МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования

«УЛЬЯНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

С. В. ОСИПОВ

РОССИЙСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

(XVII–XXI вв.)

Учебно-методическое пособие

Ульяновск УлГТУ

2019

УДК 93/99 (075) ББК 63.3 я7 О-74

Научный редактор – кандидат исторических наук Т. В. Петухова

Рецензенты – кандидат исторических наук В. А. Чернов, доктор политических наук А. К. Магомедов

Утверждено редакционно-издательским советом университета

в качестве учебно-методического пособия

Осипов, Сергей Викторович О-74 Российско-китайские отношения (XVII–XXI вв.) :

учебно-методическое пособие. – Ульяновск: УлГТУ, 2019. – 118 с.

ISBN 978-5-9795-1881-7

Пособие предназначено для студентов 4-го курса направления

«Лингвистика» профиля «Межкультурная коммуникация», изучающих дисциплины «Российско-китайские отношения» и «Современные международные отношения». Для преподавателей, аспирантов и студентов гуманитарных факультетов вузов, а также всех, интересующихся историей внешней политики России. Пособие разработано на кафедре «История и культура» УлГТУ.

УДК 93/99 (075)

ББК 63.3 я7

© Осипов С.В., 2019. ISBN 978-5-9795-1881-7 © Оформление. УлГТУ, 2019.

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ ............................................................................................. 5 1. РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XVII–XVIII вв. .... 7 1.1. Установление контактов между Московским царством

и Цинской империей (XVII в.) ........................................................ 7 1.2. Русско-китайские приграничные столкновения

в конце XVII века ............................................................................ 10 1.3. Развитие русско-китайских отношений в XVIII веке ................... 16 1.4. Русская православная миссия в Китае (XVII–XVIII вв.) ............. 21 1.5. Первое китайское посольство в Россию ........................................ 23 1.6. Конфликты вокруг кяхтинской торговли в конце XVIII века ..... 24 2. РОССИЙСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ХIХ – НАЧАЛЕ ХХ вв. .................................................................... 26

2.1. Новый курс России по отношению к Китаю

(середина XIX в.) ............................................................................ 26 2.2. Русская православная миссия в Китае (XIX в.) ............................ 33 2.3. Россия и восстание в Синьцзяне (1864–1881 гг.) ......................... 35 2.4. Русско-китайский договор 1896 г. и его последствия .................. 38 2.5. Китайско-Восточная железная дорога ........................................... 39 2.6. Россия и Пекинский поход Великих держав (1900 г.) ................. 41 2.7. Русско-японская война 1904–1905 гг. и ее последствия .............. 47 2.8. Синьхайская революция 1911 г. и распад Цинской империи ...... 49 3. СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1917–1939 гг. ... 51 3.1. Советская Россия и ее политика по отношению

к республиканскому Китаю (1917–1920 гг.) ................................. 51 3.2. Политика СССР и Коминтерна в Китае:

временный союз с Гоминьданом (1920–1927 гг.) ........................ 55 3.3. Советско-китайский конфликт на КВЖД ..................................... 71 3.4. СССР и КПК после 1927 г. ............................................................ 75 3.5. Русская эмиграция в Китае ............................................................. 77 3.6. CCCР и японо-китайская война ..................................................... 80

3

4. CCCР И КИТАЙ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ ................. 87 4.1. Дальневосточная политика СССР в 1939–1945 гг. ...................... 87 4.2. Разгром Японии и новый этап гражданской войны в Китае (1945–1949 гг.) ........................................................................................ 89 5. СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1950–1980 гг.: ОТ СОТРУДНИЧЕСТВА К КОНФЛИКТУ .................................... 92 5.1. СССР и коммунистический Китай (1949–1953 гг.) ...................... 92 5.2. От сотрудничества к вражде (1953–1985 гг.) ................................ 94 6. РОССИЯ И КИТАЙ В КОНЦЕ XX – НАЧАЛE XXI вв. ........... 102 6.1. Нормализация двусторонних отношений в конце 1980-х гг. .... 102 6.2. Россия и КНР в начале XXI века ................................................... 103 ЗАКЛЮЧЕНИЕ ................................................................................... 108 ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ .................................................................. 110 СЛОВАРЬ ОСНОВНЫХ ТЕРМИНОВ ........................................... 112 ПЛАН СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ ............................................... 113 ПРИМЕРНЫЕ ТЕМЫ КУРСОВЫХ РАБОТ ................................. 114 ПРИМЕРНЫЕ ВОПРОСЫ К ЭКЗАМЕНУ .................................... 115 ЛИТЕРАТУРА ..................................................................................... 117

4

ВВЕДЕНИЕ

Данное учебно-методическое пособие предназначено для студентов 4-го курса направления 45.03.02 «Лингвистика» профиля «Межкультурная коммуникация». Дисциплина изучается в седьмом семестре студентами, предварительно изучившими курсы истории России и истории Китая и имеющими таким образом базовые знания по истории обеих стран.

Цель курса «Российско-китайские отношения» – дать общее представление об истории российско-китайских отношений, как во всем комплексе этой проблемы, так и в отдельных областях: политической, экономической, культурной.

В рамках курса изучаются устойчивые факторы и специфика их действия в России и Китае; рассматриваются основные этапы истории российско-китайских отношений, их проблемы и достижения.

После изучения дисциплины «Российско-китайские отношения» студенты должны:

– иметь систематические знания об основных периодах развития российско-китайских отношений;

– разбираться в причинах, характере существовавших и существующих противоречий между странами так же, как и ценить значительность достижений российско-китайского взаимодействия на двусторонней и международной основе;

– иметь представление о договорах России и Китая как важных источниках международного права и законодательной основе перспективы развития российско-китайских отношений.

Задачи дисциплины заключаются в развитии следующих знаний, умений и навыков личности: – понимания гражданственности и патриотизма как преданности своему Отечеству, стремления своими действиями служить его интересам, в т. ч. и защите национальных интересов России в сфере российско-китайских отношений; – знаний проблемных точек и достижений в российско-китайских отношениях; – воспитания нравственности, морали, толерантности, уважения к иной культуре, традициям и т. д.

5

– понимания многообразия культур и цивилизаций в их взаимодействии, многовариантности исторического процесса; – умения логически мыслить, вести научные дискуссии; – творческого мышления, самостоятельности суждений, интереса к российскому и китайскому культурному и научному наследиям, их сохранению и преумножению.

6

1. РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XVII–XVIII вв.

1.1. Установление контактов между Московским царством и Цинской империей (XVII в.)

На протяжении многих веков Россия и Китай существовали, не

испытывая потребности в двусторонних межгосударственных отношениях. Москву и Пекин разделяют почти 6000 км, это в три раза больше расстояния от Москвы до Берлина, в два с половиной, чем расстояние от Москвы до Стамбула (Константинополя) и в два раза больше чем расстояние от Москвы до Парижа. Если с западными, южными и северными соседями Россию связывали речные, морские и сухопутные пути, то Китай, помимо собственно расстояния, был отделен труднопроходимыми лесами, горами, степями, пустынями.

При всем этом, как ни парадоксально, в середине XIII века русские земли и Китай на краткий период оказались в составе одного государства – Монгольской империи, созданной Чингисханом. В 1210–1270 гг. монголы завоевали весь Китай, одновременно, в 1237–1240 гг., были предприняты успешные походы на Русь. Подчинив себе также Среднюю Азию, Сибирь и Кавказ, монголы создали единое политическое и экономическое пространство от Польши до Тихого океана. В этот период китайские купцы могли добраться до Волги, а русские воины в составе монгольских отрядов – воевать в Китае. Однако уже после 1266 г. западная часть монгольской империи, Золотая Орда, стала самостоятельным государством, а когда внук Чингисхана Хубилай захватил южный Китай и провозгласил династию Юань, законность его власти не была признана в Золотой Орде и Средней Азии. Соответственно, когда в конце XV века возникает самостоятельное русское государство со столицей в Москве, его от Китая помимо расстояния отделяют многочисленные, часто враждующие друг с другом, остатки монгольской империи.

В середине XVI в., в правление Ивана IV Грозного, московское государство вело активную внешнюю политику по всем направлениям, особых успехов добившись на востоке: были ликвидированы Казанское и Астраханское ханства, Волга на всем ее течении взята под русский контроль, казачьи отряды проникли в Западную Сибирь и нанесли ряд поражений Сибирскому ханству. Так постепенно восточные рубежи Московского царства приближались к границам Китая, и инициатива в установлении

7

межгосударственных отношений, как мы увидим, исходила именно из Москвы. Это случилось уже в начале XVII в., после завершения в Московском государстве длительного внутреннего кризиса (Смуты): в 1618 г. монгольский Алтын-хан прислал послов в Тобольск, столицу сибирских владений Михаила Романова. Тобольский воевода велел казакам Ивану Петлину и Андрею Мадову сопроводить послов обратно, а далее следовать в Китай и разузнать об этой загадочной стране как можно больше. Отряд Петлина пропутешествовал полтора года, в том числе выдержав пятинедельный переход по степи, однако цели своей казаки достигли и вернулись с подробным описанием своего путешествия. Император Чжань Ли не принял казаков (у которых не было положенных церемониалом подарков для императора), но отправил московскому царю грамоту, которую, правда, в Посольском приказе в Москве не смогли перевести.

Посольство Петлина имело значение не только как первая попытка установления межгосударственных отношения России и Китая; отчет Петлина был переведен на европейские языки и издан в Европе как ценный источник сведений о далеком Китае. Экспедиция Петлина не имела каких-то немедленных серьезных последствий, т. к. для Московского царства главным направлением внешней политики оставалось западное, но русская экспансия в Сибирь постепенно продолжалась. Это было вызвано поиском природных ресурсов, в том числе пушнины, одного из главных предметов русского экспорта на Запад. К 30-м годам XVII в. ресурсы Западной и Северной Сибири в этом отношении истощились, и казачьи экспедиции неумолимо двигались все дальше на восток. Московских властей также беспокоили запросы западных купцов и католических миссионеров о пропуске их через территорию России в Китай. В подобных запросах европейцам отказывали и наращивали собственные усилия по установлению контактов с Поднебесной.

В 1638–1639 гг. из Енисейска был отправлен казачий атаман Максим Перфильев, который со своим отрядом достиг притоков Лены – Олекмы и Витима, где узнал от местных о существовании рек Шилка и Амур и о тамошних богатствах (серебряные, медные, свинцовые руды). В 1640 г. Перфильев попытался достичь этих мест, но из-за нехватки продовольствия был вынужден вернуться обратно. В 1643 г. из Якутска отправлен отряд Василия Пояркова для поиска ясачных людей (то есть местных племен, с которых можно брать дань пушниной), хлеба, серебряной, медной и свинцовой руд. Из экспедиции Поярков привез богатый ясак соболями, но потерял

8

больше половины людей в столкновениях с племенами Приамурья и от голода.

В 1649 г. Ерофей Хабаров за свой счет снарядил экспедицию из 70 человек на Амур. Даурское население, памятуя поход Пояркова, предпочло разбежаться с пути следования Хабарова, но тот отрапортовал якутскому воеводе о потенциальных выгодах освоения Амура, т. к. оттуда легко снабжать продовольствием Якутск и другие северные поселения. В 1650 г. Хабаров вернулся с подкреплением из Якутска, разбил племена дауров и начал строить городки по Амуру. Население Приамурья в это время составляло не более 30-40 тысяч человек, это были племена дауров, дючеров, нивхов. Данная территория входила в сферу влияния Цинской империи, но не была частью собственно империи: здесь не было постоянных китайских чиновников, не было военных постов и т. д., все это начиналось гораздо южнее. Тем не менее, империя считала и Амур, и территории к северу от него исконно китайскими землями, а местные племена – своими подданными.

Так впервые столкнулись интересы Московского царства и Китая, где к власти пришла маньчжурская династия Цин. 150-миллионный Китай с его трехтысячелетней историей, культурой и наукой встретился с 10-миллионной Россией, история которой насчитывала максимум 800 лет (если отсчитывать от призвания варягов в Новгород в 860-е гг.). В России не было таких достижений в философии, литературе, музыке и науке, не было масштабной международной торговли, не было полноценных морских портов; все это было у Китая. Властители Поднебесной имели полное право смотреть на русских сверху вниз, относя их к еще одной разновидности северных варваров. Внешняя политика Пекина, как известно, исходила из мысли о Китае как центре мира, окруженном варварами; все прочие монархи считались данниками китайского императора. Однако самоуспокоенность и высокомерие китайских властей постепенно загоняли их в эволюционный тупик, в застой, вызванный нежеланием эволюционировать. Русские же, осознавая свою отсталость по сравнению с западными державами, были готовы к активным действиям, к заимствованиям, к напряженному труду по выведению страны на качественно новый уровень. В начале XVIII в. усилиями Петра I на это будут брошены все силы государства (будь Петр китайским императором, про него бы сказали: «30 лет правления под девизом «Модернизация!»). Поэтому неизбежно должно было произойти превращение вчерашних «северных

9

варваров» в преобладающую силу. Произойдет это только в XIX веке, но император Канси уже в 1720-е гг. проницательно отмечал: «Русские, голландцы и испанцы с успехом добиваются всего, чего хотят. Они бесстрашны, умны и умеют воспользоваться обстоятельствами».

Вернемся же в XVII в. и посмотрим на тех русских, общение с которыми привело Канси к процитированным выводам.

1.2. Русско-китайские приграничные столкновения в конце XVII века

К середине XVII в. маньчжуры (то есть династия Цин) сами

только что привели к подчинению приамурские народы и обложили их данью, поэтому появление казаков было воспринято весьма болезненно. Вскоре началась серия пограничных вооруженных конфликтов между казаками и служилыми людьми с одной стороны и цинской армией при поддержке местных племен с другой стороны. Силы в конфликте изначально были неравны, т. к. для России Приамурье было дальней периферией, связь и снабжение с которой осуществлялись с большими проблемами. Казачьи отряды численностью в несколько десятков человек сталкивались с многотысячными китайскими отрядами, однако привычные к опасностям и, как правило, лучше вооруженные казаки успешно выдерживали подобные стычки; в итоге, русско-китайские пограничные столкновения (точнее, русско-маньчжурские или русско-цинские) растянулись на 40 лет.

В 1652 г. Ерофей Хабаров и две сотни его людей оказались осаждены в зимнем Ачанском городке сначала местными племенами дауров и ачанцев, а потом и маньчжурской армией с ружьями и пушками. Казаки отразили приступ, но потом в отряде Хабарова произошел раскол, и более сотни казаков отправились вниз по Амуру грабить местных на свой страх и риск. Хабаров же дождался присланного из Москвы дворянина Зиновьева и в 1653 г. вместе с ним повез собранный ясак в Москву, командовать же на Амуре остался Онуфрий Степанов. Русские власти, осознавая возможные последствия конфликта с Китаем, попытались вступить в переговоры, и в 1654 г. из Тобольска в Китай поехал дворянин Федор Байков, но не как официальный посол, а чтобы разведать общую ситуацию, узнать торговые правила и т. д. Байков добрался в Пекин только в 1656 г., и его миссия закончилась конфузом: Байков отказался

10

передать царскую грамоту китайскому императору через посредников и выполнить обряд коутоу (трехкратное коленопреклонение и девятикратное челобитие), настаивая на личной встрече. В итоге Байкова выслали из Китая, вернув ему все привезенные дворянином подарки.

В то же самое время у Степанова начались проблемы с продовольствием, т. к. китайцы запретили даурам селиться и сеять хлеб вблизи Амура. В марте 1655 г. император прислал десятитысячное войско, но оно не смогло взять казачий острог. Китайцы ушли, однако заставили уйти и местное население; собирать ясак и продовольствие стало совсем не с кого, у казаков начался голод. Летом 1658 г. китайская флотилия атаковала казацкие лодки на Амуре, Степанов и еще 200 казаков погибли, китайцы захватили весь собранный ими ясак.

К этому времени в верховьях Амура казаки стали заселять брошенные даурами крепости Нерчинск и Албазин, используя их как базы для сбора ясака. Грамотой царя Алексея Михайловича вокруг Нерчинского острога было создано Нерчинское воеводство. Случались переходы на русскую сторону подданных императора, обиженных решениями китайских судов. Это вынудило теперь и китайскую сторону искать переговоров.

В 1670 г. четверо казаков отправились в Пекин и привезли оттуда для царя Алексея Михайловича грамоту императора, в которой предлагалось жить в мире и радости. Восприняв грамоту как приглашение к полноценному диалогу, Алексей Михайлович в 1675 г. отправил в Пекин переводчика посольского приказа Николая Спафария, который прибыл в Китай в мае 1676 г. Императором Китая в это время был Канси, четвертый из маньчжурской династии Цин, но лишь второй из этой династии, кто контролировал весь Китай. Канси боролся с экспансией португальцев и голландцев на юго-востоке своих владений, с джунгарами – на западе. Начинать полномасштабную войну с русскими на севере (Канси опасался союза русских и джунгар) было совершенно не в его интересах, однако и сохранить формальное величие империи было необходимо.

Сам Спафарий (выходец из Молдавии, настоящее имя – Николае Милеску-Спетару), получив царское задание, серьезно занялся китайским вопросом и вел подробные записки о своем путешествии ко двору императора Канси. Спафарий, как и ранее Байков, столкнулся с изощренным китайским церемониалом, в частности с требованием передать царскую грамоту еще до приема у императора.

11

Как и Байков, Спафарий отказался, тогда китайцы привели к Спафарию иезуита-голландца Ф. Вербиста, который перевел царскую грамоту на латынь и в таком виде представил императору Канси. Иезуит также предостерег Спафария: «…китайцы – варвары, и никакому послу чести не дают; подарки, которые присылаются к ним от других государей называют и пишут данью, и в грамотах своих отвечают будто господин к слуге, говорят что все люди на свете видят одним глазом и только китайцы двумя». Иезуиты в итоге стали посредниками в общении между русским послом и китайским императором, когда посла все-таки допустили во дворец.

Спафарий прожил в Пекине все лето, страдая от жары и тщетно пытаясь добиться уважительных формулировок в грамоте Канси к Алексею Михайловичу. Китайские чиновники в итоге выпустили Спафария с тремя предварительными условиями для ведения дальнейших переговоров: вернуть сбежавшего к русским тунгусского князя Гантемира, в дальнейших переговорах признавать китайского императора старшим правителем, прекратить казачьи набеги на пограничье. Без соблюдения этих условий китайцы отказывались вести торговлю и политические контакты. Опытный дипломат Спафарий вернулся в Москву, будучи крайне нелестного мнения о китайцах: «таких лукавых людей на всем свете нет, и нигде не найдешь таких воров…». Сами китайцы остались о Спафарии не лучшего мнения: «...когда был у богдыхана русский посланник Николай Спафари и богдыхан спросил его, учился ли он астрономии, то он отвечал, что учился; когда же богдыхан спросил об одной звезде, которая называется Золотой Гвоздь, то Спафари отвечал очень грубо: «Я на небе не бывал и имен звездам не знаю».

В том же 1676 году царь Алексей Михайлович умер, и вернувшийся Спафарий впал в немилость, был обвинен в чернокнижничестве заодно с боярином Артамоном Матвеевым, отстранен от дел; его посольство было расценено как неудачное.

Русские тем временем продолжали переселяться в Приамурье, и в 1682 г. было основано Албазинское воеводство. Казаки ставили городки по Амуру, ходили на промыслы, брали ясак с местных племен. Китайцы посылали к албазинскому воеводе Алексею Толбузину грамоты с требованиями покинуть Албазин и по Амуру вниз не ходить, но русские эти послания игнорировали. Летом 1685 г. под Албазином появилось большое китайское войско; Толбузин, не имея возможностей вести оборону, сдался и был со всеми людьми был отпущен. Китайцы тоже ушли, не убрав посеянного русскими

12

хлеба; чтоб снять его, нерчинский воевода Власов отправил Толбузина с отрядом назад. Тот собрал урожай, укрепил старый Албазин и, к великому удивлению китайцев, снова засел там со своими людьми.

Летом 1686 г. к Албазину подступила пятитысячная китайская армия с сорока пушками. Защитников было в пять раз меньше. Началась многомесячная осада Албазина, в ходе которой обе стороны понесли большие потери. К концу 1686 г. в гарнизоне осталось около сотни бойцов, сам Толбузин погиб, но, тем не менее, Албазин держался. Тем временем из Москвы для разрешения ситуации был отправлен окольничий Федор Головин с войском, но также и с полномочиями великого посла. Узнав о приезде Головина, Канси велел прекратить осаду Албазина. Маньчжурские войска перестали штурмовать город и несколько ослабили кольцо осады, позволяя перемещаться переговорщикам. В мае 1687 г. маньчжуры отошли от Албазина на 3-4 версты и встали лагерем. Теперь судьба русских поселений должна была решиться за столом переговоров. К этому моменту потери маньчжур достигали 2 500 человек, в Албазине из первоначального тысячного гарнизона в живых осталось 20 казаков, однако к ним подошли небольшие подкрепления, и гарнизон был готов к дальнейшим боям.

Еще в октябре 1686 г. Головин получил из Москвы инструкции по ведению переговоров с китайцами, смысл которых сводился к необходимости заключения мира, даже если это потребует уступок и дачи взяток китайской стороне. Переговоры проходили в поле возле Нерчинска, т. е. на территории, которую русские считали своей. Головин добрался туда только к августу 1689 г. Для переговоров разбиты были шатры в поле; как и в случае с посольством Спафария, посредниками между русскими и китайцами выступили иезуиты: испанец Перейра и француз Жербильон, сами переговоры велись на латинском языке. Обе стороны обменялись претензиями: Головин винил китайцев, что те вместо попыток урегулировать пограничные инциденты сразу начали вести военные действия (что было не совсем так, началу военных действий предшествовала целая серия грамот от Канси русским властям). Китайцы в свою очередь объявили, что все земли к востоку от Байкала всегда принадлежали им, в том числе все Приамурье. В какой-то момент Головин заподозрил посредников в неверном переводе своих слов и решился для пущего успеха переговоров подкупить иезуитов.

13

Обе стороны в итоге были готовы идти на уступки, обе хотели избежать большой войны, но в то же время стремились сохранить престиж своего монарха. Как следствие, переговоры затянулись, китайцы делали вид, что возвращаются домой, разочарованные позицией Головина. Затем вблизи Нерчинска появилось трехтысячное китайское войско, на сторону китайцев стали переходить местные бурятские племена. Держать осаду в Нерчинске Головину было невозможно, т. к. укрепления подгнили, а численностью русские сильно уступали китайцам и их союзникам.

После серии мелких стычек Головин решился на заключение договора, мотивируя уступки так: «...видя китайских послов многое упорство, измену бурят и онкот; боясь, чтоб по их примеру не изменили и тунгусы и не разорили бы, по согласию с китайцами, всей Даурской земли, не побрали бы всех ясачных иноземцев, кочующих у Байкальского моря; усмотря совершенно склонность китайских послов к войне, слыша от промышленных и служилых людей даурских острожков, что между Албазином и рекою Горбицею мало годных земель к поселению, а промыслов соболиных и других никогда в тех местах не бывало; желая рудокопное место, где сыскана серебряная руда, удерживать в царской стороне, также соленое озеро и многие пашенные места на той стороне реки Аргуни…». Головин согласился определить границей реку Горбицу, а город Албазин снести, чтобы на этом месте не было никогда ни русского, ни китайского поселения. Правый берег реки Шилки считался русским, левый – китайским. Таким образом, весь бассейн Амура, Сахалин и Приморье остались за Китаем, но от изначальных претензий на земли к востоку от Байкала, в т. ч. Камчатку и пр., китайцы отказались, официально объясняя это холодным климатом, делающим данные земли непригодными для проживания.

Русские отошли к истокам Амура, но сохранили Нерчинск и прочие поселения как базу для дальнейших действий. Русские купцы получили право доступа в Китай. Характерно, что обе стороны изначально считали договор невыгодным, но уже пару веков спустя, на фоне колониальной политики европейских держав, Нерчинский договор стал восприниматься в Китае как справедливый и взаимовыгодный. Для России принципиально важно было, что китайский император адресуется к российскому царю не как к даннику, а как к другому монарху. Обе стороны обязались выдавать преступников и поддерживать приграничную торговлю.

14

Для Китая данный договор был беспрецедентен, и факт его заключения говорит о государственной мудрости императора Канси, предугадавшего дальнейшее усиление России, что при наличии огромной сухопутной границы требовало взвешенных подходов к северному соседу. В приведенной выше цитате Канси ставит в один ряд русских, голландцев и испанцев, что было явным преувеличением в конце XVII в., но в течение следующих ста лет Российская империя сравняется и даже обгонит две вышеназванные державы по военно-политической мощи.

Посольство Головина отправилось в путь, когда в Москве правила царевна Софья; вернулся он уже при Петре I. Внешняя политика Петра, как известно, была преимущественно ориентирована на Запад, но знаменитая любознательность царя толкала того на экспедиции и в других направлениях. В 1692 году в Китай отправился послом Елизарий Избрант, датчанин по происхождению. В Пекине у него возникла традиционная проблема с вручением грамот: Избрант по европейским обычаям хотел вручить ее непосредственно монарху, китайские чиновники силой отобрали грамоту еще до всякой аудиенции. Далее неприятности продолжились: грамота была объявлена оскорбительной, т. к. имя Петра было написано прежде имени китайского императора. Избранту вернули привезенные тем подарки; тем не менее, он был допущен до императора, исполнив при этом обряд коутоу.

Император Канси («обличием мунгальским, усы немалые, борода небольшая, черная») поил Избранта горячим вином и интересовался расстоянием от Москвы до европейских столиц. Перед Избрантом же в Москве был поставлен набор задач, которые после истории с грамотой и подарками представлялись совершенно невыполнимыми. «Избранту было наказано требовать от китайского правительства, чтоб выданы были изменники из сибирских инородцев, освобождены были русские пленники; чтоб богдыхан приказал высылать в Москву серебра доброго пуд по тысяче и больше с своими купчинами, которые покупали бы всякие русские и немецкие товары, какие будут им годны; чтоб приказал высылать дорогие камни, пряные зелья и всякие коренья, которые в Китайском государстве водятся; приказал своим китайцам приезжать в Российское государство со всякими товарами; приказал в Китайском государстве дать место под церковь, которая будет выстроена царскою казною».

15

Ничего из этого Избранту достичь не удалось; заплатив традиционную взятку посредникам-иезуитам, он лишь выяснил, что китайцы воевать в ближайшее время не собираются.

1.3. Развитие русско-китайских отношений в XVIII веке Почти 30 лет спустя, в 1719 году Петр I отправил чрезвычайным

посланником в Китай капитана лейб-гвардии Преображенского полка Льва Измайлова. К этому времени Петр победоносно завершал Северную войну, реформировал русскую армию, строил флот, модернизировал экономику и в целом выводил страну на качественно новый уровень. Известия об этом явно дошли и до императорского двора в Пекине: Измайлов был принят гораздо с большим почетом, нежели его предшественники. Российская сторона тоже сделала определенные выводы из истории предыдущих переговоров: в грамоте Петра значился титул только императора, сам же Петр свои титулы не упоминал. Китайцы в свою очередь не требовали, чтобы посол отдал оригинал грамоты, довольствуясь латинским переводом; более того, Канси заявил, что ради дружественного русского царя Петра преступает древние законы и принимает грамоту непосредственно из рук посла. Иезуиты традиционно выполняли роль посредников, получая за это от русских подарки. Но от коленопреклонения Измайлов освобожден не был.

На втором, менее официальном приеме Канси (находившийся к тому времени на престоле почти 60 лет) изложил Измайлову своего рода концепцию русско-китайских отношений: «…царское величество – такой великий и славный монарх, владение имеет большое, и слышал я, что изволит ходить против неприятеля своего на кораблях, а море – махина великая, и бывают на том море волны огромные, и оттого бывает страх немалый; так чтоб изволил свое здоровье хранить, потому что есть у него добрые воины и верные слуги, и изволил бы их посылать, а сам был бы в покое, ибо я желаю быть с его величеством в великой дружбе; не в указ говорю, чтоб неприятелям своим не противился, но жалея об особе его величества. Хотя из России уходят в нашу сторону человек по 20 и по 30, также из моих владений в Россию, но от таких бездельников дружба наша никогда не повредится. Из-за чего нам ссориться? Россия – государство холодное и дальнее: если б я послал свои войска, то все померзли бы, и хотя бы чем-нибудь и завладели, то какая в том прибыль? А наша сторона жаркая, и если императорское величество

16

пошлет против меня свои войска, то могут напрасно помереть, потому что к жару непривычны, и хотя бы и завладели чем-нибудь – невеликая прибыль, потому что в обоих государствах земли множество».

Но если общая позиция императора отличалась благожелательностью, то в решении конкретных вопросов двусторонних отношений Измайлов наткнулся на непробиваемую стену китайской бюрократии. Посол добивался свободной и беспошлинной торговли, требовал, чтобы русские купцы в Пекине могли иметь свою церковь, чтобы в Китае было постоянное русское дипломатическое присутствие в лице генерального консула в Пекине и вице-консулов в других городах, как это принято в Европе. В ответ от чиновников слышалось: «У нашего государя торгов никаких нет, а вы купечество свое высоко ставите; мы купеческими делами пренебрегаем, у нас ими занимаются самые убогие люди и слуги, и пользы нам от вашей торговли никакой нет, товаров русских у нас много, хотя бы ваши люди и не возили, и в провожании ваших купцов нам убыток». Похожие фразы употреблял в середине XVI в. Иван Грозный в переписке с английской королевой Елизаветой I: Грозный попрекал королеву, что та слишком высоко ставит торговые дела и торговцев. За прошедшие с тех пор 200 лет в России осознали важность торговли, мышление же китайских чиновников оставалось в глубоком средневековье.

