденных (и казавшихся непобедимыми) армий Карла XII и его

польского протеже - короля Станислава Лещинского45, и перебежал на

сторону противника буквально за несколько месяцев до решающего

сражения под Полтавой, чем ошеломил Петра и его двор. Никто не ожидал

подобного поступка от преданного царю семидесятилетнего старца,

который с тех пор как его избрали гетманом в 1687 г. ухитрялся с

успехом служить интересам как русской короны, так и украинской

старшины. Потрясение усугублялось тем, что измена произошла в

переломный момент русско-шведской войны, накануне приближавшейся

финальной схватки между армиями Петра и Карла. Предательство Мазепы

вызвало страшную панику в русском командовании, которому пришлось без

единого союзника противостоять всей мощи шведского нашествия.

43 Аналогия между Мазепой и Иудой также легла в основу трудов ведущих апологетов Петра. См.: Стефан (Яворский). Стихи на измену Мазепы, изданные от лица всея России / Памятники литературы древней Руси: XVI I век. Книга третья. М., 1994. С.267-269 (здесь с.268); Феофан (Прокопович). Слово похвальное о преславной над войсками свейскими победе [...] / Еремин (ред.). Сочинения. С. 23-38 (здесь с. 28). 44 Мое истолкование мотивов, руководивших Мазепой в 1708-1709 гг. основано на новаторских исследованиях Е.В.Анисимова и О.Субтельного (Anisimov E.V. Progress Through Coercion. P. 112-116; Subtelny O. Mazepa, Peter I, and the Question of Treason // Harvard Ukrainian Studies. 2/2. June 1978. P.158-183. 45 Станислав Лещинский был возведен на польский престол шведами после вынужденного отречения союзника Петра, саксонского

24

Весть об измене Мазепы разнеслась очень быстро, и несколько

месяцев казалось, что это тяжкое дипломатическое осложнение вызовет

катастрофические последствия для российской стратегии и политики – не

только в военной сфере, но и в отношении преобразовательных планов

петровского двора. Мало того, что Мазепа нанес серьезный урон

авторитету царя на Украине и ушел безнаказанно. Еще хуже (во всяком

случае, с русской точки зрения) было то, что он продолжал настаивать

на свoей правоте в многочисленных прокламациях и манифестах, которые

распространялись по всей Украине с октября 1708 г. Ясно, что русский

царь не мог оставить поступок Мазепы и его притязания без ответа. В

ноябре 1708 г. петровский дипломатический корпус развернул

решительную кампанию в противовес сочинениям, исходившим из лагеря

Мазепы и Карла XII46. Выводы, которые должны были извлечь члены

казачьей старшины и жители украинских городов, были представлены в

театрализованном виде в ходе двух примечательных церемоний, в которых

беглому казацкому гетману и бывшему кавалеру ордена Андрея

Первозванного отводилась видная роль.

6 ноября 1709 г. царский фаворит А.Д.Меншиков, командовавший

русскими войсками, направленными в карательную экспедицию на Батурин

- гетманскую столицу Украины, и Г.И.Головкин, вице-президент

Посольской канцелярии, поспешно собрали остатки верной царю казацкой

старшины в городе Глухове. В разгар процедуры выборов нового гетмана

русские военные власти соорудили посреди города высокий помост и

виселицу. Под барабанную дробь на площадь перед собравшимся народом

вынесли «персону» - чучело вероломного гетмана в человеческий рост,

украшенное знаком ордена святого Андрея и голубой орденской лентой.

Меншиков и Головкин ждали на помосте, пока чучело Мазепы внесут по

ступням наверх. Когда оно появилось перед ними, эти два кавалера

ордена святого Андрея изодрали диплом, свидетельствовавший о

курфюрста Августа II Сильного в 1705 г. См.: Молчанов. Op. cit. С.188, 195. 46 Эта «пропагандистская война» рассмотрена в работе: Kentrschynskyj B. ‘Propagandakriget i Ukraina, 1708-1709 // Karolinska Förbundets Årsbok. Stockholm, 1958. P.81-124; ее

25

принадлежности Мазепы к царскому рыцарскому ордену, после чего с

чучела немедленно сорвали орденские знаки. Затем, огласив собравшимся

обвинения против экс-гетмана, чучело швырнули в руки палачу. Его

связали веревками и потащили по улицам к виселице, приготовленной

специально для этого случая. Палач разорвал герб Мазепы, сломал

саблю, все еще висевшую на боку у чучела, и наконец, без дальнейших

проволочек, вздернул его на виселице47.

