По благословениюСвятейшего ПатриархаМосковского и всея Руси

АЛЕКСИЯ

Ц Е Р К О В Н А ЯДЕЯТЕЛЬНОСТЬЦАРЯ-МУЧЕНИКА

Благоговеино изучая ду-ховный мир Императора Николая Александровича,воспроизводишь в памяти светлые образы святогокнязя Василька Ростовского, святого великого кня-зя Михаила Тверского, великого князя ДимитрияДонского и сонма благочестивых князей, озарив-ших своим бытием старую Русь. Он с ревностью илюбовью служил, как и лучшие великие князья и ца-ри, Церкви. «Какое, братие, великое, какое неизъ-яснимое утешение знать и видеть, что державныйвождь русского народа, коему вверены Богом судь-бы Отечества нашего, в основание всего в своемцарстве полагает не иное что, как благочестие, самлично подавая пример глубокого, чисто древлерус-ского благочестия, любви к благолепию служб цер-ковных, почитания святынь русских, заботы и усер-дия к прославлению великих подвижников святой

богоугодной жизни», - говорил перед мировой вой-ной в Екатеринбургском соборе отец Иоанн Сторо-жев, которому волею Божиею 14 июля 1918 годабыло уготовано служить в Екатеринбурге же в Ипа-тьевском доме обедницу и давать святой крест дляцелования так верно им обрисованному ГосударюИмператору.

То же, обращаясь непосредственно к Государю,говорил 3 сентября 1912 года преосвященный Анто-ний (Храповицкий), архиепископ Волынский, при-ветствуя царя, присутствовавшего на освящении во-зобновленного древнего Златоверхо-Васильевскогособора в Овруче, сооруженного впервые святым ве-ликим князем Владимиром в 997 году: «В сердце на-родном у тебя, Государь, нет на земле соперников, аесть они только на небе. Православный народ твойникого так на земле не любит, как своего царя. Ноон любит на небе святых Божиих угодников, тех, ко-торые, будучи в теле, жили на земле жизнью бла-женных Ангелов. Какова же бывает радость народа,когда он своими глазами видит, что эти две его ос-новные привязанности не противоставляются однадругой, но, напротив, совпадают, когда он, собира-ясь на поклонение святым угодникам, видит средисебя Государя своего, покидающего свои столицыи дворцы и поспешающего в глухой уголок своейнеобъятной страны для поклонения православнойсвятыне. И такие радости для народа русского не насегодня только. В черные дни своей трудовой жиз-ни он припомнит, что могущественный самодер-жец... православный Государь, стремится разделять

молитвенные подвиги своего народа, что и он усла-ждает душу свою созерцанием Божественной свя-тыни, что ему, как и деревенскому простецу-кресто-носцу, более всего дороги и любезны Божии святые,их помощь и слава».

В царствование Императора Николая Александ-ровича состоялись прославления многих святыхземли Русской. Первым был прославлен митропо-литом Киевским Иоанникием 9 сентября 1896 годасвятитель Феодосии Углицкий, архиепископ Чер-ниговский. 19 июля 1903 года в присутствии Госу-даря и царской семьи прославлен был преподобныйСерафим, Саровский чудотворец. 12 июня 1909 го-да состоялось окончательное прославление святыхмощей княгини Анны Кашинской, в иночестве Со-фии. В Высочайше утвержденном докладе 7 ноября1908 года о прославлении сей благочестивой су-пруги святого великого князя Михаила Тверскогоговорилось: «В течение своей жизни быв образцомхристианской супруги и матери, отличаясь христи-анской любовью к бедным и несчастным, проявлялаискреннее благочестие, мужественно перенося все-возможные испытания».

23 мая 1910 года древний Полоцк торжественновстречал, вместе с Королевой эллинов Ольгой Кон-стантиновной, ее братом Великим Князем Констан-тином Константиновичем, Великой Княгиней Ели-саветой Феодоровной и Князем Игорем Константи-новичем, святые мощи преподобной Евфросинии,княжны Полоцкой, преставившейся в Иерусалимев 1173 году и почивавшей в Киеве. Крестный ход

из матери городов русских вышел 19 апреля. От Кие-ва до Орши мощи перевозились по Днепру, от Оршидо Витебска - пешим путем. По пути стояли тысячинарода с зажженными свечами. В Киеве и Полоцкечисло богомольцев доходило до 20 тысяч человек.

По этому поводу Государь обратился со следую-щим рескриптом к Киевскому митрополиту Флавиа-ну: «Свято прошедшая поприще, указанное ей Боже-ственным Промыслом, да пребудет святая княжнадля всего белорусского народа навеки яркою путево-дительною звездою, указующей правду Православия.Проявившийся же в незабвенные дни перенесениячестных мощей ее дух благочестия в народе, прите-кавшем в великом множестве на поклонение препо-добной, да послужит в назидание и тем, кто в житей-ской суете и душевном смятении готов покинуть спа-сительный путь истинной православной веры».

4 сентября 1911 года владыкой Владимиром, мит-рополитом Московским, в присутствии ВеликойКнягини Елисаветы Феодоровны и Великого КнязяКонстантина Константиновича, совершено былопрославление мощей святителя Иоасафа, епископаБелгородского. На торжество собралось 150 тысячпаломников. Государыня Императрица АлександраФеодоровна и Великая Княгиня Елисавета Феодо-ровна пожертвовали к раке лампады художествен-ной работы. На всеподданнейшем докладе обер-про-курора Святейшего Синода о сем прославлении Го-сударь 10 декабря 1910 года начертал: «Благостнымпредстательством святителя Иоасафа да укрепляет-ся в державе Российской преданность праотеческому

8

Православию ко благу всего народа русского. При-емлю предположение Святейшего Синода с искрен-ним умилением и полным сочувствием».

17 февраля 1913 года торжественно были прослав-лены в Москве мощи святителя Гермогена, патриар-ха Московского. Государь по этому случаю телегра-фировал Великой Княгине Елисавете Феодоровне:«Благодарю собравшихся в стенах Кремля на молит-венное поминовение Патриарха Гермогена, примеркоего да светит в настоящие и будущие времена».

В 1914 году прославлены были мощи святителяПитирима, епископа Тамбовского.

10 июня 1916 года владыкой Макарием, митропо-литом Московским, совершено было прославлениемощей святителя Иоанна, митрополита Тобольско-го и Сибирского. На всеподданнейшем докладе Го-сударем было начертано: «Приемлю предположенияСвятейшего Синода с умилением и с тем большимчувством радости, что верю в предстательство свя-тителя Иоанна (Максимовича) в эту годину испыта-ний за Русь православную».

В 1897 году установлено было Святейшим Сино-дом местное празднование священномученику Иси-дору пресвитеру и с ним 72-м мученикам в городеЮрьеве ливонском (+ 1472) и в 1911 году восстанов-лено церковное почитание преподобного Евфроси-на Синозерского (+ 1612).

В следующих двух актах выразилась ярко рели-гиозная сущность Государя. 12 января 1909 года врескрипте, данном митрополиту Санкт-Петербург-скому Антонию (Вадковскому), Николай II писал:

«Неисповедимому Промыслу Божию было угодно,чтобы угас великий светильник Церкви Христовойи молитвенник земли Русской, всенародно чтимыйпастырь и праведник отец Иоанн Кронштадтский.Всем сердцем разделяя великую скорбь народнуюо кончине любвеобильного пастыря и благотвори-теля, Мы с особым чувством обновляем в памятиНашей скорбные дни предсмертного недуга в Бозепочивающего родителя Нашего, Императора Алек-сандра III, когда угасающий царь пожелал молитвлюбимого народом молитвенника за царя и Отече-ство. Ныне вместе с народом Нашим, утратив воз-любленного молитвенника Нашего, Мы проника-емся желанием дать достойное выражение сей сов-местной скорби Нашей с народом молитвеннымпоминовением почившего, ежегодно ознаменовы-вая им день кончины отца Иоанна, а в нынешнемгоду приурочив оное к сороковому дню оплакивае-мого события. Будучи и по собственному духовно-му влечению Нашему, и по силе основных законовпервым блюстителем в Отечестве Нашем интере-сов и нужд Церкви Христовой, Мы со всеми верны-ми и любящими сынами ее ожидаем, что Святей-ший Синод, став во главе сего начинания, внесетсвет утешения в горе народное и зародит на вечныевремена живой источник вдохновения будущих слу-жителей и предстоятелей алтаря Христова на святыеподвиги пастырского делания».