В конце концов китайцы воспользовались побегом 700 монголов на русскую сторону как поводом для прекращения переговоров до возвращения беглецов. Измайлов уехал, но оставил в Китае в качестве торгового агента Ивана (Лоренца) Ланга – шведского военнопленного, поступившего на русскую государственную службу. Китайцы через пару лет выпроводили и Ланга, притесняли русских купцов, повторяя, что у них торговля считается делом малопочтенным и для нее не стоит русскому агенту жить в Пекине. Епископа Иннокентия Кульчицкого, назначенного в 1720 г. для руководства православной миссией в Пекине, не пустили через границу.

После смерти императора Канси его преемник Инчжень предложил провести переговоры, и для решения накопившихся вопросов в 1725 г. в Китай отправился граф С.Л. Владиславич-Рагузинский (серб по происхождению), который вскоре выяснил, что камнем преткновения в двусторонних отношениях являются вопрос о возвращении беглых и вопрос о разметке границ на местности

17

(т. к. Нерчинский договор определял границы лишь в самом общем виде, а речь шла о расстояниях в тысячи километров). Рагузинский пытался найти в Сибири списки перебежчиков, чтобы было о чем говорить с китайцами, но списков не нашлось; не нашлось и толковых карт, поэтому Рагузинский сам отправил геодезистов исследовать местность.

Проехав всю Сибирь и оказавшись у китайской границы, Рагузинский писал: «Сибирская провинция… не губерния, но империя, всякими обильными местами и плодами украшена… такого преславного угодья на свете нет, только очень запустела за многими причинами, особенно от превеликого расстояния, от малолюдства, глупости прежних управителей и непорядков пограничных». Рагузинский не слишком высоко оценил китайскую военную мощь и, следовательно, исходящую от них военную угрозу, но в вопросах торговли китайские чиновники по-прежнему придерживались мнения, что это больше нужно России, чем им, и вели себя соответственно.

Как и в случае с Измайловым, посольство Рагузинского встретило формально уважительный прием у императора и враждебное отношение высших чиновников, которым император поручил ведение переговоров. Китайская сторона по сути настаивала на пересмотре Нерчинского договора, объявляя земли до Тобольска, Байкала и Ангары монгольскими, а следовательно китайскими, т. к. «монголы всегда были подданными императоров». Послы около полугода жили практически под арестом, от них добивались территориальных уступок, Рагузинский же стоял на своем, показывая, что готов довести дело до войны, но от прежних условий не отказаться. Император в итоге отправил Рагузинского и трех китайских министров договариваться непосредственно на границе.

Позже, вернувшись в Россию, посол дал нелицеприятные оценки своим китайским партнерам: «…они войны сильно боятся, но от гордости и лукавства не отступают; а такого непостоянства от рождения моего я ни в каком народе не видал, воистину никакого резону человеческого не имеют, кроме трусости, и если б граница вашего императорского величества была в добром порядке, то все б можно делать по-своему; но, видя границу отворену и всю Сибирь без единой крепости и видя, что русские часто к ним посольство посылают, китайцы пуще гордятся, и, что ни делают, все из боязни войны, а не от любви… (император) государство свое притесняет и уже несколько тысяч людей казнил, а несколько миллионов ограбил; из двадцати четырех его братьев только трое пользуются его

18

доверием, прочие же одни казнены, а другие находятся в жестоком заключении; в народе нет ни крепости, ни разума, ни храбрости, только многолюдство и чрезмерное богатство, и как Китай начался, столько золота и серебра в казне не было, как теперь, а народ помирает с голоду; народ малодушный, как жиды; хан тешится сребролюбием и домашними чрезмерными забавами, никто из министров не смеет говорить правду...».

Подобно своим предшественникам, Рагузинский завел тайное общение с придворными иезуитами, и те, в свою очередь, свели его с чиновниками, которые за взятку могли предоставить ценную информацию. 20 августа 1727 года был заключен Буринский трактат, ставший основой российско-китайского договора, вошедшего в историю под именем Кяхтинского (21 октября 1727 г.). Обе стороны оставались в прежних границах, на речке Кяхте ставилось караульное строение Российской империи; с южной стороны на сопке Орогойте – караульный знак Срединной империи; между этими пограничными постами должна была происходить приграничная беспошлинная торговля. Также из России раз в три года отправлялся торговый караван в Пекин. Обе стороны обязались отправить комиссаров для определения границы, которую «проводить между русскими и монгольскими караулами и маяками: если вблизи владения русских или монгольских людей находятся какие-нибудь сопки, хребты и реки, то их причесть за границу, а где сопок, хребтов и рек нет, прилегли степи, то разделить посредине поровну от обоих владений». Снималась проблема с титулованием императоров в грамотах, т. к. было решено, что дальнейшая переписка будет вестись от имени Сената (в России) и Трибунала внешних сношений (Лифаньюань, в Китае).

Донося об этом уже императору Петру II в 1728 г., Рагузинский писал: «Могу ваше императорское величество поздравить с подтверждением дружбы и обновлением вечного мира с Китайскою империею, с установлением торговли и разведением границы к немалой пользе для Российской империи и неизреченной радости пограничных обывателей, в чем мне помогал бог, счастие вашего величества и следующие причины: во-первых, я был отправлен с поздравлением нового богдыхана со вступлением на престол, что было ему чрезвычайно приятно, и он велел меня принять в Пекине, иначе я бы в этом городе не был и ни одного бы дела не окончил. Во-вторых, в бытность мою в Сибири приискал я на китайцев с русской стороны большие претензии, которые дали мне возможность

19

держаться твердо в Пекине; всегда я им на одно слово отвечал двумя и грозил войною, хотя и не явно; я представлял им, что Россия сносила их обиды до настоящего времени, потому что вела три войны – шведскую, турецкую и персидскую, которые все кончила чрезвычайно для себя выгодно: теперь же, не имея ни с кем войны, послала меня к ним искать дружбы и удовлетворения. В-третьих, чрез подарки, посредством отцов иезуитов, сыскал я в Пекине доброжелательных людей, которые хотя мне помочь не могли, однако посредством тайной переписки открывали мне многие замыслы, лукавства и намерения китайских министров; больше всех я обязан названному мною в прежнем донесении тайному советнику (по их – алегода) Маси, которому я послал с караваном в подарок мягкой рухляди на 1000 рублей, а посреднику патеру Парени – на сто рублей. В-четвертых, на границе труднее всего было мне спорить с одним из китайских министров, дядею богдыхана Лонготою, и вдруг в полночь 8 августа приехали из Пекина офицеры и этого гордого Лонготу взяли и отвезли в столицу под крепким караулом, оставшиеся же два министра были гораздо умереннее; кроме того, сблизился я с одним старым тайшою, или князьком, монгольским, который пользуется большим уважением между китайцами, он меня во всем предостерегал и уведомлял о поступках и замыслах китайских министров, и, о чем они днем с ним советовались, о том ночью давал он мне знать чрез своего свойственника; за это я его наградил и обещал давать ежегодно по двадцати рублей до самой его смерти, а долго он не проживет, потому что ему за 70 лет. В-пятых, прибытие тобольского гарнизонного полка на границу, закрытие некоторых городов и мест палисадами, построение новой крепости на Чикойской стрелке, верность ясачных иноземцев, бывших в добром вооружении со мною на границе, более всего помогли заключению выгодного договора».

Если для пекинских чиновников торговля была делом незначительным, то пограничные жители с удовольствием меняли китайские шелка, фарфор, чай и хлопок на русские меха. Русской православной церкви официально было разрешено держать миссию в Пекине, но Рагузинский наслушался от иезуитов про антихристианские репрессии в Китае (конфликт Канси и представителей Ватикана в 1706–1708 гг. привел к изгнанию части католических миссионеров) и рекомендовал священникам минимизировать свое присутствие: в миссию изначально прибыло лишь два человека, целью которых было не распространение

20

православия, а исполнение служб для русского населения (купцов, военнопленных и т.д.).

1.4. Русская православная миссия в Китае (XVII–XVIII вв.)

Вообще, начало православного присутствия в Китае относится к концу XVII века, когда священник Максим Леонтьев в Пекине окрестил заброшенную буддийскую кумирню в Никольскую церковь, чтобы совершать богослужения для плененных в ходе пограничных конфликтов казаков-албазинцев. Узнав об этом, император Петр I в 1700 г. велел митрополиту тобольскому поддержать усилия отца Максима и крестить как можно больше китайцев в православную веру, для чего нужно изучать китайский и прочие местные языки, а также обычаи, традиции и пр.

В 1715 г., после смерти М. Леонтьева, в Пекин прибыла первая православная миссия из 10 священников во главе с архимандритом Иларионом. Поскольку миссия прибыла для обслуживания русских военнопленных, зачисленных на китайскую военную службу, то и сами священники были зачислены в штат китайских чиновников, в частности архимандрит Иларион стал мандарином пятого ранга со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Однако не все выдержали жизнь в чужой стране в окружении миллионов иноверцев: трое священников, посланных в Россию за богослужебными книгами, назад не вернулись; некоторые из оставшихся опустились, погрязли в пьянстве. В то же время Иосиф Дьяконов, овладев китайским и маньчжурским языками, успешно служил в Палате внешних сношений, переводил русские грамоты и преподавал русский язык в придворной школе. В 1717 г. Иларион умер, двое священников были отправлены в Россию с этим известием, и в пекинской миссии осталось всего четыре человека. Им пришлось ждать пополнения как раз до миссии Владиславича-Рагузинского в 1729 г.

В отсутствие постоянного русского посольства в Пекине именно духовная православная миссия стала местом неформальных контактов с цинскими чиновниками; священники собирали информацию, заводили связи при дворе, некоторые изучали язык и культуру. В отличие от иезуитов, русские священники не пытались проповедовать свою веру среди китайцев, ограничиваясь службами для купцов, пленных албазинцев и членов их семей. Поэтому православные и не подвергались таким гонениям как иезуиты. Согласно Кяхтинскому договору была выстроена вторая церковь в

21

Пекине, вблизи Запретного города было возведено Южное подворье, новая резиденция начальника миссии. По сути, русская духовная миссия комбинировала в своей деятельности религиозную, дипломатическую и научные функции, заложив основы русского китаеведения.

С 1729 г. русскую духовную миссию в Китае возглавлял архимандрит Антоний, в 1735 г. его сменил архимандрит Иларион, а того в 1744 г. – Гервасий (четвертая по счету духовная миссия), десятилетнее пребывание которого в Пекине не отмечалось особыми успехами. Священникам не хватало денег, мешало и незнание языка, и в целом во второй половине XVIII века миссия пришла в упадок. Исключением из общего неутешительного положения дел были отдельные ученики-студенты, использовавшие проживание в Китае для изучения языка и становившиеся потом востребованными специалистами по китайскому вопросу в Петербурге.

Так, Алексей Леонтьев, проживший в Китае 13 лет и бывший при Гервасии переводчиком духовной миссии, по возвращении в Россию был зачислен переводчиком в коллегию иностранных дел, перевел более 20 китайских сочинений на философскую и политическую тематику. Алексей Агафонов был учеником в составе шестой духовной миссии и также по возвращении в Россию служил в коллегии иностранных дел, занимался переводами. Антон Владыкин, участник седьмой духовной миссии, составил русско-китайский словарь (работа была завершена около 1808 г.).

В 1794 г. в Пекин прибыла восьмая духовная миссия во главе с архимандритом Софронием, который пробыл в Китае 14 лет и, основываясь на своем опыте, предложил российским церковным и светским властям активизировать деятельность миссии: учредить в Пекине школы по примеру иезуитских, открыть библиотеку, увеличить финансирование и штат. Эти предложения затем были поддержаны митрополитом Амвросием и одобрены Синодом. По настоянию графа Ю. Головкина (совершившего неудачное посольство в Китай в 1805–1806 гг.) главой девятой миссии был назначен архимандрит Иакинф (Бичурин), которому суждено было коренным образом изменить роль русской духовной миссии в Китае.

К середине XVIII в. китаеведение развивалось и в столице России: в петербургской Академии наук был составлен китайский словарь, при ней же налажено обучение китайскому языку; преподавали его военные, служившие на китайской границе, и бывшие участники духовных миссий. Знание языка и карт местности

22

было стратегически важным для ведения внешней политики; китайцы со своей изоляционистской политикой не поощряли ни изучения языка иностранцами, ни тем более картографию. Доставленная, к примеру, в Петербург карта китайских губерний и провинций, а также план Пекина были получены для копирования из пекинской библиотеки за взятки на огромную сумму в 1500 рублей серебром.

1.5. Первое китайское посольство в Россию

Между тем активизация русско-китайских контактов в 1725–1727 гг. не завершилась отъездом посольства Владиславича-Рагузинского. Китай, имея на своих западных границах джунгарскую проблему, вознамерился привлечь к ее решению родственных джунгарам калмыков, подданных России. В 1729 г. первое китайское посольство отправилось в Москву именно с этой целью. В 1730 г. императрица Анна Иоанновна приняла две китайские делегации, одна из которых позже была пропущена к калмыкам, однако уговорить тех на войну с джунгарами не удалось. Китайцы не угомонились: воспользовавшись как предлогом запоздавшей грамотой о вступлении Анны Иоанновны на престол, император Инчжэнь отправил еще два посольства: одно с подарками по случаю вступления на престол Анны Иоанновны, второе – все к тем же калмыкам. На этот раз была допущена лишь первая делегация, которая и прибыла в столицу в апреле 1732 г. Анна Иоанновна приняла и этих послов, которые выразили свое почтение императрице обрядом коутоу. С послами общались виднейшие сановники того времени – Миних, Остерман, Головкин, им были продемонстрированы Балтийский флот, Кунсткамера, Академия наук. Для китайцев устраивались приемы, фейерверки, артиллерийские салюты; гости в свою очередь передали Анне Иоанновне 19 ящиков с подарками от императора (посуда, духи, ткани и т. д.). Посреди всех этих демонстраций достижений Российской империи послов как бы невзначай завели в коллегию иностранных дел и показали грамоты о присяге калмыцких ханов российской власти, а потом дали снять копии на монгольском языке, чтобы в Пекине ни у кого не оставалось сомнений, кому подчиняются калмыки.

В июле 1730 г. посольство отправилось назад и достигло границы в январе 1733 г. Втянуть калмыков в войну с Джунгарским ханством китайцам не удалось, но на русско-китайских отношениях это никак не сказалось.

23

1.6. Конфликты вокруг кяхтинской торговли в конце XVIII в. К концу ХVIII в. торговля с Китаем составляла до 10 процентов

внешней торговли России, причем в основном доход давали не караваны в Пекин, а именно приграничная меновая торговля. Однако в 1785 году эта торговля была остановлена на семь лет, русско-китайские отношения обострились, и в дипломатической переписке стало употребляться слово «война». Конфликт разгорелся из-за пограничного инцидента: в 1782 году недалеко от границы был ограблен китайский купец, двумя годами позже выяснилось, что ограбили его буряты, часть из которых пришла с российской стороны. Китайские власти также обнаружили вовлеченность собственной приграничной стражи в нелегальную торговлю. От России потребовали компенсировать в десятикратном размере ущерб купца и выдать виновных бурятов.

В сентябре 1784 года на границе состоялась встреча представителей двух стран, российский майор Налабородин передал положенный штраф, но приговорил преступников к битью кнутом и ссылке вместо смертной казни, ссылаясь на отмену смертной казни в России. При этом Налабородин пытался убедить цинскую сторону, что после такого наказания обычно умирают, но китайцы упорно требовали именно смертной казни, полагавшейся за такие преступления по законам Цинской империи. Налабородин стоял на своем, и китайцы закрыли приграничную торговлю, обратившись к иркутскому губернатору: «Мы торговлю остановили на время и написали тебе письмо с объяснением. Это мы к тому чтобы от тебя, иркутского губернатора, дождавшись ответа, решить это дело, так как разрешения кяхтинской торговли ваша Россия добилась нелегким путем, и мы не решились окончательно закрыть торговлю из-за одного тупого неряшливого майора». Русская сторона тем временем отправила виновных бурятов в ссылку. Узнав об этом, император распорядился остановить Кяхтинскую торговлю и запретил китайским купцам даже приближаться к границе.

Если для российской стороны все это походило на досадный инцидент, раздутый китайской стороной до неразумных пропорций, то китайцы, наблюдая уже целый век за экспансией русских, во всем видели скрытые планы и хитрые провокации. На полях пограничного рапорта о том, как трое бурят пытались в обход запрета выменять немного чая и табака, император написал красной тушью: «Видимо они проверяют нас». Местный амбань Сун Юнь писал императору: «…тупые русские, испугавшись, подумали, что если наказать

24

прежнего Улалзая и нынешнего Дабадая смертной казнью через отсечение головы, то буряты и харяты монгольской кости, которые верят в учение Будды, все смогут принять наше подданство по примеру торгоутов. Поэтому и придумали такой тупой повод не наказывать их смертной казнью, а наказать ударами плетьми».

Тем временем, сосланные буряты умерли в ссылке, но на границе после схожего инцидента были задержаны новые преступники, которых российская и китайская стороны опять-таки желали наказывать по-разному. Наконец, в 1784 г. Сун Юнь собрал в Кяхте преступников с обеих сторон и разрешил русским наказать преступников кнутом. Трое бурят были биты кнутом, двое после экзекуции скончались, один остался жив, но «русские заверили, что он скоро умрет». Император однако посчитал действия Сун Юня недопустимой уступкой и отозвал того с переговоров. Только в 1790 г., после получения письма из Сената, где указывалось, что иркутский губернатор Ламб был смещен именно за ошибку в китайском деле, вопрос посчитали закрытым (между тем И.Х. Ламб в 1785 г. был награжден орденом и в 1786 г. переведен в Кострому, после чего продолжал продвигаться по служебной лестнице).

В 1792 г. новый иркутский губернатор и Сун Юнь подписали международный акт, упрощавший процедуру наказания пойманных преступников, и Кяхтинская торговля наконец возобновилась. Семилетний конфликт продемонстрировал, что цинские власти опасаются дальнейшей экспансии русских и перехода на их сторону монгольских племен. Русские же, по-прежнему испытывая проблемы с людьми и коммуникациями, вели себя гораздо увереннее и на уступки не шли. Более того, агрессивные замыслы, в которых Цяньлун подозревал русских, действительно приходили тем в голову, но не петербургским чиновникам, а именно местным властям. Иркутский генерал-губернатор Иван Якоби, еще в юные годы изучивший Китай с посольствами и торговыми караванами, в 1791 г. предполагал, что 30 тысяч войска хватит для завоевания Монголии и Приамурья, и предлагал Сенату начать войну. Война с Китаем в планы Екатерины II не входила, Якоби был снят со своего поста.

25

2. РОССИЙСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ХIХ – НАЧАЛЕ ХХ вв.

2.1. Новый курс России по отношению к Китаю

(середина XIX в.) К началу ХIХ в. Российская империя завладела территориями в

Северной Америке, отчего острее встал вопрос выхода по Амуру в Тихий океан. Граф Ю. Головкин в 1805 г. отправился с посольством в Китай для разрешения вопросов торгового судоходства по Амуру, но возможности у посла имелись небольшие: основное внимание Александра I было приковано к Европе, где развернулись наполеоновские войны; в 1806 г. началась новая война с Турцией, следовательно, прислать дополнительные войска на китайскую границу в случае конфликта было невозможно. Посольство Головкина закончилась провалом – он отказался исполнить обряд коутоу и не был допущен к императору. Летом 1806 г. Головкина отозвали в Санкт-Петербург, продолжения у этой миссии не последовало, опять-таки по причине бурных событий в Европе (Отечественная война 1812 г. и заграничные походы русской армии). Имелось и другое объяснение: в то время Сахалин (после экспедиций Лаперуза и Крузенштерна) считался полуостровом, т. е. прямой морской путь от устья Амура на Камчатку был закрыт; судоходность Амура на всем его течении также ставилась под сомнения. Отсюда в Санкт-Петербурге преобладало мнение о малой ценности данного региона. Для Цинской империи русская граница также не относилась к приоритетным направлениям внешней политики, поэтому следующие сорок лет в русско-китайских отношениях сохранялся статус-кво.

Импульс к переменам дала опиумная война (1839–1842 гг.), которую повела Британская империя против Китая. Великобритания испытывала в общении с Китаем проблемы, схожие с российскими: китайцы ограничивали объемы торговли, указывая, что торговля больше нужна британцам, нежели Китаю. Подобно Кяхте на севере, на юге торговля с западными купцами осуществлялась через единственный разрешенный пункт – Гуанчжоу (Кантон) и только несколько месяцев в году. Существовали ограничения по ассортименту торговли; например, было запрещено торговать огнестрельным оружием. Англичане и американцы, пытавшиеся обойти запреты, карались по китайским законам. Кантонская

26

система, установленная в 1720 г., была невыгодна британцам, торговый баланс складывался не в их пользу. В стремлении получить более широкий доступ к китайским товарам и внутреннему китайскому рынку, Великобритания цинично организовала массовую контрабанду опиума из Индии и Афганистана, и вскоре до половины взрослого населения Срединной империи пристрастилось к наркотику. Чтобы расплачиваться за поставки опиума, китайские купцы продавали нужные британским купцам товары, и торговый баланс коренным образом поменялся.

С начала XIX в. китайские власти неоднократно пытались пресечь торговлю опиумом, а в 1839 г. пошли на крайние меры: объявили о прекращении торговли с Западом, конфисковали и уничтожили в Гуанчжоу все запасы опиума. В ответ Британская империя послала свой военный флот, Китай впервые за несколько столетий потерпел военное поражение и в 1842 г. подписал унизительный Нанкинский договор. Кантонская система была ликвидирована, британцы получили право торговать с кем угодно, в том числе продавать опиум. Остров Гонконг навсегда отходил Британии, которая получала статус «наиболее благоприятствуемой державы». В 1844 г. похожие договоры были заключены с США и Францией.

Для России все эти события стали своего рода сигналом к активизации действий на китайской границе. Назначенный в 1847 г. генерал-губернатором Восточной Сибири, Н.Н. Муравьев так мотивировал необходимость освоения Приамурья: «Занятие устья Амура иностранцами столь было бы пагубно для польз государства, что нам непременно должно будет выгнать оттуда силою новых пришельцев и, следовательно, объявить войну той державе, к которой они будут принадлежать, т. е. Америке, или Франции, или Англии; но нет почти никакого сомнения, что это совершится последнею». У России и без того складывались с Британией напряженные отношения, и усиление британских позиций в Китае воспринималось как явная угроза.

В 1849 г. при поддержке Н.Н. Муравьева капитан-лейтенант Г.И. Невельской исследовал устья Амура и обнаружил, что Сахалин – это остров, а в устье Амура могут заходить морские суда. В 1850 г. Невельской совершил вторую экспедицию на Дальний Восток, хотя петербургское начальство, боясь спровоцировать конфликт с Цинской империей, запретило ему «касаться устья Амура». Невельской нарушил предписание, обнаружил, что устье Амура не принадлежит

27

ни Китаю, ни иной державе, основал в 1850 г. там военное поселение (Николаевск-на-Амуре) и поднял русский флаг. Особый комитет намеревался за самоуправство разжаловать Невельского в матросы, однако император Николай I полностью одобрил действия Невельского, наградил того орденом и поставил знаменитую резолюцию: «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен». В 1854 г. Невельскому было присвоено звание контр-адмирала, и в этом чине он руководил установлением российской власти на Дальнем Востоке.

Между тем отношения России с Великобританией и Францией вошли в критическую фазу, и в 1853 г. началась Восточная (Крымская) война. Это дало губернатору Муравьеву повод требовать немедленного усиления русского военного присутствия на Камчатке и в Приамурье, которые могли стать жертвой английской агрессии. Проинформировав китайские власти (но не получив от них официального одобрения), Муравьев организовал два сплава по Амуру на нескольких десятках малых судов, перебросив к устью Амура несколько тысяч солдат и переселенцев, а также орудия и боеприпасы. В 1857 г., уже после окончания Крымской войны, был проведен третий сплав; в итоге темпы заселения русскими Приамурья резко возросли. Только за 1857 г. там возникло 15 казачьих станиц, в 1858 г. – 35 поселений.

Чтобы зафиксировать изменившееся соотношение сил, в 1858 г. начались русско-китайские переговоры о границе. Русскую делегацию возглавлял сам Н.Н. Муравьев. Переговоры продолжались всего пять дней, и 16 мая 1858 г. был подписан Айгунский договор: левый берег Амура до его устья был признан русским, а Уссурийский край был признан находящимся в общем владении двух государств. Плавать по Амуру, Уссури и Сунгари могли только русские и китайские суда. Тем самым положения Нерчинского договора 1689 г. пересматривались в пользу России.

Айгунский договор стал результатом нового подхода России к китайским делам, более энергичного и агрессивного. На смену изматывающим и малорезультативным церемониалам в Пекине пришли активные действия, подкрепленные возросшим русским военным присутствием. Китай, ослабленный опиумными войнами и восстанием тайпинов, ничего не мог противопоставить русской экспансии. Н.Н. Муравьев получил за Айгунский договор титул графа Амурского. Дореволюционный исследователь А. Максимов так оценивал роль Муравьева-Амурского: «Генерал Н.Н. Муравьев,

28

ознакомившись с характером китайцев, пришел к заключению, что лучший способ действия с этим двуличным народом – самая упорная настойчивость, опирающаяся на силу. Он отлично знал, что китайцы легко доходят до дерзости, когда видят, что боятся их раздражить, и делаются робкими и уступчивыми при должном проявлении силы, достоинства, энергии и настойчивости… Проявляя необыкновенную решительность в своих действиях, настойчивость в требованиях и энергию при устранении всех лежавших на пути препятствий, генерал Н.Н. Муравьев разом поднял на крайнем Востоке совершенно стертое временем обаяние русского имени, быстро достиг неожиданного и беспримерного успеха. Замечательно, что генерал Н.Н. Муравьев решился покончить с амурским вопросом в самое критическое для России время, когда, имея уже дело с сильнейшими врагами, ей должно было быть особенно осторожной с соседним государством, имевшим с ней более пяти тысяч верст общей границы и находившимся, кроме того, уже под влиянием наших европейских врагов…».

При том что Айгунский договор китайскими историками рассматривается как вынужденная уступка колониальным амбициям Российской империи, нужно учитывать, что Россия в то время видела в Китае естественного союзника в борьбе с британской экспансией. Россия только что вышла из Крымской войны, Китай находился на грани второй опиумной войны: обе страны считали себя жертвами британской агрессии, и это, по мнению русских дипломатов, могло стать основой для сближения с Китаем.

Такую попытку попытался осуществить граф Е.В. Путятин, отправленный в 1857 г. в Пекин в качестве полномочного посла. Путятин ранее сумел установить дипломатические отношения с закрытой прежде Японией, а до 1857 г. был морским агентом в Лондоне. Путятин попытался въехать в Китай через Кяхту, но был остановлен местными властями, т. к. из Пекина соответствующих распоряжений дано не было. Тогда Путятин на колесном пароходе проплыл по Амуру до его устья и попал в Китай со стороны моря, вместе с английскими, французскими и американскими дипломатами. Однако и теперь в проезде в Пекин ему было отказано. К этому времени Китай потерпел очередное поражение от британского флота, и Путятин логично предположил, что в такой ситуации Китай захочет воспользоваться русской военной помощью как противовесом британской экспансии. Он писал: «Китайское правительство должно видеть из теперешних неприязненных действий с европейцами, что

29

войско его с употребляемым ныне оружием не в состоянии противиться военным силам западных держав и что ему необходимо изменить все свое военное устройство, если не хочет, чтобы Китай подпал совершенному влиянию иностранцев. Россия готова для этого помочь Китаю приобрести разные нужные ему военные материалы, и если бы Пекинский кабинет понял важность этого предложения, то наше правительство могло бы оказать ему большую услугу, прислав нескольких хорошо знающих военное искусство офицеров, которые бы научили китайцев всем новым усовершенствованиям в военном деле и тем предохранили бы Китай от беспрерывных новых на него нападений иностранных народов». Китайские власти никак не отреагировали на это предложение, и в 1858 г. англо-французские войска заняли Дагу и Тяньцзинь, вынудив императора подписать новые невыгодные договоры.

Путятин, видя нежелание Китая идти на сближение, отбыл в лагерь западных дипломатов, обозначив единую позицию России с Англией, США и Францией. Воспользовавшись ситуацией, Путятин подписал русско-китайский Тяньцзиньский трактат, расширявший допуск в Китай купцов и православных миссионеров. В статье 12 говорилось: «Все права и преимущества политические, торговые и другого рода, какие впоследствии могут приобретать государства, наиболее благоприятствуемые китайским правительством, распространяются в то же время и на Россию, без дальнейших с ее стороны по сим предметам переговоров».

Благодаря заключенному в Тяньцзине трактату, Россия приобрела право ведения с Китаем торговли не только через Кяхту, но и морским путем через семь основных открытых портов на китайском побережье. В документе обговаривались также процедуры обмена дипломатическими посланниками, почтового обмена, детали деятельности Русской духовной миссии в Пекине. Для размежевания границ в Уссурийском крае предполагалось создать отдельную комиссию.

Е.В. Путятин продолжал надеяться, что униженные серией неравноправных договоров китайские власти увидят в отношениях с Россией спасительный противовес англо-французской экспансии, и уже через пять дней после подписания Тяньцзиньского трактата предложил китайской стороне прислать русских военных советников, значительные партии оружия, а также принять для обучения китайских офицеров. Однако китайские власти вновь предпочли воздержаться от военного сотрудничества с Россией.

30

Тем не менее, из Петербурга в Китай был отправлен граф Н.П. Игнатьев с группой военных советников, внушительным грузом оружия и полумиллионом рублей. На границе его остановили, тут же стало известно, что китайское правительство, ратифицировав Тяньцзиньский трактат, отказалось утвердить Айгунский договор 1858 года и вообще вести переговоры о границах. Игнатьев оставил деньги и оружие в приграничных русских подразделениях и летом 1859 г. достиг Пекина, где ему подтвердили отказ от утверждения Айгунского договора. Ближайший советник императора Су Шунь в переговорах с Игнатьевым придерживался изоляционистского курса и ни о каком сотрудничестве с Россией слышать не хотел. Переговоры проходили на фоне второй опиумной войны, что ставило Игнатьева в крайне сложное положение: он должен был добиться соблюдения российских интересов Цинской империей и в то же время заставить западные державы, вторгшиеся в Китай, признать те же самые российские интересы.