Через несколько дней, 12 ноября 1709 г., состоялась новая акция,

приуроченная к вступлению в должность нового гетмана Ивана

Скоропадского: русский царь с приближенными лично посетил

богослужение, во время которого митрополит Киевский трижды

провозгласил анафему Мазепе. Не прошло и недели, как в Москве

митрополит Стефан (Яворский) – местоблюститель вакантного патриаршего

престола – снова заочно предал Мазепу анафеме в присутствии

наследника престола царевича Алексея и всех ведущих политических

деятелей, находившихся в русской столице48. Наряду с позорной заочной

казнью Мазепы этот обряд, несомненно, входил в число дипломатических

мер, последовавших за его изменой; кроме того, он имел целью

изобразить действия гетмана прежде всего как предательство единой

православной веры. Но, как видно, Петру и его приближенным казалось

мало просто исторгнуть Мазепу из лона русской православной церкви и

предать его вечному проклятию. Унизительная церемония, в ходе которой

с чучела Мазепы сорвали орденскую ленту и буквально вываляли его в

грязи, подчеркивала совершенное Мазепой предательство общих

интересов, связанных с принадлежностью к царскому рыцарскому ордену.

Высказанное Петром обвинение в том, что Мазепа «стал изменник и

предатель своего народа», таким образом, подразумевало не только

изложение по-английски см.: Ukrainian Quarterly. 1959. #15. P.241-259. 47 Рассказ очевидца и участника позорной церемонии с чучелом Мазепы см.: Головкин Г.И. – Толстому П.А. (ок. 1709 г.). ПиБ. Т.VIII (2). С.910-912 (здесь с. 910). 48 Текст анафемы, провозглашенной митрополитом Стефаном (Яворским) см.: ПСЗ. Т.IV. СПб., 1830. С.431-432.

26

украинскую казачью старшину или православное славянство, но его

собратьев по ордену святого Андрея49.

27 июня 1709 г. Мазепа был рядом с Карлом XII во время

знаменитого сражения, в котором шведская армия под командованием

молодого короля была разгромлена московскими силами. Большая часть

шведской армии попала в плен, а Карл XII и Мазепа с небольшим, но

верным королю эскортом смогли ускользнуть с поля битвы. Весь июль

1709 г. русский царь и его военные советники надеялись пленить Карла

XII с Мазепой прежде чем они проберутся к туркам и попадут ко двору

султана, а главное – раньше, чем шведский король и украинский гетман

сумеют уговорить Ахмеда III ввязаться в драку на их стороне. Чтобы

предотвратить угрозу войны на два фронта, 1 и 2-го июля Петр направил

два кавалерийских полка под командой бригадира Кропотoва и генерал-

майора князя Г.С.Волконского в погоню за «полтавскими недобитками».

Князь Волконский получил детальные письменные инструкции, подписанные

князем Меншиковым, но составленные самим царем - о том, как доставить

Карла XII и Мазепу в Россию в случае их поимки50. Тем временем Петр и

Г.И.Головкин вступили в оживленную дипломатическую переписку с

правителями прилегающих территорий, которых призывали «изменника

Мазепу […] разыскать, поймать и за караул взять» и недвусмысленно

предостерегали от укрывательства беглецов51. Очевидно, в начале июля

русский царь с ближайшими советниками были уверены, что так или иначе

рука правосудия скоро настигнет шведского короля и украинского

гетмана.

Однако стремление предать правосудию «полтавских недобитков»

повлекло за собой не только вспышку дипломатической активности со

стороны русского двора. Как будет показано далее, охота на них

49 Петр I – Ф.М.Апраксину. 30 октября 1708 г. ПиБ. Т.VIII (1). С.253. 50 Инструкции Петра генерал-майору князю Волконскому см.: Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. М., 1789. Т.XIII. С.29-30; Труды Императорского русского военно-исторического общества. СПб., 1909. Т.III. С.302, 304. 51 ПиБ. Т.IX (1). С.242; Т.IX (2). С.1013; Защук Г.В. «Орден Иуды» // ВИ. Т.6. №6. Июнь 1971. С.212-215 (здесь с.214).