Приснопамятный протоиерей отец Иоанн Крон-штадтский по желанию Государя сослужил прибракосочетании его 14 ноября 1894 года в церкви

10

Зимнего дворца и при венчании на царство в Успен-ском соборе 14 мая 1896 года.

В рескрипте, данном митрополиту МосковскомуВладимиру 26 августа 1912 года, Государь писал: «Столет назад, когда первопрестольная столица, а с неюи вся Святая Русь, переживала тяжкую годину на-шествия дванадесяти язык, православное духовенст-во, перенося вместе со всем русским народом лише-ния и невзгоды, оказало Отечеству великую услугу.Будя в сердцах народа и доблестного воинства пла-менную веру в Бога, беззаветную преданность своемуцарю и любовь к Церкви и Родине, врагами унижен-ной и поруганной, духовенство среди ужасов смерти,пожаров и разорения поддерживало мужество икрепкое стояние за святую Русь возгреванием надеж-ды на скорое заступление и помощь Божию. Вечнопамятными останутся слова, вдохновенно сказанныепреосвященным Августином при встрече в Москвеблаженной памяти Императора Александра Благо-словенного: „С нами Бог. Разумейте, языки, и поко-ряйтеся, яко с нами Бог. Господь сил с тобою, царь"».

В царствование Императора Николая Алексан-дровича развивалась церковная жизнь, котораябыла ему близка и понятна. Под его Высочайшимпокровительством работали православные братства:Виленское Свято-Духовское, Холмское Свято-Бо-городицкое, Острожское Кирилло-Мефодиевское,Санкт-Петербургское Николаевское, КостромскоеАлександровское, Ковенское Свято-Николаевское.

Государь придавал большое значение укрепле-нию Православия в западном крае.

11

Утверждая 2 июля 1898 года особые правила, выра-ботанные Святейшим Синодом в отношении греко-униатов, воссоединившихся с истинной Церковью,Государь писал: «Надеюсь, что эти правила удовле-творят всем справедливым требованиям и предот-вратят всякую смуту, рассееваемую в народе врага-ми России и Православия. Поляки безвозбранно дачтут Господа Бога по латинскому обряду, русские желюди искони были и будут православными и вместес Царем своим и Царицей выше всего чтут и любятродную Православную Церковь».

Продолжало развиваться миссионерское дело,особенно необходимое ввиду вредной деятельностивсякого рода сектантов, часто направлявшихся из-заграницы. Православное миссионерское обществоимело 14 отделов в разных епархиях и 10 миссий(восемь в Сибири и по одной в Японии и Соединен-ных Штатах). В 1909 году, при сочувствии Государя,по почину владыки Никона, архиепископа Вологод-ского, созван был в Троице-Сергиевой лавре съездмонашествующего духовенства в целях поднятия ду-ховной жизни в иночестве. В июле 1908 года в Кие-ве состоялся Всероссийский миссионерский съезд.

Благочестивый Государь понимал значение исто-рической древности в церковной области, и при немдело это быстро развивалось. Уже в начале XX векапреосвященным указывалось на то, что при объез-дах епархий надо обращать внимание на древниехрамы. В 1901 году был Высочайше учрежден ко-митет попечительства о русской иконописи, в коемпредседательствовал граф С. Д. Шереметев. Государь

12

очень любил древнюю иконопись, и в его царство-вание, в особенности с 1911 года, все более усили-вался интерес к ней. В 1913 году в Москве на Вар-варке в так называемом деловом дворе устроенабыла выставка древних икон, приуроченная к 300-летию Дома Романовых. Один из крупнейших зна-токов этого дела П. П. Муратов писал: «Казалось,этот интерес достиг своего апогея весной 1914 года.Ведь не было никаких сомнений, что при религи-озности Государя и Государыни и при большом ихвнимании к русской старине, особенно пробуж-денном юбилейным 1913-м годом, древняя русскаярелигиозная живопись заинтересует их и найдет вних своих покровителей. Отчасти это и случилось,и для украшения Феодоровского собора в ЦарскомСеле уже было приобретено несколько превосход-ных древних икон, которые могли бы составитьгордость и московского собирателя»*. Со слов по-койного князя Алексея Александровича Ширин-ского-Шихматова, большого знатока русской ста-рины, сотрудничавшего Государю в деле сооруже-ния как Феодоровского собора, так и полного со-бранными им древностями храма Божией МатериСкоропослушницы в Санкт-Петербурге на Песках,знаю, что Государь и Государыня поручали ему в по-следние годы приобретать древние иконы, которыев табельные и праздничные дни дарили друг другу.В 1900 году по Высочайшему повелению возобнов-лен был древний (XII в.) Мстиславов храм Успения

* Возрождение. 9 февраля 1933.

13

Божией Матери во Владимире-Волынском, и Госу-дарь с семьей помогал этому святому делу.

20 августа 1912 года в Царском Селе был освященсобор во имя Феодоровской иконы Божией Матери.В 1910 году под председательством князя А. А. Ши-ринского-Шихматова был образован Комитет по ре-ставрации Московского Успенского собора, успеш-но работавший. В 1909 году произошел большой по-жар в Павло-Обнорской обители, во время ко-торого расплавился медный крест - благословениепреподобного Сергия преподобному Павлу. В 1912году Царь и Царица соорудили благолепную ракук святым мощам преподобного Павла Обнорского.Государь пожертвовал 6 тысяч рублей на приобрете-ние земли для Спасо-Всемилостивого Вировскогоженского монастыря в селении Вирове Седпецкойгубернии, на берегу Западного Буга. По повелениюГосударя в Мукдене на кладбище выстроен былхрам-памятник для увековечения воинов, погибшихв войне с Японией в 1904-1905 годах. Храм постро-ен по проекту Великого Князя Петра Николаевича ипредставляет своим видом шлем богатыря. В Санкт-Петербурге сооружены были величественные храмыв память 300-летия Дома Романовых и новый мор-ской собор, связанный с японской войной. Закон-чены были строением Владимирский собор в Киеве,Воскресенский «храм на крови» (в Санкт-Петербур-ге на месте убиения 1 марта 1881 года ИмператораАлександра И) и Александро-Невский в Варшаве.

Россия при Императоре Николае Александрови-че продолжала украшаться обителями и церквами.

14

В 1912 году церквей было 53 546 (в 1894 году их было46 тысяч). Монастырей мужских - 529, женских -456, всего - 985 (в 1894-м - 774), часовен и молит-венных домов - 22 850.

Государь, как и любимый им отец, очень ревно-вал о развитии церковно-приходских школ, противкоторых потом вела кампанию Государственная Ду-ма. К 1913 году начальных церковно-приходскихшкол было - 37 641. В 1912 году в этих школах обуча-лось 1 988 367 детей.

Весьма заботился Государь о положении духовен-ства. 3 июля 1902 года им был утвержден устав о пен-сиях и единовременных пособиях священнослужите-лям и псаломщикам. «Убежден, - начертал Государьпри утверждении устава, - что епархиальное духовен-ство с углубленным рвением будет нести свое пастыр-ское служение в истинно христианском духе».

Духовенство оправдало доверие Государя в смуту1905-1907 годов. Во всеподданнейшем отчете обер-прокурора Синода за эти годы говорится: «Подвигтерпения, любви и молитвы русское духовенство не-сло не ослабевая... Явились и из его среды предате-ли, отверженные ныне церковным судом и осуж-денные народною совестью. Но они, слава Богу, счи-тались единицами. Были колеблющиеся, сбитые столку, шедшие на сближение с врагом „страха радииудейска", но их, к счастью, были сотни из всей пя-тидесятитысячной Христовой рати русского право-славного духовенства».

В царствование Императора Николая II возниквопрос о восстановлении в России патриаршества.