Убедившись, что Цинская империя упорно отказывается видеть в России союзника в борьбе с Англией, Игнатьев перешел к угрозам вторжения на северных границах: «Гранича с Китаем на протяжении семи тысяч верст России легче, чем всякой иной морской державе, нанести Китаю сильный и чувствительный удар когда угодно и куда угодно».

В то же время у англичан и французов создалось впечатление, что Россия оказывает Китаю прямую военную помощь советниками и оружием: «…в Англии все были уверены, что русские управляли китайской обороной, а в шанхайской газете появилась даже статья, подтверждавшая, что англичане видели русских на батареях, слышали возгласы на русском языке и что многие англичане были ранены пулями от русских штуцеров».

Осенью 1860 г. китайские войска были разбиты, и англо-французские подразделения вошли в Пекин. Брат императора Сяньфэна князь Гун заключил с представителями Англии и Франции Пекинские конвенции, которые подтверждали условия Тяньцзиньских договоров 1858 г. и налагали на китайскую сторону новые обязательства. Н.П. Игнатьев оказался в выгодной роли посредника между императором и западными союзниками: Китай хотел мира, ибо вторжение России с севера (при продолжавшемся восстании тайпинов) означало бы конец династии; англичане и французы со своей стороны хотели, чтобы Россия прекратила мифическую

31

военную помощь Китаю. Таким образом, в общении с обеими сторонами у Игнатьева имелся предмет для торга.

Российский МИД указывал Игнатьеву, что династию Цин на троне следует сохранить, иначе столица будет перенесена из Пекина на юг, и влияние Британии еще более усилится. Игнатьев писал китайским чиновникам: «…обещайте следовать нашим советам в ваших действиях относительно союзников, и я ручаюсь, что Пекин будет спасен, что маньчжурская династия останется на престоле и что все ваши дела устроятся наилучшим образом… Пора вам понять, что одна Россия искренне благоприятствует маньчжурской династии и что она одна может спасти вас».

Одновременно Игнатьев заверил союзников, что Россия не поставляет оружия Цинской империи, что сняло все возможные разногласия. Видя перед собой согласованную позицию России, Англии, Франции и США, Китай наконец прибег к посредничеству России. Су Шунь, изначальный противник Игнатьева на переговорах, вышел из фавора и в 1861 г. был казнен. В ноябре 1860 г. Н.П. Игнатьев заключил Пекинский трактат, который подтверждал Айгунский и Тяньцзиньский договоры и приравнивал возможное прекращение китайцами торговли к объявлению войны; Уссурийский край отходил к России. «Униженные, пристыженные и оробелые, некогда гордые и заносчивые сановники стали усиленно просить Игнатьева о забвении всего прошлого, сваливая все вины на самодурного Су Шуня, который своим упорством, грубостью и ложным взглядом на дело погубил китайское государство; они обещались соблюдать свято все трактаты, заключенные с Россией, и вновь повторили свою просьбу о посредничестве».

Теперь Цинская империя была готова и к военному сотрудничеству, т. к. понесенные в опиумных войнах поражения продемонстрировали явную отсталость китайской армии. В 1861 г. начались поставки русского оружия в Китай, и первые китайские военнослужащие (66 человек) прибыли для обучения в Кяхту. Однако уже в 1862 г. эта программа была свернута, как из-за нажима Великобритании, так и из-за сохранявшегося традиционного китайского недоверия к северному соседу.

Таким образом, в 1850–1860 гг. русско-китайские отношения качественно меняются: Российская империя начинает проводить более активную политику (правда по-прежнему с минимальными ресурсами, а потому стараясь не доводить дело до полноценной войны). Россия использует итоги опиумных войн для пересмотра

32

в свою пользу соглашений с Китаем о торговле и границах и в известном смысле встает в ряд европейских держав, приступивших к превращению Китая в зависимую полуколонию.

В то же время вплоть до конца XIX в. Россия избегала прямой военной агрессии, выступала посредником на переговорах Китая с западными странами, стремилась к сохранению династии Цин, что было естественно, т. к. имея тысячи километров русско-китайской границы, Россия была заинтересована в стабильности и правопорядке соседнего государства.

2.2. Русская православная миссия в Китае (XIX в.)

В 1808 г. в Пекин прибыла девятая духовная миссия во главе с

архимандритом Иакинфом, имевшим от Синода и коллегии иностранных дел инструкции о приоритете неофициальной дипломатической и разведывательной деятельности в Китае. Миссионерская активность православного представительства к началу XIX в. сошла на нет, и восстановить ее Иакинфу так и не удалось. Церковные здания ввиду недостаточного финансирования пришли в негодность, службы там проводить было невозможно. Зато Иакинф преуспел в изучении Китая и китайцев: он выучил именно китайский (а не маньчжурский, как многие священники ранее) язык и составил русско-китайский словарь, завел библиотеку и приступил к переводам китайских трудов по истории и географии. Он также вел собственные записи о стране и людях. Когда срок миссии закончился, Иакинф увез в Россию огромную библиотеку общим весом в шесть тонн.

В 1823 г., по возвращению в Россию, Иакинф был предан церковному суду за ненадлежащее поведение во время китайской миссии (не проводил служб, не ходил на исповедь, продал несколько церковных домов и т. д.). Архимандрита лишили сана и сослали на остров Валаам, однако Иакинф и там продолжал научную деятельность, публиковал книги и статьи о Китае. В 1826 г., уже при новом императоре Николае I, Иакинфа вернули из ссылки в столицу и неофициально прикрепили к министерству иностранных дел в качестве эксперта и переводчика. В следующие несколько лет Иакинф опубликовал более 10 монографий и был избран членом Академии наук, что было признанием его роли ведущего российского синолога. Впоследствии Иакинф создал в Кяхте школы для обучения китайскому языку и написал учебник китайской грамматики.

33

Тем временем десятую духовную миссию возглавил Петр Каменский, бывший учеником еще в восьмой миссии Софрония, а позже служивший в министерстве иностранных дел. В это время российские власти осознали, что духовная миссия в Пекине открывает большие возможности для ведения дипломатической, разведывательной и научной деятельности, но эти возможности не могут быть реализованы, пока во главе миссии стоит духовное лицо, а в штате нет квалифицированных специалистов в разных сферах политики и экономики. Именно Каменскому было поручено реформировать духовную миссию. В 1819 г. с этой целью он был пострижен в монахи и в течение месяца прошел все необходимые ступени до сана архимандрита, в каком качестве и возглавил духовную миссию. Впервые все ее участники имели высшее образование, в том числе делегация включала двух медиков. Резко возросло финансирование, и как следствие миссия Каменского стала самой успешной с начала православных миссий, причем по всем направлениям: были приведены в порядок здания, увеличилось количество прихожан (в целом остававшееся ничтожно малым), закупались книги и карты, часть которых отсылалась в Россию, а часть оставалась в библиотеке миссии.

Следующий успешный период в работе русских духовных миссий связан с именем архимандрита Палладия, ученика Иакинфа Бичурина, который впервые попал в Китай еще в 1839 г. в составе двенадцатой духовной миссии, а в 1849 г. уже в сане архимандрита возглавил тринадцатую миссию. Помимо научных изысканий в сфере истории буддизма и китайского ислама, строительства обсерватории и библиотеки, Палладий активно сотрудничал с сибирским генерал-губернатором Н.Н. Муравьевым-Амурским и русским послом Е.В. Путятиным, обеспечивая их необходимой информацией. С 1864 г. Палладий возглавлял пятнадцатую миссию, во время работы которой совершил путешествие по Маньчжурии и Приамурью.

На время восемнадцатой миссии, возглавлявшейся архимандритом Иннокентием (с 1897 г.), выпало множество тяжких испытаний: восстание ихэтуаней, гражданские войны в Китае и России. В СССР православная церковь подвергалась гонениям, связи с родиной прервались, финансовая помощь поступать перестала. В 1922 г. было принято решение о создании в Китае отдельной епархии во главе с Иннокентием, получившим в 1928 г. сан митрополита Пекинского и Китайского.

34

2.3. Россия и восстание в Синьцзяне (1864–1881 гг.)

Если пограничные вопросы в Приамурье так или иначе нашли свое разрешение в 1860–1861 гг. (в пользу России), то другой участок русско-китайской границы в то же самое время превратился в «горячую точку». Давним противником Китая в Центральной Азии было Джунгарское ханство, граничившее с Китаем на востоке, а с Россией – на севере.

В 1730-е годы Цинская империя хотела использовать калмыков, подданных России, для борьбы с джунгарами, но получила отказ. Тем не менее, к концу 1750-х годов Джунгария была оккупирована маньчжуро-китайскими войсками, а практически все мужское население вырезано. Немногие оставшиеся в живых бежали в Россию. Тогда же китайцы покорили и Кашгарию (Восточный Туркестан). Джунгария и Кашгария вошли в состав Цинской империи и стали называться Синьцзян («Новая граница»).

В то же самое время в русское подданство вступили соседствовавшие с джунгарами казахские и киргизские племена, и в итоге к 1860-м годам Россия и Цинский Китай обрели новую совместную границу в Центральной Азии. Это потребовало проведения между двумя странами территориального разграничения. В 1861–1862 гг. такие переговоры начались, однако без особого успеха. Вскоре начались приграничные русско-китайские столкновения.

Только 25 сентября 1864 года в Чугучаке был подписан протокол об установлении русско-китайской границы в Центральной Азии, однако в это время в Джунгарии и Кашгарии вспыхнуло восстание местных мусульманских народов против власти династии Цин (что и сделало китайцев столь внезапно покладистыми на переговорах с русскими). Главную роль в этом восстании играли уйгуры и дунгане, поддержанные казахами, киргизами и другими народами Синьцзяна. Уже в 1865 году власть династии Цин в Синьцзяне была фактически свергнута, и на южных границах России возникло нескольких независимых от Китая государственных образований: Джеты-Шаар с центром в Кашгаре; Илийский султанат с центром в Кульдже и дунганский Союз городов с центром в Урумчи.

Сначала цинские власти в Синьцзяне, а потом и центральные в Пекине стали просить Россию послать войска для наведения порядка в Синьцзяне. Однако точно так же, как несколькими годами ранее,

35

Россия отказалась вмешиваться во внутрикитайские дела и подавлять движение тайпинов, так и теперь китайцам было отказано. Но к концу 1860-х годов позиция России изменилась: сепаратисты из Джеты-Шаара, подстрекаемые английскими агентами, стали предъявлять территориальные претензии на земли казахов, то есть на южные российские владения; начались приграничные стычки, грабежи, убийства.

30 июля 1872 года русские войска, не встречая особого сопротивления со стороны местного уйгурского населения, заняли территорию Илийского султаната с центром в городе Кульдже. Общая площадь занятой русскими войсками территории составила 1400 кв. миль с населением 130 тыс. человек. Русское правительство подчеркивало временный и вынужденный характер этих действий: «Мы ни в коем случае не желаем присоединять Кульджинский округ к составу империи. Такой исход дела следует признать самым для нас невыгодным, но для нас важно, чтобы правитель соседней с нами страны дал нам такие материальные и нравственные гарантии, которые обеспечили бы спокойствие на нашей границе и способствовали свободному развитию нашей торговли».

Стремясь к стабилизации в приграничных районах, русские власти направили в Илийский край медиков, инженеров, учителей, агрономов, которые быстро завоевали расположение местного населения и тем самым упрочили связи России и Илийского края. Вскоре Цинская империя предложила царскому правительству провести переговоры о возвращении этих земель под власть Китая. В Петербурге выдвинули условия: китайский наместник должен обладать достаточной вооруженной силой для установления реального контроля над районом; жители, замешанные в дунганском восстании, должны быть амнистированы.

Необходимые силы китайцы собрали к весне 1875 года и постепенно стали отвоевывать Синьцзян. К концу 1877 года государство Джеты-Шаар было полностью разгромлено, более десяти тысяч местных жителей, спасаясь от репрессий, ушли на российскую территорию. После подавления восстания в Синьцзяне правительство Цинской империи вновь предложило русскому правительству вывести войска из Илийского края. 20 сентября 1879 года в Ливадии был подписан Договор об уточнении границы между Россией и Китаем и порядке вывода русских войск. Российская сторона соглашалась на восстановление власти китайского правительства в Илийском крае, но

36

западная часть этого края и долина реки Текес отходили во владение России, чтобы там поселились жители Илийского края, желающие принять российское подданство. Правительство Цинской империи обязывалось уплатить российскому правительству 5 миллионов рублей на покрытие издержек России по захвату и удержанию Илийского края. Ливадийский договор предусматривал также амнистию всем жителям Илийского края, порядок перехода их в российское подданство, право русских подданных на недвижимую собственность в этом крае, учреждение русских консульств в ряде китайских городов, право подданных Российской империи на ведение торговли на китайской территории и т. д.

Однако, как и в случае с Айгунским договором 1858 г., император не ратифицировал уже согласованный и подписанный документ – то ли под влиянием англичан, не желавших усиления России в Центральной Азии, то ли под влиянием изоляционистской придворной партии, искавшей повод покончить с иностранным влиянием и иностранцами в Китае вообще. Обе стороны начали готовиться к войне, однако летом 1880 года в Петербурге все-таки начался новый раунд переговоров, затянувшийся на семь месяцев.

12 февраля 1881 года договор был подписан, а вскоре и ратифицирован обеими сторонами. Во многом положения Санкт-Петербургского договора были схожи со статьями Ливадийского договора: примерно 80% территории Илийского края возвращалось династии Цин, но остальное (23 тыс. кв. км) отходило к Российской империи, туда переселялось около 70 тысяч уйгуров, дунган и казахов, добровольно принявших русское подданство. Сумма компенсации увеличилась до 9 миллионов рублей.

Среди российских военных бытовала точка зрения, что стоило в данном кризисе вести себя более жестко, присоединить весь Илийский край и поддержать кашгарских сепаратистов, чтобы иметь в соседях слабое мусульманское государство-буфер, а не огромный Китай.

В итоге, по мнению русских дипломатов и военных, восстановленная власть Китая в Синьцзяне была весьма непрочной, и в провинции ощущалось сильное тяготение к России. Разоренный войной и исходом населения в Россию, край переживал экономический упадок. Для местного некитайского населения именно Российская империя долгие годы оставалась символом лучшей спокойной жизни.

37

2.4. Русско-китайский договор 1896 г. и его последствия В 1895 г. Китай проиграл войну с Японией и утратил контроль

над Кореей. Это было закономерным итогом продолжавшейся политики цинского изоляционизма, в то время как Япония переживала бурную модернизацию по западным лекалам. Унизительный Симоносекский договор 1895 г. передавал японцам Тайвань и Ляодунский полуостров, однако тут вмешались Германия, Россия и Франция, совместно выступившие не столько в защиту Китая, сколько против одностороннего усиления Японии в регионе. Россия, в частности, нуждалась в незамерзающем порту на Тихом океане (Владивосток замерзает на 4-5 месяцев). Переход Ляодуна под контроль Японии поставил бы на этих ожиданиях крест. Япония была не в состоянии противостоять коалиции трех европейских держав и отказалась от Ляодуна.

22 мая 1896 г. Россия, воспользовавшись сложившейся военно-политической обстановкой, заключила в Москве секретный Русско-китайский оборонительный союз (договор), целью которого было склонить ослабленный войной Китай к более тесному сотрудничеству и предотвращению дальнейшей японской экспансии: «Всякое нападение Японии как на русскую территорию в Восточной Азии, так и на территорию Китая или Кореи, будет рассматриваться как повод к немедленному применению настоящего договора. В этом случае обе высокие договаривающиеся стороны обязуются поддержать друг друга всеми сухопутными и морскими силами, какими они будут располагать в этот момент…». Из этого военного антияпонского союза вытекала необходимость создания надежной системы коммуникаций, а именно строительство железных дорог.

В Российской империи 1880–1890 гг. были периодом железнодорожного бума, китайцы же сами дорог не строили, более того, иногда уничтожали построенные европейцами дороги как символы западного владычества. В 1891 г. в России началось строительство Транссибирской магистрали, которая должна была соединить центр страны с Дальним Востоком. Проектом занимался лично министр финансов С.Ю. Витте. Договор с Китаем давал возможность существенно сократить протяженность дороги, пустив ее не вдоль Амура (то есть вдоль русско-китайской границы), а напрямик через Маньчжурию, имевшую к тому же более плоский рельеф местности.

38

Так в 1897 г. началось строительство южной ветки Транссибирской магистрали, получившей впоследствии название КВЖД (Китайско-Восточная железная дорога) и соединившей Читу с Владивостоком и Порт-Артуром напрямик через территорию Маньчжурии.

2.5. Китайско-Восточная железная дорога

Добившись от китайского правительства согласия на постройку

на территории Маньчжурии железнодорожной линии, Россия получила возможность связать напрямую Забайкалье с Уссурийским краем. Это имело огромное экономическое и военно-стратегическое значение для укрепления положения Российской империи на Дальнем Востоке. Договор заключался на 15 лет с условием дальнейшей пролонгации. Концессия на эксплуатацию Китайско-Восточной железной дороги предоставлялась русской стороне на 80 лет со дня открытия движения по всей линии. Через 80 лет КВЖД должны были передать китайскому правительству, однако Китай имел право выкупить железную дорогу уже через 36 лет. Правление общества КВЖД находилось в Петербурге, а его отделение – в Пекине. В состав правления входили 10 человек: назначенный китайским правительством председатель и девять членов.

В апреле 1897 года первая партия русских инженеров и техников из Владивостока была направлена в Маньчжурию для проведения изыскательских работ. В 1898 году в Северо-Восточном Китае начались крупномасштабные строительные работы. К 1900 г. ответвление Забайкальской дороги было доведено до китайской границы, и сдача всей железнодорожной линии в эксплуатацию ожидалась уже в 1902 году.

Общая длина железной дороги достигала 2580 км. На трассе также были построены более сотни железнодорожных станций, поселков, городов, в том числе Харбин и Дальний (оба основаны в 1898 г.), а также мосты, туннели и прочие сложные инженерные сооружения. На строительстве было задействовано 150 русских инженеров и техников, из России также прибыли мастера, десятники, слесари, кузнецы, медики. Прочий же персонал железной дороги численностью до 100 тысяч человек набирался среди местного населения. Для охраны и поддержания внутреннего порядка на КВЖД была специально создана русская охрана, набиравшаяся

39

преимущественно из военнослужащих запаса под начальством кадровых офицеров.

В 1897 г., развивая успех тройственного германо-русско-французского вмешательства в итоги японо-китайской войны, Германия захватила порт Циндао. В Петербурге немедленно возникла идея в качестве ответной меры взять под контроль Порт-Артур (Люйшунь). Министр финансов С.Ю. Витте выступал против этой идеи, указывая на противоречие с недавно заключенным союзным договором с Китаем; министр иностранных дел М.Н. Муравьев захват Порт-Артура поддерживал, и Николай II склонился именно к муравьевской идее о том, что если мы не возьмем Порт-Артур, то его возьмут англичане или те же немцы.

В конце 1897 г. русская эскадра вошла в гавань Порт-Артура; все формальности были решены с обескураживающей простотой: местным чиновникам и генералам были даны взятки, после чего они немедленно увели китайские войска из города. В 1898 г., после более крупных взяток пекинским чиновникам, был заключен договор об аренде Порт-Артура и Квантунского полуострова на 25 лет. Порт-Артур предполагалось сделать главной базой русского Тихоокеанского флота.

Соответственно изменились и планы касательно КВЖД – теперь дорогу нужно было тянуть не до Владивостока, а до Порт-Артура. Между тем в 1900 г. строительство КВЖД было приостановлено в связи с потрясшим Китай восстанием тайного общества Ихэтуань (на Западе оно именовалось «восстание боксеров»). Появление Ихэтуань было обусловлено кризисом Китайского государства, падением авторитета властей, позорным поражением в опиумных войнах и войне с Японией, неравноправными договорами, которые последовали за этими поражениями. Импорт западных товаров разорял мелких ремесленников, строительство железных дорог лишало работы занимавшихся извозом, недовольство вызывала деятельность христианских миссионеров. В случавшихся на севере Китая неурожаях и эпидемиях также были обвинены «белые дьяволы».

В конце 1899 г. до ста тысяч восставших обратили свой гнев на иностранцев, в особенности на миссионеров, на принявших христианство китайцев и на династию Цин вообще. Императрица Цыси попыталась использовать восстание в своих целях и руками «боксеров» изгнать из Китая иностранцев.

40

Кризис достиг своей высшей точки в мае 1900 года, когда «боксеры», фактически в союзе с правительственными войсками, стали жечь дома христиан и иностранцев, разрушать железные дороги и станции. Под угрозой оказались жизнь и имущество тысяч европейцев, служивших в посольствах и торговых миссиях, а также местных христиан.

2.6. Россия и Пекинский поход Великих держав (1900 г.) 18 мая 1900 г. правительство Цинской империи разрешило

сводному отряду союзников численностью в 350 человек проследовать в Пекин для охраны своих дипломатических представительств, но заведомо было понятно, что это не решит проблему. В течение мая десантные отряды европейских держав и Японии один за другим последовательно высаживались в порте Дагу и направлялись в Тяньцзинь для охраны иностранных концессий. В том числе, в середине мая 1900 года был высажен русский десант под командованием контр-адмирала М.Г. Веселаго. Позже в Дагу на крейсере «Россия» подошел еще один русский отряд, а 30 мая прибыл 12-й Восточно-Сибирский стрелковый полк.

К концу мая в Тяньцзине сосредоточилось до трех тысяч союзных военнослужащих. Было принято решение выслать в Пекин сводный отряд для охраны иностранных посольств. Командование сводным отрядом было поручено английскому адмиралу Сеймуру. В состав отряда вошли 915 англичан, 450 немцев, 312 русских, 158 французов, 112 американцев, 52 японца, 40 итальянцев, 25 австрийцев. Так начала складываться беспрецедентная коалиция восьми Великих держав, чьей целью была защита собственных интересов в раздираемом восстанием Китае и спасение осажденных в Пекине иностранцев.

Двухтысячный отряд Сеймура столкнулся с множеством трудностей – нападениями «боксеров», недостатком продовольствия и воды, жарой и необходимостью частых остановок для ремонта железнодорожных путей. К тому же обнаружилось, что противостоят коалиционному отряду не только «боксеры», но и регулярные китайские войска. Дальнейшее продвижение к Пекину оказалось невозможным.

12 июня на помощь отряду адмирала Сеймура прибыли союзные войска численностью около 2 тысяч человек (половина из них – русские) под командой подполковника Ширинского, и 13 июня

41

колонны союзников организованно вернулись в Тяньцзинь. Военная неудача первого похода союзных войск в Пекин явилась шоком для союзного командования. Китайцы же, напротив, воодушевились и всерьез надеялись на изгнание иностранных войск. Ихэтуани вошли в Пекин 12 июня, и начались убийства иностранцев.

Пока Сеймур пытался пробиться к Пекину, другие союзные войска поставили целью захват фортов Дагу. 3 июня командование союзников собралось на борту крейсера «Россия» и составило ультиматум в адрес китайских властей, требуя сдать им укрепления. Вместо ответа на ультиматум, китайская артиллерия открыла ожесточенный прицельный огонь по кораблям союзников. Всего в бою приняли участие шесть канонерских лодок: три русских («Бобр», «Гиляк», «Кореец»), одна французская, одна германская, одна английская. Пока корабли вели артиллерийскую дуэль с береговой артиллерией, десантный отряд союзников пошел на приступ. К утру 4 июня все форты Дагу были в руках союзного командования. Потери союзников составили 33 убитых и 103 раненых, самые тяжелые потери понес русский контингент: 19 русских военнослужащих погибли, 70 человек получили ранения.

Овладение фортами Дагу имело огромное военное значение. Союзники получили выгодный стратегический плацдарм для последующего проведения военных операций в направлении Тяньцзиня и затем Пекина. С другой стороны, китайцы восприняли взятие Дагу как неприкрытую агрессию, немедленно начались ожесточенные нападения на иностранные посольства в Пекине и концессии в Тяньцзине. Фактически это было началом войны восьмерной коалиции против Китая.

Императрица Цыси после взятия Дагу издала «Декларацию о войне», в которой полностью одобряла действия ихэтуаней: «Иностранцы ведут себя агрессивно по отношению к нам, нарушают нашу территориальную целостность, топчут наш народ и забирают силой нашу собственность… К тому же они угнетают наш народ или богохульствуют над нашими богами. Простой народ терпит небывалые притеснения, и каждый из них весьма мстителен. Поэтому отважные последователи-ихэтуани сжигают церкви и убивают христиан».

Закрепившись в Дагу, союзники приступили к подготовке взятия Тяньцзиня, где китайцами были окружены небольшие союзные отряды и западные торговцы. Руководил операцией генерал-майор русской армии Стессель, под командованием которого собралось

42

около 2800 человек (из них 2100 русских). 10 июня Стессель соединился с осажденным гарнизоном Тяньцзина в районе железнодорожной станции. В рапорте генерала Стесселя адмиралу Алексееву отмечалось: «…Русские были тараном, возле коего шли другие нации, отдавая дань удивления выдержке и исполнению долга за честь и совесть, без какой бы то ни было рисовки». 13 июня к гарнизону Тяньцзиня присоединился потрепанный отряд адмирала Сеймура. Однако большую часть города по-прежнему контролировали превосходящие китайские войска. Союзники были утомлены предыдущими боями, сильной жарой, болезнями. Не хватало продовольствия, питьевой воды. Только к концу июня, когда к союзникам прибыли подкрепления, и их общее число достигло 18 тысяч при 90 орудиях, было решено перейти к активных действиям.

1 июля 1900 г. Тяньцзинь был полностью очищен от китайских войск. Войска союзников, утомленные предыдущими боями и жарой, не имели возможности преследовать противника. В плен китайцев не брали, союзники убивали на месте солдат и «боксеров», т. к. западная пресса всячески расписывала зверства китайцев над европейцами. Взятие Тяньцзиня завершило первый этап операции союзников, они создали базу для продвижения вглубь страны. Китайские войска, превосходя союзников по численности, уступали в дисциплине, выдержке, не говоря уже о качестве вооружения.

В то же самое время на севере Китая ихэтуани напали на КВЖД (разрушив около 900 км путей) и осадили Харбин (где оборонялся русский гарнизон). Обстрел китайцами Благовещенска привел к гибели пятерых мирных жителей, что повлекло за собой принудительную высылку всего китайского населения из Амурской области. В ходе депортации погибло несколько тысяч мирных китайцев. Русские войска перешли Амур и подавили китайские огневые позиции, по всей границе стали формироваться добровольческие отряды самообороны.

Для управления занятым союзными войсками Тяньцзинем была учреждена временная военная администрация из представителей России, Англии и Японии. Теперь войска союзных держав готовились к походу на Пекин, телеграфное сообщение с которым было прервано еще в конце мая. Было известно, что убит германский посол, большинство посольств сожжено. В русском посольстве держали оборону около сотни моряков и казаков, остальные иностранцы укрылись в английском, французском и германском посольствах.

43

К 5 июля в Тяньцзине собралось до 30 тысяч союзных войск, основой по-прежнему выступали русский (10 тысяч) и японский (9 тысяч) контингенты. Русскими войсками командовал генерал Линевич, участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. 30 июля войска союзников фактически без боя вошли в Тунчжоу – крупный укрепленный населенный пункт в непосредственной близости от Пекина. Очевидец писал: «Город этот сожжен до основания. Говорят, что его пришлось сжечь во избежание заражения воздуха от массы трупов, лежавших по домам и на улицах. Более печальную картину разорения богатого города трудно себе представить».

Сам Пекин с населением около 700 тысяч человек представлял собой сильно укрепленную крепость, разделенную на две части: Внутренний, или Маньчжурский город, где размещались дворцы, правительственные здания и казармы, а также Внешний, или Китайский город. Оба «города» были обнесены высокими стенами, помимо стен Пекин был окружен еще и рвом, наполненным водой.

Для взятия Пекина союзники собрали кулак общей численностью свыше 15 тысяч человек. 31 июля весь отряд генерала Василевского, соблюдая полную тишину, выступил по направлению к Пекину. Отряд скрытно приблизился к Восточным воротам Пекина, атаковал китайскую заставу и уничтожил ее без единого выстрела. Сами ворота генерал-майор Василевский приказал разбить огнем артиллерии. Проход для русской пехоты был открыт. Вторые, внутренние крепостные ворота оказались закрытыми, однако удары и выстрелы пробили в них щель, через которую внутрь города проникли русские солдаты. Таким образом, русские войска проникли в Пекин в ночь на 1 августа. На городской стене был водружен российский флаг.

Затем и внутренние ворота были разбиты артиллерией, и через них в Пекин вошел авангард главных сил русских войск во главе с генерал-лейтенантом Линевичем. Судьба Пекина была решена, хотя сопротивление китайцев продолжалось еще несколько часов.

Генерал Линевич лично повел отряд во Внутренний город и в три часа дня 1 августа вошел в освобожденную русскую миссию. Его встречал российский посол М.Н. Гире, вместе с которым в осажденном посольстве находились 122 русских подданных (в том числе 10 женщин и 9 детей) и вооруженная охрана в составе 3 офицеров и 79 матросов и казаков десанта.

Всего по итогам боев 1 августа потери русских войск составили убитыми – 21, ранеными – 107 человек. Союзники к своему

44

удивлению обнаружили, что Пекин в значительной степени опустел. Город покинули император, вдовствующая императрица Цыси и все высшие сановники. Отступили правительственные войска, вслед за ними бежало множество жителей, опасавшихся жестокости европейцев. В городе остались маньчжурские солдаты, занимавшие Запретный город, и укрывавшиеся по задворкам ихэтуани. 2-3 августа продолжались уличные бои, союзники штурмовали императорские дворцы, снимали осаду с европейских посольств.