27

привела также к созданию «ордена Иуды» - пародийного соответствия

первому российскому рыцарскому ордену. За тот месяц, что в степи

продолжалась погоня, А.Я.Щукин - дьяк, руководившей Ингерманландской

канцелярией, которая, в числе прочих функций, управляла территорией,

на которой расположилась будущая северная столица, получил три

письменных распоряжения, одно неотложнее другого, по поводу срочного

изготовления специальной серебряной памятной медали. Первое письмо,

написанное «из обозу» ровно через две недели после Полтавской битвы,

было отправлено с дипломатической почтой 11 июля 1709 г. Это послание

с печатью и за подписью самого главы Ингерманландской канцелярии,

князя Меншикова, содержало следующий приказ: «Господин Президент. По

получении сего зделайте тотчас манету серебреную весом в десять

фунтов, а на ней велите вырезать Июду на осине повесившего[ся], и

внизу тридесять сребреников лежащих и при них мешок, а назади надпись

против сего: «Треклят сын погибельный Июда еже за сребролюбие

давится». И к той манете зделав цепь в два фунта, пришлите к нам на

нарочной почте немедленно»52. Двумя следующими посланиями Меншиков

торопил Щукина с исполнением приказа. Последнее из них, от 9 августа

1709 г., было написано через неделю после того как отряд Карла XII

избежал поимки. Однако, хотя султан отказался выдать шведского короля

общему врагу, русские дипломаты не теряли надежду на то, что

украинского гетмана как подданного русского царя все же выдадут,

чтобы он ответил за свое предательство53. Петр и Меншиков явно все еще

верили, что смогут заполучить беглого казацкого гетмана. При этом

тяжелая серебряная цепь с орденом Иуды, заказанные царским фаворитoм,

похоже, занимали важное место в их планах мести изменнику Мазепе.

Во исполнение инструкции, приложенной позднее к исходному указу

об изготовлении ордена, чиновники Ингерманландской канцелярии,

52 Это распоряжение было обнаружено в рукописи конца XVIII в., впервые опубликованной в «Трудах Рязанской ученой архивной комиссии». Т.I. 1894. С.69; Текст приказа был переиздан С.Ф.Платоновым в статье: Орден Иуды 1709 года // Летопись занятий постоянной историко-археографической комиссии. Т.I. 1927. С.193-198 (здесь с.194); см. также: Защук Г.В. Указ. соч. С. 212. 53Павленко Н.И. Петр Великий. М., 1990. С.320.

28

получив распоряжение Меншикова, обратились к серебряных дел мастеру

по имени Матвей Алексеев, которому и было поручено переплавить

двенадцать с половиной фунтов серебряной монеты в орден, имевший

форму медали, описанной в письме царского фаворита.54 Однако за 11

дней, истекших с тех пор как медаль Иуды была впервые заказана

царским фаворитом, до того момента, когда письмо Меншикова, судя по

всему, было переписано в форме царского указа, упоминание «треклятого

сына погибельного Июды» было в тексте заменено цитатой из Евангелия

от Матфея (Мат. 27:9)55. Библейский текст на позднейшем варианте

проекта медали – «и прiяша тридесять сребренников, цену Цененного,

Его же цениша от сынoв Израилевых […]» взят из рассказа евангелиста о

том, как верховные жрецы решили поступить с «ценой крови» - деньгами,

возвращенными Иудой. Дабы не осквернить церковную сокровищницу

неправедной наживой, старейшины решили на эти тридцать серебряных

монет, полученных Иудой за предательство Христа, купить землю

горшечника – нечистую землю на задворках Священного Града - для

погребения странников. Приспособив эту библейскую историю к

современным событиям, новую надпись для медали, вероятно, выбрали в

качестве предупреждения всем врагам России: если они дерзнут вступить

в сражение против войска русского царя и помазанника Божьего, их

уделом тоже станет «земля горшечника». В таком случае орден Иуды был

задуман, чтобы служить пророчеством: как Полтава стала кладбищем для

шведов, так и всякий другой бой кончится поражением врагов России.

Если судить по акциям Меншикова, чьи войска незадолго перед тем

разгромили столицу украинского гетмана, и который теперь получил

54 Текст инструкции см.: Платонов С.Ф. Указ. соч. С.194. Неизвестно, имел ли отношение этот мастер к Федору Алексееву, мастеру Адмиралтейского монетного двора, русскому медальеру, изготовившему первую памятную медаль за участие в кампании в Северной войне. О Федоре Алексееве см.: Щукина Е.С. Медальерное искусство в России XVIII века. Л., 1962. С.13 и далее. 55 Второй вариант указа Меншикова, датированный одиннадцатью днями позже (22 июля 1709 г.), чем текст, изданный Платоновым, был обнаружен И.И.Срезневским. Текст , найденный Срезневским (с приложенным к нему рисунком) см.: Рукописный отдел БАН. Сборная рукопись 24.5.38, л.75об.

29

приказ согнать с польского трона короля Станислава Лещинского, это

была не пустая угроза56.

