Embed Size (px)
Citation preview
1
Главный редактор Е.В. Кудряшова
Редакционный совет:В.П. Базаркина (отв. секретарь), Ж. Биндер (Франция), К.Г. Боголицын (зам. гл. редактора), В.А. Болотов, П.В. Боярский, Л. Брайэм (США), И. Брок (Норвегия), В.И. Голдин (зам. гл. редактора), А.В. Головнёв, Д.С. Дюррант (Канада), И.И. Иванкин, А.Л. Кудрин, О.Л. Кузнецов, Н.П. Лавёров, Л. Лаюнен (Финляндия), В.И. Павленко, В.А. Садовничий, С.И. Сороко, И.Е. Фролов, О.А. Шпигун, Х.-Д. Энгельманн (Германия)
СЕВЕРНОГО (АРКТИЧЕСКОГО)ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА
Научный журналИздается с 2012 года(до 1 января 2012 года – "Вестник Поморского университета" )
СОДЕРЖАНИЕ
СЕРИЯ“Гуманитарные и социальные науки”
Редакционная коллегия:Т.С. Буторина, В.В. Ванчугов, В.И. Голдин (зам. гл. редактора), Н.В. Дранникова, А.А. Дрегало, А.А. Камалова (Польша), Д. Кемпер (Германия), Т.Я. Кузнецова,Т.Д. Матвеева, Н.И. Николаев,Й.П. Нильсен (Норвегия), Р.Г. Пихоя,А.М. Поликарпов, Ю.В. Попков, А.В. Репневский, Н.Я. Синицкая, И.З. Сковородкина, А.В. Сметанин,Ф.Х. Соколова (отв. редактор), А.Н. Соловьёва, Н.М. Теребихин,В.И. Ульяновский, П.В. Фёдоров,Э.Я. Фесенко, Н.Ю. Флотская,Н.А. Чертова, Н.В. Чичерина, А.В. Чудинов, А.Е. Шапаров
Свидетельство о регистрации ПИ № ФС77-47126
выдано 11 ноября 2011 года Федеральной службой по надзору
в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)
Подписной индекс журнала – 38555
№ 5 / 2012
Выходит 6 раз в год
Учредитель: Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования
“Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова”
5
9
13
19
24
31
36
41
47
51
56
62
68
ИсторИя Зашихин А.Н. Ф.А. Маккензи и его «Россия перед рассве- том» (1923)................................................................................Козлов Д.С. Общественные инициативы архангельской молодежи в годы «оттепели»...................................................Кондрескул А.М. Поморье в политике реформ Ивана Грозного....................................................................................Репневский А.В. Вторая мировая война в человеческом из- мерении: студенты Архангельского пединститута (1941–1945)Савельев И.В. Ранние русские поселения на Аляске: миф или реальность.........................................................................Фельдт А.А. Представления в российском/советском об-ществе о норвежском опыте морского лова и возможности его применения на Русском Севере в 1905–1939 годах..........
фИлософИя. соцИологИя. полИтологИяМатонин В.Н. Духовный смысл северного мореплавания...Морщихина Л.А. Идеологический дискурс: к вопросу о способах освобождения от имитации сознания....................Низовцев Д.Б. Политико-правовое соотношение категорий федерализма и демократии......................................................Персидская О.А. Параметры сравнения культур Г. Ховсте-де и Ф. Тромпенаарса: сходство и различия..........................
КУльтУрологИя. ИсКУствоведенИеЖигальцова Т.В. Анализ концепций «насилие» и «репрес-сия» в науках философско-антропологического цикла........
госУдарство И право. эКономИКаПреминина Я.К. Современные черты смертности населе-ния Европейского Севера России........................................... Кубко В.В. Социально-трудовые протесты и экономиче-ские риски в рамках теории взаимодействия производства и потребления...........................................................................
2
РедакторЕ.В. Угрюмова
ПереводчикС.В. Бирюкова
ДокументоведТ.Н. Поцебенко
ВерсткаО.В. Деревцовой
Адрес редакции:163002, г. Архангельск, просп. Ломоносова, 6
Тел.: +7(8182) 68-38-70; 64-22-48E-mail: [email protected]
© САФУ имени М.В. Ломоносова, 2012
Подписано в печать 19.10.2012. Бумага писчая. Формат 84×108 1/16. Усл. печ. л. 14,70. Уч.-изд. л. 11,03.
Тираж 1000 экз. Заказ № 749.Издательско-полиграфический центр
имени В.Н. Булатова САФУ163060, Архангельск, ул. Урицкого, 56
СОДЕРЖАНИЕ
Журнал включен Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки РФ в Перечень российских рецензируемых научных журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук
2
содерЖанИе
75
81
87
92
98
103
109
115
121
127
132
137139
фИлологИяБакши Н.А. Особенности религиозного дискурса в немец-ких антологиях послевоенного периода (1945–1955)..............Губанов С.А. Адъективная метонимия в художественном дискурсе (на материале творчества М.И. Цветаевой)............Журавлёва Е.И. Черты позднего барокко в поэзии К.Г. фон Гофмансвальдау (на материале сонета «Описание совер- шенной красоты»)......................................................................Конева Н.Ю. Системно-полевой подход к представлению предлогов и наречий английского языка...................................Ненашева Л.В. Употребление буквы в древнерусских рукописях XV века.....................................................................Тихомирова Л.С. К вопросу о восприятии в научном созна-нии...............................................................................................
педагогИКа. псИхологИяСадыкова Е.Р., Разумова О.В., Тимербаева Н.В. Особен-ности педагогической культуры учителя математики и пути ее формирования........................................................................Соколова М.Л. Языковые компетенции специалистов в фе- деральных государственных образовательных стандартах 3-го поколения..........................................................................................Смирнова Т.Ю. Содержательный аспект подготовки буду-щих учителей иностранных языков в России в ХХ веке..........Таскаева Л.Г., Чагина Н.Б. Проблема изучения структур-ной организации вещества в концентрическом курсе химии средней школы на (примере ядерного уровня)........................Титаренко Н.С. Развитие вариативности как общей твор-ческой способности в младшем школьном возрасте в зави-симости от условий обучения, пола и возраста.......................
наУЧная ЖИЗнь Морщихина Л.А. Современная библиотека в информацион-ном пространстве науки и образования....................................Беленков А.Н. «Тонкий лед» Арктики....................................
3
Founder: Federal State Autonomous Educational Institution of Higher Professional Education "Northern (Arctic) Federal University
named after M.V. Lomonosov"Scientific journalPublished since 2012 (Until January 1, 2012 – Vestnik of Pomor University)
OF NOrtherN (Arctic) FederAl UNiverSity
Registration certificate ПИ № ФС77–47126
issued on November 11, 2011 by the Federal Service for Supervision
in the Sphere of Communications, Information Technology and Mass Communications
(Roskomnadzor)
Subscriptional index of the journal – 38555
SerieS “humanitarian and Social Sciences”
№ 5 / 2012
cONteNtS
Editor in Chief Е.v. Kudryashova
Editorial Board:V.P. Bazarkina (Executive Secretary), G. Binder (France), K.G. Bogolitsyn (Deputy Editor in Chief), V.A. Bolotov, P.V. Boyarsky, L. Brigham (USA), I. Brock (Norway), V.I. Goldin (Deputy Editor in Chief), А.V. Golovnev, J.S. Durrant (Canada),I.I. Ivankin, A.L. Kudrin, O.L. Kuznetsov, N.P. Laverov, L. Lajunen (Finland), V.I. Pavlenko, V.A. Sadovnichy, S.I. Soroko, I.E. Frolov, O.A. Shpigun, H.-D. Engelmann (Germany)
Editorial Panel:T.S. Butorina, V.V. Vanchugov,V.I. Goldin (Deputy Editor in Chief), N.V. Drannikova, A.A. Dregalo, A.A. Kamalova (Poland), D. Kemper (Germany),T.Ya. Kuznetsova, T.D. Matveeva, N.I. Nikolaev, J.P. Nielsen (Norway), R.G. Pikhoya, A.M. Polikarpov, Yu.V. Popkov, A.V. Repnevsky, N.Ya. Sinitskaya,I.Z. Skovorodkina, A.V. Smetanin, F.Kh. Sokolova (Managing Editor), A.N. Solovyova, N.M. Terebikhin, V.I. Ulyanovsky, P.V. Fedorov, E.Ya. Fesenko, N.Yu. Flotskaya, N.A. Chertova, N.V. Chicherina,A.V. Chudinov, A.E. Shaparov
Issued 6 times a year
HISTORYZashikhin А.N. F.A. Mackenzie and his Russia Before Dawn (1923).........................................................................................Kozlov D.S. Public Initiatives of the Arkhangelsk Youth in the “Thawˮ Period............................................................................Kondreskul А.М. Pomorie in the Reform Policy of Ivan the Terrible.......................................................................................Repnevsky А.V. World War II in Human Dimension: Students of Arkhangelsk Teacher Training College (1941–1945).....................Savelyev I.V. Early Russian Settlements in Alaska: Myth or Reality.........................................................................................Feldt А.А. Views of the Russian/Soviet Society on the Nor-wegian Experience of Sea Fishing and the Possibilities of Its Adoption in the Russian North in 1905–1939.............................
PHILOSOPHY. SOCIOLOGY. POLITOLOGYMatonin V.N. Spiritual Meaning of Northern Seafaring...........Morshchikhina L.А. Ideological Discourse: Ways of Releasing from Consciousness Imitation....................................................Nizovtsev D.B. Political and Legal Correlation of the Categories of Federalism and Democracy....................................................Persidskaya О.А. Parameters of Culture Comparison by G. Hofstede and F. Trompenaars: Analogies and Differences......CULTUROLOGY. ART HISTORYZhigaltsova Т.V. Analysis of the Concepts of “Violenceˮ and “Repressionˮ in Philosophical and Anthropological Sciences...
STATE MANAGEMENT AND LAW. ECONOMICSPreminina Ya.K. Modern Features of Population Mortality in the European North of Russia.................................................... Kubko V.V. Social and Labour Protests and Economic Risks in the Framework of the Theory of Interaction Between Produc-tion and Consumption.................................................................
5
9
13
19
24
31
36
41
47
51
56
62
68
4
EditorE.V. Ugryumova
Translator S.V. Biryukova
Document Manager T.N. Potsebenko
Make-up О.V. Derevtsova
CONTENTS
Editorial office address:6 Prospekt Lomonosova, Arkhangelsk, 163002
Phone: +7 (8182) 68-38-70, 64-22-48E-mail: [email protected]
Signed in print 19.10.2012.Writing paper. Format 84х108 1/16.
Conv. printer’s sheet 14,70. Acad. publ. sheet 11,03.
Circulation 1000 copies. Order № 749.Publishing and Printing Center named after
V.N. Bulatov NArFUAddress: 56 Uritskogo St., Arkhangelsk, 163060
© NArFU named after M.V. Lomonosov, 2012
The journal is included by the Higher Attestation Commission of the Ministry of Education and Science of the Russian Federation in the list of Russian reviewed scientific journals, in which major scientific results of theses for academic degrees of doctor and candidate of science have to be published
4
CONTENTS
PHILOLOGYBakshi N.А. Features of Religious Discourse in German An-thologies of the Post-War Period (1945–1955)............................Gubanov S.А. Adjective Metonymy in Artistic Discourse (on the Works by M.I. Tsvetaeva)...................................................... Zhuravleva Е.I. Features of Late Baroque in С.H. von Hoff-mannswaldau's Poetry (Based on His Sonnet “The Description of Perfect Beautyˮ)......................................................................Koneva N.Yu. Systemic-Field Approach to Representation of English Prepositions and Adverbs...............................................Nenasheva L.V. Use of the Letter in Russian Manuscripts of the 15th Century............................................................................Tikhomirova L.S. To the Question of Perception in Scientific Consciousness..............................................................................
PEDAGOGICS. PSYCHOLOGYSadykova Е.R., Razumova О.V., Timerbaeva N.V. Features of Pedagogical Culture of а Teacher of Mathematics and Ways of Its Formation............................................................................Sokolova М.L. Linguistic Competence of Specialists in Federal State Educational Standards of the 3rd Generation....................... Smirnova Т.Yu. The Content of Education of the Future Tea-chers of Foreign Languages in Russia in the 20th Century...........Taskaeva L.G., Chagina N.B. The Problem of Studying the Structural Organization of Substance in a Concentric Chemistry Course in the Secondary School as Exemplified by the Nuclear Level............................................................................................Titarenko N.S. Development of Variability as a General Creative Ability of Primary School Children Depending on their Gender, Age and Studying Conditions......................................................
ACADEMIC LIFEMorshchikhina L.А. Modern Library in the Information Space of Science and Education.............................................................Belenkov A.N. “Thin iceˮ of the Arctic......................................
75
81
87
92
98
103
109
115
121
127
132
137139
5
ИСТОРИЯ
УДК 94(47)
ЗАШИХИН Андрей Николаевич, доктор исто-рических наук, профессор кафедры отечественной истории института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) фе-дерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 61 научной публикации
Ф.А. МАККЕНЗИ И ЕГО «РОССИЯ ПЕРЕД РАССВЕТОМ» (1923)
Исследуется книга зарубежного корреспондента Фредерика Артура Маккензи «Russia Before Dawn», написанная в результате путешествия журналиста по Советской России в начале 1920-х годов и содержа-щая в целом оптимистические впечатления иностранного наблюдателя от первых преобразований «новой экономической политики».
Ключевые слова: Россия, революция, нэп, иностранная журналистика.
В начале 1923 года в лондонском издатель-стве T. Fisher Unwin вышла из печати новая книга о России. Книга, автором которой был некто Ф.А. Маккензи, должна была привлечь внимание читателя уже своим необычным на-званием – «Россия перед рассветом» (Russia Before Dawn)1. После большевистской револю-ции 1917 года зарубежный читатель успел при-выкнуть к другим заголовкам книг о России: «Агония России» (Russia’s Agony)2, «Закат Рос-сии» (The Eclipse of Russia)3, «Россия во мгле» (Russia in the Shadows)4… На фоне остальных книг на «русские темы» повествование Мак-кензи о его только что состоявшихся путеше-ствиях по Советской России отличалось не-ожиданно оптимистическим взглядом автора. Кто же такой Ф.А. Маккензи, чье имя, если и было как-то известно зарубежным читателям того времени, но никогда не было на слуху в стране, которую он посетил и о которой напи-сал столь необычную книгу?
Журналист Фредерик Артур Маккензи (Fre- derick Arthur Mackenzie, 17.09.1869–31.07.1931), уроженец Квебека, канадский шотландец по происхождению, в разные годы работал корре-спондентом британской, американской и даже японской прессы. В период русско-японской вой- ны он был военным корреспондентом газеты Daily Mail на Дальнем Востоке. В 1905 году жур-налист опубликовал свои «бесцензурные письма с войны» о ситуации в Российской империи и на Дальнем Востоке в виде книги «От Токио до Тифлиса» (From Tokyo to Tiflis)5. В 1910–1914 го- дах Маккензи работал редактором The Times Weekly Edition в Лондоне. В 1921–1926 годах он был корреспондентом Chicago Daily News в Рос-сии и в странах Северной Европы6.
Впервые в Советскую Россию Маккензи отправился в сентябре 1921 года, когда подоб-ное путешествие считалось еще весьма риско-ванным и даже опасным для жизни предпри-ятием. Неслучайно его знакомые и коллеги,
© Зашихин А.Н., 2012
6
которым не удалось своевременно отговорить путешественника от такой «безумной» затеи, до отъезда предлагали даже заранее отметить его возможное невозвращение своего рода «по- минальным» банкетом в клубе. Сам же путеше-ственник, по собственному признанию, нарочно заполнил дорожный чемодан самой поношенной одеждой, чтобы своим внешним видом потом «не оскорбить нищету места», куда лежал его путь7.
Путешественник столкнулся с многочис-ленными трудностями на своем пути. Снача-ла потребовалось три месяца, чтобы получить визовые разрешения. Путь в Россию пролегал через Латвию, откуда дважды в неделю кур-сировал поезд Рига–Москва. Поездка на нем занимала от полутора до четырех дней – в за-висимости от погодных условий и запасов то-плива. Вагоны оказались старые российские, со сломанными окнами и неработающим освеще-нием. Среди пассажиров было еще несколько англичан и американцев – служащих и агентов «Американской администрации помощи» ARA. В пути им пришлось самим готовить еду из собственных запасов провианта, превращая путешествие в своеобразный пикник. Контроль на советской границе, вопреки ожиданиям, оказался не слишком строгим, а скорее фор-мальным.
Журналист-путешественник описал открыв-шуюся его взору Москву осени 1921 года. Одна из башен Кремля все еще стояла поврежденной, со следами уличных боев 1917 года; верхнюю часть башни окружали строительные леса. Мо-сковские улицы имели запущенный и унылый вид, а дороги были совсем разбиты. Сотни до-мов стояли в развалинах. Многие из них были разобраны на дрова за три минувших после ре-волюции зимы. Лишь немногие магазины ра-ботали. Торговля шла в основном на больших общественных рынках. Вглядываясь в окружа-ющих, путешественник заметил, что люди хо-дили хотя и в поношенной одежде, «однако не в лохмотьях». Более того, по словам Маккензи, бросающейся в глаза на улицах нужды оказа-лось меньше, чем можно было наблюдать в зим-нее время года в портовых окраинах Лондона. Московские храмы были открыты, и колоколь-ные звоны по-прежнему приглашали верующих
на службы. Хотя, как заметил журналист, число прихожан по сравнению с былыми временами значительно убавилось.
«Когда я бродил по улицам, впитывая впе-чатления от города, который когда-то хорошо знал, я не мог не заметить признаки новой жиз-ни… Среди людей было заметно движение. Они начинали пробуждаться от апатии, которая охватила их после того, как революция поло-мала так много жизней», – делился с читателем своими наблюдениями Маккензи8. Это «про-буждение» наблюдательный иностранец свя-зывал с объявленной В.И. Лениным весной 1921 года «новой экономической политикой». В то же время журналист отмечал, что понача-лу многие воспринимали эту новость с недо-верием и скептицизмом. «Все это чекистский трюк», – такую характеристику нэпа довелось, например, услышать журналисту из уст неко-его пожилого торговца. Однако сам иностран-ный наблюдатель пришел к гораздо более оп-тимистическим выводам. «Осенью 1921 года худшее было позади, – считал он.– Дела улуч-шались с каждым днем… Стало больше еды. Теперь ее можно свободно покупать… С каждой неделей отменялись прежние ограничения и дозволялось больше личной свободы»9.
Маккензи характеризовал нэп как «первый шаг на пути к экономической свободе». Однако тут же иностранный наблюдатель задавался вопросом: пойдет ли Россия дальше по этому пути или вновь свернет с него? Препятствия-ми на пути экономической свободы журналист считал бюрократизм и коррупцию – «две беды как новой, так и старой России». Он отмечал, что высшие большевистские руководители, в чьем личном бескорыстии сомнений могло и не быть, признают существование этих пороков и даже пытаются бороться с ними. Но, как замечал журналист, «уже становится общим местом, что как только человек получает высокое на-значение в какой-нибудь отдел, занимающийся расходованием средств или закупками, он вско-ре уже в новой одежде, его жена приобретает вкус к нарядам, и его самого уже можно видеть в крупных ресторанах»10.
Нельзя винить в коррупции только новый строй, считал Маккензи. То же самое было и в
ИСТОРИЯ
7
царской России. Однако бюрократизм, по мне- нию иностранного наблюдателя, достиг при ком-мунистах таких «вершин», каких он не достигал даже в худшие времена царизма: «Чиновники одного департамента противодействуют чинов- никам другого. Требуется получить такое боль-шое количество разрешений, что самое обычное и необходимое дело тормозится. Перегружен-ные работой чиновники, часто некомпетентные в рутинных делах, с помощью своих невеже-ственных подчиненных делают все кое-как и чи- нят задержки»11. Маккензи приводил в книге примеры подобного бюрократизма и некомпе-тентности советских чиновников, в т. ч. из соб-ственного личного опыта пребывания в России. Так, получение разрешения на фотографиче-скую съемку на улицах Петрограда, куда жур-налист приехал после Москвы, потребовало от него хождения по нескольку раз в разные ин-станции («фото-киноотдел», ЧК, Петросовет), где он лишь с большим трудом и потерей време-ни смог, наконец, добиться разрешения.
Следует особо отметить, что на всем протя-жении своего русского путешествия Маккензи активно использовал фотокамеру. В результате его книга получилась иллюстрированной фото-графиями, на которых автор запечатлел увиден-ное не только в Москве и Петрограде. Вот лишь некоторые авторские названия этих снимков: «Дети – уличные торговцы напротив отеля “Ме-трополь” в Москве в 1921 году»; «Голод. Бузу-лук, декабрь 1921 года»; «Развалины в Нижнем Новгороде»; «Дом в Екатеринбурге, где содер-жались под стражей и были убиты экс-царь Ни-колай и его семья»; «Улица Карла Маркса (быв-шая Большая) в Иркутске, январь 1922 года».
Как видим, маршрут поездок Маккензи по России оказался весьма протяженным. Сам жур-налист особо отмечал, что узнал в Наркомате по иностранным делам о том, что он стал «пер-вым независимым исследователем» с начала большевистской революции, которому новые власти разрешили столь далеко проникнуть вглубь России. Один из разделов своей книги журналист так и назвал – «Дальние странствия (ноябрь 1921 г. – февраль 1922 г.)».
Путешественник смог убедиться, что обста- новка в провинции тяжелее и трагичнее, чем в
Москве. Маккензи побывал в губерниях Повол-жья, охваченных голодом и болезнями. Здесь у него была возможность наблюдать работу со- трудников ARA, а также квакеров и представи-телей других зарубежных организаций, помогав-ших голодающему населению. В декабре 1921 го- да, побывав на Урале, журналист отправился дальше на восток по Сибирской железной доро-ге от Челябинска до Иркутска, а затем обратно.
При всем разнообразии, противоречивости и калейдоскопичности впечатлений иностранно-го журналиста его общее настроение, выражен-ное в книге, оказалось скорее оптимистичным, чем наоборот. Несмотря на увиденные по всей России следы запустения и разруху, оставшуюся в результате гражданской войны, Маккензи так писал о настоящем и будущем: «Гражданская война закончилась. Болезни будут преодолены. Цивилизация вернется и не так много лет прой-дет, как Омск и Иркутск, Новониколаевск и Красноярск будут слыть великими городами Востока, подобно тому, как Виннипег и Сент-Луис, Чикаго и Сент-Пол слывут великими го-родами Запада»12.
Перемены к лучшей жизни в России Мак-кензи связывал с нэпом, который, кроме проче-го, открывал перспективы и для возвращения в Россию иностранцев с их капиталами. Об этом журналист размышлял в предпоследней главе под названием «Иностранец возвращается». Ос-новные же перемены и надежды иностранный наблюдатель связывал прежде всего с восста-новлением и распространением в России свобо-ды, которая, как ему представлялось, не могла ограничиться только экономической сферой.
Между тем политические порядки в стране «диктатуры пролетариата» и после начала «но-вой экономической политики» продолжали вы-зывать по меньшей мере настороженность даже у такого вполне благожелательно настроенного наблюдателя, как автор книги «Россия перед рассветом». В 1922 году Маккензи в качестве иностранного корреспондента довелось ос- вещать два знаковых политических судебных процесса над «контрреволюционерами» – Мо-сковский процесс правых эсеров и суд над ми-трополитом Вениамином в Петрограде, закон-чившиеся вынесением смертных приговоров.
Зашихин А.Н. Ф.А. Маккензи и его «Россия перед рассветом» (1923)
8
Исход показательных судилищ был заранее пре-допределен, и, конечно, Маккензи не мог это- го не видеть. Тяжкое впечатление должно было произвести и глумление над чувствами веру-ющих в ходе антирелигиозного «карнавала», устроенного коммунистическими безбожника-ми в Москве и других городах в канун Рожде-ства 1923 года. Так что уверенности в скором распространения подлинной свободы в «новой России» у Маккензи в начале 1923 года (на мо- мент выхода из печати книги «Россия перед рассветом») не могло быть. Неслучайно в кон-це заголовка заключительной главы «Более светлые дни впереди?» автор поставил вопро-сительный знак13.
По иронии истории, всего через несколько лет, в конце 20-х годов, Маккензи суждено было увидеть крушение своих робких надежд на «рассвет» свободной России. В 1930 году, неза-долго до своей смерти, он выпустил уже откры-то антибольшевистскую книгу «Русское распя-тие» (The Russian Crucifixion), которая обличала борьбу безбожных коммунистических властей с религией и церковью14. В Советском Союзе еди-ничные попавшие сюда экземпляры книг Фре-дерика Артура Маккензи оказались в «спецхра-не» и на долгие годы остались неизвестными не только рядовым читателям, но и специалистам-историкам, которыми они не были востребова-ны вплоть до настоящего времени.
ИСТОРИЯ
Примечания 1 Mackenzie F.A. Russia Before Dawn. London, 1923.2 Wilton R. Russia’s Agony. London, 1918.3 Dillon E.J. The Eclipse of Russia. London, 1918.4 Wells H.G. Russia in the Shadows. London, 1920. 5 McKenzie F.A. From Tokyo to Tiflis. Uncensored Letters From the War. London, 1905.6 Who’s Who. 1931. P. 2027; Who was who. 1929–1940. Vol. III. P. 867.7 Mackenzie F.A. Op. cit. P. 17.8 Ibid. P. 22.9 Ibid. P. 24.10 Ibid. P. 96.11 Ibid.12 Ibid. P. 164.13 Ibid. P. 273.14 Mackenzie F.A. The Russian Crucifixion. The Full Story of the Persecution of Religion under Bolshevism. London, 1930.
Zashikhin Andrey NikolaevichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Social, Humanitarian and Political Sciences
F.A. MACKENZIE AND HIS RUSSIA BEFORE DAWN (1923)The author examines a book by a foreign correspondent Frederick Arthur Mackenzie entitled Russia
before Dawn, written after he had travelled to Soviet Russia in the early 1920s. The book for the most part conveys optimistic impressions of the foreign observer about the first transformations of the “new economic policyˮ.Key words: Russia, revolution, New Economic Policy, foreign journalism.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Голдин В.И., доктор исторических наук, профессор кафедры регионоведения и международных отношений института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
9
УДК 323(091)(470.11)–053.81«195/196»9045
КОЗлОВ Дмитрий Сергеевич, аспирант кафе-дры отечественной истории института социаль-но-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета. Ав- тор 14 научных публикаций
ОбщЕСТВЕННыЕ ИНИцИАТИВы АРХАНГЕльСКОй МОлОДЕжИ В ГОДы «ОТТЕПЕлИ»
Автором высказано предположение о том, что партийно-комсомольская система социализации молоде-жи периода «оттепели» не позволяла надеяться на поддержку инициатив, отличных от испытанных форм общественной активности. На примере деятельности «Клуба необычных встреч» и критических статей молодежной прессы продемонстрировано, как инициативы, не ставящие под сомнение советский строй, могли быть расценены властью в качестве потенциально опасных.
Ключевые слова: Архангельск, молодежь, общественные инициативы, «оттепель».
Представления о молодежи, как правило, опираются на страхи или надежды авторов от-носительно будущего того общества, к которому они принадлежит. Неудивительно, что в эпохи перемен проблемы молодежи артикулируются наиболее четко – в большинстве случаев пред-полагается, что именно новое поколение долж-но осуществить эти перемены или, как мини-мум, воспользоваться их плодами. Изменения общественной структуры позволяют молодым людям занять освободившиеся или только что появившиеся социальные ниши, а обострение «молодежного вопроса» дает возможность пере-осмыслить свою роль в обществе.
В отечественной истории смена поколений не раз сопровождала глубокие изменения в об- ществе. Один из таких периодов – время хру-щевской «оттепели» 1950–60-х годов. Обшир-ная историография комсомольского движения
© Козлов Д.С., 2012
отражает успехи юношей и девушек на пути строительства коммунизма1. Достаточно под- робно освещена история подпольных полити-ческих кружков периода «оттепели»2. Но ана-лиз советского общества, построенный на би-нарной оппозиции «советское/антисоветское», не замечает такие формы поведения молодежи, которые, не являясь протестными, все же не были поддержаны. Анализ отвергнутых или не нашедших поддержки инициатив позволя-ет расширить представление об общественных настроениях молодежи периода «оттепели».
Осенью 1956 года при Архангельском гор-коме ВЛКСМ был создан «Клуб необычных встреч». Самодеятельное формирование объе-динило молодых архангелогородцев, желавших разнообразить свой досуг. Известно о проведе-нии силами клуба нескольких общегородских вечеров самодеятельности в 1956–1957 годах.
Козлов Д.С. Общественные инициативы архангельской молодежи в годы «оттепели»
10
Планов же у молодых людей было гораздо боль-ше. Их «программа-максимум» предлагала, «не считаясь …с авторитетом Козьмы Прутко-ва, стремиться объять необъятное, т.е. вовлечь в “КНВ” всю молодежь Архангельска», создать на базе клуба музыкальный коллектив, литера-турную студию, киностудию, выступать с га-стролями «по области, Северу, стране и миру»3.
При чтении машинописной брошюры о клубе, подготовленной, очевидно, для обкома ВЛКСМ, нельзя не заметить удивительное соче-тание ироничных, хотя зачастую наивных фор- мулировок и обращения к клишированным фор-мам организационной работы. На первом же организационном собрании был выбран совет клуба, написан и принят устав:
«Если тебе не меньше 14-ти и не больше 150 лет, ты можешь стать кандидатом в члены “КНВ”. Если сердце горит, если молод душой, приходи в “КНВ”, как домой! Если ты проя-вишь себя активным борцом за бесшаблонный отдых, за веселые разумные развлечения и при-мешь участие в одном из очередных клубных мероприятий, тебе будут вручены билет и зна-чок члена “КНВ”»4.
Несмотря на достаточно продуманную структуру и сформулированные цели, история клуба была недолгой. Постановление обкома ВЛКСМ от 16 марта 1957 «О подготовке к Об-ластному фестивалю молодежи»5 отмечало соз-дание клуба, но в других документах по под-готовке фестиваля он не упоминался. Фамилии членов совета клуба, известные по брошюре, не присутствовали ни в списке оргкомитета, ни в числе делегатов на Всемирный фестиваль мо-лодежи и студентов, хотя одной из своих целей «Клуб необычных встреч» ставил: «Присоеди-нить свое горение к пламени VI Всемирного фестиваля…»6. В августе 1957 инструктор об-кома ВЛКСМ Е.В. Хвастунова говорила о нем как о прекратившем свое существование7.
Пока не удалось выяснить, был ли клуб рас-пущен решением городского или областного комитетов комсомола, или его организаторы «перегорели», не найдя поддержки в своей дея-тельности. Наличие знаков отличия и устава ор-
ганизации, двухступенчатое членство в ней мог-ли быть расценены как своеобразная пародия на комсомольский ритуал. Ввиду вышедшего 19 де- кабря 1956 года закрытого письма ЦК КПСС «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок ан-тисоветских элементов»8, этого было вполне до-статочно для прекращения деятельности клуба.
Конец 1956 – 1957 год были отмечены сво-рачиванием молодежной самодеятельности по всей стране. Одной из причин этого являлась реакция властей на Венгерское восстание осе-ни 1956 года, в котором активное участие при-няли официально действовавшие молодежные организации. Можно согласиться с Виктором Шейнисом и Юрием Левадой в том, что «нена-вистный фантом “клуба Петефи”»9, заставлял партийные органы опасаться чрезмерного про-явления инициативы на местах. Так, например, летом 1957 года в Ленинграде был сожжен вто-рой сборник стихов ЛИТО Горного института, а от руководства объединением был отстранен Г.С. Семёнов, после чего кружок фактически перестал существовать10. Репрессиям подвер-глись издатели неофициальных рукописных журналов и стенгазет, выходивших в вузах Мо-сквы и Ленинграда, а сами издания стали объ-ектом критики комсомольской печати11.
Первый секретарь архангельского обкома КПСС С.П. Логинов на пленуме областной парт- организации высказывал достаточно консерватив-ную точку зрения на молодежные инициативы: «Вы новые формы ищите, но не теряйте го- товые формы. Сколько лет комсомол отшли-фовывал формы политической учебы. Может, некоторые …устарели. Но нельзя доходить до того, чтобы марксизм-ленинизм изучать попут-но с танцами. Это же глупость.
<…>Почему у нас райкомы партии за последнее вре-
мя не считают нужным подбирать пропаган- дистов для комсомольских школ из числа комму-нистов? …Это неправильно. Кто же будет воспи- тывать молодежь, если не мы? Неужели мы моло- дежь отдадим самой молодежи? Этого нет и не будет!»12
ИСТОРИЯ
11
Непосредственной причиной высказывания была публикация в архангельской молодежной газете «Северный комсомолец» дискуссии о формах политучебы. 30 ноября 1956 года на ее страницах была напечатана статья «Почему бы не сделать так?»13, предлагавшая совместить лекционную пропаганду с выступлениями ху-дожественной самодеятельности и более сво-бодными формами политзанятий. Несмотря на то, что большинство участников обсуждения не согласились с предложениями автора, именно эта публикация стала поводом для принятия в январе 1957 года постановления Архангель-ского обкома КПСС «О крупных недостатках и ошибках в работе редакции газеты “Северный комсомолец”»14 и последовавшей за ним сме-ной редакции.
Журналистский коллектив обвинялся в по-пытке «занять какую-то свою позицию», в том, что газета «не организовывала комсомольцев, а спокойно фиксировала события», что она «…просто сопоставляет факты, допуская про-извольное их толкование читателями»15. Со-держание материалов было раскритиковано за «противопоставление рядовых комсомольцев активу ВЛКСМ», «очернительство действи-тельности», «зубоскальство». Принятие по-становления, обсуждение редакции на пленуме обкома ВЛКСМ и специально собранном об-ластном совещании работников печати приве-ло к смене состава редакции «Комсомольца» и к изменению редакционной политики не толь-ко провинившейся газеты, но и ряда других из-даний области.
Разгон редакции «Северного комсомоль- ца» – всего лишь один пример политики пар-тии и комсомола в отношении молодежной печати в 1956–1957 годах. В архивных фондах
ЦК ВЛКСМ хранятся два тома докладных за-писок о работе редакции комсомольских газет, журналисты и редакторы которых обвинялись в тех же «грехах», что и коллектив архангель-ского еженедельника16.
Молодые люди, воодушевленные некото-рой либерализацией общественной жизни пер-вой половины 1950-х годов, стремились про-явить себя в общественной жизни. Поддержку своим начинаниям они видели в официаль-ных призывах к большей самостоятельности в комсомольской работе, усилению критики и самокритики, искренности в художественном творчестве. Но в то же время партийное руко-водство, после развенчания культа личности Сталина перешедшее к борьбе с ревизиониз-мом внутри страны и за ее пределами, насто-роженно рассматривало проявление инициатив на местах. Возможность быть с одинаковой вероятностью как наказанным, так и поощрен-ным сковывала дальнейшую инициативу моло-дежи. Это не означало автоматического перехо-да к конфронтации с режимом – молодые люди продолжали осознавать себя советскими, но, по меткому замечанию английского исследовате-ля Джулиан Фюрст, их «советскость» все чаще превращалась «из политического определения в географический маркер»17. Общественная деятельность в рамках комсомола превраща-лась в досадную рутину, ритуальные действия, смысл которых не всегда оставался ясен, или использовалась исключительно как инстру-мент строительства карьеры. Все это привело в следующие десятилетия к уменьшению роли ВЛКСМ как инструмента социализации моло-дежи и появлению альтернативных вариантов формирования идентичности, в которых идео-логия занимала второстепенное место.
Примечания
1 См. напр.: История ВЛКСМ. Живая летопись в 3-х тетрадях. Тетрадь 3-я (1945–1968). М., 1968; Комсомол – верный помощник партии в коммунистическом строительстве. М., 1960; Степанов А.С. Безумство храбрых: о молодежи 1917–1991 годов. М., 2008. С. 413–438.
Козлов Д.С. Общественные инициативы архангельской молодежи в годы «оттепели»
12
2 См. напр. Кузовкин Г.В. Партийно-комсомольские преследования по политическим мотивам в период ран-ней «оттепели» // Корни травы: сб. ст. молодых историков / под ред. Л.С. Ереминой и Е.Б. Жемковой. М., 1996; Рождественский С.Д. (Иофе В.В.) Материалы к истории самодеятельных политических объединений // Память. Вып. 5. М., Париж, 1982.
3 ГААО (Гос. арх. Арх. обл.). ОДСПИ. Ф. 1740 (Архангельский обком комсомола). Оп. 1. Д. 2481. Л. 180.4 Там же.5 ГААО. ОДСПИ. Ф. 1740. Оп. 1. Д. 2481. Л. 1.6 Там же. Л. 179.7 Там же. Д. 2434. Л. 27–28.8 Письмо ЦК КПСС «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении
вылазок антисоветских элементов» от 19 декабря 1956 года // Реабилитация: как это было. Т. II. М., 2003. С. 208–214.
9 Левада Ю., Шейнис В. 1953–1964: почему тогда не получилось // Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии / сост. Ю.В. Аксютин. М., 1989. С. 181.
10 Кумпан Е. Аутодафе во дворе горного института // Под Воронихинскими сводами: стихи и воспоминания / сост. В.А. Царицын. СПб., 2003. С. 492–497.
11 См. напр.: Вайль Б.Б. Особо опасный. Харьков, 2005. С. 91–93.12 ГААО. ОДСПИ. Ф. 296 (Архангельский обком КПСС). Оп. 3. Д. 120. Л. 146.13 Ишмаев В. Почему бы не сделать так? // Сев. комсомолец. 1956. 30 нояб. С. 1.14 ГААО. ОДСПИ. Ф. 296. Оп. 3. Д. 128. Л. 51–56.15 Там же. Ф. 1740. Оп. 1. Д. 1566. Л. 8, 16, 30.16 РГАСП. Ф. М-1. Оп. 32 (ЦК ВЛКСМ. Сектор пропаганды и агитации). Д. 848, 849.17 Fürst J. Stalin’s Last Generation. Soviet Post-war Youth and the Emergence of Mature Socialism. Oxford, 2010. P. 4.
Kozlov Dmitry SergeevichPostgraduate Student of the Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Social, Humanitarian and Political Sciences
PuBLIC INITIATIVES oF THE ARKHANGELSK YouTH IN THE “THAwˮ PERIoD
The author suggests that the Communist party and Komsomol socialization system of the “Thawˮ period shattered the hopes for social initiatives different from time-tested forms of social activities. The example of the “Klub neobychnyh vstrechˮ (“Unusual Meetings Clubˮ) and critical articles in the youth press shows how initiatives not challenging the Soviet regime could be interpreted by the authorities as potentially dangerous.
Key words: Arkhangelsk, youth, public initiatives, “Thawˮ.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Супрун М.Н., доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой отечественной исто-рии института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального универ-ситета имени М.В. Ломоносова
ИСТОРИЯ
13
© Кондрескул А.М., 2012
УДК 94(470.11)043(045)
КОНДРЕСКул Александр Михайлович, кан-дидат исторических наук, доцент кафедры по-литологии и социологии института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор более 80 научных публи-каций, в т. ч. одной монографии и одного учебно-методического пособия
ПОМОРьЕ В ПОлИТИКЕ РЕФОРМ ИВАНА ГРОЗНОГО
Статья посвящена реформированию Российского государства в XVI веке. Дается характеристика Ев-ропейского Севера как важного региона страны. Автор рассматривает основные формы участия населения Поморья в осуществлении реформ центрального и местного управления, армии, финансов и обороны стра-ны. Показаны место и роль Европейского Севера в политической истории России в эпоху Ивана IV.
Ключевые слова: политическая история, реформы, эпоха Ивана Грозного, Европейский Север (Поморье).
Современное российское общество пережи-вает глубокие преобразования. Политика рефор-мирования государственной власти, создания правового государства и демократического об-щества требует обстоятельного анализа истории реформ, проводившихся в стране, начиная с об-разования Русского централизованного государ-ства. Понять значение опыта проведения реформ в России в годы царствования Ивана IV для со-временных преобразований – вот в чем видится смысл изучения основных процессов и явлений, происходивших во всех сферах государственной и общественной жизни страны в XVI веке.
О необходимости более пристального вни-мания к региональному (порайонному) изуче-нию прошлого, в т. ч. истории Русского Севе-ра, писал еще в 70-е годы XX века известный историк П.А. Колесников1. Проблемный анализ
истории больших регионов – актуальная задача современной науки, подчеркивали специали-сты-историки на страницах журнала «Россий- ская история» в 2009 году2. Исследование по-литического аспекта, включающего опыт про-ведения реформ в России, является насущной задачей истории как науки.
Опыт проведения реформ в России в эпоху Ивана IV анализировался в работах многих из-вестных российских, советских и зарубежных историков XIX–XX веков: Н.М. Карамзина, С.М. Соловьёва, В.О. Ключевского, С.Ф. Пла-тонова, С.В. Бахрушина, С.Б. Веселовского, А.А. Зимина, В.Б. Кобрина, Р.Г. Скрынникова, И. де Мадариага и др. Но проводился такой анализ на материалах российского государства в целом, не затрагивая региональных аспектов проведения реформ.
Кондрескул А.М. Поморье в политике реформ Ивана Грозного
14
На всех этапах изучения истории России XVI века в трудах исследователей, исповедо- вавших разные концепции, приводятся много-численные факты политической жизни По-морья. Однако историки до сих пор не си-стематизировали их, не анализировали и не синтезировали формы и характер участия на-селения Европейского Севера в политической истории страны этого периода. Автор настоя-щей работы восполняет этот пробел в отече-ственной историографии.
Целью настоящего исследования является выяснение форм участия населения Русско-го Севера в осуществлении политики реформ Ивана IV и результатов этого участия.
Методологической и теоретической осно-вой работы является позитивистский, много-факторный подход к изучению явлений поли-тической истории Поморья. Он включает как общенаучные методы (анализ и синтез, индук-ция и дедукция и др.), так и методы историче-ского исследования – историко-генетический, историко-сравнительный и историко-типоло-гический. Они дают возможность объяснить рассматриваемые факты и раскрыть сущность изучаемых явлений на каждом этапе проведе-ния политики реформ Ивана IV.
Источниковой базой исследования послу-жило собрание письменных документов, в т. ч. архивных, характеризующих как деятельность центральных и местных органов власти, так и отражающих деятельность населения Поморья.
Научная новизна работы заключается в вы-делении политического аспекта, регионального уровня изучения, введения в научный оборот новых архивных источников и в использова-нии многофакторного подхода в исследовании политической истории. Это позволяет значи-тельно углубить, расширить представления, имеющие место в обществе, о политической деятельности северян в эпоху Ивана Грозного.
Теоретическая значимость исследования за-ключается в том, что сформулированная в нем концепция существенно развивает и дополняет те разделы в политической истории страны, ре-гиона, которые посвящены времени правления
Ивана IV. Практическая значимость работы со-стоит прежде всего в возможности использова-ния исторического опыта носителей власти в ак-тивизации населения в современных условиях. Глубокое всестороннее изучение и осмысление деятельности населения Поморья в эпоху пре-образований в XVI веке, имеющей немало сход-ства с днем сегодняшним, существенно обога- щает современную политическую региональ-ную практику. Чтобы выяснить, в каких формах население Европейского Севера принимало участие в осуществлении политики реформ Ивана Грозного, и понять основные причины этого участия, необходимо прежде всего дать общую характеристику этого региона.
К середине XVI века, когда Россия стала единым государством, Поморье занимало зна-чительную часть ее территории – 1775 тыс. км2 (63 %). По расчетам Я.Е. Водарского, население России в середине XVI века составляло около 6,5 млн чел.3 Используя его методику расчета и допуская, что в это время население Европей-ского Севера России, как и в начале XVII века, равнялось 16 % от общей численности населе-ния страны, получим, что в Поморье прожива-ло 1,12 млн чел. К этому времени определилась административная структура региона: уезды, лежавшие к северу от Белозерья, Вологды и бас- сейна р. Вятки до берегов морей Северного Ле-довитого океана. Крупнейшими городами По- морья были Вологда, Хлынов (Вятка), Великий Устюг, Каргополь и Сольвычегодск. Этот огром- ный край представлял собой известное един-ство в политическом отношении.
В XVI веке на севере Европейской России кроме русских жили также саамы (лопари), ка-релы, вепсы, коми, ненцы. При решении важ-нейших государственных задач правительство чаще всего не учитывало этнические особен-ности и использовало в равной мере все много-национальное население Поморья.
Доминирующее население Европейского Севера было черносошным. По данным пис-цовых книг первой четверти XVII века, в Во-логодском уезде все волости, а в Белозерском – большая часть были поглощены поместно-
ИСТОРИЯ
15
вотчинными и монастырскими владениями. Имелись монастырские дворы и в других по-морских уездах: Сольвычегодском (13 %), Двин- ском (14 %), в Вятской земле (24 %) и Заонеж-ских погостах (33 %). В Соликамском уезде больше половины дворов было за Строгановы- ми (63 %). Источниками середины XVI века на Белоозере зафиксированы дворцовые земли. В конце XVI века в разряд дворцовых земель по- пала Вага4. Таким образом, большая часть насе-ления Поморья в этот период находилась в пря- мой зависимости от государства и царской фа-милии, что облегчало правительству возмож-ность привлекать ее к решению важных поли-тических задач.
Хозяйственно-культурный комплекс Помо-рья в XVI веке определялся господством земле-дельческого крестьянского населения. Главным занятием северных крестьян было земледелие. Только в самых северных районах по берегу моря и на Кольском полуострове ведущую роль играли промыслы. В Лопских погостах и на се-вере Приуралья отмечается смешанное земле-дельческо-промысловое хозяйство.
Мировоззрение поморского населения, как и по всей стране, было религиозным, с прису-щим ему представлением о божественном про-исхождении царской власти и необходимости безоговорочного ей подчинения. Царистские представления опирались на веками существо-вавший своеобразный консенсус княжеской, ве-ликокняжеский, наконец, царской власти с зем- скими институтами и их представителями5. Г.В. Плеханов считал, что крестьяне-поморы были одной из самых надежных опор монархи-ческого государства6.
Существенной чертой как российской в це- лом, так и поморской в частности модели по-литического развития является наличие кре-стьянской общины (мира). Традиционными ценностями крестьянской общины были кол-лективизм, взаимопомощь, трудовая демокра-тия, местное самоуправление.
Таким образом, особое правовое положение, религиозное мировоззрение и общинная орга-низация населения Европейского Севера были
основными факторами, позитивно влиявшими на взаимодействие северян с верховной вла-стью. Начиная с Ивана IV, российские государи стали воспринимать государство как свою вот-чину, а его северные территории – Поморье как один из главных источников людских и мате-риальных ресурсов, необходимых для решения насущных политических задач.
Правление Ивана Грозного продолжалось почти полвека (1533–1584 годы) и было отме- чено многими преобразованиями. После смер-ти в 1533 году Василия III на великокняжеский престол вступил его трехлетний сын Иван IV. Фактически государством управляла его мать Елена, дочь князя Глинского – выходца из Литвы. При Елене Глинской (1533–1538) был проведен ряд реформ и мероприятий, способствовавших централизации и безопасности государства. Де-нежная реформа установила единую монетную систему в стране. Дело в том, что с расширением товарооборота, требовалось все больше денег, но запас драгоценных металлов в России был мал. Неудовлетворенная потребность в деньгах вызвала массовую фальсификацию серебряной монеты. В городах появилось много фальшиво-монетчиков. И хотя виновных жестоко наказы-вали, положение к лучшему не менялось. В сен-тябре 1533 года в Москве умертвили множество «москвичей, смолян, костромичей, вологжан, ярославцев» и жителей других городов. Всем им влили в горло расплавленное олово7.
Единая система денежного обращения Рус-ского государства стала объективным положи-тельным фактором политического и экономи-ческого развития страны: были окончательно унифицированы денежные системы Новгорода и Москвы, тесно связанные с Поморьем.
Несколько позже была введена единая для всей страны мера объема – московская чет-верть. 21 декабря 1550 года двинским земским властям была отправлена грамота, в которой сообщалось, что царь послал «к вам на Дви-ну меру мерную, новую», с которой следовало сделать «спуски» (копии). Старостам и цело-вальникам предписывалось, чтобы отныне при продаже хлеба «все люди, купцы и продавцы,
Кондрескул А.М. Поморье в политике реформ Ивана Грозного
16
всякое жито мерили в те пятенные новые де-ревянные меры». Единые меры вводились и в других городах8.
16 января 1547 года великий князь Москов-ский и Всея Руси Иван Васильевич торжественно был увенчан титулом царя. Возведение москов-ского правителя в царское достоинство имело не только международное значение, поскольку титул царя по тогдашним понятиям уравнивал Российское государство с Германской империей. Не меньшее значение этот титул имел для вну-тренних дел. Великий князь был старшим среди князей, царь же становился над всеми князьями. Правда, при этом он сохранял и прежнюю титу-латуру, расширявшуюся по мере вхождения под власть Москвы новых территорий, в т. ч. север-ных: «Югорской, Пермской, Вятской, Белозер-ской… и всея Северные страны»9.
К малолетнему великому князю население Поморья относилось как к легитимному на-следнику: родному сыну Василия III, правив- шего до своей смерти в 1533 году, представите-лю рода Рюриковичей. Источники не зафикси-ровали фактов сомнений в законности занятия престола Иваном IV, слухов и социальных вы-ступлений с этим связанных.
В 1551 году на церковном соборе был со-ставлен Стоглав – кодекс правовых норм вну-тренней жизни русского духовенства и его вза-имоотношений с обществом и государством. Стоглав утвердил ранее принятые решения по канонизации святых общерусского и местно-го почитания. В их число вошли и северные святые: Савватий и Зосима Соловецкие, Алек-сандр Свирский, Стефан Пермский, Дионисий Вологодский, Павел Обнорский. Местное празднование было установлено Прокопию и Ивану Устюжским10.
Большое значение для Поморья имела ре-организация местного управления. Так, 27 сен- тября 1549 года был выдан губной наказ крестья-нам Кирилло-Белозерского монастыря. Соглас- но этому и другим наказам, с начала 50-х годов XVI века в Поморье должна была происходить замена власти кормленщиков-наместников и во-лостелей органами земского самоуправления.
К 1556 году система кормления в основном была ликвидирована. Судебные функции и сбор податей, которыми ранее ведали кормленщики, теперь передавалась «излюбленным головам». «Излюбленные головы» и состоявшие при них целовальники выбирались из среды зажиточных посадских людей и черносошных крестьян11.
Одновременно проводилась земская рефор-ма. Собранные земскими властями подати – «кормленый окуп» поступали в царскую казну особым кормленым дьякам, а позднее в новые приказы – четверти. Поморские уезды подчиня-лись трем Четвертям, которые возглавляли бра-тья В. и А. Щелкаловы и Д. Петелин. Земская реформа привела к увеличению доходов, шед-ших в казну. Например, согласно отписи дьяков К. Дубровского и Л. Ананьина, в 1559 году толь-ко с Каргопольского и Турчасовского уездов было взято 773 р. 23 алтына без деньги12. Эта реформа, задуманная как общегосударствен- ная, была в полной мере осуществлена только на черносошных территориях Поморья. Здесь земские власти восприняли даже функции губ-ных учреждений.
Постепенное сосредоточение власти и мате-риальных ресурсов страны в руках московского государя создало предпосылки для осуществле-ния крупных военно-инженерных работ, в т. ч. на Европейском Севере. В июле 1535 года в Пермь после сильного пожара был послан С.Д. Кручев «города ставити». Весной 1536 года построена де- ревянная крепость в Великом Устюге13. К городам, как военно-оборонительным пунктам, следует до-бавить крупные монастыри, в число которых вхо-дили Кирилло-Белозерский и Соловецкий. Рас-положенные на дальних подступах к столице или рубежах государства – каждый из них представлял собой настоящую крепость. Крепость Соловецко-го монастыря была построена по указу Ивана IV, подтвержденному грамотой его сына Фёдора для защиты Беломорья от шведской экспансии. В это же время деревянные остроги были выстроены в Суме, Керети, Коле, Сороке и Ринозере14.
Образование централизованного государ-ства привело к серьезным сдвигам в составе и организации вооруженных сил страны. В пер-
ИСТОРИЯ
17
вой половине XVI века на случай отдельных крупных походов стала набираться посошная рать. Она состояла из крестьянского и посадско-го населения, собиравшегося с сох (окладные единицы), в т. ч. в южных уездах Поморья. Так, для казанского похода 1547–1548 годов выстав-лялось с сохи по два человека посошных людей (одного конного и одного пешего), а со слобод с 10 дворов – по человеку на коне. Посошная рать не могла полностью удовлетворить потребности Русского государства в постоянном войске, во-оруженном огнестрельным оружием – пищаля-ми. Пищальники располагались отрядами лишь в пограничных городах. В Кореле, например, в 1506 году жило девять пищальников15.
В состав тягла – комплекса натуральных и денежных повинностей, которое несло насе-ление Поморья, – входили военные налоги и повинности. Например, согласно отписи вы-борного головы Заонежской половины Обо-нежской пятины Тихона Иванова сына Аврамо-ва с Сумской волости не ранее 1572 года было взято «ямских денег и примету, и за городовые, и за засечные дела, и за емчюжное дело 35 ру-блев и 11 алтын 3 деньгою»16.
Обеспечение государственной службы свя- зи – ямской гоньбы – было еще одной по-винностью северных крестьян. В 40-х годах XVI века с сохи в 800 четвертей собиралось свы-ше 4 р. ямских денег. Кроме платы ямских денег крестьяне должны были выбирать особых ямщи-ков, дворников, строить ямские дворы и выстав-лять с «сох» поочередно запряженных лошадей.
После падения Избранной рады в 1560 году население поморских уездов участвовало в политике, направленной на укрепление само-державной власти – опричнине. В самом на-чале опричного правления в казанскую ссыл-ку было отправлено около 100 из 282 княжат с одновременной конфискацией их родовых вот-чин. Система «свода» – переселения в Казань – применялась и к посадским людям. В Казани встречаются «сведенцы» и из поморских горо-дов – Вологды и Великого Устюга.
По-видимому, главный политический про-тивник Ивана Грозного – Владимир Старицкий был популярен у части северного населения.