3 августа был освобожден монастырь Бейтан, где два месяца держали оборону миссионеры и китайцы-католики. Основную роль в снятии осады сыграли русские и французские войска. Общие потери союзных войск в боях за овладение Пекином составили более 450 человек. Наиболее тяжелые потери понесли японцы (49 человек убитыми) и русские войска (21 человек). В результате проведенной союзниками операции в Пекине было спасено более тысячи европейцев и около четырех тысяч китайцев, принявших христианскую веру.

Но в других районах Китая продолжались убийства христиан и военные действия. Русская духовная миссия в Бэйгуане подверглась полному разорению со стороны «боксеров»: «Не довольствуясь разрушением и сожжением церкви и монастыря, «боксеры» перебили почти всю православную паству и многих христиан-албазинцев как в самой миссии, так и в окрестностях. Трупы наших христиан были брошены ими в колодцы, причем вместе с мертвыми бросали и живых… На месте Бэйгуаня – церкви и жилищ наших миссионеров, я увидел развалины; даже деревья были спилены, «боксеры» разрушили также русское кладбище за городской стеной, уничтожили надгробные памятники и выбросили кости погребенных». Продолжались обстрелы Благовещенска, в ответ на которые русская армия перешла границу, сняла осаду Харбина и приступила к оккупации всей Маньчжурии. К октябрю вся Маньчжурия перешла под контроль русской армии. Видя крах восстания ихэтуаней, императрица Цыси перешла на сторону союзников. К концу 1901 г. русская армия добила остатки ихэтуаней в Маньчжурии, что стало финалом восстания.

15 августа 1900 года в центре разоренного Пекина, в Императорском городе был проведен парад союзных войск. Принимал парад как старший по чину генерал-лейтенант Линевич. Парад имел огромное морально-психологическое значение как для союзных войск, так и для китайского населения. Никто из простых

45

смертных не имел права вступать на территорию дворцов Императорского города. Тем большим позором для Цинской империи стал парад иностранных войск под стенами и башнями Запретного города.

В сентябре 1900 года русские войска начали организованно покидать Пекин. В самом Пекине были оставлены саперная рота, один стрелковый батальон с двумя пулеметами для охраны дворцов и для прикрытия железной дороги. Теперь Россия полностью переключила свое внимание и усилия на обеспечение своих военно-политических позиций в Маньчжурии. Именно Маньчжурия традиционно считалась регионом российского влияния, там проходила Китайско-Восточная железная дорога, там, на полуострове Квантун, находилась главная военно-морская база России на Тихом океане – Порт-Артур.

В сентябре 1901 г. императрица Цыси и союзники подписали Заключительный протокол, еще в один в череде унизительных для Китая документов, фиксировавших превращение Срединной империи в полуколонию европейских держав. Помимо обязательств казнить лидеров восстания и восстановить оскверненные христианские кладбища, на Китай возлагалась контрибуция в 450 миллионов лян серебра (по два рубля серебром с каждого жителя); 30 % контрибуции, наибольшая доля, приходилось на долю России. Теперь большая часть национального дохода должна была вплоть до 1939 г. уходить на выплату контрибуций. В Китае оставались иностранные войска.

Национальное самосознание китайцев было оскорблено и протоколом, и уже вторым по счету разорением Пекина, и вторжением иностранцев в Запретный императорский город, не говоря уже о тысячах убитых в ходе вторжения. В современной китайской историографии Пекинский поход союзных держав оценивается как «…подавление империалистическими державами антиимпериалистического патриотического движения, поднятого народом Китая», а итоговые протоколы, подписанные Цыси, считаются «…свидетельством еще большего национального кризиса, превратив Китай в полуколонию». Однако сил изменить ситуацию у китайцев по-прежнему не было, как не было единства и политической воли у правящей элиты. Характерно, что когда в 1904 г. началась русско-японская война, то Китай остался в роли безмолвного наблюдателя, хотя война шла на китайской территории и за китайские земли.

46

2.7. Русско-японская война 1904–1905 гг. и ее последствия К войне за влияние в Маньчжурии и Корее дело шло давно.

Японцы не могли простить России пересмотр итогов японо-китайской войны 1894–1895 гг., приведший к потере ими Ляодунского полуострова. 10 лет спустя, укрепив военный потенциал с помощью Англии и Германии, японцы решились бросить вызов Российской империи, которая до последнего момента крайне легкомысленно относилась к перспективе войны с Японией. Успехи на Дальнем Востоке (Порт-Артур, КВЖД, взятие Пекина) вскружили императору Николаю II голову, он всерьез размышлял о присоединении к России Маньчжурии, Кореи и даже Тибета. Дальневосточное направление в его внешней политике становилось все более значимым. Россия медлила с выводом своих войск из Маньчжурии (что было обещано Китаю в 1902 г.); все это заставляло японцев опасаться дальнейшей русской экспансии в сторону Кореи. На компромисс с Японией или даже на сколько-нибудь серьезные переговоры о разделе сфер влияния Николай II не шел.

Заручившись дипломатической поддержкой Англии и США, в январе 1904 г. Япония начала войну: ее флот атаковал русские корабли в гавани Порт-Артура, затем началась высадка японских войск в Корее. Из всей миллионной русской армии в Восточной Сибири было размещено чуть более ста тысяч, снабжение шло из европейской части страны, что создавало немалые проблемы. Хотя Транссибирская магистраль и начала функционировать в 1903 г., ее пропускная способность не соответствовала потребностям армии. В марте 1904 г. превосходящие силы японцев перешли корейско-китайскую границу и вторглись в Маньчжурию, в апреле они перерезали Транссиб и начали окружать Порт-Артур.

Оборона Порт-Артура продолжалась до января 1905 г. и стала чуть ли не единственным героическим эпизодом во всей бездарно разыгранной кампании. Из сорокатысячного гарнизона в строю остались менее десяти тысяч, японцам же Порт-Артур обошелся в девяносто тысяч убитыми и ранеными. В декабре 1904 г. погиб фактический руководитель обороны генерал Р. Кондратенко, и генерал Стессель сдал город японцам, хотя возможности обороны далеко не были исчерпаны. По окончании войны Стессель был приговорен к смертной казни, но помилован императором.

Сухопутные сражения при Ляояне и Шахэ не принесли явного успеха ни русским, ни японцам, но после падения Порт-Артура в

47

Маньчжурию были переброшены высвободившиеся японские войска, и в марте 1905 г. состоялось крупнейшее сражение всей войны – битва под Мукденом. Японцы вынудили русскую армию отступить, но не смогли ее окружить, а сами понесли большие потери (75 тысяч человек из 300 тысяч). В мае 1905 г. русский флот был разбит в Цусимском проливе, в июне японцы захватили Сахалин. Однако силы японцев к этому времени были истощены, русские же сосредоточили в Маньчжурии полумиллионную армию, оснащенную гораздо лучше, чем в начале войны. Не хватало лишь политической воли продолжать войну – в России началась революция, война давно потеряла всякую популярность. Япония уже несколько раз предлагала начать мирные переговоры при посредничестве США, и в мае 1905 г. Николай II на них согласился.

В августе 1905 г. в Портсмуте начались переговоры, где Россию представлял С.Ю. Витте. Ему были даны инструкции: не соглашаться на контрибуцию и не отдавать русских земель. Представителей Китая, чьи земли собирались делить на переговорах, в Портсмут не пригласили. В Пекине были склонны приветствовать победу Японии, так как считалось, что японцев потом будет прогнать легче, чем русских.

Поскольку Япония по сути не могла продолжать войну, Портсмутский мир был заключен с минимальными для России потерями: она выводила войска из Маньчжурии, передавала японцам железную дорогу от Порт-Артура до КВЖД и уступала южный Сахалин. Контрибуции, как и требовал Николай II, Япония не получила, что вызвало в Токио массовые беспорядки; вообще, Портсмутский мир в Японии был расценен как провал японской дипломатии, не сумевшей воспользоваться итогами войны. После 1905 г. начинается ползучая колонизация японцами Кореи и Маньчжурии. Новая расстановка сил в Маньчжурии получила свое отражение в японо-китайском договоре 1905 г., по которому Япония получила наконец Ляодун, а Маньчжурию обязывалась вернуть Китаю, то есть брала на себя роль, которую прежде на Квантунском полуострове играла Россия. Китай в этих событиях оставался безучастным наблюдателем.

Потерпев поражение и столкнувшись со значительными проблемами внутри страны, император Николай II предпочел искать не реванш, но компромисс в отношении с Японией. В 1907–1910 гг. русско-японские отношения были нормализованы, сферы влияния в

48

Маньчжурии были разграничены, что впоследствии позволило России и Японии стать союзниками в Первой мировой войне.

2.8. Синьхайская революция 1911 г. и распад

Цинской империи

В 1908 г. умерли сначала император Гуансюй, а затем вдовствующая императрица Цыси, фактически правившая страной более 30 лет. На престол взошел двухлетний Пу И, которому было суждено стать последним китайским императором. В 1911 г. рост налогов и попытка правительства национализировать железные дороги привели к массовым беспорядкам в Китае. В октябре того же года девять китайских бунтовщиков укрылись на территории русской концессии в городе Ханькоу; когда полиция попыталась их арестовать, начался мятеж, переросший в Учанское восстание. В феврале 1912 г. Пу И отрекся от престола, Китай был провозглашен республикой, президентом которой стал генерал Юань Шикай.

Все это мало повлияло на международное положение Китая, остававшегося полуколонией западных держав. Внутри страны началось политическое противостояние Юань Шикая и партии Гоминьдан; всем этим воспользовались национальные и религиозные меньшинства. Если китайцы-хань были счастливы избавиться от почти трехсотлетнего правления маньчжуров династии Цин, то монголы на севере и мусульмане на западе увидели для себя шанс избавиться от владычества китайцев.

Монголы подняли антикитайское восстание еще в 1907–1910 гг., а в августе 1911 г. делегация представителей Внешней (то есть северной) Монголии прибыла в Санкт-Петербург с просьбой о помощи. Россия потребовала от Китая учесть требования монголов, но предполагала не создание независимого монгольского государства, а национальную автономию в составе Цинской империи. Тем не менее, осенью 1911 г. во Внешнюю Монголию были введены русские войска.

С началом революции в Китае монголы при поддержке русских войск перешли к решительным действиям: разоружили китайский отряд и выслали имперских чиновников. В итоге возникло самостоятельное монгольское государство во главе с Богдо-ханом, которое было признано Россией уже в 1912 г. Юань Шикай поначалу не признал независимость Внешней Монголии, и только в 1915 г. был заключен Кяхтинский трехсторонний договор, по которому

49

Внешняя Монголия формально получала автономию при вассальной зависимости от Китая, но по факту стала самостоятельным государством под покровительством Российской империи.

Вдохновленные примером монголов, тувинцы также обратились к России с просьбой принять их под свое покровительство. В 1914 г. Тува под названием Урянхайский край стала частью Енисейской губернии Российской империи.

Несмотря на русскую революцию 1917 г., ни Внешняя Монголия, ни Тува больше не вернутся в состав Китая, оставшись самостоятельными государствами, где преобладающее влияние Российской империи сменится на преобладающее влияние СССР.

Между тем в Китае революция переросла в гражданскую войну (сопровождавшуюся, как мы видели, отпадением национальных окраин), а в 1914 г. началась Первая мировая война, которая в том числе поставила вопрос о перераспределении сфер влияния в Китае между странами Антанты и Германией. В 1917 г. Китай вступил в войну на стороне Антанты, в то время как страну продолжали раздирать военные столкновения разных политических сил, а централизованного управления по сути не существовало.

50

3. СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1917–1939 гг.

3.1. Советская Россия и ее политика по отношению к республиканскому Китаю (1917–1920 гг.)

В октябре 1917 г. в России произошла социалистическая

революция, и к власти пришли большевики во главе с В.И. Лениным. Большевики отказались от прежнего внешнеполитического курса Российской империи, в частности отменили все ранее заключенные неравноправные договоры с Китаем. Это вызвало огромное воодушевление среди китайской молодежи и заставило их обратиться к теории марксизма и опыту Советской России как к передовой идеологии, которая выведет Китай из нынешнего печального положения. Прямым следствием Октябрьской революции 1917 г. станет появление коммунистической партии Китая, которая в 1949 г. придет к власти в континентальном Китае и образует существующую доныне Китайскую народную республику.

Однако се это было еще впереди. Пока же заключение большевиками сепаратного Брестского мира в марте 1918 г. сделало Советское правительство врагом официального Пекина, который продолжал воевать на стороне Антанты. К русской границе были выдвинуты войска, чтобы отражать возможные атаки большевиков, которые теперь считались союзниками Германии, и помогать чехословацкому корпусу. В августе 1918 г. несколько тысяч китайских солдат по согласованию с Японией и США были переброшены во Владивосток, опять-таки для борьбы с большевиками.

Однако гораздо больше китайцев воевали на стороне большевиков. К моменту Октябрьской революции в России проживало до полумиллиона китайцев, как трудовых мигрантов, так и беженцев от восстания «боксеров», Синьхайской революции 1911 г. и прочих китайских неурядиц. Русская революция и последовавшая Гражданская война давали китайцам шанс трудоустроиться у новой власти, в том числе попасть в Красную Армию, ВЧК и ЧОНы (части особого назначения). Китайцы ценились за беспрекословное повиновение приказам, поэтому они были в охране В.И. Ленина, подавляли мятежи русских и украинских крестьян, восстание военных моряков Кронштадта и т. д. Белые приписывали китайским частям невиданную азиатскую жестокость при расправах с врагами Советской власти и мирным населением. Часть китайцев искренне

51

симпатизировала идеям мировой революции, видя в ней надежду на лучшее и справедливое будущее для Китая.

В 1919 г. в составе Красной армии действовало уже более двадцати китайских интернациональных частей, на Урале действовал целый 225-й китайский полк под командованием бывшего офицера китайской армии Жен Фучена. По мере приближения Красной армии к Дальнему Востоку китайских добровольцев становилось все больше. На Дальнем Востоке китайцы активно участвовали в партизанских действиях, особенно против оккупационных японских частей.

Еще в августе 1918 г. многонациональные силы (Япония, США, Китай, Италия, Великобритания, Канада) прибыли на русский Дальний Восток под предлогом защиты местных демократических правительств от большевиков, заключивших мир с Германией. Японский контингент был самым многочисленным (до 70 тысяч человек), что наводило на мысли о намерениях японцев оккупировать данные территории. Японцы поддерживали белого атамана Семенова, остальные интервенты – адмирала Колчака. Красные разгромили и того, и другого, после чего летом 1920 г. начался вывод иностранных войск с Дальнего Востока. Дольше всего оставались японцы, но и они под давлением США ушли в 1922 г. После этого красные взяли под контроль Дальний Восток. Маньчжурия в эти годы стала базой белого движения: там они собирались с силами после понесенных потерь и готовились к новым походам против красных, туда уходило мирное население, не желающее жить под властью большевиков. К концу гражданской войны в Маньчжурию из России ушло около 100 тысяч военных и гражданского населения, в том числе остатки войск Семенова и Каппеля.

Если в самом Китае гражданской войне не было видно конца и края, то в России вырисовывались вполне очевидные перспективы победы красных. Совет Народных Комиссаров РСФСР еще 25 июля 1919 г. принял обращение к китайскому народу и правительствам Южного и Северного Китая: «Мы несем освобождение народам от ига иностранного штыка, от ига иностранного золота, которые душат порабощенные народы Востока и в их числе в первую очередь китайский народ. Если китайский народ хочет стать, подобно русскому народу, свободным и избежать той участи, которую ему приготовили союзники в Версале с целью обратить его во вторую Корею или во вторую Индию, – пусть он поймет, что его

52

единственный союзник и брат в борьбе за свободу есть русский рабочий и крестьянин и его Красная Армия».

Упоминание в этом обращении Версальского договора было крайне злободневным для Китая: после окончания Первой мировой войны китайское правительство рассчитывало, что великие державы откажутся от сфер своего влияния в Китае, что войска иностранных государств, находившиеся в стране после 1900 г., будут отозваны, что арендованные Японией, Германией, Англией и прочими западными странами земли, как и территории иностранных концессий, будут возвращены Китаю и что стране будет возвращена таможенная самостоятельность.

Но в реальности германские владения на территории Китая были переданы Японии, и в международном положении Китая ничего не изменилось. Этот рецидив колониальной политики, утвержденный в июне 1919 г. в Версале мировым сообществом, вызвал студенческие волнения и отставку правительства.

Китай в итоге не подписал Версальские соглашения, поскольку те не отвечали интересам нации. Советская Россия же теперь не просто предлагала покончить с колониальным прошлым, но делала конкретные шаги: советское правительство заявило об отказе от русской доли «боксерской контрибуции» 1900 г. и предложило установить официальные отношения между Советской Россией и Китаем (который большинством западных стран не почитался за полноценное государство). Обращение Советского правительства было встречено в китайском обществе с энтузиазмом: впервые в истории великая держава по собственной инициативе отказывалась от колониальных привилегий и предлагала Китаю установить дружественные равноправные отношения.

Хотя официальные пекинские власти, связанные отношениями с Антантой, изначально проигнорировали советские предложения, связи начали устанавливаться явочным путем. В 1920 г. был подписан Кульджинский протокол о торговых связях и других вопросах, касающихся РСФСР и Синьцзяна. В том же году китайский военный контингент был выведен с русского Дальнего Востока, и в Москву прибыла официальная китайская делегация. Главу миссии генерала Чжан Сылина принял В.И. Ленин, который заявил, что у РСФСР и Китая есть общие цели борьбы с империализмом. Вследствие этих переговоров появился Указ китайского президента Сюй Шичана от 23 сентября 1920 года с объявлением, что Пекин больше не признает бывших представителей царского правительства (до этого

53

пекинские власти признавали законным представителем России царского посла Кудашева, продолжая до сентября 1920 г. выплачивать ему русскую часть «боксерской» контрибуции). На следующий день пекинские власти взяли под свою опеку все концессии царского правительства в стране, по всему Китаю было закрыто 19 консульств бывшей Российской империи. Ведение дел России в Китае было передано специально созданному Особому бюро по русским делам.

В декабре 1921 г. в Пекин прибыла первая делегация РСФСР, в августе 1922 г. – вторая и в августе 1923 г. – третья, во главе с заместителем наркома иностранных дел Л.М. Караханом. 31 мая 1924 г. было заключено «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской Республикой», где предусматривались восстановление дипломатических отношений между обеими странами и заявленный ранее отказ правительства СССР от колониальных прав и привилегий. Китай в свою очередь обязался не передавать эти права и привилегии третьей державе. СССР отказывался от русской части «боксерской контрибуции» и от прав экстерриториальности. Китайско-Восточная железная дорога объявлялась «чисто коммерческим предприятием», совместно управляемым СССР и Китаем на паритетных началах впредь до выкупа КВЖД правительством Китая. Обе стороны договорились обменяться послами.

Несмотря на все эти успехи, говорить о полноценных отношениях двух стран было невозможно: Китай представлял из себя набор часто меняющихся и враждующих между собой правительств и генералов. К тому же существовали вопросы, по которым РСФСР и Китай с трудом могли договориться, например, статус Внешней Монголии. Гражданская война в России была воспринята в Пекине как шанс вернуть контроль над Внешней Монголией: в ноябре 1919 г. Китай аннулировал Кяхтинское соглашение 1915 г. и отменил монгольскую автономию. На помощь монголам пришли белогвардейские отряды барона Унгерна, которые в 1921 г. выбили китайцев из Внешней Монголии и восстановили ее государственность. Унгерна в свою очередь разбили красные, но и они были заинтересованы в независимой от Китая Монголии и не допустили повторной аннексии. Установив в Монголии просоветский режим, большевики расценивали это как один из шагов на пути к мировой социалистической революции. После того как коммунистические мятежи в Германии и Венгрии провалились,

54

Ленин продолжал планировать революции в Румынии, Чехии, Италии, но со временем особое внимание советского руководства стал привлекать Китай, где соединение идей социализма с национально-освободительным движением могло иметь далеко идущие последствия.

3.2. Политика СССР и Коминтерна в Китае: временный союз с Гоминьданом (1920–1927 гг.)

Таким образом, одной рукой устанавливая контакты с

официальным Пекином, другой рукой большевики помогали силам, которые должны были этот самый официальный Пекин свергнуть. Уже в 1919 г. в Москве состоялся Первый конгресс Коммунистического Интернационала, на который собрались представители коммунистических партий разных стран для координации своих действий по подготовке мировой революции. В конгрессе принимали участие представители Китайской социалистической рабочей партии, а в сам Китай отправились эмиссары Коминтерна Гр. Войтинский и Х. Маринг, которые агитировали за создание коммунистических кружков по большевистскому образцу. Такой кружок был организован в июле 1920 г. в Шанхае, возглавил его Чэнь Дусю. В формировании первых коммунистических ячеек в Китае Войтинскому оказывали помощь русские эмигранты – профессора Тяньцзиньского и Пекинского университетов С.А. Полевой, А.А. Иванов и др. Среди первых сторонников марксизма рабочих еще не было, преобладали интеллигенция и студенты.

В июле 1921 г. в Шанхае нелегально прошел съезд представителей марксистских кружков, ставший Первым съездом Коммунистической партии Китая (КПК), которую возглавили Ли Дачжао, заведующий библиотекой Пекинского университета, и Чэнь Дусю, декан филологического факультета того же университета. Оба они получили образование в Японии, оба разочаровались в итогах Синьхайской революции, и теперь маяком для них стали Советская Россия и Коминтерн. Большинство участников съезда выступили за создание боевой, дисциплинированной и хорошо организованной партии большевистского типа с целью установления диктатуры пролетариата. К 1924 г. в партии было не больше тысячи членов, но в Москве с большим энтузиазмом относились к перспективам китайского революционного движения. Проблема

55

состояла в том, что во главе этого движения стояли пока не коммунисты, а буржуазно-демократическая партия Гоминьдан во главе с Сунь Ятсеном, базировавшаяся на юге Китая.

В апреле 1921 г. в Гуанчжоу (Кантоне) открылась чрезвычайная сессия китайского парламента, который абсолютным большинством голосов избрал Сунь Ятсена чрезвычайным президентом Китайской Республики, в состав которой входили, правда, всего лишь пять южных провинций. Пекинское правительство и иностранные державы заявили о непризнании результатов президентских выборов в Гуанчжоу. Таким образом, помимо двух парламентов – в Пекине и Кантоне – в Китае оказалось и два президента (которые в свою очередь зависели от многочисленных генералов, каждый из которых имел свою подконтрольную территорию).

Коминтерн потребовал, чтобы китайские коммунисты заключили временный союз с Гоминьданом для общей борьбы против военных, монархистов и т. д. В Москве это расценивалось как тактический маневр, направленный на создание внутри Гоминьдана устойчивых коммунистических групп с последующим захватом коммунистами руководства в национально-революционном движении. Китайские коммунисты отрицательно относились к Гоминьдану, но подчинились решению Коминтерна (одним из немногих китайских коммунистов, кто с пониманием отнесся к приказу из Москвы, был малоизвестный пока Мао Цзэдун).

Сунь Ятсен, долгое время живший в Японии и Англии, решился на сотрудничество с СССР лишь после провала многочисленных попыток получить поддержку со стороны западных держав и ряда поражений и предательств во внутрикитайской политической борьбе. Он стремился получить у Москвы не только финансовую и военную помощь, но еще и «технологию» революции, опыт государственного и военного строительства, имевшийся у большевиков. Уже в 1920 г. Сунь Ятсен встречался и беседовал с представителями Коминтерна Войтинским и Марингом, а в ноябре того же года Сунь Ятсен предложил Москве начать военную интервенцию в северный Китай. В Москве еще свежи были воспоминания о неудачной попытке военного экспорта революции в Польшу, поэтому там предпочли не посылать советские войска, а помочь Гоминьдану создать свои собственные вооруженные силы. Советские представители расценивали планы Сунь Ятсена как фантазии, не имеющие связи с реальностью, зато могущие спровоцировать японское вторжение. В марте 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) признало возможным оказать

56

Сунь Ятсену денежную помощь, направить в Южный Китай группу политических и военных советников, но отметило, что «…Сунь Ятсен уделяет слишком большое внимание чисто военным операциям в ущерб организационно-подготовительной работе».

В сентябре 1923 г. в Москву прибыла делегация Гоминьдана во главе с Чан Кайши, начальником штаба партийной армии. За три месяца, проведенные в СССР, делегаты ознакомились с положением дел в Красной Армии, встретились с Л. Троцким и Г. Чичериным. Идея введения советских войск в Китай была отвергнута руководством СССР, да и прочие военные планы Сунь Ятсена были встречены скептически. Троцкий посоветовал Гоминьдану заняться политической работой по созданию массовой партии. Тем не менее, СССР начал оказывать Гоминьдану финансовую и военную помощь, направил военных советников. П. Павлов, М. Бородин (Грузенберг) и В. Блюхер создали военную академию Вампу (Хуанпу), которая подготовила для Гоминьдана более 4 тысяч офицеров. Молодые гоминьдановцы также отправлялись для политической и военной подготовки в СССР.

При всем при этом реальное влияние Сунь Ятсена в Китае было незначительным, и перспективы Гоминьдана выглядели пока неясно.

Параллельно связям с Гоминьданом шло налаживание отношений с правительством в Пекине: 12 августа 1922 г. там появилась новая российская делегация во главе с А.А. Иоффе, имевшая целью установить официальные дипломатические отношения с Китаем, заключить торговый договор и соглашение по Китайско-Восточной железной дороге. Исходя из заявлений советского правительства 1919 г., китайцы ожидали безвозмездной передачи им всей КВЖД, но Политбюро ЦК РКП(б) в 1922 г. высказалось в том смысле, что Россия сохраняет за собой собственность Китайско-Восточной железной дороги, хотя как друг восточных народов и как враг империализма отказывается от политических и правовых привилегий и готова пойти на уступки Китаю: сужение полосы отчуждения, досрочный выкуп дороги на льготных условиях, согласие на участие Китая в смешанном управлении дорогой.

Л.Д. Троцкий по этому поводу писал Иоффе: «Как хотите, но мне и сейчас не ясно, почему отказ от империализма предполагает отказ от наших имущественных прав. Китайско-Восточная железная дорога была, бесспорно, орудием империализма, поскольку она была нашей государственной собственностью на китайской территории.

57

Поскольку же дорога переходит в руки Китая, она есть огромная хозяйственно-культурная ценность. В этом смысле мне совершенно непонятно, почему китайский крестьянин должен иметь дорогу за счет русского крестьянина… Мы можем и должны помочь Сунь Ятсену стабилизировать в Китае внутренний режим. Почему же Сунь или кто другой не может в этом случае частично возмещать нам наши расходы по Китайско-Восточной железной дороге, которой китайский народ будет пользоваться? Вы очень настаиваете на бедности Китая. Позвольте Вам напомнить… что Россия тоже очень бедна и совершенно не в силах оплачивать расположение к ней колониальных и полуколониальных народов материальными жертвами. Разумеется, очень заманчиво было бы отказаться от имущества Китайско-Восточной железной дороги, то есть сделать подарок в 800 миллионов рублей, и сверх того дать взаймы 40 миллионов рублей (тоже, очевидно, без надежды на отдачу). Дорогу китайцы взяли бы, 40 миллионов рублей израсходовали бы очень скоро и потребовали бы продолжения, а не получив такового, обратились бы к Америке и перенесли бы туда свои симпатии».

Другим проблемным вопросом в отношениях с пекинским вопросом был вопрос о Внешней Монголии, которая при поддержке Красной Армии сохраняла независимость.

31 мая 1924 г. при президенте Цао Куне было подписано «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Республикой», а также «Соглашение о временном управлении КВЖД». В первом документе советское правительство еще раз отказывалось от прав экстерриториальности и консульской юрисдикции, от русской части «боксерской контрибуции» и «…от специальных прав и привилегий, касающихся всех концессий, в какой бы то ни было части Китая», но по КВЖД был заключено отдельное соглашение.

Обе стороны соглашались, что «Китайско-Восточная железная дорога является чисто коммерческим предприятием» и должна находиться в совместном управлении. КВЖД еще в начале XX в. стала решающим фактором в экономическом подъеме близлежащих территорий, поэтому оставалась лакомым куском и для Японии, и для любого из китайских правительств и генералов. Сохранение концессии иностранного государства на территории Китая, пусть и в урезанном виде, стало постоянным источником напряженности в советско-китайских отношениях. Сохранив КВЖД в совместном

58

управлении, советское руководство исходило не только из пресловутой российской бедности, но из возможности использовать КВЖД для влияния на китайские дела, проводить разведывательную деятельность или даже готовить захват власти в Маньчжурии. В частности, посредством КВЖД в Маньчжурию тайно провозились золото, драгоценности, меха, предметы искусства, конфискованные советским правительством; на средства от их реализации затем финансировалась деятельность советской разведывательной сети в Китае. Перевозилось и оружие, как трофейное времен Гражданской войны, так и специально закупленное в Германии, Чехословакии или Югославии.

Внешняя Монголия в том же договоре 1924 г. была признана советским правительством составной частью Китая, при том, что там оставались советские войска и никакой реальной власти Пекин в Монголии не имел, а в ноябре того же 1924 г. в Монголии были ликвидированы остатки монархии и провозглашена Монгольская народная республика, целью которой было построение социализма по советскому образцу.

Стороны взаимно обязались не допускать в пределах своих территорий деятельности каких-либо организаций или групп, задачей которых являлась насильственная борьба против правительства любой из договаривающихся сторон. Советский Союз рассчитывал тем самым пресечь подрывную деятельность белогвардейских групп на территории Китая, но сам в момент подписания договора уже нарушал его, оказывая финансовую и военную помощь Гоминьдану и коммунистам.

Юридически советско-китайские дипломатические отношения (то есть отношения с пекинским правительством) продолжали существовать вплоть до советско-китайского конфликта летом 1929 г. в Маньчжурии, невзирая на продолжавшуюся смену властей в Пекине и признание иностранными державами нанкинского правительства Чан Кайши в 1928 г.