15

Шли подготовительные работы по созыву Собора.Государь не желал созыва Собора в смутное время. Длястоль важного дела нужно было спокойствие. «Предо-ставляю себе, - начертал Государь 31 марта 1905 го-да, - когда наступит благоприятное для сего время,по древним примерам православных Императоров,дать сему великому делу движение и созвать СоборВсероссийской Церкви для канонического обсуж-дения предметов веры и церковного управления».Подготовительные мероприятия начались с января1906 года, когда образовано было, по Высочайшемуповелению, особое Предсоборное присутствие. Го-сударь 8 марта 1906 года писал председателю этогоприсутствия митрополиту Санкт-ПетербургскомуАнтонию: «С глубоким вниманием слежу я за подго-товительными работами к предстоящему Поместно-му Собору Русской Православной Церкви. Да благо-словит Господь ваши труды к обновлению нашейцерковной жизни». Предсоборное присутствие вы-работало ряд важнейших постановлений, которыебыли представлены на благоусмотрение Государя. В1912 году учреждено было предсоборное совещаниедля дальнейшей разработки этих вопросов. Насту-пившая война задержала это дело. В 1913 году Госу-дарь наименовал духовные академии Император-скими. Живой образ Государя, как подлинно цер-ковного и истинно народного царя во всей духовнойкрасоте этого образа дает выдержка из очерка епис-копа Митрофана Сумского «Царица Небесная в го-стях у царской семьи» («Православная Русь» от 6 де-кабря 1936 года).

16

Чудотворная икона Божией Матери Почаевская,по прибытии ее 16 февраля 1913 года в Царское Се-ло, была принесена из Екатерининского собора водворец. Владыка Митрофан, тогда волынский епар-хиальный миссионер, и иеромонах Ларгий внеслисвятыню. Впереди шли послушники, а позади наме-стник Почаевской лавры архимандрит Паисий. ЕгоВысочество Князь Иоанн Константинович ввел ихв зал. «В дверях комнаты, - пишет владыка Мит-рофан, - стоял Государь Император в длинном офи-церском сюртуке. Он положил два земных поклонаи, приложившись к святой иконе, положил третийземной поклон. Мы вошли в комнату, которая былапреграждена обычным походным полотняным ико-ностасом. С левой стороны было большое трюмо.Мы с отцом Ларгием повернулись лицом к Государюи так держали святую икону, а отец наместник, ставлицом к иконостасу, начал служить молебен. Тихо истройно запели послушники почаевским напевом„Пред святою Твоею иконою, Владычице, молящие-ся исцелений сподобляются..." Прямо, лицом кнам, в расстоянии на один метр стоял Государь, на-лево от него - царица Александра Феодоровна, че-тыре Великих Княжны, а за ними черный арап вкрасной одежде держал на руках Цесаревича. КнязьИоанн Константинович стоял в дверях. Все моли-лись с большим умилением, часто становились наколена, во время чтения Евангелия Государь подо-шел и преклонил голову. По окончании молебна всеподходили к прикладыванию по порядку: Государь,Государыня, Великие Княгини и Великие Княжны,

17

арап поднес Цесаревича. Поклоны полагали по уста-ву, как в монастыре. Наследник, молитвенно кре-стясь, долго держал пальцы на лбу и смотрел насвятую икону с великой верой, - вероятно, он мо-лил Божию Матерь даровать ему исцеление от бо-лезни.

Цесаревич был одет в темно-синий матросский ко-стюм и желтые ботинки, Государыня и все Княжны -в белые платья.

Государь подозвал к себе Князя Иоанна Констан-тиновича и что-то ему тихо сказал. Князь быстроушел в зал. Через несколько времени два придвор-ных лакея привезли на кресле даму*, одетую такжево все белое. Кресло подвезли к самой иконе, и дамапоцеловала святую икону.

Тем временем в зале собрались придворные слу-жители - мужчины и женщины в самых разнооб-разных формах. Государь сделал им знак рукой, ивсе по очереди стали входить в церковь и прикла-дываться к святой иконе. Все полагали земныепоклоны и крестились, как где-либо в монастыре.После всех подошел арап, который поднес Цесаре-вича; он также положил три земных поклона и поце-ловал святую икону, истово полагая на себя крест-ное знамение. За это время Государыня и ВеликиеКнягини с Княжнами ушли, а Государь оставался,пока все слуги приложились к святой иконе. Толькотогда Государь перекрестился, снова поцеловалсвятую икону и отошел несколько в сторону, а мы,

* Светлейшую княжну Орбелиани.

18

низко ему поклонившись, понесли святую иконуобратно. Государь следовал за нами.

Уже при выходе мы снова увидели Великую Кня-гиню Елисавету Феодоровну. Она стояла на коленяхи попросила, чтобы святую икону пронесли над ееголовой, что мы и исполнили.

Внизу вестибюля стояли наши солдаты, и когда мывышли за двери, Государь с ними поздоровался и раз-говаривал. Он спросил солдат, через какие города про-езжали, так ли в Житомире холодно, как в Царском,имеются ли у них перчатки, и приказал надеть...»

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИВОЗЛЮБЛЕННОГОГ О С У Д А Р Я

Шестого мая 1868 года,в день памяти святого и праведного Иова Много-страдального, родился старший сын Наследникапрестола, нареченный, как его прадед, Николаем.Впервые в Российской Империи Великий Князьмладенцем, со дня рождения своего, обручен былцарству. Понятно то нарочитое внимание, котороеродителями его было обращено на должные воспи-тание и образование будущего монарха величай-шего государства.

В 1877 году ближайшее заведование его заня-тиями было поручено генерал-адъютанту Г. Г. Да-ниловичу. Учебные занятия были распределены надвенадцать лет, причем первые восемь лет посвя-щены были предметам гимназического курса с заме-ной классических языков элементарными основами

23

минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и фи-зиологии. Расширено было преподавание полити-ческой истории, русской литературы, иностранныхязыков. Курс высших наук продлен был потом напять лет, дабы предоставить будущему Государюподробнее ознакомиться с военным делом и глав-нейшими началами юридических и экономическихнаук. Преподавателями его были выдающиеся про-фессора высших учебных заведений К. П. Победо-носцев, Н. X. Бунге, М. Н. Капустин, Е. Е. Замыс-ловский; генералы М. И. Драгомиров, Г. А. Леер,Н. Н. Обручев, П. Л. Лобко. Понимание подлиннойрусской государственности усвоил он, главным об-разом, от умного и убежденного идеолога самодер-жавия Победоносцева, тесными узами связанного сего августейшим родителем. Английский язык пре-подавал с 1877 года Карл Иосифович Хис, на дочерикоторого был женат флигель-адъютант А. А. Морд-винов. Последний в журнале «Русская летопись»(Париж, 1923. Кн. V) приводит отзыв об ученикеХиса, которого определяет как исключительноправдивого, искреннего и независимого в своихсуждениях. «Многое из устных рассказов К. И. Хисане сохранилось у меня в памяти, но о некоторых яневольно вспоминал не раз во время долгих мучи-тельных раздумий после совершившегося переворо-та. По его словам, Государь еще в далеком детствеотличался большой замкнутостью, задумчивостьюне по годам и в этом отношении не походил на сво-их сверстников и братьев. Он был очень застенчиви трудно было узнать, о чем он задумывался; был

24

очень уверен в своих мнениях, и разубедить его в нихбывало нелегко. Даже мальчиком он почти не горя-чился и не терял самообладания. Бывало, во времякрупной ссоры с братьями или с товарищами дет-ских игр, рассказывал Карл Иосифович, НиколайАлександрович, чтобы удержаться от резкого словаили движения, молча уходил в другую комнату, брал-ся за книгу и, только успокоившись, возвращался кобидчикам и снова принимался за игру, как будтоничего не было. Он был очень любознателен и при-лежен, вызывая даже добродушные насмешки дру-гих, и чрезвычайно увлекался чтением, проводябольшую часть свободного времени за книгой. Лю-бил также, чтобы ему читали, и сам отлично читалвслух... Однажды, продолжал Карл Иосифович, мычитали вместе с маленьким Николаем Александро-вичем один из эпизодов английской истории, гдеописывался выезд короля, любившего простонаро-дье, и которому толпа восторженно кричала: „Даздравствует король народа!" Глаза у мальчика так за-блистали, он весь покраснел от волнения и восклик-нул: „Ах, вот я хотел бы быть таким!" Но я сейчас жеему заметил: „Вы не должны быть Государем одноголишь простого народа, для Вас все классы населениядолжны быть равны, одинаково дороги и любимы"».Мордвинов добавляет от себя: «Это интимное жела-ние быть любимым „многими", „всеми", по преиму-ществу простыми людьми, и притом только русски-ми, хотя и было запрятано у Николая Александро-вича глубоко, все же чувствовалось во многих случа-ях и впоследствии, когда он достиг зрелого возраста