В Кирилло-Белозерском монастыре хранилась плащаница 1564/1565 годов по правой кайме, на которой была надпись, гласившая, что «сии воздух сделан повелением благоверного госу-даря князя Владимира Андреевича, внука ве-ликого князя Ивана Васильевича, правнука ве-ликого князя Василия Васильевича Темного». Напоминая, таким образом, о своем происхож-дении от великих князей Василия II и Ивана III, старицкий князь тем самым заявлял свои права на наследование великого престола17. Осенью 1569 года царь приказал Владимиру Андрееви-чу, его жене и младшей дочери принять яд.
Следы деятельности опричников можно об-наружить и в Поморье. Согласно ревизии, прове- денной через год после разгрома в «черных» во-лостях Кирьяжского погоста под Корелой, немало крестьянских дворов погоста запустели. Наибо-лее известным проявлением бесчинства оприч- ников в Поморье был «Басаргин правеж». В 1568 году холмогорцы пожаловались царю, что жители Варзуги, относившиеся к земщине, завладели их вотчинами. Во главе отряда оприч-ников в Варгузу прибыл Басарга Федорович (Ле- онтьев). Он произвел «правеж» и учинил разгром не только Варзуги, но и других кольских во-лостей и селений: Кеми, Керети, Кандалакши, Умбы. Посады были опустошены, население разбежалось, промыслы опустели. Варзугу «пере- межевали» к опричному Двинскому уезду18.
Стремление правительства Ивана Грозного опереться на богатые посады и верхи черносо-шного крестьянства нашло свое выражение при формировании территории опричнины. В са- мом начале в опричнину была взята основная часть поморских волостей: Двина, Великий Устюг, Соль Вычегодская, Каргополь, Волог-да, Вага, Заонежье. Несколько позднее к ней были отнесены Пинега, Мезень, Удорский по-гост на Усть-Вашке, Карошельское, Олема и др. Все эти районы имели важное торгово-про-мышленное значение. Обладая ими, опричное правительство контролировало важнейшие государственные пути сообщения, в т. ч. и меж-дународные, могло контролировать промыслы. Связанное с промыслами и торговлей население Поморья поддерживало опричную политику
Кондрескул А.М. Поморье в политике реформ Ивана Грозного
18
Ивана Грозного. Включение поморских обла-стей в опричнину имело и фискальные цели: именно в 60–70-е годы возрастает налоговый гнет. Однако Поморье избежало крайностей опричной политики, опричный погром некото-рых поморских волостей – Басаргин правеж – является частным эпизодом19.
Таким образом, население Поморья на про-тяжении всего периода правления Ивана Гроз-ного в разных формах принимало активное участие в осуществлении политики реформ, приведшей к укреплению обороноспособности страны, централизации государства и усиле-нию личной власти царя.
Примечания1 Колесников П.А. Северная деревня в XV – первой половине XIX века. Вологда, 1976. С. 37.2 Рос. ист. 2009. № 3. С. 3.3 Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI – начало XX вв.). М., 1973. С. 27, 152.4 История северного крестьянства. Т. I. Архангельск, 1984. С. 95.5 Кривошеев Ю.В. О средневековой русской государственности (К постановке проблемы). СПб., 1995.
С. 70–72.6 Плеханов Г.В. Соч. Т. XXI. М.; Л., 1925. С. 140–141.7 Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи (ААЭ). Т. 3, № 266. С. 406–408.8 Доп. к актам историческим. Т. I. № 45. СПб., 1846. С. 63.9 Акты времени правления царя Василия Шуйского. М., 1914. С. 82.10 Хорошев А.С. Политическая история русской канонизации (XI–XVI вв.). М., 1986. С. 170–171.11 Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею. Т. I.
СПб., 1836. № 224.12 РГАДА. Ф. 1201. Оп. 3. № 613. Л. 1–33.13 Полн. собр. рус. летописей. Воскресенская летопись. Т. VIII. М., 2001. С. 289, 291.14 Скопин В.В., Щенникова Л.А. Архитектурно-художественный ансамбль Соловецкого монастыря. М., 1982.15 Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 202.16 Архив Санкт-Петербургского филиала Института российской истории РАН. Ф. 123. Оп. 2. № 13.17 Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 103–105.18 Садиков П.А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 191–211.19 История северного крестьянства. Т. 1. С. 116, 123, 135.
Kondreskul Alexander MikhailovichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Social, Humanitarian and Political Sciences
PoMoRIE IN THE REFoRM PoLICY oF IVAN THE TERRIBLE
The article is devoted to reforms in the Russian State in the 16th century. The European North is characterized as an important region for the country. The author considers the main forms of participation of Pomor inhabitants in the implementation of reforms of the central and local governments, army, finance and defense. The place and role of the European North in the Russian political history in the era of Ivan IV are shown.
Key words: political history, reforms, era of Ivan the Terrible, European North (Pomorie).Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Коротаев В.И., доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
ИСТОРИЯ
19
УДК [94(47)+378](470.11)(045)
РЕПНЕВСКИй Андрей Викторович, док-тор исторических наук, профессор кафедры все-общей истории, директор института социаль-но-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор более 170 научных публи-каций
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОйНА В ЧЕлОВЕЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ: СТуДЕНТы АРХАНГЕльСКОГО ПЕДИНСТИТуТА (1941–1945)
Статья посвящена самому критическому и малоизученному периоду в истории высшего педагогиче-ского образования Архангельской области – 1941–1945 годам, когда, несмотря на все трудности, Архан-гельский государственный педагогический институт занимался не только работой на общую победу, вы-живанием, но и обеспечил выполнение своей главной задачи – подготовки учительских кадров.
Ключевые слова: АГПИ, Великая Отечественная война, подготовка учительских кадров.
1 ноября 1932 года начал набор студентов Архангельский вечерний педагогический инсти-тут. Это значит, что в 2012 году отмечается 80 лет со дня его рождения. Изначально он не имел самостоятельного статуса, а являлся отделением вечернего Вологодского краевого педагогическо-го института. В конце августа 1938 года инсти-тут обрел самостоятельность и стал областным государственным Архпединститутом1.
Самым критическим временем существо-вания Архангельского государственного педа-гогического института (АГПИ) как высшего учебного заведения были годы Великой Отече-ственной войны. Пединститут был молодым вузом, только перед самой войной вставшим на ноги. Первые выпуски им были сделаны в 1937–1938 годах, АГПИ в канун войны ката-
© Репневский А.В., 2012
строфически не хватало кадров, учебных по-мещений, научной и учебной литературы. Ве-ликая Отечественная остро поставила вопрос о выживании института. Война кардинальным образом изменила жизнь населения СССР, в т. ч. и жизнь студентов и преподавателей. В годы войны гибли их родные, было холодно и голод-но, приходилось строить укрепления, разгру-жать пароходы с грузами союзников, таскать тяжелые бревна из ледяной воды на дрова для отопления помещений вуза и общежитий, за-ниматься подсобным сельским хозяйством, со-бирать деньги и теплые вещи для фронтовиков, обучаться военному делу, спасать вуз от пожа-ров во время бомбежек «зажигалками», ухажи-вать за ранеными в госпиталях и делать многое и многое другое. В общем «Все для фронта!
Репневский А.В. Вторая мировая война в человеческом измерении...
20
Все для Победы!». На фронт ушли почти все юноши-студенты и мужчины-преподаватели, поэтому справедливее говорить не о жизни и учебе студентов, а о жизни и учебе студенток в годы войны.
Задача этой статьи – показать на примере АГПИ только одну, главную в любые времена, сторону жизни вуза – учебу.
Студентов в первые годы войны зачисляли без вступительных экзаменов, по документам о сдаче экзаменов за среднюю школу. (Почти как зачисляют сейчас по результатам ЕГЭ, но только конкурса документов тогда не было). Хотя не бы- ло конкурса и вступительных экзаменов, но план приема в 1941–1942 годах не выполнялся. Юно-шей с 18-летнего возраста призывали в дей-ствующую армию, девушкам и женщинам при-ходилось работать за двоих, да и добраться до Архангельска из областной глубинки стало поч-ти невозможно. С 1942 года в институт вообще поступали одни только девушки. Преподаватель-ский состав состоял в основном из женщин и по-жилых мужчин. По плану Наркомпроса на пер- вые курсы всех факультетов в 1942–1943 учеб- ном году следовало принять 300 человек. Но бы- ло зачислено только 239. Реально смогли явить-ся на учебу в сентябре всего 103 студента-перво-курсника. Студентов второго курса должно бы- ло быть 151 человек, а смогли приступить к за-нятиям только 106. Студентов третьего года об-учения по спискам должно быть 66, а их осенью оказалось в аудиториях только 50. Первый курс физико-математического факультета вообще за-крылся из-за неявки студентов. Всего в инсти-туте обучались осенью 1942 года 270 студентов вместо плановых 5442.
Особенно велико было сокращение вуза и отсев студентов в 1941–1942 учебном году. С этого периода временно (до 1947 года) вообще прекратился прием на вечернее отделение. До-учивались лишь его поредевшие по причине мобилизаций старшие курсы. Не действовало больше подготовительное отделение. Начал 1941–1942 учебный год вуз при 335 студентах-дневниках, а к весенней сессии списочный со-став сократился уже до 218 студентов. Сдали
летнюю сессию лишь 117 из них. Остальные или оставили учебу, даже не взяв документов, или не смогли сдать полностью всю сессию.
По этой причине в ноябре 1942 года был объявлен дополнительный прием на факультет иностранных языков. Сумели набрать 15 де- вушек на английское отделение. Оно было са-мым важным, т. к. в Архангельск стали при-ходить десятки грузовых и военных кораблей союзников – англичан и американцев. С ними надо было общаться. Требовались переводчи-ки. До войны главным изучаемым в школах и вузах языком был немецкий. Лиц, знающих ан-глийский язык, не хватало. Но уже во втором полугодии из-за отсева по разным причинам (отнюдь не только из-за неуспеваемости) при-шлось вместо трех плановых групп английско-го отделения сформировать две, а до выпуска в 1946 году дошла и вовсе одна группа. Вскоре этот недобор стал причиной проверки работы вуза комиссией обкома ВКП(б), закончившей-ся снятием директора Сергея Александровича Моданова с должности, хотя вина его была бо-лее чем сомнительна.
Численно факультеты в самые трудные го- ды войны были очень небольшими. Вот дан-ные осени 1942 учебного года, которые в тече-ние учебного года быстро менялись в сторону уменьшения:
исторический факультет – 54 студента,физико-математический факультет – 28 сту-
дентов,факультет литературы и языка – 68 студентов,факультет иностранных языков – 106 сту-
дентов (на этом новом факультете в 1942 году было еще только два первых курса)3.
Демобилизованный из армии в 1942 году по причине обморожения студент физмата Ленин-градского университета предвоенного времени В.В. Рачинский, позже доктор наук, известный биофизик-ядерщик, так вспоминал о том, как он с женой пришел в АГПИ с просьбой раз-решить ему и жене продолжить учебу: «В ин-ституте было мало студентов. На третьем курсе физико-математического факультета к моменту нашего прихода оказалось только 2 студентки.
ИСТОРИЯ
21
Алиса Христиановна Дрихель (декан) с радо-стью приняла нас на третий курс»4. После это-го на курсе стало в два раза больше студентов.
Студентов почти не стало, а школы задыха-лись из-за нехватки учительских кадров. Учите-ля призывались на фронт, а учеников в тыловых школах даже прибавлялось за счет эвакуирован-ных. Поэтому пединститут осенью 1941 года на дневном отделении провел досрочный выпуск студентов-старшекурсников из первого набора 1938 года. Досрочный выпуск еще сократил количество обучаемых студентов сразу на трех действовавших факультетах.
Объективных причин столь кризисной си-туации было много. Главная из них – война. Причем обстановка на фронтах с весны 1942 го- да из месяца в месяц становилась все напря-женнее. Особенно это проявилось летом и осе-нью. На юге между Днепром и Волгой разво-рачивалась грандиозная Сталинградская битва. Гитлеровские войска рвались на Кавказ. На се-вере же они смогли разгромить конвой PQ-17 и приступили к бомбардировкам Архангельска. СССР был вынужден развернуть тотальную мобилизацию. Именно тогда последние сту-денты-юноши и кое-кто из девушек ушли в ар-мию. Многим оставшимся пришлось бросить учебу и работать – нужно было помочь семьям, лишившимся основных кормильцев – отцов и старших братьев. В связи с этим среди заоч-ников количество отсеявшихся было особенно большим. Ко всему прочему в рамках обшир-ной Архангельской области у них выявились непреодолимые сложности с транспортом. Ездить на сессии за 400-500 км стало невоз-можно, т. к. регулярное пассажирское сообще-ние по рекам и железной дороге было нару-шено, гужевой транспорт тоже поредел, т. к. лучших лошадей отправляли в армию. По же-лезной дороге из Архангельского порта двига-лись с грузами союзников только строго охра-няемые военные составы. Еще одной причиной вынужденного отказа от продолжения учебы стала перегрузка заочников в своих школах, порожденная огромным количеством уроков из-за мобилизации других учителей.
И все же заочное отделение продолжало работу. На летнюю сессию 1942 года сумело добраться 97 заочников, проживавших непо-далеку от Архангельска. Они были обеспечены общежитием, питанием. Для них организовали все необходимые консультации, была нормаль-но спланирована сдача зачетов и экзаменов5. Другое дело, что результаты заочной сессии были невысоки, т. к. студенты между сессиями не имели возможности тщательно готовиться к экзаменам. Количество студентов в прием 1943 года почти удвоилось в сравнении с пре-дыдущим 1942 годом, а вот количество препо-давателей даже уменьшилось. В армию были призваны даже немолодые мужчины – деканы.
В ходе обучения первокурсников приема 1943 года обнаружилось, что уровень знаний очень многих из них низок. Проявилось это позд-но, т. к. выпускники школ зачислялись в вузы без экзаменов. Недостаток их знаний неудивителен. Заключительные классы средней школы при-шлись на первые годы войны. Из-за их слабых знаний отсев студентов в 1942–1943 учебном году был чрезвычайно высок. За первый се-местр из 316 студентов первого курса отсеялось 52 человека. Это более 16,5 % первокурсников. Со всех остальных курсов были исключены или сами бросили учебу еще 14 человек.
В 1944 году план набора был снова недо-выполнен. В области к этому времени просто почти некому было поступать в вузы. И опять отсев первого полугодия оказался значителен – отчислены 64 человека со всех курсов вме-сте взятых. Поэтому контингент студентов на дневном отделении педагогического и учитель-ского институтов вместе взятых к концу войны не превышал 550 человек.
Хорошо учиться, вопреки чрезвычайным обстоятельствам, старались многие. Даже в самом тяжелом 1942–1943 учебном году при вполне естественном снижении успеваемости в зимнюю сессию оказалось 36 человек «кру-глых» отличников (из них 25 комсомольцев). В течение всех военных лет отличниками были Галина Степановна Боса, Лидия Ивановна Ле-нина, Наталья Прокопьевна Лещенко, Татьяна
Репневский А.В. Вторая мировая война в человеческом измерении...
22
Александровна Кулакова, Людмила Григорьевна Жгилева и др. Плохо учиться было стыдно перед лицом тех, кто проливал кровь на фронте или тяжко трудился в тылу. И если бы самих студен-тов по необходимости, даже в период экзамена-ционной сессии, не привлекали постоянно к тя-желым физическим работам в интересах фронта и тыла, то они бы, конечно, учились лучше.
Приведем конкретный пример тех проблем, с которыми столкнулись даже самые лучшие студенты. Соколова – студентка 3 курса фран-цузского отделения – в 1941–1942 учебном году была стипендиаткой, училась на «отлично» и «хорошо», а в 1942–1943 году эта студентка оказалась с академической задолженностью по методике преподавания языка, получила «по-средственно» и на экзамене по французскому языку. Но осудить ее за это не поворачивается язык. Ее мужа призвали на фронт. У нее на ру-ках остались двое маленьких детей. В годы вой- ны дети недоедали и часто болели. Наоборот, продолжив в этих тяжелейших условиях учебу, молодая мама проявила настоящий героизм.
Сразу с началом войны преподаватели и сту-денты столкнулись с нехваткой тетрадей (бу-маги вообще), т. к. целлюлоза шла на военные нужды. Записывать лекции, делать конспекты приходилось на чем попало, часто на широких полях старых газет. И все же учебные резуль-таты стали заметно повышаться уже в зимнюю сессию 1943–1944 учебного года, когда более четверти всех студентов института получили на экзаменах только отличные и хорошие оценки. Это была своеобразная положительная духов-ная реакция на боевые победы Красной Армии. Как и во все прочие годы существования вуза, на экзаменах военного времени тоже встреча-лись курьезы, вошедшие в историю. Так, один из студентов, сдавая курс античной литерату-
ры, назвал пунические войны «паническими»6. Другой студент на экзамене охарактеризовал мировоззрение Онегина как «аскетическое»7. Еще одна студентка от волнения в ответе пере-путала «ренессанс» с «резонансом»8.
День Победы – 9 мая – в СССР был объявлен нерабочим. В 10 утра в АГПИ начался митинг, посвященный Победе. Директор вуза Павел Николаевич Шулепов от волнения долго не мог его открыть. Все другие собравшиеся тоже были крайне возбуждены, стоя аплодировали, выкрикивали лозунги в честь Красной Армии, в честь советского народа, в честь Сталина. Когда митинг все же начался, то, в отличие от 22 июня 1941 года, говорили многие и много. У всех наболело. У многих были слезы на гла-зах. У людей с души как камень упал. Так для студентов и преподавателей АГПИ закончи-лась Великая Отечественная.
Любая деятельность должна оцениваться по конечному результату или продукту. Конечным «продуктом» АГПИ были его выпускники – молодые учителя. Сколько же их было подго-товлено в 1941–1945 годах? И куда они пошли работать?
Справка отдела кадров обкома ВКП (б) о ко- личестве специалистов, подготовленных вуза- ми области за 1941–1945 годы, дает точное представление о числе выпускников Архан-гельских вузов и динамике этих выпусков. Вы-берем из нее данные, которые прямо касаются АГПИ и входившего в его подчинение Учи-тельского института (АГУИ).
Всего институтом в годы Отечественной войны было подготовлено 496 учителей с выс-шим образованием, и все они остались рабо-тать в Архангельской области.
Цифры ярко показывают, что для педву-за критическим годом был 1943. Он дал всего
ОБЪЕМЫ ВЫПУСКОВ ОБЛАСТНЫХ ВУЗОВ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Вуз Количество студентов-выпускников, чел.1941 1942 1943 1944
Архангельский педагогический институт 58 68 5 149Архангельский учительский институт 144 44 28
Примечание. Данные за 1944 год включают выпускников АГПИ и АГУИ.
ИСТОРИЯ
23
5 выпускников с трех факультетов дневно-го отделения. Новый факультет иностранных языков свой первый выпуск произвел уже по-сле войны. Немногим больше – 28 выпускни-ков – дал области в 1943 году и двухгодичный АГУИ. Выпускники АГПИ – АГУИ 1943 года были студентами довоенных приемов. С этих курсов большинство студентов ушли на фронт.
В выпуске 1945 года еще 120 человек полу-чили дипломы об окончании педагогического и учительского институтов. Из институтского выпуска 1945 года большая группа лучших сту-дентов была оставлена на преподавательскую работу на своих факультетах и кафедрах.
АГПИ: его студенты, преподаватели и со-трудники достойно вынесли все тяготы войны.
Примечания
1 Преемником АГПИ с 1996 года стал Поморский государственный университет (ПГУ), который 26 мая 2011 года завершил свою деятельность в качестве самостоятельного юридического лица и влился в состав САФУ.
2 ГААО (Гос. арх. Арх. обл.). Ф. 2382. Оп. 1. Д. 22. Организация ВКП(б) АГПИ. Л. 11 об.–12. По некоторым данным студентов к концу октября 1942 года реально оставалось всего 180, хотя в Москву сообщали о 305. (См.: ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 2382. Оп. 1. Д. 22. Организация ВКП(б) АГПИ. Л. 50).
3 ГААО. Ф. 2382. Оп. 1. Д. 22 Организация ВКП(б) АГПИ. Л. 29.4 Рачинский В.В. Моя жизнь: автобиогр. очерк. М.,1992. С.76.5 ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 2382. Оп. 1. Д. 22. Организация ВКП(б) АГПИ. Л. 35.6 Там же. Д. 27. Организация ВКП(б) АГПИ. Л. 6 об.7 Там же. Л. 7.8 Там же. Л. 5 об.
Repnevsky Andrey VictorovichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov, Institute of Social,
Humanitarian and Political Sciences
woRLD wAR II IN HuMAN DIMENSIoN: STuDENTS oF ARKHANGELSK TEACHER TRAINING CoLLEGE (1941–1945)
The article deals with the most critical and insufficiently known period in the history of higher pedagogical education of the Arkhangelsk region: 1941–1945, when, in spite of all difficulties, Arkhangelsk Teacher Training College not only worked for survival and our common victory, but also managed to accomplish its main objective: training of teaching staff.
Key words: Arkhangelsk Teacher Training College, Great Patriotic War, training of teaching staff.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Голдин В.И., доктор исторических наук, профессор кафедры регионоведения и международных отношений института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
Репневский А.В. Вторая мировая война в человеческом измерении...
24
© Савельев И.В., 2012
УДК 94:911.37(739.8=161.1)”17”(045)
САВЕльЕВ Иван Вячеславович, кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафе-дрой международного права и сравнительного правоведения юридического института Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 40 научных публикаций, в т. ч. двух монографии (одна в соавт.)
РАННИЕ РуССКИЕ ПОСЕлЕНИЯ НА АлЯСКЕ: МИФ ИлИ РЕАльНОСТь
Постоянные русские поселения на Аляске возникли в конце XVIII века. В это же время появились ле-генды о существовании ранних русских поселений, возникших здесь за век-два до этого. Исследования о времени и обстоятельствах его появления велись по четырем направлениям.
Ключевые слова: Русская Америка, ранние поселения, Аляска.
Русская Америка – Алеутские острова, Аляска, селение Росс в Верхней Калифорнии – на протяжении ста с лишним лет входили в со-став Российской империи, которая в XVIII веке, имея владения в Европе и Азии, стала отчасти и американской державой.
Считается, что историю российской части американской истории следует начинать с кон-ца первой трети XVIII века, когда в результа-те экспедиции, возглавляемой В. Берингом, было достигнуто западное побережье Север-ной Америки1. Однако в научной литературе уже с середины XVIII века и по сегодняшний день не ослабевают споры вокруг гипотезы о возможности возникновения в Новом Свете не-большой колонии русских поселенцев (или не-скольких таких колоний) в XVII – второй чет-верти XVIII века.
Впервые вопрос о ранних русских поселе-ниях на землях, лежащих к востоку от Беринго-ва пролива, в отечественной исследовательской литературе был затронут в трудах Г.В. Милле-ра, который включил Известия о ранних рус-ских поселениях в свою работу о ранних мор-ских путешествиях2.
Большое значение имеют работы участника первого русского кругосветного плавания, пер-вого историографа Русской Америки В.Н. Бер-ха. В опубликованной им «Хронологической истории всех путешествий в Северные поляр-ные страны»3 впервые были систематизирова-ны все имевшиеся к тому времени материалы о ранних русских поселениях на Аляске.
В.Н. Мамышев в своей работе «Американ-ские владения России»4 указал на необходи-мость использования материалов испанских
ИСТОРИЯ
25
Савельев И.В. Ранние русские поселения на Аляске: миф или реальность
морских экспедиций 70-х годов XVIII века при изучении ранней истории Русской Америки.
В американской литературе XIX – начала ХХ века вопрос об этих поселениях был затро-нут в работе Голдера, посвященной экспедиции Беринга5.
В советской историко-географической ли-тературе интерес к ранним русским поселени-ям появился в послевоенные годы. В 1946 году о русском поселении на р. Хеуверен упомянули Л.С. Берг6 и С.Н. Марков7.
Больший интерес по данному вопросу пред-ставляют монографии А.В. Ефимова «Из исто-рии русских экспедиций на Тихом океане. Пер-вая половина ХVIII в.» и «Из истории великих русских географических открытий в Северном Ледовитом и Тихом океанах»8. Наиболее полно в отечественной историографии эта проблема была освещена в труде С.Г. Фёдоровой, посвященном изучению этнографии Русской Америки9.
В дальнейшем исследования по истории ранних русских поселений на Аляске в основ-ном велись по четырем направлениям:
● выяснение характера поселения на р. Хе-уверен;
● разработка вопросов, связанных с посе-лением, сведения о котором были приведены в письмах миссионера Германа;
● изучение вопроса о месте высадки и судь-бе оставшихся в Америке в 1741 году членов команды чириковского пакетбота «Св. Павел»;
● определение истинного значения так на-зываемой «кенайской находки» 1937 года.
Экспансия России на территории Америки столкнулась в одних случаях непосредствен-но, а в других – потенциально с экспансией прочих европейских государств10. В этой свя-зи сведения о русских поселениях, якобы воз-никших в северо-западной Америке задолго до основания там в начале 70-х годов XVIII ве- ка постоянных русских поселений, приобрета-ли исключительное значение. Вопрос о ранних русских поселениях рассматривался не только в аспекте первооткрытия, но и первозаселе- ния русскими этой части Американского материка.
Помощник Беринга капитан Шпенберг в ра- порте адмиралтейству сообщал, что участникам первой камчатской экспедиции довелось слы-шать о неких русских, поселившихся на аме-риканском материке. Их появление там Шпан-берг связывал с дрейфом «в давнопрошедших годех» нескольких судов, вышедших в составе экспедиции из устья Лены на восток в обход Чукотского носа. И спутникам Беринга стало «слышно, будто против Суксунского носу на Большой землице некоторые из того народа еще находились, почему уповательно из оных и ныне находятца»11.
Это сообщение вызвало вполне понятный интерес, и научными силами был начат си-стематический целенаправленный сбор доку-ментальных доказательств, подтверждавших реальную возможность плаваний из северных устьев сибирских рек вокруг Чукотского носа к Камчатке.
Г.Ф. Миллером в 1737 году были обнаруже-ны в архиве Якутской воеводской канцелярии отписки и челобитные казака Семена Дежнёва, а также записи опроса служилых и промыш-ленных людей о «новых землицах»12. Из них явствовало, что в 1648 году русские мореходы, выйдя из устья Колымы, обогнули Чукотский нос, доказав существование пролива между Азией и Америкой. Во время этого плавания четыре коча из семи пропали без вести.
В феврале 1710 года со слов служилого человека Никифора Молчина (Малгина) якут-ским воеводой Д.А. Траурнихтом и дьяком Иваном Татариновым были записаны подроб-ности похода Тараса Стадухина13, который в конце 60-х годов XVII века попытался повто-рить маршрут Попова–Дежнева 1648 года. Во время похода Тарас Стадухин получил сведе-ния, будто на острове «в Пенжинском море живут люди бородатые, платье носят долгое, а русских называют братьями»14. «Подлинное известие имеется, – писал он в 1737 году о све-дениях, полученных в Анадырском остроге от чукчей, – что с восточной стороны Чюкоцкого носу есть за морем осторовы и матерая зем-ля, где живут бородатые люди, которые носят
26
долгое платье, от них же получают деревянные чашки, которые с русской работой во всем сход-ны; и надеются, что помянутые люди подлинно от русских людей произошли, которых праде-ды во время бывших в прежние годы морских путей, имея на море несчастье, на сих островах или матерой земле остались»15.
Круг сведений о раннем русском поселении на Аляске расширился при проведении в 60-х го- дах XVIII века канцелярии Охотского порта опроса казаков Анадырского гарнизона, побы- вавших в походах по Чукотке и на северо-вос-точной оконечности Азии. Кроме известий о бо- родатых людях, об их «долгом» платье и де- ревянной посуде появились первые упомина- ния о жилище. Так, Иван Гребешков, казак Ана-дырского гарнизона, в 1762 году показал: «А на- роды на них (островах или Американском ма- терике) живут как русские, всем образом сход- ны, а которые старообразны, у тех бороды от- рощены, а у молодых нет… Домы у себя оные народы рубленые как русские». Ему вторил казак Леонтий Вершинин: «А за теми двумя острова-ми имееца де матерая Большая земля, на которой живут бородатые подобные русским люди»16.
Вся информация основывалась на сообще-ниях лиц, не состоявших в непосредственном контакте с потомками русских выходцев, якобы издавна поселившихся на Аляске. Кроме того, нельзя не учитывать, что собиратели расспро-сных сведений были психологически подго-товлены к не вполне объективной их интерпре-тации. Легенда о белых бородатых, подобных русским людях, живущих на Большой Амери-канской земле против Чукотского носа, переда-вавшаяся чукчами и анадырскими казаками из поколения в поколение, представлялась в Сиби-ри настолько убедительной, что и доставленные в Анадырск казаком-чукчей Николаем Даурки-ным в 1764 году известия о некой крепости на Американском материке против Чукотского носа были восприняты как подтверждение версии о русском поселении. Составленная им в 1765 году в Анадырске карта Чукотки и северо-западной оконечности Америки положила начало легенде о глубоководной р. Хеуверен, на правом берегу
которой находится деревянная крепость, якобы сооруженная русскими поселенцами.
Появление в 1778 году у берегов Чукотки кораблей Дж. Кука послужило поводом для от-правления на Чукотский нос в марте 1779 года казачьего сотника Ивана Кобелева. Сотник Кобелев выспрашивал у чукчей и «носовых» эскимосов о пребывании у них неожиданных гостей и настоял на том, чтобы его перепра-вили через пролив сначала на первый остров Имаглин, а затем на второй – Игеллин (о. Рат-манова и о. Крузенштерна). Кобелев записал рассказ тойона о. Игеллина – Каигуню Мои-махунина. От него Кобелев узнал что «на аме-риканской земле по реке Хеуверен, в острож-ке, называемом Кымговей, жительство имеют русские люди, разговор имеют по-российски ж, читают книги, пишут, поклоняются иконам, и прочая собой от американцев отмениты, ибо у американцев бороды редки, а и те выщипыва-ют, а у живущих там россиян де большие и гу-стые»17. Второе сведение относится, очевидно, к кладбищу: «…Еще есть де у тех людей место на поле и ставят деревянные писаные дощечки, стоют противо оных прямо передом, мужеск пол большие, а за ним и прочие»18.
Случаи дрейфа русских промысловых судов к берегам Аляски, по всей вероятности, могли иметь место с середины 40-х годов XVII века, когда русские промышленные люди, построив Якутский острог (1632), в течение полутора де-сятка лет открыли морской путь от устья Лены до Колымы, дошли до Чаунской губы и пред-приняли первые попытки достичь морем р. По-гарычи (р. Анадырь).
Неизвестной осталась судьба двух экспе-диций, снаряжавшихся в 1646 году в Якутске для плавания в обход Чукотского носа на р. По-гарычу19.
О пропавших кочах экспедиции Попова–Дежнева Г.Ф. Миллер в 1758 году писал: «Что с четырьмя кочами из семи судов учинилось, о том ничего не упоминается в наших известиях <…> на каждом судне было человек по трид-цати»20. Вполне вероятно, что часть этой фло-тилии могла быть отнесена к берегам Аляски.
ИСТОРИЯ
27
Савельев И.В. Ранние русские поселения на Аляске: миф или реальность
Кроме возможного дрейфа «дежневских» су-дов, могли быть и другие подобные, но менее из-вестные случаи. Как полагает Белов, такая участь постигла, например, в 1655 году судно с 14 про-мышленными людьми под командованием Павла Кокоулина Заварзы на обратном пути с моржово-го промысла в Анадырске21.
Однако обычно исследователь склоняют-ся к выводу, что основателями поселения на Аляске были пропавшие в 1648 году без вести спутники Попова–Дежнева.
Еще одна версия проникновения русских на Аляску связана с событиями XVI столетия. Источ-ником его послужили два письма (от 19 и 21 мая 1795 года) русского миссионера на о. Кадьяк Гер-мана в Россию настоятелю Валаамского монасты-ря Назарию. По сведениям, полученным Германом на Аляске, легендарное русское поселение якобы было основано новгородцами, которые во времена Ивана Грозного ушли в Сибирь, где, спустив- шись по Лене, доплыв до Колымы, а откуда на построенных ими 7 кочах перешли на Анадырь. Там экипаж одного судна, потерпевшего круше- ние, построил жилье и церковь, 5 других пос- ледовали на юг и «пристали в Ижиге, в Якум, Танску, а шестой девался без вести, то и думают, – писал Герман, – что непременно то судно принес- ло в Америку, и живут тут, где ныне слышали»22.
Также очень интересная версия упомина-ется в труде В.Н. Берха: «…Существует пре- дание, что во времена введения христианской веры в нынешней Архангельской области мно- гие язычники, не желая оставить прежних богов своих, погрузились в суда и ушли к востоку, поскольку при обозрении всех берегов Ледо- витого океана, от Колы до Берингова пролива, не встретили нигде россиян сих, то и думают, что они должны находиться в Америке»23.
Считая несостоятельной версию о суще-ствовании на Аляске «новгородской» колонии в XVII веке, тем более поселения заволочан в IX–X веках, допускаем возможность двух рас-смотренных выше вариантов:
● либо поселение было основано пропавши-ми без вести в 1648 году участниками похода Попова–Дежнева;
● либо мореплавателями другой, неизвест-ной экспедиции из устья Лены, состоявшейся в период 1665–1672 годов.
Очередная версия возникновения раннего русского поселения на Аляске связана с чле-нами команды Чирикова, не вернувшимися на корабль. История высадки членов команды пакетбота «Св. Павел» на американский берег 24 июля 1741 года освещена достаточно широ-ко в литературе, поэтому суть данного события вряд ли стоит приводить.
Судьба «чириковцев» волновала многих в XVIII веке. М.В. Ломоносов высказал предпо-ложение, что «есть ли бы достать жителя зем-ли, что лежит против Чукотского носу, то бы весьма уповательно было получить известие о тех россиянах, кои на западном Американ-ском берегу Чириковым потеряны»24.
В судовом журнале было отмечено, что ме-сто высадки 15 членов экипажа – 57º50’ с.ш. В связи с этим большинство исследовате-лей полагают, что местом высадки был залив Лисянского (57º50’5’’ с.ш.) на о. Якоби. Д.И. Лебедев же, исходя из расположения пе-ленгов, описания ориентиров, а также проклад-ки пути по журналу «Св. Павла» 1741 года на современную карту, пришел к выводу, что вы-садка состоялась на о. Якоби, в бухте Таканис (57º53’5’’ с.ш.), что составляет разницу с коор-динатами Чирикова всего 3» с небольшим25.
Необходимость уточнения района высадки «чириковцев» вызвана тем, что впоследствии встречи с ними (или их потомками) отмеча-лись26 на американском побережье на протяже-нии нескольких сотен миль приблизительно от залива Льтуа до устья р. Колумбии.
Испанцы, обеспокоенные усилением в 70-х го- дах XVIII века активности русских в тихоокеан-ских водах, предприняли в 1774 году плавание из Сан-Бласа на север, и в ходе этого похода, высадившись на берег в 55º49’ с.ш., «обнару-жили цивилизованных людей, приятных на вид и привычных носить одежду». Эти люди оказа-лись «белыми и белокурыми»27.
В качестве аргумента для обоснования русских притязаний на Северо-Американское
28
ИСТОРИЯ
побережье в районе 48-49º с.ш. был использо-ван документ, якобы подтверждающий перво- заселение этого места русскими в лице «чи-риковцев» в 1741 году. Этим документом по-служила «Реляция о путешествии в Калифор-нию одного гишпансокого судна», присланная в Петербург при донесении от 26 февраля (9 марта) 1789 года русским послом в Мадриде С.С. Зиновьевым. В реляции была изложена «суть» открытия, якобы сделанного испанской экспедицией в 1788 году: «Пакетбот, именуе-мый Сент-Шарль под командованием господи-на Гаро, отправившись с пристани Сент-Блас к северному берегу Америки, нашел там при-стань, населенную русскими»28.
Впоследствии Российско-американская компания неоднократно использовала эти све-дения, чтобы доказать принадлежность ей Верхней Калифорнии по праву первозаселения (остается только поражаться, как 15 человек «чириковцев» с 1741 по 1788 год, т. е. менее чем за 50 лет «размножились» аж до 462).
В письме Л.А. Гагеймейстеру главное прав-ление Российско-американской компании опре-деляло место высадки «чириковцев» между 57 и 58 градусами с.ш., оно охотно принимает и раз-вивает версию, созданную якобы по «утвержде-нию гишпанца Гаро (де Аро)», будто бы «чири-ковцы» были найдены испанцами «между 48 и 49 градусами с.ш. и должно полагать, при Геор-гиевском заливе в параллели с Нуткою, выше Колумбии». В письме недвусмысленно сказано, что для главного правления «важно не только отыскать и открыть сих людей, но важнее еще то, чтоб через отыскание их определить и черту Российского занятия, которая теперь (в 1819 г.) почитается только до 52 градуса»29.
15 марта 1818 года главное правление, ссы-лаясь на извлечение из реляции С.С. Зиновьева, отправило в Ново-Архангельск приказ Л.А. Га-гейместеру срочно организовать поиски «чи-риковцев». В 1821 году такой же приказ был адресован занявшему пост главного правителя колоний М.И. Муравьёву.
Тем не менее поиски не принесли никако-го результата и окончательный вывод об этой
проблеме можно сделать лишь следующий: «Исчезновение чириковских людей останется одной из неразрешимых загадок севера, а их судьба никогда не будет выяснена сколько-ни-будь достоверно»30.
В 1937 года в отчете губернатора Аляски Джона Тройя сообщено, что при производстве межевания на Аляске с целью распределения гомстедов обследователи неожиданно нашли в зоне Кенайского полуострова остатки древ-него русского поселения. По заключению этно-графов, размеры жилища исключают возмож-ность того, что они принадлежат эскимосам, а материалы, используемые для постройки стен, исключают предположение, что там жили индейцы. Так могли жить только какие-либо европейцы, а из европейцев могли быть только русские. Специалисты установили, что возраст поселения – примерно 300 лет31.
Сведения о кенайской находке были про-комментированы Т.С. Фарелли в статье «Зате- рянная колония Новгорода на Аляске»32. Упо-минание о 300-летней давности найденно-го поселения навело историка на мысль, что именно об этом поселении говорится в письме Германа. Учитывая, что в 1937 году в этой же местности были найдены остатки большого древнего русского поселения, Фарелли счел совершенно доказанным, что это поселение и являлось новгородской колонией.
Итак, проблема ранних русских поселений, несмотря на обилие материалов, с ней связанных, не была разрешена ни в XVIII, ни в XIX веке. Сле-дует отметить, что посвященная им информация основывается на сообщениях лиц, не состоявших в непосредственном контакте с потомками рус-ских выходцев, якобы издавна там поселившихся. Кроме того, собиратели сведений любую инфор-мацию, относящуюся к поселенцам, принимали на веру и относились к ней некритично.
В XIX веке возможность выявления следов русских поселений полутора-двухвековой дав-ности практически стала маловероятной, по-скольку малочисленные колонии русских долж-ны были к этому времени раствориться в массе коренного населения Северо-западной Америки.
29
Савельев И.В. Ранние русские поселения на Аляске: миф или реальность
Тем не менее уже само по себе обилие в расспросных сведениях указаний на русское поселение свидетельствует, что Аляска в XVII и первой половине XVIII века была, вероятно, объектом заселения русскими выходцами. Воз-можность такого заселения представляется вполне реальной, если учесть, что в ту эпоху русские землепроходцы и мореплаватели дошли до северо-восточной оконечности Азии и нача-ли осваивать моря, омывающие берега Аляски.
Начиная с 60-х годов XVIII века, гипотеза об одном из наиболее ранних русских поселе-ний на американском берегу неизменно связы-валась с рекой, именуемой «Хеуверен». Однако изучение письменных и картографических ис-точников XVIII–XIX веков дало возможность установить, что реку с этим наименованием показывали в двух разных районах Аляски. И если в одно из них (в устье современной р. Кузитрин) в поисках раннего русского посе-ления, хотя и безуспешно, в XIX веке направля-лись русские экспедиции на протяжении почти столетия, то другой район (где протекает река, носящая ныне название Куюк) оставался неиз-менно вне поля зрения исследования до настоя-щего времени. Между тем представляется, что именно здесь, в среднем течении р. Куюк мог-ло локализоваться русское поселение, основан-ное либо пропавшим спутниками С. Дежнёва, либо какими-нибудь неизвестными русскими мореходами, занесенными к берегами Аляски в третьей четверти XVIII века. Естественно, ко времени организации экспедиций, предприня-
тых для поиска русских поселенцев, речь мог-ла идти только об их потомках, появившихся в результате смешанных браков с аборигенами и под влиянием местных условий и среды в зна-чительной (или полной) степени утративших унаследованный ими по отцовской линии этни-ческий и культурный облик. Тем не менее архе-ологические раскопки в районе р. Куюк, надо полагать, могли бы пролить свет на проблему.
В отношении так называемого поселения «чириковцев» (1741) ничего определенного ут-верждать нельзя. Следует отметить, что вопрос о поисках этого поселения настолько тесно был переплетен с проблемами территориальных споров, которые велись между великими держа-вами – Россией, Англией, США и Испанией, что исследования, производившиеся в связи с этими поисками, утратили свой объективный характер.
Очевидно, вопрос о ранних поселениях на Аляске мог бы быть разрешен на современном этапе в ходе интенсивных и целенаправленных археологических исследований. К сожалению, именно то обстоятельство, что на месте так на-зываемой «кенайской находки» (1937) не были своевременно проведены достаточно надеж-ные археологические исследования, данные этого важного открытия в значительной сте-пени были обесценены. Представляется, что здесь все-таки имеет место эскимосское по-селение. Однако окончательные выводы могут быть сделаны лишь после проведения повтор-ных и при этом детальных археологических ис-следований.
Примечания
1 См. Полуэктов А.А. Природа и человек в этнофилософии Русского Севера // Вестн. Помор. ун-та. № 6. 2007. С. 71–75.
2 Миллер Г.Ф. Описание морских путешествий по Ледовитому океану и Восточному морю, с российской стороны учиненных // Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1758. Февр.
3 Берх В.Н. Хронологическая история всех путешествий в Северные полярные страны. Ч. I, II. СПб., 1821, 1823.
4 Мамышев В.Н. Американские владения России // Библиотека для чтения. 1855. Т. 130, № 2.5 Golder F.A. Bering’s Voyages an Account of the Efforts of the Russian to Determine the Relation on Asia and
America. Vol. 1. N.Y., 1922.6 Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. М.; Л., 1946
30
7 Марков С.Н. Русские на Аляске. М., 1946; Его же. Летопись Аляски. М., 1948.8 См.: Ефимов А.В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. Первая половина XVIII в. М., 1948;
Его же. Из истории великих русских географических открытий в Северном Ледовитом и Тихом океанах. М., 1950.
9 Фёдорова С.Г. Русское население Аляски и Калифорнии: конец XVIII века – 1867 г. М., 1971.10 Ефимов А.В. Указ. соч. С. 24.11 Белов М.И. Дания и Витус Беринг // Путешествия и географические открытия в XV–XIX вв. М.; Л., 1965.
С. 54.12 См.: Миллер Г.Ф. Указ. соч. С. 9.13 Там же.14 Там же. С. 101.15 Там же. С. 207.16 Белов М.И. Новые материалы о походах устюжского купца Никиты Шалаурова // Геогр. сб. 1954. Т. III.
С. 182–184.17 Экстракт, выбранный из журнала казачьева сотника Ивана Кобелева // Ефимов А.В. Указ. соч. С. 265.18 Ефимов А.В. Указ. соч. С. 149.19 Ефимов А.В. Документы об открытии русских землепроходцев и полярных мореходов в XVII в. на Северо-
Востоке Азии // Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов в XVII в. М., 1951 С. 25.20 Миллер Г.Ф. Из истории русских экспедиций... С. 10.21 Белов М.И. История открытия и освоения Северного морского пути. М., 1956. Т. I. С. 179.22 Ефимов А.В. Из истории русских экспедиций... С. 149.23 Берх В.Н. Хронологическая история всех путешествий в северные полярные страны, с присовокуплением
обозрения физических свойств того края. СПб., 1823. Ч. II. С. 23–24.24 Перевалов В.А. Ломоносов и Арктика. М.; Л., 1940. С. 136.25 Лебедев Д.М. Плавание А.И. Чирикова на пакетботе «Св. Павел» к побережьям Америки. М., 1951. С. 54.26 Фёдорова С.Г. Указ. соч.27 Там же. С. 82.28 Там же. С. 86.29 Там же. С. 87.30 Цит. по: Golder F.A. Op. cit. I. P. 311.31 Ефимов А.В. Из истории русских экспедиций... С. 151.32 Farrelly Th.S. A Lost Colony of Novgorod in Alaska // The Slavonic and East European Review. 1944. Vol. XXII,
№ 60. Oct. P. 33–38.
Savelyev Ivan VyacheslavovichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Law
EARLY RuSSIAN SETTLEMENTS IN ALASKA: MYTH oR REALITY
Permanent Russian settlements in Alaska were founded at the end of the 18th century. At the same time there appeared legends about early Russian settlements founded one–two centuries before that. Investigation of time, place and circumstances of their forthcoming was conducted in four directions.
Key words: Russian America, early settlements, Alaska.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Репневский А.В., доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории, директор ин-ститута социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
ИСТОРИЯ
31
Фельдт А.А. Представления в российском/советском обществе...
УДК 94(47)/084+639/22(470/1//2+481)(091)(045)
ФЕльДТ Александр Алексеевич, аспирант кафедры отечественной истории института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального универси-тета имени М.В. Ломоносова. Автор трех научных публикаций
ПРЕДСТАВлЕНИЯ В РОССИйСКОМ/СОВЕТСКОМ ОбщЕСТВЕ О НОРВЕжСКОМ ОПыТЕ МОРСКОГО лОВА
И ВОЗМОжНОСТИ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ НА РуССКОМ СЕВЕРЕ В 1905–1939 годах
В статье мы используем методы такого направления культурологии, как имагология, поскольку оно по-зволяет изучать российские/советские коллективные представления о норвежском опыте морского лова и возможности его внедрения на Русском Севере в 1905–1939 годах. Ключевые слова: имагология, Норвегия, представления, морской лов, организационная культура, на-циональный характер.
На протяжении столетий российско-норвеж-ских взаимоотношений на Русском Севере фор-мировался серьезный интерес к норвежскому хозяйственному опыту. Особенно это касалось достижений норвежцев в сфере морского лова. В рамках развития российско-норвежского со-трудничества чрезвычайно важно это учитывать.
Различные аспекты темы истории морских промыслов и российско-норвежского взаимодей-ствия в этой области раскрыты в трудах В.Н. Бу- латова, Р.А. Давыдова, В.И. Коротаева, Ю.А. Лайу- са, В.В. Пересадило, Г.П. Попова, А.В. Репнев-ского, И.Ф. Ушакова, П.В. Фёдорова1.
Историки, занимающиеся изучением аспек-тов хозяйственной деятельности, используют различную методологию в своих работах. На
© Фельдт А.А., 2012
наш взгляд, новые результаты могут быть по-лучены при обращении к такому направлению, как имагология2. Она занимается изучением взаимных представлений народов друг о дру-ге. В рамках имагологии можно использовать российские/советские коллективные пред-ставления. Следует апробировать наш подход на представлениях в российском/советском обществе о норвежском опыте морского лова. Их изучение позволяет познать особенности мышления российского/советского общества, способы формирования его сознания, систему ценностей.
На отечественные представления о норвеж-ском опыте морского лова оказывала основное воздействие социальная установка. Мы исполь-
32
ИСТОРИЯ
зуем определение Е.В. Егоровой-Гантман и К.В. Плешакова, где социальная установка – это относительно устойчивая система взглядов, представлений об объекте или событии, сово-купность связанных с этим эмоциональных со-стояний, предрасполагающих к определенным действиям3. Она формировалась под воздей-ствием временных факторов, таких как пере-ломные моменты российской/советской исто-рии, значимые события норвежской истории, российско/советско-норвежские отношения и изменение международной ситуации, совер-шенствование технологий и изменения в мор-ском лове обеих стран. Социальная установка формировалась также под воздействием по-стоянного фактора национального характера. Это функциональный признак культуры, сви-детельствующий о внутрикультурной обуслов-ленности, целостности культуры4. Он является также одной из главных черт, влияющих на формирование организационной культуры. На первый взгляд, опыт морского лова не должен создавать сложности в его восприятии и заим-ствовании. Но основы организационной куль-туры норвежцев и русских различны. Органи-зационная культура – это набор разделяемых субъектами данной культуры (организациями, фирмами, предприятиями) ценностей, норм и практик, отличающих одного субъекта от дру-гого5. В данном случае это организационная культура норвежского морского лова. Нацио-нальные характеры обеих стран влияли на их организационные культуры морского лова.
Доминантные группы российских/совет-ских представлений о норвежском опыте мор-ского лова – это образы. Мы, как и Е.В. Его-рова-Гантман и К.В. Плешаков, считаем, что в образе рациональное знание превалирует над эмоциональной окраской представлений в от-личие от упрощенных представлений – стере-отипов6. Например, в популярной книге о Нор- вегии 1909 года сказано следующее: «Суро-вость природы и постоянные препятствия, с ко- торыми приходилось бороться обитателям Нор- вегии, воспитали в них смелость и энергию, ко-торыми и до сих пор отличаются норвежцы»7.
Это образ. Стереотипом он стал в 1930-е годы, когда прямые контакты с Норвегией практиче-ски исчезли. Остались лишь схематичные пред-ставления, которые невозможно было объяснить.
Источниковой базой в данном случае слу-жат публикации и документы, имевшие по-литически знаковый характер – официальные решения, обзоры губернаторов, статьи в значи-мых для хозяйственной деятельности журна-лах. В них находят отражение представления, рожденные как конкретным знанием, так и по-ниманием государственной и региональной по-литики в данном вопросе.
Для анализа отечественных представлений о норвежском опыте морского лова мы выбираем период с 1905 по 1939 год. Внутри данных хро-нологических рамок можно выделить три этапа, определяемых изменением социальной уста-новки в отношении норвежского опыта хозяй-ственной деятельности в российском/советском обществе: 1905–1920 годы, 1920-е, 1930-е.
В работе рассматриваются представления интересующихся опытом норвежской хозяй-ственной деятельностью, сторонников его за-имствования в российском/советском обще-стве. В рассматриваемый период существовали группы представлений, отражающие различ-ные сферы деятельности норвежцев: оленевод-ство, промышленное производство, морской лов и др. Но, на наш взгляд, представления в российском/советском обществе о норвеж-ском морском промысле являются самыми важ-ными. Именно этот вид хозяйственной деятель-ности традиционно занимал ведущее место в культурно-экономическом взаимодействии Се-вера России и Норвегии. В данном образе нор-вежцев – моряков, рыбаков, китобоев – идея заимствования опыта хозяйственной деятель-ности присутствовала постоянно. Но пред- ставления не оставались неизменными. К кон-цу XIX века на Русском Севере сложилось устойчивое представление о норвежцах как рыбаках, т. к. поморы активно ввозили в Норве-гию хлеб, а вывозили оттуда рыбу. Этот обмен был традиционен и являлся основным факто-ром для формирования социальной установки
33
Фельдт А.А. Представления в российском/советском обществе...
в российском обществе в отношении норвеж-ских промыслов. Наступивший XX век внес коррективы.
Начало первого этапа возникновения значи-мых представлений о норвежском опыте мор-ского лова в российском обществе мы связы-ваем с получением Норвегией независимости в 1905 году, что стало переломным моментом для формирования социальной установки россий-ских людей в отношении норвежского опыта хозяйственной деятельности. Основными фак-торами, создававшими социальную установку в российском обществе, которая и формиро-вала представления о морской хозяйственной деятельности Норвегии, можно считать нала-живание отношений с новым соседним государ-ством, активное промышленное развитие Рус-ского Севера и взаимоотношения в годы войн и революций. Можно сказать, что в этот пери-од промышленники Русского Севера и Нор- вегии продолжали активно взаимодействовать. В российские политические круги, отметив ус- пешное развитие в Норвегии рыболовного про-мысла, предприняли попытку добиться такого же успеха на Русском Севере. Период закончил-ся падением Северной области в 1920 году, в связи с чем социальная установка изменилась – новая большевистская идеология оказала на это первостепенное влияние.
На первом этапе архангельский губернатор С.Д. Бибиков обратил внимание на технологиче-ский процесс после поездки по губернии. В сво-ем обзоре 1912 года губернатор отмечал выгод-ную организацию развоза наживки в Норвегии8. Промышленники связывали изменения в рыбном промысле с властью9, а в представлениях власти влияние национального характера на организа-ционную культуру в сфере промышленного лова не учитывалось. В тот период важной чертой на-ционального характера в России была преобла-дающая традиционность культуры. В результате взгляды на организационную культуру не раз-вивались дальше представлений о технологиях, а норвежский опыт заимствовался с трудом.
Таким образом, к началу Первой мировой войны в России сформировались обществен-
ные представления о возможности перенять норвежский опыт успешного морского про-мысла и тем самым обеспечить ускоренное развитие морского рыбного промысла русских промышленников. На первом этапе наряду с образами норвежского опыта морского лова, основанными на оценке норвежских техно-логий, присутствовали образы, отражающие иные стороны норвежского национального ха-рактера, связанные с морскими промыслами.
Второй период, 1920-е годы, – это время становления советского государства и создания системы учреждений, формирующей у широ-ких масс соответствующую картину мира10. После завершения гражданской войны во вре-мя нэпа социальная установка, влияющая на отечественные представления о норвежском морском промысле, кардинально изменилась. Коммунистическая идеология и разница в эко-номических моделях значительно ее транс-формировали. Представления о норвежском опыте морского лова можно найти, например, в журналах того времени: «Красная Новь», «Карело-мурманский край», «Карелия». Они были рассчитаны на массового читателя и в свою очередь создавали представления о нор-вежском опыте морского лова в формирую-щемся советском обществе.
Советская Россия вновь обратилась к раз-витию северной окраины. Ею провозглаша-лась возможность так поднять уровень ры-боловства на Русском Севере, что у России появятся шансы не только обеспечить себя, но и потеснить Норвегию на европейских рын-ках. Для достижения этой цели активно исполь-зовалась советская пропаганда. Так, в 1926 году А. Жилинский в журнале «Карело-Мурман-ский край» всесторонне охарактеризовал сте-пень развития рыболовства в Норвегии в статье «Промыслово-морская колонизация Мурма-на». В ней говорилось о том, что все экономи-ческое благополучие северной Норвегии осно-вано исключительно на морских промыслах11. В дополнении к дореволюционным представ-лениям появились новые данные о норвежских технологиях.