Следуя рекомендациям Коминтерна об усилении политической партийной работы, Сунь Ятсен провел Первый конгресс Гоминьдана в январе 1924 г. в Гуанчжоу. Конгресс принял манифест, программу и устав партии, оформил опять-таки рекомендованное Коминтерном вступление коммунистов в Гоминьдан. Позднее Сунь Ятсен обнародовал «Общую программу строительства государства» и выступил с лекциями о трех народных принципах, где пытался примирить традиции конфуцианства с идеями марксизма. Вместо

59

классовой борьбы и диктатуры пролетариата Сунь Ятсен видел целью «…примирение интересов громадного большинства общества», а «…народное благоденствие – это и есть социализм». Сунь Ятсен говорил: «Если все будет принадлежать всем, то наша цель – народное благоденствие – будет действительно достигнута и воцарится мир «великой гармонии», о которой мечтал Конфуций».

Начавшаяся реорганизация Гоминьдана способствовала укреплению позиций правительства Сунь Ятсена. Определенная стабилизация власти благоприятствовала и созданию партийной армии, чем занялись советские военные специалисты. На этом фоне северный «христианский генерал» Фэн Юйсян заявил о своей солидарности с революционным кантонским правительством Сунь Ятсена и о намерении содействовать прекращению гражданской войны в стране.

В это время в Пекине пришел к власти очередной временщик Дуань Цижуй, выступивший с инициативой всекитайской конференции по объединению страны. Он пригласил на эту конференцию и Сунь Ятсена как одного из самых авторитетных политических лидеров Китая, тот принял это приглашение, чтобы расширить политическое влияния Гоминьдана на всю страну и установить контакт с Фэн Юйсяном. Однако 12 марта 1925 г. Сунь Ятсен скончался.

Маршал Фэн Юйсян в этих обстоятельствах стал новым самостоятельным фактором военно-политической борьбы в Китае, он тоже обратился за помощью к Москве, где после смерти Сунь Ятсена возникла точка зрения о перемещении центра тяжести национального движения на север Китая. 13 марта 1925 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) было признано целесообразным создание «за наш счет» двух военных школ в Лояне и Калгане (в этих городах располагались штабы национальных армий Фэн Юйсяна).

В мае 1925 г. в Москве была сформирована Китайская комиссия Политбюро ЦК РКП(б) во главе с М.В. Фрунзе, председателем Реввоенсовета СССР, народным комиссаром по военным и морским делам. На своем апрельском заседании Китайская комиссия констатировала, «…что обстановка в Китае обостряется, и развертывающиеся события требуют усиления нашей помощи». События предлагалось не форсировать, тщательно взвешивая в каждом отдельном случае целесообразность оказания помощи. В мае на север Китая в ставку маршала Фэн Юйсяна прибыла группа военных советников из Советского Союза. Инструкторы в

60

большинстве случаев подбирались в большой спешке, китайского языка не знали, навыков конспирации не имели, что снижало эффективность их работы. В Москве пришлось срочно решать вопрос по подготовке надежных квалифицированных переводчиков.

На смену Сунь Ятсену в гоминьдановском руководстве выдвинулись двое: Чан Кайши как военный руководитель Гоминьдана и Ван Цзинвэй как глава национального правительства. Изначально фигура Ван Цзинвэя была более значимой: он был «лучшим оратором партии», давним сподвижником Сунь Ятсена, пользовался большой популярностью. Ван Цзинвэй по совместительству стал также председателем Военного совета национального правительства. М.М. Бородин был официально назначен главным советником национального правительства

При помощи советских специалистов Чан Кайши и руководству Гоминьдана удалось к концу 1925 г. осуществить ряд мероприятий по реорганизации армии, костяком которой стали две дивизии партийной армии, созданные на базе военной школы Вампу. Проведенные мероприятия по реорганизации армии и освобождению провинции Гуандун выдвинули Чан Кайши на первые позиции среди военных, чему в немалой степени способствовали советские военные представители.

Весной 1925 г. Политбюро ЦК РКП(б) и Китайская комиссия разработали «Северный маршрут китайской революции» с опорой на национальные армии Фэн Юйсяна. Параллельно сохранялся и прежний тезис о поддержке южного правительства Гоминьдана, однако после смерти Сунь Ятсена ему придавалось меньшее значение. В ноябре 1925 г. Фэн Юйсян двинул свои национальные армии общей численностью 150 тыс. человек на позиции мукденских войск в Северном Китае, и на исходе этого же месяца войска Фэна вошли в Пекин. Однако уже в апреле 1926 г. северные национальные армии, на которые Москва возлагала большие надежды, потерпели поражение, оставили Пекин и отступили в северо-западные провинции. Сам главнокомандующий национальными армиями маршал Фэн Юйсян объявил о своем добровольном уходе в отставку и весной 1926 г. через Монголию уехал в Москву.

В связи с этим в апреле 1926 г. Политбюро ЦК РКП(б) была принята критическая резолюция о военно-политической работе в Китае. Общие результаты этой работы были признаны «недостаточными, в некоторых случаях прямо нулевыми».

61

Более обнадеживающие известия приходили с юга: провинция Гуандун была очищена от враждебных Гоминьдану войск, в самом правительстве и в руководстве Гоминьдана укрепились позиции левых лидеров во главе с Ван Цзинвэем. Но в то же время развернулась подготовка к Северному походу для завоевания власти во всем Китае, против чего Москва категорически возражала.

В январе 1926 г. в Кантоне проходил II конгресс Гоминьдана, представлявший почти 250 тыс. членов партии. Съезд подчеркнул значение сотрудничества с Советским Союзом, избрал председателем Политического совета Центрального Исполнительного Комитета Гоминьдана Ван Цзинвэя. В избранных съездом ЦИК и ЦКК партии левые и коммунисты составляли большинство, что было значительным успехом коммунистов и соответствовало плану Коминтерна о постоянном завоевании Гоминьдана изнутри. В то же время Чан Кайши впервые вошел в состав ЦИК Гоминьдана, оставаясь при этом членом Военного совета, командующим 1-м корпусом НРА и начальником военной школы Вампу. Это свидетельствовало о росте его авторитета. Между Ван Цзинвеем, близким к коммунистам, и Чан Кайши, видевшим себя в роли военного диктатора «а ля Наполеон», стали постепенно расти противоречия.

Советские военные специалисты в Китае расходились во мнениях о том, кому можно доверять и на кого следует делать решающую ставку. Имелись кардинальные противоречия между дипломатом Л.М. Караханом с одной стороны и военными советниками А.И. Егоровым и В.А. Трифоновым с другой. Трифонов отрицательно относился к Фэн Юйсяну, считая его беспринципным милитаристом, Карахан же видел в генерале харизматичного лидера, сравнимого по популярности с Сунь Ятсеном.

На юге же Чан Кайши, напуганный ростом влияния левых и коммунистов в Гоминьдане, пошел на решительные действия: 20 марта 1926 г., узнав о приближении к школе Вампу военного корабля коммунистов, Чан Кайши ввел в Кантоне военное положение, объявил о «коммунистическом заговоре», якобы направленном на захват военной школы и арест его самого с последующим вывозом на корабле в СССР. Было арестовано несколько десятков коммунистов, посажены под домашний арест представители КПК в воинских частях, лишены свободы передвижения советские военные инструкторы и советники, работавшие в Кантоне. Не получив одобрения со стороны командующих армейскими корпусами,

62

Чан Кайши позже отменил эти приказы, но расстановка сил уже изменилась: Ван Цзинвэй воспринял действия Чан Кайши как личный вызов себе и своей политике, внезапно покинул Кантон и выехал «для лечения» в Европу.

События 20 марта явились полной неожиданностью для советских представителей в Китае и для КПК. Гоминьдан явно выходил из-под контроля, что заставляло вести трудные поиски выхода из запутанной ситуации. В Москве события 20 марта расценили как «маленькое полувосстание» Чан Кайши, направленное «против русских советников и китайских коммунистов». Чтобы стабилизировать ситуацию, из Кантона были отозваны военспецы Н.В. Куйбышев, И.Б. Разгон и В.П. Рогачев, которых Чан Кайши обвинял во вмешательстве во внутренние дела национального правительства. В Москве понимали, что Чан Кайши ни в коем случае не близок идеям коммунистов, что он всего лишь временный попутчик на дороге к объединению Китая, однако время избавляться от попутчика, по мнению Москвы, пока не пришло.

События 20 марта 1926 г. стали следствием подготовки Северного похода, инициатором которого выступал Чан Кайши. Он видел себя продолжателем дела Сунь Ятсена – объединения страны сверху посредством военного похода на Север из революционной базы в провинции Гуандун. Только успешный Северный поход мог позволить Чан Кайши стать лидером национального масштаба, поэтому всех противников похода он воспринимал как своих личных врагов. А сопротивление идее Северного похода исходило в первую очередь от представителей Коминтерна и советников, а также от китайских коммунистов, следовавших предписаниям Москвы: там считали идею Северного похода преждевременной и опасной военной авантюрой.

В апреле 1926 г. Л.Д. Троцкий и Г.Е. Зиновьев, реагируя на события 20 апреля, потребовали, чтобы КПК вышла из Гоминьдана, но большинство ЦК ВКП(б) их не поддержало, исходя из прежнего плана завоевания Гоминьдана изнутри.

5 июня 1926 г. национальное правительство назначило Чан Кайши главнокомандующим НРА (народно-революционной армией). Чан Кайши на словах не выступал против КПК, продолжал высказываться за дружбу с Советским Союзом. Китайские коммунисты остались в Гоминьдане и в армии, а советские военные специалисты по-прежнему состояли при частях НРА. Гоминьдан продолжал получать военно-техническую помощь. Московские

63

советники понимали ненадежность фигуры Чан Кайши, но альтернативы ему не наблюдалось.

В результате настойчивых просьб Чан Кайши в мае 1926 г. в Кантон вернулся В.К. Блюхер в качестве главного военного советника национального правительства и начальника южно-китайской группы советских военных специалистов. К Северному походу Гоминьдана было подготовлено восемь армейских корпусов НРА общей численностью 95 тыс. человек, из которых были вооружены только 65 тысяч, причем наиболее боеспособным был 1-й корпус НРА, которым командовал сам Чан Кайши.

В августе 1926 г. войска НРА успешно завершили освобождение всей провинции Хунань и двинулись в направлении долины Янцзы. В течение октября-ноября 1926 г. провинции Хубэй и Цзянси были освобождены от войск милитаристов. У НРА были лучше организация, дисциплина и боевой дух ядра армии. Противник был разобщен, лишен координации и единого плана действий. Сыграла свою роль и квалифицированная помощь советских военспецов во главе с В.К. Блюхером.

По мере продвижения НРА на север, в нее вливались все новые и новые воинские части местных полевых командиров, из которых формировались дополнительные армейские корпуса НРА. Ко времени выхода частей НРА к Янцзы ее состав увеличился почти в семь раз. Следствием численного увеличения армии явились ее децентрализация и ослабление роли главкома. Чан Кайши из главнокомандующего фактически превратился в одного из многих генералов. Москве это давало варианты выбора альтернативной Чан Кайши фигуры; так, среди примкнувших к Северному походу генералов был Тан Шэнчжи, которого и стали поддерживать советские представители в качестве противовеса Чан Кайши. Тот немедленно об этом узнал. В сентябре того же года из СССР в Китай вернулся Фэн Юйсян и заявил о присоединении своих сил к НРА. Советский Союз вновь оказал его национальным армиям поддержку, восстановив их боеспособность и обеспечив их выступление с северо-запада на соединение с НРА.

Первые успехи Северного похода вынуждали ставить вопрос о перемещении национального правительства из Кантона. Это привело к дальнейшей поляризации сил в Гоминьдане: левые требовали переноса правительства в Ухань, где их позиции были сильнее, а также настаивали на возвращении находившегося «на лечении» за границей Ван Цзинвэя и назначения его на пост главы правительства.

64

Чан Кайши настаивал на переводе правительства и ЦИК Гоминьдана в Наньчан. Он аргументировал это тем, что местонахождение столицы должно зависеть от военных действий, а так как основные военные действия шли в нижнем течении Янцзы, то и национальному правительству следовало находиться в Наньчане.

1 января 1927 г. левые Гоминьдана провозгласили столицей Китая Ухань. Чан Кайши остался в Наньчане, а вместе с ним осталось и большинство членов ЦИК Гоминьдана и национального правительства. Так сложились два политических центра Гоминьдана: левый – в Ухане, правый – в Наньчане. Среди советских военспецов по этому поводу опять-таки не было единства: Бородин был готов порвать с Чан Кайши, Блюхер считал момент крайне неподходящим.

Для Москвы возникшая проблема оказалась неожиданной и, как показал дальнейший ход событий, неразрешимой. Развитие дальнейшего противостояния между Уханем и Наньчаном отражало углубляющийся кризис в Гоминьдане, возрастание роли военных в лице Чан Кайши и прочих генералов, расшатывание единого фронта, постепенное ослабление позиций уханьского правительства. В Москве китайское двоевластие было признано «опасным и недопустимым», но рвать отношения с Чан Кайши по-прежнему считалось нецелесообразным. Непосредственно же в Китае главный советник М.М. Бородин видел выход из ситуации именно в силовом отстранении Чан Кайши от руководства армией.

В марте 1927 г. в Ухани был проведен Пленум ЦИК Гоминьдана, где под давлением КПК и М.М. Бородина было решено ограничить власть Чан Кайши: был упразднен занимавшийся им пост председателя Постоянного комитета ЦИК. Чан Кайши был также освобожден от должности председателя Военного совета и заведующего Орготделом. Но даже лишенный всех этих должностей Чан Кайши оставался мощной реальной силой в Восточном Китае, сохранив контроль над войсками. На том же пленуме Коминтерну и КПК удалось провести в национальное правительство двух коммунистов: министра сельского хозяйства и министра труда. Однако это достижение Бородина и КПК оказалось лишь тактическим успехом, поскольку прямое столкновение, к которому подталкивал Бородин, закончилось полной катастрофой для КПК и Коминтерна.

Сразу после Пленума ЦИК Гоминьдана глава уханьского правительства Тань Янькай подписал приказ об аресте Чан Кайши, о чем стало известно Чан Кайши, и тот предпринял необходимые ответные меры.

65

Решающие события развернулись в Шанхае, который до конца марта 1927 г. занимали войска генерала Сунь Чуаньфана. КПК и Гоминьдан организовали там всеобщую забастовку, а потом и вооруженное восстание. Когда войска Чан Кайши вступили в Шанхай, тот уже был полностью освобожден повстанцами, которые к тому же стали создавать собственные органы власти по модели Советов в России. Гоминьдановские генералы приказали всем рабочим отрядам сдать оружие, а профсоюзам – прекратить всеобщую забастовку. В ответ шанхайская организация КПК и профсоюзы при деятельном участии советских представителей приняли решение о вооруженной борьбе с войсками Чан Кайши, всеобщей забастовке и немедленном захвате иностранных концессий. Для исполнения этого плана коммунистам пришлось бы столкнуться не только с отрядами Чан Кайши, но и с иностранными войсками, охранявшими торговые концессии западных держав. В Шанхае в этот момент было больше 20 тысяч иностранных войск и больше 40 иностранных военных кораблей.

Чан Кайши прибыл в Шанхай 26 марта 1927 г. и попытался найти компромиссное решение ситуации, для чего просил приехать в Шанхай Блюхера, которому в отличие от Бородина доверял. Однако Бородин не дал Блюхеру выехать в Шанхай. Москва между тем расценила действия КПК и Бородина как преждевременные, в Китай была направлена директива «…о недопустимости в данную минуту общей забастовки или восстания с требованием возврата концессии».

1 апреля в Шанхай из Владивостока вернулся по-прежнему популярный в народе Ван Цзинвэй, который в Москве встречался с И.В. Сталиным. Чан Кайши признал главенство Ван Цзинвэя, и ожидалось, что два лидера Гоминьдана наконец достигнут компромисса, однако этого не произошло. Бородин продолжал подталкивать КПК и рабочих к вооруженному противостоянию с Чан Кайши, при том что большинство военных советников во главе с Блюхером были за сохранение союза с Чан Кайши.

Между тем в Пекине 6 апреля 1927 г. полицейские и солдаты президента Чжан Цзолиня ворвались в советское полпредство, оправдывая свои действия тем, что в советском представительстве скрываются китайские граждане, причастные к антиправительственной деятельности. Полицейские арестовали китайских коммунистов, живших на территории полпредства, а затем занялись изъятием документов. Сотрудники полпредства успели бросить документы в одну из комнат и поджечь, однако прибывшая

66

пожарная команда быстро потушила не успевший разгореться пожар. В числе захваченных китайцами документов были материалы о деятельности советской военной разведки в Китае: переписка центральной пекинской резидентуры с Москвой, расписки агентов в получении денег, материалы о связях Советского Союза с Кантоном и с Фэн Юйсяном, документы о снабжении оружием НРА и национальных армий на Севере, список советских военных инструкторов в китайских армиях с подлинными именами и псевдонимами, материалы китайской компартии и др. Из захваченных документов можно было составить полную картину всей секретной подрывной работы Советского Союза в Китае. В ходе налета были арестованы 15 советских граждан и проживавшие на территории постпредства китайцы, среди которых был один из основателей КПК Ли Дачжао. Он и еще 19 руководителей Северного бюро КПК и Гоминьдана были казнены.

Чжан Цзолинь намеревался использовать полученный материал для компрометации Чан Кайши и Фэн Юйсяна, однако представители английской разведки предложили иное: передать гоминьдановскому генералу материалы, указывавшее на подготовку его устранения советскими представителями. У Чан Кайши не должно было оставаться сомнений, что своих главных врагов он имеет в лице коммунистов, русских и китайских.

В итоге 9 апреля Чан Кайши объявил в Шанхае военное положение, а 12 апреля 1927 г. обвинил коммунистов в намерении захватить власть и устроил Шанхайскую резню (массовые аресты и убийства коммунистов и сочувствующих им рабочих и студентов). В апрельских событиях в Шанхае погибло около 5 тысяч человек, причем наряду с гоминьдановскими войсками в резне участвовали китайские триады (организованная преступность). Вслед за Шанхаем подобные перевороты были произведены и в других провинциях, контролировавшихся Чан Кайши.

15 апреля 1927 г. на заседании ЦИК уханьского Гоминьдана было принято решение об исключении Чан Кайши из партии, снятии его со всех постов и «наказании по закону». Однако это решение не имело никаких практических последствий: Чан Кайши во главе верных ему войск провозгласил верность заветам Сунь Ятсена и целям национальной революции и призвал к чистке Гоминьдана от коммунистов. Он перенес правительство в Нанкин, объявив, в свою очередь, незаконным уханьское правительство.

67

Теперь Москве оставалось рассчитывать только на уханьский Гоминьдан (сохранявший союз с КПК) и Фэн Юйсяна на севере. Тем временем рост рабочего и крестьянского движения на территории уханьского правительства сопровождался различного рода эксцессами – самочинными действиями рабочих и профсоюзов, захватами земли и имущества, в том числе собственности солдат и офицеров уханьской армии, самосудами над представителями деревенских верхов. Все это постепенно лишало уханьский Гоминьдан поддержки военных НРА. В середине мая уже на территории уханьского правительства началась серия военных мятежей, сопровождавшихся арестами коммунистов, разгоном профсоюзов и крестьянских организаций. По сути, между уханьским и нанкинским режимами теперь не существовало большой разницы, и опора Москвы в Китае сузилась до собственно КПК.

К началу 1927 г. в КПК было около 25 тыс. членов, более половины составляли рабочие, однако преобладающее большинство из них лишь недавно приобщилось к политической борьбе. Костяк профессиональных революционеров был малочислен, связи руководящего ядра партии с низовыми местными организациями слабы, а из Москвы к ним шли совершенно нереалистичные предложения о вооруженном захвате власти. Генеральный секретарь ЦК КПК Чэнь Дусю отверг указание Москвы по китайскому вопросу, назвав указание Коминтерна о создании коммунистами собственных вооруженных сил утопией. Об указаниях Коминтерна стало известно в руководстве Гоминьдана, что дало Ван Цзинвэю официальный предлог для разрыва уханьского правительства с КПК и, как следствие, для разрыва с Коминтерном и Советским Союзом.

Между тем в начале июня 1927 г. уханьские войска соединились с частями Фэн Юйсяна, нанеся войскам пекинского президента Чжан Цзолиня серьезное поражение. Уханьские власти планировали поход на Нанкин, но Фэн Юйсян предпочел договориться с Чан Кайши на условиях: М.М. Бородин должен покинуть Китай; члены ЦИК Гоминьдана в Ухане должны присоединиться к ЦИК Гоминьдана в Нанкине, а тем, кто отказывался от этого шага, разрешалось взять «отпуск» и выехать за границу. Тан Шэнчжи со своими войсками должен был перейти под командование Чан Кайши. Военно-политическая обстановка резко изменилась в пользу Нанкина.

Казалось бы, когда и Нанкин, и Ухань порвали с коммунистами, за которыми стояли СССР и Коминтерн, подстегивавшие своих китайских партнеров к революции, должно было произойти

68

объединение Гоминьдана. Однако этого не произошло. Оказалось, что советские военные и политические советники были своего рода стабилизирующим фактором, и как только его не стало, обстановка немедленно обострилась, положив начало новому этапу бесконечной гражданской войны и новым раздорам внутри самого Гоминьдана.

В июне 1927 г. Чжан Цзолинь объявил об образовании военного правительства в Пекине и провозгласил себя «генералиссимусом всех сухопутных и морских сил Китая», заявив: «Я хочу, чтобы Китай занимал место в семье наций, на которое он имеет право в силу масштабов его территории, его населения и ресурсов. Я хочу, чтобы суверенитет Китая уважался другими нациями. Неравноправные договоры должны исчезнуть навсегда и должны быть заменены другими, которые лучше соответствуют современной обстановке. Я не вижу причин к тому, чтобы эти вопросы не могли быть урегулированы мирным путем на мирной конференции… Мы, китайцы Северного Китая, являемся такими же националистами, как наши южные соотечественники. На самом деле мы являемся ими гораздо больше, ибо наша политика в следующем: Китай – китайцам, но не Китай – красным». Националистическая и антикоммунистическая риторика выглядели как попытка привлечь к союзу Чан Кайши, но тот не принял условий мира с Чжан Цзолинем, так как ни с кем не собирался делить власть.

В то же время другие гоминьдановские генералы настаивали на примирении Чан Кайши с уханьским правительством и на совместном походе на Пекин. В этой ситуации Чан Кайши 12 августа 1927 г. демонстративно подал в отставку с поста главкома и уехал в Японию.

Эти события показались китайским коммунистам и их кураторам из Коминтерна подходящим моментом, чтобы захватить власть в Кантоне и установить там советскую власть, как бы вернувшись на старую революционную базу Сунь Ятсена. 11 декабря в Кантоне началось восстание рабочих, к которым присоединились солдаты учебного полка. На следующий день весь город был в руках повстанцев во главе с народным правительством Кантона. Совет народных комиссаров во главе с коммунистом Су Чжаочжэнем принял декреты об аннулировании неравноправных договоров, о безвозмездной передаче крестьянам помещичьей земли, введении восьмичасового рабочего дня, создании из рабочих дружин частей Красной армии.

Против восставших немедленно объединились враждовавшие до того между собой генералы, и 13 декабря войска Ли Фулиня,

69

переброшенные на судах под английским флагом, захватили Кантон и начали расправу над восставшими. В течение трех дней было казнено семь тысяч человек. 13 декабря 1927 г., после подавления «Кантонской коммуны», был совершен налет на генеральное консульство СССР в Кантоне и арестован весь его штат вместе с лицами, находившимися в консульстве. На следующий день вице-консула А.И. Хассиса и четырех его сотрудников вывели на улицу с прикрепленными табличками: «Русский коммунист! Каждый может делать с ним, что хочет». Со связанными руками их провели через весь город и расстреляли на глазах огромной толпы китайцев. Оставшиеся в живых генконсул Б.А. Похвалинский, четыре женщины и двое детей содержались две недели под арестом в тюрьме, пока не были вывезены из страны через Гонконг и Шанхай.

15 декабря 1927 г. генеральному консулу СССР в Шанхае была вручена нота от имени нанкинского правительства о разрыве дипломатических сношений с СССР. Парадокс заключался в том, что у Советского Союза никогда не было дипломатических отношений с нанкинским правительством Чан Кайши, сформированным в апреле 1927 г., как их не было у Нанкина ни с одним западным государством, которые продолжали признавать только пекинское правительство. Международное признание нанкинского правительства произошло лишь в 1928 г.

В ноте, в частности, говорилось: «…11 декабря в Кантоне произошло восстание, закончившееся насильственным занятием города коммунистами, прервавшими средства сообщения и учинившими по всему городу пожары, грабежи и убийства. Это неслыханное происшествие со всеми сопутствующими трагическими последствиями приписывается главным образом тому обстоятельству, что коммунисты пользовались в качестве базы для руководства своими операциями советскими консульствами и советскими государственными коммерческими агентурами… Ввиду этого настоящим устанавливается, что предоставленное консулам СССР… признание будет аннулировано, что советские государственные коммерческие агентуры в различных провинциях должны будут прекратить свою деятельность, с тем чтобы можно было уничтожить в корне дурное влияние и произвести тщательное расследование».

С 15 по 18 декабря в Шанхае были закрыты отделение торгпредства, отделения Совторгфлота, Центрсоюза, Дальбанка, КВЖД и прочих советских структур. 17 декабря генеральное консульство СССР в Шанхае передало нанкинскому правительству

70

ответную ноту советского правительства о разрыве дипломатических сношений.

Это означало окончательное прекращение сотрудничества с Гоминьданом и переход Чан Кайши в категорию врагов СССР.

3.3. Советско-китайский конфликт на КВЖД

В феврале 1928 г. состоялся IV Пленум ЦИК Гоминьдана,

образовавший новое национальное правительство во главе с председателем правительства Чан Кайши, который был также утвержден главнокомандующим НРА. Столица страны переносилась в Нанкин, но на севере Китая все еще существовало признававшееся всеми европейскими державами пекинское правительство генералиссимуса Чжан Цзолиня. Поэтому первой задачей нанкинского правительства было свержение пекинского режима и завоевание власти во всей стране. Одновременно Гоминьдан продолжал проводить в жизнь политику искоренения коммунизма В марте нанкинское правительство приняло закон о контрреволюции, по которому все лица, выступающие за свержение гоминьдановского правительства, подлежали смертной казни или пожизненному заключению.

Японское правительство, видя неизбежность падения Чжан Цзолиня в Пекине, предлагало Чан Кайши свою помощь в содействии отходу чжанцзолиновских войск за пределы Великой китайской стены на условиях признания за собой особых прав в Маньчжурии. Чжан Цзолинь решил перехитрить японцев и сам обратился к Чан Кайши с предложением объединить вооруженные силы Севера и Юга Китая для противодействия Японии. Однако 4 июня 1928 г. поезд, в котором Чжан Цзолинь возвращался в Шэньян (Мукден), был подорван. Традиционно считалось, что за убийством генералиссимуса стояла японская разведка, хотя есть версия о причастности к подрыву советской резидентуры.

5 июня 1928 г. войска Гоминьдана вступили в Пекин, и было объявлено об успешном завершении Северного похода. Пекинское правительство прекратило свое существование, большинство провинциальных генералов признали нанкинское правительство. Пекин (Бэйцзин – Северная столица) был переименован в Бэйпин (Северное спокойствие), а столицей Китая стал Нанкин под именем Наньцзин (Южная столица).

71

Разрыв Чан Кайши с СССР позволил нормализовать отношения Нанкина с западными державами. 25 июля 1928 г. правительства США и Китая заключили договор о предоставлении последнему таможенной независимости, что автоматически означало и официальное признание Соединенными Штатами нанкинского правительства как единственного законного правительства в Китае. В 1928–1930 гг. еще 12 западных государств подписали с Китаем аналогичные соглашения о новых таможенных тарифах.

Однако признание нанкинского правительства западными державами не означало действительного объединения Китая: страна по-прежнему была разделена между враждовавшими группировками. Свое правительство имелось в Маньчжурии, по территории которой проходила КВЖД; возглавлял его сын убитого генералиссимуса Чжан Цзолиня Чжан Сюэлян. Китайские власти дано уже планировали захват КВЖД, к этому их подталкивали западные державы, желавшие искоренить советское присутствие в Китае.

27 мая 1929 г. в помещение советского генерального консульства в Харбине внезапно ворвался наряд полиции. Полиция забрала часть консульской переписки и арестовала всех находившихся на тот момент посетителей – 39 человек, в том числе проживавших в Маньчжурии советских граждан. Было объявлено, что консульство было рассадником терроризма и коммунистической пропаганды. Одновременно были произведены налеты на советские консульства в других городах Маньчжурии.

8 июля 1929 г. в Пекине Чан Кайши и Чжан Сюэлян приняли решение о вооруженном захвате КВЖД. Чан Кайши стремился поставить молодого маньчжурского маршала в зависимость от Нанкина, одновременно поднять свой престиж и получить в распоряжение правительства Нанкина прибыль от эксплуатации КВЖД. Решимости китайцам придавал тот факт, что Москва крайне вяло реагировала на прежние полицейские налеты и даже убийства дипломатов, ограничиваясь лишь дипломатическими протестами. Поэтому в Мукдене и Нанкине полагали, что в случае захвата дороги Советский Союз в очередной раз не предпримет жестких ответных мер.

Утром 10 июля 1929 г. китайские власти захватили телеграф КВЖД по всей линии, прервав телеграфное сообщение с СССР; закрыли и опечатали без объяснения причин торговое представительство СССР, а также отделения Госторга, Текстильсиндиката, Нефтесиндиката и Совторгфлота. Советские

72

сотрудники дороги, занимавшие руководящие должности, были отстранены и заменены главным образом русскими эмигрантами с китайским гражданством. По всей линии КВЖД были закрыты и разгромлены профессиональные и кооперативные организации рабочих и служащих дороги, были также произведены обыски и аресты более 200 граждан СССР.