В новой надписи на ордене Иуды, кроме того, обыгрывалась

параллель между Христом - «Оцененным», и царем Петром,

харизматическим основателем ордена Св. Андрея – параллель, которая

имела основополагающее значение в религиозно-рыцарской системе

«Преображенного царства». Как Иисуса, царя предал один из немногих

избранных им, уверовавших в его дар божественного благоволения. В

результате этого грандиозного предательства отступник уподобился

одному из сынов Израиля, оценивших своего Помазанника. В самом деле,

предавая рыцарское братство, приверженное русскому православному

царю, Мазепа тем самым предал и апостола Андрея, его святого

покоровителя, а в расширительном метафорическом смысле – и самого

Христа. В отместку царский фаворит и все остальные сподвижники Петра

приняли предателя в дьявольский анти-орден всех врагов Христа –

«орден Иуды».

Исходя из внешних и внутренних признаков, которые заключены в

первоначальном поручении изготовить орден Иуды, будет вполне уместно

предположить, что тяжелая серебряная медаль с цепью предназначалась в

качестве позорной замены кресту и ленте ордена св. Андрея, которых

Мазепа был лишен, пусть и заочно. В этом смысле орден Иуды должен был

служить гетману пародийным знаком отличия в его новой роли «кавалера

ордена Иуды». В самом деле, поскольку серебряная медаль Иуды должна

была напоминать и разъяснять такой важный эпизод в победной войне

России, как измена Мазепы, она представляла собой и пародийную

параллель воинским наградам за участе в Полтавском сражении. В

ироническом ключе продолжив практику награждения всех участников

успешной военной кампании, царь и его советники позаботились о том,

чтобы даже изменник среди кавалеров ордена св. Андрея получил

56 15 июля 1709 г., всего через четыре дня после того как Меншиков впервые написал Щукину про серебряную медаль Иуды, конница под командованием царского фаворита выступила в новый поход против остатков соединенных шведско-польских сил. См.: Павленко Н.И. Полудержавный властелин. С.152; Он же. Петр Великий. С.322-323.

30

признание своего «вклада» не только в полтавскую победу, но и в

триумф российского помазанника57.

Кавалер ордена Иуды

Если орден Иуды первоначально был создан в наказание предателю,

то царю с советниками не удалось тогда достичь своей цели. Дело в

том, что как они не старались, Мазепа ушел из русских рук, причем

навсегда. Убегая за границу, старый казацкий гетман заболел и умер

несколько месяцев спустя после того как укрылся в Бендерах. Вместе с

ним погибла всякая надежда сорвать знаки ордена св. Андрея с самого

полтавского изменника, а не только с его куклы, и повесить ему на шею

орден Иуды с цепью весом в 12 фунтов. Однако сам пародийный орден не

умер вместе с украинским гетманом. Более того, судьба ордена после

смерти Мазепы лишь подтверждает, что между идеей рыцарского ордена,

внешнеполитическими амбициями царя и осуществлением харизматической

власти при его дворе существовала прочная связь. Воображаемый

пародийный рыцарский орден, воплощением которого служила серебряная

Иудина медаль, вместо того чтобы лишиться всякого смысла

существования, сделался - пусть и ненадолго – таким же важным

составным элементoм придворной культуры начала XVIII в., как и

ежегодное празднование годовщины Полтавской победы.

Уже зимой 1709 г., всего несколько месяцев спустя после того как

был заказан орден, предназначенный для Мазепы, он появилась в

импровизированной сценке, разыгранной царем перед Юстом Юлем - новым

датским посланником при московском дворе, присланном на переговоры о

новом русско-датском союзе. Во время встречи с русским царем,

состоявшейся в недавно отвоеванной у шведов Нарве, Юст Юль увидел

медаль Иуды на шее у некоего шута по имени князь Шаховской

(«Jacobskoy»), одного из титулованных придворных шутов, которых царь

57 О московской практике награждения медалями за поход всех его участников см.: Щукина Е.С. Медальерное искусство в России XVIII века…. С. 11-12; Дуров В.А. Русские боевые награды за Полтавское сражение // Нумизматика и сфрагистика. 1974. №5. С. 63-64.

31

держал в своей свите и в шутку величал «патриархами»58. В своем

дневнике датский дипломат записал историю (которую он, по его

утверждению, услышал от самого царя) о происхождении этого потешного

рыцарского ордена: «Царь рассказывал мне, что шут этот – один из

умнейших русских людей, но при том обуян мятежным духом: когда

однажды царь заговорил с ним о том, как Иуда-предатель продал

Спасителя за 30 серебреников, Шаховской возразил, что этого мало, что

за Христа Иуда должен был взять больше. Тогда в насмешку Шаховскому и

в наказание за то, что он, как усматривалось из его слов, казалось,

тоже был бы не прочь продать Спасителя, если б Он жил в настоящее

время, - только за большую цену, царь тотчас же приказал изготовить

вышеупомянутый орден Иуды с изображением сего последнего в то время,

как он собирается вешаться»59. Как сразу же поймет всякий, кто знаком

с подлинными обстоятельствами происхождения ордена Иуды, анекдот,

записанный датским послом, был скорее аллегорическим комментарием к

предательству Мазепы, чем объяснением того, как именно этот царский

шут заполучил на шею памятную серебряную медаль.