25

и стал Императором. Его простую, незлобивую, бес-притязательную, глубоко верующую, застенчивуюнатуру тянуло более к бесхитростным людям, с ду-шою простого русского человека. Во внутреннеммире крестьянства, составлявшего три четверти егоподданных, Государь, видимо, искал все те черты,которые были ему дороги и которые он так редковстречал в окружавшей его среде. Это любовное чув-ство к простому народу мне приходилось неодно-кратно наблюдать во время многочисленных раз-говоров Государя с крестьянами. Оно всегда прояв-лялось в особой, легко уловимой, задушевной ин-тонации его голоса, в чутком выборе задаваемыхвопросов, в высказывавшихся затем по окончанииразговора впечатлениях - неизменно доверчивых,добродушно-ласкательных и заботливых».

Путешествие Наследника морским путем наДальний Восток и пребывание в Индии и Япониизначительно расширили его кругозор. Возвращаясьв столицу, он пересек всю Сибирь и просторы севе-ро-восточной России.

Обладая основательными знаниями, Государьвсю жизнь пытливо пополнял их, поражая своеюосведомленностью тех, кто имел с ним дело. Вспо-минаю впечатление, которое он произвел на мини-стра путей сообщения Клавдия Семеновича Неме-шаева. Немешаев, управляя долгое время обширнойи образцовой Юго-Западной железной дорогой, былбольшим знатоком своего дела. Он рассказывалмне, как поражен был знаниями Государя в этой об-ласти. Приходилось слышать то же и от других.

26

Проходя военную службу, Государь вплотную по-дошел к толще народной и всегда стремился сопри-касаться с нею. Вспоминаются полтавские и киев-ские торжества, Романовские в 1913 году, говение вМоскве, в особенности же - единственное в исто-рии Императорской России царско-народное про-славление мощей преподобного Серафима Саров-ского. Проживая некоторое время после преступнойфевральской революции на Кавказе, слышал вос-торженные рассказы тамошних горцев о приезде Го-сударя в 1912 году в Гагры. Принц Александр Петро-вич Ольденбургскии со свойственной ему энергиейсумел оповестить абхазцев и других местных жи-телей, которые в большом количестве прибыли вГагры, где устроен был народный праздник. Помнюописание городским головой Дуваном посещенияГосударем Евпатории и желание его, минуя охраняе-мый путь, войти в самую гущу народа, восторженноприветствовавшего царя. Влекло и народ к нему.

Лично наблюдал я в 1910 году народное ликова-ние в инородческой Риге. Это поражало особеннооттого, что несколько лет перед тем Прибалтийскийкрай и, в частности, Рига захвачены были сильнымреволюционным движением. До поздней ночи сте-кались певческие общества к берегу Двины, где сто-яла императорская яхта. Здесь, за рубежом, вспоми-нал эти дни с одним из офицеров Гвардейского эки-пажа. Он рассказывал, что приходилось уговари-вать толпу разойтись, чтобы не мешать сну царскойсемьи. В 1911 году в Киеве Государь, собираясь по-клониться святым, почивающим в лавре, приказал

27

не стеснять толпу. Когда он, выйдя из автомобиля,направлялся к вратам древнейшей русской обите-ли, небольшой наряд полиции с трудом сдерживалнарод, стремившийся приблизиться к царю. При-став Тюрин, находившийся в наряде, рассказывалмне, что один диакон не слушал его уговоров. «Мнепришлось, - говорит Тюрин, - обмотать рукой егодлинные волосы, но и это не повлияло на него, онрвался вперед. Только когда Государь скрылся из еговида, он пришел в себя».

Бывший Киевский губернатор Александр Феодо-рович Гирс, под начальством которого я имел сча-стье служить, в своих воспоминаниях «На службеИмператорской России» описывает рассказанноеему его бывшим однополчанином-преображенцем,Полтавским губернатором графом Н. Л. Муравье-вым, о происходившем в 1909 году во время полтав-ских торжеств: «По его свидетельству, самым заме-чательным в Полтаве днем было 26 июня, канунпразднования Полтавской победы. По распоряже-нию Столыпина, в Полтаву было вызвано из сел бо-лее двух тысяч крестьян, которые расположились вполе лагерем. Об этом лагере Столыпин доложилГосударю, выразившему желание в четыре часа, довсенощной, его посетить. Крестьяне были располо-жены по уездам кольцом, в которое вошел Государь,и началось представление. Оно имело сначала ха-рактер официальный, но по мере продвижения Го-сударя оно стало обращаться в оживленную бесе-ду. Лицо Государя просветлело, его собеседники за-говорили свободно. Перед царем развернулась вся

28

картина крестьянской жизни, их забот и обычаев.Столыпин, со своей стороны, задавал крестьянамвопросы, вызывая их высказаться по занимавшемуГосударя и его вопросу о разверстании надворнойчересполосицы и хуторскому расселению. Ответыкрестьян были мягки и веселы; смеялся Государьи все присутствовавшие. Министр Императорскогодвора подходил к Государю и напоминал ему о все-нощной, к началу которой в соборе ожидалось егоприбытие, но Государь его не замечал и обход про-должался. Было семь с половиной часов, когда бесе-да, начавшаяся в четыре часа, закончилась и Госу-дарь вышел на середину круга. Восторженным „ура!"крестьяне проводили своего державного гостя».

Из Полтавы Государь проехал в Киев. Гирс пи-шет: «Около восьми часов прибыл из Полтавы това-рищ министра внутренних дел, заведующий поли-цией генерал Курлов, которого я встретил на вок-зале. Его первые слова были: „Полтавские торжест-ва прошли блестяще, Государь в восторге. Выражаямне свое удовольствие по поводу порядка, которыйподдерживался полицией, Государь высказал на-дежду, что и в Киеве народу будет доставлен сво-бодный доступ по пути его следования в собор". Мыпоехали вместе на осмотр этого пути. Народ густоютолпою уже заполнил улицы, шпалерами выстрои-лись войска, затем учащиеся, на разукрашенныхковрами балконах и в окнах разместились зрите-ли. Город имел вид парадный, ярко светило летнеесолнце. Генерал Курлов распорядился разредитьцепь городовых и убрать их вглубь толпы. В 10 часов

29

утра доступ публики был прекращен и на перекре-стках улиц, в тылу за толпой, поставлены полицей-ские заслоны. В 11 часов утра к вокзалу бесшумнои плавно подошел императорский поезд. Государьпринял рапорт губернатора и депутацию от городаКиева, поднесшую ему хлеб-соль. Поздоровавшисьс встречающими, Государь обошел почетный кара-ул и сел в коляску с одним из Великих Князей. Поустановленному для торжественных царских выез-дов правилу, я должен был ехать в двадцати шагахвпереди Государя, стоя в коляске. Сложные чувствасчастья, смущения и страха мной овладели. Я виделобращенные к Государю взоры тысяч бежавших вмоем кругозоре людей, слышал вырывавшиеся изих грудей радостные крики и звуки гимна, мне каза-лось, что я уношусь куда-то ввысь, то холод прони-зывал меня при мысли, что никакие меры охраныуже не помогут и все мы во власти народной стихии.Я незаметно крестился и сам себя успокаивал, по-вторяя навеенные мне происходящим слова: „Великцарь земли Русской!.."»

В 1911 году Государь снова посетил Киев, где в егоприсутствии был освящен памятник ИмператоруАлександру II. «31 августа Государю было представ-лено более 2300 крестьян на площадке перед двор-цом, созванных из всех волостей Киевской губер-нии. Беседа продолжалась более двух часов. Кресть-яне живо и толково отвечали Государю на его рас-спросы о их службе по призыву в войсках. Украшен-ных знаками военного ордена Государь расспра-шивал о их подвигах и благодарил их за службу.