34
ИСТОРИЯ
Советская власть готова была сделать все от нее требующееся для улучшения положения на Мурмане, вследствие этого развитию рыболов-ного промысла уделялось большое внимание. Тем не менее интерес вызывали те же аспекты морского промысла, что и прежде. Советская власть предполагала, что технологии можно использовать эффективно вне зависимости от экономической модели и культурных основ. На-оборот, в различии руководители видели пре-имущество. Советский трудовой опыт, основан-ный на энтузиазме и самоотдаче, должен был вскоре стать примером для трудящихся Норве-гии. Но красиво звучащие лозунги реализовы-вались медленно и с большим трудом. Вначале оказывалась помощь кустарным промыслам. Но в дальнейшем «промыслово-береговая» концеп-ция развития, похожая на то, что существовало в Норвегии, была проигнорирована, а «промыш-ленно-железнодорожная» колонизация Мурма-на, преобладавшая в 1920-е годы, не учитывала даже норвежские технологии. Одновременно кустарный промысел вступил в конкуренцию с траловым флотом. В борьбе победили сторонни-ки рыболовецких совхозов вследствие победы государственной политики ускоренного инду-стриального строительства12.
Таким образом, в 1920-е годы в Советской России идеологически укореняется идея труда как смысла жизни человека. Несмотря на то, что культурные различия росли, принималась во внимание только технологическая сторо-на культуры. Популярные книги о норвежцах исчезают из обихода, а статьи с описаниями Норвегии, появляющиеся в журналах, уже не содержат тематики национального характера. Например, статья М. Миндлина в десять стра-ниц в журнале «Красная Новь» рассказывает только о норвежском производстве в целом, безработице и скорой победе коммунизма13.
Третий период, 1930-е годы, характеризует-ся изоляцией СССР, в т. ч. и от Норвегии, за-вершением политики нэпа и форсированной индустриализацией. Это основные факторы, которые привели к смене приоритетов и транс-формации социальной установки, влияющей
на представления о норвежском опыте хозяй-ственной деятельности в российском/совет-ском обществе. Требовалось быстрое развитие региона. Советское государство нуждалась в промышленном лове рыбы. В 1930-е годы ни-каких дискуссий уже не было. Опыт Норвегии изучался, чтобы увеличить производитель-ность промыслов. В 1939 году началась Вто-рая мировая война, и представления о морском лове норвежцев изменились под влиянием но-вых факторов.
Примером представлений 1930-х годов мо-жет быть предложение создания китобойного промысла на Мурмане. В 1935 году об этом писал журналист «Карело-мурманского края» С. Михайлов14. Подробный анализ технологий по-прежнему не предполагал анализа других культурных различий. Речь шла только о про-изводственных навыках.
Таким образом, на третьем этапе личные международные контакты практически пре-кращаются, и в коллективных представлениях остаются основанные на идеологических кли-ше стереотипы, где важными являются только технологии, способные увеличить производ-ство. Иной культурный контекст образа исче-зает. Перестают появляться статьи в газетах и журналах, например в журнале «Карело-Мур-манский край» в 1930-х годах гораздо меньше статей о Норвегии, чем в 1920-х.
Итак, в течение трех периодов, начиная с 1905 по 1939 год, представления, связанные с организационной культурой норвежцев в об-ласти морского промысла, видоизменялись под влиянием трансформировавшейся социальной установки. Основными факторами, повлияв-шими на социальную установку, стали изме-нение внутриполитической ситуации в России/СССР и развитие международных отношений. Базовыми представлениями являлись образы норвежцев как успешных рыболовов. Основ-ное внимание уделялось отдельным техноло-гиям. Общей чертой представлений являлось отсутствие внимания к другим культурным основам и меняющемуся политическому кон-тексту.
35
Фельдт А.А. Представления в российском/советском обществе...
Примечания 1 См.: Булатов В.Н. Советский Союз и Норвегия: сотрудничество и конфликты в Арктике // Страх и ожида-
ния: Россия и Норвегия в ХХ веке. Архангельск, 1997. С. 125–149; Давыдов Р.А. Охрана морских промыслов на Европейском Севере России в XIX – начале ХХ веков // Русский Север в документах архива. 1998. С. 51–71. Архангельск, 1998; Коротаев В.И. Русский Север в конце XIX – первой трети XX века. Архангельск, 1998; Лайус Ю.А. Между наукой и промыслом: роль ученых-промышленников и промышленников-ученых в изучении морей Европейского Севера в конце XIX – начале XX // С.Ф. Огородников и история российского флота. Архан-гельск, 1996. С. 79–81; Пересадило Р.В. Развитие морских связей между Норвегией и Русским Севером // Слово о людях и земле Поморской. Архангельск, 1993. С. 131–139; Попов Г.П., Давыдов Р.А. Мурман. Екатеринбург, 1999; Репневский А.В. СССР Норвегия: экономические отношения межвоенного двадцатилетия. Архангельск, 1998; Его же. Норвежцы в северных водах прежде и теперь: взгляд русских поморов // Вестн. Помор. ун-та. 2010. № 1. С. 25–32; Ушаков И.Ф. Избр. произв. Мурманск, 1997; Фёдоров П.В. Северный вектор в российской истории. Мурманск, 2009.
2 Ложкина А.С. Образ Японии в советском общественном сознании: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2009. С. 5.
3 Егорова-Гантман Е.В., Плешаков К.В. Концепция образа и стереотипа в международных отношениях // Мировая экономика и международные отношения. 1988. № 12. С. 20.
4 Лурье С. Психологическая антропология. М., 2005.5 Вараксина Н.В. Особенности организационной культуры российских и американских бизнес-организаций
рубежа XX–XXI вв. Барнаул, 2005.6 Егорова-Гантман Е.В., Плешаков К.В. Указ. соч. С. 21–23.7 Норвегия. Народные чтения. СПб., 1909. С. 34–35.8 Егорова-Гантман Е.В., Плешаков К.В. Указ. соч. С. 81.9 Коротаев В.И. Указ. соч. С. 49.10 Россия и Запад. Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества пер-
вой половины ХХ века. М., 1998. С. 15.11 Жилинский А. Промыслово-морская колонизация Мурмана // Карело-мурманский край. 1926. № 22. С. 31.12 Фёдоров П.В. Указ. соч. С. 216–220.13 Миндлин Э.В. В Норвегии // Красная Новь. 1929. № 8. С. 200–210.14 Михайлов С. О китобойном промысле на Мурмане // Карело-мурманский край. 1935. № 3. С. 34.
Feldt Alexander AlexeevichPostgraduate Student of the Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Social, Humanitarian and Political Sciences
VIEwS oF THE RuSSIAN/SoVIET SoCIETY oN THE NoRwEGIAN ExPERIENCE oF SEA FISHING AND THE PoSSIBILITIES oF ITS ADoPTIoN IN THE RuSSIAN
NoRTH IN 1905–1939
The author turns to the methods of such culturology branch as imageology, for it enables us to study Russian/Soviet collective views on the Norwegian experience of sea fishing and the possibilities of its adoption in the Russian North in 1905–1939.
Key words: imageology, Norway, views, sea fishing, organizational culture, national character.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Коротаев В.И., доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
36
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 39(161.1)(091)27(470.11)(091)(045)
МАТОНИН Василий Николаевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры культуро-логии и религиоведения института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 61 научной публикации
ДуХОВНый СМыСл СЕВЕРНОГО МОРЕПлАВАНИЯ
В статье представлены результаты исследования психологических моделей поведения человека в экс-тремальных условиях северного мореплавания и рассмотрены духовные мотивировки, побуждающие по-моров к освоению Арктики. Богословие северной морской культуры воспроизводит раннехристианский опыт аскетики.
Ключевые слова: Белое море, северное мореплавание, колонизация, инициация, граница.
Слово аsketes в греческом языке имеет зна-чения «упражняющийся», «религиозный под-вижник», «отшельник», крайне воздержанный человек, отказывающийся от жизненных благ1. Аskesis – образ жизни, основанный на отказе от чувственных влечений и желаний для достиже-ния нравственного совершенствования. Моти-вы, по которым поморы, осваивая Беломорье, Мурман, Северный морской путь, претерпева-ли холод («в море жарко не бывает»), полярную ночь, трудности арктического мореплавания, рисковали жизнью, могли быть различны, но в предельных обстоятельствах всегда получали духовный смысл и религиозное значение.
Подобно тому, как Антоний Великий и его ученики уходили от мира в необитаемые преде-лы Нитрийской пустыни, «незнаемые земли» Се- вера осваивали русские подвижники благоче-стия. В XV–XVII веках постепенно оформлялось священное пространство «Северной Фиваиды»,
© Матонин В.Н., 2012
включающей в себя бесчисленные монастыри, скиты, пустыни. Этот геометрический образ можно представить в виде мировых кругов, впи-санных друг в друга, где священными центрами являются монастыри, храмы, часовни2.
В советской историографии утвердилась концепция трех потоков новгородской колони- зации – «боярской, крестьянской и монастыр-ской». Бояр привлекали богатства Севера. Кре-стьяне искали свободных земель. Монахи – спасения. Между тем, русская колонизация XII–XVII веков подлежит осмыслению с рели-гиозных позиций и понятий, в т. ч. и прежде всего как опыт аскетики.
Движение славянского населения на Север не поощрялось «сверху» и складывалось не «бла-годаря», а «вопреки» ценностям «мира сего», как альтернатива решению любой не решаемой рациональным образом социальной, политиче-ской и в любом случае – духовной проблемы.
37
Матонин В.Н. Духовный смысл северного мореплавания
Бегство от мира было формой оппозиционности в пространстве русской культуры. В соответ-ствии с аналогичными мотивами в христианстве III–IV веков оформлялось монашество: сначала как частные проявления духовной оппозиции, а затем – как социальный институт.
Освоение Севера, отличающегося суровыми климатическими условиями, требовало от рус-ских поселенцев жертвенности. Странничество в русской земледельческой культуре всегда было духовным вызовом. Смена пространственных координат подразумевает отказ от собственно-сти и привычного образа жизни, предполагает умирание и рождение в новом качестве. Про-мысловиков, которые зимовали на Шпицбер-гене, называли «отпетыми». Это был высокий морально-нравственный статус человека, имею-щего еще не исполненное земное предназначе-ние. Такие люди нередко становились монахами или трудниками в монастырях, принимали обет келейничества по достижении старости.
Когда был усвоен христианский идеал на Руси, невозможность его осуществления уво-дила боголюбцев на поиск «обетованного про-странства» для обретения в нем «обетованного времени», когда «никаких времен не будет»3. Понятие «Поморье» в большей степени поня-тие этнокультурное, нежели географическое4. Условные границы Поморья расширялись по мере освоения русскоязычным населением Мурмана, Арктики и Сибири. Не только люди выбирали Север, но и Север «выбирал» людей с особой ментальностью: склонных к неорди-нарным творческим решениям, к диалогу с но-сителями иных культур и традиций, самостоя-тельных и ответственных.
Море учит смирению, терпению, дисципли-не. Если подвиг и гибель монаха в бурных водах состоял в исполнении морских послушаний, его почитали как святого. В Беломорье прославле-ны блаженные Иоанн и Лонгин, преподобные Иона и Вассиан. В Умбе – «неизвестный инок». Святой Варлаам, Керетский чудотворец, изба-вил поморов от червей, истачивающих деревян-ные корпуса судов. Святителя Николая поморы называли «Скорый помощник» и в странствиях
уповали на его заступничество. Популярность почитания Святителя Николая нашла выраже-ние в поговорке «От Холмогор до Колы – трид-цать три Николы». Именем Николая (Миколы) освящены в Поморье многие храмы, приделы, часовни. Осталось немало свидетельств о по-мощи промышленникам и паломникам от от-цов и начальников Соловецких преподобных Зосимы и Савватия.
Идея «перехода» как возможности спасения (в широком смысле) выкристаллизовывалась в идеале Преображения.
Поморов интересовали духовные и прак-тические аспекты морской реальности. Внима-ние ученых сосредоточено на психологических переживаниях «океанического чувства». По словам М. Хайдеггера, «смелость узнает в без-дне страха почти нехоженый простор бытия, чей свет впервые дает всякому сущему вернуться в то, что он есть и чем может быть»5. З. Фрейд счи-тает, что любой человек становится религиозен, переживая сопричастность к беспредельности6.
Во время морской болезни («когда море бьет») человек погружается в состояние, напо-минающее умирание, «…переживает муки, раз-решающиеся выходом в новое пространство, что воспринимается как освобождение, как ‟рождение”, как приобщение личности к бес- смертию»7. Образ моря соотносится с вопло-щением небытия, из которого начинается ино-бытие. Колебательно-колыхательное движение океана погружает человека в переживание «эк-зистенциальной тошноты»8. По содержанию этот процесс напоминает инициацию как одну из религиозно-культурных универсалий. Мор-ская болезнь сопровождается яркими виде-ниями в тонком сне, а на выходе из состояния «умирания» – радостью обновленной жизни. Переход или «прорыв» сквозь предметность в иной план бытия, «в ноуменальный мир сво-бодной воли» имеет место именно в погранич-ных ситуациях перед лицом гибели, крушения, неудовлетворенности существованием, лишен-ной очевидных оснований. Море – «тот локус, где подобная ситуация возникает особенно естественно и относит человека в одну из двух
38
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
смежных и имеющих общий исток областей – царство смерти и царство сновидений»9.
Выстраиваются новые ценностно-смыс-ловые парадигмы, мобилизуются духовные и жизненные ресурсы. Экстремальные обстоя-тельства предопределяют «перемену ума» – по-каяние и готовность начать жизнь по-новому. Морская практика соотносится с опытом хри-стианской аскетики. Преодолевая трудности, мореплаватель невольно приходит к мысли о том, что он еще не знает своих возможно-стей, что у него все самое главное – в будущем. Опасность побуждает к покаянию, а покаяние предшествует Преображению как обретению нового человеческого качества.
В Поморье широко распространена практи-ка религиозных обетов. Это бесплатная работа в монастыре (трудничество), воздвижение па-мятных крестов на месте чудесного спасения. В Кушереке, в старом селе на Поморском бере-гу Белого моря, до начала XX века сохранялся обычай келейничества, когда старики уходили от мира в пустынь, где доживали век в молит-вах и в посте.
В глубинах северной морской культуры «мерцают смыслом» образы храма и маяка, ко-рабля и дома, поклонного креста и мачты. Хож-дение по водам соотносится со странствием по житейскому морю. Крестьянские избы – пяти-стенки («хоромины») – напоминают корабли в небесном океане. Килевая часть судна и несу-щая балка дома у поморов называются «мати-ца». Неслучайна связь слов «дом» и «домови-на». Игнатий Брянчанинов называет монахов «неотпетыми мертвецами», для которых мир – «истинная вдовица»10. Хоромина – храм. «Цер-ковь, подобно кораблю, приводит человека в Царство Небесное»11. Судно – суд – испыта-ние. Корабль – короб – гроб. Эти этимологиче-ские ряды напоминают о водных погребениях восточных славян. Мир живых и мир мертвых разделяет водная преграда: река Лета – у сла-вян, Стикс – у древних греков.
Морские побережья Беломорья и Мурма-на оформляют знаки перехода, движения к обетованной цели. В конкретно-чувственном
восприятии мореходами архетипических об-разов моря зримо проявляется образно-симво-лический ряд понятий, глубины которых вос-ходят к религиозно-культурным универсалиям. Береговая линия – «край света». Встреча моря и суши – опыт переживания границы, порога между бесконечным и конечным12. Остров – последний рубеж земной жизни: «сакральный центр потустороннего мира»13. Ветер – «судь-ба». Туман – символ неопределенности. Рассе-ивание тумана соотносится с прозрением и от-кровением, олицетворением перехода из одного состояния в другое. Постепенное уменьшение размеров корабля по мере его удаления от бере-га подкрепляло убеждение людей, остающихся на берегу, в правдивости одного из древнейших мифологических сюжетов – путешествия душ умерших по морю в загробный мир, когда мо-реход погружался в пучину вод14. Природные трудности воспринимаются как естественные препятствия, преодоление которых приобрета-ло значение аскетической практики.
Освоение новых пространственных изме-рений качественно расширяет возможности мировидения и глубину миропонимания. Древ-нейшие цивилизации были речными, основан-ными на земледелии. Зародившиеся в долинах рек, они враждебны морю. В Древнем Египте, в частности, мореплавание считалось делом нечистым, и было отдано на откуп чужезем-цам. Когда Средиземное море соединило два континента, стали возможны великая грече-ская колонизация и феномен «золотого века» древнегреческой культуры. Открытие Колум-бом Америки знаменовало начало «нового времени» в истории Европы15. Непреодолимая океаническая стихия превратилась в новое пространственное измерение. Столь же значи-мые последствия влекли за собой возможно-сти освоения небесных просторов и космоса. В настоящее время наука пытается заглянуть в глубину материи – в микромир, а в горизон-тальной системе пространственных координат для современной России приобретает важней-шее геополитическое значение устремленность в Арктические воды.
39
Матонин В.Н. Духовный смысл северного мореплавания
Исторические примеры пространственно культурных реалий имеют важное методоло-гическое значение по отношению к каждому конкретному человеку здесь и сейчас. Расши-рение познания, требующее сверхординарно-го усилия (жертвы, самоограничения, аскезы), открывает для личности новые в качествен-ном отношении планы бытия, возможности и горизонты. Русский Север – это размытая во времени и в пространстве государственная и политическая граница Руси, а Русское По- морье – граница экзистенциальная, стремящая- ся к расширению через устремленность к спа-сению и аскетическую практику.
Ситуация «границы» определяет ряд онто-логических особенностей самопознания и вос-приятия реальности:
– склонность к рефлексии – бинарной само- идентификации (к осмыслению предельных вопросов и ответов);
– осознание настоящего как борьбы или не- устойчивого баланса противопоставленных сил;
– формирование сообщества личностей. По определению Н.А. Бердяева, «личность – это морально-нравственная категория, цель, по-ставленная перед человеком».
Идеологему, характеризующую особенности культуры Русского Поморья, устремленной в сторону Арктики и Сибири, можно определить как идею перехода, идеал Преображения, идео-логию, принимающие различные формы оппо-зиционности по отношению к условному центру.
Анализ северного мореплавания с духов-ных позиций позволяет выявить его наиболее очевидные качества:
1. Движение под парусом по океану в слож-ных погодных условиях («на грани разумного риска») приобретает иррациональный смысл. Стремление к спасению души материализуется в расстояние, которое нужно пройти до обето-ванной цели. Преодолеваемые трудности вос-принимаются как показатель роста духовных и телесных возможностей.
2. Море – инобытийная стихия, перемещение по которой соотносится с реальным переживани-ем смерти. Избавление от морской болезни – ре-зультат психологической метаморфозы, а именно – преодоления «эго». Надо мысленно согласить-ся с тем, что «я» – часть моря и корабля, чтобы муки, испытываемые при «умирании», превра-тились в радость обретения нового качества. Морское волнение энергию страдания трансфор-мируется в радость обновленной жизни. Важно жить в одном ритме с волнами. Нельзя думать о прошлом и о будущем, когда в настоящем тре-буется предельная концентрация внимания и усилий. Нужно преодолеть страх и физическую немощь. Все это в совокупности позволяет со-поставить монашескую аскетическую практику с опытом арктического парусного мореплавания.
3. Движение по океану на парусном судне воспроизводит ряд важнейших архетипических моделей, возвращающих «к началу»: «рожде-ние мира из яйца в водах предвечного океана»; формирование сообщества (артели) и форм коммуникаций в тесном пространстве морского судна как проекцию монашеского общежития.
4. Если природа – текст, то культура – его цитирование. Способ и формы сакрализации природной среды как части естественной нави-гационной системы отражают идеологические и мировоззренческие особенности мореплава-телей. Наиболее архаические и универсальные объекты почитания – холмы, острова, пещеры, водные источники, священные рощи, большие деревья и скалы. Их дополнительная марки-ровка, оформляющая освоенное православны-ми христианами пространство, предполагает строительство на холмах церквей, установку на приметных местах деревянных крестов.
Исторический путь России направлен к морю. Освоение Арктики и Сибири следует при-равнять к великим географическим открытиям. Духовный смысл этого движения и бесценный опыт аскетики должны быть восприняты и ос-мыслены сегодня как важное условие самоопре-деления и осознания национальной идеи.
40
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
Примечания
1 Словарь иностранных слов. М., 1981. С. 57.2 Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. Архангельск, 1993. С. 107.3 Морозов С.В. Идея Соловков // Постижение Соловков. Очерки и материалы. М., 2011. С. 177–178.4 Матонин В.Н. Русское Поморье как этнокультурное понятие // Вестн. Помор. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц.
науки. 2010. № 6. С. 81–86. 5 Хайдеггер М. Время и бытие: ст. и выступления. М., 1993. С. 39.6 Фрейд З. Недовольство культурой // Антология культурологической мысли. М., 1996. С. 153–155.7 Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: избр. М., 1995.
С. 585–586.8 Там же. С. 601.9 Там же. С. 581.10 Настольная книга священнослужителя. Т. 6. М., 1988. С. 535.11 Бухарев И., Протоиерей. Краткое объяснение Всенощной, Литургии или Обедни. М., 1904. С. 4.12 Топоров В.Н. Указ. соч. С. 579.13 Теребихин Н.М. Лукоморье. Архангельск, 1999.14 Культура русских поморов. М., 2005. С. 182.15 Карев Н.И. Общий ход мировой истории. Очерки главнейших исторических эпох. СПб., 1903. С. 7–11.
Matonin Vasily NikolaevichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Social, Humanitarian and Political Sciences
SPIRITuAL MEANING oF NoRTHERN SEAFARING
The article presents the results of the study of psychological models of a person’s behavior under extreme conditions of the northern navigation and considers spiritual motivations stimulating the Pomors to develop the Arctic. Theology of the northern marine culture reproduces the early Christian experience of asceticism.
Key words: White Sea, northern seafaring, colonization, initiation, border.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Теребихин Н.М., доктор философских наук, профессор кафедры культурологии и религиоведения института социально-гуманитарных и политических наук, директор Центра сравнительного религиоведения и семиотики Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
41
Морщихина Л.А. Идеологический дискурс: к вопросу о способах освобождения...
УДК 1:316.75+111.32(045)
МОРщИХИНА лариса Александровна, кан-дидат философских наук, доцент кафедры фило-софии, заместитель директора департамента информационно-библиотечного развития по ко-ординации деятельности библиотек Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 26 научных публикаций, в т. ч. 4 учебно-методических пособий
ИДЕОлОГИЧЕСКИй ДИСКуРС: К ВОПРОСу О СПОСОбАХ ОСВОбОжДЕНИЯ
ОТ ИМИТАцИИ СОЗНАНИЯ
Статья содержит социально-философский анализ концепта «идеология»; автором предпринята попыт-ка выяснить, способен ли современный человек полностью отказаться от идеологизирующего влияния со-циального контекста; рассмотрена возможность формирования формы идеологии, способной осуществить не подавление, а развитие человеческого мышления.
Ключевые слова: личность, сознание, идеология.
Юрий Шрейдер писал, что быть человеком-сознающим – это способность, позволяющая индивиду формироваться в качестве свободной личности, не запрограммированной готовыми знаниями и господствующими предубеждени-ями. Каждому индивиду дано право стать че-ловеком-сознающим только при приложении определенных усилий. Не всегда это оказы-вается людям по силам. Кроме того, челове-ку свойственно избегать процесса мышления, если тому благоприятствуют обстоятельства1. Исключительно заманчиво для человека выгля-дит перспектива препоручить ответственность своего выбора некой программе, организации, государству, разумному абсолюту.
© Морщихина Л.А., 2012
Личные усилия индивида понять мир отлича-ют акт сознания от его имитации. «Ленивое» со-знание апеллирует либо к разуму как источнику знаний, гарантирующих успех в определенных обстоятельствах, либо выбирает определенную форму поведения, диктуемую современной ему действительностью, вливаясь в поле массовой культуры. И в том, и в другом случае правиль-ность мышления обеспечивается не за счет со-знательных усилий, а в силу правильности форм (знаковых, содержательных и др.).
Готовое знание способно подавить обще-ственное сознание, если в нем отсутствует раз-витое самосознание. По мнению К. Маркса, ис- тория человечества – это история постоянного
42
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
развития человека и одновременно растущего отчуждения. Последнее для него означает, что человек в своем освоении мира не узнает само-го себя как первоисточник, как творца, а весь окружающий мир кажется чужим и посторон-ним. Следовательно, отчуждение означает вос-приятие мира индивидом, а также самого себя в нем разорвано, в отрыве субъекта и объекта.
Самое распространенное выражение от-чуждения встречается в языке, когда значение произносимой фразы является указанием на реальность чувства, испытываемого говоря-щим. Тоже относится и к другим культурным достижениям человечества: идеям, искусству, различного рода вещам и любым рукотворным изделиям. Человек является творцом вещей, которые нужны ему для жизни. Однако может случиться и так, что эти вещи станут самоцелью индивида. Тогда место переживаний в его душе займет искусственность, а место чувства сво-боды – подчинение. Способен ли современный человек предупредить возникновение ситуации своего отчуждения? В современных исследова-ниях теории, основанные на иллюзорном вос-приятии реальности отдельной группой людей, вызванные к жизни самой этой реальностью, соединенные с конкретным властным интере-сом и имеющие своей целью полностью под-чинить жизнь общества реализации заданной идеи, получили название идеологии.
В нашей работе мы, пройдя путями идео-логического дискурса, выясним, способен ли современный человек полностью отказаться от идеологизирующего влияния социального кон-текста.
Возникший на рубеже XVIII–XIX веков тер-мин «идеология» («Idéologie») первоначально был предназначен для обозначения науки об идеях, позволяющей установить твердые интел-лектуальные основы для политики, этики и иных сфер общественной жизни и гуманитарных наук. Впервые его выдвинул Антуан Дестют де Траси в своем пятитомном труде «Элементы идеоло-гии», вышедшем в свет между 1801 и 1815 го-дами. «Идеология, как наука об идеях, сможет исследовать природу человеческого мышления
и сказать, что есть правда, а что есть ложь, обе-спечить адекватное восприятие действительно-сти и выявить реальные нужды людей, разрешив, таким образом, все проблемы общества», – указывал автор работы2. В произведении про-изошло скрещивание учения Кондильяка о язы-ке, физиологии того времени и критического настроения энциклопедистов. Эта теория по-зволяла своим авторам сформулировать основы политики и этики, а также открыть истинную организацию дискурса – способности суждения и оценки в различных областях. Идеология была призвана венчать всю иерархию наук.
Затем значение термина кардинально из-менилось. Он стал обозначать некую систему идей, которая возникает как порождение ситу-ации, с самого начала обреченная на то, чтобы не видеть своего действительного отношения к настоящему (Ж. Кангилем).
Третье значение понятия ввел Гегель в рабо-те «Лекции по истории философии», когда го-ворил, что «в рамках проникшей во Францию традиции шотландской философии двигаются от фактов сознания через посредство выстроен-ных рассуждений и опыта к дальнейшему раз-витию. Сюда примыкает то, что французы на-зывают идеологией; абстрактная метафизика, это перечисление, анализирование простейших определений мысли. Они трактуются не диалек-тически; просто из нашей рефлексии, из наших мыслей заимствуется материал, а в нем раскры-ваются определения, которые там содержатся»3.
Подобное альтернативное отношение к идео- логии – позитивное и негативное – характерно и для всей последующей истории философского и политического дискурса.
Так, у К. Маркса идеология играла опреде-ляющую роль в процессах легитимации власти и поддержания господства. Вместе с Ф. Эн- гельсом он отождествлял идеологию с пре-вращенными формами сознания. И главным критерием считалось неадекватность ситуации действительному положению вещей, ее иллю-зорность4. В.И. Ленин, в противовес, говорил о марксистской идеологии как научной, подчер-кивая ее положительное содержание.
43
Морщихина Л.А. Идеологический дискурс: к вопросу о способах освобождения...
В социологии знания, развившейся в XX ве-ке, подчеркивалась экзистенциальная обуслов-ленность всех форм знания, их связь с социаль-ным бытием. Одним из представителей этого направления был К. Манхейм. У него идеоло-гия стала способом установления и фиксации того аспекта вещей, который необходим для осуществления настоящей и организации буду-щей деятельности человека. Человек Манхейма приходит в сложившуюся ситуацию и находит в ней сформировавшуюся модель мышления и поведения. Главная роль в этом процессе философом отводится интеллигенции как «ге-нератору идей». В дальнейшем, продолжает Манхейм, единая картина мира распалась, и че-ловек оказался погружен во множество проти-воречащих друг другу концепций мироздания. Перед интеллектуалами же встала задача разо-блачения бессознательно социально обуслов-ленных мотиваций в мышлении группы. Это положение он определяет как противостояние идеологии и утопии. Сравнительный анализ понятий привел К. Манхейма к выводу, что и в идеологии, и в утопии содержатся существен-ные элементы коллективного бессознательно-го, препятствующие объективному восприя-тию действительности. Вместе с тем, оба этих понятия, по его мнению, «являются “трансцен-дентными бытию”, то есть, нереальными, не согласующимися с существующим жизненным устройством»5. Открытие Манхеймом «идео-логической/утопической подосновы любого мышления способствовало утверждению ис-толкования идеологии как системы идей, мне-ний, представлений о ценностях, лежащих в основе социальной и политической деятельно-сти. Есть также основание думать, что теория дискурсивности (Ю. Хабермас, М. Фуко) – это своего рода переоткрытие мангеймовского кон-цепта “угла зрения” (Aspektstruktur)»6.
В XX веке развернулась дискуссия по пробле-ме трактовки идеологии, предложенной К. Ман- хеймом. Можно выделить следующие направ-ления в подходах западной науки к пониманию идеологии: положение тезиса о плюрализме иде-ологий; определение идеологии как иллюзорного
или сочетания иллюзорного и истинного созна-ния; сведение идеологии к предвзятости в суж-дениях, отрицание в ней творческого начала.
В целом, идеологию можно определить как систему идей, выражающих интересы социаль-ных групп общества (организации, коллектива, человека), основанную на иллюзорном искаже-нии действительности, что связано с особен-ностями ценностной интерпретации реально-сти. Эта система идей соединена с конкретным властным интересом и имеет своей целью пол-ностью подчинить жизнь общества реализации заданной идеи.
Идеология не просто маскирует подлинное положение дел, а стремится придать легитим-ный характер своей маскировке. Наиболее ярко это было показано Л. Фейербахом. Классиче-ской дефиницией как существа идеологично-сти, так и пути ее преодоления стало опреде-ление, данное этому феномену К. Марксом. По его мнению, выход из создавшейся ситуации состоит в локализации сферы иллюзорности, а именно в ее переистолковании как идеологии. Идеология не совсем ложна, ибо говорит прав-ду, хотя и в форме лжи. Суть ее в том, что это правда о человеке, смотрящем на мир, хотя и выданная за правду о самом мире. Маркс ука-зывает, что расколотость идеологии отражает расколотость человеческого бытия, которая со-стоит не просто в конфликте классовых инте-ресов, а в том, что родовая сущность человека превращается в чуждую ему сущность. Иллю-зорный или собственно идеологический аспект открывается в том, что продукт исторических обстоятельств, т. е. расщепленность существо-вания, трансформированная идеологией, вы-дан за природу человека. Обретение человеком своей сущности, по мнению Маркса, восста-новит прозрачность социальных отношений и избавит их тем самым от необходимости выда-вать себя за нечто иное. Тогда должен насту-пить конец идеологии.
Однако история имеет продолжение, пока-зывает в своем исследовании С. Жижек7. Он отмечает, что сама марксистская критика сим-птоматична, ибо происходит тогда, когда от-
44
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
ношения господства-подчинения, открытые в традиционных обществах, приходится маски-ровать. Решение проблемы в данном случае до-стигается не преодолением отчуждения, а соз- данием циничного разума. Новизна ситуа-ции, показанная Жижеком, состоит в том, что стремление реализовать частный интерес уже не скрывается. Более того, он возводится в ранг добродетели. Классическая критика идеологии здесь не срабатывает, поскольку уже ничего не маскируется. Все становится прозрачным. Со-гласно концепции С. Жижека, триумф идеоло-гии наступает, когда индивид начинает верить в свою онтологическую пустоту, а значит, в подлинность пусть даже ужасающих картин, которые ему предлагают в качестве спасения. Цинизм идеологии состоит в том, что она ис-кренне готова признать себя иллюзией, но од-новременно внушить индивиду, что за иллю-зиями ничего нет и поэтому только она может спасти его от падения в ничто. Идеология зани-мает символическое пространство, конституи-рующее бытие, при этом объявляя его и себя иллюзией. Главной ее задачей становится про-будить веру людей в то, что все окружающее есть иллюзия, что все делится только на иллю-зии и реальность и что вне этой оппозиции их ждет пустота. Ведь тогда идеология может себя не скрывать. Но индивид оказывается практи-чески верящим (т. к. за него верят вещи) и к тому же не способным к преобразующему ре-волюционному действию, поскольку парадокс тотального скепсиса состоит в примирении с наличной действительностью. Как только ин-дивид понимает природу Реального, он уясня-ет, что критика идеологии может начинаться только со следствий (открытия симптома и ото-ждествления себя с ним) и достигаться лишь ло-кализацией идеологического феномена. Только в акте разоблачения, отмечает Жижек, ему по силам открыть, что из конституант его бытия оказалось лишь идеологией.
Современный человек попадает под влия-ние идеологии из-за того, что доверяет вооб-ражению представлять реальность, утверждает Р. Барт. Он исследует различные возможности
освобождения человека из-под власти разных типов идеологий. Осознав, что идеология ради-кально неискоренима в силу того, что человек является не только существом мыслящим, но и избегающим мышления, философ пытается найти действенные способы защиты от идеоло- гических влияний. Наибольшую опасность иде- ологии он видит в том, что она заставляет че- ловека подчиниться чужим (не личным, а груп-повым) представлениям о том, что есть на самом деле, и не дает выйти за рамки общих мест правдоподобного отображения реально-сти. Семиотический анализ идеологий должен был помочь выявлению механизма воздействия идеи на сознание, идеей чего бы то она не была8. «Человек, не отличающий знак от образа, идеологичен», – утверждает философ. – Он дол- жен отдавать себе отчет в принципиальной не-точности воображения и не путать знаки и об-разы. Тогда он сможет усомниться в претворя-ющейся правдивой идеологии»9.
Но действительно ли человек оказывается свободным от идеологических влияний в том случае, если он прояснил для себя способ, каким его вынуждают подчиняться? Являясь членом общества, любой человек, даже тот, который изучил механизм власти, постоянно находится в ситуации выбора. Тот же, кто отказывается выбирать вообще, так же несвободен, т. к. сво-бода заключается в выборе. Свобода в серьезной повседневной жизни, занятой самоподдержа-нием, невозможна, т. к. сохранение социо-био-логической жизни связано с расчетом, а значит, ориентировано на власть, поэтому нужно попы-таться достичь освобождения в сфере необяза-тельного для выживания: в философии, искус- стве. «В этой ситуации современные стратегии освобождения предстают в виде попыток розы-грыша власти, они связываются с удовольстви-ем от игры воображения на территории идео-логии. Философия и искусство сближаются и вступают в противостояние всему официально-серьезному (в т. ч. науке и официальной куль-туре). Философия, отказавшись от строгости доказательств ради свободы ошибаться и бес-конечно создавать только наброски будущего
45
Морщихина Л.А. Идеологический дискурс: к вопросу о способах освобождения...
ответственного и окончательного учения, и ис-кусство, становясь размышлением о властных способах убеждения и подчинения, вместе пы-таются благодаря этому обыграть любую власть и достичь желаемого освобождения», – ссыла-ясь на Р. Барта, отмечает А.Г. Харькина10.
Мы согласны, что перевод проблемы идеоло-гии в культурно-социальный контекст позволяет сделать вывод о том, «что идеологическое твор-чество – это неотъемлемая часть духовной орга-низации общества, не сводимое только лишь к его крайним формам»11. Если идеологию нельзя по-бедить – нужно сделать ее своим союзником.
Уже в начале 2000-х годов исследовате-ли отмечали наличие ситуации постепенной утраты объективного, «первичного» знания12. Эта ситуация особенно актуальна для области естественных и технических наук. Наиболее серьезные опасения у У. Бека вызывает гряду-щая перспектива, в которой речь уже идет «не об опыте из вторых рук», а о «невозможности получения опыта из вторых рук». Наряду с этим отмечается исчезновение традиционных социальных форм, что означало размывание и распад социальных связей13.
По мнению Т.А. Ван Дейка, рассмотрение «идеологии в качестве когнитивной системы дает возможность использования ее при фор-мировании социальных репрезентаций раз-личных социальных групп, а также позволяет контролировать относящиеся к этой группе социальные практики, а значит, и речевую дея-тельность входящих в нее индивидов»14.
Начиная движение от идеи, выступающей в качестве вершины научного знания, и далее, посредством осознания себя в знаке, личность в состоянии совершить разоблачение навязы-ваемой извне искусственности. Основой этого процесса становится идеология, репрезенти-рующая общечеловеческие ценности. Данного рода ценности максимально раскрываются и реализуются в культуре.
Вопрос сохранности, систематизации и умелого использования знания имеет тесную взаимосвязь с духовной сферой. В современ-ном обществе, где информация является об-щедоступной, а вторичное знание способно исказить ее до неузнаваемости, важно иметь отрегулированный механизм эффективного по-лучения, обработки, систематизации, хранения информации, а также динамичной реальности поиска. В этой связи мы хотим обратить вни-мание на библиотеку, выступающую в качестве культурного феномена.
Важно отметить, что библиотека – это не только информационная, но и социальная си-стема, потому что в центре ее внимания всег-да находится человек. Являясь культурно-ин-формационным центром, где формируется осмысленное и ответственное использование информации, она способна оказывать опре-деленное влияние на общество. Посредством грамотной политики в области библиотечно-го дела возможно осуществлять управление знаниями и выявление неявного знания. Как следствие – оказывается влияние на будущую социально-политическую ситуацию через про-гнозирование культурных потребностей обще-ства. В этом случае информация должна пере-стать быть рассматриваема только как товар, а читатель только как потребитель этого това-ра. Сегодня информация и знание способны выступать в качестве стратегического ресурса общества.
Проведенный нами анализ показал, что сознание современного человека никогда не сможет полностью освободиться от идеоло-гизирующего влияния социального контекста. Проследив генезис понятия, мы указали на возможность формирования формы идеоло-гии, способной осуществить не подавление, а развитие человеческого мышления, репрезен-тируя информацию в знание и используя его в качестве стратегического ресурса.
46
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
Примечания
1 Шрейдер Ю. Сознание и его имитации // Новый мир. 1989. № 11. С. 244–255.2 Destutt de Tracy A.-L.Cl. Eléments dʹidéologie: proprement dite. Part. 1: Idéologie. Paris; Courcier, 1995. P. 45.3 Гегель Г. Соч. Т. 11. М., 1932. С. 381.4 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. Т. 3. М., 1956. 5 Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 9–57.6 Бухараев В.М., Степаненко Г.Н. Идеология и научное познание: от конфликта до компромисса // Учен. запис-
ки Казан. гос. ун-та. Т. 148, кн. 1. Гуманит. науки. 2006. С. 61.7 Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М., 1999.8 Барт Р. S/Z. М., 1994. С. 233.9 Его же. Воображение знака // Избр. работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989. С. 246–251.10 Харькина А.Г. Воображение и идеология // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века.
СПб., 2001. С. 254.11 Бухараев В.М. Там же. С. 64.12 Бек У. Общество риска: на пути к иному модерну. М., 2000.13 Там же. 14 Dijk T.A. van. Discourse, Semantics and Ideology // Discourse and society. 1995. V. 6. № 2. P. 242–257.
Morshchikhina Larisa AlexandrovnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Department of Library and Information Development
IDEoLoGICAL DISCouRSE: wAYS oF RELEASING FRoM CoNSCIouSNESS IMITATIoN
The article contains socio-philosophical analysis of the “ideologyˮ concept. The author makes an attempt to clarify if the modern person is able to totally get rid of the ideologizing influence of the social context. The author considers the possibility of creating an ideology form capable of not suppressing but developing human thinking.
Key words: personality, consciousness, ideology.
Контактная информация: е-mail: [email protected]
Рецензент – Дрегало А.А., доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой государственного, муниципального управления и менеджмента института экономики и управления Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
47
Низовцев Д.Б. Политико-правовое соотношение категорий федерализма и демократии
УДК 342.24+321(045)
НИЗОВцЕВ Дмитрий борисович, старший преподаватель кафедры международного права, заместитель директора по социальной и воспита-тельной работе юридического института, соис-катель кафедры философии Северного (Арктичес- кого) федерального университета имени М.В. Ло- моносова. Автор 6 научных публикаций
ПОлИТИКО-ПРАВОВОЕ СООТНОШЕНИЕ КАТЕГОРИй ФЕДЕРАлИЗМА И ДЕМОКРАТИИ
Разработка проблематики развития федеративных отношений в РФ в последние два десятилетия до-вольно часто сопряжена с объединением понятий федерализм и демократия, с идеализацией государствен-но-правового строительства США. Разработке этих вопросов и посвящена статья.
Ключевые слова: федерация, государство, демократия, федерализм.
Одно из проявлений природы человека – это стремление к объединению, к общности, к соци-ализации. Данное стремление способствовало по-явлению первых социальных институтов, и это, по нашему мнению, одна из причин возникнове-ния такого общественного института, как государ-ство. Стремление государственных образований к объединению для обеспечения безопасности или реализации и достижения экономических целей и интересов – одна из причин появления федератив-ных государств. Федерализм как явление, порож-денное такими государствами, на сегодняшний день приобрел значение, выходящее далеко за рам- ки государственно-правовых категорий.
На основе анализа имеющихся многочис-ленных подходов к пониманию термина «феде-рализм» можно выделить несколько его основ-
© Низовцев Д.Б., 2012
ных значений: 1) принцип, согласно которому государство организуется на федеративных на-чалах; 2) политическая теория федеративной организации формы государственного един-ства; 3) политическое течение, участники кото-рого выступают за федеративную организацию государства или за создание государства на федеративной основе; 4) подотрасль конститу-ционного (государственного) права Российской Федерации, равно как и любого иного государ-ства с аналогичной формой государственного единства; 5) подотрасль юридической (полити-ко-юридической) науки; 6) учебная дисципли-на, являющаяся частью учебного плана по под-готовке юристов с высшим образованием.
Эволюция государства как социально-поли-тического института привела к тому, что в пе-
48
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
риод буржуазно-демократических революций в процессе институализации (появления стабиль-ной структуры, основанной на формальных пра-вилах) зародилась идея федерализма, которая была впервые реализована в виде государствен-но-правового опыта США. В течение 200 лет этот институт совершенствуется и развивается. Традиционно США связывают еще с таким по-литико-правовым явлением, как демократия.
К большому сожалению, на протяжении по-следних 20 лет в практике российского конститу-ционного права федерализм и демократия рассма-триваются как две крепко связанные категории.
Порой складывается впечатление, что дан-ная позиция является своеобразным продол-жением мнения американских федералистов. Так, еще в XVIII веке Джеймс Мэдисон писал: «Правительственные органы федерального уровня и уровня штатов являются в действи-тельности не чем иным, как представителями и доверенными лицами народа, наделенными различными полномочиями и созданными для различных целей»1 (Федералист № 46). Феде-рализм, с такой точки зрения, – это обязательно полицентризм, рассредоточение власти2.
В результате федерализм (полицентризм) и демократия часто отожествляются, из чего можно сделать абсолютно неверные выводы. В частности, о том, что без полицентризма власти построение демократического государства не-возможно. Или, например, о том, что СССР на практике никогда федеративным государством не был. Как первый, так и второй вывод, пред-ставляются весьма спорными, и формируют упрощенное понимание государственно-право-вой практики прошлого и современности. Так, на сегодняшний день большинство стран Евро-пейского союза являются унитарными, но при этом некоторые из них, например Испания и Италия, имеют ярко выраженные черты поли-центризма (регионализма). С другой стороны, такое федеративное государство, как Бельгия на протяжении последних двух лет переживает жесточайший политический кризис, причина которого кроется в особенностях государствен-но-территориального устройства.
Упрощенные, однополярные подходы к рас- сматриваемой проблематике сложились по при- чине переоценки североамериканского опыта государственного строительства. Вопросы го-сударственного устройства связаны не только и не столько с политическим режимом, кото-рый должен утвердиться или утвердился в го-сударстве, сколько с вопросами правовой куль-туры, исторических традиций и менталитета конкретного общества.
Бесспорно, в наилучшем виде федератив-ная форма государственного устройства может быть реализована только в условиях демокра-тического, правового и, добавим, социально-го государства. В то же время перечисленные условия не являются исключительным атрибу-том федерализма и в одинаковой степени при-менимы к унитарному государству. Принципы правового (справедливого) конституционного строя являются общими принципами формы демократического государства в целом. Приме-нительно к отдельным элементам этой формы они проявляются не прямо, а опосредованно, действуя через призму особенностей каждого из них и влияя на сущностные характеристики их непосредственных принципов. Это равным образом касается не только принципов разных форм государственного единства, но и принци-пов форм правления и политических режимов.
Необходимо помнить, что федералисты в ходе конституционного строительства на севе-роамериканском континенте выступали, прежде всего, за объединение территорий на началах централизации власти, а не полицентризма. Аналогичный пример можно привести в связи с образованием единого немецкого государства. В XIX веке Пруссии принадлежали первенству-ющие позиции как в объединении германских земель, так и в управлении союзным государ-ством. «Особую роль в деятельности бундесра-та играла Пруссия. Она не только располагала в нем почти 30 % голосов, но и обладала правом вето на изменения в конституции, в военной, таможенной и налоговой сферах. Кайзер был одновременно и прусским королем, а рейхскан-цлер (председательствующий на заседаниях
49
Низовцев Д.Б. Политико-правовое соотношение категорий федерализма и демократии
бундесрата) возглавлял прусское правитель-ство. Неудивительно, что при формально раз-витых федеративных началах такое положение резко усиливало центральную власть, дополняя и без того чрезвычайно широкие полномочия императора»3. Тем не менее это не помешало в перспективе формированию немецкого федера-лизма (федеративного государства).
С несколько иных позиций современные рос-сийские ученые рассматривают такое сложное, разноплановое государственно-правовое явле-ние, как советский федерализм. Так, М.В. Гли- гич-Золотарёва считает, что построение в Союзе ССР фасадного федерализма оказалось ошибоч-ным, далеким от действительно федералистских ценностей4. Что понимает автор под такими ценностями и какие признаки фасадного феде-рализма она выделяет в советском государстве? По мнению М.В. Глигич-Золотарёвой, федера-лизм – это и средство обеспечения свободы, и отражение характера связи между людьми. Это «не только средство решения национального во-проса, но и форма демократизации управления государством»5. По ее мнению, «федерализм – это не просто распределение полномочий меж-ду центром и регионами, это идеология само-управляющегося общества, альтернатива любой централизованной властной иерархии»6. Таким образом, исходя из изложенной позиции, феде-рализм – это некий абсолют. Однако в современ-ных условиях подобными свойствами федера-лизм не обладает ни в одной стране.
Советский федерализм характеризуется тем, что «коммунисты отстаивают право наций на самоопределение вплоть до отделения, хотя с классовых позиций пролетариат всегда должен оценивать целесообразность отделения и в ин-тересах развития революции выступать против этого права»; национально-культурная автономия «противоречит всем ходу классовой борьбы» и представляет собой «утонченный вид национа-лизма»; «национальное строительство в СССР – эксперимент по организации полиэтнического государства, не имевший прецедента в мировой истории. Национальный вопрос, по сути, не был и не мог быть решен подобным образом»7.
Н.М Добрынин развивает тему советского федерализма: «…Изменения устройства Рос-сии осуществлялись не для максимальной уп- равленческой эффективности, а с какими-либо другими целями». По мнению автора, «…гово-ря об истории советского периода, мы не мо-жем выделить годы “великих преобразований”, как то было во времена правления Петра или Екатерины II»8.
Тем не менее необходимо учитывать, что в качестве важнейшего принципа советской фе- дерации уже в конституции 1918 года закре-плялась добровольность объединения. Ст. 2 ус- танавливала, что РСФСР учреждается на ос-нове свободного союза свободных наций. Ст. 8 провозглашала стремление создать «действи-тельно свободный и добровольный... союз трудящихся классов всех наций России». Этот принцип вытекал из национальной основы, за-крепленной в программе Коммунистической партии, а именно, права наций на самоопреде-ление вплоть до отделения.
Добровольность объединения народов в РСФСР проявилась уже в начальный период формирования Российской Федерации. Харак-терной чертой процесса образования первых автономных республик в 1918 году было, как уже отмечалось, провозглашение их снизу, по непосредственному волеизъявлению самих трудящихся масс, руководимых местными ор-ганами партии и Советской власти. Конститу-ция закрепила национально-территориальный принцип формирования Российской Феде-рации. Федерация являлась не самоцелью, а средством разрешения национального вопроса. В.И. Ленин подчеркивал, что Маркс и Энгельс, будучи противниками федерации в принципе, в то же время считали ее «шагом вперед» в деле разрешения национального вопроса.
Вот только некоторые моменты, требую-щие тщательного и непредвзятого изучения. Очевидно, что все перечисленные установки в области государственного строительства носят позитивную направленность.
К сожалению, мнение большинства совре-менных российских исследователей федера-
50
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
лизма носят категоричный, а потому спорный характер. Представляется, что сегодня имеет право на существование такое понятие и явле-ние, как Советский федерализм, рассматривать который следует, отбросив всякую политиче-скую предвзятость. По основным признакам Советский Союз был сложносоставным го-сударством, состоящим из нескольких госу-дарственных образований с особым статусом,
собственной компетенцией и относительно обособленной системой органов государствен-ной власти, т. е. государством федеративным. При этом говорить о «западной» демократии в СССР не приходится.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в политико-правовой практике федерализм не всегда связан с наличием демократического политического режима.
Примечания
1 URL: http://grachev62.narod.ru/Fed/Fed_46.htm.2 Глигич-Золоторёва М.В. Правовые основы федерализма. М., 2006. С. 17.3 Добрынин Н.М. Федерализм: историко-методологические аспекты. Новосибирск, С. 165.4 Глигич-Золоторёва М.В. Указ. соч. С. 165.5 Там же. С. 17.6 Там же. С. 18.7 Там же. С. 167.8 Добрынин Н.М. Указ. соч. С. 94.
Nizovtsev Dmitry BorisovichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Law
PoLITICAL AND LEGAL CoRRELATIoN oF THE CATEGoRIES oF FEDERALISM AND DEMoCRACY
Issues of federal relations development in Russia during the past two decades have often entailed unification of the concepts of federalism and democracy, as well idealization of the state legal formation of the USA. Development of these issues is covered in this article.
Key words: federation, state, democracy, federalism.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Дрегало А.А., доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой государственного, муниципального управления и менеджмента института экономики и управления Северного (Арктического) фе-дерального университета имени М.В. Ломоносова
51
Персидская О.А. Параметры сравнения культур Г. Ховстеде и Ф. Тромпенаарса...
УДК 316.752
ПЕРСИДСКАЯ Ольга Алексеевна, аспирант сектора этносоциальных исследований Института философии и права Сибирского отделения РАН (г. Новосибирск). Автор 6 научных публикаций
ПАРАМЕТРы СРАВНЕНИЯ КульТуР Г. ХОВСТЕДЕ И Ф. ТРОМПЕНААРСА: СХОДСТВО И РАЗлИЧИЯ*
В статье рассматриваются методологические подходы к кросскультурному исследованию обществ Г. Ховстеде и Ф. Тромпенаарса. В предложенных ими параметрах сравнения культур анализируются пересекающиеся или близкие по смыслу и различающиеся основания.
Ключевые слова: культура, кросскультурные исследования, параметры сравнения культур.
Появление новых тенденций в эволюции мирового сообщества в условиях глобализации дало мощный импульс развитию кросскуль-турных исследований в рамках социогумани-тарных наук. Кросскультурный взгляд на суть общемировых процессов отчасти опосредует выход социогуманитарных наук на новый уро-вень развития: с локального, внутрикультурно-го, на кросскультурный, поскольку учитывает контекст взаимодействия конкретных социо-культурных сообществ с другими культурами, цивилизациями, миром в целом, т. е. в единстве унифицированных глобализацией и собствен-ных черт1.
Кросскультурный подход получил широкое распространение в социологических, социаль-но-психологических, политологических, этно-социологических исследованиях. Так, в рамках
*Работа выполнена по проекту «Геоэтнокультурные и геоэтнофилософские образы пространства Арктики и Субарктики» (государственный контракт № 14.740.11.0789).
© Персидская О.А., 2012
кросскультурного менеджмента и социологии организаций существует несколько концепций, позволяющих сравнивать организационные культуры и выстраивать грамотную страте-гию межкультурного взаимодействия, однако имеет смысл сосредоточиться на двух из них, авторами которых являются Г. Ховстеде и Ф. Тромпенаарс. Методологи эти имена часто упоминают вместе, и для этого есть несколько причин: во-первых, они оба анализируют сход-ство и различие культур на основе присущих им ценностей; во-вторых, схожими являются и некоторые предложенные ими параметры ана-лиза; в-третьих, несмотря на то, что концепции основаны на эмпирических исследованиях ор-ганизационной культуры и особенностей меж-культурного менеджмента, они стали доста-точно популярны в социогуманиарных науках,
52
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
и с их помощью проводятся исследования, вы-воды которых экстраполируются не только на организационную, но и на всю культуру сооб-щества в целом. Остановимся далее подробно на выявлении сходства и различия параметров анализа разных культур, представленных в кон- цепциях Г. Ховстеде и Ф. Тромпенаарса.