Шутка Шаховского, пересказанная самим царем на неофициальной

встрече с дипломатом, на которой главной темой беседы служила

Полтавская битва, имела вполне современный политический подтекст60.

Этот анекдот напоминал о делах бывшего кавалера ордена Св. Андрея,

чье предательство едва не привело к гибели российского «Спасителя» и

к утрате им короны. Намекая на непомерную цену, которую он едва не

заплатил за свою доверчивость, царь скрыто сравнивал непостоянство

бывшего казацкого гетмана и потенциального нового союзника России –

датского короля. Уже то обстоятельство, что орден Иуды был впервые

показан датскому послу именно в Нарве, где Россию постигло

сокрушительное поражение сразу после капитуляции Дании перед Карлом

XII в. 1700 г., подчеркивало «предательство» Фредерика IV, который

58 Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709-1711). Изд. и пер. Ю.Н.Щербачев // Чтения Московского общества истории и древностей российских. 189/2 . 1899 (здесь - с. 91, 93). 59 Там же. С. 92-3. 60 Там же. С. 91.

32

уже однажды, в самом начале Северной войны, обманул доверие русских

властей, выйдя из тайного русско-датского союза против Швеции и

предоставив России в одиночку противостоять армии Карла XII.

Настаивая на том, чтобы встретиться с датским дипломатом именно в

Нарве, куда Петр вернулся, пожав дипломатические плоды полтавской

победы, царь и его советники старались внушить Юсту Юлю, что русские

преодолели свои прежние трудности и способны справиться со Швецией

самостоятельно; и если датчане хотят участвовать в расчленении

шведской империи, то им следует поступать согласно условиям,

поставленным русским царем и его дипломатами. В противном случае они

останутся ни с чем, в одном лагере с врагами и предателями России.

Таким образом, в дневнике Юста Юля, в сущности, рассказано, как

русский царь со своим придворным шутом сыграл шутку над датским

дипломатом, подпустив шпильку в адрес его короля. Неясно, уловил ли

датский посланник, в чем был политический смысл этого розыгрыша, или

просто решил не фиксировать его истинное содержание в своем

дипломатическом дневнике, но кажется очевидным, что это

представление-экспромт о вере, чести и предательстве было разыграно в

первую очередь не для него. Фактически, если мы разберемся, кто такой

был князь «Jakobskoy» и почему царь выбрал именно этого русского

вельможу преемником Мазепы в роли первого «кавалера ордена Иуды», то

увидим, что понять толком содержание этой постановки могли лишь люди,

знавшие тонкости внутренних отношений московского двора. Те

царедворцы, которые могли припомнить историю сложных отношений между

царской семьей и княжеским родом Шаховских и представляли себе

истинную роль шутов при московском дворе в начале нового времени,

наверняка поняли, что слова о «мятежном духе», якобы присущем новому

«кавалеру ордена Иуды», в той же мере относились к его семейному

прошлому, как и к предательству бывшего казацкого гетмана или к

непостоянству датского короля.

Шаховские были титулованным княжеским кланoм с семейной историей

выступления против дома Романовых. Особенно долгий след оставил в

коллективной памяти московской политической элиты один случай: летом

1620 г. несколько представителей рода Шаховских разыграли пародию

33

избрания на царство Михаила Федоровича, первого царя из Романовых. На

частном собрании в доме одного московского знакомого князь Матвей

Федорович Шаховской, двоюродный дед будущего «кавалера ордена Иуды»,

был провозглашен «царем» (как позже написали московские чиновники -

«затейным воровским обычаем»), а тем временем его братья, родные и

двоюродные, изображали бояр61. Этим политическим фарсом с намеком на

воцарение Михаила Федоровича в 1613 г. по решению Земского собора его

участники хотели сказать, что худородные Романовы - не богоизбранные

правители, а творение рук людских, а значит, их можно заменить, в

особенности - таким титулованным родом, как Шаховские. Это была не

пустая угроза, потому что еще один князь Шаховской, Григорий

Петрович, активно поддерживал восстание Ивана Болотникова во время

Смуты, предшествовашей возведению династии Романовых на русский

трон62. После официального расследования обвинения князя Шаховского по

статье «слова и дела государева»63 - одного из первых дел подобного

рода – Боярская дума Михаила Федоровича Романова признала «царя»-

Шаховского и его сообщников виновными в измене и в наущение другим

приговорила к смертной казни. Впрочем, по просьбе патриарха Филарета

– отца и главного политического советника царя Михаила – смертный

приговор Шаховским был смягчен до ссылки и заточения в «Понизовых

городах». Лишь четырнадцать лет спустя царь снял с Шаховских опалу и

разрешил им вернуться «к Москве», ко двору, приказав князю Матвею «с

братьею впредь свои великие вины» покрывать службою богоизбранному

представителю династии Романовых64.