30

Крестьяне были в пестрых малороссийских свитках,что доставило Его Величеству видимое удовольст-вие. Государь убеждал своих собеседников носитьих всегда, взамен, как он выразился, „неуклюжихгородских пиджаков". Ободренные царскою про-стотою, крестьяне стали рассказывать о красивыхнарядах, носимых их женами и девушками, но, ненаходя нужных слов, сопровождали [разговор] по-казом и жестами. Все смеялись, и по лицу Государябыло видно, что общее увлечение его радовало».

Французский посол Палеолог, описывая присут-ствие Государя при церемонии спуска бронирован-ного крейсера «Бородино», пишет: «По окончаниицеремониала мы посетили мастерские. Государявсюду приветствуют. По временам он останавлива-ется, чтобы поговорить с рабочими, и с улыбкой по-жимает им руки. Когда он продолжает свой обход,приветствия удваиваются... А еще вчера мне свиде-тельствовали о тревожном революционном броже-нии в этих самых мастерских...»

Благороднейший и всесторонне образованныйС. С. Ольденбург, росший в видной либеральнойсемье, близко наблюдавший многих деятелей кадет-ской партии, сначала чувством, а потом разумом ивсесторонним изучением дошедший до пониманиясилы и глубины монархии, горячо полюбившийГосударя, пишет о нем в своем замечательном тру-де, посвященном его царствованию: «ИмператорНиколай II - это признают и его враги - обладалсовершенно исключительным личным обаянием.Он не любил торжеств, громких речей; этикет был

31

ему в тягость. Ему было не по душе все показное,всякая широковещательная реклама (это также мог-ло почитаться некоторым недостатком в наш век!).В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз он затоумел обворожить своих собеседников, будь то выс-шие сановники или рабочие посещаемой им мас-терской. Его большие серые лучистые глаза допол-няли речь, глядели прямо в душу. Эти природныеданные еще более подчеркивались тщательным вос-питанием. „Я в своей жизни не встречал человекаболее воспитанного, нежели ныне царствующийИмператор Николай II", - писал граф Витте уже вту пору, когда он, по существу, являлся личным вра-гом Государя».

Бывший министр иностранных дел А. П. Изволь-ский высказывался так: «Лица, наименее распо-ложенные к Николаю II, никогда не отрицали оча-рования его лица, кротость выражения его глаз, ко-торые сравнивали с глазами газели, совершеннуюпростоту его обращения; лично я испытывал этоочарование в полной мере, и более всего когда виделего в присутствии императора Вильгельма, который,с шумной суетливостью и театральными манерами,составлял полную его противоположность».

В эти минуты переносишься к тем счастливыммоментам жизни, когда удавалось лицезреть Госу-даря. Впервые произошло это шестьдесят лет на-зад, когда он с Императрицей посетил Император-ское училище правоведения. Верноподданничес-кое с детства чувство при виде его претворилось учетырнадцатилетнего отрока в пламенную любовь,

32

сохранившуюся навсегда. Помню, как мы в холод-ный мартовский день бежали за царскими санямивдоль Фонтанки от Сергиевской улицы до часовниу Летнего сада, получая от Государыни цветы из под-несенного ей букета. Позднее приходилось видетьГосударя только издали, чаще всего когда он про-езжал в пролетке по улицам столицы. По более на-пряженному виду редко расставленных городовых игулявших сыщиков с зонтиками можно было дога-даться о предстоящем проезде царя. Видел его не-сколько раз: во время рижских и киевских торжеств,майского парада, выходившим грустным из Зим-него дворца после открытия Первой Государствен-ной Думы и из храма святых Захария и Елисаветыпосле отпевания убитого революционерами графаА. П. Игнатьева, на похоронах в Сергиевской пу-стыни принца Константина Петровича Ольденбург-ского и в Новодевичьем монастыре в Петербургеверного слуги четырех Императоров К. П. Победо-носцева. На этих похоронах мы, правоведы, несли вхрамах дежурства у гроба, и Государь стоял недале-ко. Вблизи видел я его после посещения правоведе-ния только раз, в течение нескольких минут, когдамог все же воспринять все очарование его глаз и го-лоса. Это было в 1911 году. Государь во время киев-ских торжеств посетил дворянский дом. Мне дове-лось стоять рядом с бывшим киевским губернато-ром, предводителем дворянства князем Репниным.Обходя дворян, Государь несколько дольше остано-вился около маститого князя. Он вспоминал свойприезд в Киев в 1896 году после коронации.

2 Зак. 27385 3 3

* * *

Поразительное событие описывает очень долгоблизкий по службе своей к Государю главноуправ-ляющий Канцелярией по принятию прошений, наВысочайшее имя приносимых, В. И. Мамантов. Он,состоя тогда в военно-походной канцелярии, сопро-вождал царскую чету во время их поездки в 1896 го-ду во Францию. Описывает он восторг, проявлен-ный тогда вообще французами. Ординарцами приГосударе состояли французские офицеры. После па-рада в Шалони, где собрано было 87-тысячное вой-ско, Мамантов, находясь около вагона, наблюдалпрощание Государя с провожавшими его. Царь по-дошел к своим ординарцам французам, стоявшимотдельно перед самым входом в вагон. «И тут-то ябыл свидетелем поразившей меня сцены: все сем-надцать офицеров как один поцеловали Государюруку, как ни пытался он ее отдергивать, смущенностараясь не допускать их до этого». Смущение Го-сударя мне особенно понятно при воспоминаниитого, чего свидетелем я был на праздновании столе-тия киевской первой гимназии в 1911 году. Директорее Н. В. Стороженко, всеподданнейше приветствуяГосударя, в конце своего слова опустился перед нимна колени. При всем самообладании Государя виднобыло его недовольство этим.

Коснувшись воспоминаний Мамантова, хочетсявоспроизвести некоторые страницы их, которые вы-являют внимание и утонченное доброжелательствоГосударя.

34

«При возвращении царской четы в 1896 году изВены, где особенно торжественно и красочно при-нимали ее, во время остановки поезда у станцииШепетовка для совершения Их Величествами про-гулки неожиданно у самого поезда скончался ми-нистр иностранных дел князь А. Н. Лобанов-Рос-товский, выдающийся дипломат, очень ценимыйГосударем. Тело его положили в ближайшее отделе-ние вагона, которое занимал Мамантов. Последо-вавший вскоре обед длился не более четверти часа.Вид у Государя был подавленный. Императрица немогла временами совладать со слезами. После обедаГосударь подошел к Мамантову и сказал: „Я думаю,что вам было бы тяжело оставаться в том отделении,где скончался князь Лобанов, и потому я сейчас сде-лаю распоряжение, чтобы вам было отведено дру-гое". Я был глубоко тронут этим вниманием и ис-кренне благодарен Государю... Меня поразило, чтоГосударь, будучи, несомненно, крайне опечален ипотрясен внезапной утратой князя Лобанова, слу-чившейся в то время, когда он был нужен больше,чем когда-либо, ввиду того, что вся политическаясторона путешествия и в особенности посещениеФранции зиждилась всецело на нем и была вырабо-тана исключительно им, - мог подумать в такую тя-желую минуту о моем удобстве. Впоследствии, ког-да я ближе узнал характер Государя, мне постоянноприходилось наблюдать эту отличавшую его удиви-тельную деликатность и трогательное внимание кокружающим его лицам. Стоило кому-нибудь из на-ходящихся в его обществе в трудном или неловком

35

положении быть смущенным невольной оплошно-стью или услышать что-либо, неприятно его затра-гивавшее, как Государь своим обращением и вме-шательством старался сейчас же прийти на помощьи загладить неприятное впечатление. Его Величест-во прямо смущал иногда своей деликатностью истрогой корректностью своего обращения. Так, на-пример, он всегда извинялся перед тем, кого, буду-чи чем-либо занят, заставлял ждать в своей прием-ной и принимал хотя бы незначительно позже на-значенного для приема часа. Я, по крайней мере,всегда этим сильно смущался».