Один из основных постулатов социолога Г. Ховстеде состоит в том, что организации, в ис-следовании культурной специфики которых он является одним из авторитетов, – в значитель-ной мере порождение национальной среды, т. к. национальные культуры, на ментальном уровне «программирующие» своих носителей, оказы-вают влияние на организации через ценности, которые присущи их работникам2. Им были идентифицированы 5 ценностных показате-лей, характеризующих национальную культуру. Первый – дистанцирование от власти – связан с восприятием власти и указывает ту степень, в которой общество приемлет ее неравномерное распределение в институтах и организациях. Культуры с высоким значением этого параметра характеризуются концентрацией власти в ру- ках элит, группы которых закрыты и стабильны, мощной и сложной иерархической структурой как на уровне государства, так и на уровне ор-ганизаций, высокой степенью централизации управляющих систем. Власть воспринимается как наиболее важная часть жизни, перед на-чальством преклоняются. Для тех культур, где дистанцирование власти незначительно, харак-терно меньшее неравенство, меньшая степень концентрации власти у элит, в них больше воз-можностей для социальной мобильности и пе-редачи информации снизу вверх.
Избегание неопределенности (второй пока-затель) определяет потребность в формальных правилах и уровень терпимости к нетради- ционным идеям и типам поведения. Культу- ры с высоким уровнем этого показателя стре-мятся к повышению специализации, форма-лизации и стандартизации, для них типично доверие традициям и устоям, склонность к внутригрупповому согласию. Низкий уровень значения показателя характеризует культуры,
где приветствуют проявление личной инициа-тивы, риск и терпимо относятся к людям с иной жизненной позицией. Жители англоязычных и северных стран, а также китайцы легче пере-носят неопределенность, чем японцы и жители латино- и германоговорящих стран.
Третий показатель разделяет культуры по оси индивидуализм–коллективизм. Коллекти-вистские культуры объединяют людей в разноо-бразные группы (родственные, клановые, трудо-вые), а индивид осознает себя через «мы»; для общества характерны групповые цели, поддер-жание общих норм и правил. В индивидуалист-ских культурах приоритет отдается достижению личных целей и защите частных интересов. Очевидно, что люди на Западе являются боль-шими индивидуалистами, чем восточные.
Четвертый показатель описывает культуры в терминах феминности или маскулинности. Важное место в маскулинной культуре уделя-ется результативности, целеустремленности, успешности, получению материального дохо-да. В «женственных» доминируют такие цен-ности, как скромность, приоритет человече-ских взаимоотношений, помощь и сочувствие окружающим. К «мужскому» типу Ховстеде отнес Австрию, Италию, Японию. «Женский» тип характерен для Дании, Норвегии, Швеции.
Смысл последнего, пятого показателя (кон-фуцианский динамизм) состоит в фиксации сути представленного в культуре времени че-рез ее стратегическую ориентацию. Это изме-рение, различающее «краткосрочную» и «дол- госрочную» культурную ориентацию, пока-зывает, насколько далеко в будущее способны заглядывать представители той или иной куль-туры, насколько долгосрочны их цели. Долго-срочная ориентация культур чаще встречается в странах Восточной Азии.
Несколько под другим углом смотрит на суть культуры Ф. Тромпенаарс3, ученый, биз-нес-консультант, один из глав исследователь-ско-консультационного центра «Trompenaars Hampden-Turner Intercultural Management Group». Тромпенаарс утверждает, что все культуры похожи друг на друга относительно
53
дилемм, которые им приходится разрешать, но они отличаются принимаемыми решения-ми, зачастую полностью противоположными4. Первая дилемма из семи – это универсалист-ская система ценностей в противовес партику-ляристской (специализация). Универсалист це-нит стандарты, принятые большинством людей в его культуре и делает акцент на формальные правила: ко всем людям, попадающим под пра-вило, следует относиться одинаково. Для че-ловека, принадлежащего к партикуляристской культуре, важны, скорее, отношения; бытует убеждение, что конкретные обстоятельства диктуют возможности использования идей и практик, поэтому правила могут быть измене-ны в зависимости от ситуации и статуса взаи-моотношений между людьми5.
Предпочтение в ситуации конфликта ин-тересов общественной или индивидуальной пользы лежит в основе дилеммы «индиви-дуализм–коллективизм». Индивидуалист, по Тромпенаарсу, чувствует себя уникальной лич-ностью, коллективист же не мыслит существо-вания вне группы.
Третий показатель – нейтральность/эмо-циональность культуры, раскрывающий уро-вень уместности открытого выражения чувств (уравновешенность и самоконтроль в противо-вес живости и темпераменту). Существует ин- тересная градация: итальянцы и другие жите-ли юга, относящиеся к эмоциональным куль-турам, открыто проявляют свои эмоции и не отделяют их от рассудка, т. е. в процессе при-нятия решений эмоции играют заметную роль. Американцы, хотя и не сдерживают эмоций, все же отделяют их от рассудочной деятельно-сти, а нейтрально эмоциональные голландцы и швейцарцы не только в крайней степени кон-тролируют открытое выражение чувств, но и не смешивают их с рассудком.
Функция четвертого показателя – разделить культуры на специальные (конкретные) и диф-фузные. В специальных культурах частная жизнь строго охраняется, публичная же, напро-тив, очень широка и предполагает многочислен-ные контакты на разных уровнях, в зависимо-
сти от специфики которых человек может вести себя по-разному в разных обстоятельствах в контексте его роли в обществе на данный момент. Для диффузной культуры характер-но совмещение публичного и приватного про-странств, соответственно, публичное простран-ство строже охраняется, т. к. доступ в него означает и проникновение в частную сферу; всякое взаимоотношение регулируется статуса-ми участвующих в нем сторон, их авторитетом, сила которого не меняется вне зависимости от обстоятельств. Ценности, характерные для кон-кретной культуры, – это свобода слова, прямота, прозрачность отношений. Диффузную культуру Тромпенаарс характеризует с позиций ситуа-тивной морали: значение имеет статус, возраст, связи человека и ситуация взаимодействия.
В культуре достижений (пятый показатель) статус индивида определяется успешностью выполнения им своих функций. Высокий ста-тус гарантирован, например, новаторам, лиде-рам в той или иной сфере, успешным менедже-рам. Ценности такой культуры заключаются в квалифицированности, умении решать постав-ленные задачи, эффективности, опыте работы. В культуре принадлежности (аскриптивной культуре) статус определяет принадлежность человека к той или иной группе. Здесь ценится титул, звание, иерархия, возраст, образование, наличие кровнородственных либо профессио-нальных связей.
По Тромпенаарсу, важным фактором, диф-ференцирующем культуры, является также вре-мя. Здесь он учитывает два момента: во-первых, это деление культур на синхронные (время ци-клично) и последовательные (время как однона-правленный поток от прошлого к будущему), а во-вторых, ориентация культуры на прошлое, на-стоящее или будущее. В ориентации культур на три временные плоскости Тромпенаарс выделяет, во-первых, культуры, ориентированные на насто-ящее (ценность действия сего момента, взаимо-отношений), во-вторых, культуры, ориентирован-ные на прошлое, для которых важно поддержание традиций в настоящем (интерес к истории, тради-циям, родственным корням, к старшему поколе-
Персидская О.А. Параметры сравнения культур Г. Ховстеде и Ф. Тромпенаарса...
54
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
нию), в-третьих, культуры, ориентированные на будущее, чьи ресурсы направлены на строитель-ство лучшего «завтра» (перспективное мышле-ние, в приоритете нужды молодых).
По отношению к окружающей среде Ф. Тром- пенаарс делит культуры на внутренне и внешне управляемые. Так, в одних культурах принято управлять природой, распоряжаясь ее ресурса-ми по своему усмотрению (внутренне управля-емые США, Канада, большинство европейских стран, где считается, что люди в состоянии кон-тролировать собственную судьбу). В других же верный путь в этом взаимодействии – это гармо-ния, подчинение законам природы, ее ритмам и циклам6 (внешне управляемый Китай).
Сравнительный анализ концепций Ховсте-де и Тромпенаарса дает представление о не-скольких уровнях в структуре сообщества. Во-первых, это универсальные установки, которые раскрываются во взаимоотношении человека и общества через его индивидуалистическую или коллективистскую природу (этот показатель оба определяют примерно одинаково). Также к универсальным установкам можно отнести отношение ко времени, которое у Тромпена-арса раскрывается в предпочтении ценностей прошлого, настоящего или будущего, а у Хов-стеде в видении дальности горизонтов целей. Показатель внутренне и внешне управляемых
культуры Тромпенаарса, раскрывающий суть взаимоотношений человека и мира, и измере-ние культуры по шкале мужественности/жен-ственности Ховстеде, относящиеся к области выбора траекторий развития общества в целом, также принадлежат уровню универсальных установок. Во-вторых, описывается система построения иерархических отношений внутри общества, которая отражена в параметре дис-танции власти у Ховстеде и достигаемого/при-писанного статуса и специальной/диффузной культуры у Тромпенаарса. В-третьих, объясня-ются механизмы, управляющие индивидами в ситуации выбора (партикуляристические/уни-версалистские культуры Тромпенаарса и шкала избегания неопределенности Ховстеде).
Заключая, отметим, что модели сравне-ния культур Г. Ховстеде и Ф. Тромпенаарса, конечно же, интересны и самодостаточны каждая по-своему, но в то же время, симбиоз этих концепций также представляет опреде-ленный исследовательский интерес, с разных сторон освещая те или иные особенности культуры. В целом, их концепции интересны не только для анализа взаимодействий в сфере кросскультурного бизнеса или для характеристики организационной культуры, но и для анализа особенностей национальной культуры в целом.
Примечания
1 Попков Ю.В. Роль социокультурного неотрадиционализма в современном развитии локальных культур // Социально-политические аспекты современного мироустройства (идентичности в условиях глобализации). Улан-Батар, 2010; Мадюкова С.А., Попков Ю.В. Феномен социокультурного неотрадиционализма. СПб., 2011; Соловьёва А.Н. «Этническая субкультура» как модель локализации глобализационных потоков // Вестн. Помор. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. 2011. № 1. С. 132–137.
2 Классики менеджмента / под ред. М. Уорнера. СПб., 2001. С. 943.3 Тромпенаарс Ф., Хэмпден-Тернер Ч. Национально-культурные различия в контексте глобального бизнеса /
пер. с англ. Е.П. Самсонова. М., 2004.4 Там же. С. 62.5 Сравнительный менеджмент / под ред. С.Э. Пивоварова. СПб., 2006.6 Измерение культуры Ф. Тромпенаарсом. URL: http://www.beltsymd.ru/students/ quality/izmerenie-kulituri1.php.
55
Persidskaya Olga AlexeevnaPostgraduate Student of the Institute of Philosophy and Law of the Siberian Branch
of the Russian Academy of Sciences (Novosibirsk)
PARAMETERS oF CuLTuRE CoMPARISoN BY G. HoFSTEDE AND F. TRoMPENAARS: ANALoGIES AND DIFFERENCES
The article considers methodological approaches to the cross-cultural study of societies by G. Hofstede and F. Trompenaars. The parameters of culture comparison suggested by them are analyzed in terms of overlapping or closely related in meaning as well as different grounds.
Key words: culture, cross-cultural studies, parameters of culture comparison.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Дрегало А.А., доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой государственного, муниципального управления и менеджмента института экономики и управления Северного (Арктического) фе-дерального университета имени М.В. Ломоносова
Персидская О.А. Параметры сравнения культур Г. Ховстеде и Ф. Тромпенаарса...
56
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУСТВОВЕДЕНИЕ
УДК [141.7+130.2+316.7](045)
жИГАльцОВА Татьяна Валентиновна, ас-пирант кафедры культурологии и религиоведения института социально гуманитарных и политичес-ких наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 10 научных публикаций
АНАлИЗ КОНцЕПцИй «НАСИлИЕ» И «РЕПРЕССИЯ» В НАуКАХ ФИлОСОФСКО-АНТРОПОлОГИЧЕСКОГО цИКлА
В статье приведен краткий анализ философско-антропологических и религиоведческих концепций «насилия» и «репрессии». Автор рассматривает теории, согласно которым, культура, общество, государство или власть выступают в роли носителя репрессивных функций.
Ключевые слова: философская антропология, религиоведение, насилие, репрессия, государство, власть.
Термины «насилие» и «репрессия» исполь-зуются в различных направлениях исследова-ний: в социологии, религиоведении, политоло-гии, культурологии, философии, психологии, антропологии, этнографии; изучаются в контек-сте феноменологии, функционализма, психо- анализа, феминистических концепций, струк-турализма, цивилизационных парадигм, модер-низационной теории и др.; тесно связаны с по-нятиями «ценность», «власть», «телесность», «толпа», «Другой».
Классические культурно-антропологичес- кие и социологические исследователи тракту-ют насилие как социальную функцию. «Имен-но функционалистский подход рассматрива-ет такие социальные институты, как набеги и межплеменные войны в качестве связующей группу функции, которая проявляется в общих
© Жигальцова Т.В., 2012
нормах и ожиданиях, даже если внешне они носят разделяющий характер. Насилие часто интерпретируется как своего рода объектив-ная данность социального существования че-ловека, которую общество должно уметь кон- тролировать и подавлять»1, – пишет В.А. Тиш- ков. Функциональный подход может быть ис-пользован для выявления истоков (менталь-ных установок, инструментов осмысления ре-альности) внутри и межконфессионального, межнационального насилия2. Функциональное объяснение истоков насильственных действий как стремление к покою, равновесию в рели-гиозном обществе также дается в работах по философии религии и религиоведению. Напри-мер, Жирар Рене считал, что в чистом виде го-сподства ради получения и применения власти не бывает. Это, по мнению Рене, неутоленное
57
Жигальцова Т.В. Анализ концепций «насилие» и «репрессия»...
насилие – коллективное чувство, которое ищет и всегда находит заместительную жертву для внутреннего успокоения: «Сообщества миме-тически переносили всю свою вражду на одну жертву, и благодаря этой иллюзии наступало примирение»3, – считает автор. В работе «На-силие и священное» он пишет: «В священном, то есть в насилии ни одно общество жить не может. Жить в обществе – значит избегать на-силия, но… не с помощью подлинного при-мирения, которое бы тот час ответило бы на вопрос “что такое священное?”, а с помощью непонимания, всегда так или иначе зависящего от самого насилия»4. По мнению Рене, в Новое время в Европе произошел новый жертвенный кризис – утрата различия между нечистым и очистительным насилием, ведущим к невоз-можности очищения5, вышедший за пределы священного в большей мере, чем в других об-ществах 6. Жертвоприношение – это насилие, призванное успокоить толпу, хотя, к примеру, в христианстве, как пишет автор, вина за наси-лие ложится не на жертву, а на толпу. Концеп-ция жертвоприношения как ритуала «делания святости» раскрыта в фундаментальных тру-дах В.Н. Топорова7. Космогонические функции ритуала жертвоприношения как строительства нового мира – дома – раскрываются в исследо-ваниях Н.М. Теребихина8.
Существует мнение об асоциальной приро-де насилия, решающем значении внутренней, биологической составляющей человеческой агрессии. Об этом пишут исследователи со-циобиологического направления: Е. Вилсон9, Н. Шэнон и др. Так, Н. Шэнон на примере ин-дейцев Бразилии писал: «…мужчины, кто уби-вал, имели больше жен и отпрысков, чем те мужчины, которые не убивали»10.
Во многих теориях культура, общество, го-сударство, власть определяются как репрессив-ный механизм. Здесь мы подходим к нюансам трактовки терминов «насилие» и «репрессия»: «“Репрессия” в качестве своего субъекта в боль-шей мере предполагает социальную инстан-цию, в то время как “насилие” шире по своему субъекту. Оно может исходить от частного лица
или группы, находящейся в самых разных от-ношениях с государством или такими надлич-ностными сущностями, как культура, диктую-щая своим адептам репрессию по отношению к нарушителям нормы»11.
Основой для репрессии со стороны госу-дарства считается теория «естественного до-говора» Томаса Гоббса, по которой общество, находящееся в состоянии войны «всех против всех», для предотвращения насилия и блага для общества наделило репрессивными функция-ми государство. Идею прогрессивного насилия со стороны части общества (например, проле-тариата) по отношению к репрессивному госу-дарству развивала марксистская теория. Карл Маркс писал: «Чтобы революция народа и эмансипация отдельного класса гражданского общества совпали друг с другом, чтобы одно со-словие считалось сословием всего общества, – для этого, с другой стороны, все недостатки об-щества должны быть сосредоточены в каком-нибудь другом классе, для этого определенное сословие должно быть олицетворением общих препятствий, воплощением общей для всех преграды; для этого особая социальная сфера должна считаться общепризнанным престу-плением в отношении всего общества, так что освобождение от этой сферы выступает в виде всеобщего самоосвобождения»12.
Фридрих Ницше считал, что все в мире об-условлено волей к власти: «…внутренняя воля, которую я называю “волей к власти”, т. е. не-насытное стремление к проявлению власти или применение власти, пользование властью как творческий инстинкт, и т. д.»13, отличительной чертой которой является преодоление чего-ли-бо. Культура, по мнению Ницше, не проникает глубоко в человека. Там, где это происходит, одомашнивание становится дегенерацией (тип: христианин). Общество же, наоборот, «никогда не понимало “добродетель” иначе, как средство силы, власти, порядка»14. Государство в полной мере является воплощением воли к власти. Во вне себя государство характеризуется волей к могуществу, захватам, а внутри – институ-том полиции, сословной иерархией, торговлей,
58
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУСТВОВЕДЕНИЕ
семьей. «У всех вас не хватит духу убить чело-века, или хотя бы исхлестать бичом, или – да что угодно... но в государстве неимоверное без-умие подминает под себя отдельного человека и вынуждает его отвергать свою ответствен-ность за то, что он делает (долг послушания, присяга и т. д.)»15, – пишет автор.
В психоанализе Зигмунда Фрейда культура понимается как система запретов для челове-ка, т. к. по своей природе человек импульсивен, противоречив. Появление культуры связано с запретом – табу на инцест. По мнению Фрейда, в первобытном обществе (в качестве образца Фрейд рассматривает общество австралийских аборигенов) братья, убившие своего отца в борьбе за обладание матерью и сестрами, чув-ствуют свою вину и создают тотем как память об отце. У аборигенов Фрейд выявляет призна-ки невротического состояния, которое генети-чески вытекает из «первоначального устремле-ния из неудовлетворенной реальности в более приятный мир фантазии», сравнивает их по-ступки с поступками детей. Именно из анализа детских невротических состояний он делает вывод о перенесении страха перед отцом на тотемное животное. По мнению автора, запре-ты тотемизма: не убивать тотем и не вступать в сексуальные отношения с женщиной принад-лежащей тотему (табу на инцест) являют собой Эдипов комплекс16.
Проблема компенсации реальных и вооб-ражаемых недостатков личности была рассмо-трена последователями Фрейда А. Адлером, Г. Лассуэллом: «…человек для компенсации низкой самооценки стремится к власти как средству такой компенсации. Таким образом, самооценка, будучи неадекватной, может сти-мулировать поведение человека в отношении политически релевантных целей – власти, достижений, контроля и других»17. Исследо-ватель Карен Хорни уточняет, что только не-вротическое стремление к власти основано на чувстве неполноценности: «Однако невроти-ческое стремление к власти рождается из тре-вожности, ненависти и чувства собственной неполноценности. Иначе говоря, нормальное
стремление к власти рождается из силы, невро-тическое – из слабости»18.
О репрессивных функциях культуры, реа-лизуемых через общество, говорит А.Я. Фли-ер: «Но все-таки если пытаться среди целей, реализуемых обществом с помощью культуры, выделить основные, то в число главных, несо-мненно, попадет и такая оригинальная сверх-задача, как избавление человека от следов его животного происхождения»19. К следам жи-вотного происхождения относятся: рождение и вскармливание младенцев по модели млеко-питающих, пополнение энергозапаса, индиви-дуальная смертность, инстинкт размножения20. Снижение агрессивности между людьми явля-ется целью культуры.
По мнению Мишеля Фуко, общество кон-тролирует и принуждает человека при помо-щи властного дискурса как атрибута культуры. В любом обществе производство дискурса кон-тролируется, подвергается селекции, организу-ется, перераспределяется с целью сдерживания его властных полномочий. К процедурам исклю-чения дискурса Фуко относит запрет, разделение и отбрасывание (например, безумия), оппозицию истинного и ложного, прореживание говорящих субъектов. Воля к истине, имеющая институцио-нальную поддержку и институциональное рас-пределение, доминирует над всеми остальными дискурсами в современном обществе. В течении времени, воля к истине искала поддержку в на-уке, теориях богатства и права и др.21
Работы Мишеля Фуко оказали большое вли-яние на формирование феминистской методо-логии, акцентировании ее на проблемах теле-сности, власти, сексуальности, насилия между полами. К телесным субъектам, т. е. субъектам неидентичным себе в отличие от субъекта-суб-станции, Фуко относит заключенных, больных, сумасшедших, женщин и детей. Для феми-нистских авторов «женское» становится сим-волом любых телесных репрессивных практик в культуре22. Феминистических исследования показывают зависимость и подчиненность не человека от чего-либо (культуры, общества, властного дискурса), а женщины от мужчины,
59
Жигальцова Т.В. Анализ концепций «насилие» и «репрессия»...
что обусловлено, по мнению феминистских те-оретиков, традицией ассоциировать женщину с природой, мужчину с культурой, а также исто-рически объяснимо. К примеру, сексуальное насилие рыцарей в Средние века по отношению к женщинам отражало иерархию социального мира23. Со слов С. де Бовуар: «…Феномен зави-симости внедрен в женское сознание настоль-ко глубоко, что женщина сама гораздо скорее психологически готова принять роль “второ-го”, “другого”, жертвы, чем сопротивляться ей»24. Например, исследования женской прозы XIX–XX веков показали, что женщина всегда стоит перед выбором: «..Либо она адаптирует мужские рациональные нормы и ценности – и тогда перестает быть “женщиной”, либо она их отвергает – и тогда неизбежно погибает»25.
Исследователи гендерной теории, опираясь на этнографические и антропологические иссле-дования (например, работа Маргарет Мид «Пол и темперамент в трех примитивных обществах», 1935 год), указали на различие в понимании биологического пола и гендера, на то, что куль-турная конструкция гендера не детерминирова-на различием по половому признаку26. Работы поднимают вопросы о социальной конструкции пола и репрезентации его в культуре, знакомят с такими проблемами, как переплетение сим-волических и материальных обстоятельств в проектировании и воплощении гендерного не-равенства (например, насилие в семье), расовой и классовой дискриминации и др.27
Постколониальные и деколонизационные исследования посвящены теме репрессии ко-лониальных обществ Западом. Проблема на-циональной идентичности была поднята пред-ставителями постколониальных исследований, опирающихся в своих работах на труды М. Фуко, Ж. Лакана, Ж. Дерриды. С позиции постколони-ального подхода после распада колониальной системы во вновь возникших национальных го-сударствах в ходе исчезновения общественной солидарности и перепроверки легитимности руководящей власти стал происходить процесс постепенного утрачивания национальной и эт-нической идентичностей, что явилось призна-
ком политической слабости государств: «В ряде стран третьего мира и бывших социалистиче-ских странах Восточной Европы национальная идентичность очень слаба и уязвима, и сильный националистический символизм (военные па-рады, празднование дат освобождения и т. д.) не может скрыть эту слабость. Этнические про-цессы могут привести к распаду национальных государств на более мелкие единицы…»28. Воз-никший в конце XX века на стыке философии и политологии деколонизационный подход опроверг базовые постулаты постколониально-го подхода и предложил кардинальное переос-мысление исследований в области социокуль-турных отношений. Его представители считают, что колониализм является темной стороной тео-рии модернизации, что «все постколониальные общества в той или иной степени по-прежнему являются предметом явных или скрытых форм нео-колониального доминирования»29. Негатив-ным последствием вестернизации явился навя-занный стереотип «отсталости» традиционных культур, их бесценностного содержания для передовых, современных, постоянно совершен-ствующихся европейских культур. Большинство же революционных проектов современности яв-ляются продуктами западного модернити: от ле-вых дискурсов до различных видов национализ-ма, включая постколониальный национализм, этноцентризм и религиозный фундаментализм30. Необходима деколонизация мышления, которая привела бы к отказу от изначальной субъект-объ-ектной постановки. Одна из представительниц деколонизационного подхода М. Лугондес счи-тает, что убедительная позиция должна лежать не в переосмыслении навязанных Западом отно-шений, а в «развитии логики различия и множе-ственности, а также в создании коалиций в этих точках различия. Множественность должна сохранятся в точке редукции, а не сниматься в гибридности (как продукте лишь маскирующем колониальное различие)»31.
Таким образом, исследователи не только выявляют проблемы, связанные с концептами «насилие» и «репрессия», но и предлагают ва-рианты их решений.
60
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУСТВОВЕДЕНИЕ
Примечания
1 Тишков В.А. Теория и практика насилия // Антропология насилия. СПб., 2001. С. 10.2 Жигальцова Т.В. Философско-религиозные концепты протестантской культуры раннего модерна: автореф.
дис. … канд. философ. наук. Тула, 2012.3 Рене Ж. Насилие и религия: причина или следствие? // Логос. № 4(67). 2008. С. 132.4 Его же. Насилие и священное. М., 2000. С. 390–391.5 Там же. С. 64.6 Там же. С. 392.7 Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитератур-
ных памятниках. М., 1988. С. 37–38. 8 Теребихин Н.М. Пермский Домострой: строительный миф и ритуал. Архангельск, 2011. 9 См.: Wilson E.O. Sociobiology. Cambridge, 1975.10 Chegnon N. Life Histories, Blood Revenge, and Warfare in a Tribal Population. N. Y., 1988. C. 239, 985–992
(цит. по: Rubinstein R.A. Collective Violence and Common Security // Companion Encyclopedia of Anthropology: Humanity, Culture and Social Life / ed. by T. Ingold. London; N. Y., 1994. С. 985.
11 Яковенко И.Г. Россия и Репрессия: репрессивная компонента отечественной культуры. М., 2011. С. 4.12 Маркс К. К критике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. I. М., 1955. С. 425.13 Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М., 2005. С. 345.14 Там же. С. 394.15 Там же. С. 395.16 Фрейд З. Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии // Его же. «Я» и «Оно». Труды разных
лет. Кн. 1. Тбилиси, 1991.17 Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов н/Д, 1996. С. 62–64; Психология господства
и подчинения: хрестоматия. Минск, 1998. C. 15.18 Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М., 1993. С. 76–115; Психология господства и подчи-
нения. C. 355.19 Флиер А.Я. Культура как репрессия // Фундаментальные проблемы культурологии. Т. I. СПб., 2008. С. 243.20 Там же.21 Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М., 1996.
С. 47–133.22 Жеребкина И. Прочти мое желание… Постмодернизм. Психоанализ. Феминизм. М., 2000. С. 31.23 Kaeuper R.W. Chivalry and Violence in Medieval Europe. Oxford, 1999. С. 225.24 Брандт Г.А. Философская антропология феминизма. Природа женщины. СПб., 2006. С. 89.25 Жеребкина И. Указ. соч. С. 34.26 Moore H.L. Understanding Sex and Gender // Companion Encyclopedia of Anthropology: Humanity, Culture and
Social Life. С. 814.27 См.: Антология гендерной теории / cост.: Е.И. Гапова, А.Р. Усманова. Минск, 2000.28 Шредер Х. Глобализация, (де)цивилизация и мораль // Социологии и социальной антропологии. Т. I,
№ 2(2), 1998. С. 71.29 Соловьёва А.Н. Этничность и культура: проблемы дискурс-анализа. Архангельск, 2009. С. 114.30 Tlostanova M.V., Mignolo W.D. Global Coloniality and Decolonial Option // Epistemologies of Transformation:
The Latin American Decolonial Option and its Ramifications. Roskilde University, 2009. P. 131.31 Тлостанова М.В. От феминизма третьего мира к деколонизации гендерной философии // Вестн. ТГЭУ.
2009. № 1. С. 117.
61
Жигальцова Т.В. Анализ концепций «насилие» и «репрессия»...
Zhigaltsova Tatiana ValentinovnaPostgraduate Student of the Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Social, Humanitarian and Political Sciences
ANALYSIS oF THE CoNCEPTS oF “VIoLENCEˮ AND “REPRESSIoNˮ IN PHILoSoPHICAL AND ANTHRoPoLoGICAL SCIENCES
The article provides a brief analysis of philosophical and anthropological as well as religious concepts of “violenceˮ and “repressionˮ. The author examines theories according to which culture, society, state or authorities have repressive functions.
Key words: philosophical anthropology, religious studies, violence, repression, state, authorities.
Контактная информация: е-mail: [email protected]
Рецензент – Теребихин Н.М., доктор философских наук, профессор кафедры культурологии и религиоведения института социально-гуманитарных и политических наук, директор Центра сравнительного религиоведения и семиотики Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
62
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО. ЭКОНОМИКА
УДК 314.14(470.11.2)(045)
ПРЕМИНИНА Яна Клавдиевна, кандидат географических наук, доцент кафедры географии и геоэкологии института естественных наук и био-медицины Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова, старший научный сотрудник отдела экономических исследо-ваний Архангельского научного центра Уральского отделения РАН. Автор 122 научных публикаций
СОВРЕМЕННыЕ ЧЕРТы СМЕРТНОСТИ НАСЕлЕНИЯ ЕВРОПЕйСКОГО СЕВЕРА РОССИИ*
В статье рассмотрены современные особенности смертности населения Европейского Севера России. Наибольшее внимание в исследовании уделено выявлению роли смертности в воспроизводственных про-цессах населения региона. В работе названы причины высокой смертности населения.
Ключевые слова: смертность, повозрастная смертность, причины смертности.
Сложность современного социально-эконо-мического положения России превращает смерт-ность из нейтрального объекта познавательного и мировоззренческого рассмотрения в вопрос национальной безопасности страны, вопрос бу-дущего нации. Дифференцированный террито-риальный анализ становится насущной необхо-димостью при попытках определения реального развития демографической ситуации. Европей-ский Север, с одной стороны, – регион, обладаю-щий множеством природных богатств, ценность которых на современном этапе мирового разви-тия стремительно возрастает, с другой – обшир-ная малозаселенная приграничная территория.
Смертность населения Европейского Се-вера России конца ХХ – начала ХХІ веков ха-
* Статья подготовлена при финансовой поддержке Проекта программы Президиума РАН № 12-П-47-2013.© Преминина Я.К., 2012
рактеризуется устойчивым доминированием над рождаемостью, что ведет к депопуляции населения. С одной стороны, данный сцена-рий отражает эволюционные тенденции демо-графического развития России, с другой – ха-рактер социально-экономических процессов, происходящих на Европейском Севере, свиде-тельствует о локально действующих факторах, которые позволяют выявить отличительные особенности смертности населения региона на фоне общероссийских тенденций.
Материалы и методика. В основе методики исследования лежит трендовый подход, который используется в работе на 3 уровнях простран-ственной иерархии (страна, регион, администра-тивная область). При помощи метода косвенной
63
Преминина Я.К. Современные черты смертности населения Европейского Севера России
стандартизации выявлена роль смертности как основной причины депопуляции населения Ев-ропейского Севера России.
Результаты и их обсуждение. Динамика естественного движения населения (рождае-мости, смертности, естественного прироста/убыли) Европейского Севера в целом соответ-ствуют общероссийским трендам: сокращение уровней рождаемости и естественного приро-ста, рост уровня смертности (табл. 1).
Особенность ситуации заключается прежде всего в уровне демографических показателей и структуре демографических процессов. Для выявления данного своеобразия применим ме-тод косвенной стандартизации. В связи с тем, что речь идет о сопоставлении демографиче-ского развития российских регионов, то в каче-стве стандарта взяты повозрастные показатели рождаемости и смертности населения страны в целом. Повозрастные коэффициенты рождаемо-
Таблица 1ДИНАМИКА ЕСТЕСТВЕННОГО ДВИЖЕНИЯ
НАСЕЛЕНИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРА РОССИИ1
ТерриторияОбщие коэффициенты рождаемости, смертности, естественного прироста (убыли) по годам, ‰
1975 1980 1985 1990 1995 2000 2005 2010Россия:
рождаемостьсмертностьестественный прирост (убыль)
15,7 15,9 16,6 13,4 9,3 8,7 10,2 12,5 9,8 11,0 11,3 11,2 15,0 15,3 16,1 14,2 5,9 4,9 5,3 2,2 –5,7 –6,6 –5,9 –1,7
Европейский Северрождаемостьсмертностьестественный прирост (убыль)
17,5 17,6 17,3 12,9 8,6 8,8 10,4 12,4 7,6 8,9 8,7 8,3 9,2 14,3 15,8 13,9 9,9 8,7 8,6 4,6 –0,6 –5,5 –5,4 –1,5
Республика Карелиярождаемостьсмертностьестественный прирост (убыль)
17,6 16,6 17,1 13,3 8,8 8,7 9,9 12,1 8,4 10,0 10,7 10,2 16,7 16,5 18,1 16,2
9,2 6,6 6,4 3,1 –7,9 –7,8 –8,2 –4,1Республика Коми
рождаемостьсмертностьестественный прирост (убыль)
18,1 18,2 19,2 13,6 9,7 9,4 11,1 12,9 7,0 8,1 7,7 7,5 13,2 12,9 15,2 13,111,1 10,1 11,5 6,1 –3,5 –3,5 –4,1 –0,2
Архангельская областьрождаемостьсмертностьестественный прирост (убыль)
18,0 17,9 17,4 13,5 8,9 8,8 10,7 12,6 9,2 10,4 10,4 9,8 15,0 16,3 17,0 14,6 8,8 7,5 7,0 3,7 –6,1 –7,5 –6,3 –2,0
Мурманская областьрождаемостьсмертностьестественный прирост (убыль)
17,0 16,1 15,6 11,2 8,2 8,6 9,8 11,7 5,6 6,4 6,3 5,8 11,4 11,6 13,4 11,9
11,4 9,7 9,3 5,4 –3,2 –3,0 –3,6 –0,2
64
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО. ЭКОНОМИКА
сти/смертности стандарта перевешиваются по возрастной структуре реального населения. Т. о. получается то число рождений/смертей, кото-рое было бы у реального населения, если бы его возрастная рождаемость/смертность была такой же, как и повозрастная рождаемость/смертность стандартного населения. Коэффициент депопу-ляции2 показывает, в какой степени смертность превышает рождаемость (табл. 2).
В результате проведенного анализа выявле-но некоторое превышение общего коэффици-ента рождаемости по сравнению со стандарти-зованным коэффициентом рождаемости, что обусловлено более молодой возрастной структу-рой населения (рис. 1). Об этом свидетельству-
ет и коэффициент депопуляции: при расчете по общим показателям смертности и рождаемости он получается меньше, чем при исчислении по стандартизованным коэффициентам.
Несмотря на более молодую возрастную структуру населения Европейского Севера, чем в среднем по России, стандартизация показала превышение СКС над ОКС, что свидетельству-ет о еще более кризисной ситуации со смер-
тностью в регионе, чем это представляется на первый взгляд.
Объяснений более «болевой» ситуации со смертностью на Европейском Севере по срав-нению с Россией в целом, несколько. Одно из них – превышение показателей смертности в
Таблица 2ОБЩИЕ И СТАНДАРТИЗОВАННЫЕ КОЭФФИЦИЕНТЫ РОЖДАЕМОСТИ, СМЕРТНОСТИ И ДЕПОПУЛЯЦИИ НАСЕЛЕНИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРА РОССИИ В 2009 ГОДУ, ‰3
РегионРождаемость Смертность Коэффициент
депопуляцииОКР СКР ОКС СКС ОКС:ОКР СКС:СКР
Европейский Север 11,9 11,8 13,6 16,1 1,1 1,4Республика Карелия 11,5 11,3 15,5 16,3 1,3 1,4Республика Коми 12,4 12,1 12,8 16,7 1,0 1,4Архангельская область 12,3 12,3 14,4 15,4 1,2 1,3Мурманская область 10,8 10,9 12,0 16,4 1,1 1,5
Примечание. ОКР – общий коэффициент рождаемости, СКР – стандартизованный коэффициент рождаемости, ОКС – общий коэффициент смертности, СКС – стандартизованный коэффициент смертности.
Рис. 1. Возрастная структура населения, 2010 год4
65
Преминина Я.К. Современные черты смертности населения Европейского Севера России
регионе по сравнению со среднероссийскими от внешних причин (на 30 % – в Республике Коми, 25 % – в Архангельской области, 18 % – в Республике Карелия) и от болезней органов пи-щеварения (на 30 % – в Республике Коми, 19 % – в Республике Карелия). Показатели смертности в Мурманской области ниже либо незначитель-но превышают среднероссийские. Данная ситу-ация в Мурманской области обусловлена тем, что в ней более 90 % – городское население (в отличие от других регионов, где горожанами являются от 74 до 77 % населения)5, а в город-ской местности учреждения здравоохранения и лекарственные средства более доступны.
В структуре внешних причин смертности на Европейском Севере доминирует смерт-ность от случайных отравлений алкоголем, самоубийств и убийств (рис. 2). Причем алко-гольная составляющая является основополага-ющей среди внешних причин смерти, т. к. ал-коголизм провоцирует самоубийства, убийства и дорожно-транспортные происшествия. Ал-коголизация стала одним из ведущих факторов роста смертности лиц трудоспособного возрас-та, особенно среди мужчин (рис.3).
Разнообразные нарушения режима, качества и структуры питания способствуют заболева-емости и смертности населения от болезней
Рис. 2. Смертность населения от внешних причин смерти, 2010 год6
Рис. 3. Количество умерших в трудоспособном возрасте от отравлений алкого-лем, 2010 год7
66
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО. ЭКОНОМИКА
органов пищеварительной системы. В постсо-ветское время произошло разрушение системы общественного питания; замена более дорогих и калорийных продуктов (мяса, рыбы, овощей и фруктов) – более дешевыми и доступными (хлеб, картофель, макароны, крупы). Проблема усугубляется заменой отечественных натураль-ных образцов пищевой продукции импортным искусственным суррогатом, а также фальсифи-цированным алкоголем. Все эти процессы проис-ходят на фоне ослабленного иммунитета жителей региона, вызванного суровыми и экстремальны-ми природно-климатическими условиями.
Другую специфическую черту смертности населения Европейского Севера позволяет вы-явить анализ повозрастной смертности населения (рис. 4). Не очень тревожная ситуация наблюдает-ся у детей и подростков, пик неблагополучия – у трудоспособного населения (особенно у мужчин), смертность которого является высокой или очень высокой. Смертность пожилых, как правило, так-же превышает среднероссийские показатели8.
Современная ситуация со смертностью является одним из динамичных и болевых сегментов демографической ситуации Евро-пейского Севера. Падение рождаемости со-четается с ростом смертности; сопровождаясь резким отклонением от естественного равно-весия в численном соотношении мужского и женского населения, деформацией структуры причин смертности, явлением «сверхсмертно-сти» мужчин средних возрастов.
Заключение. Выявленный в ходе исследова-ния сформировавшийся вектор развития смерт-ности, сопровождающийся интенсивной и глу-бокой деформацией демографических структур, составляет выраженную угрозу существова-нию региональной демографической системы, что позволяет делать выводы о необходимости территориально дифференцированных мер со-циально-демографической политики в сфере смертности. Целью этой политики должно быть обеспечение соответствия параметров смертно-сти экономическому потенциалу территории.
Рис. 4. Повозрастные коэффициенты смертности мужчин, 2010 год9
Примечания
1 Регионы России. Социально-экономические показатели. 2011: стат. сб. М., 2011.2 Рыбаковский Л.Л. Сравнительная оценка демографического неблагополучия регионов России // Соц. ис-
следования. 2008. № 10. С. 81–87.
67
Преминина Я.К. Современные черты смертности населения Европейского Севера России
3 Архангельская область в 2009 г.: стат. сб. Архангельск, 2010; Мурманская область: стат. ежегодник. 2009: стат. сб. Мурманск, 2010; Республика Карелия: стат. ежегодник. 2009: стат. сб. Петрозаводск, 2010; Статистиче-ский ежегодник Республики Коми. 2010: стат. сб. Сыктывкар, 2010.
4 Демографический ежегодник. 2010: стат. сб. М., 2010.5 Численность населения Российской Федерации по полу и возрасту на 1 января 2010 года: стат. сб. М., 2010.6 Демографический ежегодник…7 Там же.8 Там же.9 Архангельская область в 2009...; Мурманская область…; Республика Карелия…; Статистический ежегод-
ник Республики Коми…; Демографический ежегодник…
Preminina Yana KlavdievnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Natural Sciences and Biomedicine;Arkhangelsk Scientific Centre of the Ural Branch
of the Russian Academy of Sciences
MoDERN FEATuRES oF PoPuLATIoN MoRTALITY IN THE EuRoPEAN NoRTH oF RuSSIA
The article deals with present features of population mortality in the European North of Russia. The greatest attention is given to the role of mortality in the reproduction of population in the region. The causes of high population mortality are named in the article.
Key words: mortality, age-specific mortality, mortality causes.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Ульяновский В.И., доктор социологических наук, профессор кафедры государственного, муници-пального управления и менеджмента института экономики и управления Северного (Арктического) федераль-ного университета имени М.В. Ломоносова
68
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО. ЭКОНОМИКА
УДК 330
КубКО Владислав Владимирович, аспирант кафедры экономики Череповецкого государствен-ного университета. Автор 9 научных публикаций
СОцИАльНО-ТРуДОВыЕ ПРОТЕСТы И эКОНОМИЧЕСКИЕ РИСКИ В РАМКАХ ТЕОРИИ ВЗАИМОДЕйСТВИЯ ПРОИЗВОДСТВА И ПОТРЕблЕНИЯ
Экономический кризис приводит к дисбалансу функционирования системы в целом. Способом раз-решения экономических кризисов в первую очередь является снижение занятости и доходов, что приводит нарастанию к нарастанию социальных протестов и снижению продуктивности труда. Такое развитие ситу-ации полностью соответствует теории катастроф, в частности катастрофе сборки.
Ключевые слова: кризис, занятость, доходы, производительность труда, риски социальных проте-стов, транзитивность.
По теории экономических циклов, эконо-мика не постоянна, а имеет циклический харак-тер, в своем развитии проходя стадии подъема, кризиса, депрессии, оживления.
Еще в XIX веке в «законах рынка» Сэя было провозглашено, что рыночный механизм обе-спечивает стабильное и устойчивое равновесие между спросом и предложением. Экономические кризисы считались случайным, быстро устрани-мым явлением. Но реальная жизнь опровергла этот постулат. Кризисы становились регулярным и все более разрушительным явлением, а затем они стали принимать общемировой характер. Одним из таких кризисов явился мировой эконо-мический кризис 2008–2009 годов.
Экономический кризис – это значительное нарушение равновесия в хозяйственной систе-ме, часто сопровождающееся потерями и раз-рывом нормальных связей в производстве и
© Кубко В.В., 2012
рыночных отношениях. Это в конечном счете ведет к дисбалансу функционирования эконо-мической системы в целом. В цикле кризиса снижаются основные показатели экономики: прирост ВВП, уровень безработицы, прирост инвестиций, уровень жизни, норма прибыли.
Несмотря на развитие и тщательное изуче-ние экономики, не только как науки, но и отрас-ли жизни государства, т. е. изучение практиче-ской ее стороны, в современном мире XXI века возникло явление экономического кризиса. То, что он называется мировым, и определяет его масштабы.
Вообще теория кризиса основывается на двух основных положениях. Первое заключает- ся в том, что продукт труда распределяется меж- ду двумя факторами производства, трудом и капиталом, неравномерно. Капитал, в соответ-ствии с базовыми принципами капитализма,
69
Кубко В.В. Социально-трудовые протесты и экономические риски в рамках теории...
рассматривает продукт труда как свою частную собственность, и, как следствие, владельцы тру- да не получают за него необходимое возмеще- ние. Таким образом получается, что рост спроса при капитализме неминуемо отстает от роста капитала. А уменьшение объема прироста спроса по отношению к приросту капитала ведет к уменьшению объема прибыли на каж-дую единицу нового капитала.
Второе положение основывается на роли мирового разделения труда, которое играет принципиальную роль в рамках модели науч-но-технического прогресса. Принципиальной особенностью этой модели является то, что очередной виток НТП неминуемо сопровожда-ется углублением процессов разделения тру-да, а они, в свою очередь, требуют увеличения объемов рынков сбыта.
Всякий раз, когда вновь повторяется кризис капиталистической экономической системы, сфера трудовых отношений становится своего рода отдушиной в его преодолении. Как показы-вает многолетняя практика капиталистических обществ, способом разрешения экономических кризисов в первую очередь является снижение занятости и доходов. Это проверенный способ либеральной политики по сдерживанию ре-цессии, это естественный и самый верный ме-тод если не преодоления, то, по крайней мере, смягчения любого экономического кризиса1.
Экономический кризис и рецессия невы-годны всем: и рядовому наемному работнику, и мелкому предпринимателю, и представителю крупного бизнеса. Отличием является лишь цена вопроса для каждого. Если для наемного рабочего это относительное (потому скрытое) снижение цены его труда, то для предприятия это фактическая потеря уже имеющегося капи-тала. «Скрытое» снижение цены труда означа-ет сокращение потребительских возможностей наемных работников в результате повышения цен на товары, как правило, при неизменной заработной плате. Работник продает свои спо-собности к труду за те же деньги, осуществляя труд в тот промежуток времени, когда цены на потребляемые товары еще не подверглись ин-
фляционной корректировке. Зарплату он полу-чает по истечении определенного промежутка трудового времени (сперва труд – потом его оплата), когда бремя инфляции уже сформиро-вало новые рыночные цены.
Для предпринимателя обесценивание капи-тала происходит практически мгновенно, когда снижается цена всех имеющихся у него активов. Способом сдерживания этого обесценивания оказывается опережающий рост производитель-ности над ростом заработной платы и снижение затрат на производство единицы продукта. В ре-зультате на определенный момент времени ра-ботник производит продукт, стоимость которого снижена, при этом по факту выполненных работ не предполагается никакого повышения в опла-те труда. Эта временная вилка замедляет рецес-сию. Но так происходит не всегда.
В условиях разрастающегося экономиче-ского кризиса частный сектор не всегда спо-собен решать свои проблемы самостоятель-но. На помощь приходит или государственная система, дотируя определенные сегменты экономики, или конкретные «приоритетные» компании, исправляя ситуацию путем финан-сирования из собственных резервных фондов. Эти резервные финансовые фонды, в конечном счете, существуют благодаря отчислениям на-логоплательщиков, часть доходов которых в виде разнообразных налогов удерживается го-сударством, либо за счет политики занижения реальных заработных плат, либо посредством попыток государства дешевыми деньгами на-воднить экономику. В результате – наемная рабочая сила поголовно вовлекается в процесс преодоления экономического кризиса, дотируя собственными средствами дополнительные из-держки частного капитала. Последний, в слу-чае необходимости, может сократить количе-ство занятых работников, возложив заботу о них на общество.
Работник и его труд становятся разменной монетой в стратегиях выживания, прежде всего это касается крупного бизнеса. Можно с уве-ренностью констатировать, что в период кризи-са на человека труда ложится дополнительное
70
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО. ЭКОНОМИКА
бремя не только собственного выживания, но и поддержания всей капиталистической государ-ственной системы, которая до настоящего вре-мени продолжает рассматривать труд как основ-ной ресурс решения экономических проблем.
Классический анализ соотношения меры труда и меры потребления сводится к общим положениям взаимодействия производства и потребления, к их соотношению в рамках тру-довой теории стоимости, с точки зрения теории предельной полезности и трудовой теории по-требительной стоимости. Представители раз-личных научных школ и направлений, таких как классическая, марксизм, маржинализм, нео- классическая, кейнсианство, институциона-лизм, по-разному подходили к анализу взаимо-действия производства и потребления, роли и места потребления в общественной жизни.
Результатом полуторавековых исследований классической политической экономии явилось сведение товара к труду двояким образом: по-требительную стоимость свели к реальному труду (или целесообразно производительной де-ятельности), а меновую стоимость – к рабочему времени (или равному общественному труду)2.
Отношение производства и потребления, с точки зрения концепции институционалистов (Дж. Гэлбрейт, К. Флекснер), сводится к тому, что потребление, подчиненное производству, имеет три основных направления взаимосвязи: воспроизводство рабочей силы, т. е. воспро-изводство человека как работника на основе издержек его жизненных средств; символика социальных уровней, т. е. понимание потребле-ния в качестве способа обозначения принад-лежности к определенной группе либо клас-су; и, наконец, отношение с нематериальным миром идей, когда потребление соотносится с какой-либо жизненной позицией, идеологией, мировоззрением3.
Экономисты призывают «вернуться к че-ловеку» как к отправной точке процесса про-изводства. Это связано с тем, что общество достигает такого объема производства, когда дальнейшее его наращивание ограничивается природными ресурсами и представляет опас-
ность для окружающей среды, а значит, угрозу для существования самого общества. Это при-водит к мысли о необходимости ограничения производства и организации его в соответствии с разумными человеческими потребностями4.
В потребительно-стоимостном измерении потреблением определяется мера труда, и, сле-довательно, целью производства является потре-бительная стоимость и возвышение потребно-стей, измеряемых на основе труда, создающего результат, который превосходит его затраты. В данном случае соизмерение осуществляется не затраченным трудом (как в законе стоимости), а высвобождаемым, сэкономленным трудом, по-лучаемым от реализации потребительной стои-мости продукта. Единицей измерения и соизме-рения служит единица высвобождаемого труда: 1 человеко-час, 1 человеко-день, 1 человеко-год. В результате этого преодолеваются ограничения затратного механизма не только трудовой тео-рии стоимости, но и субъективистской теории предельной полезности вместе с субъективны-ми оценками. С переходом к «антизатратному» механизму получаем возможность измерять по-лезность объективным показателем – сэконом-ленным трудом.
Если q – количество труда, N – количество потребителей, n = (кр, n2, ... nj) – вектор по-требностей общества, то q = f(N, np n2, ... n). Т. е. объем необходимого рабочего времени является функцией от числа потребителей и потребностей (вид этой зависимости f не рас-сматривается). Причем каждое благо служит удовлетворению многих потребностей и каж-дая потребность может быть удовлетворена на-бором разнообразных благ.
Потребности общества заставляют произво-дительное население искать способы увеличе-ния производительности труда (применение но-вой техники, технологии и т. д.), а потребление продукта, обладающего потребительной сто-имостью, позволяет высвобождающийся труд затратить на другие виды труда, необходимые для удовлетворения потребностей. В этом слу-чае мера потребления определяет меру труда, а труд, необходимый по условиям потребления,
71
Кубко В.В. Социально-трудовые протесты и экономические риски в рамках теории...
не соответствует труду по условиям производ-ства. Их соотношение представлено на рис 1.
В производстве, основанном на потреби-тельной стоимости, мера труда и мера потре-бления имели бы следующий вид:
1) мера труда, необходимого по условиям производства (обозначим ее через µnm(Тр)), на-ходится в зависимости от потребительной силы
общества 1pF , т. е. in(T) = f(
1pF ) (сам вид функ-
ции не рассматривается). Это означает, что об-щество из своего объема социального времени (СВ), которое расходуется на удовлетворение его потребностей, отводит производству определен-ную долю необходимого социального времени – µ (РВ) = µ (СВ) – µ (НРВ), или такое количество труда, которое удовлетворяет его общественные потребности (воспроизводит человека и себя в расширяющихся масштабах развития);
2) мера потребления зависит от потребитель-ной силы общества, которая будет находиться под определяющим влиянием производитель-
ной силы труда (имеется в виду продуктив-ность труда, а не продолжительность), т. е. ))(()()(( 1111
prppnmprp FgfFfTFgF ==⇒= µ , где µnm(Тр) – мера потребления. Причем функции ƒ и g – возрастающие, т. к. чем выше поднима-ется производительная сила труда, тем больше мера потребительной силы общества превыша-ет меру необходимого рабочего времени, а это ведет к расширению возможностей более пол-ного лучшего удовлетворения потребностей страны и развитию его регионов.
В рамках этой теории звучат темы соци-ально-трудовых протестов и экономических рисков низкой производительности труда. Однако автор утверждает, что недооценка этих рисков приведет к падению производства и ка-чества поставляемых товаров и услуг, что, в свою очередь, является причиной сокращения производства и удорожания товара. Получается замкнутый круг, представленный на рис. 2.
Экономические риски социальных проте-стов становятся перманентными.
Взаимодействие производства и потребле-ния может быть представлено в виде различ-ных моделей: спроса и предложения, произ-водственной функции, функции полезности и функции потребления, а также моделью межот-раслевого баланса.
Производство и потребление – это социаль-ные процессы жизнедеятельности человека. Ре-гулятором, а значит, и универсальным измерите-лем этих процессов является время. Меры труда и потребления как единицы измерения устанав-
Рис. 1. Соотношение необходимого по условиям потре-бления и труда, необходимого по условиям производства
Рис. 2. Социально трудовые протесты и экономические риски низкой производительности труда в про-цессе производства
72
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО. ЭКОНОМИКА
ливаются обществом: первая отражает участие каждого работника в совокупном общественном труде, а вторая определяет долю национального дохода в соответствии с затраченным трудом.
И здесь необходимо помнить о феномене тру-да, который согласно К. Марксу состоит в том, что «в капиталистическом производстве проис-ходит отчуждение труда от капитала, работник не заинтересован в результате своего труда»6.
При этом в России абстрагированность труда от производственного процесса может быть настолько велика, что превышает чувство биологической безопасности. Работник готов полностью сократить потребление, чтобы не участвовать в совокупном общественном тру-де. Условия провинциальной России, кстати, это позволяют, т. к. здесь сохранилась связь с деревней, ведется личное подсобное хозяйство, есть иные возможности получения дохода кро-ме заработной платы.
Западные экономисты и, в частности, Дж. М. Кейнс вывели закон труда и потребле-ния, но в условиях России необходимо учи-тывать экономические риски социальных про-тестов, которые могут серьезно повлиять на тем-пы экономического развития. Поэтому в дан-ном исследовании мы предлагаем оценку роли персонала осуществлять с учетом риска со-циальных протестов: для российских пред-приятий, многие из которых являются аутсай-дерами на мировых рынках технологичных продуктов, особый интерес представляют те аналитические инструменты, с помощью кото-рых проясняются конкурентные позиции фир-мы. Существующие на сегодняшний момент инструменты почти не объясняют содержания
сложившейся ситуации с социальными трудо-выми протестами ни в причинно-логическом, ни в математическом плане (рис. 3).