61 Тимофеев А.И., ред. Записные книги Московского стола. Сентябрь 1633 – август 1634 [7142], // Русская историческая библиотека. СПб., 1884. Т. IX. С. 529, 550-551 (здесь – 550). 62 Лихач Е. Шаховские. Русский биографический словарь. СПб., 1905. С. 571, 578-579. Генеалогию рода Шаховских см.: Долгоруков А.А. Российская родословная книга. СПб., 1854. Т.I. С.168-169; а также Петров П.Н. Князья Шаховские. История родов русского дворянства. СПб., 1886. Т.I. С.73 и далее. 63См. работу, в которой это представление рассмотрено в контексте других дел об оскорблении величества в Московии XVII в.: Полосин И.И. Игра в царя. Отголоски Смуты в московском быту XVII века // Известия Тверского педагогического института. 1926. №1. С. 59-63. 64 Тимофеев А.И. Записные книги Московского стола. Т. IX. С.551.

34

Шаховские все еще старались вернуть себе былое выдающееся

положение, преданно служа династии Романовых, когда князь

Ю.Ф.Шаховской (ок. 1671–1713) получил орден Иуды от внука царя

Михаила. С этим вступлением в воображаемый рыцарский орден князь

Шаховской приобрел не просто еще один потешный титул в длинной череде

прозваний, которыми его в шутку награждали при дворе Петра Великого.

В сущности, если рассмотреть служебную карьеру Шаховского, то можно

увидеть, что, вопреки мнению его современников-недоброжелателей, он

далеко не был всего лишь «придворным шутом». Вся политическая карьера

князя прошла при московском дворе, где он принадлежал к ближайшему

царскому окружению. Начал он службу с рядового придворного чина

стольника в свитах членов царской семьи. В 1687 г. князь Юрий с

братом князем Афанасием Федоровичем были переведены из свиты царицы

Прасковьи Федоровны (урожденной Салтыковой, жены царя Ивана

Алексеевича) в свиту царей-соправителей. В 1696 г., после успешного

второго Азовского похода, ему пожаловали пост комнатного стольника

самого царя Петра65. Впрочем, еще до этого повышения князь Юрий

Федорович вошел в ближний кружок царя. Через некоторое время после

образования пародийного церковного собора «Преображенного царства»

князь Юрий Федорович принял титул «архидиакона Гедеона» - псевдоним,

под которым он был известен в личном окружении Петра, как и многие

другие из придворных, тоже получивших потешные церковные прозвища в

личной переписке с царем. В этом новом «духовном» качестве князь

Шаховской ведал при дворе составлением списков участников ежегодных

царских святочных процессий66, таким образом как бы исполняя роль

своего пророческого тезки - библейского судьи, чья труба призывала

праведников к их обязанностям (Суд. 6:34-35)

65 О служебной карьере Ф.Ю.Шаховского см.: Айрапетян И.Ю. Феодальная аристократия в период становления абсолютизма в России. Дисс. канд. ист. наук. М., 1987. С. 432, 336; Спиридов М.Г. Сокращенное описание служеб благородных российских дворян […] собранное из статейных, разрядных, степенных, летописных, служебных и некоторых других родословных книг. М., 1810. Т.I. С.252-253.

35

Судя по свидетельствам времен Северной войны (правда,

отрывочным), Шаховской выступал также личным связным между царем и

двумя его ближайшими советниками, А.Д.Меншиковым и И.А.Мусиным-

Пушкиным67. Он руководил отделом в возглавляемой Меншиковым

Ингерманландской канцелярии68 (именно этому учреждению была поручена

чеканка памятной серебряной медали Иуды) и к тому же служил личным

посредником между царем и Мусиным-Пушкиным, главой находившегося в

Москве Монастырского приказа. Судя по всему, Шаховской провел все

годы Северной войны в пути между старой столицей и новой, и его

непрерывные поездки - то в составе царского сопровождения, то в

качестве личного эмиссара Петра - могут объяснить, отчего так мало

обнаруживается его собственных писем. Как бы то ни было, Шаховской

оставался комнатным стольником до 1710 г., когда Петр пожаловал ему

боярский чин69. Но несмотря на престижность нового чина, было ясно,

что это, скорее, почетное пожалование, чем настоящее продвижение по

служебной лестнице. Фактически пожалование Шаховского в бояре было

одним из последних. Боярская дума переживала естественный упадок, так

как члены ее старели, а политический авторитет присваивали себе новые

учреждения с названиями, звучавшими на иноземный манер, например,

Ново-Преображенская «Консилия» под председательством князя

Ф.Ю.Ромодановского – грозного начальника петровской тайной полиции и

князь-кесаря «Преображенного царства».