Мамантов сопровождал царскую семью несколь-ко раз в Дармштадт. Он пишет: «Помню, что во вре-мя первой поездки я был поставлен Государем в не-ловкое положение и совершенно не знал, как емуответить. Надо сказать, что Его Величество совсемне имел привычки носить штатское платье, а в осо-бенности шляпы и главным образом цилиндр, кото-рый при этом был у него еще далеко не лучшегокачества и формы. Войдя в вагон и будучи в оченьхорошем расположении духа, Государь обратился комне с каким-то вопросом по поводу своего костю-ма, а затем вдруг сказал: „Вы, впрочем, с презрени-ем смотрите на то, как мы, военные, носим штат-ское платье, и подсмеиваетесь над нашим неумени-ем". Я, конечно, постарался уверить Его Величествов противном. „Но, - прибавил я, - цилиндр ВашегоВеличества действительно приводит меня в некото-рое недоумение и смущение. Мне кажется, что ВашеВеличество могли бы иметь более лучший и носить

36

его несколько иначе, чтобы скрыть Вашу непривыч-ку к этому головному убору". Мое замечание, сме-лости которого я сам испугался, по-видимому, заде-ло Государя за живое. Он быстро снял свою шляпуи начал ее рассматривать. „Не понимаю, - сказалон, - что вы находите нехорошего в моем цилиндре?Прекрасная шляпа, которую я купил перед самымотъездом в путешествие у Брюно, и очень ею дово-лен. Ваше замечание не больше, чем простая при-дирка штатского к военному". Делать дальнейшиевозражения я не решился, а Императрица, с улыб-кой слушавшая наш разговор, сказала, обращаясько мне: „Очень хорошо, что вы ему так говорите;говорите еще больше - он совершенно не обращаетна себя внимания"».

Во время другого пребывания Мамантова в Дарм-штадте его поразила исключительная деликатностьГосударя, выразившаяся в следующем. Занималсяон главным образом поздно вечером. «Я только чторасположился в самом откровенном костюме сестьза работу, как вбежал мой человек со словами: „Госу-дарь!" И непосредственно за этим вошел Его Вели-чество. „Гуляя с Императрицей, я увидел у вас свет, -сказал мне Государь, - и, решив, что вы еще неспите, зашел, чтобы поручить вам то, о чем я забылраспорядиться днем". Совершенно сконфуженныйи растерявшийся, я должен был приводить себя впорядок в присутствии Его Величества. У подъез-да флигеля, в котором было мое помещение, Госу-даря дожидалась Императрица. Выйдя вместе с Го-сударем, я, по приглашению Их Величеств, сделал

37

с ними еще небольшую прогулку и проводил их доих подъезда. Сколько удивительной простоты былов обращении Государя и какая поразительная дели-катность! Он решается меня побеспокоить толькопотому, что, по-видимому, я еще не сплю!»

Ясное понимание образа Государя получаешь, чи-тая следующие строки Мамантова: «Хорошо пом-нится мне мой первый всеподданнейший доклад, ккоторому я готовился больше, чем к самому труд-ному экзамену в университете. В числе дел, подле-жавших докладу, было, между прочим, одно весьмасложное и путаное дело по Министерству государ-ственных имуществ, письменное изложение кото-рого занимало около восьмидесяти страниц. Изло-жить его устно в течение нескольких минут и так,чтобы Государь мог легко усвоить его содержание,представлялось чрезвычайно трудным, и я боялся,что не сумею с ним как следует справиться... В тече-ние не свыше полутора часов надо было доложитьеще много других дел. Из первого же вопроса, сде-ланного мне Государем по поводу вышеуказанногосложного дела, было ясно, что мои старания увен-чались успехом. Впоследствии, когда мне при-шлось часто докладывать Государю, я убедился, чтоЕго Величество удивительно быстро схватывал сущ-ность того, что повергалось на его усмотрение и что,казалось бы, требовало подробных объяснений. Па-мять у Государя была поразительная: мало-мальскивыдающееся дело, ему доложенное, он помнил втечение очень долгого времени в мельчайших по-дробностях».

38

* * *

Флигель-адъютант В. В. Свечин, хорошо знав-ший Государя по своей службе в Преображенскомполку, написал небольшую книжку «Светлой памятиИмператора великомученика Николая II» (Париж,1933). Привожу из этой книги в выдержках рассказ«В лазарете».

Зима 1914 года. «Его Величество, возвращаясь изпоездки на Кавказский фронт, где он приветство-вал свои доблестные войска, только что одержавшиеблестящую победу над турками при Сарокомыше,остановился на несколько дней в Москве, куда при-была также и Государыня Императрица с Наследни-ком Цесаревичем и Великими Княжнами.

Мне было приказано находиться в свите Госу-даря во все время пребывания Их Величеств в Пер-вопрестольной. Чередуясь с моим товарищем посвите флигель-адъютантом полковником графомД. С. Шереметевым, я дежурил при Государе черездень и сопровождал Его Императорское Величест-во при поездках по госпиталям и лазаретам, которыебыли к этому времени уже вполне оборудованы и внекоторых находилось на излечении множество ра-неных. В промежуточные между дежурствами днимы были командируемы в разные лазареты, не стоя-щие в списке предназначенных для Высочайшегопосещения. Мы должны .были передавать раненымЦарский привет и спасибо за службу и от имени Го-сударя награждать Георгиевскими медалями тяже-лораненых.

39

Сопровождая таким образом Его Величество вего поездках по лазаретам, я имел неоднократнослучай наблюдать, какое глубокое впечатление про-изводил на него вид тяжелораненых, ампутирован-ных, ослепших и изуродованных, еще так недавновполне здоровых людей, принесенных в жертву мо-лоху войны, столь всегда противной сердцу Госуда-ря. Впечатление это бывало настолько сильно, что,несмотря на присущие Государю выдержку и само-обладание, он иногда не был в силах скрыть своегодушевного волнения.

И надо было видеть его глаза, когда, переходя откойки к койке, он склонялся над несчастными стра-дальцами и заботливо расспрашивал о их раненияхи сражениях, где они были ранены, интересовался,какой они части, какой губернии, есть ли семья итак далее. Я, который знал его глаза и столько летуже ими постоянно любовался и, казалось, вполнеих изучил, - я всякий раз в лазаретах поражался ихновой скорбной красотой. Не могу выразить сло-вами, сколько было в них сострадания и любви кближнему. Всегда прекрасные, но обыкновенно не-легко проницаемые, они были в это жестокое времяистинным отражением его благочестивой христи-анской души, и в них нетрудно было разглядеть, ка-кие сокровенные струны затронула навязанная емуужасная война, и понять, какой искренней и вели-кой печалью звучали эти невидимые струны...

В день своего отбытия в Петроград Государь Им-ператор повелел мне остаться еще несколько днейв Москве, дабы объехать неосмотренные лазареты

40

и в первую голову побывать в том, который Его Ве-личество посетил перед самым своим отъездом.

- Мне пришлось сейчас торопиться, - сказал Го-сударь, - и я опасаюсь, как бы кого не обидел, обой-дя тяжелораненых и наградив случайно менее до-стойных... Поезжайте и проверьте, и если такие слу-чаи обнаружите, то исправьте мой грех и обласкайтеот моего имени обойденных.

Эти простые слова русского Императора, запе-чатлевшиеся в моем сердце, как решительно рас-сеивают они возведенную врагами и недоброже-лателями на него клевету о присущем ему будто быбессердечье и безразличном отношении к участи истраданиям своих подданных!

На другой день после отъезда Их Величеств изМосквы я поспешил с утра в указанный мне лазарет,дабы как можно скорее исполнить возложенное наменя Государем поручение.

Тяжелораненых, не получивших из рук Его Вели-чества Георгиевских медалей, по проверке оказалосьнемного - всего лишь несколько человек.

Передавая им от имени державного вождя рус-ской армии медали, я старался объяснить им, скольвелика была проявленная в отношении их Госуда-рем заботливость и милость, и должен сказать, чтовсе до единого искренно и всем сердцем реагиро-вали на мои слова и многие со слезами на глазахпросили меня благодарить Государя.

Привыкший разбираться в солдатских настрое-ниях, я утверждаю, что никакой фальши во всемтом, что мне довелось слышать и видеть, не было:

41

простые солдатские сердца под благотворным дей-ствием царского внимания и ласки раскрывались,как полевые цветы под действием животворящегосолнца...