Теорией, с помощью которой, как мы пред-полагаем, можно объяснить некоторые эконо-мические процессы социально-трудового кон-фликта и на которую следует обратить внима-ние, является теория катастроф применительно к конкурентным взаимодействиям. При некото-рой условности и несколько нетрадиционном подходе к пониманию предприятия в системе рыночных отношений, данная теория позво-ляет рассматривать конкурентную ситуацию в динамике, учитывая все социальные риски.
Изначальное распределение конкурентных позиций многих фирм в транзитивной экономи-ке объясняется той степенью вероятности, вер-нее, степенью непредсказуемости, которая свой-ственна протестам и общественным процессам вообще и экономическим в частности. Логиче-
ски такое развитие ситуации полностью соот-ветствует теории катастроф, в частности, так называемой катастрофе сборки, графическое выражение которой представлено ниже (рис. 4).
Возможные направления изменения рыноч-ных позиций субъектов можно выразить визу-ально определенной поверхностью, помещен-ной в область принятой системы координат. Именно такая поверхность носит название ка-тастрофы сборки и иллюстрирует процесс пре-образования системы. При активизации кон-курентных действий и социальных протестов сложившаяся рыночная система испытывает определенное возмущение и приходит в со-стояние неустойчивости. Положение и влияние отдельных субъектов меняется (рис. 4а).
Рис. 3. Последствия трудовых социальных протестов
73
Кубко В.В. Социально-трудовые протесты и экономические риски в рамках теории...
Эффект катастрофы сборки заключает-ся в том, что система старается избавиться от лишнего напряжения, стремиться к миниму-му энтропии. Применительно к экономике – уменьшению конкурентного напряжения и си-стематического протестного настроения трудо-вого коллектива.
Процесс трансформации субъекта из от-стающих и превращения в сильного конкурен-та может быть представлен двумя вариантами (рис. 4б).
Программа действий, отмеченная как «1», имеет затратный характер. Необходим инвести-ционный толчок, который обеспечил бы переход на новый, более совершенный уровень. Преодо-ление седловины напряженности, если она воз-никает в ходе ответных действий конкурентов, происходит за счет опережающего развития, выражающегося в том, что производитель стал обладать конкурентными преимуществами, до-стижение которых является для остальных участ-ников рынка трудноразрешимой проблемой.
Вариант развития, отмеченный как «2», явля-ется нестандартным. Он не предполагает солид-
ных инвестиционных вливаний. Финансовый и технологический факторы не расцениваются как изначальный посыл. В данном случае упор дела-ется на изменения в трудовом коллективе и по-вышение производительности труда. По такому пути развивались некоторые фирмы и целые стра-ны, например Япония в период своей активной экономической транзитивности. В истории миро-вой экономики такие процессы получили назва-ние «экономического чуда», или «экономического скачка», что отражает характер их восприятия.
За исключением ведущей роли стандарт-ных факторов производства как начальной по-будительной основы, единственной силой, спо-собной в таких условиях оказать существенное влияние на конкурентную позицию производи-теля, является активизация персонала, реализа-ция его творческого потенциала, значительное усиление β-компоненты (по теории, разрабо-танной профессором Б.М. Генкиным, α, β, γ – компоненты труда) и преодоление трудового социального протеста.
Учитывая, что именно персонал способен дать предприятию мощный экономический
Рис. 4. Изменение рыночного положения при активизации конкуренции
74
толчок при крайне незначительных перво-начальных затратах и обеспечить эффект, не достижимый стандартными методами при сравнимых затратах, именно персонал нужно признать основным фактором, определяющим
потенциал конкурентоспособности экономиче-ского субъекта. При этом главной по значимо-сти должна признаваться β-компонента труда, способная давать наибольшую отдачу в сравне-нии с другими факторами.
Примечания
1 Нижегородцев Р.М. Экономическая теория риска: современные подходы // Экономич. стратегии. 2007. № 3. С. 176–181.
2 Маркс К. К критике политической экономии // К. Маркс, Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. 13. М., 2011. С. 383 Гэлбрейт Дж. Экономические теории и цели общества. М., 2004. С. 2564 Флекснер К. Просвещенное общество. Экономика с человеческим лицом. М., 1994. С. 208; Ельмеев В.Я.
Трудовая теория потребительной стоимости. СПб., 1996. С. 75.5 Малинина Т.Б. Зависимость меры труда от меры потребления в социально-экономическом развитии региона //
Регионология. № 2. Саранск, 2011. С. 352.
Kubko Vladislav VladimirovichPostgraduate Student of the Cherepovets State University, Institute of Engineering and Economics
SoCIAL AND LABouR PRoTESTS AND ECoNoMIC RISKS IN THE FRAMEwoRK oF THE THEoRY oF INTERACTIoN BETwEEN PRoDuCTIoN
AND CoNSuMPTIoN
An economic crisis upsets the balance of a system as a whole and can be resolved, first of all, through reduction in employment and income, which leads to the growth of social protests and lower la-bour productivity. Such development perfectly corresponds to the Catastrophe theory, and in particular, the Cusp catastrophe.
Key words: crisis, employment, income, labour productivity, risks of social protests, transitivity.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Cиницкая Н.Я., доктор экономических наук, профессор, заведующая кафедрой менеджмента института экономики и управления Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломо-носова
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО. ЭКОНОМИКА
75
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 821.112.2
бАКШИ Наталия Александровна, кандидат филологических наук, доцент, заместитель заве-дующего кафедрой германской филологии инсти-тута филологии и истории Российского государ-ственного гуманитарного университета (Москва). Автор 63 научных публикаций, в т. ч. одной моно-графии и 5 учебно-методических пособий
ОСОбЕННОСТИ РЕлИГИОЗНОГО ДИСКуРСА В НЕМЕцКИХ АНТОлОГИЯХ ПОСлЕВОЕННОГО ПЕРИОДА (1945–1955)
В статье предпринята попытка анализа религиозного дискурса в немецких антологиях послевоенного периода (1945–1955). В результате автор приходит к выводу, что в немецкой религиозной антологии пре-валировали псалмы как отражение исторического мышления.
Ключевые слова: религиозный дискурс, немецкие антологии, послевоенный период, псалом, молитва.
Германия – единственная из трех немецко-язычных стран, в которых после Второй миро-вой войны выходит огромное количество экс-плицитно религиозных антологий, в отличие от Австрии, где религиозность не являлась от-дельной темой, а носила скорее всепроникаю-щий характер, или Швейцарии, где религиоз-ность как таковая практически отсутствовала.
Фактически во всех антологиях того вре-мени присутствуют в той или иной форме био-графии поэтов. Объяснение этому мы находим в предисловии к антологии «Из глубины» («De profundis»): «Читатели все больше и больше ин-тересуются судьбой вновь публикующихся ав-торов»1, что делали эти авторы во время войны. Таким образом, поэтического слова самого по себе в любом случае становилось недостаточно, оно должно было быть подкреплено судьбой,
© Бакши Н.А., 2012
т. е. происходит невольное возвращение к «до-модерному», в основе своей религиозному дис-курсу, соединяющему творение и творящего.
В Германии антологии публикуются не столь-ко в крупных известных издательствах, сколько в небольших. Очевидно, что такой повышенный интерес к антологии, т. е. к определенному те-матическому отбору именно в этой стране, свя-зан с попыткой обрести утраченные ориентиры, выделить главное. С этим же связано и обилие антологий из эпохи барокко и романтизма – с одной стороны, периода Тридцатилетней войны и разрухи, подобного послевоенному периоду, с другой стороны, периода особенного духовного брожения (Sehnsucht), приобретшего новое зву-чание в послевоенную эпоху.
В качестве основных примеров выбраны несколько показательных немецких антоло-
76
ФИЛОЛОГИЯ
гий, характеризующих в наибольшей полноте основные аспекты религиозно-литературного дискурса: 1) антология «Бог посреди нас»2, в ос- нове которой лежит принцип соединения религии и литературы, поскольку избран жанр молитвы; 2) антология «Хвала из глубины»3, подобранная и изданная пастором и включающая в основном лирику духовенства, которая представляет собой теологический взгляд; 3) эксплицитно религи-озная антология «И наша песнь свидетельством пусть станет»4, составленная литературоведом и литературным критиком и представляющая литературоведческий взгляд; 4) антология «De Profundis»5, включающая лирику последних 12 лет, т. е. почти всех известных авторов того време-ни: Вернера Бергенгрюна, Ханса Кароссу, Гюн-тера Айха, Гертруд фон ле Форт, Альбрехта Геза, Манфреда Хаусмана, Рикарду Хуха, Германа Казака, Элизабет Ланггессер, Вильгельма Ле-мана, Оскара Лерке, Рейнгольда Шнайдера, Ру-дольфа Александра Шредера, Эрнста Вихерта. Антология издавалась под американской лицен-зией. Она является примером «профанного» под-хода к религиозной проблематике.
Антология «Бог посреди нас» вышла в крупном немецком издательстве «Пипер», пу-бликовавшем после 1945 года современную ли- тературу известных немецких и иностранных авторов, философские, политические и др. про- изведения, среди которых были Штефан Ан-дрес, Ханна Арендт, Эгон Хольтузен, Карл Ясперс и др. Cам издатель антологии Герберт Гюнтер был эссеистом, поэтом, издателем, писал конвенциональную лирику. Антологии предшествует эпиграф из Ангелуса Силезиуса: «Самый благородный вид молитвы тот, когда молящийся внутренне преображается в того, пред кем он преклоняет колени».
В послесловии сказано, что во времена страшных бурь и перемен неизбежно возни-кает потребность поиска в поэзии слова, кото-рое стало бы молитвой, а поэтическая молитва выражает пустоту либо переполненность соб-ственной души страданием6. Издатель собрал в немецкой литературе то, что может служить двойной цели и принести двойной плод: быть
истинной поэзией и истинной молитвой. При этом автор подчеркивает, что во все времена мо-литвенное состояние одно и то же: оно возно-сит человека над настоящим во вневременное, человек прославляет неземное существо, про-сит, благодарит, воспевает, при этом прошение возникает чаще, чем благодарность. Отсюда, объясняет автор, и соответствующая рубрика-ция – в зависимости от формы поведения мо-лящегося. Поэты расположены в пределах ру-брик в хронологическом порядке, чтобы было ясно видно, что меняется только язык, но не поведение людей перед лицом Бога.
Как считает автор, теолог мог бы найти в стихотворении-молитве выражение религиоз-ного языка в различных эпохах, но состави-телю антологии были намного важнее непо-средственные излияния человеческого сердца, которое всегда бьется от горя к радости. По-следнее замечание, предполагающее взаимо-проникновение религиозного и литературного дискурсов, указывает, что задачи теолога и фи-лолога здесь поменялись местами: теолог обра-щает внимание на язык (пусть и религиозный), а историк литературы – на движения человече-ского сердца. «Прежде всего, в этой антологии представлено не эстетство, а вопросы человека Богу и его ответ – будь он красноречивым или молчаливым»7. Таким образом, автор все-таки утверждает первенство содержательного кри-терия для своего отбора над эстетическим.
Интересно, что в рецензии на антологию Георга Шварца сказано, что антология являет-ся не чем иным, как типичной немецкой псал-тырью протестантского происхождения8, что лишний раз демонстрирует отсутствие четко-го разграничения между молитвой и псалмом. Это подчеркивается и тем, что в антологию по-пали такие стихотворения, как «Из глубины» Рудольфа Шмит-Зульцталя9, «De Profundis» Манфреда Хаусмана10, «Из глубины нужды во-пию к тебе» Мартина Лютера11. Хотя граница между псалмом и молитвой крайне расплывча-та, все же можно говорить о том, что псалом от-личает от молитвы скорее коллективный харак-тер, народ говорит в псалме как один человек.
77
Бакши Н.А. Особенности религиозного дискурса в немецких антологиях...
Кроме того, псалом связан с Ветхим Заветом и с Богом Яхве, Богом суровым и карающим, Богом истории. Это чаще всего не просьба, а вопрос о теодицее: где ты был? как ты допу-стил? Примером может служить антология со-временных псалмов 2003 года «Слушаю серд-це неба» (Ich höre das Herz des Himmels), где наряду с псалмами собраны также и молитвы, что говорит о неточных критериях различения. В послесловии о псалме говорится: «Псалом означает играть на музыкальном инструменте псалтерион, то есть песню, сопровождающую-ся мелодией струнного инструмента. Псалмы – это религиозные гимны и молитвы... Ни в какой религии псалмы не несли в себе так обширно, интенционально и настойчиво коллективного, народного, исторического, культового и инди- видуального сознания о живом Боге, как в Из-раиле. Псалмы диалогичны по своей природе. Это ответы на указующее и направляющее сло-во Бога Яхве. Чем больше развивалось созна-ние отдельного говорящего, тем больше они формулировали сквозь коллективную память народа личные переживания боли, доверия, ожидания и радости, просящей надежды»12.
Хотя в антологиях более позднего време-ни13 утверждается, что поколение вернувших-ся с войны после 1945 года не слагало ника-ких псалмов, это в корне неверно, исходя уже из обильного числа антологий этого времени. Такое представление, однако, типично для 1960–1970-х годов, когда как в Австрии, так и в Германии были пересмотрены религиозные представления, и христианству было выдви-нуто обвинение в неисторичности. Более того, под молитвой в Германии также подразумева-ются псалмы, поскольку их содержание – это в основном содержание «De profundis», что под-тверждается также обращением «мы». В Гер- мании, по сути, превалировали псалмы как от-ражение исторического мышления (хотя они и входили в антологии молитв), в то время как в Австрии можно скорее говорить о преобладании молитвенной, частной, вне-историчной лирики. Хотя австрийский исследователь В. Визмюллер считает, что название стихотворения, отнесение
его автором к определенному жанру отсылают читателя к определенным жанровым представ-лениям14, все же для нас в данной связи важно не их формальное, а фактическое отнесение.
В антологии «Бог посреди нас» находим следу-ющую рубрикацию: «Поклонение», «Прошение», «Восхваление и благодарение», «Песнь», «Нужда времени», «Смерть и вечность». В этой рубрика- ции, с одной стороны, даны основные виды лич- ной молитвы – поклонение, восхваление, благо- дарение, прошение, с другой – включено противо- поставление современности, временного и веч- ного – нужда времени, смерть и вечность.
Издатель антологии «Хвала из глубины» Фридрих Самуэль Ротенберг был пастором и теологическим писателем. Антологию предва-ряет посвящение: «Друзьям, чей глас умолк».
Большая часть авторов антологии – это свя-щенники, викарии, профессора теологии. В пре-дисловии автор говорит, что, кроме слов Еван-гелия, которые единственные представляют собой истинную ценность, важны также слова человеческие – братьев, поэтов, свидетелей. «Мы с благодарностью принимаем плоды их бессонных ночей и проверяем, насколько они неуязвимы и могут указать нам путь»15. Таким образом составитель антологии вводит новый критерий для оценки значимости стихов – их не-уязвимость. Далее автор объясняет, что он под-разумевает под «неуязвимостью»: там, на полях сражений «некоторые простые строчки давали нам такое утешение, которое было невозможно в мирные годы». То есть «неуязвимо» то слово, которое прошло испытание высшей степенью отчаяния. А потому этот сборник содержит не «документы» времени, в которых и так нет не-достатка, а плоды творчества друзей, печатаю-щиеся впервые. И далее: предпочтение здесь от-дано простым высказываниям, а не формально и содержательно сложным, поскольку «простые высказывания более способны противостоять демонии нашего времени, чем зовущая в неиз-вестность поэзия фаустовского томленья и ре-лигиозных поисков на ощупь»16. Таким образом, основным критерием здесь выбрана не религи-озность сама по себе, а неуязвимая простота.
78
ФИЛОЛОГИЯ
В антологии «Хвала из глубины» нахо-дим следующую рубрикацию: «Восхваление и благодарение», «Искушение и поклонение», «Прошение и заступничество», «Утро и ве-чер», «Ясли и крест», «Хлеб и вино», «Смерть и жизнь», «Война и мир», «Чужбина и родина», «Разруха и утешение», «Конец и перемена». Интересно, что в основе подобной рубрикации лежит противопоставление, что следует из са-мих названий рубрик. С одной стороны, восхва-ление, торжество, с другой – глубина, пропасть, падение, грех. И хотя противопоставление вы-держано не до конца («Восхваление и благода-рение», «Хлеб и вино»), все же оно проводится достаточно последовательно. В этой рубрика-ции заложена более характерная для псалма, чем для молитвы, контрастность – грешника и милосердия Божьего, суда и благодати. Хотя и в этом сборнике псалмической лирики, также как и в сборнике немецких молитв, встречают-ся не только псалмы, но и молитвы («Вечер-няя молитва» Вильгельма Хортеля, «Молитва» Эберхарда Прайме, «Поклонение» Манфреда Хаусмана). Во многих стихотворениях этого сборника звучит тема слепого доверия Богу: не нужно спрашивать, нужно доверять. «В тя-желые дни нас утешает твое слово. На далеких путях нас ведет твое благословение», – как пи-шет Хайнц Майер в 1943 году. При этом нигде не возникает вопроса о том, куда и зачем ведет Бог, поскольку все в руках Божиих. Проблема вины также рассматривается исключительно в теологическом ключе, как изначальная пробле-ма падшего творения.
В антологии литературного критика Коль-шмидта «И наша песнь свидетельством пусть станет» мы видим следующую рубрикацию: «Прославление Бога», «Ave, Христос», «Голос ангела», «Творение», «Вина», «Из глубины», «Gladius Dei», «Sub specie aeternitatis», «Пре-ображение в смерти», «Не бойся!» Таким об-разом, рубрикация Кольшмидта подразумевает всю историю творения, заключенную в веч-ный диалог человека с Богом: начинающийся восхвалением Бога и Христа, через творение, вину, грехопадение, меч и суд Божий, через
преображение в смерти и воскресение. Закан-чивается антология ответом Бога человеку, и ответ этот звучит в словах из пророка Исайи (43:1): «Не бойся, ибо я искупил тебя, назвал по имени твоему; ты Мой». Антология Коль-шмидта – это не просто обращение человека к Богу, как в большинстве остальных антологий («Хвала из глубины», «De profundis», «Бог по-среди нас»), но, что очень важно для времени, ответ Бога человеку. Именно в этом общении друг с другом и заключено истинное единение человека с Богом. Об этом в 1946 году пишет известный протестантский богослов и филолог Фризо Мельцер: «Бог сотворил человека, чтобы у него был Ты, с которым он сможет говорить». «Молитва – это диалог человека с Богом»17. Но у молитвы есть и еще одна важная функция, которая значима в первую очередь для литера-тора: «Молитва очищает язык… Молитва ис-целяет язык… Молитва обогащает язык…»18. В этом смысле история творения, заключенная в диалог человека с Богом, является одновре-менно и религиозным и литературным актом очищения и обогащения языка. Несомненно, именно в этом смысле такое построение было важно Кольшмидту, о чем он и пишет в преди-словии, когда объясняет название антологии: «Здесь свидетельствует песнь… В то время как непреходящее теологического и философ-ского осмысления времени состоит в позна-вательной ценности, непреходящее значение стихотворения находится исключительно в его языке»19. Отсюда, объясняет Кольшмидт, и подборка текстов. «Голос поэта, который в это время звучит из внутреннего пространства хри-стианства, должен быть здесь представлен из-бранными, наиболее удавшимися творениями, и в их утешающем и одновременно требователь-ном качестве соединять прошлое с будущим»20. Кроме того, важной составляющей является и то, что христианская поэзия в антологии пред-ставлена не в узком смысле, как христианское самоопределение и самоутверждение в мире, а как переработка всего бытия в целом. Отсюда многочисленные стихи, где восхваляется зем-ной мир или же где земной мир оказывается
79
Бакши Н.А. Особенности религиозного дискурса в немецких антологиях...
доверенной человеку мастерской. Из рубрика-ций этих трех антологий очевидно, что под рели-гиозной тематикой во всех них подразумевается не узкое догматическое содержание, а скорее понимаемое в широком смысле религиозное со-провождение в основных областях жизни.
Антология «De profundis» вышла в изда-тельстве Kurt Desch, созданном в 1945 году. Это было первое немецкое издательство в аме-риканской зоне, возникшее под обязательным лозунгом – «Restitutio hominis». Она построе-на по алфавитному, т. е. энциклопедическому признаку и, несмотря на свое библейское на-звание, не носит религиозного характера. Ос-новной принцип объединения авторов – это антология «другой Германии» в ее возможной полноте и многообразии. При этом антология начинается неожиданно большим Введением, которое также позволяет заглянуть за кулисы и увидеть подготовительную работу: в раз-бомбленной Германии, где поначалу даже не существовало сообщения между зонами, было фактически невозможно заглянуть в какие-ли-бо издания и самому составить выборку, а при-ходилось брать то, что присылали сами авторы. При этом критик Гюнтер Хуфнагель считает, что некоторых поэтов, например Грегора Валь-дена и Фридриха Умбрана, составитель анто-логии Гюнтер Гроль придумал сам, чтобы ли-рическая оппозиция Третьего рейха выглядела полнее и насыщенней, чем она была на самом
деле21. Антология пользовалась большой по-пулярностью. Герман Курцке22 доказывает, что хотя складывается ощущение, что все тексты от экспрессионизма (Тракль, Верфель, Гейм и др.) до современности на тему «De profundis», включая эту антологию, носили исключитель-но профанный характер и опирались только на первую строку псалма, они все же являются «реализацией»23 глубокого религиозного смыс-ла. «Глубина, будь то вина, нужда, страх, отча-яние, плен или что бы то ни было, – это всегда форма состояния до спасения. Крик из глубины в любом случае является криком о спасении, даже если вера в него в религиозном смысле отсутствует»24. «До тех пор пока сакральный текст имеет эстетическое влияние, процесс секуляризации не завершен. Он прекратится только тогда, когда сакральный мир больше не будет обладать энергией языкотворчества. Реа-лизация возможна до тех пор, пока сакральные формы способны формулировать профанные состояния»25. И в этом смысле последнюю ан-тологию также можно отнести к числу антоло-гий с религиозным дискурсом.
Таким образом, можно констатировать, что в Германии после 1945 года выходит большое количество эксплицитно религиозных антоло-гий, в которых важную роль играют псалмы, что отражает не только особую послевоенную религиозность, но и укорененность в истории и историчность мышления.
Примечания
1 De Profundis: Deutsche Lyrikin in dieser Zeit; eine Anthologie aus zwölf Jahren. München, 1946. S. 2.2 Gott ist gegenwärtig. Das Gebet im deutschen Gedicht / hrsg. H. Guenther. München, 1949.3 Lob aus der Tiefe. Junge geistliche Dichtung / hrsg. Friedrich Samuel Rothenberg, Göttingen, 1947.4 Auch unser Lied soll zeugen. Christliche Zeitdeutung im Gedicht / hrsg. Werner Kohlschmidt und Johannes
Maaßen. Freibunrg i. B. Herder, 1950. 5 De Profundis: Deutsche Lyrikin in dieser Zeit…6 Gott ist gegenwärtig. S. 97. 7 Ibid. S. 100.8 Schwarz G. [Rez.] Herbert Guenther. Gott ist gegenwärtig. 1950 // Welt und Wort: literarische Monatsschrift. 1950.
№ 5. S. 393. 9 Gott ist gegenwärtig. S. 84.10 Ibid. S. 81.
80
ФИЛОЛОГИЯ
11 Ibid. S. 55.12 Ich höre das Herz des Himmels. Moderne Psalmen / hrsg. P.K. Kurz. Düsseldorf, 2003. S. 120.13 Psalmen vom Expressionismus bis zur Gegenwart / hrsg. Paul Konrad Kurz. Freiburg, Basel, Wien, 1978.14 Hell C., Wiesmüller W. Die Psalmen – Rezeption biblischer Lyrik in Gedichten // Die Bibel in der deutschspra-
chigen Literatur des 20. Jahrhunderts. Bd. 1: Formen und Motive / hrsg. von Heinrich Schmidinger. Mainz, 2000. S. 158–204.
15 Lob aus der Tiefe. S. 5.16 Ibid. S. 5.17 Melzer F. Unsere Sprache im Lichte der Christus-Offenbarung. Tübingen: Verlag von J.C.B. Mohr (Paull Siebeck),
1946. S. 188.18 Ibid. S. 194–195.19 Auch unser Lied soll zeugen. S. VI.20 Ibid. S. VI.21 Hufnagel G. [Rez.] // Literaturtip. № 1. Herbst, 1981. S. 20–22.22 Kurzke H. Säkularisation oder Realisation? Zur Wirkungsgeschichte von Psalm 130 «De Profundis» in der deut-
schen Literatur von Luther bis zur Gegenwart // Liturgie und Dichtung: e. interdisziplinäres Kompendium / hrsg. H. Becker // St. Ottilien. 1983. № 2. S. 67–89.
23 Sölle D. Realisation, Studien zum Verhältnis von Theologie und Dichtung nach der Aufklärung // Reihe Theologie und Politik / hrsg. H.-E. Bahr. Darmstadt, 1973.
24 Kurzke H. Op.cit. S. 87.25 Ibid. S. 89.
Bakshi Natalia AlexandrovnaRussian State University for the Humanities, Institute for History and Philology (Moscow)
FEATuRES oF RELIGIouS DISCouRSE IN GERMAN ANTHoLoGIES oF THE PoST-wAR PERIoD (1945–1955)
The article attempts to analyze religious discourse in German anthologies of the post-war period (1945-1955). As a result, the author concludes that in the German religious anthology hymns prevailed as a reflection of historical thinking.
Key words: religious discourse, German anthologies, post-war period, psalm, prayer.
Контактная информация: e-мail: [email protected]
Рецензент – Фесенко Э.Я., кандидат филологических наук, профессор кафедры теории и истории литературы, заместитель директора по научной работе гуманитарного института филиала САФУ имени М.В. Ломоносова в г. Северодвинске
81
Губанов С.А. Адъективная метонимия в художественном дискурсе...
УДК 882.80
ГубАНОВ Сергей Анатольевич, кандидат филологических наук, преподаватель кафедры фи-лософии, гуманитарных дисциплин и естествозна-ния, докторант кафедры философии, гуманитар-ных дисциплин и естествознания Международного института рынка (г. Самара). Автор 40 научных публикаций, в т. ч. 5 учебно-методических пособий
АДЪЕКТИВНАЯ МЕТОНИМИЯ В ХуДОжЕСТВЕННОМ ДИСКуРСЕ (на материале творчества М.И. цветаевой)
В статье рассматривается адъективная метонимия и основные ее разновидности – конверсивная, лока-тивная, индикативная. Особенностью дискурсивной, неузуальной метонимии признака является ее ситуа-тивность, повышенная образность и экспрессивность, что в полной мере проявляется в текстах Марины Цветаевой.
Ключевые слова: эпитет, метонимия, дискурс, идиостиль, смещенное определение.
Настоящая статья посвящена рассмотрению переносного эпитета метонимического типа (адъективной метонимии) в художественном дискурсе, в поэзии М. Цветаевой. Целью работы является выявление основных механизмов про-дуцирования метонимических эпитетов, а также их художественной роли в идиостиле поэта.
В науке данное явление получило раз-личные наименования: метонимия признака, смещенное определение, контекстуальная ме-тонимия и именная предикация1, отраженная метонимия, динамическая метонимия, дискур-сивная метонимия, адъективная метонимия2.
О.В. Раевская отмечает, что «дискурсивная метонимия, в отличие от лексической, или лекси-кализованной, реализуется только в рамках тек-ста и вне его не существует»3. Исследователь про-
© Губанов С.А., 2012
водит мысль о том, что феномен дискурсивной метонимии проявляет себя не только на уровне слов, но и на уровне словосочетаний и предложе-ний, выделяя 7 типов дискурсивной метонимии:
1. Метонимия части и целого (…икона остановилась. Л. Толстой).
2. Гиперо-гипонимическая (родо-видовая). Функция такого рода метонимии – избежание повторов в тексте (вместо имени крыса исполь-зуются имена грызун, животное).
3. Эллипсис. Эллиптическая дискурсивная метонимия может быть фактором структурной организации текста, направленным на смещение акцента в определенном семантическом про-странстве дискурса (диалог Фамусова и Лизы: – Ведь Софья спит? – Сейчас започивала. – Сей-час! А ночь? – Ночь целую читала. А. Грибоедов).
82
ФИЛОЛОГИЯ
4. Смещенное определение. При этом на-блюдается расхождение между грамматической и семантической зависимостью прилагатель-ного (Тут Пухов захохотал всем своим редким молчаливым голосом. А. Платонов). К.А. Доли-нин так определяет этот процесс: «…Предмету или понятию приписывается признак, характе-ризующий не этот предмет, а какой-то другой, находящийся с первым в определенной связи метонимического характера: обвинительный па-лец», отмечая близость такого рода метонимии к адъективным метафорам: «…И там, и здесь предмету приписывается чужой признак, кото-рый вызывает представление о своем постоян-ном «хозяине» и порождает сложный смысло-вой комплекс. При этом чужой признак может одновременно действовать и как метафори-ческий эпитет [выделено нами. – Г.С.]»4.
5. Номинализованное определение. Мето-нимический перенос также состоит в смещении, в изменении семантико-синтаксических связей, приводящем к рассогласованности грамматиче-ской и семантической подчиненности. Напри-мер: Навстречу Макару и Петру шло большое многообразие женщин… (А. Платонов).
В обоих последних видах дискурсивной метонимии метонимический сдвиг направлен на то, чтобы выделить определение, сфокуси-ровать на нем внимание. Важное свойство дис-курсивной метонимии состоит в том, что слово может употребляться сразу в нескольких значе-ниях, что придает особый рельеф ткани текста.
6. На уровне предложения. Теперь он толь-ко чай пьет на балконе (Чехов). Здесь пить чай на балконе метонимически означает отдыхать.
7. Косвенные речевые акты. Говорящий в них передает слушающему больший объем со-держания, чем тот, который он реально сооб-щает. Такие высказывания, являясь репликами диалога, предназначены для передачи смысла, отличного от буквального, т. к. их буквальное прочтение нарушило бы логику развертывания диалога. Метонимический перенос, осущест-вляемый в косвенных речевых актах, относится к явлениям функционально-прагматического порядка и различается в зависимости от того,
какая реплика – стимул или реакция – является метонимической.
Метонимический перенос в реплике-стиму-ле обычно представляет собой смену модаль-ности: вопрос употреблен вместо просьбы, побуждения и т. д. Риторический вопрос – ти-пичная дискурсивная метонимия, по мнению О.В. Раевской. Смена модальности может быть и в диалоге глухих:
– Что ты сделала?– Хорошей прогулки!М.В. Сандакова считает, что «в результате
узуального метонимического переноса прила-гательное приобретает вторичное лексическое значение, которое получает словарную фикса-цию. Дискурсивная метонимия не приводит к семантической деривации: здесь можно гово-рить не о новом значении, а лишь об употре-блении прилагательного»5.
Нестандартное, неожиданное соединение компонентов дискурсивного метонимического словосочетания создает экспрессивность. В от-личие от атрибутивного словосочетания с узу-альным метонимическим значением прилага-тельного, дискурсивная метонимия, по мнению автора, находится вне контекста и потому не-понятна. Внеконтекстная связь возможна лишь в том случае, если смысловые отношения ком-понентов словосочетания непосредственно от-ражают какие-либо предметно-логические свя-зи в мире: например, словосочетание потный страх, в котором определяемое имя обозначает причину, а прилагательное – следствие (курсив может быть одним из возможных физиологиче-ских проявлений в этом состоянии).
Наиболее полной типологией адъективной метонимии прилагательного является на дан-ный момент классификация А.Х. Мерзляковой. Ученый опирается как на смежность пред-метов, лежащую в основе метонимических переносов, так и на смежность признаков этих предметов, выделяя четыре разновидности адъективной метонимии прилагательного:
1) каузальная, в основе которой лежит ассо-циативная связь между компонентами причин-но-следственных отношений: зеленый человек –
83
Губанов С.А. Адъективная метонимия в художественном дискурсе...
человек, выпивший что-то (алкоголь) или уставший, а потому, как следствие, ставший зеленым (ср. зеленый дом). Здесь различают-ся семантические переходы, осуществляемые от причины к следствию (см. выше) и от след-ствия к причине (ты весь черный, т. е. грязный);
2) конверсивная, которая базируется на объ-единении двух взаимодополняющих признаков и имеет следующие подвиды:
а) каузирующий, при котором перенос про-исходит с состояния на причину, его вызвав-шую: грустный человек – грустные сумерки;
б) индикативный, где перенос основан на отношении между состоянием и его внешним проявлением: боязливый человек – боязливый взгляд;
в) включающий, при котором происходит включение признака, присущего одному пред-мету, в состав признаков, присущих другому, смежному объекту: умный человек – умная до-брота;
г) метонимия длительности состояния, где перенос основан на смежных отношениях между состоянием и периодом длительности этого состояния: печальная жизнь, печальное детство;
д) локативный, при котором перенос поко-ится на отношении смежности между состоя-нием и местом, где оно переживается: радост-ный парк;
3) вторичная метонимия признака: этот вид функционирует чаще как синтаксическое смещение и определяется в большей степени природой объекта, а не собственно признака-ми. Данный вид метонимии адъектива исполь-зуется при характеристике объекта, предмета, явления, связанных импликативной связью, ситуацией включения признаков, при котором происходит переподчинение смысла: молчали-вый человек – молчаливые уста;
4) синекдоха, совмещающая отношения включения и подчинения: имеющий признак А, включающий В, – имеющий признак В (синий цвет – синий человек от холода – синий человек).
При метонимическом типе переноса осо-бенно важно учитывать предметную сферу,
ее специфику, тогда как при метафорических преобразованиях на первый план выходит субъ-ективное восприятие признака. Кроме того, именно конверсивный тип адъективной мето-нимии наиболее антропоцентричен, по мнению автора классификации; сферой-донором здесь выступает поле «эмоции», тогда как вторичная метонимия и синекдоха чаще используются при моделировании экзистенциальных или ар-тефактных понятий.
Метонимия признака, как мы смогли убе-диться в этом выше, очень неоднозначное яв-ление, получившее в научной литературе боль-шое число интерпретаций. На сегодняшний день сформирована терминология, позволяю-щая детально проанализировать адъективную метонимию в различных дискурсах. Опираясь на типологию А.Х. Мерзляковой, нами будут описаны метонимические механизмы переноса эпитетов в текстах М. Цветаевой.
Метонимический перенос прилагательно-го, смещение эпитета в составе эпифразы, на-блюдается в цветаевских текстах очень часто. Нашей задачей является не анализ всего мас-сива переносных определений в текстах поэта, а рассмотрение наиболее продуктивных групп эпитетов образного типа. На поверхностном уровне, при «первом взгляде» на такого рода переносы, может показаться, что перед нами метафорические эпитеты в чистом виде.
В творчестве М. Цветаевой наблюдается про-дуктивное употребление адъективной метони-мии прилагательного конверсивного типа. Экс-пансия признака на смежный объект, который потенциально имеет возможность выступать в качестве носителя этого признака, является отли-чительной чертой ее поэзии. Рассмотрим основ-ные типы метонимии признака в текстах поэта.
1. Конверсивная метонимия прилага-тельного предполагает такой метонимический перенос признака, при котором происходит объединение двух полярных или взаимодопол-няющих признака. Полярность и антиномич-ность построения цветаевской эпифразы рас-сматриваются нами выше – это воплощается в столкновении контрастных прилагательных.
84
ФИЛОЛОГИЯ
В цветаевских текстах зафиксирована регу-лярность переносов индикативного типа. При-ведем их примеры, рассмотрев концепт взгляд:
Неразгаданный взгляд…; И синий взгляд, пронзителен и робок; Юный ли взгляд мой тяжел?; Не тот же бесстрастный, оце-нивающий, любопытствующий взгляд; Не правда ли? – льнущий, мнущий // Взгляд; Взор твой черный, взор твой зоркий; Сумрак ночей и улыбку зари // Дай отразить в успокоенном взоре; За их взгляд, изумленный насмерть, // Извиняющийся в болезни, // Как в банкрот-стве…; Сонный вперила взгляд6.
Особенностью данных переносов прилага-тельного является приписывание части челове-ческого тела или связанного с ним метоними-чески (по функции) проявления поведения или жизнедеятельности человека эмоционального состояния. Видеть в данных выражениях только импликацию смежных признаков представляет-ся недостаточным. Перед нами сложный образ, который в текстах М. Цветаевой имеет тенден-цию повторяться в рамках различных концептов поля «человек». Это связано, в первую очередь, с осмыслением человека во всех его проявле-ниях как единого организма, отдельные части которого тесно связаны друг с другом. Помимо функциональной смежности признаков, отно-сящихся к единому объекту «человек», необ-ходимо указать и на присутствие локативного механизма осмысления этих признаков. Чело-век мыслится как некое вместилище органов, а орган – как своеобразный контейнер чувств, эмоций и переживаний. Именно совмещение индикативного и локативного типов конверсив-ного метонимического переноса прилагательно-го дает наиболее адекватное объяснение возник-новению логики подобных переносов.
Рассмотрим некоторые эпифразы, демон-стрирующие нашу мысль. Так, во фрагменте Сумрак ночей и улыбку зари // Дай отразить в успокоенном взоре мы видим формирование переносного эпитета посредством указания на то «место» в организме человека, где впослед-ствии будет локализовано чувство спокойствия. Причем этот перенос как бы подготавливается
предшествующим контекстом – перед нами как бы кинематографические кадры, на которых постепенно возникает сложный образ. Образ-ность достигается и путем уподобления покоя сумраку ночей и заре, что рождает индивиду-альный метафорический образ: в глазах отра-жается спокойствие человека, но оно воспри-нимается автором предельно окказионально; происходит ситуативное осмысление понятия в виде сложного образа, где метонимический эпитет выступает в качестве конечного, исход-ного пункта мысли поэта.
Такие интересные метонимические переносы эпитета наблюдаются и на других участках кон-цептосферы «человек», например концепт рука:
безумные руки тянешь, и снегом – конь; …Рукой заспанной ресницы трет, // Теперь пра-вому плечу – черед; Сам нежные руки целует себе; Смелыми руками – вдоль перил витых; А рука-то занемелая, // А рука-то сонная…; Ревнивая длань – твой праздник; Длинной рукой незрячей, // Гладя раскиданный стан; Руки… старческие, не знающие стыда; И дви- женья рук невинных – // слишком злы.
Рука традиционно воспринимается как орган человеческого организма, связанный с такими понятиями, как «труд», «забота», «ла-ска». Логика рассматриваемого типа переноса эпитетов приводит к расширению функциони-рования концепта: рука становится зрячей, без-умной, невинной и т. д. Такой же набор эпитетов можно увидеть при анализе любого антропо-морфного концепта.
Все микроконцепты допускают двоякое прочтение и истолкование метонимических эпитетов, т. е. возможно: 1) восприятие чело-века, характеризуемого определением (мето-нимия в чистом виде): вспомнивший человек – вспомнившее плечо; 2) индивидуальное вос-приятие автором текста субъекта, который про-изводит впечатление о себе: так, выбранный признак-эпитет становится одним из многих возможных признаков, предстает как ситуатив-ный и непостоянный.
Особенностью конверсивной локально-ин-дикативной адъективной метонимии в цветаев-
85
Губанов С.А. Адъективная метонимия в художественном дискурсе...
ских текстах является ее экспансия на смежные понятия как в пределах концептосферы «чело-век», так и за ее рамками при осмыслении при-роды и вещного мира.
2. Вторичная метонимия признака ос-нована на функциональной смежности объек-тов. Удобнее всего это продемонстрировать на примере концепта рот. Данный концепт богат своими функциональными воплощениями: от простого говорения до пения. Этим объясняет-ся продуктивность метонимических эпитетов при данном определителе.
Только и памятлив, что на песни // Рот твой улыбчивый; И целует, целует мой рот поющий; Запечатленный, как рот оракула – // Рот твой, гадавший многим; Эту живую рану // бешеным ртом зажать…; …рот живет…, выбрасывающий рулады – «р»; безмолвный рот его….
Кроме обычных функций рта, мы видим необычные переносы прилагательного (напри-мер, памятливый рот), что объясняется автор-ской рефлексией над словом и индивидуаль-ными ассоциациями. Такие ассоциации вполне укладываются в логику метафорического мыш-ления поэта, т. к. нетипичные переносы рас-пространяются практические на все концепты поля «человек».
Функциональная смежность признаков име-ет свои разновидности. Если при индикативном типе конверсивной метонимии перенос признака основан на отношении между состоянием и его внешним проявлением (боязливый взгляд) и на-бор определений очень широк, ограничен лишь полем «эмоционально-психологическая сфера человека», то вторичная метонимия признака ос-нована на импликации признака, соприродного объекту, на который происходит перенос.
Вторичная метонимия прилагательного, на-званная таким образом в силу отнесения при-знака к смежному объекту, способному выпол-нять сходные функции определяемого объекта, присутствует в скрытом виде в рассмотренных
выше примерах конверсивной метонимии. На наш взгляд, разграничение этих типов мето-нимических переносов эпитета является ус-ловным; дело лишь в степени проявленности или затемненности функциональной стороны переноса. Наиболее явно вторичная метонимия признака предстает при характеристике объ-ектов в узусе – в художественном тексте пере-носы осложняются образными ассоциациями. Практически любой фрагмент рассмотренных выше цветаевских текстов может быть интер-претирован в качестве вторичной номинации признака (стойкие ребра – стойкий человек, что проявляется в силе его ребер). Представля-ется, что такой взгляд на интерпретацию пере-носов эпитетов кажется несколько упрощен-ным, не раскрывающим сущности авторского осмысления реалии.
На материале концепта «дом» в текстах М. Цветаевой можно сделать вывод об олице- творяющей метонимии признака, заключаю-щейся в распространении антропоморфного свойства на объект неживой природы: Как из хаты той безглазой…; Ваш шаг в мой недоб- рый дом; И слова из сгорбленной хаты: // «Про-стите меня, мои реки!»; Дом… // скрываю-щийся между лип; Чтите мой угрюмый грот; Из дома сонного иду – прочь; И каждый нес свою тревогу // В наш без того тревожный дом; Видно, отроком в невеселый дом завела подру-га; Смерть – это так: // Недостроенный дом, // Невозвращенный.
Приведенные примеры употребления адъек- тивной метонимии конверсивного типа антро-поморфной семантики свидетельствуют о ее продуктивности в тестах М. Цветаевой, что свя-зано с особой эмоциональностью ее творчества, стремлением наделить человеческими свой-ствами любой объект. Отметим, что неявность метонимии, участвующей в образовании пере-носных эпитетов и подмена ее при первичном восприятии метафорой, составляют специ-фику подобных эпифраз.
86
Примечания
1 Попова Л.В. Именные предикаты со значением сравнения как средство выражения образности в художе-ственном тексте (на примере романа А.Б. Мариенгофа «Циники») // Вестн. Помор. ун-та. 2011. № 1. С. 104–109.
2 Раевская О.В. Метонимия в слове и в тексте // Филол. науки. 2000. № 4. С. 49–56.3 Ее же. О некоторых типах дискурсивной метонимии // Изв. РАН. Сер.: Литература и язык. 1999. Т. 58. № 2.
С. 3–12.4 Долинин К.А. Стилистика французского языка. Л., 1978. С. 157–158.5 Сандакова М.В. О механизмах дискурсивной метонимии прилагательного // Филол. науки. 2004. № 3. С. 106.6 Цветаева М.И. Собр. соч.: в 7 т. / сост., подгот. текста и коммент. А.А. Саакянц и Л.А. Мнухина. М., 1994.
Gubanov Sergey AnatolyevichInternational Market Institute (Samara)
ADJECTIVE METoNYMY IN ARTISTIC DISCouRSE (on the works by M.I. Tsvetaeva)
The article deals with adjective metonymy and its basic types: conversive, locative and indicative. The peculiarity of the discourse, non-usual metonymy is its situatedness and high level of figurativeness and expressiveness, which is fully illustrated in the texts by Marina Tsvetaeva.
Key words: epithet, metonymy, discourse, idiostyle, shifted definition.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Фесенко Э.Я., кандидат филологических наук, профессор кафедры теории и истории литературы, заместитель директора по научной работе гуманитарного института филиала САФУ имени М.В. Ломоносова в г. Северодвинске
ФИЛОЛОГИЯ
87
Журавлёва Е.И. Черты позднего барокко в поэзии К.Г. фон Гофмансвальдау
УДК 821.112.2
жуРАВлЁВА Елена Ивановна, кандидат фи-лологических наук, доцент кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации института фило-логии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 22 научных работ, в т. ч. 7 учебно-методических пособий
ЧЕРТы ПОЗДНЕГО бАРОККО В ПОэЗИИ К.Г. ФОН ГОФМАНСВАльДАу (на материале сонета «Описание совершенной красоты»)
В статье дается общая характеристика стиля европейского барокко как воплощения «поэтики кризиса». На материале стихотворения К.Г. фон Гофмансвальдау «Описание совершенной красоты» рассматривают-ся черты позднего барокко в немецкой поэзии: стилистическая насыщенность и вычурность образов, игра контрастов, декоративность, манерность.
Ключевые слова: немецкая поэзия, барокко, образ, стилистический прием, манерность, метафорич-ность.
XVII век – новая веха в культуре стран Ев-ропы. На исходе XVI века в условиях глубоко-го исторического, мировоззренческого, социо-культурного, нравственно-психологического кризиса зарождается новый большой европей-ский стиль, стиль барокко.
Барокко, будучи переходным периодом меж-ду Возрождением и Новым временем, развива-ет принципы и традиции, заложенные в эпоху Возрождения. Вместе с тем барокко несет с со- бой переосмысление картины мира, господству-ющей в «век гуманизма», трансформацию эс- тетических ценностей Ренессанса. Символично название стиля – «барокко». В переводе с пор-тугальского это означает «жемчужина непра-вильной/причудливой формы» (perola barroca).
© Журавлёва Е.И., 2012
Жемчужина сама по себе есть прекрасное тво-рение природы, она первична по отношению к жемчужине неправильной формы, как Ренес-санс первичен по отношению к барокко1.
Зарождающийся в недрах Ренессанса но-вый стиль впитал в себя противоречия и хаос наступившей эпохи и явился воплощением «поэтики кризиса»2. Хаос наступившего века был обусловлен процессами и изменениями в обществе, которые повлекли за собой измене-ния в сознании человека: это опустошительные межгосударственные и гражданские войны, народные восстания и революции, это конфес-сиональные конфликты, это раскол единого западного христианского мира, это естествен-нонаучные открытия. «Дисгармония и диссо-
88
нансы действительности и тоска по гармонии, по упорядоченности <…> становятся важной психологической составляющей мировосприя-тия личности в эту эпоху»3. Человек XVII сто-летия соединяет в себе божественное, духов-ное и материальное, низменное начала, душа его раздираема противоречиями и постоянной борьбой непримиримых сил добра и зла. Непо-знаваемость, хаотичность, дисгармоничность окружающего мира, ощущение непрочности, из-менчивости, хрупкости жизни определяют пес-симистический характер литературы барокко.
Новое мироощущение требовало поиска но-вых средств воплощения художественного за-мысла. Характерными чертами стиля барокко в литературе становятся грандиозность, анти-номичный характер литературы барокко, об-условленный контрастами социальной жизни, общества; тяжеловесность и дисгармоничность форм; контрастное сочетание мистических ал-легорий и натуралистических описаний; стол-кновение трагического и комического, прекрас-ного и уродливого, возвышенного и низкого; мозаичность барочных образов; повышенная экспрессивность и эмоциональность; причуд-ливая метафоричность и парадоксы; декоратив-ность, вычурность изобразительных средств; изображение метаморфоз, превращений; неяс-ность, крайняя сложность изображения4.
Писатели барокко не ставили задачи непо-средственного отражения действительности. В большей степени они стремились к тому, чтобы взволновать, удивить, поразить читателя. От-сюда «высокостильный» риторизм литературы барокко5. Парик стал символом барокко на бы-товом уровне. Литература изобретает свои па-рики, с удовольствием демонстрирует их, «ис-кусственно увеличивая свой рост»6.
В отличие от ренессансного искусства, ис-кавшего универсальный, наднациональный идеал, барокко ищет национальные формы во-площения своей концепции. Поэтому в разных странах возникают национальные разновидно-сти барочной литературы.
Если обобщить особенности немецкой поэ-зии барокко, то можно сделать вывод, что во
многом они будут созвучны уже названным общим характеристикам европейского барок-ко. Прежде всего это доведенное до совер-шенства формальное мастерство: виртуозное владение ритмом, неиссякаемая изобретатель-ность в создании разнообразных метрических и строфических форм, использование приемов звукописи, музыкальность стихов7. Что касает-ся содержания поэзии, то именно у немецких поэтов наиболее развернуто представлена тема смерти, особенно обострены столкновения между началом телесным и духовным, а зем-ной путь человека трагичен и мрачен. Мрачные мотивы, мотивы суетности и бренности («Vani-tas vanitatum et omnia vanitas» – так называ-ется одно из стихотворений Грифиуса) связа-ны, прежде всего, с трагическими событиями Тридцатилетней войны (1618–1648) и нашли яркое выражение в поэзии Первой шлезвиг-ской поэтической школы Опица.
После окончания Тридцатилетней войны в немецкой поэзии барокко усиливаются свет-ски-аристократические тенденции, что осо-бенно ярко проявилось в деятельности Вто-рой силезской школы во главе с Кристианом Гофманом фон Гофмансвальдау (1617–1679). Образцом для них становится поэзия в духе прециозной литературы во Франции и итальян-ского маринизма. Девиз Марино, основателя маринизма, и его преемников – наслаждение, они культивируют светский эротизм8. Отсюда пристальное внимание поэтов к форме поэти-ческого произведения, которая становится в их творчестве самодовлеющей, отсюда стилисти-ческая насыщенность и вычурность образов, игра контрастов, острословие, отсюда склон-ность к манерности и позе. Изменилась и те-матика поэзии, в центре внимания теперь – лю-бовь, культ дамы, эпизоды аристократической жизни, которая рассматривается как «жеман-ная великосветская игра»9.
Основателем «галантного стиля» в немец-кой поэзии считают Кристиана Гофмана фон Гофмансвальдау. И хотя он писал «на все случаи жизни» (застольные песни, стихотворения, по-священные бракосочетанию, рождению, смерти
ФИЛОЛОГИЯ
89
Журавлёва Е.И. Черты позднего барокко в поэзии К.Г. фон Гофмансвальдау
высоких особ, духовные стихотворения), пре-жде всего он известен своей любовной лирикой.
Остановимся подробнее на одном из сти-хотворений этого автора. Сонет «Описание со-вершенной красоты» состоит из четырнадцати строк:
Beschreibung vollkommener schönheitEin haar so kühnlich trotz der Berenice spricht /Ein mund / der rosen führt und perlen in sich heget /Ein zünglein / so ein gifft vor tausend hertzen träget /Zwo brüste / wo rubin durch alabaster bricht /Ein hals / der schwanen-schnee weit weit zurücke sticht /Zwey wangen / wo die pracht der Flora sich beweget /Ein blick / der blitze führt und männer niederleget /Zwey armen / derer krafft offt leuen hingericht /Ein hertz / aus welchem nichts als mein verderben quillet /Ein wort / so himmlisch ist / und mich verdammen kan /Zwey hände / derer grimm mich in den bann gethan /Und durch ein süsses gifft die seele selbst umhüllet /Ein zierrath / wie es scheint / im paradieß gemacht /Hat mich um meinen witz und meine freyheit bracht 10.В первых десяти строках материализуется
образ возлюбленной: ее волосы, глаза, губы, ее взгляд, ее слово, ее сердце. Достоинства воз-любленной представлены в виде перечисле-ния, построенного на параллелизме синтакси-ческих и смысловых структур: каждая строка начинается с называния предмета восхищения, (его сопровождает числительное – один, два), который далее с помощью того или иного сти-листического приема возводится в абсолют. Синтаксически это представлено в виде ряда определительных придаточных предложений, например: «Взгляд, который мечет/исторгает молнии и поражает/сносит мужчин». Каждые четыре строки имеют кольцевую рифмовку. Две последние строки, связанные между собой фор-мально и семантически – своеобразный итог и приговор для влюбленного. Его дама сердца являет собой непревзойденный идеал красоты и совершенства, который можно сравнить разве что (es scheint) с диковинным украшением, «сработанным» (gemacht) райскими мастера-ми. Обладательница названных достоинств – сокровище, украшение (zierrath), это слово за- вершает и обобщает ряд перечисленных пре-
лестей. Поэтому судьба влюбленного предре- шена – он утратил живость ума (witz) и свободу (freyheit), околдованный красотой и совершен-ством женщины.
Каков же образец женского совершенства, воспеваемый Гофмансвальдау? Представлен-ные в стихотворении черты можно разделить на две группы: черты, связанные с внешней, физической красотой, и черты, дающие пред-ставление о характере и темпераменте воспе-ваемой особы. Остановимся на них подробнее.
Внешняя характеристика. Ее рот ярок и чувственен, нежен и источает аромат свежих роз, ведь с розами сравнивает его автор, а точ-нее, рот сам «обладает розами», «несет розы» (Ein mund / der rosen führt) и «лелеет в себе жемчуга» (und perlen in sich heget). При описа-нии груди, где сквозь белизну плоти пробивает-ся рубин (wo rubin durch alabaster bricht), через контраст белый/красный возникает образ со-вершенных форм. Ее шея бела, бела настолько, что «лебяжий снег» не сравнится с нею белиз-ной. Ее щеки – свежи, потому что великолепие Флоры, богини цветов и весеннего цветения, оживляет их, запечатлелось на них.
Характер, темперамент возлюбленной. Ее волос выдает упрямство, строптивость Берени-ки. Береника (Вероника) – египетская королева (III–II века до н. э.), образ эллинистического Егип-та. Однако в стихотворении Гофмансвальдау об-раз получает новое толкование: обычно говорят о красоте Береники, особенно о красоте ее волос. Ее «язычок готовит яд для тысячи сердец» – вероятно, она имеет изощренный ум, и лучше не попадать ей на язычок, ибо дальнейшее суще-ствование несчастного будет отравлено. Ее взгляд что молния разит мужчин, ее сильные руки укро-тят льва. Понятно, что сердце подобной женщи-ны может нести только погибель для воздыхателя, больше в нем нет ничего, а слова ею произнесен-ные, с одной стороны, сладостны (только потому, что она их произнесла), а с другой – могут предать проклятию (хотя и тогда они не утратят свою сла-дость, а может быть, лишь придадут остроту ощу-щениям). Ее руки (кисти) околдовали влюбленно-го, и саму душу обволакивают сладким ядом.