Князь Б.И.Куракин, недовольный порядками при дворе русский

вельможа, нарисовавший язвительный портрет «бездарностей»,

составлявших окружение царя Петра в конце XVII столетия,

66 Куракин Б.И. Гистория о царе Петре Алексеевиче // Анисимов Е.В. (сост.). Петр Великий. Воспоминания, дневниковые записи, анекдоты. Париж, М., Нью-Йорк, 1993. С.81. 67 См. издание писем князя Шаховского к А.Д.Меншикову и И.А.Мусину-Пушкину: Описание документов и бумаг, хранящихся в архиве Министерства юстиции. М., 1888. Т.VIII. С.169-173. 68 Согласно неопубликованному документу от 16 августа 1710 г. (Меншиковский архив. БАН. 13-й картон, № 211), ближний боярин князь Ю.Ф.Шаховской числился в Ингерманландской канцелярии. См.: Платонов. Орден Иуды 1709 года. С.196. 69 Айрапетян И.Ю. Феодальная аристократия в период становления абсолютизма в России. С.319, 110.

36

охарктеризовал князя Шаховского как законченную политическую креатуру

Петра, как человека, полностью зависимого от милости царственного

патрона и готового на все ради него. По словам Куракина, князь

Шаховской был «высокородным придворным дураком» и будто бы

зарабатывал свой хлеб насущный шпионством, доносительством и

унижением почтенных членов московской знати на придворных

празднествах. Однако, в отличие от некоторых других шутов петровской

свиты князь Шаховской не был слабоумным. Фактически, как пишет

Куракин, князь Шаховской «был ума немалого и читатель книг»70. В устах

такого образованного человека, знатока многих языков, как князь

Куракин, это поистине высокая похвала, хотя и сомнительная. Тем не

менее, Куракин тут же добавляет к уже и без того двусмысленной

характеристике Шаховского, что он был «самой злой сосуд и пьяной» в

царском окружении и «всем злодейство делал, с первого до последняго».

Как неофициальное око и ухо государево Шаховской служил тем каналом,

«чрез которой […] его величество все ведает». Куракин-то и прозвал

Шаховского «князь лепень-прилипало»71 - вероятно, из-за того, что тот

шпионил за высшими чиновниками, а потом раскрывал их злодеяния прямо

за царским столом, подобно тому как липкий пластырь вытягивает весь

гной из нарыва на поверхность кожи. Этой отвратительной метафорой

Куракин намекал на уникальную роль Шаховского в проведении в жизнь,

как мы бы теперь сказали, антикоррупционного начала в петровском

законодательстве. Ведь он, как и должностные лица, стоявшие на страже

неподкупности при дворе Петра (например, так называемые «фискалы»),

будучи неофициальным царским шпионом, следил за тем, чтобы вельможи

хранили верность царю, делали свое дело, не расхищали казну, не били

баклуши, или хуже того - не плели заговоры за спиной царя.

Зная историю семьи Шаховского, как и его работу в качестве

частного следователя при царе, я склонен утверждать, что князь

Шаховской получил «Орден Иуды», во искупление грехов своей семьи

перед Романовыми. Помогая вынюхивать иуд-предателей помазанника

Божьего, Шаховской не только искупал запятнанное прошлое семьи, но и

70 Куракин Б.И. Гистория о царе Петре Алексеевиче. С.80. 71 Там же. С.81.

37

следил за тем, чтобы другие вельможи никогда не употребляли царское

имя всуе. Это предположение подтверждается тем фактом, что в 1711 г.,

через два года после вручения князю Шаховскому ордена Иуды, Петр

назначил его на новоучрежденный пост «генерал-гевальдигера», или

главы военной полиции72. В этом качестве Шаховской руководил всей

военной полицией и палачами в дивизиях и полках русской армии,

обеспечивал их профессиональными инструментами - виселицами,

кандалами, - и вооруженной конной охраной. Однако важнейшие его

обязанности состояли в рассмотрении судебных дел, вынесении

приговоров и, при необходимости, организации казней изменников,

дезертиров, зачинщиков всяческих беспорядков в войсках во время этой

важной военной кампании – Прутского похода. В частности, Шаховскому

поручалось расследовать дисциплинарные проступки во время намеченных

военных маршей через Балканы с правом «вешать без всякой пощады»