Чан Кайши объяснял свои действия следующим образом: «Между Китаем и Россией имеется много неразрешенных проблем, ожидающих теперь своего решения. Относительно КВЖД советское правительство неоднократно заявляло о своем намерении передать эту дорогу Китаю, но фактически оно только стремилось закрепить свое положение на ней. “Красный” империализм является поэтому более трудным, чем империализм “белый”, так как наличность первого более трудно установить… Кроме КВЖД, имеются и многие другие важные китайско-русские вопросы, подлежащие разрешению между двумя правительствами. Вопросы относительно Внешней Монголии и коммунистической пропаганды подлежит немедленно обсудить. Мы хотим, однако, взять сначала КВЖД, прежде чем приступить к другим вопросам».

Советское правительство в качестве ответных мер отозвало всех советских дипломатических, консульских и торговых представителей с территории Китая, в том числе тех, кто действовал по соглашениям 1924 г. еще с пекинским правительством. Таким образом, летом 1929 г. дипотношения СССР и Китая были разорваны окончательно. Обе стороны стали концентрировать войска вблизи границ.

США решили использовать данную ситуацию в своих интересах, и государственный секретарь Стимсон пригласил к себе послов Англии, Франции, Италии, Японии и Германии, предложив им создать нейтральную международную комиссию, которая взяла бы на себя управление Китайско-Восточной железной дорогой. Однако Япония и Германия выступили против: японцы не хотели усиления позиций США в регионе, Германия не хотела портить отношения с важным экономическим партнером, каким был для нее СССР.

Между тем китайцы, видя военные приготовления СССР, стали рассматривать варианты компромисса. Советские требования заключались в освобождении арестованных советских рабочих и служащих, назначении правительством СССР управляющего КВЖД и его помощника, созыве конференции для урегулирования в кратчайший срок конфликта на КВЖД, возвращении статуса КВЖД к Пекинским и Мукденским соглашениям 1924 г.

73

6 августа 1929 г. И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов предложили образовать Особую Дальневосточную армии (ОДВА) за счет объединения всех вооруженных сил Дальнего Востока и назначить командующим этой армией В.К. Блюхера, прекрасно знавшего Китай и китайцев. Вместо переговоров с Мукденом и Нанкином части ОДВА 12 октября 1929 г. нанесли удар по Лахасусу и разгромили китайскую Сунгарийскую речную флотилию. 18 ноября 1929 г. Блюхером был взят город Чжалай-нор, противник потерял около 1500 человек, свыше 8000 были взяты в плен. 17 ноября 1929 г. была разгромлена группировка китайских войск в районе Мишаньфу. При этом численность советских войск составляла всего 16 тысяч человек, а мукденский режим располагал 300-тысячной армией (совокупно же китайские военные части насчитывали до 2 миллионов человек, это была крупнейшая армия в мире). Советские войска превосходили выучкой, техническим оснащением: активно использовались авиация, танки, артиллерия.

Чжан Сюэлян не дождался помощи из Нанкина и вынужден был в одиночку искать пути для мирных переговоров. 3 декабря 1929 г. в Никольск-Уссурийске представителями мукденского и советского правительств был подписан протокол о восстановлении статус-кво на КВЖД.

22 декабря 1929 г. в Хабаровске был подписан протокол, основные положения которого сводились к восстановлению положения на КВЖД, существовавшего до начала конфликта. Все советские граждане, арестованные китайскими властями в связи с конфликтом, подлежали немедленному освобождению. Всем рабочим и служащим КВЖД, гражданам СССР, уволенным или самоуволившимся в ходе конфликта, предоставлялись право и возможность немедленно вернуться на занимавшиеся ими до увольнения должности; китайские власти обязались немедленно разоружить русские белогвардейские отряды и выслать их из пределов Маньчжурии. Потери Красной Армии в ходе конфликта составили менее 300 человек, китайской стороны – в десять раз больше. О моральном состоянии маньчжурской армии говорит тот факт, что из китайских военнопленных 1240 человек написали заявления с просьбой оставить их в СССР.

В начале января 1930 г. восстановили свою деятельность советские консульства в Харбине и Мукдене, китайский консул вернулся в Читу, конфликт завершился.

74

3.4. СССР И КПК после 1927 г.

VI съезд КПК из-за гоминьдановских репрессий пришлось проводить в Подмосковье с 18 июня по 11 июля 1928 г. Съезд сформулировал основные задачи революции: завоевание национальной независимости и объединение страны; свержение власти Гоминьдана и установление революционно-демократической диктатуры рабочего класса и крестьянства в форме Советов. В марте 1928 г. была создана Военная комиссия под председательством Я.К. Берзина, целью которой было сделать выводы из провалов восстаний в Шанхае и Кантоне, выработать рекомендации по организации военной работы ЦК КПК.

Сохраняющаяся раздробленность страны, отсутствие сильной центральной власти, войны всех против всех, раскол внутри самого Гоминьдана, нарастающее японское военное присутствие – все это давало возможность КПК пусть не захватить власть, но создать на периферии военные базы, для того чтобы потом начать борьбу за гегемонию.

В 1928 г. остатки войск Кантонского восстания вышли из Гуандуна в Южную Хунань, пополнившись за счет крестьянских отрядов. Это позволило создать на стыке провинций Хунань и Цзянси первую революционную базу. Объединенные партизанские части получили наименование 4-го корпуса Красной армии (командующий – Чжу Дэ, комиссар – Мао Цзэдун). На стыке провинций Хунань – Хубэй – Цзянси возник другой революционный район под командованием Пэн Дэхуая, командира 5-го корпуса Красной армии. В конце 1929 г. революционную базу создали в провинции Гуанси Чжан Юньи и Дэн Сяопин.

11 сентября 1931 г. в занятых коммунистами районах были провозглашены Китайская Советская республика и Временное советское правительство со столицей в городе Жуйцзинь (провинция Цзянси). Советское правительство возглавил Мао Цзэдун, но выше его по партийной иерархии стоял Чжоу Эньлай, который к тому же в 1928 г. ездил в СССР для участия в шестом съезде КПК. Мао же в СССР не был, русского языка не знал.

Мао и Чжоу установили на территории советской республики жесткую коммунистическую диктатуру по образцу СССР, подавляя любые проявления недовольства (Чжоу считается основателем китайской госбезопасности). Наряду с этим в Китайской советской республике были приняты законы о равноправии мужчин и женщин,

75

праве наций на самоопределении и т. д. (все делалось по рекомендациям Коминтерна). В совокупности на территории советских районов Китая проживало более 10 миллионов человек, преимущественно это были окраинные горные территории на юго-западе страны, оборонявшиеся частями Красной армии численностью 60–70 тысяч человек.

Начиная с 1930 г. Чан Кайши предпринял серию карательных походов против коммунистических районов, но все они были отбиты, в том числе благодаря данным советской разведки о планах Гоминьдана. С 1930 г. в Шанхае работал выдающийся советский разведчик Рихард Зорге, который сумел добыть шифровальные коды Гоминьдана. Часть разбитых войск Чан Кайши влилась в Красную Армию, были захвачены оружие и радиопередатчики.

Пятый карательный поход, для которого Чан Кайши собрал полумиллионную армию, поставил советские районы Китая на грань катастрофы, и было решено выводить войска на север, ближе к советской границе. В октябре 1934 г. начался легендарный Великий поход Красной армии Китая, воспетый позже коммунистической пропагандой как героическое деяние Мао и партии. На самом деле итоги похода были более чем скромными: после долгих маневров и столкновений с войсками Гоминьдана и прочими вооруженными формированиями коммунисты потеряли 90% личного состава, и в октябре 1935 г. Мао Цзэдун вышел в провинцию Северная Шэньси всего с 4-5 тысячами бойцов (в начале похода их было около 80 тысяч). Чан Кайши позволил Красной Армии отступить туда, куда было выгодно ему – коммунисты шли через юго-западные провинции, за ними следовали войска Гоминьдана и брали эти территории под контроль.

Есть версия, что, допустив уход руководства компартии на север, Чан Кайши надеялся на возвращение из СССР своего сына Цзян Цзинго, который поехал в Москву учиться еще в 1925 г., но после разрыва СССР с Гоминьданом назад не вернулся, публично отрекся от отца и называл того «главой китайской черной реакции». Получив военное образование, Цзян Цзинго был вынужден работать на заводе слесарем, потом заместителем председателя колхоза, а затем и вовсе отправлен на Урал, где работал помощником начальника цеха на Уралмаше под именем Николая Елизарова (фамилия была взята в честь старшей сестры В.И. Ленина Анны Ульяновой-Елизаровой, на квартире которой Цзян жил в Москве в

76

1920-е годы). Но в 1935 г. сыну Чан Кайши не было позволено вернуться в Китай.

Добравшиеся до Северной Шаньси отряды коммунистов представляли собой жалкое зрелище: больные, голодные, изможденные. Однако, несмотря на огромные потери, коммунистам удалось сохранить организованную военную структуру и получить базу для дальнейших действий. В результате похода существенно возрос авторитет Мао Цзэдуна, как внутри КПК, так и в СССР, где Великий поход посчитали за успех, а Мао стал восприниматься единственным политическим лидером компартии.

3.5. Русская эмиграция в Китае

К концу 1920-х годов в Китае проживало до 200 тысяч русских эмигрантов, большая часть из них – в Харбине, где русское население составляло в 1922 г. до 90 процентов. В их числе были бывшие военные из армий Каппеля, Колчака, Семенова, Унгерна и др., идейные белогвардейцы, сохранявшие надежду на падение советского режима.

Вообще жизнь большинства русских эмигрантов в Харбине или Шанхае была непростой, отчего так ценились рабочие места на КВЖД. Прочим доставалась низкоквалифицированная и малооплачиваемая работа, к примеру, на лесозаготовках; женщины работали в барах, кабаре, кофейнях, как правило, без гарантированной оплаты, за чаевые. Многие были вынуждены заниматься проституцией. Для русских женщин выходом из этого порочного круга было познакомиться в барах и кабаре с европейцем, выйти за него замуж и уехать из Китая.

В 1924 году советский управляющий КВЖД издал распоряжении о увольнении с дороги лиц, не имеющих советского или китайского гражданства. Это был удар по русским эмигрантам, около 20 тысяч из которых вынуждены были принять советское подданство, чтобы сохранить работу.

Незначительная часть эмиграции, обосновавшаяся в Маньчжурии еще до революции или сумевшая вывезти за границу ценности и сбережения, жила неплохо. Они могли заняться бизнесом, торговлей, используя дешевизну местной рабочей силы; русские контролировали в северном Китае значительную часть пищевой и легкой промышленности. КВЖД и близость границы опять-таки открывали возможности выгодной контрабанды. Однако

77

большинство белоэмигрантов, бывшие офицеры и казаки, не имевшие гражданских специальностей и капиталов, влачили, по сути, нищенское существование. Эта категория людей готова была на любую авантюру, и бесконечная гражданская война в Китае давала им такую возможность.

Идея создания русских наемных войск из числа эмигрантов возникла у китайских генералов еще в 1919 г., но реализовываться стала позже. В 1923 г. маршал Чжан Цзолинь решил создать иностранный легион из белоэмигрантов. Формирование отряда было поручено М.М. Плешкову, командовавшему в Первую мировую войну Первым Сибирским стрелковым корпусом. На призыв генерала Плешкова откликнулись свыше 300 добровольцев из числа белоэмигрантов, работавших до того на лесозаготовках.

За создание нового отряда наемных войск из числа русских военнослужащих позднее взялся шаньдунский военный губернатор Чжан Цзунчан. В состав войсковой группы генерала Нечаева (общей численностью до четырех тысяч человек) входили пехотная и кавалерийская бригады, воздушная эскадрилья, дивизион бронепоездов. Нечаевские «бронепоезда» делались из простых вагонных платформ, где вместо стен укладывались мешки с песком. Первое вооруженное столкновение с гоминьдановскими частями отряда Нечаева произошло при обороне Нанкина в марте 1927 г. и закончилось победой войск Гоминьдана. Некоторое время спустя отряд генерала Нечаева прекратил свое существование.

Из белоэмигрантов маньчжурские генералы отбирали кадры для жандармерии, полиции, контрразведки, провокаторов. Наиболее квалифицированные могли попасть на должности военных инструкторов, преподавателей, советников, военных летчиков. Наименее подготовленные использовались как провокаторы и погромщики во время налетов на советские дипломатические представительства в Пекине, Тяньцзине и Харбине.

После победы Чан Кайши часть белогвардейцев влилась в его армию, в частности, генерал Мрачковский возглавил соединение бронепоездов, а позже – артиллерийское училище.

Среди эмигрантов существовало мнение, что за помощь, оказанную северокитайским и маньчжурским генералам, те, в свою очередь, помогут белогвардейцам в развертывании операций на российской территории против советской власти.

Всего в Маньчжурии насчитывалось не менее пятидесяти белогвардейских организаций, издававших газеты, вербовавших

78

новых сторонников, готовивших отряды для налетов на советскую территорию. Наиболее крупных организаций было две – генерала Хорвата и атамана Семенова. Хорвата поддерживали в Нанкине и Мукдене, Семенов был ориентирован на японцев.

Советско-китайский конфликт на КВЖД белогвардейцы восприняли как долгожданный шанс ударить по советской власти; китайские генералы принялись снабжать эмигрантов оружием, деньгами и др. Однако рейды белоэмигрантов на советскую территорию оказались малоуспешными; когда же дело дошло до полноценного конфликта, то китайские войска были немедленно разгромлены. Красная Армия вошла на территорию северного Китая, вместе с войсками вошли и представители спецслужб, которые арестовали и вывезли в СССР более 200 наиболее активных белоэмигрантов, как граждан Китая, так и лиц без гражданства. Большинство из них впоследствии было расстреляно. В итоге конфликт КВЖД обескровил антисоветскую эмиграцию и существенно сократил ее возможности.

Большинство белой эмиграции выступало за реставрацию монархии в России, но появлялись и новые идейные течения. В конце 1920-х годов русские студенты и преподаватели Харбинского университета сформировали русское фашистское движение, позже выросшее во Всероссийскую фашистскую партию во главе с К.В. Родзаевским. Численность партии составляла несколько тысяч человек, при ней существовали молодежные и женские фашистские организации. Идейно ВФП представляла собой вариацию на тему русского национализма с ярко выраженным антикоммунизмом и антисемитизмом, отталкиваясь как от фигуры П.А. Столыпина (которого ВФП считала «первым русским фашистом»), так и от фашистского движения Бенито Муссолини в Италии.

В том же харбинском университете преподавал Н.В. Устрялов, кадет, бывший начальник пресс-бюро в армии Колчака. Устрялов издавал в Харбине журнал «Окна», где пропагандировал идею о постепенном превращении большевистского правления в подлинно национальную власть, одобрял политику Сталина, полагая, что при нем СССР возрождается как империя. В 1921 г. Устрялов опубликовал цикл статьей под названием «Смена вех», отсюда и пошло название последователей Устрялова: «сменовеховство», хотя сам он предпочитал термин «национал-большевизм». В 1926–1935 гг. Устрялов работал советником на КВЖД, в 1935 г. вернулся в СССР, где был расстрелян в 1937 г.

79

После вторжения Японии в Маньчжурию в 1931 г. положение русских эмигрантов в целом ухудшилось, хотя бывшие деятели белого движения надеялись, что японское вторжение положит конец советской власти на Дальнем Востоке и Сибири. У японского правительства действительно существовали планы создания на советских территориях Дальнего Востока марионеточного государства типа Маньчжоу-го, однако столкновения с Красной Армией в пограничных конфликтах 1938–1939 гг. показали нереалистичность таких планов.

В условиях нарастающей напряженности в советско-японских отношениях и тяжелых экономических обстоятельств эмигрантская среда стала питательной средой для деятельности советской и японской разведок.

Одновременно с экономическим и политическим давлением на русскую эмиграцию в Китае начались репрессии в отношении китайской диаспоры в СССР. Сотни тысяч китайцев, попавшие в Россию в годы Первой мировой и гражданской войн, осели в крупных городах, занимаясь мелким бизнесом, как легальным (прачечные, розничная торговля), так и нелегальным (опиум и прочие наркотические средства, рисовая водка). Разрыв с Гоминьданом в 1928 г. и конфликт на КВЖД в 1929 г. дали советским властям повод заняться решением китайского вопроса, тем более что НЭП в 1928–1929 гг. был свернут, а вместе с ним свернуто и частное предпринимательство. Начались массовые аресты и высылки китайцев, в первую очередь из больших городов; первыми пострадали члены Гоминьдана, затем взялись и за остальных. Сотрудников спецслужб и военных отправляли на помощь китайским коммунистам, остальных просто высылали. В 1937–1938 гг. прошла вторая волна репрессий: готовясь к войне с Японией, решено было очистить приграничные районы Дальнего Востока от ненадежных элементов, каковыми считались китайцы и корейцы. Их массово переселяли в Казахстан и Киргизию.

3.6. CCCР и японо-китайская война

По итогам Первой мировой войны страны-победительницы

подписали специальное соглашение – Договор девяти держав (1922 г.), который должен был ограничить японское влияние в Китае, провозгласив принцип «открытых дверей». Япония пошла на некоторые уступки, однако сохранила военное присутствие в

80

Маньчжурии; формально – для охраны железной дороги, полученной по Портсмутскому миру от Российской империи. Это позволяло Японии оказывать существенное влияние на положение дел в Маньчжурии. Нескончаемая гражданская война в Китае создавала соблазн для командования Квантунской армии начать более решительные действия, сопутствующим обстоятельством был и окончательный разрыв между СССР и Гоминьданом в 1929 г.

18 сентября 1931 г., воспользовавшись как поводом подрывом полотна железной дороги, японская армия перешла в наступление и взяла Мукден, а потом продолжила движение на север. К январю 1932 г. японцы сосредоточили в Маньчжурии 260-тысячную армию, которая успешно уничтожила разрозненные китайские отряды и вышла к Великой Китайской стене. 1 марта 1932 г. японцы провозгласили создание на оккупированной территории государства Маньчжоу-го; во главе был поставлен последний представитель династии Цин, Пу И.

В мае 1932 г. японцы захватили Шанхай; подписанный при посредничестве Лиги Наций договор заставил Китай вывести из оттуда свои войска. В октябре 1932 г. маньчжурский вопрос рассматривался в Лиге Наций, японские действия были признаны агрессивными, а создание Маньчжоу-го – произведенным без участия китайского народа. В ответ на это 27 марта 1933 г. Япония вышла из Лиги Наций, продолжив территориальные захваты во Внутренней Монголии.

Весной 1933 г. японские войска захватили восточный участок Великой Китайской стены; Чан Кайши, неспособный воевать одновременно и с японцами, и с коммунистами, пошел на подписание перемирия Тангу (31 мая 1933 г.), фактически признав все совершенные японцами захваты. 100-километровая зона к югу от захваченного сектора Великой Китайской стены объявлялась демилитаризованной зоной, которую японцы контролировали с помощью авиации. Перемирие дало режиму Чан Кайши передышку, но существенно подорвало авторитет Гоминьдана внутри страны.

В этой ситуации нанкинское правительство пошло на восстановление дипломатических отношений с СССР. Это предложение китайская сторона сделала еще летом 1932 г., сразу после того, как попытки Лиги Наций урезонить японцев закончились ничем. В 1933 г. в Китае возобновили свою работу небольшие дипломатические представительства СССР, однако восстанавливать

81

массированную военную помощь или тем более поддерживать Китай в войне с Японией СССР не торопился. Основным направлением внешней политики СССР было европейское, а в Германии только что к власти пришли национал-социалисты; да и экономика СССР находилась в процессе модернизации. Не было также гарантий, что Чан Кайши не станет использовать полученное оружие против китайских коммунистов. При таком раскладе сил СССР был заинтересован в сохранении мира на Дальнем Востоке, для чего одинаково важны были и стабильная власть в Нанкине, и бесконфликтные отношения с Японией.

Именно последним обстоятельством объясняется продажа Советским Союзом КВЖД: формально – правительству Маньчжоу-го, а по сути – Японии. Вынужденное решение было принято в 1933 г., после серии инцидентов, сопровождавшихся арестами советских служащих КВЖД. В марте 1935 г. после длительных переговоров было подписано итоговое соглашение, по которому Маньчжоу-го платила за КВЖД явно заниженную от реальной цены сумму в 140 миллионов иен, из которых две трети передавалось СССР японскими и маньчжурскими товарами. Еще 30 миллионов платилось советским гражданам – работникам КВЖД как выходное пособие. Данная сделка совершалась без учета интересов Китая как совладельца КВЖД, что вызвало недовольство китайских властей. СССР объяснял свои действия тем, что Нанкин не смог обеспечить стабильность в Маньчжурии, что привело к убыткам СССР.

Заключив сделку с марионеточным правительством Маньчжоу-го, СССР также позволил открыть маньчжурские консульства в Чите и Благовещенске, однако дальше этого дело не пошло, и официально СССР не признал Маньчжоу-го. Также, ради сохранения мира с Японией, СССР не пошел на подписание с Китаем пакта о ненападении.

Однако параллельно с этой политикой компромиссов и уступок Японии, шло наращивание советского военного потенциала на Дальнем Востоке, укреплялась граница с Китаем, была усилена военно-морская группировка. Таким образом, к концу 1930-х годов СССР был готов к противостоянию с Японией гораздо лучше, нежели в начале десятилетия.

Шагом навстречу Китаю был отказ СССР от поддержки сепаратистов в Синьцзяне или где-либо вообще на территории Китая. Сталин и советское руководство, несмотря на события 1928–1929 гг., по-прежнему видели в Чан Кайши потенциального союзника в борьбе

82

с «империализмом», а потому были заинтересованы в сохранении целостности Китая. В 1935 г., благодаря позиции СССР, Китай был принят в Лигу Наций, где мог озвучивать свою позицию касательно японской агрессии.

В 1935–1936 гг., видя рост агрессивных приготовлений Японии, СССР, Гоминьдан и КПК начали неофициальные консультации о возможности создания единого антияпонского фронта. На фоне усиливающихся патриотических настроений Чжан Сюэлян, сын взорванного японцами Чжан Цзолиня, договорился о совместных действиях с командирами китайской Красной армии, укрепившейся на севере страны после Великого похода 1934–1935 гг. В ноябре 1936 г. Германия и Япония подписали «Антикоминтерновский пакт», направленный против распространения коммунизма. Появление у Японии столь мощного союзника породило слухи о скором признании Маньчжоу-го Германией и Италией, что означало бы окончательную потерю Маньчжурии для Китая. Чжан Сюэлян и ряд других военачальников Гоминьдана пытались склонить Чан Кайши к переговорам с коммунистами, но тот ответил: «Я никогда не буду обсуждать это, пока не будет истреблен последний солдат китайской Красной армии и каждый коммунист не окажется в тюрьме. Только тогда станет возможным сотрудничество с Россией».

В декабре 1936 г. Чан Кайши прибыл в Сиань для руководства очередной операцией против коммунистов, однако верные Чжан Сюэляну войска арестовали его. Чжан Сюэлян обратился к нации с призывом к единству и общей борьбе с Японией. КПК положительно отнеслось к этим событиям, но Сталин и Коминтерн выступили резко против, опасаясь, что после ареста Чан Кайши к власти в Гоминьдане придут прояпонские силы. После переговоров Чан Кайши был освобожден и вернулся в Нанкин. Там произошла его встреча с Чжоу Эньлаем, который передал Чан Кайши сообщение Сталина о скором возвращении сына в Китай.

Это стало исходной точкой для переговоров между Гоминьданом, КПК и СССР, приведших к приостановке гражданской войны и созданию Второго Объединенного фронта, то есть временного антияпонского альянса КПК и Гоминьдана. Чан Кайши согласился на передачу под контроль коммунистов территории вокруг города Яньань с населением в 2 миллиона человек и даже был готов финансировать 40-тысячную армию Мао. После заключения этой сделки Цзян Цзинго и его русская жена вернулись в Китай. Почти в

83

то же самое время в Москву приехали сыновья Мао Цзэдуна Аньин и Анцзин (они пробудут в СССР до конца 1940-х гг.). Также в СССР уехали третья жена Мао и их дочь Цзяоцзяо.

7 июля 1937 г. после инцидента на мосту Лугоу японская армия начала наступление на Пекин и заняла его 8 августа. Началась полномасштабная японо-китайская война, что, наконец, вынудило Чан Кайши пойти на сотрудничество и с СССР, и с китайскими коммунистами. Уже 29 июля советское правительство решило поставить Китаю оружия в кредит на 100 миллионов долларов, в том числе танки и самолеты.

21 августа 1937 г. СССР и Китайская республика подписали пакт о ненападении, подразумевавший в том числе, что китайская сторона обязуется не заключать ни с кем соглашений о борьбе «коммунистической опасностью». Условия договора, тем не менее, не налагали на СССР прямой обязанности военно-технической помощи Китаю, что могло бы стать для Японии поводом для нападения на СССР. Однако фактически такая помощь осуществлялась: в 1937–1941 гг. СССР поставил Китаю больше тысячи самолетов, полторы тысячи орудий, 14 тысяч пулеметов, отправил несколько тысяч военных советников.

Особенно важным было появление в Китае советских военных летчиков, так как ранее японская авиация имела полное господство в воздухе. С осени 1937 г. советские летчики начали совершать боевые вылеты с китайских аэродромов, вступать в воздушные бои с японской авиацией. 29 апреля 1938 г. состоялся крупнейший воздушный бой за всю историю японо-китайской войны: в небе над Уханем советские и китайские летчики сбили двадцать один японский самолет, потеряв двенадцать. Советские бомбардировщики совершали рейды на Шанхай, Нанкин, Тайвань, бомбили мосты, японские флотилии, транспортные узлы.

В это же время резко активизировались советско-китайские контакты в сфере культуры, искусства, образования. Советские специалисты отправились в Китай, китайские студенты направились на учебу в СССР.

Основную тяжесть войны с Японией при этом несли войска Гоминьдана. Красная Армия была малочисленна, но Сталин требовал, чтобы и она вела военные действия с японцами. Из Москвы поступали крупные суммы денег на содержание армии Мао, но тот не торопился бросаться в бой с оккупантами, продолжая считать своим главным противником Чан Кайши. При этом Мао старательно

84

создавал положительное впечатление о себе в Москве. Так, в 1939 г., он позировал для советских кинодокументалистов с книгой Сталина, изображая глубочайший пиетет перед вождем. В Москву отправились эмиссары Мао – его брат Цзэминь и Чжоу Энлай, которые заверили советское руководство, что КПК ведет полноценную войну с японцами, а численность партии возросла до полумиллиона.

Если на территории Китая Япония вела полномасштабную войну, то на границе Маньчжоу-го и СССР японцы устраивали провокации и мелкие инциденты, приводившие к потерям с обеих сторон. В июле 1938 г. советские войска заняли господствующие высоты – сопки Заозерная и Безымянная – и приступили к строительству там оборонительных сооружений. 29 июля японские войска начали атаковать сопки и 31 июля заняли их. Так начался вооруженный конфликт у озера Хасан. Маршал В.К. Блюхер в течение трех дней безуспешно пытался отбить высоты и был заменен на Г.М. Штерна.

6 августа советские войска при поддержке авиации и артиллерии начали контрнаступление на японские позиции. 10 августа японцы предложили начать мирные переговоры, 11 августа было подписано мирное соглашение, а военные действия прекращены. Потери с обеих сторон составили более тысячи человек, маршал Блюхер осенью того же года был арестован по подозрению в шпионаже в пользу Японии и скончался в ходе следствия.

После конфликта на озере Хасан было принято решение о развитии транспортной инфраструктуры Дальнего Востока и укреплении пограничных укреплений.

Между тем к 1939 г. Япония завоевала центральный Китай и приступила к строительству транспортной инфраструктуры для обеспечения будущей агрессии против СССР. Для безопасности строящейся железной дороги японцы стали предъявлять территориальные претензии к Монголии на участке границы между Монголией и Маньчжоу-го в районе реки Халхин-гол. Еще в 1936 г. СССР и Монгольская народная республика подписали «Протокол о взаимопомощи», который позволял присутствие советских войск в Монголии. Поэтому экспансия Японии в этом регионе должна была привести к столкновению с частями Красной Армии, что и случилось в мае 1939 г.

В ходе майских боев советско-монгольские войска оттеснили японцев на исходные позиции, в июне советская авиация добилась превосходства в воздухе в районе конфликта, однако в июле японцы

85

предприняли новое наступление. В боях участвовали до 60-70 тысяч солдат с каждой стороны, сотни танков и самолетов. 20 августа советско-монгольские войска перешли в контрнаступление, и 31 августа территория МНР была очищена от японских войск. Советское военное командование предлагало продолжить наступление на территории Маньчжоу-го, но Сталин был против, так как это грозило затяжной войной. 15 сентября 1939 г. военные действия прекратились.

Поражение японцев у реки Халхин-гол с параллельным заключением советско-германского пакта о ненападении 23 августа 1939 г. привело к переоценке всей внешнеполитической стратегии Японии: основное внимание стало уделяться Тихоокеанскому региону и Юго-Восточной Азии, нападение на СССР было снято с повестки дня.

86

4. CCCР И КИТАЙ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

4.1. Дальневосточная политика СССР в 1939–1945 гг.

Для правительства Чан Кайши было некоторым разочарованием то, что советско-японские столкновения не переросли в полноценную войну. Но японцы и без того вынужденно перебросили часть своих наиболее боеспособных подразделений на север, к монгольской границе, что облегчило положение войск Гоминьдана. 16 японских дивизий остались на советско-маньчжурской границей и после 1941 г.

Мао Цзэдун воспринял пакт Молотова-Риббентропа с последующим разделом Польши как положительное событие; он надеялся, что СССР может заключить подобный договор и с Японией, разделить Китай надвое и поставить Мао во главе коммунистической половины. Мао еще с начала 1920-х гг. сильно сомневался в способности КПК самостоятельно осуществить социалистическую революцию в Китае, более реалистичным вариантом ему представлялся приход советских войск.