До сих пор вижу эти исхудалые и измученныелица, озаренные хотя, быть может, и минутной, носчастливой улыбкой... но особенно явственно пред-ставляю себе того безвестного героя, слова которо-го врезались в мою память, будучи настолько краси-вы в своей простоте и настолько возвышенны по ду-ху, что привожу их как замечательный образец ис-креннего голоса народной души.

Исполняя повеление Государя, я уже посетил всепалаты, в которых, по справкам, наведенным у ад-министрации лазарета, находились те обойденные,о коих вспомнил и позаботился Государь. Раздав иммедали и передав царский привет, я собирался поки-нуть лазарет, когда неожиданно прибежавшая в пе-реднюю запыхавшаяся сестра милосердия, видя, чтоя уже в пальто, кинулась ко мне и, несмотря на при-сутствие старшего врача и старшей сестры, очевид-но, боясь, как бы я не уехал, непосредственно обра-тилась ко мне со следующими словами:

- Господин полковник, ради Бога, не уезжайте,ради Бога, вернитесь еще в нашу палату... У нас тамтяжело контуженный, он страдает ужасно, хужеиных ампутированных, а вместе с тем его забывают,и Государь Император ему медали не дал, и вы сей-час прошли мимо, его не заметив. Пожалуйста, вер-нитесь! Он такой несчастный, - прибавила она, струдом владея своим волнением.

42

Услышав это, я обратился за пояснениями к стар-шему врачу, напомнив при этом, что я ясно указалпри приезде, с какой целью я прислан. На это стар-ший врач мне ответил, что я говорил про тяжелора-неных и ампутированных, а что этот, мол, контужен,и, как мне показалось, недружелюбно при этомвзглянул на сестру, осмелившуюся вмешаться, поего мнению, не в свое дело.

- Ранен или контужен, это безразлично, - сказаля, - мне важно знать, кто более тяжело пострадал иглавное, что сулит ему будущее.

Видя, что старший врач не может мне дать нуж-ных сведений, я велел вызвать заведующего пала-той. Через несколько минут он явился, и я, перего-ворив с ним и убедившись, что слова сестры былиболее чем основательны, поспешил обратно в ука-занную мне палату. Подойдя к контуженному, я уви-дел одно из тех хороших, открытых, привлекатель-ных простонародных лиц, которые особенно частовстречаются среди жителей Полтавской, Чернигов-ской и других малороссийских губерний, всегда да-вавших прекрасных солдат. Он был бледен, как по-лотно его рубашки, и худ до чрезвычайности; впав-шие глаза казались погасшими, губы были совер-шенно белы. Несчастный был контужен в спиннойхребет и страдал невероятно. По мнению врача, навыздоровление он имел очень мало шансов.

- Почему же ты не сказал, что так серьезно болени так сильно мучаешься? Ведь сейчас, когда я был впалате, я сказал, что прислан к вам Государем Им-ператором, чтобы нафадить всех тяжелых, кого Его

43

Величество невольно пропустил, и громко спросил,кто тяжелые. Почему же ты о себе не заявил? Или тыне слышал, что я говорю, или не понял?

- Никак нет, Ваше Высокоблагородие, - все слы-шал и все понял, - ответил он мне, хотя и слабымголосом, но вполне отчётливо. - Я не смел... На-чальство, думал, само знает, кого треба наградить:коли заслужил, то дадут миндаль, а коли не дают -значит не заслужил. А также думал, что награждаюттех, у кого отрезаны чи рука, чи нога. У меня же,слава Богу, оне цилы, а що дуже болит да ломит - тоБожья воля...

Глубоко растроганный таким невероятным сми-рением, я приколол к его рубахе Георгиевскую ме-даль и сказал, что передаю ему от имени ГосударяИмператора особо сердечное спасибо за службу и затот геройский дух, который он сохранил среди стра-даний.

Тогда его взоры оживились, в них появился вне-запно огонек, и среди торжественной тишины, ца-рившей в это время в палате, с неожиданной силойпрозвучали те замечательные слова, которые, как ясказал, врезались в мою память и которые поныне,несмотря на протекшие годы, не могу хладнокровновспоминать.

- Покорнейше благодарю, Ваше Высокоблаго-родие, - начал он.

Но засим, видимо, от волнения и под влияниемсильных болей забывая обычные уставные форму-лы, он продолжил, пересыпая русскую речь мало-российскими словами, просто, душевно:

44

- Премного благодарны Государю Императору заих милость... Нам тут хорошо - уход, что за госпо-дами... А они, Государь-то, и так нас наградили, щонас грешных посетили...

- Ваше Высокоблагородие, - продолжал он, всеболее и более волнуясь, - у Государя такие глаза, щов жисть не бачил - до смерти не забуду. Люди гово-рили, що ему до нас дила нет... Теперь я знаю - т озлодеи, хуже немца - все брешут... Уж мене теперьсего не скажут... Колы Бог даст, выдужаю - убьювсякого, хто скаже що такое подобное... Я видел егоглаза и знаю теперь правду. В них слезы были, вотте Христос, сам видел. Сказать - не поверят: царь,Император Рассейский, да плаче... Смотрел на нас,искалеченных, и плакал... Знать, жалел. Видно,правду в полку учили, когда сказывали, що мы длянего, як дети. Как есть, отец, по детям и плаче... Ва-ше Высокоблагородие, помирать буду - не забудуего глаз... Как посмотрел на мене, проходя, - точносолнышко в душонку мою заглянуло, ажио жаркостало и болесть как будто полегчала. Верите ли, Ва-ше Высокоблагородие, до сих пор все вижу его гла-за! Я не один так говорю - спросите, Ваше Высоко-благородие, кого угодно из наших ребят, - уси то жескажут...

В эту минуту с разных сторон палаты послыша-лись многочисленные голоса:

- Так точно, Ваше Высокоблагородие, верно, этотак, одно слово - правда, покорнейше благода-рим Его Императорское Величество... Пошли имГосподь здоровья.

45

Все, кто был в силах, приподнялись на койках,осеняли себя крестным знамением, у многих наглазах были слезы.

Не зная, как еще выразить мое восхищение несча-стному страдальцу и настоящему герою-солдату и вто же время истинному христианину, я троекратноего поцеловал и перекрестил, сказав ему, что делаюэто от лица Государя. На прощание, пожелав конту-женному и всем его товарищам по палате быстроговыздоровления и еще раз поблагодарив всех за вер-ную службу царю и Отечеству, я вышел из палаты,сопровождаемый „ура!" всех раненых и контужен-ных, забывших на минуту, под влиянием охватившихих патриотических чувств, свои боли и горести.

Пережитые мною в это утро минуты - одни излучших в моей жизни. Простая, лишенная всякойискусственности красота их была исключительная.Много видел я после того и раненых, и контужен-ных - в одном Киеве весной 1915 года говорил бо-лее, чем с семнадцатью тысячами - и много встре-чал я среди них настоящих патриотов и преданныхслуг своего царя, высказывавших мне, тоже бесхит-ростно, одушевлявшие их чувства, но чего-либо по-добного тому, что я слышал в это утро в Москве, мнебольше слышать не довелось. Это было прямое от-кровение!

И ныне, в изгнании, когда больше нет Россий-ской империи, когда ее великодушный Императорпогиб от руки изуверов, этот голос солдатской душизвучит для меня неумирающим эхом, свидетельст-вующим о том, какими были настоящие русские

46

солдаты в доброе старое время, пока пропаганда инеразумные распоряжения правительства не сдви-нули их с пути долга и чести на гибельный путь ре-волюции, доведший их до анархии, подлости и озве-рения...

Прежде чем покинуть лазарет, я счел своим дол-гом выразить сестре, так трогательно просившейменя дать медаль ее больному, особую похвалу иблагодарность. Я считал необходимым это сделатьглавным образом потому, что видел в ее поступке нетолько проявление заботливости о больных, но идо некоторой степени доказательство присущего ейгражданского мужества и сознания долга.