90
Каждая из названных особенностей жен-ского образа выделяется и обособляется через перечисление и синтаксический параллелизм, персонифицируется, гиперболизируется, вос-принимается как нечто самостоятельно суще-ствующее и действующее как нечто самодоста-точное, и образует своего рода «превосходную степень» в проявлении женской красоты и преле-сти, за которой следует еще одна «превосходная степень» и т. д. Такой эффект возникает благо-даря отсутствию притяжательных местоимений, указывающих на связь с обладательницей этих совершенств, а также благодаря использованию приемов синекдохи, гиперболы, антитезы, ок-сюморона. Каждый из обозначенных элементов женского образа ведет себя очень активно, если не сказать агрессивно: волос говорит, выказыва-ет упрямство; взгляд мечет молнии; руки каз-нят и т. д. В данном случае речь идет о приеме синекдохи. Упрям не волос, а женщина, которая им обладает, т. е. идет перенос свойств целого на часть. Тем самым усиливается значимость каж-дой характеристики женского образа. Гиперболы в соединении с синекдохой также способствуют абсолютизации того или иного свойства женско-го образа: язычок несет яд для тысячи сердец; шея, которая лебяжий снег (не пух, а снег, белиз-на в квадрате) оставляет далеко-далеко (повтор-удвоение) позади. Прием аллитерации – повтор sch – выполняет усилительную и эстетическую функцию (Ein hals / der schwanen-schnee weit weit zurücke sticht /). Часто гипербола появляет-ся в сочетании с приемом антитезы, усиливая общую выразительность образа: две груди, где рубин пробивается сквозь алебастр (Zwo brüste / wo rubin durch alabaster bricht /); das zünglein появляется с уменьшительно-ласкательным суф-фиксом, однако может отравить тысячи сердец; слова, произнесенные женщиной божественны, «небесны», однако могут одновременно прине-сти проклятие. Оксюморон süsses gifft (один из излюбленных стилистических приемов у поэтов барокко) также усиливает вычурность образа и подчеркивает изысканность почерка автора. Бла-годаря метонимическому переносу, отсутствию притяжательных местоимений в стилистике
женского образа, последний не воспринимается как некая целостность, гармоничное единство, а скорее мозаичен, рассыпается на фрагменты, каждый из них самоценен.
Интересно, что с точки зрения синтаксиса все стихотворение состоит из одного предло-жения. Подлежащее в этом предложении пред-ставлено перечислением, которое проходит через двенадцать строк стихотворения и полу-чает логическое и синтаксическое завершение в последних двух строках. Отдельные части этого предложения обнаруживают параллелизм синтаксических структур: сначала идет подле-жащее (член перечисления), которое называет составляющую женского образа (волос, взгляд и т. д.), его сопровождает числительное (один, два), далее следует расшифровка названной состав-ляющей через придаточное определительное (например: взгляд, который исторгает молнии и поражает мужчин). Само по себе перечисле-ние выполняет в данном примере функцию соз-дания как можно более полного представления о женщине. При этом смысловая значимость каж-дого из компонентов перечисления повышается, он приобретает самостоятельность через объяс-нение в последующем придаточном предложе-нии. Завершается перечисление обобщающим словом zierrath. Слово-обобщение ставит за-вершающую точку в перечислении достоинств красавицы; женщина, обладающая названными достоинствами, есть украшение.
Анализ стихотворения, а также выявлен-ные в ходе анализа стилистические приемы, которые использует автор для создания мегаэк-спрессивного образа, являются подтверждени-ем общих черт стиля барочной поэзии в целом – усложненность, напряженность образов, ма-нерная изощренность формы, изобретатель-ность в отношении языкового оформления. Од-нако если посмотреть более пристально на это стихотворение, то можно увидеть в нем черты именно позднего барокко. Прежде всего это ка-сается содержательной стороны текста. Тема стихотворения – любовь к восхитительной жен-щине, любовь, которая манит и околдовывает, отравляет и казнит. Здесь проявляется анти-
ФИЛОЛОГИЯ
91
Журавлёва Е.И. Черты позднего барокко в поэзии К.Г. фон Гофмансвальдау
номичность поэзии барокко. Однако в полной мере тема любви, которая приносит страдания (что скорее было характерно для поэзии более раннего барокко), не развивается. Несмотря на то, что последние строки сонета вроде бы пред-ставляют поэта как жертву любви (он утратил живость ума (witz) и свободу (freyheit), окол-дованный красотой и совершенством женщи-ны), на самом деле все не столь трагично. По-скольку, утратив живость ума и свободу, вряд ли можно создать столь яркое «описание совер-
шенной красоты», обогащенное столь сложной и вычурной метафорикой. Особенно живость ума проявляется в последних строках и тем самым уничтожает заявленное формально бес-памятство от любви и утверждает полное са-мообладание и совершенное владение поэтом искусством слова. Во всем этом видятся черты позднего барокко – манерность, кокетство, лег-кость, игривость, декоративность, желание по-корить читателя собственной виртуозностью в обращении с языком и мыслью.
Примечания1 Луков В.А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней. М., 2003. С. 147.2 Пахсарьян Н.Т. XVII век как «эпоха противоречия»: парадоксы литературной целостности // Зарубежная
литература второго тысячелетия. 1000–2000 / под ред. Л.Г. Андреева. М., 2001. С. 48.3 Там же. С. 51.4 Виппер Ю.Б. Поэзия барокко и классицизма // Творческие судьбы и история (О западноевропейских литера-
турах XVI – первой половины XIX века). М., 1990. С. 86; Пахсарьян Н.Т. Указ. соч. С 47, 51.5 Литературная энциклопедия: в 11 т. Т. 1 / под ред. В.М. Фриче. М., 1930. С. 354.6 Там же.7 Виппер Ю.Б. Указ. соч. С. 96–97.8 Литературная энциклопедия. С. 352.9 История всемирной литературы: в 9 т. Т. 4 / под ред. Ю.Б. Виппер, П.А. Гринцер, Д.С. Лихачева и др. М.,
1987. С. 252.10 Hoffmannswaldau Chr.H. Beschreibung vollkommener schönheit. URL: http://www.deutsche-liebeslyrik.de/hoff-
mannswaldau.htm (дата обращения: 21.11.2011).
Zhuravleva Elena IvanovnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Philology and Cross-Cultural Communication
FEATuRES oF LATE BARoquE IN С.H. VoN HoFFMANNSwALDAu’S PoETRY (Based on His Sonnet “the Description of Perfect Beautyˮ)
The article provides general characteristics of the European Baroque style as an embodiment of “poetics of crisisˮ. Features of Late Baroque in German poetry can be found in С.H. von Hoff-mannswaldau’s poem “The Description of Perfect Beautyˮ. They are: stylistic richness and fancifulness of images, play of contrasts, elaborate ornamentation and mannerism.
Key words: German poetry, Baroque, image, stylistic device, mannerism, metaphoricalness.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Николаев Н.И., доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории литературы гуманитарного института филиала САФУ имени М.В. Ломоносова в г. Северодвинске
92
© Конева Н.Ю., 2012
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 811.111
КОНЕВА Наталья Юрьевна, кандидат фило-логических наук, доцент кафедры иностранных языков факультета общих гуманитарных и соци-ально-экономических дисциплин Череповецкого го-сударственного университета. Автор 34 научных публикаций, в т. ч. двух монографий, 8 учебно-ме-тодических пособий
СИСТЕМНО-ПОлЕВОй ПОДХОД К ПРЕДСТАВлЕНИЮ ПРЕДлОГОВ И НАРЕЧИй АНГлИйСКОГО ЯЗыКА
В статье рассматривается системная организация многофункциональных единиц: предлогов, наречий и транспонированных образований в рамках концептов «пространство» и «время». Выделяются синони-мические ряды и кластеры, бинарные оппозиции, определяются когнитивные доминанты и элементы, от-носящиеся к ближней и дальней периферии.
Ключевые слова: cистема, поле, лингвосинергетика, когнитивная лингвистика, концепт «простран-ство», концепт «время», синонимический кластер, прототип, когнитивная доминанта.
Системный принцип является мощным сред-ством познания и стимула практической деятель-ности. Статус лексического и грамматического значения в языковой системе, корреляции зна-чения и смысла в рамках различных концептов, системно-функциональные свойства языковых единиц широко исследуются в настоящее время1. Пересечение различных систем в области грам-матики и лексики, методология изучения систем, а также исследования лексико-семантических систем с использованием теории лексической аттракции2 становятся базой для изучения си-стемных свойств многофункциональных единиц английского языка. В работах зарубежных иссле-дователей ведутся дискуссии о природе и свой-ствах функциональных динамических систем3.
В когнитивной лингвистике системному на-полнению языка придается особый смысл, по-скольку описание системных свойств ведется с учетом транспозиции различных языковых форм4. В свете последних исследований в нау-ках, смежных с когнитивной лингвистикой, в частности в гештальт-психологии5, особенно актуальной становится теория поля. Систем-ный подход в этом смысле изучает поле «орга-низм/окружающая среда», противопоставлен-ный традиционному эмпирическому подходу, изучающему взаимодействие наблюдатель/из-учаемое системное явление. Большим потен-циалом обладают лингвосинергетические ис-следования, призванные найти универсальные закономерности поведения сложных динами-
93
Конева Н.Ю. Системно-полевой подход к представлению предлогов и наречий...
ческих систем и общие законы самоорганиза-ции систем.
В зарубежной лингвистике появляются новые направления в исследовании систем. В частности, в теории динамических систем большое место отводится образованию «сце-пленных систем» (coupled systems)6. Изучают-ся «сложные адаптивные системы» (complex adaptive systems)7, в которых формирование структуры языка происходит от схем, наборов фактов, образов, опыта социального взаимо-действия и когнитивных механизмов.
Актуальность данного исследования со-стоит в том, что принципы системно-полевого подхода впервые применяются для системати-зации языкового материала и лингвосинерге-тического моделирования системы, состоящей из элементов, функционирующих в качестве предлогов, наречий и транспонированных об-разований. В исследовании делается попытка системного изучения анализируемых языко-вых единиц с разграничением концептов «про-странство», «время», а также абстрактной кон- цептосферы. На основе полученных результа-тов предлагается тезаурусное оформление си-стемы многофункциональных единиц, а также даются практические рекомендации к дальней-шему использованию лингвосинергетических моделей в качестве учебного материала8.
Материалом исследования послужили 5963 примера (2866 примеров из художественной и 3097 примеров из научно-технической и пу-блицистической литературы), а также примеры из толковых и двуязычных словарей. Система предлогов и наречий устанавливается путем исследования корпусов текстов различной стилистической направленности, а ядерные и периферийные зоны исследуемых категорий определяются путем сравнения частотных ха-рактеристик языковых элементов. Для состав-ления фрагментов словаря тезаурусного типа использовались национальные британские и американские корпусы (3350 примеров).
В качестве исходных теоретических по-ложений используется теория концептуализа-ции9, теория функциональной категоризации10,
теория определения семантических прототи-пов11, а также основные положения лингвоси-нергетики12.
К результатам исследования относится выяв-ление когнитивных доминант синонимических рядов и кластеров, ближней и дальней пери-ферии с последующим объединением в рамках единой классификации элементов системы:
1) При анализе системных отношений в первую очередь исследуются стилистические характеристики прототипов категориального представления всей системы: in – on – at. При этом речь идет о нахождении в пространстве (времени), а пространство/время варьируется по своим параметрам от некого объема до от-дельно взятой точки. Предлог in подтвердил свои прототипические свойства, однако по большей части он зафиксирован в технических источниках (466 примеров). Предлог at превос-ходит предлог on по количественному употре-блению в рамках концепта «время».
2) В группе элементов, обозначающих поло-жение внутри (вне) замкнутого/открытого про-странства in – within – inside – outside – outside of, когнитивной доминантой ряда является эле-мент within, который является единственным элементом группы при обозначении концепта «время» в технической литературе. Для обозна-чения местонахождения объекта в замкнутом пространстве используется элемент inside, оди-наково часто встречающийся в двух стилях. На периферии находится элемент outside, а также окказиональное образование outside of, зафик-сированное в одном из технических изданий.
3) В группе элементов around – round – about, обозначающих нахождение или движение близ, около некоего пространственного ориентира, элемент around является когнитивной доминан-той ряда. Только два элемента участвуют в обо-значении концепта «время» – around и about, причем последний встречается чаще и в худо-жественной и технической литературе.
4) В группе элементов ahead of – in front of – before, обозначающих местонахождение или движение по горизонтальной линии с соблю-дением порядка очередности, когнитивной
94
ФИЛОЛОГИЯ
доминантой является элемент before. За ним следуют элементы in front of и ahead of, причем последний элемент не употребляется в техниче-ской литературе, а элемент in front of встретился один раз. В обозначении концепта «время» уча-ствуют только элементы before и ahead of, при-чем первый элемент значительно превосходит второй в плане употребительности. Подгруп-па элементов after, afterwards, following имеет общее значение замыкания определенного вре-менного интервала. Наречие afterwards исполь-зуется редко (2 примера в художественной и 1 пример в технической литературе). Вариантом пространственного элемента before является элемент prior to, зафиксированный только в тех-нической литературе (15 примеров). Что касает-ся элемента following, то он также является ха-рактерной особенностью технических текстов.
5) В группе элементов at – by – near – next to – beside, выражающей проксимальные или дистантные отношения, прототипом выступает предлог at. Кроме того, когнитивными доми-нантами являются элементы near и by, которые одинаково часто встречаются в художествен-ной и технической литературе. Элементы beside и next to менее употребительны и использу-ются только для обозначения концепта «про-странство». Сюда же относится образование close (to), зафиксированное в обоих стилях. Что касается обозначения концепта «время», то яв-ной когнитивной доминантой является предлог by. На периферии находится и предлог near, поскольку он использован всего 2 раза в худо-жественной и 1 раз в технической литературе.
6) В ряду элементов, обозначающих место-нахождение или движение ниже реальной или воображаемой горизонтальной линии below – under – beneath, когнитивной доминантой яв-ляется предлог under, который одинаково часто встречается в двух стилях (38 и 36 примеров соответственно). Элемент below, который чаще употребляется в функции предлога, домини-рует в технической литературе. Что касается концепта «время», то единственным представ-ленным элементом группы является предлог under. Кроме того, в технической литературе
однократно зафиксирован элемент below, кото-рый сочетает пространственные и временные характеристики. Сюда же относим элемент down, выражающий пространственные отно-шения в художественных текстах.
7) В ряду over – above – on – on top of, обозна-чающем местонахождение или движение выше горизонтальной линии, прототипом категори-ального представления элементов системы явля-ется предлог on. В плане стилистического функ-ционирования когнитивной доминантой ряда является элемент over (72 случая употребления в художественной литературе и 52 случая упо-требления в технической литературе). При обо-значении концепта «время» указанный элемент является единственным представленным (сти-листически маркированным) элементом группы, причем зафиксировано обратное соотношение, когда в технической литературе указанная язы-ковая единица встречается гораздо чаще (45 и 16 примеров соответственно). В группу включе-но полуадвербиализованное сочетание on top of. В этой же группе находится составной предлог upon как вариант предлога on.
8) В группе элементов, выражающих тран-зитивное действие или событие through – over – across, когнитивной доминантой является пред-лог through, который наиболее часто встреча-ется в технической литературе при обозначе-нии концепта «пространство» (82 примера в технической и 47 примеров в художественной литературе). Окказионально зафиксирован слу-чай использования элемента through to с про-странственным значением. Составной элемент throughout довольно часто используется в тех-нических текстах с пространственным и реже временным значением. Предлог across более употребителен в художественной литературе и не встречается для обозначения временных характеристик в технических текстах. К этой же группе добавляем элементы up и upwards. На периферии группы находится предлог via, ча-сто употребляющийся в технической литературе.
9) В ряду элементов, обозначающих ме-стонахождение или движение по горизонталь-ной линии с остановкой или без остановки
95
Конева Н.Ю. Системно-полевой подход к представлению предлогов и наречий...
перед каким либо объектом (объектами) along – alongside – past, абсолютной доминантой яв-ляется предлог along, чаще употребляющийся в художественной литературе (68 примеров в художественной и 17 примеров в технической литературе). Менее употребительным является наречие alongside. При обозначении концепта «время» указанные элементы не используются. В отличие от них, предлог past зафиксирован для обозначения обоих исследуемых концептов.
10) В бинарной паре, выражающей отноше-ния противостояния либо противопоставления against – opposite, когнитивной доминантой яв-ляется предлог against, чаще употребляющий-ся в художественной литературе (51 пример в сравнении с 12 примерами из технической литературы). Предлог opposite представлен дважды в художественной литературе и один раз – в технических изданиях.
11) Во второй бинарной паре, означающей нахождение или движение вне определенных пространственных или временных границ be-hind – beyond, когнитивной доминантой при обозначении концепта «пространство» является элемент behind (43 примера из художественной литературы и 9 примеров из технической ли-тературы). Для обозначения концепта «время» указанный элемент не используется. Элемент beyond встретился один раз в техническом тек-сте для обозначения указанного концепта, а при обозначении концепта «пространство» исполь-зуется в равных пропорциях в указанных стилях.
12) В ряду элементов, обозначающих от-правное или исходное движение out – out of – from – of – off, когнитивной доминантой яв-ляется предлог from при обозначении концеп-тов «пространство» и «время», причем ко-личественный перевес на стороне примеров, иллюстрирующих пространственные значения в художественной литературе (173 примера в художественной и 92 примера в технической литературе). Сюда же относим двойной пред-лог from… to, зафиксированный в технических изданиях для обозначения пространственных отношений (49 примеров). Далее по степени употребительности идет предлог off. Предлог
out употребляется только в художественной литературе и только для обозначения концепта «пространство». В отличие от указанного эле-мента предлог out of встречается только для обозначения концепта «время» и чаще в худо-жественной литературе. В технических текстах он зафиксирован только один раз. Сюда же от-несем окказиональные образования out from и out to, встретившиеся по одному разу в ука-занной литературе для обозначения концептов «пространство» и «время» соответственно. Что касается предлога of, то он используется однократно в одном из технических текстов для обозначения концепта «время». К группе примыкает элемент since, употребляющийся в функции предлога, наречия или союза для выражения темпоральных отношений и чаще всего в технических изданиях.
13) В группе among – amid – between, оз-начающей дисперсность (дискретность) про-странственной (временной) области, когни-тивной доминантой является предлог between, характерный для технического текста (73 при-мера в технической и 22 примера в художе-ственной литературе). Далее следует предлог among (характерный для технической литера-туры), а реже всего встречается предлог amid. Для обозначения концепта «время» использу-ется только предлог between и чаще в техниче-ских изданиях. К этой же группе относим по-луадвербиализованные сочетания in the middle of, in the midst of.
14) В ряду элементов, основное значе-ние которых – предельность движения toward (towards) – to – into – onto – up to, когнитив-ной доминантой является предлог into. Он встречается в технической литературе почти в три раза чаще, чем в художественной (133 и 51 пример соответственно). Второй когни-тивной доминантой ряда оказался предлог to, который одинаково часто встречается в обеих стилистических сферах с небольшим пере-весом в пользу технических изданий (77 и 71 случай употребления). Далее в порядке убыва-ния следуют предлоги toward(s) и onto. Автор-ский неологизм unto как вариант предыдущего
96
ФИЛОЛОГИЯ
элемента дважды зафиксирован в художествен-ных текстах. Элемент up to для обозначения пространственный отношений не использует-ся, зато он становится когнитивной доминан-той в плане выражения временных отношений с перевесом в пользу художественных изданий. За ним следует предлог to, а предлог toward(s) встретился лишь один раз в художественной литературе. Во временном аспекте когнитив-ные отношения ряда выражают предложно-со-юзные элементы till и until.
15) К последней группе с общим значени-ем длительности/дискретности временного (пространственного) события/действия отно-сим элементы предложно-наречной системы during – for – per – while – whilst – as early as– as of. Абсолютной доминантой в плане выра- жения основного значения группы является предложно-союзный элемент during. Отме- чена тенденция к употреблению указанной языковой единицы в технической литерату-ре (152 примера). За ним следует элемент for, превалирующий по своему употреблению в художественной литературе (107 примеров в сравнении с 61 примером из технической ли-тературы для обозначения концепта «время»). Окказионально элемент используется для обо-значения концепта «пространство». Все осталь-ные элементы относятся к периферии, причем ближнюю периферию составляют элементы while и per. Предлог per употребляется только в технической литературе, по большей части для обозначения концепта «время». Предложно-со-юзный элемент while используется только для обозначения концепта «время», причем чаще в
технических текстах. К дальней периферии от-носятся следующие элементы: whilst, as early as, as of.
В плане общей употребительности эле-ментов по стилям можно сказать следующее: больше всего исследуемые элементы системы используются для обозначения концепта «про-странство» (1906 примеров и 53 единицы в ху-дожественной и 1837 примеров и 53 единицы в технической литературе). Для концепта «вре-мя» наблюдается небольшой перевес в сторо-ну употребительности в технических изданиях (870 примеров и 38 единиц против 633 приме-ров и 27 единиц в художественной литературе).
Таким образом, проведенное исследование создает определенные предпосылки для объ-единения элементов со сходными свойствами и семантическим значением в рамки рядов или кластеров, формирующих систему многофунк-циональных элементов. Системно-полевой подход дает возможность исследователю при-близиться к пониманию нюансов употребле-ния предлогов и наречий в английском языке, а также представить все многообразие их зна-чений и связи с элементами других подгрупп в виде лингвосинергетических моделей, которые являются удобным способом репрезентации теоретического материала. Разработка моде-лей, а также их апробация среди студентов не-языковых специальностей и в среде носителей языка (с последующим толкованием различий в употреблении со стороны представителей различных социальных групп) является очеред-ным этапом исследования и его эксперимен-тальной частью.
Примечания
1 Пономаренко Е.В. Системность функциональных связей в современном английском дискурсе: дис. … д-ра филол. наук. М., 2004. С. 447; Сичинава Д.В. Типология глагольных систем с синонимией базовых элементов парадигмы: дис. … канд. филол. наук. М., 2005. С. 444.
2 Маковский М.М. Теория лексической аттракции (опыт функциональной типологии лексико-семантических систем). М., 1971. С. 252; Зинченко В.Г., Зусман В.Г., Кирнозе З.И. Методы изучения литературы. Системный подход. М., 2002. С. 7–37; Козинец С.Б. Словообразовательная метафора и пересечение лексической и словоо-бразовательных систем // Филол. науки. 2007. № 2. С. 61–69.
97
Конева Н.Ю. Системно-полевой подход к представлению предлогов и наречий...
3 Teich E. System-oriented and Text-oriented Comparative Linguistic Research: Cross-linguistic Variation in Trans-lation // Languages in Contrast. John Benjamins Publishing Company. 2002. № 2. P. 187–210; Eggins S. Introduction to Systemic Linguistics. London, 2004. P. 384; Wildgen W. Time, Motion, Force and the Semantics of Natural Languages // Language and Revolution. Antwerpen, 2004. P. 223–245.
4 Тимофеев К.А. О транспозиции временных форм глагола в русском языке // История языка. Новосибирск, 1999. С. 3–7; Шигуров В.В. Функциональная транспозиция пространственных наречий в императивно-эмотив-ные междометия (на материале образований вон, прочь, долой) // Филол. науки. 2006. № 3. С. 51–62.
5 Малькольм П. Раздумья о теории поля // Журн. практ. психолога. 2002. № 2–3. URL: http://www.psyjournal.ru/j3p/20030115/jpp0303.htm (дата обращения: 23.02.2010); Робин Ж.-М. Экологическая ниша. Очерк о теории поля в гештальт-терапии / пер. с англ. И.Я. Розенталь. URL: http://www.gestalt.ru/articles/read.html?id=7 (дата об-ращения: 23.02.2010).
6 Van Gelder T. What Might Cognition Be, if not Computation // J. of Philosophy. 1995. № 92. P. 345–381; Clark A. Is Language Special? Some Remarks on Control, Coding and Co-ordination // Language Sciences. 2004. № 26. P. 717–726.
7 Mislevy Robert J., Chengbin Yin. If Language Is a Complex Adaptyve System, What Is Language Assessment? // Language Learning. 2009. № 59. P. 249–267.
8 Конева Н.Ю. Практическое применение основ лингвоконцептуального моделирования (на основе предлож-но-наречной системы английского языка): моногр. Череповец, 2008. С. 100.
9 Талми Л. Отношение грамматики к познанию // Вестн. Москов. ун-та. Сер.: Филология. 1999. № 1. С. 91–114; № 4. С. 76–103; № 6. С. 89–121; Джакендорф Р. Модель языковой способности: неоминималистская перспектива // Вестн. Москов. ун-та. Сер: Филология. 2002. № 2. С. 157–189.
10 Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии. Тамбов, 2000. С. 124.11 Rosh E. Cognitive Reference Points // Cognitive Psychology. 1975. № 7. P. 532–547; Лангаккер Р.В. Модель,
основанная на языковом употреблении // Вестн. Москов. ун-та. Сер.: Филология. 1997. № 4, 6. С. 159–175, 101–122.
12 Герман И.А., Пищальникова В.А. Введение в лингвосинергетику. Барнаул, 1999. С. 130; Князева Е.Н., Кур-дюмов С.П. Основания синергетики. Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры. СПб., 2007. С. 264; Пономаренко Е.В. Английский дискурс в свете функциональной лингвосинергетики // Филол. науки. 2006. № 5. С. 100–110.
Koneva Natalia YuryevnaCherepovets State University,
Faculty of General Humanitarian and Socioeconomic Subjects
SYSTEMIC-FIELD APPRoACH To REPRESENTATIoN oF ENGLISH PREPoSITIoNS AND ADVERBS
Systemic representation of elements constituting the united system of prepositions, adverbs and transposed elements within the framework of concepts “spaceˮ and “timeˮ is given in the article. Synonymic lines and clusters as well as binary oppositions are defined. Cognitive dominants and elements of near and distant periphery are listed.
Key words: system, field, linguistic synergy, cognitive linguistics, “spaceˮ concept, “timeˮ concept, synonymic cluster, prototype, cognitive dominant.
Контактная информация: е-mail: [email protected]
Рецензент – Чичерина Н.В., доктор педагогических наук, профессор, проректор по учебной работе и академи-ческому развитию Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
98
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 003.0337
НЕНАШЕВА лариса Викторовна, доктор филологических наук, доцент кафедры истории русского языка и диалектологии института фило-логии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 56 научных публикаций, в т. ч. одной монографии
уПОТРЕблЕНИЕ буКВы В ДРЕВНЕРуССКИХ РуКОПИСЯХ XV века
Одним из важных вопросов русского вокализма является история звука [ě], т. к. наличие или отсутствие ее определяет систему гласных фонем говора. В церковных рукописях XV века буква сохраняется соглас-но традиции. В летописях и житиях святых многочисленные примеры с буквой Е вместо свидетельствуют о том, что по своему произношению стал совпадать со звуком [э].Ключевые слова: буква и звук , древнерусская норма, вокализм гласных.
В древний период истории русского языка существовала особая фонема средне-верхнего подъема нелабиализованная переднего образова-ния [ě], реализовывавшаяся в речи как закрытый гласный [e] ([ê] ) или как дифтонг [ие]. На протя-жении истории развития русского языка фонема [ě] в большинстве говоров была утрачена, совпав с [e] или с [и], но в некоторых диалектах она со-хранилась. История [ě] восстанавливается путем изучения употребления буквы в памятниках письменности: правильное или неправильное с этимологической точки зрения употребление этой буквы, последовательность ее употребле-ния или смешение с другими буквами.
В исследуемых церковных текстах начала века наблюдается устойчивое употребление буквы , мена букв / Å / È зафиксирована в корнях слов, где традиционно происходит за-
© Ненашева Л.В., 2012
мена этих букв: ñì/ðåíú (4а) и ñìåðèòñÿ (4а), ïðîöâåòåòü (36в), öâåòåòü (45в), ë’æàñâèä/òåëü (41г) и ñâäè/òåëþ (90в), sèëî (80г) – Па-рем.; öâòú (128, 169) и öâåòåòü (124), ¸5öâåòåòü (169); ñâèäíè* (24об) и ñâä/òåëüñòâî (240) – ЧаСЛ; ñâèäèòåëñòâî (32об), ñâäòåëñòâî (9), ñâäòåëüñòâî (59об), öâò¥ùà/* (33) – АтАк; öâòú (105б) и ïðîöâèòàþòü (105б), корне слова тело: ñòðàñòü òå/ëüñüí?þ (105г) – СМГ.
Замена на Å отмечена в разных морфемах: ïîãûáåëü (19б, 34г), êäå (41г), ãäå (86б, 106в, 125а), æðåáÝè (108в) – ОПФС; êäå (51а) – Парем; в окон- чании глагола 3 лица един. числа простого буд. времени: âîçíåíà/âèäò (84об) – АтАк; в окон- чаниях местоимений: Мест. пад. – ̧ ñåáå (7б, 51г), Дат. п. – ê òåáå (11г, 50б, 97а), èñïîâì’ñÿ òîáå (3в), ñëàâà òîáå (38а), òîáå (63а) – Парем; ñìðè ñîáå (177) – ЧаСЛ; ñìîòðè ñîáå (121) – АтАк.
99
Ненашева Л.В. Употребление буквы в древнерусских рукописях XV века
Замена на È в корне слова: ïîñìè*íÝå (55в) – ОПФС; в суффиксе -èø-: ̈ ñòà/ðèøèíü (106об) – АтАк.
В некоторых списках в сочетаниях üð и ðü отмечена замена буквы редуцированного на : ñëçè (68в) – ОПФС; âîñêðñèò (61) – АтАк; íå ?òâ/ðæåíèè, ¨âðæåíè (102г), ñâðøåíûìú (103а) – СМГ.
В исследуемых текстах середины века так-же зафиксирована мена букв / Å / È в корнях слов, где традиционно происходит замена этих букв: òåë_ñå (4а) и ò1ëà (5в), ñâè§òåëüñòâó/þ2ùè (14а) – Еванг.; öâåòåòü (5об), ïðî/öâåòå (18об) и ôþíèêîâ? öâòó (30); ñâèäòåëüñòâîâà (14) – ПАЧ. В списке Л 1 написание букв / Å в корне слова òëî зависит от последующего согласного. Так, в ед. ч. перед твердым [л] пишется , а во мн. ч. и в прилагательных, образованных от этого слова, перед мягким [л’] – Å: òëî (38, 61об), ñ òëîìú (60об), òë? (66об), òëîìú (68об) – òåëåñíî~ (35об), òåëåñå (36об), òåëåñè (54), òåëåñåìú (54об), òåëåñí (63об). В корне -öâò- под ударе-нием перед твердым согласным пишется бук-ва , а в безударном положении перед мягким согласным – буква Å: öâòú (35) – öâåòåòú (38). Однако в рукописи Л 2 в корне -òåëåñ-, -òåë- по-следовательно пишется буква независимо от ударения и последующего согласного: òëåñíî% (29), òë¸ìú (57), òëåñå (30), òëåñíà/à (33об), òëî (31об; 51об), òëåñåìú(46), òëåñí (53).
Мена букв / Å / È зафиксирована также в суффиксах имен существительных и прила-гательных: ÷åðíîðèçèöü (56об), âúçíåíàâè/äíú (20) – ПАЧ. В Л 1 в суффиксе -ÅËÜ- в слове îáèòåëü пишется как буква , так и буква Å: ¨ ¸áèòåëè (43), wáèòåëü (47об), wáèòå/íî~ (51об), âú ¸áè/òåëè (52), âú ¸áèòåëü (56об) – wáèòëè (56об), âú ¸áèòëè (72об, 73). В Л 2 в суффиксе -ëü- пишется буква Å, которая редко меняется на : îáèòåëè (38об, 47об), îáèòåëü (47об), îáè/òëè (60об) и îáèòëè (36, 41об, 47, 59об, 60об), îáèòëü (40, 42об); в корне также отражена за-мена È на , в суффиксе же пишется буква Å: îáòåëè (58об).
Мена букв отмечена в окончаниях имен су-ществительных и местоимений: âü ãðñå (12в),
âúçãëñè2 òåáå (4г) – Еванг.; w ñíå (61), в формах Д. п. и М. п. ед. ч. местоимений: ñåá (43, 51, 58, 65, 68, 72) и ñåáå (46, 73); òåá (45, 72) и òåáå (45, 53об) – Л 1; в окончании глагола простого буду-щего времени 3 л. един. числа: ?ìðò’(59) – Л 2.
В ТОЦ буква Å на часто заменяется: в окон-чаниях местоимений: ¸ ñåáå (9об), ñ ïîêîåì’ âñ òâîðèòè (175); в корнях слов: ¸áåùü/íÝêü (12об), âåðíÿ* (15об, 16), íåïðåðê@* (68), ÷ðâî и ÷ðåâà (73об), èñ êëèþ (95), êëüè (131об), áåçúèìííû (131об), áåçúèìííûà (131об), èìíè (132об); на месте буквы Ü: áåñ÷ñòå (28об), âú/ñêðñèòè (168об); в суффиксе -ËÜ-: ¸áèòëè (68об), âî ¸áèòåëü (71). В корнях слов тело и цвет мена / Å / È не зависит от последующего соглас-ного звука и от положения в слове: òëîì (12), òëåñíîå (22об), òëüñíàãî (202) – òåëåñí (22), òåëåñè (23); öâåò? öâò (151об), но ïðîöâèòà%ò (208). В данной рукописи зафиксирована заме-на буквы Å на букву редуцированного: в кор-нях с неполногласным сочетанием: ñúâëúêúøèñÿ (161об); в других корнях: ñòðúìë/òè (172), ?ñòðÚìÝñÿ (218), èñêðúí/ãî (176об), èñêðÚíãî (186об), áðüí’íà* ïëîò (225).
В рукописи ТРФЛ часто встречается мена , Ü и Å, что свидетельствует о большой близости в говоре звука [ě] к звуку [э]. Мена Å / в кор-нях слов часто перед мягким согласным: âåíåöü (3,8) и âíåöü (8), ëåñòâèö¥ (3об) и ëñòâèö¥ (8об), ñâåòèëíèêú (6об), íåïîáåäèìü (35об, 45об) и íåïîáäèìü (45об); реже перед твердым соглас-ным: òïëå (44об), ïðèòêàþùà* (45); в оконча-ниях имен существительных и местоимений: âú ?òðîá (11) и âú ?òðîáå (16об), èñ òåá (5об) вместо òåáå. Мена / Ü: ñëçàìè (1об), ñâðøà%ìü (55об), ïðî÷âüòå âèíîãðàäú (41об) вместо ïðîöâòå. Мена Å / È / : ïðèøèñòâÝ% (19), ïðèáèæèùå (34об) и ïðèáæèùå (35об), â ïåùå (35об) – вместо â ïåùè (влияние твердого варианта), èñöëèíÝ% (33об, 34) и èöåëåíÝ% (33об), ñìî/òðèëú (57об). На чередо-вание букв È, , Å, Ü в псковских рукописях ука-зывал и Н.М. Каринский, описывая языковые особенности Паремейника 1271 года: «ìüñòî ñâîå (150), ïîãûáíòü (27об), á¥äòü (202об), ìÿòåæü (64об), íåáñà (85)». Ученый отмечал, что в данном памятнике «постановка вместо
100
ФИЛОЛОГИЯ
Å встречается много чаще, чем обратная заме-на»1, тогда как в нашей рукописи частыми как раз являются написания с буквой Å вместо . О мене и Å, буквы È вместо Н.М. Карин-ский говорил и в исследовании, посвящен- ном языку псковских рукописей XV века, когда писал о диалектных особенностях Палеи 1477 года2.
В исследуемых списках конца века бук-ва употребляется в словах этимологически верно. Некоторые из имеющихся отступлений являются традиционными для древнерусской письменности.
В СборСП редко встречается мена букв / Å / È ñòðëÿÿ (58) и ïðîñòðåëèò (58). В спи-ске СВХ зафиксирована мена букв / Å / È в корнях слов, где традиционно происходит за-мена этих букв: öâòè (2об), ïðîöâåëú åñè (4), ïðîöâå/ëú (36об); òëî (53об); ñâäèòåëüñòâ?þòü (5). Мена / Å отмечена в корне слова: ñåêèð? ñê?/ù? (28). Мена / È встречается в суффик-се глагольной формы: ñìîòðèëú (69). Мена Ü / отмечена в сочетании редуцированного с плав-ным звуком: ñú1âðüøàþ3/ùèìú (78-78об). В Л 3 в корне -òåëåñ-, -òåë- часто пишется , редко бук-ва Å: ò/ëåñíîå (35об), òëîìú (36), òëåñå (36об), òëåñíàà (40об) и òåëåñè (55), òåëåñí (65об). Правописание буквы Å не зависит от последу-ющего согласного и ударения. В корне -öâò- на месте буквы зафиксирована Å: öâå/òåòú (38). В корнях слов на месте сильного редуци-рованного в сочетании с плавным встречается написание буквы : òðïíà (49). И, наобо-рот, на месте этимологического пишется ре-дуцированный с плавным: èçúòðçâèìñÿ (67) и òðúçâ/íèåìú (66об-67). В суффиксе -ëü- часто пишется буква Å, реже меняется на : îáèòåëè (50), îáèòåëü (51), ¸áè/òåëè (53) и ¸áèòëè (58).
Употребление буквы в житиях. В ЖСР в корнях слов цвет и тело пишется только Å, бук-ва не употребляется: ïðîöâåò’øè (3), öâå/ò?ùè (17), öâåòó/ùèõ (41об), öâåòóùà (68), öâåòóùà/ãî (85об) и òåëå/ñè (9), òåëåñà (77об). В ЖНМ 1 в указанных корнях пишутся обе буквы – и Å: òëîìú (30об), òëî (60), ïðîöâå/òå (113об-114), ïðîöâ/òå (119об). В ЖСС и ХИБ в корне сло-
ва тело употребляется только буква : òëîìú (2об) – ЖСС; òëîìü (5об) – ХИБ.
В ЖСР мена букв / Å отмечена в оконча-ниях дат. пад. сущ-ых на *ā: êú/ ñèëå (58), а так-же в мест. пад. сущ-ых на *ŏ: ïî ìíîãûõ ëòåõú (41об), (âú) ìñòåõ (63), âú ñðö§å (63об) – вместо âú ñðö§è (влияние твердого варианта); сущ-ых на *согл.: âú ÷þäåñåõ (87об) и âú ÷þäåñõ (88). В ЖНМ 1 мена букв / Å зафиксирована в окончаниях сущ-ых: ãðàæàí (5об), ïî òðåõú ëòåõú (48), â’ æåëçåõú (75); в корнях и суф-фиксах: êîâåðú и êîâðú (79), áîëåçíü (103об), â’ áîëåç’íè (104). В корне слова ехать, кроме двух примеров, пишется только буква Å: %õàòè (12), %õà (96, 103), äî%õàòè (84об), äî%õàøà (98об), âû%õàòè (102), ñü%3õàâ’øèìñÿ (104), ïðè%õà (104) и ä?ùþ (96об), ïðèõàøà (100). Мена / È от-мечена в суффиксе глагола âèäòè и в пристав-ке ïðå-: âè/äèòè (35об), âèäèëà (110об), ïðÝ/äëà (44об). Мена Ü / Å / отмечена в корне грек (ãðüê): ãð÷üñòìü (2), ¨ çåìëÿ ãð÷üñêû (75об) и âú ãðåêû (95). В ЖНМ 2 мена букв / Å отмече-на в корне слова så/ëî (213б); в корне глагола âèäå (вместо âåäå) – 213г; в окончаниях местоимений в дат. падеже: â’äàòè ñîáå (213в), òîáå (214б). В ЖСС пишется буква : òëîìú (2об). Мена букв / Å наблюдается в таких словах, как íå ¸áðåòîõ (3об) и ¸áðòå (4), ñè ÷ëêú (4) и ñåè (4об), òðåñê, òðñêà (9), а также в мест. пад. сущ-ых на *ŏ: âú âñõ ìñòåõ (6). Написание на месте Ú в приставке ÑÚ- встретилось один раз: ñçäàøà (13). В ХИБ мена букв / Å и / Å / È отмече-на в корнях слов: ?òåøåíè* (8об), â áåëàõú ðèçàõú (11об), ïîáåäèòè (46об), áèñåðÚ (52об) и áèñèðú (52об), а также в суффиксе сравнительной сте-пени прилагательных: ñòàðèøèíàìè (3об), в ча-стице не: í áûâøå% (14об), в окончании мест. падежа существительных мужского рода скло-нения на *ŏ: íà ìñòå.
В летописных сводах написания букв Ü, Å и È на месте встречаются часто. Мена ука-занных букв наблюдается в корнях слов неза-висимо от ударения и последующего соглас-ного: ìå/ñòî и ìñòî (9г), äå/ëèòè (13в), ëèöà ðàäè áëåäà (19в), æåëåçíà*4 (21в), ¨%õà íà Ìîñêâó (188а), è4ñ òîãî æå ëåñà (33б), íåìåöü (42г) –
101
Ненашева Л.В. Употребление буквы в древнерусских рукописях XV века
и наоборот, в корнях слов, где не должно быть : ¸äå/ðæàøå ãîëîëä çåìëþ (22б) – ЛНП. В МАЛ: ðåêà (1), ðîçäåëèâøå (1об), â ëåñõú (2об), ñåäîøà (4об), ïîáåäèøà, ?áåæà (12), áåëî¸çåðî (8об), ¸ñåäëàòè (17), ñîâåùà%òü (37об), ñâ/òîìú и ñâå/òÿøåñÿ (32об), ñâåòèëíèêú (40), áåäà (38), äåâèöþ (40об), а также на месте соединения двух корней глас-ной, где не должно быть : íî1/âãîðîäå (37). В ЕЛ у 1-го писца встречается мена / Å / È: ñâèäåòå/ëüñòâî (314), ñâ/äåòåëüñòâ?%3òü (322), ñâåòèëèùè, äåòèùþ (315), â öåëîì?äðèè (317), Ýñà ìëàäà äèòèùà, äåòèùå (321об), äòèùå (322об), äâà ëåòà (323), çèëî (=зело) (323об), ïðîïîâåäà* (324), ñåäëî (385); у 2-го писца: ïî ëåñ?, ìå÷þòü(375об), áåëî (382), ïðî%õàëú, %õàë (369об), ïðè%õàë (379об) и çäèëú (374), âûåæ’æà%òü (387об), äåòåè3 (375об) äòè, äåòåè (372), ç äò’ìè (378), äèòÿ (379, 382); у 3-го писца: íà ðåö (1, 21), ðåêÝ á?ãà (25об), íà áåë (1об), ïîáåäè и ïîáäè (11), ìå÷è (23об).
В сочетаниях редуцированных с плавными на месте буквы редуцированного Ü встречает-ся только в списке ЛНП: âúñêðñøà (31а), ãð÷åñê?/þ, ãð/÷üñêîè (32а), êð/ñòèñÿ (35в). В суффиксах имени существительного -åö- пи-шется È: áëèçíèöü (327об), ìèðîíîñÝöü (328) – 1-й писец ЕЛ; в суффиксе -ëü/-åëü: ìöà àïðèëÿ (3об) – 3-ий писец. В окончаниях имен суще-ствительных дат. пад. часто употребляется Å : ïî äâèíå (33б) – ЛНП; êî ¸ëçå (25об), ê’ äðóæèíå (31об), ê âðå (16об) – МАЛ.
В окончаниях имен существительных местн. пад.: â Íîâåãîðîäå (42б), íà áåëå ¢såðå (154г), öðòâî â Ðèìå (25в), но âú àðìåíüñêûõ âåñõ, вместо буквы å (26г), íà ñåðãèð ¸6çåðå (44б), íà Ìîñêâå (153в) – ЛНП; íà âÝñëå (2об), íà áåðåçå (3), íà ñâåðå (7об),
â ðîñòîâå (8об), â ñèëå âåëèöå (19), íà âúñòîöå (44) – МАЛ. В списке ЕЛ у 1-го писца: âú ãðàäå (317), âî %3ðäàí ðöå (324); у 2-го писца: íà âñåìú ñâòå (381); у 3-го писца: ¸ âðå (19). В окончаниях имен существительных местн. пад. склонения на *ŏ мн. ч.: â äîñïñåõú (375), â äîñïñåõ (385) и â äîñïñõú (376об), â ãîðîòêõ (385) – у 2-го писца; â ëñåõú (1об), â ïî/ðîçåõú (13об) – у 3-го писца в ЕЛ; в окончаниях местн. пад. скло-нения на *jŏ мн. ч. встречается буква Å вме-сто È (влияние твердого варианта на мягкий): íà ïîëåõú (7об), íà/ êîíåõú (12) – МАЛ; âú ìåñåöåõú (318об) – 1-й писец в ЕЛ. В окончании личных местоимений в форме род. пад.: ?5 òåá (8г); в окончании возвратного местоимения в форме дат. пад.: çä?ìàøà ñîáå (43г) – ЛНП;
В суффиксе сравнительной степени прила-гательного вместо пишется буква Å: ñòàðåèøèí (6а) – ЛНП; ñòàðåèøàà2 (1), ñòàðå8èøàãî (3об), ñòàðåè (8) – МАЛ; ñòàðåèøèíó (1об) – у 3-го писца. У 2-го писца в списке ЕЛ буква Å встречается также в окончаниях кратких при-лагательных: ïî âåëèöå äíè (371об) и ïî âåëèö äíè (375об), а в суффиксе глагола пишется È: ïîñìîòðèë (378об) – 2-ой писец.
В исследованных памятниках чаще отраже-на замена на Å в корнях и окончаниях слов, реже встречается мена / È в суффиксах имен существительных, прилагательных и глаголов. Такая замена представлена в основном в лето-писных сводах, житиях и грамотах, в памятни-ках церковного содержания писцы стараются соблюдать правила написания буквы , в дан-ных текстах мена / Å встречается часто в кор-нях слов цвет, тело – телеса, свдетель.
Примечания
1 Каринский Н.М. Паремейник 1271 года как источник для истории Псковского письма. Лекция. М., 1926. С. 236.2 Его же. Язык Пскова и его области в XV в. СПб., 1909. С. 51.
Список сокращений источниковПервая треть XV векаАтАк – Апокалипсис толковый Андрея кесарийского. Хранится: РГБ, ф. 304.I, собр. ТСЛ, № 6, пергамен,
1-я треть XV в.
102
ФИЛОЛОГИЯ
ОПФС – Огласительные поучения Феодора Студита. Хранится: РГБ, ф. 178, Музейное собр., № 8460. Ру-копись написана двумя писцами: первый писец – с 1 по 16 в/г листа и с 17б по 310 лист, второй – с 16г по 17а, бумага, 1410–1417 гг.
Парем. – Паремейник. Хранится: РГБ, ф. 256. собр. Румянцева, № 304, пергамен, до 1430 г.ЧаСЛ – Часослов. Хранится: РГБ, ф. 304.I, собр. ТСЛ, № 16, пергамен, 1423 г.СМГ – Стязание с латиною киевского митрополита Георгия. Хранится: РНБ, собр. Софийское, № 285, XV в.Середина века XV векаЕванг. – Евангелие. Хранится: ГИМ, собр. Музейное, № 1072, бумага, 1455 г.Л 1 – Лествица Иоанна Синайского. Хранится: РГБ, ф. 178, Музейное собр., № 6611, бумага, до 1441 г.Л 2 – Лествица Иоанна Синайского. Хранится: РГБ, ф. 178, Музейное собр., № 8491. Рукопись написана
двумя писцами: первый писец – 1–1об лл., второй – с 2 по 259 лл., бумага, 1436 г.ПАЧ – Пандекты Антиоха черноризца. Хранится: РГБ, ф. 304.I, собр. ТСЛ, № 154, бумага, 1444–1460 гг.ТОЦ – Творения отцов церкви. Хранится: РГБ, ф. 242, собр. Прянишникова, № 133, 1430 г.ТРФЛ – Трефологий. Хранится: ГИМ, собр. Синодальное, № 872, пергамен, 1445 г.Последняя треть XV векаЛ 3 – Лествица Иоанна Синайского. Хранится: РГБ, ф. 178, Музейное собр., № 870, бумага, 80–90-е годы.СборСП – Сборник слов, поучений, нравоучительных повестей и толкований. Хранится: РГБ, ф. 466, собр.
Егерева, № 9, бумага, 80–90-е годы – 10-е годы XVI в.СВХ – Служба святому Варлааму Хутынскому. Хранится: РГБ, ф. 304.I, собр. ТСЛ, № 631, бумага, 80–90-е годы.ЖитияЖНМ 1 – Житие Николая Мирликийского. Хранится: РГБ, ф. 310, собр. Ундольского, № 258, бумага, 70-е го-
ды XV в.ЖНМ 2 – Житие Николая Мирликийского (иное), опубликовано. Хранится: РГБ, ф. 98, собр. Е.Е. Егорова,
№ 926, бумага, 70–80-е гг. XV в.ЖСР – Житие Сергия Радонежского. Хранится: РГБ, ф.310, собр. Ундольского, № 371, бумага, 70-е годы XV в.ЖСС – Житие Симеона Столпника, написанное Нилом Сорским в 80-е годы XV века, ф. 304.I, собр. ТСЛ,
№ 684, бумага.ХИБ – Хождение святого Иоанна Богослова. Хранится: РГБ, ф. 256, собр. Румянцева, № 451, бумага, 50–60-е гг.
XV в. Рукопись написана двумя писцами: первый писец – с 1 по 63 лл., второй – с 63об по 102 лл.Летописные сводыЛНП – Летопись Новгородская и Псковская. Хранится: ГИМ, собр. Синодальное, № 154, бумага, 70-80-е годы.МАЛ – Московско-академическая летопись. Хранится: РГБ, ф. 173.I, собр. МДА, № 236, бумага, кон. XV –
нач. XVI вв.ЕЛ – Ермолинская летопись. Хранится: РГБ, ф. 173.I, собр. МДА, № 195.2, бумага. Рукопись написана тремя
писцами: первый писец – с 313 по 368 лл., 1460–1470 гг.; второй писец – с 369 по 392 лл., 1480-х–1490 гг.; третий – с 1 по 312 лл., 1490–1500.
Nenasheva Larisa VictorovnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Philology and Cross-Cultural Communication
uSE oF THE LETTER IN THE RuSSIAN MANuSCRIPTS oF THE 15th CENTuRY
One of the important issues of Russian vocalism is the history of the sound [ě], since its presence or absence determines the system of vowel phonemes of a dialect. In the church manuscripts of the 15th century the letter is traditionally preserved. In the chronicles and hagiographies, though, the numerous examples of the letter Е instead of show that the pronunciation of started to coincide with the sound [э].
Key words: letter and sound , Old Russian norm, vocalism of vowels.Контактная информация:
e-mail: [email protected]
Рецензент – Петров А.В., доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры истории русского языка и диалектологии института филологии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
103
Тихомирова Л.С. К вопросу о восприятии в научном сознании
УДК 81.322
ТИХОМИРОВА лариса Сергеевна, кандидат филологических наук, старший преподаватель ка-федры русского языка и литературы Пермского государственного национального университета. Автор 39 научных публикаций, в т. ч. одной моно-графии (в соавт.) и одного учебно-методического пособия
К ВОПРОСу О ВОСПРИЯТИИ В НАуЧНОМ СОЗНАНИИ*
В статье представлен когнитивно-дискурсивный подход к изучению восприятия в научном сознании, который отражает всю сложность лексико-семантического анализа языковых единиц. Анализируются ав-торские конструкции, которые репрезентируют процесс научного восприятия при формировании научного знания. Объем научной воспринятой информации обусловлен действием некоторых когнитивных законов, согласно которым формирование научной мысли приобретает разные формы выражения.
Ключевые слова: научный текст, когнитивное сознание, восприятие.
Проблема восприятия является одной из важнейших в исследовании научного сознания. Термин «восприятие» охватывает широкий круг явлений и процессов, «начиная от просто-го осознания человеком того, что с ним в тот или иной момент его бытия происходит… до обобщения сенсорного или чувственного опы-та в виде отражения окружающей нас объек-тивной действительности»1.
Сложный характер феномена восприятия, имеющего начало в перцепции и находящего продолжение в когнитивных операциях, отра-жается на языковом уровне в научном тексте. Будучи явлением многоплановым, восприятие изучается «на самых разных уровнях: психофи- зическом, теоретико-познавательном, клеточ-
*Статья выполнена при поддержке гранта РГНФ 11-34-00228а1. © Тихомирова Л.С., 2012
ном, феноменологическом, на уровне микро- и макроанализа. Многообразием отличаются и подходы к его изучению: эмпирический под-ход2, генетический3, исследования гештальт-психологов4, деятельностный подход5, однако в наиболее обобщенном виде в исследовании процесса восприятия можно выделить три на-правления: философский, психофизиологиче-ский и собственно лингвистический.
Данное исследование представляет собой попытку описать текстовое выражение воспри-ятия в научном сознании, основываясь на не- которых результатах изучения восприятия в психологии. Согласно нашей гипотезе, прин-ципы отбора и реализации сознательных (ког-нитивных) конструкций при осуществлении
104
ФИЛОЛОГИЯ
сознанием своих текстостроительных функций должны коррелировать с особенностями вос-приятия ученым окружающего мира вообще и, с прагматической точки зрения, быть средством управления вниманием рецепиента научного текста. Гуссерль пишет: «С нашей точки зре-ния, в сфере чувственной абстракции, которой до сих пор отдается предпочтение из-за ее про-стоты, следует прежде всего различать акты, в которых наглядно “дается” атрибутивный мо-мент, и те построенные на этом моменте акты, которые являются уже не просто актами непо-средственного наблюдения, но скорее представ-ляют собой акты нового рода – акты генерализа-ции, позволяющие мыслить соответствующие виды»6. Автор обнаруживает понимание глу-бинного смысла научного восприятия, заключа-ющегося, с одной стороны, в фиксации в тексте отраженных фактов действительности, а с дру-гой – в отражении мыслительной (когнитивной) работы автора научного произведения, комби-нирующего эти факты в соответствии со своей стратегией, благодаря чему образуются новые, дополнительные смыслы.