Правительство Чан Кайши еще в декабре 1937 г. эвакуировалось из Нанкина в Ханькоу. Столица, равно как Пекин, Шанхай, Тяньцзин, была занята японцами. Летом 1938 г. Чан Кайши был вынужден оставить и Ханькоу, перенеся столицу в Чунцин. Японцы контролировали все главные прибрежные города, что делало невозможным снабжение китайской армии по морю. К лету 1940 г. Великобритания и Франция перестали снабжать Чан Кайши через Бирму и Вьетнам. В этой ситуации увеличилось значение Синьцзянского тракта, по которому из СССР в Китай поступала помощь автомобильным транспортом. В Синьцзяне советскими специалистами было обнаружено месторождение нефти и построен (1939 г.) нефтеперегонный завод для снабжения топливом автомобилей с грузами для Китая.

13 апреля 1941 г. Япония и СССР подписали договор о ненападении, что было продолжением давней советской линии на сохранение мира на Дальнем Востоке, чтобы высвободить силы для неизбежной европейской войны. После 22 июня 1941 г. Япония тем не менее рассматривала возможность нападения на СССР при условии взятия немцами Москвы до наступления осени 1941 г. Когда стало очевидным, что блицкриг сорван, японцы окончательно отказались от планов войны против СССР и вместо того атаковали

87

тихоокеанские владения США и Великобритании 7 декабря 1941 г.; вскоре японцы захватили британский Гонконг.

Советско-японский договор и нападение Германии на СССР привели к ухудшению отношений СССР с правительством Чан Кайши; тому стало понятно, что на увеличение помощи со стороны СССР рассчитывать не приходится, в победу СССР над Германией Чан Кайши не верил. В 1942–1943 гг. экономические связи между странами ослабевают, советские военные специалисты, в том числе летчики, покидают Китай.

Однако нападение Японии на Перл-Харбор и Гонконг дало Чан Кайши некоторые новые возможности: теперь он автоматически становился союзником США и Великобритании и мог рассчитывать на их помощь взамен советской. 26 декабря 1941 г. Китай, США и Великобритания подписали договор о военном союзе, в Китай прибыли западные офицеры, чтобы координировать антияпонские операции. Тем не менее, вплоть до апреля 1945 г. японские войска продолжали наступательные действия, расширяя контролируемые территории.

Между тем Мао тоже не верил в победу СССР над Германией. После 22 июня 1941 г., предвидя прекращение помощи из СССР, он запретил военные действия против Гоминьдана, а активных военных действий против Японии он и ранее не вел. Из Москвы в 1941 г. шли требования партизанских действий против Японии, чтобы та не смогла напасть на СССР, однако Мао игнорировал эти призывы, занимаясь укреплением своей единоличной власти в КПК. Чтобы компенсировать потерю советских денежных вливаний, коммунисты в сотрудничестве с местными гоминьдановскими генералами начали производство и продажу опиума.

В феврале 1945 г. на Ялтинской конференции Сталин пообещал союзникам вступление СССР в войну с Японией в течение 2-3 месяцев после капитуляции Германии на условиях сохранения независимости Внешней Монголии, контроля СССР над Порт-Артуром, совместной советско-китайской эксплуатации КВЖД. 5 апреля СССР денонсировал советско-японский пакт о ненападении 1941 г., и после капитуляции Германии войска стали перебрасываться из Европы на Дальний Восток. На Потсдамской конференции 26 июля 1945 г. союзники потребовали от Японии безоговорочной капитуляции, 6 августа США сбросили атомную бомбу на Хиросиму, 8 августа СССР объявил войну Японии и начал сухопутную операцию по освобождению северного Китая.

88

4.2. Разгром Японии и новый этап гражданской войны в Китае (1945–1949 гг.)

Удар по Квантунской армии нанесла полуторамиллионная

советская группировка при поддержке монгольских частей. В первые десять дней наступления были взяты Харбин и Мукден, где советским войскам сдался император Пу И. В Мукдене советские войска освободили из японского концлагеря около полутора тысяч американских и английских военнопленных. В Порт-Артуре и Дальнем были выброшены воздушные десанты, в Дальнем же были арестованы атаман Семенов и ряд прочих деятелей белой эмиграции. К концу августа вся Маньчжурия, где располагалось 70% китайской тяжелой промышленности и залежи угля, железа и золота, перешла под советский контроль.

Одновременно с военной операцией в Маньчжурии 14 августа был подписан договор о дружбе и союзе между СССР и правительством Чан Кайши, отдельные соглашения были подписаны относительно восстановления совместного контроля над КВЖД и передачи Порт-Артура СССР в качестве военно-морской базы сроком на 30 лет. В условиях стремительного советского наступления у Чан Кайши не было особого выбора, и он согласился на условия Сталина.

10–11 августа приказы о наступлении своим войскам отдали Мао Цзэдун и Чан Кайши, причем речь шла не столько о разгроме японцев (что было предрешено атомными бомбардировками и советским наступлением в Маньчжурии), сколько о власти в послевоенном Китае; соответственно Красная Армия Китая и войска Гоминьдана старались захватить как можно больше территорий после отступления японской армии.

2 сентября Япония официально капитулировала, закончились Вторая мировая война и продолжавшаяся почти 15 лет японо-китайская война. Победа осталась на стороне Китайской республики, поддержанной СССР, США и Великобританией, однако политическое будущее самого Китая было под вопросом, так как коммунисты и Гоминьдан готовились вступить в последнюю решающую схватку за власть, продолжая борьбу, начавшуюся еще в 1927 г. В Китае возобновилась гражданская война.

Отступающие японские части оставляли после себя вакуум власти, который заполняли либо коммунисты, либо Гоминьдан. Коммунисты преобладали на северо-востоке (Внутренняя Монголия, Маньчжурия), где вошли в контакт с наступающими советскими

89

частями. Гоминьдановские войска находились на западе и на юге. Как повсеместно в освобожденной Европе, так и в Китае, СССР и США поддерживали разные политические силы. СССР всячески способствовал успехам коммунистов, США организовали переброску войск Гоминьдана с юга на север и в центр страны, однако не смогли высадить гоминьдановцев в Дальнем, так как там находились советские войска. Возобновились вооруженные столкновения между коммунистами и Гоминьданом, однако было очевидно, что Гоминьдан (превосходящий численно) не сможет добиться быстрой победы, т. к. СССР теперь имел возможность напрямую помогать КПК. США, в свою очередь, не были в восторге от коррумпированного режима Чан Кайши, поэтому готовились к переговорам и компромиссам.

В августе 1945 г. Мао под давлением из Москвы прилетел в Чунцин для переговоров с Чан Кайши о создании коалиционного правительства. Однако полтора месяца заседаний не привели ни к каким конкретным результатам, и осенью военные действия возобновились.

Весной–летом 1946 г. войска Гоминьдана начали широкомасштабное наступление на позиции коммунистов. У них, в отличие от коммунистов, был опыт полномасштабной войны с японцами; некоторые части были подготовлены американскими и британскими офицерами.

К этому времени коммунисты создали 200-тысячную армию и получили от СССР трофейную японскую технику и вооружение, но солдаты КПК в массе своей не имели военного опыта и не горели желанием воевать. В марте–мае 1946 г. большинство советских войск было выведено с территории Китая, как и предусматривалось ранее заключенными договорами. Гоминьдановцы воспользовались уходом советских войск и вошли в центральную часть Маньчжурии, захватив все крупные города, кроме Харбина. Мао слег с нервным срывом, Сталин попытался вернуть его к активной деятельности, разрешив вернуться домой сыну Мао, Аньину, который успел повоевать танкистом в Великой Отечественной войне. Однако отступление коммунистов продолжалось, возникла угроза падения Харбина с неминуемым отходом остатков армии КПК на территорию СССР и переходом к партизанской войне.

Но в начале июня 1946 г. под давлением американцев Чан Кайши прекратил наступление и объявил одностороннее прекращение огня. Общественное мнение в США было настроено против вмешательства в китайскую гражданскую войну и уж тем более против поддержки

90

Чан Кайши, который представлялся коррумпированным диктатором, подавляющим любую оппозицию. Разрозненные и ослабевшие отряды коммунистов не казались американцам в этот момент серьезной силой. Чан Кайши, зависевший от американской помощи, был вынужден пойти на перемирие. Он оставил в покое северную Маньчжурию, но в остальных районах Китая коммунисты почти повсеместно были уничтожены. Армия Чан Кайши составляла более четырех миллионов человек, у коммунистов войск было в разы меньше, победа Гоминьдана выглядела свершившимся фактом.

Между тем в северной Маньчжурии армия КПК проходила ускоренное переобучение и перевооружение под контролем советских специалистов. В качестве инструкторов использовались даже японские военнопленные. До 200 тысяч солдат из Северной Кореи пришло на помощь китайским коммунистам. Советские специалисты в кратчайшие сроки восстановили 10 тысяч км железнодорожных путей в Маньчжурии для оперативной переброски оружия и войск. Оружие, в том числе трофейное немецкое, поставлялось через МНР и Северную Корею.

Весной 1947 г., после отъезда из Китая американского посредника генерала Маршалла, Чан Кайши решил захватить старую столицу Мао, Яньань. Город был взят, но это стало последним успехом Гоминьдана в войне. В серии военных операций от гоминьдановского контроля сначала была освобождена Маньчжурия, а потом и вся территория к северу от Янцзы. Причин военной катастрофы, постигшей Чан Кайши, было несколько: советская военная помощь, разногласия между Чаном и его генералами, жесточайшая дисциплина в армии Мао, падение популярности режима Чана из-за коррупции, гиперинфляции и т. д. Западные авторы также утверждают, что еще с конца 1920-х гг. Гоминьдан и его армия были пронизаны сетью коммунистических агентов, которые теперь и привели армию Чан Кайши к поражению.

В январе 1949 г. коммунисты вошли в Пекин, в апреле 1949 г. – в Нанкин, бывший столицей Китайской республики в течение 20 лет. Чан Кайши и около двух миллионов его сторонников укрылись на острове Тайвань.

1 октября 1949 г. в Пекине было провозглашено создание Китайской народной республики. На следующий день СССР первым в мире признал новое государство.

Закончилась гражданская война, около 20 лет раздиравшая Китай. Коммунисты победили в континентальном Китае, за Гоминьданом остался Тайвань и еще ряд соседних островов.

91

5. СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1950–1980 гг.: ОТ СОТРУДНИЧЕСТВА К КОНФЛИКТУ

5.1. СССР и коммунистический Китай (1949–1953 гг.)

Победа коммунистов в Китае была частью общего процесса

успешной советской экспансии второй половины 1940-х гг., приведшей к формированию мировой системы социализма: к СССР и Монголии присоединились Болгария, Венгрия, Польша, Чехословакия, Румыния, Восточная Германия, Албания, Северная Корея и Китай. Китай в этом перечне выделялся размерами и численностью населения (более 500 миллионов в 1949 г., то есть больше чем в США и СССР вместе взятых). Если социализм в Восточную Европу был принесен советской армией, то в Китае Гоминьдан (представлявший буржуазно-националистическую альтернативу) был разгромлен самими китайскими коммунистами во главе с Мао. Это давало ему основания претендовать на особую роль в социалистическом лагере и даже породило мысль о некоем разделе сфер влияния между СССР и КНР в деле распространения социализма.

Однако эти далеко идущие планы противоречили суровой реальности – Китай после 20 лет войны находился в ужасающем состоянии, вывести из которого могла только советская помощь. Мао нужны были деньги, оружие, технологии, специалисты, и он понимал, что если начнет вести себя слишком независимо, то ничего этого не получит. Перед глазами у него был пример Югославии, с которой Сталин порвал все отношения в 1948–1949 гг. именно по причине излишней самостоятельности югославских коммунистов.

6 декабря 1949 г., через два месяца после провозглашения КНР, Мао отправился в Москву для встречи со Сталиным. Это был его первый выезд за пределы Китая и первый шанс для советского руководства разобраться в фигуре лидера китайских коммунистов. Поводом для поездки было празднование 70-летия Сталина (21 декабря 1949 г.), на которое съезжались лидеры коммунистического движения со всего мира. Мао дали выступить на торжественном заседании, но в остальное время он был практически изолирован от прочих гостей на одной из подмосковных дач. В январе 1950 г. в Москву приехал Чжоу Эньлай, занимавший пост министра иностранных дел, и 14 февраля 1950 г. был подписан советско-китайский договор о дружбе, союзе и взаимной помощи,

92

подразумевавший заем в 300 миллионов долларов на льготных условиях (1% годовых) для оплаты поставок из СССР оборудования.

По сути СССР выступал гарантом независимости нового китайского государства, чтобы предотвратить новую японскую агрессию (после 20 лет войны Япония по-прежнему воспринималась китайцами как главный враг, хотя реальные военные действия шли не с Японией, а с гоминьдановским Тайванем). КВЖД и Порт-Артур до 1952 г. должны были отойти к КНР, в свою очередь Китай подтверждал независимость Внешней Монголии. Учреждались совместные акционерные общества по нефти, цветным металлам и гражданской авиации.

Амбиции Мао по руководству коммунистическим движением в Азии были учтены: Сталин поручил ему оказать помощь коммунистам Северного Вьетнама, чей лидер Хо Ши Мин также присутствовал на юбилейных торжествах в Москве, и Северной Кореи. В обеих странах шла борьба коммунистического севера и буржуазного юга. На юге Вьетнама находились французские войска, на юге Кореи – американские.

Воодушевленный оказанным доверием, Мао решил привести эти две азиатские страны к победе коммунизма, не останавливаясь перед прямым столкновением с США и другими западными странами. Уже 25 мая 1950 г. северокорейские войска перешли в наступление. Собравшийся Совет Безопасности ООН стал рассматривать резолюцию, осуждающую агрессию и направляющую на помощь Южной Корее войска ООН; СССР мог эту резолюцию заблокировать, используя право вето, однако советский посол бойкотировал заседания Совета Безопасности (из-за китайского вопроса: место в Совете Безопасности по-прежнему занимал представитель Тайваня, а не континентального Китая). Сталин рассчитывал, что США завязнут в Корее, потеряют международный авторитет, не смогут активно действовать в Европе, а вполне возможно и потерпят военное поражение. Мао видел в грядущей войне возможность усилить свое влияние, получить от СССР новое вооружение и дать войскам необходимый опыт. Он также надеялся, что впоследствии благодарный Сталин поможет ему завоевать Тайвань и таким образом добить Гоминьдан.

После голосования в Совете Безопасности война в Корее переросла в международный конфликт: туда прибыли войска США, Великобритании, Канады, Новой Зеландии, Австралии и т. д. В сентябре 1950 г. войска ООН начали контрнаступление и в течение

93

месяца разгромили основные силы северокорейской армии, захватив столицу Северной Кореи, Пхеньян. Тогда по заранее согласованному плану 270-тысячная китайская армия перешла границу и обрушилась на американские и южнокорейские войска. К январю 1951 г. китайско-северокорейские войска перешли 38-ю параллель, и в США всерьез рассматривался вопрос о применении ядерного оружия. В то время как китайские сухопутные войска двигались на юг, советские летчики прикрывали транспортные коридоры, по которым из Китая в Корею перебрасывались люди и оружие.

К июлю 1951 г. обе стороны понесли огромные потери, но не смогли добиться коренного перелома в свою пользу.

В 1952 г. в США к власти пришел новый президент Д. Эйзенхауэр, в СССР после смерти Сталина в марте 1953 г. его место занял Н.С. Хрущев; в обеих сверхдержавах новые власти хотели покончить с бесперспективной войной. В июле 1953 г. было подписано соглашение о прекращении огня, фактически остановившее войну с разделением полуострова по 38-й параллели.

Потери КНР в этой войне оцениваются от 400 тысяч до миллиона убитыми, умершими от ран, болезней, голода и холода; в числе погибших был сын Мао Цзэдуна, Мао Аньин, сгоревший в результате американской бомбардировки напалмом. В войне погибло около 300 советских военнослужащих.

Одним из последствий войны был крах надежд Мао на присоединение Тайваня: в ходе войны на острове разместили американскую военно-морскую базу, режим Чан Кайши был взят под защиту США.

5.2. От сотрудничества к вражде (1953–1985 гг.)

После смерти Сталина в марте 1953 г. советско-китайские

отношения постепенно начали осложняться. Авторитет Сталина в международном коммунистическом движении не подлежал сомнению, но к Н.С. Хрущеву Мао такого пиетета не испытывал, а потому стал вести себя более самостоятельно, претендуя на роль лидера коммунистического движения в Азии (Япония, Филиппины, Малайзия, Лаос, Бирма, Кампучия). При этом Мао по-прежнему нуждался в советской помощи, военной и экономической. Объем этой помощи возрастал всю вторую половину 1950-х гг. Экономика КНР с первых лет своего существования была ориентирована на СССР и социалистические страны Восточной Европы: непосредственно на

94

долю СССР приходилось 40-50 процентов импорта и столько же процентов экспорта КНР. Традиционными продуктами экспорта (чай, рис, пшеница, соя, растительное масло) КНР покрывал полученные от СССР кредиты, в совокупности достигшие суммы в 2 миллиарда инвалютных рублей.

С помощью Советского Союза в Китае было построено более 250 предприятий, цехов и объектов с новейшим оборудованием, в том числе Аньшаньский, Уханьский, Баотоуский металлургические комбинаты, Чанчуньский автомобильный и Лоянский тракторный заводы, Мукденский станкостроительный завод, завод синтетического каучука в Ланьчжоу, сланцеперерабатывающие заводы в Фушуне, завод тяжелого машиностроения в Фулаэрди, первый экспериментальный атомный реактор и циклотрон, целый ряд тепловых электростанций и других специальных объектов. С помощью советских специалистов были созданы целые отрасли тяжелой промышленности: авиационная, автомобильная, тракторостроительная, радиотехническая.

СССР передал Китаю технологии по производству баллистических ракет и обогащению урана, что позволило Китаю уже в 1964 г. испытать атомную бомбу и стать четвертой державой в «ядерном клубе» (раньше Франции).

Советская помощь в развитии китайской промышленности охватывала все стадии создания предприятия – от выбора места для строительства и разработки проекта до налаживания массового производства продукции, включая поставку оборудования, обучение кадров и т. д. СССР практически безвозмездно передавал Китаю проектно-техническую документацию и чертежи: всего 24 тысячи комплекта научно-технической документации. Доля продукции, изготовленной на предприятиях, построенных с помощью Советского Союза, в 1960 г. составляла: по грузовым автомобилям 80%, тракторам – 90%, турбинам – 55%, стали – около 40%. В КНР были отправлены более 10 тыс. советских специалистов: инженеров, научных работников, преподавателей, врачей. В несколько раз больше китайцев получили подготовку в СССР.

В 1945 г., после окончания гражданской войны в Китае и прихода к власти коммунистов, пекинская духовная миссия перешла под юрисдикцию Московского патриархата. В 1954 г. Священный Синод постановил упразднить Русскую духовную миссию в Китае и через два года вся недвижимая собственность духовной миссии, кроме территории Бэйгуаня (северное подворье миссии в Пекине

95

отошло к посольству СССР), была передана правительству КНР. В 1956 г. начальник последней, двадцатой, духовной миссии архиепископ Виктор покинул Китай.

Параллельно беспрецедентному сотрудничеству в экономике, в политике проявлялись первые признаки будущего кризиса, преимущественно вызванные отходом СССР от ортодоксальных сталинских подходов к социализму. В 1956 г. на ХХ съезде КПСС Хрущев выступил со своим знаменитым разоблачительным антисталинским докладом. У Мао были свои претензии к Сталину (прохладное и высокомерное отношение того к китайскому лидеру), но массовые репрессии, культ личности или коллективизация для Мао преступлениями не были. Тем более Мао был решительно против создания прецедента посмертного разоблачения великого вождя, каковым в СССР был Сталин, а в Китае – сам Мао.

Первоначально после XX съезда, традиционно воспринимая события в Москве как руководство к действию, Мао уменьшил репрессии против инакомыслящих, а в феврале 1957 г. предложил критиковать партию, процитировав старый китайский афоризм «Пусть расцветают сто цветов!» и представляя себя своего рода китайским Хрущевым, борцом с консерваторами внутри партии. Однако продолжалась эта линия недолго и более походила на способ выявить недовольных властью, чтобы потом с ними разобраться («выманить змей из нор, чтобы потом их уничтожить»).

В ноябре 1957 г. Мао выступил на московском совещании коммунистических и рабочих партий, поразив присутствующих заявлением с общим смыслом – пусть в Третьей мировой войне погибнет половина человечества, но зато оставшаяся половина будет жить при социализме. Советская внешняя политика как раз в это время переходила от тотальной конфронтации с Западом к концепции мирного сосуществования стран с разной общественной системой, так что слова Мао звучали анахронизмом сталинских времен.

Вообще, третья мировая война часто упоминалась Мао как нечто само собой разумеющееся. В 1954–1955 гг. и 1958 г. Китай инициировал конфликты с Тайванем, что вызвало жесткую ответную реакцию США, которую Мао в свою очередь использовал в отношениях с СССР как основание для новых поставок современного оружия и технологий. Однако когда в 1958 г. на территорию КНР с тайваньского самолета упала американская ракета, китайцы сначала вообще не хотели предоставлять ее для изучения в СССР, а потом передали, но без наводящего блока. В том же году Китай по сути

96

отверг советское предложение о создании баз для советского флота на тихоокеанском побережье Китая. СССР в свою очередь не поддержал агрессивные намерения Мао ни против Тайваня, ни против Индии.

Политика «ста цветов» быстро закончилась, и внутри КПК возобновилась жестокая борьба с инакомыслием (даже Чжоу Энльлай публично покаялся в ошибках). В 1958 г. Мао запустил политику «большого скачка», которая должна была вывести Китай в ряды стран-лидеров промышленного развития. По сравнению с «большим скачком» (содержавшим помимо прочего идею о том, что весь народ должен варить сталь) сталинские индустриализация и коллективизация выглядели верхом здравомыслия. Предупреждения советских специалистов игнорировались, техника безопасности не соблюдалась, производственные мощности использовались на износ, лишь бы отчитаться о произведенной продукции. В 1958–1961 гг. в Китае царил голод, унесший жизни более 30 миллионов человек, при этом КНР продолжала экспорт продовольствия и тратила деньги на помощь странам социалистической ориентации (Кубе, Албании), поставляла оружие в Алжир и Египет, усиленно пытаясь создать конкуренцию СССР во влиянии на страны третьего мира.

В июне 1960 г. на съезде Всемирной федерации профсоюзов Мао фактически раскритиковал хрущевскую концепцию мирного сосуществования, объявив, что новая война с капитализмом неизбежна. Через пару недель Хрущев ответил ему на совещании в Бухаресте: «Только сумасшедшие и маньяки могут сейчас призывать к новой мировой войне». Вскоре после этого обмена критическими замечаниями советская помощь КНР стала сворачиваться, почти полторы тысячи советских специалистов вернулись домой. Мао приостановил критику Хрущева и даже досрочно оплатил долги СССР, хотя Хрущев этого и не требовал (долги оплачивались поставками китайского продовольствия, в то время как в самой КНР продолжался жесточайший голод). Военно-техническое сотрудничество, пусть и в меньших объемах, было продолжено, однако ненадолго.

На пленуме ЦК КПК в начале 1961 г. Мао Цзэдун заклеймил КПСС и мировое коммунистическое движение «ревизионистами», отступниками от истинного социализма. В 1961 г. правительство КНР отказалось от импорта оборудования из СССР на 1962–1963 гг., не считаясь с материальным ущербом, который причинялся советским предприятиям. По инициативе китайской стороны началось сокращение научно-технического сотрудничества и культурных

97

связей; почти наполовину уменьшился объем торговли между СССР и КНР.

Мао критиковал Хрущева за уступки США (таковой он считал урегулирование Карибского кризиса), и в том же 1962 г. начал разыгрывать националистическую карту, вспомнив о вековом колониальном угнетении Китая царской Россией и несправедливых Айгуньском (1858 г.), Пекинском (1860 г.) и Петербургском (1881 г.) договорах, по сути предъявив территориальные претензии к СССР и МНР. В Синьцзяне и Маньчжурии начались многочисленные пограничные инциденты. Осенью 1962 г. СССР закрыл все свои консульства и торговые представительства в Китае.

Еще одной политической ошибкой Хрущева Мао посчитал подписание СССР, США и Великобританией трехстороннего договора о нераспространении ядерного оружия (1963 г.): теперь ядерная программа Китая продолжалась без советского участия.

В октябре 1964 г. Хрущев был смещен со своего поста; в вину ему, в том числе, ставилась неспособность решить конфликт с Китаем. Мао ожидал, что новое советское руководство признает прежние ошибки и, в частности, отменит начатую Хрущевым десталинизацию, однако этого не произошло. Более того, во время празднования годовщины Октябрьской революции 7 ноября 1964 г. в Кремле к Чжоу Эньлаю, возглавлявшему китайскую делегацию, подошел министр обороны СССР Р. Малиновский и предложил китайским товарищам избавиться от непредсказуемого Мао по примеру того, как советское руководство избавилось от неудобного Хрущева.

В последующие годы китайская пропаганда превратила СССР в главного врага Китая, соединяя в одном враге и отступника от идей коммунизма, и коварного европейского колонизатора. Симпатии к СССР, обучение или поездки в СССР могли стать поводом для расправы.

В марте 1969 г. остров Даманский на реке Уссури стал ареной вооруженного советско-китайского противостояния. Заранее одобренный китайским руководством, захват спорного пограничного острова подавался в Китае как борьба с социалистическим империализмом. Конфликт закончился после применения советской стороной систем залпового огня «Град». В мае–августе 1969 года произошли вооруженные столкновения на казахстанском участке советско-китайской границы. В обоих случаях с обеих сторон имелись существенные потери (на Даманском погибло 58 советских

98

военнослужащих и несколько сотен китайских). Все это потребовало возобновления контактов на высшем уровне, и в сентябре 1969 г. самолет председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина по пути из Ханоя, с похорон Хо Ши Мина, приземлился в Пекине, где Косыгин и Чжоу Эньлай провели краткие переговоры в зале аэропорта и договорились о прекращении враждебных действий. Тем не менее, в 1969–1970 гг. в Пекине шло усиленное строительство бункеров на случай советского ядерного удара.

Хотя вопрос об окончательной разметке советско-китайской границы был отложен на неопределенный срок, в 1972 г. в Приморском крае прошло переименование названий городов и рек, имевших китайское или тунгусское происхождение, на русские: Иман стал Дальнереченском, Сучан – Партизанском и т.д.

Во второй половине 1960-х Китай стремился стать лидером мирового коммунистического движения в Юго-Восточной Азии (и тратил на разную помощь значительную часть своего бюджета), однако Вьетнам и Лаос предпочли радикальным антизападным идеям Мао более сбалансированный курс и более существенную помощь Москвы. Единственным коммунистическим режимом, ориентировавшимся на Пекин, оставалась крохотная Албания. В этой ситуации Мао пошел на некоторые шаги навстречу Западу: в 1971 г. в КНР впервые приехал госсекретарь США Г. Киссинджер, в 1972 г. – президент США Р. Никсон (при том что официальных дипломатических отношений между странами не существовало, а место в Совете Безопасности ООН по-прежнему занимал Тайвань). Хотя никаких принципиальных сдвигов эти визиты не принесли, СССР отреагировал на них предупреждением о недопустимости заключения китайско-американских военных соглашений. СССР для США выглядел более ценным (и более предсказуемым) партнером, поэтому Никсон продолжил «политику разрядки» с СССР.

9 сентября 1976 г. Мао Цзэдун умер, и Китай вступил на путь перемен. Как и смерть Сталина, смерть Мао повлекла за собой немедленную схватку за власть в его ближайшем окружении: победили Хуа Гофэн и Дэн Сяопин, представлявшие реформаторское крыло КПК. Перегибы времен «культурной революции» были отменены, началась обширная программа модернизации китайской экономики, для чего Китаю были нужны западные инвестиции и технологии. В 1979 г. Дэн Сяопин совершил поездку в США, в том же году были восстановлены дипломатические отношения между странами.

99

Во внешнеполитическом плане Китай продолжал считать своим главным врагом СССР и просил у США технологий и оружия для борьбы с советской экспансией не только у китайских границ, но и в Азии вообще. В феврале-марте 1979 г. давнее противостояние Китая и просоветского Вьетнама вылилось в вооруженный конфликт. В 1950–1960-е гг. КНР оказывала Северному Вьетнаму помощь в борьбе с французскими колонизаторами и буржуазным режимом Южного Вьетнама, но в конце концов вьетнамские коммунисты стали ориентироваться на СССР, что испортило вьетнамо-китайские отношения. В середине 70-х годов Китай способствовал установлению жестокой коммунистической диктатуры в соседней с Вьетнамом Камбодже (режим «красных кхмеров»). В 1978 г. СССР и объединенный Вьетнам подписали договоры о военном сотрудничестве, и Китай воспринял это как угрозу своему суверенитету.

В конце 1978 г. вьетнамские войска свергли камбоджийскую диктатуру, что привело к решению руководства Китая начать вторжение во Вьетнам в феврале 1979 г. Война длилась около месяца, обе стороны потеряли около 20 тысяч человек, после чего китайские войска были отведены на исходные позиции. Тихоокеанский флот СССР в это время находился у побережья Вьетнама, блокируя вход кораблям других стран. Несколько тысяч советских военных советников находились во вьетнамской армии, не говоря уже о поставках техники и вооружения. На северных границах Китая были развернуты советские части, демонстрируя поддержку Вьетнаму. Однако на прямое участие в конфликте СССР не пошел, что дало китайской пропаганде повод говорить о слабости СССР и нарушении им данных вьетнамцам обещаний.