любого, кто «своевольно» покидал ряды русских войск перед лицом

врага73. Как главный палач русской экспедиционной армии во время

знаменитого Прутского похода против Османской империи, этот «кавалер

ордена Иуды», носивший медаль с изображением повесившегося Иуды, был,

таком образом, поставлен во главе службы, которая казнила дезертиров

через повешение перед строем в назидание остальным. Очевидно, что тут

уже не было ничего от игры и пародии. Новый ответственный пост

72 2 июня 1711 г., «высокородный князь, тайный советник и генерал-гевальдигер» получил экземпляр семи «статей», согласно которым на него возлагалась эта новая функция. 30 июня того же года новая должность князя Шаховского была утверждена царским указом, разосланным всем полевым командирам русской армии. Экземпляр этого указа находится среди бумаг личной канцелярии генерала А.А.Вейде, командовавшего армейской дивизией под началом фельдмаршала Б.П.Шереметева. См.: Черновые журналы реляций и писем, касающихся как до военных действ, так и до министерских негоциаций, 1711-го г. Журнал исходящих документов [из канцелярии генерала] A.A.Вейде.Архив Санкт-Петербургского Института истории РАН. Ф.83, оп.3, ед.хр.3, лл.3-3 об., 5-5 об. 73 Там же. Л.5 об. Об обязанностях «генерал-гевальдигера» и о роли петровской военной полиции в целом в поддержании порядка в войсках см.: Преображенский A.A., Новицкая Т.Е, ред. Законодательство Петра I. M., 1997. С.155-231 (здесь с. 185-186); Keep J.L.H. Soldiers of the Tsar: Army and Society in Russia, 1462-1874. Oxford, 1988. P.108.

38

Шаховского был убийственно серьезен. А это, в свою очередь, наводит

на мысль о том, что роль, которую играли шуты при петровском дворе,

нуждается в переоценке. Действительно, пример князя Шаховского,

«кавалера ордена Иуды», показывает, что «шуты» использовались не

только как традиционная царская забава. Или скорее, эти так

называемые «забавы» фактически представляли собой часть самого

спектакля власти – способ демонстрации и наглядного воплощения

харизматической власти царя.

Все последние годы своей карьеры князь Шаховской выступал в роли

живого представителя «ордена Иуды» - учреждения, существовавшего лишь

символически, в политической практике «компании» Петра Великого, как

пародийная параллель ордена св. Андрея. Будучи сановником, которому

было доверено выискивать и казнить изменников России, этот потешный

«кавалер» силой насаждал приверженность идеалам веры и верности,

ассоциирующиеся с царским рыцарским орденом. Даже в день собственных

похорон Шаховского ему, хотя и в последний раз, доверили ведущую роль

в церемонии, призванной укрепить рыцарское братство верующих в

богоизбранность царя. «Кавалера ордена Иуды» похоронили в Санкт-

Петербурге 30 декабря 1713 года со всей пышностью и соблюдением всех

обрядов, положенных ему по рангу в пародийном соборе «Преображенного

царства». Гроб «архидиакона Гедеона» провожал «весь освященный

собор», собравшийся вместе, чтобы почтить память одного из своих

основателей. Эту святочную шутовскую похоронную процессию возглавлял

«князь-папа» Зотов, потешный архиерей «Преображенного царства». За

ним следовал «Антицезарь», т.е. кн. Ф.Ю.Ромодановский, и другие

«духовные особы»74. Появление «Антицезаря» и «Князь-папы»,

изображавших патронов «ордена Иуды», напоминало о том, что орден св.

Андрея был задуман как православное соответствие рыцарским братствам,

покровительствуемым императором Священной Римской империи и папой

Римским. Таким способом организаторы фантастической похоронной

процессии, сопровождавшей гроб князя Шаховского, использовали тело

«архидиакона Гедеона» почти также, как царь однажды использовал мощи

74 См. запись за 30 декабря 1713 г. в «Походном журнале 1713 года» (СПб., 1854. С.53).

39

пертоминских святых, или как он впоследствии использует мощи св.

Александра Невского75, а именно - для подтверждения (на «двузначном

языке придворного кружка», по определению Канторовича) имперских

претензий и полемического начала, стоявшего за военно-религиозной

организацией русского двора.

75 О культе св. Александра Невского, чья победа над шведами (1240 г.) вблизи будущего местоположения Санкт-Петербурга считалась «предшественницей» петровских побед, см.: Iu. M.Lotman and B.A.Uspenskii, ‘Echoes of the Notion “Moscow the Third Rome” in Peter the Great’s Ideology,’ in Ann Shukman, ed., The Semiotics of Russian Culture. Ann Arbor, 1984. P.53-67, here 57; Hughes. Russia in the Age of Peter the Great. P.276-278.