Для восприятия научного сознания харак-терно явление, на которое обратил внимание С. Ульман, исследовавший лексику восприятия: «перенос из сферы физического восприятия в сферу умственную»7. Авторские конструкции репрезентируют финал процесса научного вос-приятия, этап, когда воспринятая информация подвергается когнитивным процессам, заклю-чающимся в преобразовании сенсорной ин-формации в готовое знание.
Научному восприятию, как правило, под-вергается не вся доступная автору информация, а лишь та, которая отвечает целям и задачам данного научного произведения, соответству-ет замыслу автора и обусловлена его отбором (остальная попадает в «фон» либо составля-ет основу парадигмы развиваемой проблемы, темы и является общеизвестной). Объем науч-ной воспринимаемой информации обусловлен действием некоторых когнитивных законов, согласно которым динамика научной мысли приобретает ограниченные формы выражения.
Так, Б.М. Величковский пишет, что «совре-менные авторы склонны объяснять ограничен-ностью объема внимания или рабочей памяти множество разнообразнейших фактов, напри-мер, то, что на каждом уровне схематического описания текста обычно встречается не более двух-трех эпизодов»8.
Приведем несколько примеров, подтверж-дающих действие этих законов в сфере науч-ного восприятия. На уровне фрагмента текста авторская конструкция вводит ограниченное количество источников информации.
Сюда можно отнести «включенные» обра-зования, когда несколько разных авторов пред-ставляют семантически однородную инфор-мацию: «Член Российской Академии наук К.Ф. Вольф (1733–1794) доказал, что в про-цессе эмбриогенеза органы возникают и разви-ваются заново… Продолжатель эмбриологи-ческих исследований К.Ф. Вольфа русский академик К.М. Бэр (1792–1876) открыл яй-цеклетку млекопитающих и человека, устано-вил главные законы индивидуального развития организмов (онтогенеза), которые лежат в ос-нове современной эмбриологии. Английский ученый Чарльз Дарвин (1809–1882) в своем произведении «Происхождение видов» (1859) доказал единство животного мира. Эмбриоло-гические исследования А.О. Ковалевского, Мюллера, Геккеля нашли свое отражение в так называемом биогенетическом законе (“он-тогенез поворяет филогенез”)»9.
В случае, если в тексте более одного источ-ника информации и эти источники не вводят семантически однородной информации, они оказываются связанными между собой следу-ющими отношениями:
1. Противопоставления: «В ряде работ по-следнего десятилетия… имеет место некото-рая ограниченность…»10; «Не отрицая того, что в монографии В.Ф. Левичевой и В.Ф. Щер-бины содержится интересный анализ ряда ак-туальных аспектов экономических отношений, я считаю, что предлагаемая ими трактовка категории идеального является в большин-стве случаев некорректной»11.
105
Тихомирова Л.С. К вопросу о восприятии в научном сознании
2. Сравнения: «Предлагаемый способ спон-дилодеза, разработанный на кафедре нейрохи-рургии ВМА, повышает эффективность хирур-гичекого вмешательства за счет применения остеосовместных биодеградируемых имплан-тантов из стеклокристаллических материалов, обладающих в отличие от бионертных кера-мических материалов способностью к актив-ной остеоинтеграции…»12.
3. Совмещенные отношения:а) сравнения – дополнения: «Определяя
понятие плотности знания по отношению к научному тексту, М.П. Котюрова и И.В. Са-мойлова подчеркивают, что это “текстовое познавательно-коммуникативное свойство гра-дуального типа, синтезирующее эпистемиче-ский смысл той или иной степени обобщения, связанноси, слитности, реализуемое различны-ми средствами”. Интересна и другая точка зрения, согласно которой “плотность текста соотносится с его терминосистемой, предъ-явленной читателю не в явном статическом, упорядоченном виде, а в движении, динамике смысла”»13;
б) сравнения – противопоставления: «М.Н. Матвеев в весьма упрощенной и превратной форме изложил наши представления о пара-доксе и противоречии развития, теневой си-стеме; он приписывает нам, например, идею взаимооднозначного соответствия высшего и низшего»14. Зарождение крайне противо-речивой оценки В.В. Орлова о высказывании М.Н. Матвеева сделано с целью исправления исходного знания в тексте.
Приведенные примеры усложняющихся отношений между источниками информации показывают, что при удалении от первой, «сен-сорной», фазы восприятия к следующей, ког-нитивной, фазе происходит фиксация в тексте процесса членения, структурирования сенсор-ных данных, формирование целостной картины мира, что в научном сознании часто приводит к расширению «радиуса действия» авторских конструкций15. С некоторой долей экстраполя-ции этот процесс можно сравнить с нарастаю-щей детализацией пространства внутреннего
мира автора текста эпистолярного дискурса16, где динамика описания пространства от внеш-него к внутреннему связана с «заселением» его невидимыми, нематериальными объектами, эмоциями, впечатлениями, размышлениями.
Ограниченность объема воспринимаемой информации, невозможность охватить внима-нием большое количество деталей за опреде-ленный промежуток времени также отражаются в когнитивном сознании ученого. «Экспери-менты с классификацией и идентификацией различных сенсорно-перцептивных признаков показывают, что нам значительно проще опре-делять разные признаки одного и того же пред-мета знания, чем один и тот же признак такого же числа разных предметов знаний»17. Кроме того, «согласно современным данным, зри-тельная память, удерживающая полученную за время одной фиксации информацию, ча-сто работает всего лишь с одним объектом»18. Исследованный нами материал позволяет прий-ти к выводу, что детальной характеристике в воспринимаемых глазом структурах подвер-гаются объекты, у которых выделяется неболь-шое количество свойств/признаков:
а) Один признак: «Что такое кристалл? Это слово, используемое в повседневной жизни, вызывает разнообразные представления: вспоминаются блестящие зерна горных пород “горный хрусталь” и вырезанные из него изделия в музеях, вазы из граненого хрусталя, алмазы, а также рубины и сапфиры, простейшие радио-приемники с кристаллическими детекторами...
Не во всех случаях значение этого слова со-впадает с его научным смыслом, однако все эти образы связаны со зрительными впечатле-ниями, отблесками от граней кристаллов мине-ралов или сахара»19.
Объясняя сущность термина через сходство с другими природными явлениями, автор со-храняет единый связующий признак кристалла как «отблеска от граней кристаллов минералов или сахара».
б) Несколько признаков: «Полученный те-левизионный сигнал преобразуется в двойнич-ный цифровой код, который содержит много
106
избыточной информации и нуждается в до-полнительном кодировании. Кодер, подклю-ченный после квантователя, при реализации одного из алгоритмов кодирования умень-шает статистическую избыточность двойного сигнала и тем самым снижает скорость циф-рового потока до 2-5 Мбит/с»20.
В данном случае под предметом изучения («двойничный цифровой код») понимается комплекс характеристик, явлений («избыточ-ность информации», «кодер ... уменьшает из-быточность двойного сигнала и ... снижает ско-рость цифрового потока»), скрепленных между собой определенным жестким отношением.
Подобная целостность признаков, как пра-вило, в крупных научных произведениях не за-дается или трудно выделяется исследователем, поскольку предмет изучения вычленяется по-степенно: его предварительный «эскиз» на тек-стовом пространстве подвергается постоянной корректировке на протяжении всего научного исследования, что снижает в этом случае сте-пень восприятия научного знания.
По всей видимости, особенностями воспри-ятия окружающего пространства обусловлено и такое свойство авторского восприятия, как изменение характера воспринимаемой инфор-мации от общего к частному по мере развер-тывания микротемы. Еще Н.Н. Ланге в работе «Закон перцепции», опубликованной в 1892 го- ду, на основе наблюдений с тахистоскопиче-ским показом изображений предметов отметил, что восприятие представляет собой процесс микрогенетического развития. Исследователь пишет: «Процесс всякого восприятия состо-ит в чрезвычайно быстрой смене целого ряда моментов или ступеней, причем каждая пре-дыдущая ступень представляет психическое состояние менее конкретного, более общего характера, а каждая следующая – более част-ного и дифференцированного»21. Восприятие трактуется здесь как развернутый во времени процесс, а не моментальный, постепенно рас-творяющийся в воздухе снимок.
Анализ научного текста подтверждает на-блюдения, сделанные психологами. См.: движе-
ние мысли от «отправной точки», регистрации общего наблюдения над явлением к выявлению деталей наблюдаемого на участке текста:
«Все сказанное до сих пор относительно фи-зико-химической природы возбудительного процесса основывалось на концепциях ион-ной теории возбуждения, развиваемой ее сто-ронниками в рамках современной мембран-ной теории биоэлектрических потенциалов. Однако существует представленная многочис-ленными работами другая система взглядов на сущность и происхождение биопотенциа-лов и природу возбуждения в целом – так на-зываемая фазовая теория <...> придает большое значение не мембране, отделяющей клетку от среды, а внутриклеточной npomoплазме...»22.
Из представленного фрагмента психологи-ческого текста видно, что в поле сознания ис-следователя попадают все новые и новые ранее неизвестные варианты изучаемого предмета (объекта), свойства которых не тождественны тому его представлению или варианту, с кото-рого началось изучение.
Круг исследования в сознании ученого по-степенно расширяется, захватывая новые фак-ты, свойства, принципы, подходы (в частности, «фазовая теория, которая придает большое зна-чение не мембране, отделяющей клетку от сре-ды», а «внутриклеточной протоплазме»), хотя относятся к одному предмету, но различаются между собой. Таким образом, поскольку рас-ширение восприятия познания требует также и его углубления, то чем больше расширение, тем и больше глубина познания.
Восприятие наблюдения «склонно» подво-дить итог, резюмировать, подводить к заключе-нию предшествующие рассуждения, оно вводит информацию, которая делает описываемую си-туацию целостной: «Лица с ДСТ часто предъ-являют жалобы на ощущение сердцебиения, перебои в работе сердца... У лиц с ДСТ имеет-ся склонность к обморокам, чаще встречаются липтотимии (симптомокомплекс ощущений, предшествующих потере сознания)... Кроме того, по нашим данным, лицам с ДСТ свойствен-на повышенная утомляемость, эмоциональная
ФИЛОЛОГИЯ
107
Тихомирова Л.С. К вопросу о восприятии в научном сознании
подавленность, неуверенность в себе, депрес-сивные тенденции...»23.
Далее автор монографии эту часть текста обобщает одним предложением, в котором сконденсировано все предшествующее науч-ное знание: «Необходимо обратить внимание на то, что психологические, вегетативные и физические проявления у лиц с ДСТ имеют общность проис хождения и развития»24.
В данном примере авторская конструкция одновременно служит средством когезии, маркируя переход к следующему этапу описания.
Итак, наблюдения над реализацией авторских семантических структур восприятия подтверждают нашу гипотезу об отражении особенностей объема авторской информации, количества выделяемых у объекта знания приз- наков, особенностей детализации при опи-сании объектов чувственного и когнитивного восприятия. Описание особенностей отра- жения в тексте процесса восприятия в духе когнитивно-дискурсивного подхода способ-ствует познанию взаимосвязей языковых и вне- языковых факторов создания и понимания научного текста.
Примечания
1 Гричин С.В. Авторизация восприятия в научном дискурсе // Вестн. Томск. гос. ун-та. 2011. № 351 (окт.). С. 14.2 Гельмгольц Г.О. О восприятии вообще // Психология ощущений и восприятия. М., 1993. С. 8. 3 Smith G. Visual Perception. An Even over Time // Psycol. Rev. 1987. Vol. 64. P. 306–313; Ломов Б.Ф. Методоло-
гические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.4 Koffka K. Principles on Gestalt Psychology. N.Y., 1965.5 Леонтьев А.Н., Венгер Л.А., Зинченко В.П. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1987.6 Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998.7 Ульман С. Семантические универсалии // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1980. Вып. 5. С. 5–7.8 Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. М., 1992. С. 44.9 Привес М.Г. Анатомия человека. СПб., 2002. С. 10.10 Данилевская Н.В. К вопросу о плотности знания в научном тексте // Стереотипность и творчество в тексте.
Пермь, 2006. С. 64. 11 Дубровский Д.И. Категория идеального и ее соотношение с понятиям индивидуального и общественного
сознания // Вопр. философии. 1998. № 1. С. 219–220. 12 Орлов В.В., Лысенок Л.А. Применение имплантов из Биоситалла при заболеваниях позвоночника и травмах
// Человек и его здоровье: материалы конгресса. СПб., 2010. С. 6. 13 Данилевская Н.В. Указ. соч. С. 65. 14 Орлов В.В., Лысенок Л.А. Указ. соч. С. 5. 15 Гричин С.В. Авторизация восприятия в научном дискурсе // Вестн. Томск. гос. ун-та. 2011. № 351 (окт.). С. 8.16 Демешкина Т.А. Репрезентация категории пространства в эпистолярном дискурсе Н.В. Гоголя // Вестн.
Томск. гос. ун-та. Сер.: Филология. 2010. № 2(10). С. 14. 17 Ланге Н.Н. Психологические исследования. Закон перцепции. Теория волевого внимания. Одесса, 1893. С. 223.18 Там же. С. 198.19 Банн Ч. Кристаллы: их роль в природе и обществе. М., 1986. С. 13.20 Широкова М.П. Впереди времени // Вопр. радиоэлектроники. 1982. Вып. 13. С. 69.21 Ланге Н.Н. Указ. соч. С. 3.22 Орлов В.В., Лысенок Л.А. Указ. соч. С. 173.23 Клинические аспекты дисплазии соединительной ткани и состояние сердечно-сосудистой системы. Пермь,
2002. С. 35.24 Там же.
108
ФИЛОЛОГИЯ
Tikhomirova Larisa SergeevnaPerm State University
To THE quESTIoN oF PERCEPTIoN IN SCIENTIFIC CoNSCIouSNESS
The article presents a cognitive-discursive approach to the study of perception in scientific consciousness which reflects complexity of the lexical-semantic analysis of linguistic units. The author's constructions representing the process of scientific perception under formation of scientific knowledge are analyzed. The volume of perceived scientific information is conditioned by some cognitive laws under which the formation of scientific thought takes on different forms of expression.
Key words: scientific text, cognitive consciousness, perception.
Контактная информация: е-mail: [email protected]
Рецензент – Дружинина М.В., доктор педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой профессиональной лингводидактики института филологии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федераль-ного университета имени М.В. Ломоносова
109
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
УДК 378
ОСОбЕННОСТИ ПЕДАГОГИЧЕСКОй КульТуРы уЧИТЕлЯ МАТЕМАТИКИ И ПуТИ ЕЕ ФОРМИРОВАНИЯ
В статье рассматриваются модель, параметры педагогической культуры учителя математики, предла-гаются пути (педагогические условия) формирования педагогической культуры будущих учителей матема-тики на примере видных представителей Казанской математической школы.
Ключевые слова: педагогическая культура, психолого-педагогическая компетентность, творческий потенциал.
© Садыкова Е.Р., Разумова О.В., Тимербаева Н.В., 2012
В современный период развития математи-ческой науки и образования произошло немало перемен. Изменилась роль математики в жиз-ни современного общества, подверглись опре-деленной модернизации задачи, содержание, формы и методы математического образования. Современному состоянию математического образования должна соответствовать и особая
САДыКОВА Елена Рашидовна, кандидат пе- дагогических наук, доцент кафедры теории и тех- нологий преподавания математики и информатики института математики и механики имени Н.И. Ло- бачевского Казанского (Приволжского) федераль- ного университета. Автор 66 научных публикаций, в т. ч. 13 учебно-методических пособий
РАЗуМОВА Ольга Викторовна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры теории и технологий преподавания математики и информа-тики института математики и механики имени Н.И. Лобачевского Казанского (Приволжского) фе-дерального университета. Автор 44 научных пу-бликаций, в т. ч. одной монографии, 9 учебно-ме-тодических пособий
ТИМЕРбАЕВА Наиля Вакифовна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры теории и технологий преподавания математики и инфор-матики института математики и механики име-ни Н.И. Лобачевского Казанского (Приволжского) федерального университета. Автор 77 научных публикаций, в т. ч. 20 учебно-методических пособий
модель педагогической культуры учителя ма-тематики. Только учитель, обладающий доста-точной степенью развитости педагогической культуры, способен осуществить истинно куль-турное влияние на подрастающее поколение.
Нам представляется, что наметившиеся тенденции гуманизации и гуманитаризации ма-тематического образования определяют выбор
110
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
гуманистической, личностно-ориентированной модели педагогической культуры учителя, в от-личие от авторитарной, знаниецентристской. Усилиями Е.В. Бондаревской, Т.В. Белоусовой, Е.Ю. Захарченко, С.В. Кульневич и др. разрабо-тана такая гуманистическая модель педагогиче-ской культуры учителя, которая носит, на наш взгляд, инвариантный характер по отношению к учителям любой предметной специализации, что определяется единством гуманистического подхода к образовательному процессу. В то же время, педагогическая культура учителя того или иного предмета является своеобразной предметно-деятельностной и предметно-лич-ностной конкретизацией единой гуманистиче-ской модели, что не исключает и некоторого из-менения структуры данной модели, определяя расстановку тех или иных акцентов на какие-либо из компонентов педагогической культуры в зависимости от предметной специфики дея-тельности учителя.
Каким же должен быть «математический» вариант гуманистической модели педагогиче-ской культуры учителя?
Одним из ее источников может стать исто-рическая модель педагогической культуры вид- ных представителей Казанской школы матема-тической науки и образования. Гуманистичес- кие и демократические педагогические тради-ции, заложенные еще в начале XIX века основа-телями высшего математического образования в Казани Г.И. Карташевским, Н.М. Ибрагимо-вым, И.И. Запольским, профессорами М.Х. Бар- тельсом, И.А. Литтровым, Д.К. Броннером, К.Ф. Реннером, были блестяще продолжены их учениками и последователями Н.И. Лобачев- ским, П.И. Котельниковым, А.Ф. Поповым, В.Г. Имшенецким, А.В. Васильевым и др.
Понимание этими прогрессивными уче-ными и педагогами научной, культурной и со-циальной роли математики, развивающей и воспитывающей функций ее преподавания во многом соответствует современным представ-лениям. Как истинно выдающиеся личности, видные казанские математики значительно опередили свое время, совершив определенный
прорыв в будущее математической науки и об-разования, основой чему явились их прогрес-сивное миропонимание, богатый культурный потенциал и последовательно гуманные и де-мократические личностные качества. Поэтому представляется возможным экстраполировать обобщенную модель их педагогической куль-туры, сложившейся в русле лучших научных и педагогических традиций, в современные ус-ловия гуманизации и гуманитаризации матема-тического образования.
Другим источником построения предлагае-мой модели является анализ тех качественных изменений, которые происходят сегодня в об-ласти математического образования. Такие об-ласти новейшего математического знания, как теория игр, искусственый интеллект, стохасти- ка, теория информации и т. п. постепенно вхо-дят в содержание массового общественного сознания, усиливается их практическая зна-чимость в жизнедеятельности общества, что влияет и на развитие культурного мышления отдельной личности.
Таким образом, определяющим и системо-образующим компонентом модели педагоги-ческой культуры учителя математики является выраженная гуманистическая педагогическая позиция учителя – основного источника куль-турных влияний на учащихся.
Принимая за основу единую гуманистиче-скую модель педагогической культуры, целе- сообразно в то же время выделить ее предметно-содержательную, операционально-деятельност-ную и личностно-ориентированную стороны. Поэтому к общей системе отношений учителя к учащимся, к детям, к своей общественно-педа-гогической миссии необходимо добавить такой элемент педагогической позиции учителя мате-матики, как уважительное, заинтересованное, эмоционально-насыщенное и в то же время глу-боко осознанное отношение к своему предмету. Оно, на наш взгляд, должно включать:
1) Понимание социально-культурной и практической роли математики и математиче-ского образования в жизни современного обще-ства, их значения в развитии науки и культуры,
111
Садыкова Е.Р., Разумова О.В., Тимербаева Н.В. Особенности педагогической культуры...
техники и производства, в различных областях жизни человека и всего общества.
2) Понимание тесной взаимосвязи матема-тики с другими науками, ее методологической роли в современной системе научных знаний.
3) Понимание культурно-образовательной роли математики в становлении личности учащихся, в формировании системы матема-тических знаний, умений и навыков, матема-тического мировоззрения, в развитии матема-тического мышления.
4) Понимание развивающей функции мате-матики, математического образования в разви-тии умственных и познавательных способно-стей личности, процессов восприятия, памяти и мышления.
5) Понимание воспитательной функции ма-тематического образования.
6) Основанный на понимании глубокий ин-терес, уважение и любовь к математике, стрем-ление изучать ее, пополняя запас своих пред-метных знаний, а также передавать свои знания и умения другим, расширяя круг математиче-ского образования.
Это предметное содержание педагогической позиции учителя математики должно прояв-ляться как на мировоззренческом, так и на по-веденческом уровнях, воплощаясь в конкретные действия по изучению и преподаванию ма- тематики.
Вторым компонентом гуманистической мо-дели педагогической культуры учителя мате-матики является, на наш взгляд, совокупность гуманистически ориентированных профессио-нально значимых качеств личности. В основе своей она является инвариантной, единой для учителя любого предмета, учитывая единые в своей сущности задачи и функции школьного образования. В то же время, можно выделить такие профессионально-личностные качества, которые в большей степени проявляются в дея-тельности учителя математики по сравнению с другими учителями. Данные качества опосре-дуются специфическими особенностями дея-тельности учителя математики, определяемыми особенностями данного учебного предмета.
Глубоко логический, строго доказательный, точно определенный характер математики тре-бует высокого уровня развития аккуратности, точности, определенности, ответственности учителя математики, а высокая степень аб-страктности и формализованности данной на-уки, отвлеченный характер математического мышления – особой увлеченности учителя ма-тематики своим предметом, достаточной для успешной мотивации учебной деятельности учащихся, и кроме того, высоких нравствен-ных качеств личности, способности к эмпатии.
Третьим компонентом педагогической куль-туры учителя математики является, на наш взгляд, его высокая образованность в области математики, профессионально-педагогическое видение своего предмета, умение интерпретиро-вать его материал в педагогических целях. К со-жалению, эта фундаментальная сторона педаго-гической культуры учителя до сих пор является слабым местом в системе его профессиональной подготовки, для которой характерны формализм знаний, недостаточная сформированность це-лостности представления о математике, слабая развитость логико-модельного мышления, не-достаточная прочность владения знаниями, уме-ниями, навыками и методами школьной мате-матики, слабая взаимосвязь и преемственность школьной и вузовской математики.
Необходима фундаментальная, но не ото-рванная от нужд приобретаемой профессии математическая подготовка будущего учителя, овладение им своим предметом в пределах, далеко выходящих за рамки школьного кур-са. Истинно образованный учитель должен владеть современными методами поиска, об-работки и использования информации, уметь интерпретировать и адаптировать научную информацию, знать формы и методы научного познания, владеть различными способами ма-тематического познания.
Четвертым, не менее важным компонентом педагогической культуры учителя математики является его психолого-педагогическая ком-петентность, теоретическая и практическая готовность к осуществлению педагогической
112
деятельности, в частности учебной и внекласс-ной работы по математике.
Рассмотрим подробнее первый элемент пси-холого-педагогической компетентности – сис- тему психолого-педагогических знаний. Обладая существенной инвариантной, методологической основой, психолого-педагогические знания ха-рактеризуются в то же время выраженной пред-метной направленностью, принимая конкретные формы у учителей различных специальностей. Так, например, в общей структуре психологиче-ских знаний учителя математики значительную роль играют конкретно-психологические знания особенностей формирования математических представлений и понятий, в частности геометри-ческих пространственных представлений или же предельно формализованных алгебраических понятий; знания психологических особенностей формирования специфических математических умений, например приемов работы при изуче-нии системы счисления, приемов решения ариф-метических задач «на процессы» и т. д.
В процессе изучения будущими учителями математики в курсе дидактики сущности и тех-нологии проблемного обучения, необходимо четко обозначить специфику математических проблем и процесса их решения, выделить, по крайней мере, три основных типа учебных про-блем, приближающих, уподобляющих процесс обучения математике процессу исследования.
Кроме того, самостоятельным компонентом общей системы психолого-педагогических зна-ний учителя математики являются разнообраз-ные методические и технологические знания. Они отражают специфику методов и средств обучения математике, особенности изучения тех или иных учебных разделов и тем, таких как числовые системы, величины, уравнения и неравенства, функции, векторы и т. п.
Культура педагогического мышления учи-теля математики также имеет предметную составляющую, направленность на решение педагогических проблем обучения учащихся математике – на их анализ и диагностику, на выделение ключевой проблемы и т. д. Развитие математического интеллекта обязательное, но
явно недостаточное условие для подготовки квалифицированного учителя математики.
Необходимо сформировать профессиональ-но-педагогический интеллект, для которого математический интеллект является средством решения задач математического обучения и воспитания школьников.
Пятым компонентом педагогической куль-туры учителя математики является его твор-ческий педагогический потенциал, опыт твор-ческой педагогической деятельности. Один из важнейших критериев профессионализма со-временного учителя, в частности учителя мате-матики, – его творческая активность. Основным средством формирования творческой актив-ности будущего учителя математики является комплекс учебно-методических задач, система-тическое и целенаправленное применение кото-рого способствует развитию индивидуальных профессиональных и личностных качеств сту-дента (интереса к предмету, поиску нестандарт-ных решений, инициативы и самостоятельно-сти в выборе методов и средств развивающего обучения математике и т. д.), реализация прин-ципа вариативности поиска решения математи-ческих задач. Именно выбор варианта решения проблемы интенсифицирует мыслительную де-ятельность человека, создает условия для само-стоятельных действий. Принцип вариативности поиска решения математических задач обуслов-ливает актуализацию разнообразных знаний студентов из различных областей математики и включение их в поиск нестандартных решений предлагаемых известных задач.
И, наконец, последним компонентом педаго-гической культуры учителя математики являет-ся культура профессионально-педагогического общения и поведения. Современное понима-ние природы профессионально-педагогическо-го общения подчеркивает его диалогический, субъект-субъектный характер, направленность на развитие личности учащихся. Поэтому од-ним из ведущих принципов педагогического общения и поведения должен стать принцип непрерывной обратной связи, ориентации на реальные интересы и возможности обучаемых.
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
113
Одним из средств формирования педагоги-ческой культуры будущих учителей математи-ки должен стать пример жизни и педагогиче-ской деятельности Н.И. Лобачевского и других видных представителей Казанской школы ма-тематической науки и образования.
Вместе с этим, теоретический анализ выяв-ленных в процессе исследования противоречий и проблем позволил определить пути (педаго-гические условия) формирования педагогиче-ской культуры будущих учителей математики на примере видных представителей Казанской математической школы: интеграция предмет-ной, методической и психолого-педагогической подготовки (на целевом, мотивационном и ор-ганизационно-деятельностном уровнях); орга-низация учебно-воспитательного процесса на основе «диалога культур»; органичное сочета-ние аудиторной и внеаудиторной учебно-воспи-тательной работы; реализация преемственности теоретической и практической профессиональ-ной подготовки; гуманизация педагогического общения и взаимодействия; организация отно-шений партнерства и творческого сотрудниче-ства между преподавателями и студентами.
К основным направлениям реализации дан-ных условий мы относим следующие:
1. Координация учебно-воспитательной ра- боты по отдельным учебным дисциплинам пси-холого-педагогического и специального циклов через их направленность на формирование пе-дагогической культуры будущих учителей ма-тематики на примере видных представителей Казанской математической школы.
2. Координация мотивационно-стимулиру-ющей деятельности преподавателей различных учебных дисциплин. Только постоянно под-черкивая взаимосвязь и взаимовлияние своих предметов, необходимость их взаимного, а не просто параллельного изучения возможно фор-мировать у студентов устойчивую и целостную направленность на интенсивную профессио-нальную подготовку к педагогической деятель-ности, на овладение педагогической культурой.
3. Введение в содержание учебно-воспита-тельной работы по учебным дисциплинам пси-
холого-педагогического и предметного циклов соответствующего учебного материала культу- рологического характера, отражающего куль-турно-педагогическое наследие видных пред-ставителей Казанской математической школы и современные концепции педагогической куль- туры и способствующего взаимопроникнове-нию и взаимообогащению различных культур, личностному осмыслению и принятию их сту-дентами на основе осознания своего духовного родства с ними.
4. Организация учебно-воспитательной ра-боты в режиме диалогического общения, соот-ветствие учебно-воспитательной технологии концептуальной идее диалога культур.
5. Координация целей и содержания учеб-ных занятий и внеаудиторных мероприятий, организация их преемственности и взаимораз-вития.
6. Организация единой системы мотивации учебно-воспитательной работы по формирова-нию педагогической культуры учителя. В дан- ном аспекте определяющая роль принадлежит подсистеме воспитательной работы, чей моти-вационный потенциал несравненно шире и бо-гаче. Поэтому объединение усилий подсистем учебной и воспитательной работы позволит обеспечить устойчивую мотивацию как учебно-воспитательной работы, так и работы по само- воспитанию педагогической культуры.
7. Осуществление целевой преемственности учебного процесса и педагогической практики.
8. Осуществление организационно-методи-ческой преемственности формирования педа-гогической культуры будущего учителя мате-матики в процессе перехода от теоретической к практической профессиональной подготовке студентов.
В процессе исследования разработана мо-дель формирования педагогической культу-ры студентов педагогического вуза. Основой такой модели являются: формирование про-фессионально-ориентированного идеала пе-дагогической культуры учителя математики, эмоциональная оценка и осознание значения культурно-педагогического наследия видных
Садыкова Е.Р., Разумова О.В., Тимербаева Н.В. Особенности педагогической культуры...
114
представителей Казанской математической школы, организация на этой основе «диалога культур», интеграция различных учебных ци-клов, теоретической и практической подго-товки, учебной и внеаудиторной работы, диа-логизация учебно-воспитательного процесса, культурологизация педагогического общения.
В то же время эффективное формирование педагогической культуры будущего учителя не может ограничиваться лишь процессом учеб-
ной и внеаудиторной работы. Необходима це-ленаправленная и систематическая самостоя-тельная работа каждого студента над собой по самообразованию и самовоспитанию отдель-ных компонентов педагогической культуры, прежде всего гуманистических профессиональ-но значимых качеств личности, предметной и психолого-педагогической компетентности, творческого потенциала, культуры профессио-нального общения и поведения.
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
Примечания1 Бондаревская Е.В., Кульневич С.В. Педагогическая культура // Педагогика: личность в гуманистических
теориях и системах воспитания. Ростов н/Д, 1999. С. 101–105.2 Мордкович А.Г. О профессионально-педагогической направленности математической подготовки студентов
// Сов. педагогика. 1985. № 12. С. 52–57.3 Подготовка учителя математики: инновационные подходы / под ред. В.Д. Шадрикова. М., 2002.4 Садыкова Е.Р. Формирование педагогической культуры будущих учителей математики на примере видных
представителей Казанской математической школы (XIX – начала XX века): дис. … канд. пед. наук. Казань, 2003.5 Тестов В. Развитие духовности – основа социокультурного обновления математического образования //
Математика: прилож. к газ. «Первое сентября». 2001. № 43. С. 1–3.6 Фридман Л.М. Психолого-педагогические основы обучения математике в школе. М., 1983.7 Хинчин А.Я. Педагогические статьи. М., 1963.
Sadykova Elena RashidovnaKazan (Volga Region) Federal University,
N.L. Lobachevsky Institute of Mathematics and Mechanics,Razumova Olga Victorovna
Kazan (Volga Region) Federal University, N.L. Lobachevsky Institute of Mathematics and Mechanics,
Timerbaeva Nailya VakifovnaKazan (Volga Region) Federal University,
N.L. Lobachevsky Institute of Mathematics and Mechanics
FEATuRES oF PEDAGoGICAL CuLTuRE oF A TEACHER oF MATHEMATICS AND wAYS oF ITS FoRMATIoN
The article considers a model and characteristics of pedagogical culture of a teacher of mathematics, and suggests possible ways (pedagogical conditions) of its formation as exemplified by prominent representatives of the Kazan mathematical school.
Key words: pedagogical culture, psychological and pedagogical competence, creative potential.Контактная информация:
Садыкова Елена Рашидовна е-mail: [email protected]
Разумова Ольга Викторовна е-mail: [email protected]
Тимербаева Наиля Вакифовна е-mail: [email protected]
Рецензент – Шабанова М.В., доктор педагогических наук, профессор кафедры методики преподавания мате-матики института математики, информационных и космических технологий Северного (Арктического) феде-рального университета имени М.В. Ломоносова
115
Соколова М.Л. Языковые компетенции специалистов...
УДК 378.016:81’243(045)
СОКОлОВА Мария леонидовна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры профес-сиональной лингводидактики института фило-логии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 30 научных публи-каций, в т. ч. двух учебно-методических пособий (в соавт.) и одной монографии
ЯЗыКОВыЕ КОМПЕТЕНцИИ СПЕцИАлИСТОВ В ФЕДЕРАльНыХ ГОСуДАРСТВЕННыХ
ОбРАЗОВАТЕльНыХ СТАНДАРТАХ 3-го ПОКОлЕНИЯ
Статья посвящена анализу языковых компетенций, представленных в федеральных государственных образовательных стандартах 3-го поколения. В статье рассматривается проблема реализации требований к результатам языкового образования в учебных планах и рабочих программах по дисциплине «иностран-ный язык» по различным профилям подготовки.
Ключевые слова: языковая компетенция, образовательная программа, учебный план, результат об-учения, компетентностный подход.
Федеральные государственные образователь-ные стандарты высшего профессионального об-разования (ФГОС ВПО) 3-го поколения по срав-нению с ГОС-1 и ГОС-2, предъявляя требования к качеству освоения основных образовательных программ (ООП), ориентируются на конкретные результаты обучения – компетенции1. Компетен-ции определяются в соответствии с ФГОС ВПО по данному направлению профессиональной ООП по данному профилю подготовки и допол-няются профессионально-специализированны-ми (и при необходимости – иными) компетенци-ями в соответствии с целями ООП.
© Соколова М.Л., 2012
Основные требования ФГОС ВПО отра-жаются в учебных планах и соответственно в учебных и рабочих программах соответствую-щих дисциплин2.
Если в результате освоения дисциплины (модуля) формируется та или иная компетенция целиком, то в рабочей программе указывается название соответствующей компетенции. Если в результате освоения дисциплины (модуля) формируется только часть той или иной ком-петенции, то указывается это и дополнительно раскрываются компоненты формируемой ком-петенции в виде знаний, умений, владений.
116
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
Реализация компетентностного подхода предусматривает широкое использование в учебном процессе активных и интерактивных форм проведения занятий (компьютерных си-муляций, деловых и ролевых игр, разбор кон-кретных ситуаций, психологические и иные тренинги) в сочетании с внеаудиторной рабо-той с целью формирования и развития профес-сиональных навыков обучающихся.
Согласно ФГОС-3, выпускник должен вла-деть профессиональными и общекультурны-ми компетенциями. Языковые компетенции относятся к общекультурным и формируются средствами дисциплины «Иностранный язык». Однако их формулировка вызывает недоуме-ние специалистов в области профессиональной лингводидактики и методики преподавания иностранных языков, давно знакомых с содер-жанием документа «Европейские Языковые Компетенции»3 и Программой дисциплины «Иностранный язык», которая ориентируется на Европейские Языковые Компетенции4. При-ведем некоторые примеры требований к языко-вой подготовке выпускника, сформулирован-ные в виде общекультурных компетенций.
бакалавриат.Направление подготовки 010100 – «матема-
тика»: знание иностранного языка (ОК-16).Направление подготовки 230700 – «при-
кладная информатика»: способность свободно пользоваться русским языком и одним из ино-странных языков на уровне, необходимом для выполнения профессиональных задач (ОК-9).
Направление подготовки 010400 – «при-кладная математика и информатика»: способ-ность владеть одним из иностранных языков на уровне, не ниже разговорного (ОК-7).
Направление подготовки 050100 – «педаго-гическое образование»: способность владеть одним из иностранных языков на уровне, по-зволяющем получать и оценивать информацию в области профессиональной деятельности из зарубежных источников (ОК-10).
Направление подготовки 050700 – «спе-циальное (дефектологическое) образование»: способность к письменной и устной комму-
никации на государственном языке; владение одним из иностранных языков в рамках про-фессионального общения, готовность к ис-пользованию навыков публичной речи, веде-ния дискуссии (ОК-5).
Магистратура. Направление подготовки 010100 – «математи-
ка»: активная социальная мобильность, способ-ность работать в международной среде (ОК-3).
Направление подготовки 010400 – «при-кладная математика и информатика»: способ-ность свободно пользоваться русским и ино-странным языками как средством делового общения; способность к активной социальной мобильности (ОК-8).
Направление подготовки 230700 – «приклад- ная информатика»: способность свободно поль-зоваться русским и одним из иностранных язы-ков как средством делового общения (ОК-2).
Направление подготовки 050400 – «психоло-го-педагогическое образование»: способность принимать участие в профессиональных дис-куссиях и обсуждениях, логически аргументи-руя свою точку зрения, создавать научные тек-сты по заданной логической структуре (ОК-4).
Направление подготовки 050700 – «спе-циальное (дефектологическое) образование»: способность свободно использовать русский и иностранный языки как средства делового общения (ОК-3)5.
Анализ данных требований к результатам обучения иностранному языку бакалавров и магистрантов позволяет выявить следующие особенности. Во-первых, знание иностранно-го языка является неотъемлемой частью под-готовки специалиста любого направления. Во-вторых, в Стандартах не отдается приоритет какому-либо определенному иностранному языку, например английскому, т.е. иностран-ные языки признаются равноправными. Одна-ко принцип многоязычия, популярный сегодня в европейском образовательном пространстве, пока не нашел отражения в российских обра-зовательных стандартах. В-третьих, нет един-ства в описании требований к уровню владения иностранным языком, в описании языковых
117
умений с точки зрения формулировки, приня-той в среде специалистов в области профес-сио-нальной лингводидактики. Более 10 лет общепринятой является система уровней вла-дения иностранным языком, принятая Советом Европы и представленная в виде Европейских Языковых Компетенций. Такое несоответствие формулировок и их неточность объясняется, по всей видимости, участием специалистов раз-личных профилей в определении общекультур-ных компетенций, кроме профессиональных лингвистов и методистов. В-четвертых, для некоторых направлений подготовки в обще-культурных компетенциях иностранный язык вообще не упоминается. Необходимость его изучения следует из контекста. Так, напри-мер, умение принимать участие в дискуссиях на профессиональные темы предполагает тот факт, что эти дискуссии могут проводиться и с зарубежными коллегами. В-пятых, деклари-руется четкая ориентация языкового образова-ния на профессию, использование иностранно-го языка в деловых и научных целях, причем
для некоторых направлений подготовки знание иностранного языка приравнивается к знанию русского языка.
Овладение данными компетенциями обе-спечивается соответствующими учебными планами.
Проследим реализацию требований к ре-зультатам обучения на примере института ма-тематики и компьютерных наук, сравнив курсы иностранного языка и количество часов на их освоение по разным направлениям подготовки.
Так, по математическим специальностям на изучение иностранного языка отводится от 130 до 180 ч аудиторных занятий в бакалавриа-те (табл. 1). Таким образом, максимальное ко-личество часов отводится для овладения ком-петенциями: «знание иностранного языка» и «способность свободно пользоваться русским и иностранным языками как средством делово-го общения; способность к активной социаль-ной мобильности».
На изучение иностранного языка в ма-гистратуре отводится от 42 до 82 ч ауди-
Таблица 1ИЗУЧЕНИЕ ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ ПО РАЗНЫМ НАПРАВЛЕНИЯМ ПОДГОТОВКИ
В РАМКАХ БАКАЛАВРИАТА
Направлениеподготовки
Требованияк итоговому уровню владения ИЯ Названия курсов
Количество аудиторных
часов010100 математика
Знание иностранного языка (ОК-16) ● Иностранный язык● Иностранный язык в профессиональных сферах деятельности
144 34
230700 прикладная информатика
Способность свободно пользоваться рус-ским языком и одним из иностранных язы-ков на уровне, необходимом для выполне-ния профессиональных задач (ОК-9)
● Иностранный язык● Иностранный языка, бизнес-курс
130 30
010400 прикладная математика и информатика
Способность свободно пользоваться рус-ским и иностранным языками как сред-ством делового общения; способность к активной социальной мобильности (ОК-8)
● Иностранный язык● Иностранный язык в профессиональных сферах деятельности
144 34
050100 педагогическое образование
Способность владеть одним из иностран-ных языков на уровне, позволяющем по-лучать и оценивать информацию в обла-сти профессиональной деятельности из зарубежных источников (ОК-10)
● Иностранный язык 130
Соколова М.Л. Языковые компетенции специалистов...
118
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
торных занятий (табл. 2). Максимальное ко-личество часов отводится для овладения ком-петенциями: «способность владеть одним из иностранных языков на уровне, позволяющем получать и оценивать информацию в области профессиональной деятельности из зарубеж-ных источников». Несмотря на то, что по дру-гим направлениям подготовки также требуется свободное владение иностранным языком, ко-личество часов там несколько ниже. Следова-тельно, учебными планами реализация языко-вой компетенции специалистов обеспечивается условно. Тем не менее прослеживается профес-сиональная ориентация в обучении иностран-ному языку, что выражается во введении таких курсов, как «иностранный язык в профессио-нальных сферах деятельности», «деловой ино-странный язык», «бизнес-курс иностранного языка». Рассмотрим, как реализуется ориента-ция на будущую профессиональную деятель-ность обучающихся в рабочих программах данных курсов.
В содержании базового курса иностранного языка находят отражение такие темы, как «Са-мопрезентация», «Профессии», «Информати-ка/математика в современном мире», «Труд и отдых в моей жизни», а также работа над де-ловым письмом: бронирование отеля, заказ би-летов, резюме, заявление по трудоустройству.
Курс иностранного языка в профессио-нальных сферах деятельности для бакалавров предполагает изучение таких тем, как «Пред-мет и задачи математики/информатики», «Со-временные проблемы математики/информати-ки», «Математические общества и институты за рубежом», «Как проводить исследование» и др. Выпускник должен уметь вести беседу о предмете и разделах математики, в т. ч. при-кладной математики; извлекать и оценивать информацию из иноязычных источников, отно-сящихся к сфере профессиональной деятель-ности; уметь вести беседу о современных про-блемах математики, представлять информацию об ученых-математиках; уметь представлять
Таблица 2ИЗУЧЕНИЕ ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ ПО РАЗНЫМ НАПРАВЛЕНИЯМ ПОДГОТОВКИ
В РАМКАХ МАГИСТРАТУРЫ
Направлениеподготовки
Требованияк итоговому уровню владения ИЯ Названия курсов
Количествоаудиторных
часов010100 математика
Знание иностранного языка (ОК-16) ● Иностранный язык 50
230700 прикладная информатика
Способность свободно пользоваться русским языком и одним из иностран-ных языков на уровне, необходимым для выполнения профессиональных задач (ОК-9)
● Деловой иностранный язык
42
010400 прикладная математика и информатика
Способность свободно пользоваться русским и иностранным языками как средством делового общения; спо-собность к активной социальной мо-бильности (ОК-8)
● Иностранный язык 52
050100 педагогическое образование
Способность владеть одним из ино-странных языков на уровне, позволя-ющем получать и оценивать инфор-мацию в области профессиональной деятельности из зарубежных источ-ников (ОК-10)
● Деловой иностранный язык
82
119
результаты своего научного исследования на иностранном языке.
Бизнес-курс иностранного языка включает такие темы, как «Организация фирмы», «Ре-клама», «Основные виды предприниматель-ства», «Деловая командировка», «Работа на выставке», «Поиск деловых партнеров», «Заказ продукции» и др. Выпускники должны уметь поприветствовать собеседника, завязать беседу с деловым партнером, рассказать и расспро-сить о фирме, работающей в сфере информа-ционных технологий; уметь договариваться о встрече с деловыми партнерами, вести с ними переговоры, выражать мнение по поводу пред-ставленной продукции, рекламировать товары и услуги фирмы, работающей в сфере инфор-мационных технологий; уметь в письменной и устной форме заказывать авиабилеты и номер в гостинице; уметь составлять текст письма-за-каза, письма-рекламации.
Курс делового иностранного языка для ма-гистрантов предполагает изучение таких тем, как «Самопрезентация», «Деловые перегово-ры», «Телефонные переговоры», «Проблемы со-временного рынка труда», «Трудоустройство», «Работа с интернет-ресурсами на иностранном языке». Выпускник должен уметь вести беседу о своем обучении в магистратуре, полученном профессиональном опыте, своей квалифика-ции, профессиональных и личностных умени-ях; уметь вести телефонный разговор, деловые переговоры, работать с документами; уметь оформлять письма различной деловой темати-ки: заполнять регистрационные формуляры,
заявления, бронировать гостиницу, писать ре-зюме, рекламировать товары и услуги; уметь выражать свое отношение к информации, сло-вам собеседника; уметь пользоваться информа-цией, полученной на иноязычных сайтах в ин-тернете, в т. ч. касающейся поиска работы или места учебы за рубежом, а также уметь пред-ставлять результаты своих поисков.
По-нашему мнению, данное содержание курсов иностранного языка в определенной степени может способствовать овладению вы-пускниками соответствующими компетенция-ми и решить предстоящие профессиональные задачи. Однако оптимальный отбор содержа-ния курсов сам по себе не может решить всех существующих проблем в языковом образова-нии бакалавров и магистрантов. Необходимо существенное реформирование ФГОС ВПО. Во-первых, при определении требований к ре-зультатам обучения иностранному языку следу-ет ориентироваться на «Европейские языковые компетенции»6. Во-вторых, должен измениться статус дисциплины: иностранный язык – дис-циплина профессионального цикла. В-третьих, для овладения обучающимися иноязычной ком-петенцией необходимо официально закрепить минимальное количество аудиторных часов в объеме 150-180 в бакалавриате и 120-150 – в магистратуре. Такие меры, на наш взгляд, смогут обеспечить значительный рост качества языковой подготовки, необходимой для успеш-ного решения профессиональных задач. Конеч-но, при условии качественной образовательной деятельности субъектов образования.
Примечания
1 О разработке вузами основных образовательных программ: федер. закон Рос. Федерации от 1 дек. 2007 г. № 309-ФЗ // Рос. газ. 2007. 5 дек.
2 Разъяснения разработчикам основных образовательных программ для реализации федеральных государ-ственных образовательных стандартов высшего профессионального образования. URL: http://mon.gov.ru/pro/fgos/7240 (дата обращения: 10.01.211).
3 Общеевропейские компетенции владения иностранными языками: изучение, преподавание, оценка / под общ. ред. К.М. Ирисхановой. М., 2003.
4 Базовая программа курса иностранного языка для вузов неязыковых специальностей. М., 2006.5 Разъяснения разработчикам основных образовательных программ...6 Общеевропейские компетенции владения иностранными языками…
Соколова М.Л. Языковые компетенции специалистов...
120
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
Sokolova Maria LeonidovnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Philology and Cross-Cultural Communication
LINGuISTIC CoMPETENCE oF SPECIALISTS IN FEDERAL STATE EDuCATIoNAL STANDARDS oF THE 3rd GENERATIoN
The article deals with the research of linguistic competence introduced in federal state educational standards of the 3rd generation. The article considers the question of fulfillment of requirements for language education results in curricula and working programs on foreign language subject in various training specializations.
Key words: linguistic competence, educational program, curriculum, learning outcomes, competence approach.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Сковородкина И.З., доктор педагогических наук, профессор, директор института педагогики, пси-хологии и социальной работы Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
121
Смирнова Т.Ю. Содержательный аспект подготовки будущих учителей...
УДК 378.016:[81’243+37.013](470+571)(091)”19”(045)
СМИРНОВА Татьяна Юрьевна, преподава-тель кафедры профессиональной лингводидактики института филологии и межкультурной комму-никации, аспирант кафедры педагогики Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 3 научных публикаций
СОДЕРжАТЕльНый АСПЕКТ ПОДГОТОВКИ буДущИХ уЧИТЕлЕй ИНОСТРАННыХ ЯЗыКОВ В РОССИИ В XX веке
В данной статье определены основные периоды развития теории формирования содержания языкового педагогического образования в XX веке. Автор рассматривает важные социально-политические события, оказавшие влияние на изменения в содержании языкового образования, в результате которых были созда-ны необходимые предпосылки для формирования качественно новой современной теории отбора и кон-струирования содержания языкового педагогического образования.
Ключевые слова: исторические события, содержание языкового образования, будущий учитель ино-странного языка.
Вступление России в единое мировое об-разовательное пространство, переход на каче-ственно новый уровень подготовки будущих учителей иностранных языков требуют прежде всего переосмысления содержания языкового педагогического образования. Ретроспектив-ный анализ основных тенденций изменения со-держания лингвистического образования в пре-дыдущем столетии делает современный взгляд на проблему отбора содержания образования более глубоким и осознанным.
Изначально отметим, что до 60-х годов XIX ве- ка специальной подготовки учителей иностран-ных языков не осуществлялось. По утверждению Емельяновой Е.И., иностранный язык (латин-ский, древнегреческий) был включен в учебный
© Смирнова Т.Ю., 2012
план как один из общеобразовательных предме-тов «без организованной цели и сферы его при-менения»1. После школьной реформы 1864 года, усилившей положение новых иностранных язы-ков (французский, немецкий), стали предприни-маться первые попытки реализации целенаправ-ленной подготовки учителей новых иностранных языков путем организации специальных курсов.
В XX веке взгляды на роль иностранных языков в системе образования были неодно-значными, поэтому в истории преподавания иностранных языков выделилось несколько этапов, каждый из которых совпадал с очеред-ным пересмотром и переосмыслением ранее провозглашенных целей и задач обучения и, как следствие этого, изменением содержания.
122
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
«Непосредственно в послереволюционный период, – как констатирует Хведченя Л.В. – по-ложение с преподаванием языков во всех типах учебных заведений было тяжелым, в связи с вызванной революционной доктриной ненави-стью ко всем врагам, внутренним и внешним, прямо переносившейся и на иностранный язык, разрывом политических и экономических отно-шений со многими странами»2. Количество ча-сов, отведенных на преподавание иностранных языков, значительно уменьшилось, необходи-мые учебники и программы отсутствовали.
Многочисленным дискуссиям о роли и ме-сте иностранных языков в системе образования положили конец Н.К. Крупская и А.В. Луна-чарский. Они связали изучение иностранных языков с коммунистическим интернационализ-мом и необходимостью овладения богатством, накопленным человечеством, с целью форми-рования всесторонне развитых членов комму-нистического общества.
В период с 1918 по 1920 год появились но-вые программы и учебные планы для средней школы, которые в то же время служили ру-ководством и для высшей школы, готовящей школьных учителей. В содержание языкового педагогического образования входили дисци-плины общественно-политической значимо-сти, педагогического цикла, специальные дис-циплины языкового цикла.
1928 году партия и правительство обрати-лись к обществу с призывом «Иностранные языки в массы!». По мнению Л.В. Хведчени, это было связано с «событиями социально-политического характера: курс на индустриа-лизацию; запрос на грамотных специалистов; ввоз импортного оборудования, оснащенного технической документацией на иностранном языке; расширение международного рабочего движения»3. Вопрос об изучении иностранных языков стал актуальным для всех, и повысил-ся спрос на их преподавателей. Вместе с тем в этот период происходит усиление политизации и идеологизации общества и школы, как сред-ней, так и высшей. По данным М.К. Бородули- ной, «институты и факультеты иностранных
языков готовили специалистов, глубоко и все-сторонне владеющих марксистско-ленинской теорией, умеющих применять свои знания на практике»4. К тематике учебного материала предъявлялись вполне определенные требова-ния: она должна была быть идеологически вы-держанной, отражать пролетарско-классовую идеологию, содержать элементы политехнизма и коллективизма.
После Второй мировой войны начался пе-риод глобальной политической и идеологиче-ской конфронтации между СССР и другими со-циалистическими странами, с одной стороны, и странами Запада, с другой, в 1947 году полу-чивший название «холодной войны». Парадокс заключался в том, что времени на изучение иностранных языков отводилось достаточно много, но говорить на них было даже опасно. В практическом преподавании иностранных языков устная речь исключалась. В 1951 году была утверждена новая программа, согласно которой основой содержания обучения ино-странным языкам в высшей школе становится обширное теоретическое представление осно-вополагающих проблем языкознания.
В 60-е годы XXвека, по данным И.Н. Марты-новой, «международная обстановка, научно-тех-ническая революция, повлекшая за собой инфор-мационный взрыв, вовлечение большого числа специалистов разных областей науки и техники в непосредственное осуществление междуна-родных научно-технических связей, значитель-ный рост и расширение культурных и деловых контактов предъявило новые требования к ха-рактеру овладения иностранными языками»5.
В качестве главной цели провозглашалось разговорное владение языком и беспереводным чтением. Практическая направленность вузов-ского курса была усилена благодаря постанов-лению Совета Министров «Об улучшении из-учения иностранных языков» (1961), в котором отмечалось, что «знание иностранных языков специалистами различных отраслей науки, техники и культуры, а также широкими круга-ми трудящихся нашей страны имеет большое значение для развития международных связей
123
Смирнова Т.Ю. Содержательный аспект подготовки будущих учителей...
и взаимного обмена культурными и научно-техническими достижениями»6.
Постановка новой цели обучения иностран-ным языкам повлекла за собой соответственно изменение содержания образования, что про-явилось в сокращении объема грамматического материала, появлении новых тем для общения на иностранном языке. Материалы о стране из-учаемого языка использовались в сравнении с реалиями родной страны обучающихся. Одна-ко стремление подчеркнуть превосходство со-циалистического строя над капиталистическим иногда приводило к тому, что обучающиеся по-лучали не соответствующее действительности представление о другой стране.
К концу 70-х годов, по свидетельству М.В. Ля- ховицкого, в системе подготовки будущих учите-лей условно можно было выделить следующие составляющие, четко взаимодействующие меж-ду собой: «1. Идейно-политическая подсистема подготовки. 2. Общепедагогическая система под-готовки. 3. Психологическая подсистема подго-товки. 4. Методическая подсистема подготовки. 5. Языковая (лингвистическая) подсистема под-готовки. 6. Общественно-политическая под-система подготовки»7. В теоретическом плане каждая из подсистем материализовывалась в виде прочных знаний, в практическом плане – в виде умений и навыков, необходимых для ре-шения профессиональных задач.