В том же году советские войска вошли в Афганистан, что предоставило Китаю дополнительный аргумент в заявлениях о советской угрозе. Самым неожиданным образом в начале 1980-х гг. США и КНР стали военно-политическими партнерами. Они обменивались разведывательной информацией, согласовывали антисоветские акции в Афганистане, Камбодже и Анголе. Это безусловно шло во вред СССР и на пользу США, однако выгоды КНР выглядели сомнительными, отчего подобные действия выглядели рудиментом маоизма.

В 1982 г. на XII-м съезде КПК внешнеполитический курс Китая был скорректирован: СССР перестал считаться главным источником угрозы, была снята с повестки дня задача создания единого

100

международного фронта по «противодействию советскому гегемонизму». Китайская внешняя политика определялась как независимая и самостоятельная. Открывались определенные возможности для улучшения советско-китайских отношений, однако частая смена советских лидеров в 1982–1985 гг. помешала этому.

101

6. РОССИЯ И КИТАЙ В КОНЦЕ XX – НАЧАЛE XXI вв.

6.1. Нормализация двусторонних отношений в конце 1980-х гг.

В 1985 г. в СССР к власти пришел М.С. Горбачев, начавший серию реформ («перестройку»). Горбачев намеревался также снять накопившиеся проблемы в советско-китайских отношениях и 28 июля 1986 г. выступил во Владивостоке с программной речью, предложив урегулировать конфликты в Юго-Восточной Азии. Для Китая принципиальными были три вопроса: о численности советских войск на китайской границе, о вьетнамских войсках в Кампучии (Камбодже) и советском военном присутствии в Монголии. К 1989 г. все три вопроса были решены: 75% советских войск выведены из Монголии (как и из Афганистана), вьетнамцы ушли из Кампучии, советские войска на границе были сокращены. Министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе и его китайские партнеры подготовили почву для нормализации двусторонних отношений, и 15 марта 1989 г. Горбачев прибыл в Пекин. Начался первый со времен Хрущева визит советского лидера в КНР: 58-летний Горбачев встретился с 84-летним Дэн Сяопином, отцом китайской «перестройки».

Этот визит обозначил нормализацию межгосударственных и межпартийных отношений на равноправной основе. Стороны заявили, что не будут применять силу в отношении друг друга, что Кампучия должна после вывода вьетнамских войск стать мирным нейтральным государством, что советские и китайские войска в приграничье должны быть сокращены до минимального уровня, что окончательная разметка советско-китайской границы должна быть ускорена. Идейные расхождения, поссорившие когда-то Хрущева и Мао, также были сняты: стороны согласились, что не существует единого правильного общественного устройства (при этом и Горбачев, и Дэн продолжали считать, что в их странах существует социалистическое общество).

К этому моменту в обеих странах вовсю шли преобразования, но их характер и результаты принципиально различались. Начатые в конце 1970-х гг. экономические реформы Дэн Сяопина привели к существенному росту в промышленности и сельском хозяйстве, горбачевская перестройка, напротив, усугубила экономические проблемы СССР. В то же время реформы в СССР затронули общественно-политическую жизнь, национальный вопрос и т. д.; ставился вопрос о правильности социалистического выбора, в стране

102

ширились антикоммунистические настроения. Китайские коммунисты это решительно не одобряли.

Горбачева в Пекине встретили массовые студенческие демонстрации в поддержку политических реформ в СССР. Позже эти демонстрации переросли в постоянную антиправительственную акцию на столичной площади Тяньаньмэнь с требованиями борьбы с коррупцией, демократизации и т. д. В июне 1989 г., уже после отъезда Горбачева, Дэн Сэяопин применил силу и с помощью армии разогнал демонстрантов. В столкновениях погибло несколько сот человек, затем в стране была ужесточена цензура. Там самым КПК продемонстрировала нежелание идти по советскому пути обширных политических реформ, ограничившись лишь преобразованиями в экономике.

Почти в то же самое время вернувшийся из Китая Горбачев столкнулся с массовыми акциями протеста в Грузии, где также была применена военная сила, погибли 19 демонстрантов. Однако Горбачев отказался брать на себя ответственность за произошедшее и обвинил армию в самодеятельности, что привело к дальнейшему росту антисоветских настроений в Грузии и потере Горбачевым авторитета у силовых структур.

В итоге Китай, пережив после событий на площади Тяньаньмэнь непродолжительный период западных санкций, уверенно продолжил двигаться по избранному пути (рыночная экономика без демократизации), Горбачев же стал стремительно терять власть и контроль над ситуацией. В декабре 1991 г., через два с половиной года после визита в Пекин, он сложил с себя полномочия президента СССР, а сам Советский Союз прекратил существование.

6.2. Россия и КНР в начале XXI века

Отношения Китая с новой Россией складывались исходя из того, что никаких идейных, территориальных или существенных экономических противоречий между странами более не существовало. В то же время парадоксальным образом страны как бы поменялись местами – теперь Китай был стабильным государством с динамично развивающейся экономикой (рост ВВП в 7,3 раза в 1991–2010 гг.) и растущим международным авторитетом. Россию же все 90-е годы раздирали внутренние конфликты, продолжался спад в экономике (в 1998 г. российский ВВП составлял 57,8% от уровня 1990 г.), внешняя политика сводилась к череде уступок по всем

103

направлениям, общество утратило прежнюю идентичность и находилось в поиске новой. Российское правительство и российский бизнес видели в Китае источник кредитов и дешевых товаров для наполнения потребительского рынка и в известном смысле – образец для подражания. Китай усиливал свое влияние в бывших советских республиках – Казахстане, Киргизии, Таджикистане. Общее ослабление российского государства порождало страхи китайской экспансии на малозаселенном российском Дальнем Востоке, что подогревалось ходом переговоров о демаркации российско-китайской границы. Этот вопрос, поставленный на повестку дня еще в конце 1960-х гг. Косыгиным и Чжоу Эньлаем после серии пограничных конфликтов, был снова поднят Горбачевым и Дэн Сяопином в 1989 г., и стал предметом обсуждения российско-китайских переговорщиков на следующие 20 лет. Проблема состояла не только в огромной протяженности границы и в сложном рельефе местности, но и в необходимости перейти к стандартной международной практике установления речных границ по середине фарватера, в то время как с царских времен реки Амур и Уссури считались полностью российскими, и граница начиналась от китайского берега. Еще в мае 1991 г. было подписано соглашение СССР и КНР о восточном участке российско-китайской границы, где и был зафиксирован этот международный принцип раздела пограничных рек. Согласно нему была проведена российско-китайская граница по пограничным участкам рек Амур, Уссури, Туманная и др., после чего ряд речных островов, ранее принадлежавших России, отошел к Китаю, в том числе печально знаменитый остров Даманский.

Окончательная демаркация российско-китайской границы была оформлена в 2004–2005 гг., в итоге Китай получил территории общей площадью 337 кв. км., что вызвало неоднозначную реакцию и среди жителей Дальнего Востока, и среди думской оппозиции (80 депутатов выступили против ратификации соглашения).

Состоявшееся урегулирование пограничных вопросов позволило обеспечить стабильные партнерские отношения России и Китая. Помимо взаимных экономических интересов (Китай был одним из основных покупателей российской военной техники и технологий, энергоносителей, древесины; Россия в 1990-е гг. широко закупала товары народного потребления, текстиль и т. д.), обе стороны нашли точки соприкосновения в борьбе с исламским терроризмом (Северный Кавказ в России, уйгурский сепаратизм в

104

Китае) и американской экспансией. Именно во время визита в Китай в декабре 1999 г. президент Ельцин заявил о неприемлемости однополярного мира: «Хочу сказать через вас Клинтону: не было и не будет, чтобы он один диктовал всему миру, как жить. Многополярный мир – вот основа всего. То есть так, как мы договорились с председателем КНР Цзян Цзэминем – мы будем диктовать миру, а не он один». За полгода до этого китайское посольство в Белграде было разрушено американской бомбой, трое китайцев погибло, что привело к росту антиамериканских настроений в Китае. Антиамериканские настроения в России одновременно с этим выросли как по причине все тех же бомбежек Сербии, так и в cвязи с расширением НАТО на восток. Россия стала рассматривать Китай как естественного союзника в противодействии западной экспансии.

Однако в конце 1990-х г. стремление России к многополярному миру с опорой на союз с Китаем (зафиксированное еще в двусторонней Декларации 1997 г. о многополярном мире и формировании нового международного порядка) не могли рассматриваться серьезно по причине глубокого кризиса, в котором пребывали и российская экономика, и российская политическая система. Ситуация изменилась в 2000-е гг., когда произошла политическая стабилизация, российский ВВП в 2000–2008 гг. вырос в два раза, а новое российское руководство демонстрировало самостоятельность в ключевых вопросах внутренней и внешней политики.

Еще в апреле 1996 г. в Шанхае было подписано российско-китайское соглашение о мерах доверия в зоне границы, развившее договоренности 1989 г. и предусматривавшее взаимное сокращение вооруженных сил в районе границы, в результате которого на протяжении нескольких тысяч километров границы по обе ее стороны создана полоса пониженной военной активности. Подобные соглашения Китай заключил с Казахстаном, Таджикистаном и Киргизией. Пять лет спустя, в 2001 г., эти пять стран («шанхайская пятерка») основали ШОС (Шанхайскую организацию сотрудничества), сразу же приняв в свои ряды еще и Узбекистан. В 2017 г. в ШОС вступили Индия и Пакистан, еще 10 стран имеют статус наблюдателей и партнеров по диалогу. Объединение столь разных стран объясняется преимущественно одним фактором: нежеланием России, Китая и стран Центральной Азии принимать политику США, экономическая и политическая экспансия которых не

105

отвечает интересам данных стран. Общение России и Китая в рамках ШОС еще более укрепило их партнерские отношения.

Сразу после нормализации советско-китайских отношений в 1989 г. установилась традиция регулярных визитов на высшем уровне: президент Ельцин побывал в Китае четырежды (в 1992, 1996, 1997 и 1999 гг.), то есть в среднем раз в два года за восемь с половиной лет своего президентства. В.В. Путин в 2000–2008 гг. (его первые два президентских срока) так же посетил Китай четыре раза (в 2000, 2002, 2004, 2006 гг.). Д.А. Медведев за время своего президентства дважды посетил Китай (в 2008, 2010 гг.). Официальный визит Путина в июне 2018 г. стал его 19-м посещением КНР, считая государственные визиты и участие в проходивших в КНР саммитах ШОС, АТЭС, G20.

Что касается взаимоотношений в экономической сфере, то нужно снова отметить, что за последние 30 лет КНР и Россия развивались совершенно по-разному. Динамичное и стабильное развитие китайской экономики вывело КНР к 2010 г. на второе место в мире по объему ВВП (то есть на то место, которое когда-то занимал СССР). В России же период упадка (1990-е гг.) сменился периодом подъема (2000–2008 гг.), затем кризисом и последующей стагнацией. В результате сложилась ситуация, когда российская экономика в большей степени зависит от китайской, чем китайская – от российской.

Это, во-первых, отражено в динамике товарооборота двух стран: в 1992–1993 гг. Россия и Китай занимали примерно равную долю во внешней торговле друг друга (4-5%); в следующие 25 лет объем товарооборота неуклонно рос и достиг в 2014 г. 95 миллиардов долларов, но при этом внешняя торговля Китая в целом росла более интенсивно, и доля России в китайском импорте осталась на уровне 5% в 2010 г. В то же время доля Китая в российском импорте в 2010 г. достигла 17 %, и КНР вышел на первое место среди внешнеторговых партнеров России (в то время как Россия занимает 12–14-е места среди партнеров КНР).

Во-вторых, российско-китайской торговле присущи структурные диспропорции: Россия преимущественно поставляет сырье (нефть, газ, уголь, древесина) и больше закупает готовую продукцию, в том числе машины, оборудование, автомобили, бытовую электронику. Это является как следствием кризисных 1990-х гг., так и результатом переноса части российских

106

перерабатывающих и сборочных производств в Китай, где дешевле рабочая сила и в целом более благоприятный деловой климат.

Решение этих проблем находится преимущественно в плоскости модернизации и диверсификации российской экономики, развития перерабатывающих высокотехнологичных производств.

Санкции, введенные в 2014–2018 гг. западными правительствами против России, делают неизбежным дальнейшее укрепление политического и экономического взаимодействия России и Китая.

107

ЗАКЛЮЧЕНИЕ История российско-китайских отношений насчитывает более

300 лет и содержит в себе достаточно материала для самых разнообразных выводов и обобщений.

Наиболее очевидными, как нам представляется, здесь являются выводы о губительности изоляционизма и благе политического единства. Во второй половине XVII в. (то есть в момент установления контактов Москвы и Пекина) для Запада и Московия, и Китай (Китай в большей степени) представлялись далекими, отсталыми, варварскими государствами, пусть даже сочетание удаленности и варварства и рождало некую загадочную притягательность. Однако в конце XVII в. Петр I нарушает изолированность Московского государства и начинает ускоренную модернизацию, что впоследствии выводит Россию в число европейских сверхдержав. Китай, сохранив прежнюю самоизоляцию, становится объектом колониальной экспансии (в том числе со сторон Российской империи). Внутренние усобицы второй половины XIX в. лишают Китай политического единства и окончательно превращают его в жертву более развитых государств.

В начале XX в. Россия и Китай почти одновременно вступают в период революций и гражданских войн, но если Россия уже в начале 1920-х гг. выходит из смуты, то в Китае она продолжается до 1949 г. Политическое единство Китая было достигнуто после окончания гражданской войны, но с конца 1950-х гг. Мао ввергает страну в новую самоизоляцию. Только обновление коммунистического правления в конце 1970-х гг. позволило Китаю открыться внешнему миру и сохранить при этом политическое единство, что привело к неудержимому росту экономического и политического влияния Китая на мировой арене.

Одновременно перестройка и ее результаты привели к фундаментальным политическим потрясениям в СССР/России и, как следствие, – к утрате прежнего положения в мире.

Трехсотлетняя история российско-китайских отношений вряд ли достигала когда-то абсолютного позитива или абсолютного негатива. Россия и Китай никогда не вели друг против друга полноценных

108

военных действий, какие случались у России с Францией, Германией или Турцией, а у Китая – с Японией. В то же время, даже в период «великой советско-китайской дружбы» 1949–1956 гг. обе стороны четко осознавали собственные интересы и следили за их соблюдением.

Обоюдная память о трехсотлетних отношениях несет в себе как взаимные претензии, так и взаимные благодарности. Нынешний этап российско-китайских отношений свободен от идеологических разногласий и территориальных споров. Логика развития международных отношений и мировой экономики делает Россию и Китай неизбежными партнерами.

109

ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ 1618 г.: миссия И. Петлина в Пекин 1630–1640 гг.: дальневосточные экспедиции В. Пояркова, Е. Хабарова и др. 1656 г.: первое официальное посольство русского представителя Ф. Байкова в Китай 1676 г.: официальное государственное посольство Н. Спафария в Китай 1685–1689 гг.: пограничные русско-китайские столкновения 1689 г.: посольство Ф. Головина. Нерчинский договор 1692 г.: миссия Е. Избранта (Избранта Идеса) в Китай 1715 г.: первая русская православная миссия в Китай 1720 г.: миссия Л.В. Измайлова в Пекине 1726–1727 гг.: посольство С.Л. Владиславича-Рагузинского в Китай, Кяхтинский договор 1730–1732 гг.: первое и второе китайские посольства в Россию 1806 г.: посольство Ю.А. Головкина в Китай 1839–1842 гг.: опиумная война и Нанкинский трактат 1849–1850 гг.: дальневосточные экспедиции Г.И. Невельского 1854–1857 гг.: амурские сплавы русских поселенцев и казаков 1858 г.: Айгуньский договор. 1858 г.: Посольство Е.В. Путятина. Тяньцзинский договор 1860 г.: Миссия графа Игнатьева в Китай. Пекинский трактат 1872–1881 гг.: оккупация Россией Илийского края 1881 г.: Санкт-Петербургский договор 1896 г.: русско-китайский оборонительный договор 1897 г.: начало строительства КВЖД 1898 г.: договор об аренде Порт-Артура 1900 г.: Пекинский поход Великих держав 1904–1905 гг.: русско-японская война 1911 г.: ввод русских войск во Внешнюю Монголию 1914 г.: Тува входит в состав России 1918 г.: китайские войска в составе сил Антанты введены на русский Дальний Восток 1919 г.: обращение СНК РФ к народу Китая 1923 г.: визит Чан Кайши в Москву 1924 г.: советско-китайское соглашение о восстановлении дипломатических отношений 1927 г.: разрыв отношений между СССР и Гоминьданом

110

1929 г.: советско-китайский конфликт на КВЖД 1933 г.: восстановление советско-китайских отношений 1934–1935 гг.: Великий поход Красной армии Китая 1935 г.: продажа КВЖД Японии 1937 г.: советско-китайский пакт о ненападении 1945 г.: СССР объявляет войну Японии 1949 г.: падение режима Гоминьдан и создание КНР 1949–1950 гг.: визит Мао Цзэдуна в СССР 1950–1953 гг.: война в Корее 1956 г.: критика Сталина Хрущевым на XX съезде КПСС 1960–1963 г.: ухудшение советско-китайских отношений 1969 г.: пограничный конфликт в районе острова Даманский 1976 г.: смерть Мао Цзэдуна, начало реформ в КНР 1979 г.: китайско-вьетнамская война 1989 г.: визит М.С. Горбачева в КНР, нормализация двусторонних отношений 1991 г.: распад СССР 1996 г.: Шанхайское соглашение о мерах доверия в зоне границы 2001 г.: создание ШОС

111

СЛОВАРЬ ОСНОВНЫХ ТЕРМИНОВ Амбань – титул высших провинциальных китайских

чиновников, близкий по функциям к губернатору. Джунгары – монголоязычный народ, северо-западные соседи

Китая. В настоящее время потомки джунгар проживают в Калмыкии (Россия), Синьцзяне (Китай) и западной Монголии.

Иезуиты – духовный орден римско-католической церкви, активно занимавшийся миссионерской деятельностью, в том числе в Китае (с XVI в.)

Ихэтуань – «отряд справедливости и согласия», так назывались участники антиправительственного и антизападного движения в Китае в 1899–1901 гг.

Коминтерн (Коммунистический интернационал) – международная организация, объединявшая коммунистические партии различных стран в 1919–1943 гг. для координации революционной деятельности.

Лифаньюань – внешнеполитическая служба империи Цин, занимавшаяся, в том числе, отношениями с Россией. Варианты перевода: палата по сношениям с варварами, трибунал внешних сношений и др.

Маньчжуры – коренное население северо-восточного Китая, потомки народа чжурчжень; в империи Цин занимали привилегированное положение.

Поднебесная – территория, на которую распространяется власть китайского императора.

Православная духовная миссия – делегация русской православной церкви, постоянно присутствовавшая в Китае с начала XVIII в., изначально для исполнения религиозных служб русским пленным, а потом – для дипломатической, научной, образовательной и пр. деятельности.

Срединная империя – одно из традиционных названий Китая. Цин – маньчжурская династия, правившая Китаем с 1644 по

1912 гг. Ясак – натуральный налог с народов Сибири (взымался

преимущественно пушниной)

112

ПЛАН СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ

Учебным планом профиля «Межкультурная коммуникация» предусмотрены 24 часа семинарских занятий в седьмом семестре.

План семинарских занятий:

№ Наименование практического (семинарского) занятия

1 Предмет и методологические подходы к проблеме российско-китайских отношений. Учебная литература. Формы отчетности.

2 Россия и Китай: место в мире к концу XVII в. Российско-китайские отношения в XVII–XVIII вв. (по разделам 1–6 главы 1 учебно-методического пособия)

3 Российско-китайские отношения в XIX в. (по разделам 1–4 главы 2 учебно-методического пособия)

4 Промежуточное тестирование/собеседование по темам 1–3 (по введению, главам 1 и разделам 1–4 главы 2 учебно-методического пособия)

5 Российско-китайские отношения в начале XX в. (по разделам 5–8 главы 2 учебно-методического пособия)

6 СССР и Китай в 1920–1930 гг. СССР и Китай в годы Второй мировой войны (по главам 3–4 учебно-методического пособия

7 Промежуточное тестирование/собеседование по темам 4–5 (по разделам 5–8 главы 2, главам 3–4 учебно-методического пособия)

8 СССР и Китай в 1945–1953 гг. СССР и Китай в 1950–1960 гг. (по разделу 1 главы 5 учебно-методического пособия)

9 СССР и Китай в 1960–1970 гг. (по разделу 2 главы 5 учебно-методического пособия)

10 СССР и Китай в 1980-е – начале 1990-х гг. (по разделу 1 главы 6 учебно-методического пособия)

11 Российско-китайские отношения после распада CCCР (по разделу 2 главы 6 учебно-методического пособия)

12 Промежуточное тестирование/собеседование по темам 6–7 (по главам 5–6 учебно-методического пособия)

113

ПРИМЕРНЫЕ ТЕМЫ КУРСОВЫХ РАБОТ 1. Открытие Дальнего Востока русскими первопроходцами (XVII в.) 2. История Албазинского воеводства. 3. Нерчинский договор 1689 г. 4. Н.Н. Муравьев-Амурский и его роль в российско-китайских отношениях. 5. Айгуньский (1858 г.) и Пекинский (1860 г.) договоры. 6. Россия и Китай на рубеже XIX–XX вв. 7. Советская Россия и Китай: новые принципы взаимоотношений (1920-е гг.). 8. Эпоха советско-китайской дружбы в послевоенное время (1949–1956 гг.). 9. Сталин – Хрущев – Мао Цзэдун: лидеры великих стран. 10. От дружбы к конфронтации: середина 1950-х – конец 1970-х гг. 11. События на острове Даманский и их роль в советско-китайских отношениях. 12. Россия и Китай в период перестройки. 13. Русская эмиграция в Китае (1920–1930-е гг.). 14. КВЖД как объект экономических и политических взаимоотношений России и Китая. 15. Русская духовная миссия в Китае (XVIII–XIX вв.). 16. Экономическое партнерство и соперничество России и Китая в XXI в. 17. Основные направления военного сотрудничества России и Китая в XXI в. 18. ШОС и движение к многополярному миру.

114

ПРИМЕРНЫЕ ВОПРОСЫ К ЭКЗАМЕНУ 1. Россия и Китай в мире до установления межгосударственных отношений. 2. Открытие Дальнего Востока русскими первопроходцами. Первые сведения о Китае. 3. Походы Е.П. Хабарова на Амур. 4. История Албазинского воеводства. 1659–1689 гг. Война с маньчжурами. 5. Посольства Федора Байкова 1654 г., Николая Спафария 1675 г. в Китай. 6. Нерчинский договор 1689 г. Его значение и последствия. 7. Расширение сферы российско-китайских отношений в XVIII – первой половине XIX вв. 8. Буринский прелиминарный договор (август 1727 г.) и Кяхтинский договор (21 октября 1727 г.). 9. Экспедиции Г. Невельского. Сплавы по Амуру и основание русских городов на Амуре. 10. Роль и значение деятельности Н. Н. Муравьева для развития отношений России с Китаем и укрепления ее позиций на Дальнем Востоке. 11. Кульджинский торговый договор 1851 г. 12. Айгуньский и Тяньцзиньский договоры 1858 г. 13. Пекинский договор 1860 г. 14. Изменения в российско-китайских отношениях. Ливадийский договор 1879 г. 15. Торговые отношения России и Китая во второй половине XIX в. 16. Китайские мигранты в Российской империи. 17. Россия и Китай в 1890–1917 гг. 18. Политическая и экономическая программа С.Ю. Витте в отношении Китая и Дальнего Востока. 19. Участие России в международном экспедиционном корпусе в Китае в 1900–1901 гг. 20. Итоги русско-японской войны и их последствия для развития отношений с Китаем. Дальневосточный вопрос 1908–1914 гг. 21. Попытки установления отношений Советской России с Китаем. 1919–1921 гг. 22. Основные проблемы формирования советско-китайских отношений в 1920-е годы.

115

23. Противоречия в развитии советско-китайских отношений во второй половине 1920-х – середине 1930-х годов. 24. Советско-китайское «Соглашение об общих принципах разрешения нерешенных вопросов» и соответствующие приложения от 14 марта 1924 г. 25. Установление советско-китайских дипломатических отношений 31 мая 1924 г. Рост популярности СССР в Китае. 26. Монгольский вопрос в взаимоотношениях СССР и Китая. 27. Проблема КВЖД в советско-китайских отношениях. 28. Проблема Синьцзяна в советско-китайских отношениях. 29. СССР и Китай на пути к альянсу в начале 1930-х гг. 30. Советско-китайский договор о ненападении 21 августа 1937 г. 31. Ситуация в советско-китайских отношениях в 1940-х гг. 32. Международные отношения на Дальнем Востоке в завершающий период войны. Изменения в отношениях СССР и Китая. 33. Советско-китайский союзный договор от 14 августа 1945 г. 34. Развитие отношений между СССР и КНР в послевоенное время и 1950-е гг. 35. Провозглашение КНР 1 октября 1949 г., историческое значение этого события для развития советско-китайских отношений. 36. Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи от 14 февраля 1950 г. Новые принципы взаимоотношений. 37. Эпоха конфронтации. Зарождение противоречий в середине 1950-х – конце 1970-х гг. 38. Советско-китайские пограничные конфликты конца 1960-х годов (остров Даманский и пр.). 39. Нормализация отношений между СССР и КНР в начале 1980-х гг. 40. Визит М. С. Горбачева в КНР. Различные подходы к нормализации отношений. 41. Россия и Китай в конце 1980-х – 1990-е гг. 42. Правовое регулирование пограничного вопроса в российско-китайских отношениях. 43. Экономическое и военное сотрудничество РФ и КНР. 44. Перспективы и проблемы долгосрочного сотрудничества РФ и КНР.

116

ЛИТЕРАТУРА

1.Алексеев, М.Н. Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922–1929) / М.Н. Алексеев. – М.: Кучково поле, 2010. – 608 с. 2.Вестад, О.А. Беспокойная империя. Китай и мир с 1750 г. / О.А. Вестад. – М.: Центрполиграф, 2012. – 639 с. 3.Галенович, Ю.М. Россия и Китай в 20 веке / Ю.М. Галенович. – М.: Изограф, 2001. – 335 с. 4. Иларионова, Т.С. Немцы на государственной службе России: к истории вопроса на примере освоения Дальнего Востока / Т.С. Илларионова. – М.: Ин-т энергии знаний, 2009. – 221 с. 5.Мороз, И.Т. Первое китайское посольство в Санкт-Петербурге // Восточный архив № 2 (22) 2010 https://cyberleninka.ru/article/v/pervoe-kitayskoe-posolstvo-v-s-peterburge-1732-g 6.Муратшина, К.Г. Российско-китайские отношения в конце XX – начале XXI в.: [учеб. пособие] / К.Г. Муратшина ; [науч. ред. В.И. Михайленко] ; М-во образования и науки Рос. Федерации, Урал. федер. ун-т. – Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2016. – 126 с. 7. Осипов, С.В. Первые русские послы в Китай (XVII-XVIII вв.) // Проблемы социально-экономического, политического и культурного развития России. Национальное и общечеловеческое. – Ульяновск: УлГТУ, 2018. С.67-79. 8.Попов, И.М. Россия и Китай: 300 лет на грани войны / И.М. Попов. – М.:АСТ, 2004. – 512 с. 9.Портяков, В.Я. Российско-китайская торговля: политико-экономический дискурс // Китай в мировой и региональной политике. История и современность. Вып.16. М.: РАН ИДВ, 2011. http://www.ifes-ras.ru/attaches/books__texts/KITMIR2_04.pdf 10.Смирнов, О. Китайские штыки русской революции // Огонек. №19 от 15.05.2017. https://www.kommersant.ru/doc/3292667 11.Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Кн. VI-XIII / С.М. Соловьев. – М.: АСТ, Фолио, 2001-2002. 12.Уинтл, Дж. История Китая (Rough Guide) / Дж. Уинтл. – М.: Аст. Астрель, 2008. – 288 с. 13.Шведов, В.Г. Российское землепроходческое движение в Приамурье (XVII век). Историко-географическая ретроспектива / В.Г. Шведов, А.Н. Махинов – М.: Академия естествознания, 2011. – 213 с.

117

14.Широкорад, А.Б. Россия и Китай: конфликты и сотрудничество / А.Б. Широкорад. – М.: Вече, 2004. – 446 с. 15.Щупленков, Н.О., Советско-китайские отношения в 1920-1930-е гг. / Н.О. Щупленков, О.В. Щупленков //NB: международные отношения. 2014. № 2. С. 86-181. http://e-notabene.ru/wi/article_10775.html 16.Цонгоол, Б. Нацагдорж. О причине подписания международного протокола между Цинской и Российскими империями 1792 году в Кяхте // Трансграничные миграции в пространстве монгольского мира: история и современность. Вып. 2: сб. научн. статей. – Улан-Удэ: изд-во БНЦ СО РАН, 2012. – C.73-100 http://www.academia.edu/1555964/ 17.Юн, Чж. Неизвестный Мао / Чж. Юн, Дж. Холлидей. – М.: Центрполиграф, 2007. – 846 с.

118

Учебное издание

ОСИПОВ Сергей Викторович

Российско-китайские отношения (XVII-XXI вв.)

Учебно-методическое пособие

Редактор О.Ф. Хисматуллина

ЛР № 020640 от 22.10.97 Подписано в печать 04.03.2019. Формат 60х84/16. Усл. печ. л. 6,98. Тираж 60 экз. Заказ №231.

Ульяновский государственный технический университет

432027, г. Ульяновск, ул. Сев. Венец, д.32. ИПК «Венец» УлГТУ, 432037, г. Ульяновск, ул. Сев. Венец, д.32.  

Дата подписания к использованию 04.03.2019. ЭИ № 1247. Объем данных 0,8 Мб. Заказ № 231.

Ульяновский государственный технический университет

432027, Ульяновск, Сев. Венец, 32. ИПК «Венец» УлГТУ, 432027, Ульяновск, Сев. Венец, 32.

Тел.: (8422) 778-113

E-mail: venec@ulstu.ru venec.ulstu.ru