В 80-е годы в нашей стране был взят курс на перестройку, которая представляла собой по-литику ускорения социально-экономического развития страны. Одной из центральных задач подготовки учителей иностранных языков в педвузе становится дальнейшее совершенство-вание формирования научного мировоззрения будущих учителей, их личностное развитие. Реализуется комплексный подход к отбору со-держания образования.
По заключению М.П. Дворжецкой, струк-тура учебного плана приобретает научно-мето-дическую обоснованность. «В теоретических дисциплинах создается материалистическая картина языка как фундамент профессиональ-ных знаний учителя»8. «Специфику практичес-
ких дисциплин по иностранному языку для филологов определяет профессиональная цель обучения, т. е. выработка умений анализировать, обобщать и систематизировать данные реализа-ции системы языка в коммуникации, формиро-вать правила, создавать методически целесо-образный аппарат упражнений для реализации учебных и воспитательных целей преподавания иностранных языков в средней школе»9.
В период 80-х годов ученые Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров разработали концепцию линг-вострановедческого подхода к преподаванию иностранных языков, который, как резюмирует В.Н. Карташова, ставит на первое место «на-ционально-культурную семантику языка, т. е. содержание, восходящее к особенностям эко-номики, географии, общественного устройства, фольклора, литературы, всех видов искусства, науки, к подробностям быта, обычаям народа – носителя соответствующего языка»10.
Е.А. Смирнова убеждена в том, что лингво-страноведческий подход «во многом определил эволюцию взглядов отечественных ученых на взаимосвязанное обучение языка и культуры»11. Однако, по мнению автора, данный подход да-вал лишь представление о чужой культуре, без соприкосновения с родной культурой обучаю-щихся, что создавало односторонний взгляд на проблему изучения иностранных языков.
Недостаток данной теории был устранен учеными лаборатории общих проблем ди-дактики НИИ общей педагогики АПН СССР (В.В. Краевский, И.Я. Лернер, М.Н. Скаткин и др.), разработавшими фундаментальную тео- рию содержания образования. М.Н. Скаткин и В.В. Краевский утверждают, что «поскольку содержание образования призвано обеспечить усвоение основ социального опыта, оно может быть почерпнуто только из его состава. Сле-довательно, содержание образования должно состоять из тех же элементов, что и весь соци-альный опыт в целом»12. Ученые выделили 4 та-ких элемента: «1) знания о природе, обществе, технике, человеке, способах деятельности; 2) опыт осуществления известных способов де-ятельности; 3) опыт творческой деятельности;
124
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
4) опыт эмоционально-ценностного отноше-ния к миру, к деятельности»13.
В.В. Сафонова обосновала социокультур-ный подход к языковому образованию с фило-софской точки зрения. Ученая предложила тео-ретическую модель, в состав которой входят различные компетенции: общекультурная, стра-новедческая, социолингвистическая, лингво-страноведческая. По мнению Е.А. Смирновой, «в данной модели наиболее полно представ-лен набор социокультурных знаний, навыков и умений, необходимых для адекватного меж-культурного взаимопонимания»14. Важной осо-бенностью разработанной модели является сравнение знаний, умений и навыков с нацио-нальной спецификой.
Т.С. Буторина разработала такую область научного исследования, как педагогическая регионология. Ученая раскрыла сущность по-нятия «национально-региональный компо-нент», охарактеризовав его как «совокупность природных, экономических, экологических, историко-социокультурных, демографических, медицинских, этнопсихологических особен-ностей региона, отраженных в содержании образования и воспитания»15. Включение на-ционально-регионального компонента в том числе в содержание языкового педагогическо-го образования позволило, на наш взгляд, наи-более эффективно готовить будущих учителей иностранных языков, способных научить уча-щихся не только уважать чужую культуру, но любить и уважать свою собственную.
В конце 80-х годов ученые поднимают про-блему отсутствия межпредметных связей в системе подготовки будущих учителей ино-странных языков. По твердому убеждению К.И. Саломатова, содержание иностранного языка как учебного предмета настолько многопланово и разнообразно, что процесс овладения им сту-дентами может протекать успешно только «при оптимальном соотношении между двумя диа-лектически связанными процессами познания: процессом дифференцированного усвоения знаний, умений и навыков по отдельным вузов-ским дисциплинам и процессом управляемой
интеграции усваеваемых студентами знаний и умений на основе предварительно установ-ленной системы профессионально значимых межпредметных связей внутри каждого цикла и между всеми циклами учебных дисциплин. Ибо научные знания и умения будущего учите-ля ценны не сами по себе, а в той мере, в какой они помогают успешному осуществлению его прямых производственных функций»16.
Начало 90-х годов, связанное с распадом СССР, окончанием холодной войны, прове-дением политики гласности и открытости, характеризуется социально-экономическими изменениями в России, стремлением нашей страны «интегрироваться в мировое и европей-ское социально-культурное и образовательное пространство, сохранив при этом националь-ное своеобразие»17. Усиление международных контактов, «процессы расширения культурного пространства стран, затронувшие все уровни образования»18, привели, по словам Г.В. Заха-ровой, к развитию концепции культуры мира, получившей наибольшее отражение в содержа-нии языкового образования.
В данный период большее распростране- ние получают личностно-ориентированный (Н.Д. Гальскова, И.А. Зимняя, Р.П. Мильруд, Е.С. Полат и др.) и коммуникативный под- ходы в обучении иностранному языку (И.Л. Бим, Е.И. Пассов, Г.В. Рогова, В.В. Сафонова и др.). Данный под-ход к обучению иностранному язы-ку предполагает отбор содержания образования с учетом потребностей, интересов, возможностей, склонностей обучающихся, развития их само-стоятельности и активности. Коммуникативно-ориентированный подход к обучению иностран-ному языку, как резюмирует Е.И. Емельянова, предполагает отбор содержания образования, направленного на развитие у обучающихся ком-муникативной компетенции, «означающей уме-ние отбирать языковые средства в соответствии с речевым замыслом, знанием ситуативных и контекстуальных правил, которым следуют но-сители изучаемого языка»19.
В новых учебных планах по специально-сти «иностранный язык» вводятся дисциплины
125
Смирнова Т.Ю. Содержательный аспект подготовки будущих учителей...
по выбору, одна из задач которых, по мнению К.И. Саломатова, состоит в том, чтобы «обе-спечить открытость и вариативность содержа-ния высшего педагогического образования и создать возможности для развития индивиду-альных способностей студентов и углублен-ного изучения отдельных вопросов в области специальных, психолого-педагогических и об-щественно-политических наук»20.
Таким образом, развитие теории содержа-ния языкового педагогического образования
в XX веке – это длительный эволюциониру-ющий процесс, главными детерминантами которого выступали факторы социально-по-литического характера. К концу столетия тео-рия содержания образования предстала уже в достаточно разработанном виде, создав пред-посылки для формирования новой языковой и общепедагогической концепции, а следова-тельно, и качественно новой методологической основы формирования содержания языкового педагогического образования.
Примечания
1 Емельянова Е.И. Формирование личностно-профессиональной компетентности будущего учителя ино-странного языка: дис. … канд. пед. наук. Великий Новгород, 2010. С. 12.
2 Хведченя Л.В. Содержание иноязычного образования: история и современность: моногр. Минск, 2002. С. 47.3 Там же. С. 50.4 Бородулина М.К. Основы преподавания иностранных языков в языковом вузе. М., 1968. С. 60.5 Мартынова И.Н. Профессиональная подготовка будущих учителей иностранных языков в вузах России
и США к иноязычному общению: дис. … канд. пед. наук. Чебоксары, 2005. С. 57.6 Салехова Л.Л. История развития профильного обучения иностранному языку в школах России (1950–2000 гг.)
// Вестн. Казан. гос. пед. ун-та. 2003. № 1. С. 81.7 Ляховицкий М.В. Основные аспекты профессиональной подготовки учителя иностранного языка // Идейная
и профессионально-педагогическая направленность подготовки учителя иностранного языка. Киев, 1980. С. 59. 8 Дворжецкая М.П. Формирование научного мировоззрения учителя иностранного языка в системе профес-
сиональной подготовки // Там же. С. 74.9 Там же. С. 76.10 Карташова В.Н. Формирование лингвогуманитарной культуры в процессе подготовке учителя к раннему
иноязычному образованию: дис. … д-ра пед. наук. Елец, 2002. С. 181.11 Смирнова Е.А. Профессионально-направленное формирование социокультурной компетенции в процессе
подготовки будущих учителей иностранного языка: На материале немецкого языка: дис. … канд. пед. наук. М., 2001. С. 16.
12 Скаткин М.Н., Краевский В.В. Содержание общего среднего образования. Проблемы и перспективы. М., 1981. С. 36.
13 Там же. С. 35.14 Смирнова Е.А. Указ. соч. С. 20.15 Буторина Т.С. Педагогическая регионология: науч.-метод. пособие. Архангельск, 2000. С. 62.16 Саломатов К.И. Сущность и значение межпредметных связей в исследовании проблемы совершенствова-
ния профессиональной подготовки учителя иностранных языков в педвузе // Межпредметные связи в системе профессионально ориентированного обучения иностранному языку как педагогической специальности. Горь-кий, 1987. С. 9.
17 Колобова Л.В. Становление личности школьника в поликультурном образовании: дис. … д-ра пед. наук. Оренбург, 2006. С. 4.
18 Захарова Г.В. Формирование готовности студентов к межкультурной коммуникации в образовательном пространстве вуза: педагогический аспект // Вестн. Помор. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. 2008. № 5. С. 149.
19 Емельянова Е.И. Указ. соч. С. 34. 20 Саломатов К.И. Проблема перестройки системы профессиональной подготовки будущего учителя в связи
с изменением условий обучения иностранному языку в школе // Совершенствование языковой и методической подготовки учителя иностранного языка: межвуз. сб. науч. тр. Нижний Новгород, 1990. С. 78–79.
126
Smirnova Tatiana YuryevnaPostgraduate Student of the Northern (Arctic) Federal University
named after M.V. Lomonosov, Institute of Philology and Cross-Cultural Communication
THE CoNTENT oF EDuCATIoN oF THE FuTuRE TEACHERS oF FoREIGN LANGuAGES IN RuSSIA IN THE 20th CENTuRY
The article identifies key periods of development of the theory of content of linguistic pedagogical education in the 20th century. The author examines important social and political events that caused changes in the content of linguistic education, which created the necessary prerequisites for forming a totally new modern theory of selection and creation of the content of linguistic pedagogical education.
Key words: historical events, content of linguistic education, future teacher of foreign languages.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Дружинина М.В., доктор педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой профессиональной лингводидактики института филологии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федераль-ного университета имени М.В. Ломоносова
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
127
Таскаева Л.Г., Чагина Н.Б. Проблема изучения структурной организации вещества...
УДК 371.315(045)
ПРОблЕМА ИЗуЧЕНИЯ СТРуКТуРНОй ОРГАНИЗАцИИ ВЕщЕСТВА В КОНцЕНТРИЧЕСКОМ КуРСЕ ХИМИИ СРЕДНЕй ШКОлы
(на примере ядерного уровня)
В статье описан принцип построения школьного курса химии на основе анализа структур разных уров-ней строения вещества, показе преемственности их развития и усложнения форм организации. Предло-женная методика изучения ядерного уровня организации вещества в курсе О.С. Габриеляна создает воз-можности для усвоения учащимися системного метода анализа химических объектов, что способствует развитию их творческого мышления.
Ключевые слова: химическая система, структура дисциплины, уровни организации вещества, ядер-ный уровень, учебный процесс.
Формированию творческого химического мышления учащихся способствует построение курса химии на основе системного представ-ления объекта химической науки – вещества и процесса его превращения. Этот подход со-стоит в переносе объекта изучения (вещество и реакция) на систему и структуру содержания учебной дисциплины. Вещество представля-ет собой материю, организованную в различ-ных структурных уровнях и рассматривает-ся как система, состоящая из ряда элементов иерархически включенных друг в друга в со-ответствии с различными уровнями его орга-низации: элементарная частица, ядро, атом, молекула, коллоидная частица, фаза. Основная
© Таскаева Л.Г., Чагина Н.Б., 2012
ТАСКАЕВА любовь Григорьевна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры химии ин-ститута естественных наук и биомедицины Северного (Арктического) федерального универ-ситета имени М.В Ломоносова. Автор 60 науч-ных публикаций, в т.ч. 10 методических пособий
ЧАГИНА Наталья борисовна, кандидат тех-нических наук, доцент кафедры химии института естественных наук и биомедицины Северного (Ар-ктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 28 научных публикаций, в т.ч. 8 методических пособий
идея этого подхода состоит в анализе струк-тур разных уровней строения вещества, показе преемственности их развития и непрерывного усложнения форм организации. Расположение учебного материала может отражать иерархию уровней организации вещества и его хими-ческую эволюцию. Это создает возможности для усвоения системного метода анализа хи-мических объектов и их многостороннего об-суждения с привлечением сведений из теории строения вещества, относящихся к различным уровням его организации1.
В настоящее время школьные курсы химии построены по концентрическому принципу, который предусматривает поэтапное изучение
128
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
материала с периодическим возвращением к пройденному, но уже на более высоком уров-не, при этом первоначально усвоенные знания включаются в последующий материал, а не отвергаются как утратившие силу (что иногда наблюдается при линейном способе). Переходя от концентра к концентру, учащиеся не пере-учиваются, а расширяют свои знания о данном понятии, явлении. При этом авторы школьных программ и учебников обычно не уделяют вни-мания иерархии структурных уровней орга-низации вещества, поэтому учащиеся путают уровни организации вещества, не различают атом и ядро, ядерные частицы и частицы веще-ства, элемент и вещество, химический элемент и простое вещество и т. д.
Так, анализ курса химии О.С. Габриеляна позволяет сделать вывод об иной последова-тельности изучения уровней химической орга-низации вещества: атомы → ядро атома (эле-ментарные частицы протоны и нейтроны) → электроны (элементарные частицы). Материал о ядерной организации вещества рассматри-вается в двух концентрах и на двух уровнях: первый концентр – 8-й класс, тема 1 «Атомы химических элементов» – базовый уровень представления материала; второй концентр – 11-й класс, тема 1 «Строение атома» – про-фильный уровень2.
Сравнение системы знаний о ядерной орга-низации вещества в двух концентрах позволяет сделать вывод о значительном расширении и
приращении знаний в профильном курсе хи-мии по сравнению с базовым (см. таблицу). В 8-м классе ядерный уровень организации ве-щества рассмотрен в учебнике химии в главе «Атомы химических элементов» в двух пара-графах. В § 6 присутствует первое упоминание о строении ядра и радиоактивности химиче-ских элементов. В этом же параграфе находим основные характеристики элементарных ча-стиц; определение массового числа: «Сумму чи-сел протонов и нейтронов называют массовым числом», и объяснение, как определять сумму протонов и сумму нейтронов: «…Масса атома складывается из массы протонов и нейтронов».
Зная порядковый номер элемента (Ζ), т. е. число протонов, и массовое число (А), равное сумме чисел протонов и нейтронов, можно найти число нейтронов (N) по формуле: N = = А – Ζ. В следующем параграфе вводятся по-нятия о ядерных реакциях и изотопах: «…Ес- ли изменить число протонов в ядре, т. е. за-ряд атомного ядра, то из исходного элемента получатся совсем другие химические элемен-ты. Такие процессы называют ядерными. Если же, не изменяя число протонов в атоме хими-ческого элемента, т. е. заряд ядра, изменить число нейтронов, то можно предположить, что положение химического элемента в таблице Д.И. Менделеева не изменится, т. е. из исход-ного химического элемента не образуется но-вого химического элемента. Это будет все тот же химический элемент, но его атомы будут
СИСТЕМА ПОНЯТИЙ О ЯДЕРНОМ УРОВНЕ ОРГАНИЗАЦИИ ВЕЩЕСТВА В КУРСЕ ХИМИИ О.С. ГАБРИЕЛЯНА3
Концентр Класс Уровень Ядерный уровень организации вещества
1 8 Базовый
Состав атомных ядер: протоны и нейтроны. Относительная атомная масса. Взаимосвязь понятий «протон», «нейтрон», «относительная атомная масса». Изменение числа прот+онов в ядре атома – образование новых химических элементов. Изменение числа нейтронов в ядре атома – образование изотопов. Современное определение понятия «химический элемент». Изотопы как разно-видности атомов одного химического элемента
2 11 Профиль-ный
Состав атомного ядра. Нуклоны. Изотопы и нуклиды. Устойчивость ядер. Радиоактивный распад и ядерные реакции.Уравнения реакций на основе общих для квантовой и классической
механики законов сохранения энергии, массы, заряда и импульса
129
Таскаева Л.Г., Чагина Н.Б. Проблема изучения структурной организации вещества...
отличаться от исходных своей массой. Разно-видности атомов одного и того же химического элемента, имеющие одинаковый заряд ядра, но разное массовое число, называются изотопа-ми…». Далее следуют расшифровка термина «изотоп», примеры изотопов элементов угле-рода, хлора, водорода, объяснение (на примере хлора) дробного значения относительной атом-ной массы элемента, определение понятия хи-мического элемента как совокупности атомов с одинаковым зарядом ядра.
На наш взгляд, целесообразно при изуче-нии данного материала сопоставить понятия изотоп, изотон и изобар, сравнить их опреде-ления и с помощью специальных упражнений научить учащихся отличать данные разновид-ности атомов. Изотопы – это атомы элемента, содержащие одинаковое число протонов, но разное число нейтронов (1
1H;2
1H;3
1H). Изоба-ры – это атомы, имеющие одинаковое массовое число, но разное число протонов (4018Ar и 40 19K). Изотоны – это атомы, имеющие разные массо-вые числа и число протонов, но одинаковое число нейтронов (14
6C и 15
8N).Изучение ядерного уровня организации ве-
щества в курсе химии дает возможность показа взаимосвязей уровней организации вещества, изучаемых различными науками. В курсе физи-ки формируются понятия «радиоактивность», «радиоактивный элемент» и «радиоактивное вещество». Радиоактивность – процесс само-произвольного превращения нестабильных атомов одного элемента в стабильные атомы другого элемента с испусканием ионизирую-щего излучения. Радиоактивный элемент – химический элемент, все изотопы которого ра-диоактивны, или элемент, который не имеет ста-бильных изотопов. Радиоактивное вещество – вещество, которое содержит радиоактивный элемент или радиоактивный изотоп нерадиоак-тивного элемента. Реализация межпредметных связей с курсом физики дает возможность еще раз сравнить понятия «химический элемент» и «вещество» (радиоактивный элемент и радио-активное вещество), подчеркнуть иерархию уровней организации вещества.
В 11-м классе данная информация расши-ряется за счет исторических сведений об исто-рии открытия сложной структуры атома (§ 3), о моделях атома, предложенных учеными в на-чале XX века до открытия нейтрона, о модели атома Н. Бора и истории создания квантовой механики. В § 4 учебника дается характеристи-ка нейтрона и протона с позиции корпускуляр-но-волновых представлений о природе элемен-тарных частиц. Вводится закон Мозли, понятия «нуклон» и «нуклид», «изобар» и «изотоп». При этом нуклидами «…называют различные виды атомов; изобарами – нуклиды различных хими-ческих элементов, имеющие одинаковые массо-вые числа, изотопами – нуклиды одного и того же химического элемента с разными массовыми числами …»4. Такие определения нам представ-ляются не совсем точными. Правильнее данный материал в курсе 11-го класса изложить следу-ющим образом: согласно модели Бора–Резер-форда, атомы состоят из ядер и расположенных вокруг них электронов; ядра атомов (нуклиды) состоят из нуклонов, которые, по представле-ниям Иваненко и Гейзенберга, могут существо-вать в двух состояниях – протона и нейтрона; протон несет на себе положительный заряд +1,602·10-19 Кл, который равен по модулю, но противоположен по знаку заряду электрона – –1,602·10-19 Кл; таким образом, количество про-тонов в ядре совпадает с количеством электро-нов на электронных оболочках, порядковым номером элемента в Периодической системе и зарядом ядра атома Z. Масса покоя протона со-ставляет mp = 1,673·10
-27 кг. Нейтрон электроней-трален, но его масса несколько выше, чем масса протона и составляет mn = 1,675·10
-27 кг. Масса покоя электрона составляет 9,109·10-31 кг. Масса покоя электрона в 1836 раз меньше массы покоя протона, поэтому практически вся масса атома сосредоточена в его ядре. Количество нейтро-нов N дополняет количество протонов до вели-чины массового числа: N + Z = A. В свободном состоянии нейтрон нестабилен (радиоактивен). Он самопроизвольно распадается, превращаясь в протон, испуская электрон и антинейтрино (частицу, имеющую нулевую массу покоя):
130
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
n→ p + e‾ + ῦ. Образование атомного ядра из ну-клонов происходит с выделением энергии свя-зи ΔЕсв, поэтому действительная масса ядра mя всегда меньше суммы масс составляющих это ядро нуклонов. Энергия уносится с частицей массы в соответствии с уравнением Эйнштейна ΔЕсв=Δmс2, где с _ скорость света в вакууме. Чем выше значение энергии связи, тем более стабильным (устойчивым к процессу радио-активного распада) будет нуклид. Величина Δm называется дефектом массы. Эта величина, которая эквивалентна энергии, выделяющейся при образовании ядра: Δm = (Zmp + Nmn) – mя. Взаимодействие между нуклонами в ядре весь-ма высоко, т. к. оно компенсирует электроста-тическое отталкивание протонов и поэтому на-зывается сильным. Свойства ядерных сил (сил сильного взаимодействия) характеризуются: короткодействием (на расстояниях 10-15 м); за-рядовой независимостью; насыщением5.
При изучении курса химии на профильном уровне для усиления всестороннего анализа ис-следуемого объекта – атомного ядра возможно познакомить учащихся с моделями, описываю-щими процессы, происходящие в ядре. Капель-ная теория описывает процессы, происходящие в возбужденном ядре; согласно ей, нуклоны в ядре взаимодействуют между собой, как моле-кулы в капле жидкости. Оболочечная теория описывает невозбужденное ядро. В ядре суще-ствуют системы энергетических уровней для протонов и для нейтронов. Эти уровни запол-няются независимо друг от друга. Для этих си-стем вводятся свои правила квантования. Ста-бильными называются ядра, энергетические уровни которых заполнены полностью.
Демонстрация преемственности развития и непрерывного усложнения форм организации вещества становится возможной при сравнении ядерных процессов с химическими. Материал учебника О.С. Габриеляна о ядерных реакциях целесообразно дополнить информацией о спо-собах записи ядерных процессов в сравнении с разными видами химических уравнений; о срав-нении скорости их протекания и классификации. Ядерные процессы записываются, как и химиче-
ские реакции, с помощью уравнений, в которых соблюдаются законы сохранения массы, заряда, энергии и импульса.
Существуют полная и сокращенная форма записи ядерного процесса:10
5B + 10
n → 7 3Li + α 10 B(10
n; α)7 Li (ядерная реакция),32
15P → 32 16S + e‾ 32 P (−; β-) 32 S (радиоактивный распад).
Интенсивность протекания ядерного про-цесса (процесса радиоактивного распада), как и химического, оценивается через скорость. Если в случае химической реакции речь идет об изменении концентрации реагирующих ве-ществ или продуктов реакции в единицу време-ни: υ = ±dc/dτ, то скорость распада оценивается через изменение количества ядер распадаю-щегося элемента за единицу времени: ±dN/dτ, и эту величину принято называть активностью образца A. Активность вещества в системе СИ измеряется в беккерелях (Бк). Один беккерель означает один распад в секунду.
Классификация ядерных процессов, как и химических реакций, разнообразна. Ядерные реакции по тепловому эффекту, как и химиче-ские, могут быть как экзо_, так и эндотерми-ческими: p + 7
3Li → 2α + 17 МэВ; 2α → p + + 7
3Li – 17 МэВ, но процесс радиоактивного распада всегда протекает с выделением энергии. Ядерные реакции различаются по роду участву-ющих частиц: нейтронов, протонов, альфа-ча-стиц, гамма-квантов и т. д.; по энергии – при малых энергиях (10 эВ – 10 кэВ), при средних энергиях (100 кэВ – 10 МэВ), при высоких энер-гиях (100 МэВ и выше); по роду участвующих в них ядрах: на легких ядрах (А˂50), на средних ядрах (50˂А˂100), на тяжелых ядрах (А˃100).
Таким образом, предложенная методика изу-чения ядерного уровня организации вещества в курсе О.С. Габриеляна создает возможности для усвоения учащимися системного метода анали-за химических объектов, что способствует раз-витию их творческого мышления6. Творческое мышление понимается в психологии как компо-нент творческой деятельности, выполняющий в ней определенные функции. В процессе любой
131
Таскаева Л.Г., Чагина Н.Б. Проблема изучения структурной организации вещества...
творческой деятельности человеку приходится совершать определенные виды мыслительной работы, пользоваться теми или иными законами логики, использовать методы и приемы систем-ного анализа изучаемых объектов и процессов. Кроме того, усвоение знаний о веществе как виде материи, организованной в различных структурных уровнях, рассмотрение вещества
как системы, состоящей из ряда элементов, иерархически включенных друг в друга в со- ответствии с различными уровнями его органи- зации, позволит реализовать в процессе обуче-ния основную цель общего химического обра-зования – формирование единой естественнона-учной картины мира, составной частью которой является химическая картина природы.
Примечания
1 Зайцев О.С. Методика обучения химии: теоретический и прикладной аспекты: учебник для студ. высш. учеб. заведений. М., 1999.
2 Габриелян О.С. Химия. 8 класс: учебник для общеобразоват. учреждений. 10-е изд., перераб. М., 2005.4 Габриелян О.С., Лысова Г.Г. Химия 11 класс: учебник для общеобразоват. учреждений. М., 2004.5 Трофимова Т.А. Курс физики: учеб. пособие для вузов. М., 2000.6 Калошина И.П. Психология творческой деятельности: учеб. пособие для вузов. 2-е изд. М., 2007.
Тaskaeva Liubov GrigoryevnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,
Institute of Natural Sciences and Biomedicine Chagina Natalia Borisovna
Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov, Institute of Natural Sciences and Biomedicine
THE PRoBLEM oF STuDYING THE STRuCTuRAL oRGANIZATIoN oF SuBSTANCE IN A CoNCENTRIC CHEMISTRY CouRSE IN THE SECoNDARY SCHooL
AS ExEMPLIFIED BY THE NuCLEAR LEVEL
The article describes the principle of forming a school course in chemistry based on the analysis of structures of different levels of substance structure and showing the continuity of their development and growing complexity of organization forms. The proposed method of studying the nuclear level of substance organization in O.S. Gabrielyan’s course makes it possible for students to master the system method of analysis of chemical objects, which helps develop their creative thinking.
Key words: chemical system, discipline structure, levels of substance organization, nuclear level, teaching process.
Контактная информация: Таскаева Любовь Григорьевна e-mail: [email protected]
Чагина Наталья Борисовна e-mail: [email protected]
Рецензент – Шабанова М.В., доктор педагогических наук, профессор кафедры методики преподавания мате-матики института математики, информационных и космических технологий Северного (Арктического) феде-рального университета имени М.В. Ломоносова
132
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
УДК [159.924.24+001.891]-053.5(045)
ТИТАРЕНКО Наталья Сергеевна, ассистент кафедры педагогики начального образования и со-циальной педагогики Северного (Арктического) фе-дерального университета имени М.В. Ломоносова, аспирант кафедры педагогики и психологии началь-ного образования Российского государственного педагогического университета имени А.И. Гер- цена. Автор 8 научных публикаций
РАЗВИТИЕ ВАРИАТИВНОСТИ КАК ОбщЕй ТВОРЧЕСКОй СПОСОбНОСТИ В МлАДШЕМ ШКОльНОМ ВОЗРАСТЕ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ уСлОВИй ОбуЧЕНИЯ, ПОлА И ВОЗРАСТА
В статье обосновывается актуальность проблемы развития вариативности как общей творческой спо-собности у младших школьников; рассматривается краткая характеристика показателей вариативности (беглость, гибкость и оригинальность). Представлены ход и результаты эксперимента по изучению осо-бенностей развития вариативности как общей творческой способности в исследовательской деятельности младших школьников в зависимости от характера обучения, пола и возраста.
Ключевые слова: творчество, творческая деятельность, творческие способности, общие творче-ские способности, вариативность, исследовательская деятельность.
Социально-экономическое, политическое и культурное развитие современного российского общества, интеграция в мировое образователь-ное пространство ставят перед школой одну из приоритетных задач – формирование личности, способной гибко ориентироваться в динамич-но меняющемся мире, осуществлять быстрый поиск решений, открывать для себя что-то но-вое, т. е. строить свою деятельность творчески. В настоящее время особенно острым становится осознание приоритета творчества как слагаемо-го профессионального успеха и личного благо-получия. Специфика творческого развития лич-
© Титаренко Н.С., 2012
ности концептуально рассматривается разными научными направлениями с целью исследова-ния творческой деятельности человека вообще и развития педагогической теории и практиче-ского управления педагогическим процессом в частности.
Анализ психолого-педагогической литера-туры и эмпирических исследований по данной проблеме позволил сделать вывод о том, что в современной психологии образования приме-нительно к проблеме творчества существует ряд противоречий. Во-первых, это противо-речие между потребностью общества в ини-
133
Титаренко Н.С. Развитие вариативности как общей творческой способности...
циативной личности с развитым творческим началом и недостаточными возможностями системы образования создавать условия, не-обходимые для развития творческого потен-циала подрастающего поколения; во-вторых, противоречие между имеющимися возможно-стями формирования творческих способностей у младших школьников и неразработанностью теоретико-методического и технологического обеспечения данного процесса в целостной системе учебной и внеучебной деятельности учащихся; наконец, в-третьих, противоречие между потребностью ребенка в творческой са-мореализации и формализацией обучения, от-сутствием должного внимания к организации творческой деятельности младших школьни-ков на занятиях. Названные противоречия тре-буют создания в образовательной среде особых условий для реализации потенциальных твор-ческих возможностей личности. Одним из зна-чимых путей решения этой проблемы, на наш взгляд, является целенаправленное развитие у детей общих творческих способностей, в част- ности в процессе приобщения их к учебно- исследовательской деятельности.
Одной из общих творческих способностей, позволяющей успешно реализовывать творче-ские возможности личности является вариа-тивность. Под вариативностью понимается способность находить разнообразные решения поставленной проблемы. Высокий уровень про-явления этой способности предполагает нахож-дение множества разнообразных оригинальных способов решения проблем как практического, так и теоретического плана, генерирование большого количества различных идей1.
По-нашему мнению, эффективным сред-ством развития вариативности у детей младше- го школьного возраста может выступать исполь- зование в учебном процессе исследовательской деятельности.
Целью нашего исследования выступало изу-чение особенностей развития вариативности как общей творческой способности в исследователь-ской деятельности младших школьников в зави-симости от характера обучения, пола и возраста.
В качестве показателей, характеризующих развитие вариативности, выступили беглость, гибкость и оригинальность решения вариатив-ной задачи, являющиеся общепринятыми па-раметрами проявления креативного мышления. Для выявления данных показателей вариативно-сти как общей творческой способности у млад-ших школьников была использована методика Е.Е. Туник2. Статистический анализ данных проводился при помощи пакета SPSS (критерии t-Стъюдента для сравнения выборочных сред-них и F-Фишера для оценки эффективности об-учающего воздействия).
Исследование проводилось на базе МОУ СОШ № 45 и № 8 г. Архангельска во 2-х и 4-х классах в 2010–2011 учебном году. Все-го обследован 101 ребенок в возрасте 8-10 лет (58 девочек и 42 мальчика). В МОУ СОШ № 45 создаются специальные условия для разви-тия исследовательской деятельности младших школьников. В школе ежегодно проходит го-родской конкурс исследовательских работ и проектов младших школьников, организован-ный департаментом образования мэрии г. Ар- хангельска. В МОУ СОШ № 8 реализуются естественные условия организации учебного процесса младших школьников, исследова-тельская деятельность специально не органи-зуется, а ведется в соответствии с общими тре-бованиями программы обучения.
Первый этап исследования позволил из-учить особенности развития показателей вари-ативности как общей творческой способности у детей младшего школьного возраста в зави-симости от пола, возраста детей и от характера условий организации обучения исследователь-ской деятельности.
Изучение сформированности показателей вариативности с учетом пола и возраста в есте-ственных и специальных условиях организации исследовательской деятельности проводилось в марте 2011 года во 2-х и 4-х классах (табл. 1). У детей, обучающихся в естественных ус- ловиях во 2-м классе, не выявилось разли-чий по полу в уровне развития всех трех по-казателей вариативности. В 4-м классе у детей,
134
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
обучающихся в естественных условиях, стати-стически значимые различия в сформирован-ности вариативности по полу наблюдаются по показателю беглости решений, который у де-вочек является выше, чем у мальчиков. У де-тей, обучающихся в специальных условиях во 2-м классе, статистически значимые различия в сформированности вариативности по полу наблюдаются по показателям беглости и гибко-сти решений, которые у девочек также являют-ся выше, чем у мальчиков. В 4-м классе у де-тей, обучающихся в специальных условиях, не выявлено различий по полу в уровне развития всех трех показателей вариативности.
Проанализируем особенности возрастной динамики развития показателей вариативности
в естественных и специальных условиях обу-чения от 2-го к 4-му классу (см. табл. 2). В ес- тественных условиях обучения, у младших школьников от 2-го к 4-му классу наблюдается положительная возрастная динамика по пока-зателям развития беглости и оригинальности решений. По показателю развития гибкости ре-шений возрастная динамика в младшем школь-ном возрасте отсутствует. В специальных ус-ловиях обучения у детей от 2-го к 4-му классу наблюдается положительная возрастная дина-мика по всем трем показателям развития ва-риативности: беглости, гибкости и оригиналь-ности решений. Это свидетельствует о том, что характер условий обучения (специальный или естественный) является наиболее важным
Таблица 1СФОРМИРОВАННОСТЬ ПОКАЗАТЕЛЕЙ ВАРИАТИВНОСТИ
У ШКОЛЬНИКОВ ПРИ ОБУЧЕНИИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ПОЛА, ср. зн. в баллах
Показатель
2-й класс 4-й классестественные условия
обученияспециальные условия
обученияестественные условия
обученияспециальные условия
обучениямальчики девочки мальчики девочки мальчики девочки мальчики девочки
Беглость42,73 +/– 3,34
39,00 +/– 2,84
44,30 +/– 3,48
52,25 +/– 2,16*
47,00 +/– 3,29
59,67 +/– 3,29*
60,90 +/– 2,89
62,07 +/– 3,27
Гибкость37,44 +/– 2,25
33,30 +/– 2,38
31,07 +/– 2,81
36,94 +/– 1,14*
35,86 +/– 2,91
41,98 +/– 1,87
43,29 +/– 2,96
48,63 +/– 2,06
Оригиналь-ность
14,29 +/– 3,90
14,29 +/– 2,02
15,50 +/– 3,91
19,68 +/– 3,49
20,00 +/– 2,70
27,00 +/– 4,28
46,00 +/– 5,68
41,43 +/– 4,40
Примечание: * – обозначение уровня статистической значимости p<0,05.
Таблица 2ВОЗРАСТНАЯ ДИНАМИКА ПОКАЗАТЕЛЕЙ ВАРИАТИВНОСТИ
У ШКОЛЬНИКОВ ПРИ ОБУЧЕНИИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ср. зн. в баллах
Показатель
2 класс 4 классестественные
условия обучения
специальные условия обучения
естественные условия обучения
специальные условия обучения
Беглость 40,64 +/–2,15 49,19 +/–2,00** 54,11 +/–2,89** 61,51 +/–2,21*Гибкость 35,12 +/–1,68 34,68 +/–1,38 39,39 +/–1,71 46,51 +/–1,84**
Оригинальность 17,00 +/–2,10 18,08 +/–2,60 24,04 +/–2,76* 42,92 +/–3,43***
Примечание: * – обозначение уровня статистической значимости p<0,05; ** – p<0,01; *** – p<0,001.
135
Титаренко Н.С. Развитие вариативности как общей творческой способности...
фактором развития вариативности в младшем школьном возрасте, особенно по показателю оригинальности решений.
Второй этап исследования (апрель 2011 го- да) позволил качественно усовершенствовать специальные условия организации обучения младших школьников исследовательской де-ятельности, направленной на развитие вариа-тивности. В исследовании принимали участие учащиеся 2-го класса, где создавались допол-нительные условия для развития исследова-тельской деятельности младших школьников (экспериментальная группа), и учащиеся 2-го класса, где реализовались естественные усло-вия организации учебного процесса младших школьников (контрольная группа). В ходе ра-боты была разработана программа и серия фа-культативных занятий для целенаправленного развития вариативности как общей творческой способности у младших школьников при орга-низации их исследовательской деятельности3. Данная программа была рассчитана на 5 заня-тий, продолжительность занятий во 2-м классе составила 40 мин. Занятия проводились в фор-ме факультатива под названием «Я – малень-кий исследователь».
Третий этап исследования (май 2011 года) имел целью изучение динамики развития по-казателей вариативности в качественно усовер-шенствованных специальных условиях.
Результаты анализа особенностей развития вариативности в специальных условиях преоб-
разующей деятельности по развитию исследо-вательской деятельности младших школьников во 2-м классе (экспериментальная группа) при-ведены на рисунке. Отметим, что в результате преобразующей деятельности по развитию ис-следовательской деятельности младших школь-ников, второклассники продемонстрировали статистически значимый прирост развития ва-риативности по показателям гибкости и ориги-нальности решений.
Результаты сравнения дисперсий по выбор-кам экспериментальной группы на начало и ко-нец преобразующего эксперимента (критерий Фишера)
Сравнение с контрольной группой показа-ло, что у второклассников экспериментальной группы выявлены статистически значимые различия по показателю оригинальности реше-ний, различия средних значений по показате-лям беглости и гибкости статистически незна-чимы (табл. 3). Результаты, представленные в таблице, свидетельствуют о том, что в усовер-шенствованных специальных условиях обуче-ния в экспериментальной группе прослежива-ется положительная динамика в способности к развитию вариативности по показателю ори-гинальности, тогда как в контрольном классе второклассники показали возрастной рост гиб-кости, что возможно связано с обучающим эф-фектом диагностической методики.
Таким образом, развитие вариативности у младших школьников было эффективным при
Таблица 3ПОКАЗАТЕЛИ ВАРИАТИВНОСТИ У ШКОЛЬНИКОВ 2-ГО КЛАССА
ПРИ ОБУЧЕНИИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ср. зн. в баллах
Показатель Контрольная группа
Эксперимен -тальная группа
Беглость 51,72 +/– 2,72 50,85 +/– 2,14Гибкость 39,78 +/– 1,72 35,38 +/– 1,67
Оригинальность 19,4 +/– 3,07 32,31 +/– 3,19***
Примечание: *** – обозначение уровня статистиче-ской значимости p<0,001.
Результаты сравнения дисперсий по выборкам экспе-риментальной группы на начало и конец преобразующе-го эксперимента (критерий Фишера)
136
ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ
соблюдении ряда психолого-педагогических условий, которые реализовались в ходе фор-мирующего эксперимента: были определены сущностные характеристики вариативности как общей творческой способности; для раз-вития вариативности использовался такой вид творчества детей, как исследовательская дея-
тельность; работа в рамках исследовательской деятельности была направлена на формирова-ние сущностных характеристик вариативности как общей творческой способности; при фор-мировании вариативности учитывались специ-фические особенности исследовательской дея-тельности.
Примечания
1 Тургель В.А. Возможности развития общих творческих способностей младших школьников в художествен-ном творчестве // Начальное образование: сб. науч. ст. по итогам Всерос. науч.-практ. конф., Герценовские чте-ния, Санкт-Петербург, 6–7 апреля 2010 года. Т. 1. СПб., 2010.
2 Туник Е.Е. Психодиагностика творческого мышления. Креативные тесты. СПб., 2002.3 Кривобок Е.В., Саранюк О.Ю. Исследовательская деятельность младших школьников: программа, занятия, работы
учащихся. Волгоград, 2009.
Titarenko Natalia SergeevnaPostgraduate Student of the Northern (Arctic) Federal University
named after M.V. Lomonosov, Institute of Pedagogics, Psychology and Social Work
DEVELoPMENT oF VARIABILITY AS A GENERAL CREATIVE ABILITY oF PRIMARY SCHooL CHILDREN DEPENDING oN THEIR GENDER, AGE
AND STuDYING CoNDITIoNS
The article proves the importance of the problem of development of variability as a general creative ability of primary school children. It also considers brief characteristics of variability indicators (fluency, flexibility and originality) as well as presents the course and results of the experiment on studying features of development of variability as a general creative ability in research activities of primary school children depending on their gender, age and character of studying.
Key words: creativity, creative activity, creative abilities, general creative abilities, variability, research activities.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент – Буторина Т.С., доктор педагогических наук, профессор, заведующая кафедрой педагогики, пси-хологии и профессионального обучения института педагогики, психологии и социальной работы Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова
137
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
СОВРЕМЕННАЯ бИблИОТЕКА В ИНФОРМАцИОННОМ ПРОСТРАНСТВЕ НАуКИ И ОбРАЗОВАНИЯ
18–19 октября 2011 года на базе научной библиотеки САФУ имени М.В. Ломоносова прошел библиотечный форум «Современная библиотека в информационном пространстве науки и образования».
В форуме приняли участие около 90 спе-циалистов из Архангельска и Архангельской области, Москвы, Санкт-Петербурга, Минска (Беларусь). Заслушано 17 докладов и презен-таций, проведено два круглых стола, органи-зована выставка литературы, предлагаемой издательствами для комплектования фондов библиотек.
Целью форума было обозначено содействие формированию модели университетской би-блиотеки в свете новых тенденций развития на-уки и образования. Исходя из указанной цели, организаторы форума поставили следующие задачи: обсуждение основных тенденций в раз-витии современной библиотеки университета и колледжа, демонстрация технологий продви-жения электронных ресурсов, разработка гиб-кой модели взаимодействия библиотек коллед-жей и вузов региона.
Заседания первого дня форума проходили в отреставрированном читальном зале научной библиотеки университета. Для гостей была ор-ганизована экскурсия по залу с подробным рас-сказом о проведенной реставрации.
На заседании «Использование в деятельно-сти библиотеки электронных библиотечных си-стем и баз данных удаленного доступа» обсуж-дался вопрос информационного обеспечения образования. Актуальность вопроса исполь-зования в деятельности библиотеки учебного заведения электронных библиотечных систем и баз данных удаленного доступа связана с качественно новыми требованиями, предъ-являемыми к образованию, а также задачами, поставленными государством в образователь-ных стандартах третьего поколения. В прямой зависимости от них находятся вопросы обеспе-
© Морщихина Л.А., 2012
чения лицензирования деятельности универ-ситета, требования законодательства в области защиты авторского права. В заседании приняли участие Л.Б. Гришкевич, заместитель генераль-ного директора ОАО «Центральный коллектор библиотек “Бибком”» (Москва), А.Ю. Плато- нов, руководитель проекта ИТС «Контекстум» (Москва), Л.А. Морщихина, заместитель ди-ректора департамента информационно-би-блиотечного развития по координации дея-тельности библиотек САФУ (г. Архангельск), Г.Д. Кармишенская, заведующая отделом электронных ресурсов ЗАО «КОНЭК» (Санкт-Петербург), Ю.Л. Дьяков, библиотекарь электронного читального зала библиотеки гу-манитарной и естественнонаучной литературы САФУ (г. Архангельск).
В ходе обсуждения докладов, прозвучав-ших на заседании, присутствующие отметили:
– в информационном обеспечении образо-вания в настоящее время необходимо шире ис-пользовать онлайновые технологии и электрон-ные ресурсы, включая полнотекстовые базы данных, а также интенсифицировать работу по формированию и развитию электронной библи-отеки вуза;
– при формировании электронных ресурсов необходимо учитывать требования российского законодательства в области авторского права.
Во второй половине дня был организован круглый стол «Комфортное библиотечное про-странство: организация и развитие». М.Ю. Анан- ченко, заместитель директора департамента информационно-библиотечного развития по межбиблиотечной координации САФУ, позна-комила собравшихся с отечественным и за- рубежным опытом в области основных тенден-ций развития библиотек. М.В. Осипова, заве-дующая отделом Арктик-фонд библиотеки гу-манитарной и естественнонаучной литературы САФУ, и Н.А. Рачеева, главный библиотекарь библиографического отдела научно-техниче-
138
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
ской библиотеки литературы САФУ, проде-монстрировали участникам форума примеры решения вопроса организации комфортного библиотечного пространства в библиотеках Финляндии, Дании и Германии.
В заседании круглого стола приняли уча-стие специалисты ООО «ТехАвтоматизация» (г. Минск, Беларусь). Директор предприятия А.Л. Бабуль представил участникам презента-цию «Автоматизация библиотечных процес-сов в современной библиотеке на базе АБИС aDIS/BMS», В.В. Нестеровский, начальник отдела маркетинга ООО «ТехАвтоматизация», представил презентацию «Комплексная авто-матизация библиотечных процессов на базе технологии RFID-идентификации в современ-ной библиотеке». Внедрение системы авто-матизации библиотечных процессов на базе технологии RFID-идентификации документов позволяет создать комфортные условия для чи-тателей и сотрудников библиотеки: полностью автоматизировать процессы книговыдачи и возврата литературы, сортировки книг, их до-ставки в хранилище, эффективно использовать имеющиеся площади, открыть свободный до-ступ читателей к фондам абонементов и чи-тальных залов и в целом значительно повысить эффективность работы библиотеки. Это явля-ется решением нашей концептуальной задачи – комплексной автоматизации библиотечных процессов.
По результатам обсуждения, участники круглого стола вынесли следующие решения:
– при проектировании и строительстве нового здания научной библиотеки САФУ уделить особое внимание использованию со-временных информационных технологий и ав-томатизации библиотечных процессов путем внедрения современной АБИС и технологии
RFID-идентификации документов, что по-зволяет создать библиотеку, комфортную для пользователей;
– библиотекам необходимо руководство-ваться в своей деятельности интересами поль-зователей, основываясь на принципах объек-тивности, согласованности, паритетности и качества.
Круглый стол руководителей библиотек университета, завершивший первый день би-блиофорума, позволил обсудить насущные вопросы межбиблиотечного взаимодействия библиотек учебных заведений высшего и сред-него звена в рамках деятельности вуза.
Второй день форума был посвящен мастер-классам и тренингам по работе с электронны-ми библиотечными системами и электронными базами данных удаленного доступа, прове-дение которых обеспечивали представители ведущих агрегаторов электронных ресурсов: А.Ю. Платонов, руководитель проекта ИТС «Контекстум» (Москва), А.В. Севастьянов, ведущий менеджер ООО «НексМедиа» (Мо-сква), Г.Д. Кармишенская, ведущий специалист по электронным ресурсам компании ProQuest ЗАО «КОНЭК» (Санкт-Петербург).
На базе научно-технической библиотеки САФУ прошла презентация электронных библи-отечных систем, которая собрала представите-лей ректората, директоров вузов, руководителей научных направлений, преподавателей и аспи-рантов университета. Перед участниками засе-дания была поставлена задача выбора электрон-ных библиотечных систем, к которым в новом году будет обеспечен доступ пользователей вуза.
По итогам форума участники приняли резо-люцию, в которой нашли отражение основные выводы, решения и рекомендации участников форума.
МОРщИХИНА лариса Александровна, кандидат философских наук, доцент кафедры философии
института социально-гуманитарных и политических наук, заместитель директора департамента информационно-библиотечного развития по координации деятельности библиотек Северного (Арктического) федерального
университета имени М.В. Ломоносова
Контактная информация: e-mail: [email protected]
139
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
«ТОНКИй лЁД» АРКТИКИ
Арктика: зона мира и сотрудничества / отв. ред. А.В. Загорский. М.: ИМЭМО РАН, 2011. 195 с.
Конышев В.Н., Сергунин А.А. Арктика в международной политике: сотрудничество или соперничество? / под ред. канд. геол.-минер. наук И.В. Прокофьева. М.: РИСИ, 2011. 194 с.
Арктика занимала умы исследователей с не-запамятных времен. Множество научных работ и рискованных экспедиций проводились ради изучения региона. Нельзя не отметить, что глав-ной целью большей части исследователей Ар-ктики были не столько академические, сколь- ко практические знания, касавшиеся открытия новых территорий, особенностей навигации, ре-льефа, климата, возможности прокладки через регион нового, более выгодного транспортного маршрута.
Однако во второй половине XX века данное положение дел изменилось. Это было обусловле-но множеством причин, в т. ч. развитием инфра-структуры в Арктике, обнаружением залежей ре- сурсов в регионе, трансформацией системы меж- дународных отношений и введением в обиход по- нятия «человеческое измерение». В немалой сте-пени трансформация взглядов на регион была предопределена «мурманскими инициативами» М.С. Горбачёва, сделавшими Арктику не только «погодной», но и «политической кухней» мира на некоторый период. С тех пор Арктика стала пред- метом пристального внимания средств массовой информации, политиков, ученых не только на ре-гиональном, но и на глобальном уровне.
Можно констатировать, что за последние 20 лет вышла серия научных работ, посвящен-ных Арктике. Однако помимо традиционных ис-следований рельефа, климата, навигации и фауны Арктики они также включали в себя изучение со-циальных, политических, культурных, научных, экологических и прочих проблем региона.
Монография В.Н. Конышева и А.А. Сер-гунина «Арктика в международной политике: сотрудничество или соперничество?» и коллек- тива авторов «Арктика: зона мира и сотрудниче-
© Беленков А.Н., 2012
ства», комплексно рассматривающие современ-ную ситуацию в Арктике, являются продолже-нием этой серии.
Монография «Арктика: зона мира и сотруд- ничества», представляющая серию публикаций под эгидой ИМЭМО и EASI (Евро-атланти- ческая инициатива в области безопасности), инициированная Фондом Карнеги за между-народный мир, состоит из глав, написанных разными авторами, выстроенных в логической последовательности согласно задачам работы. Цель исследования – анализ из последствий из-менения климата Арктики в таких сферах, как внешняя и внутренняя политика, право, добы-ча ресурсов, безопасность.
Логической основой монографии может по праву считаться первая глава за авторством В.М. Катцова и Б.Н. Порфирьева, которая по-священа проблемам изменения климата в Арк- тике. Данная глава не только хорошо аргумен-тирована и наглядно показывает, какие изме-нения коснулись климата Арктики в контек-сте глобальных климатических подвижек, но и дает обоснованные прогнозы. Изменения рас- сматриваются в контексте развития инфраструк-туры и экономики российской части Арктики.
В свете климатических изменений рассматри- ваются возможность и правовые особенности до- бычи природных ресурсов региона. В моно-графии отражены разведанные запасы углево-дородов, территориальные претензии стран, стратегии, в рамках которых осуществляется внешнеполитическая деятельность Арктических держав. В книге раскрывается двойственность международного сотрудничества, вызванная, с одной стороны, общими интересами, а с другой – противоречиями в видении различных вопросов.
140
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Отдельно стоят главы 4 и 5, всецело посвя-щенные военно-политической сфере. В этих главах дается анализ развития региона в во-енной сфере, особый упор делается на ее ис-следовании в контексте современных вызовов безопасности. При этом под главной угрозой понимается создание европейской компоненты американской системы противоракетной обо-роны. Работы отличаются подробным анализом имеющихся у стран арсеналов, а также планов их наращивания и модернизации. Однако тема истории развития, состояния и будущего воен-ной инфраструктуры региона и ее влияния на его благосостояние не раскрыта.
Несмотря на название «Арктика: зона мира и сотрудничества», часть глав книги всеце-ло посвящена истории развития военного по-тенциала, идеологическому, политическому противостоянию в регионе. Если при рассмо-трении проблем международного права и меж-государственных отношений в Арктике можно говорить о полноценном сотрудничестве, то в военно-политической сфере – о начале гонки вооружений, что, тем не менее, не отрицает на-личие потенциала у данной сферы.
В монографии, к сожалению, недостаточ-но освещены вопросы, касающиеся коренных малочисленных народов Севера, разработки месторождений и ресурсов, не относящихся к топливно-энергетическому комплексу.
Авторам монографии удалось в определен-ной мере реализовать поставленные задачи: они смогли показать достойный, достаточно полный анализ современного состояния Аркти-ки в контексте международного сотрудничества через призму различных дисциплин и точек зрения. Несмотря на то, что анализ коснулся преимущественно российской части Арктики, монография имеет высокую научную значи-мость для широкого круга исследователей.
Монография «Арктика в международной политике: сотрудничество или соперничество» В.Н. Конышева и А.А. Сергунина посвяще-на месту и значимости Арктики в мировой политике. Особое внимание авторы уделяют российской части Арктики, в частности ее раз-витию сквозь призму концепции устойчивого развития. В своей работе в качестве приоритет-ных они выделяют следующие российские на-циональные интересы в регионе: использова-ние российской части Арктики как ресурсной базы экономики страны, содействие развитию международного взаимодействия в регионе, интенсификация использования СМП как на-циональной, международной транспортной си-стемы на Крайнем Севере.
В то же время книга освещает междуна-родное измерение арктической политики. В частности, анализ касается проблем дели-митации континентального шельфа за пре- делами 200-мильной зоны, исследование мор- ского и воздушного пространства Арктики, поисково-спасательные операции, предотвра-щение загрязнения окружающей среды, защи-та видового разнообразия, защита и развитие культур, быта и прав коренных народов Арк-тики.
Особый интерес в монографии представ-ляет анализ национальных стратегий развития арктических территорий каждого государства, представленного в Арктическом Совете. Ав-торы также анализируют политику между-народных организаций в отношении региона и признают нарастание милитаризации Ар-ктики. В то же время они подчеркивают, что повышение уровня международного взаимо-действия в Арктике является альтернативой во-енно-политическому противостоянию в регио-не, а это в наибольшей степени способствовало бы разрешению международных споров.
бЕлЕНКОВ Артемий Николаевич, аспирант кафедры регионоведения и международных отношений
института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета
Контактная информация: e-mail: [email protected]
![Максимова Т.Н. - Сборник Текстовых Задач По Математике, 4 Класс [2010]](https://img.dokumen.tips/doc/110x75/55cf867c550346484b981f53/-55cf867c550346484b981f53.jpg)