В присутствии старшего врача, старшей сестрыи почти всего персонала, собравшегося меня прово-дить, я обратился к ней со следующими словами:

- Благодарю вас, сестра, за то, что вы сделали.Без вас я не исполнил бы возложенного на меня ЕгоВеличеством поручения, и один из, несомненно,достойнейших остался бы, вопреки воле Государя,не награжденным. Поступая так, как вы поступили,вы доказали, что вы действительно сестра милосер-дия. Конечно, вы до некоторой степени нарушилислужебную дисциплину, но это не должно быть вампоставлено в вину, так как вы руководствовалисьвысшей дисциплиной - заветом Того, Чью святуюэмблему вы носите на груди, вы возлюбили ближ-него, как саму себя. Ввиду этого я считаю долгомвыразить вам благодарность от лица Государя Им-ператора. По возвращении моем в Петроград я бу-ду счастлив доложить Его Величеству как о вашем

47

христианском порыве, так и о тех незабвенных ми-нутах, которые я провел у койки Сиволенко.

Засим, обращаясь к старшему врачу, я просил егоиметь особое наблюдение за ходом болезни несчаст-ного контуженного, предупредив, что Государь, на-верное, будет интересоваться судьбой страдальца...

По возвращении моем в Петроград я представилГосударю всеподданнейший доклад об исполнениивозложенного на меня поручения, но, излагая слу-чай, составляющий предмет настоящего очерка, яне вошел в подробности. Зная скромность Государяи Его нелюбовь обнаруживать свои душевные пере-живания, я был уверен, что ему было бы неприятно,если бы я видел то волнение, какое должно было не-минуемо его охватить, если бы я передал ему то, чтосказал мне Сиволенко о его глазах и виденных имслезах. Поступая так, я, конечно, не хотел утаитьэтого от Государя - наоборот, я мечтал представитьему все виденное и слышанное мною возможно яр-че и полнее, но хотел это сделать наиболее прият-ным для него образом. Для этого был один путь -представить Государю деловой доклад и в то же вре-мя рассказать Императрице все подробности того,что мне пришлось пережить в московском лазарете.

Судьба мне благоприятствовала: я мог не ис-прашивать у Государыни особой аудиенции, будучиудостоен в тот же день приглашения к Высочай-шему завтраку. Пользуясь этим, я пошел в гости-ную Императрицы несколькими минутами ранееобычного часа в надежде застать ее одну и иметь воз-можность говорить с нею до завтрака, пока Государь

48

не пришел. На мое счастье, Государь в этот день не-много запоздал, и я смог подробнее изложить Ее Ве-личеству все то, что хотел.

Государыня была глубоко растрогана всем слы-шанным и по достоинству оценила как поведениесестры, так и слова Сиволенко и его высокий дух.Сильно волнуясь, она высказала мне одобрение поповоду того, что я сказал сестре, и поблагодарилаза мою мысль - рассказать ей, а не Государю...

После завтрака, прощаясь со мною, Ее Величест-во спросила меня, запомнил ли я фамилию конту-женного и справился ли о фамилии сестры? К счас-тью, все сведения о них были мною записаны, и ямог тут же их ей сообщить.

Несколько дней спустя я узнал, что от имениГосударыни Сиволенке и сестре милосердия былипрепровождены иконы.

По повелению же Государя престарелым родите-лям героя-страдальца было послано в деревню де-нежное пособие. Кроме того, главному начальникуМосковского военного округа было указано перио-дически сообщать о состоянии его здоровья военно-походной канцелярии для доклада Его Величеству.

Два с небольшим месяца спустя на одном из моихдежурств Государь, как только меня увидел, сказал:

- Вчера я получил известие о смерти Сиволен-ко. Командующий войсками доносит, что он по-следнее время безумно страдал. При таких услови-ях это, конечно, к лучшему, но мне очень жаль, чтоя его не увижу... Я надеялся, что он поправится, ихотел обеспечить ему тихую и спокойную жизнь...

49

Так думал о своих солдатах русский царь, верив-ший в победный конец войны и мечтавший награ-дить по заслугам всех, исполнивших свой долг передним и родиной. Для него все были равны, все одина-ково дороги и одинаково близки его любвеобильно-му сердцу, но, естественно, что такие представителисолдатской массы, как Сиволенко, в котором такчудесно сочетались лучшие качества русского кре-стьянина-землероба с исконными качествами рус-ского солдата, чудо-богатыря, не могли не вызыватьего особого к себе благоволения. Вот почему и вестьо кончине Сиволенко, хотя всего лишь одного измногих тысяч, ежедневно уносимых войной, вызва-ла в Государе сожаление, как о знакомом и близкомчеловеке, и он спешил поделиться этой грустной ве-стью со мною, своим адъютантом, имевшим счастьеоткрыть перед ним всю неизреченную красоту этойотлетевшей в лучший мир праведной, истинно рус-ской солдатской души».

В созвучии с этим трогательным повествовани-ем звучит и описанное П. Г. Курловым в его книге«Гибель Императорской России». Происшедшееимело место во время нашей войны с Японией, ког-да автор был Курским вице-губернатором:

«Погиб миноносец „Стерегущий". Всем памятногеройское поведение его командира лейтенантаСергеева, увековеченное удивительно идейным па-мятником этому подвигу в Петербурге. В Курскепроживал престарелый отец лейтенанта Сергее-ва. Он был болен и жил в небольшом домике, наскромную пенсию за свою долголетнюю службу. Это

50

обстоятельство случайно сделалось известным гу-бернатору, который написал по сему поводу письмоморскому министру. Отправив это письмо, губерна-тор уехал на несколько дней в отпуск, и я вступил вуправление губернией. Через день, около 7 часов ве-чера, мне подали телеграмму с надписью: „Высо-чайшая". Я вскрыл ее и увидел подпись Государя.В телеграмме заключалось повеление губернаторулично отправиться к старику Сергееву и передатьему Высочайшее соболезнование его горю и трога-тельную оценку погибшего сына. Приказав преду-предить Сергеева о моем посещении, я тотчас же впарадном придворном мундире отправился к немуи застал одинокого больного старика, сидевшегобеспомощно в кресле. Он был крайне удивлен мое-му приезду, но удивление перешло в неописуемуюрадость, когда я прочел ему телеграмму Государя.Старик расплакался, прося меня повергнуть предЕго Императорским Величеством верноподданни-ческую благодарность. Я никогда не забуду этихслез, а вместе с ними и того отеческого внимания,которое было проявлено Государем по отношениюк своему подданному. Непосредственно Государюдонес я об исполнении выпавшего на долю моюотрадного поручения».

В связи с тем, что поведали о Государе В. В. Све-чин и П. Г. Курлов, вспомнилось рассказанное мнетридцать лет назад в Париже генералом П. П. Орло-вым. Будучи в качестве флигель-адъютанта на де-журстве во дворце в Царском Селе или в Петерго-фе (точно не помню), он в поздний час вынужден

51

был принять молодую женщину, упорно настаива-вшую на свидании с ним. Волнуясь, сквозь слезы,она сообщила ему, что через несколько часов пред-стоит казнь ее жениха, которого судил военныйсуд вместе с несколькими революционерами. По еесловам, молодой человек только случайно оказал-ся связанным с группой террористов и ни в чемне виноват. Она умоляла испросить у Государя по-веления о приостановке его казни. Орлов знал, чтоГосударь удалился уже в спальню и, возможно, спит.Все же искренность ее горячей мольбы побудилаОрлова постараться исполнить ее. Спрошенныйим камердинер ответил, что Государь ложится спать.Орлов просил осведомить царя о необходимостисделать ему доклад по неотложному делу. Через ко-роткое время Государь вышел в домашнем костюмеи спросил: «Что случилось, Орлов?» Выслушавдоклад, он поблагодарил Орлова, не побоявшегосяпобеспокоить его по такому важному делу, и при-казал передать немедленно по телефону комендантуПетропавловской крепости Высочайшее повелениео приостановке казни молодого человека. На сле-дующий день Государь отдал распоряжение выяс-нить обстоятельно степень виновности юноши. Об-наружена была в отношении его судебная ошибка.Он был освобожден, и через год Орлов случайновстретил в Крыму счастливую супружескую пару.

Дополнением к сказанному является повествова-ние Ивана Иванова, побывавшего в Екатеринбур-ге и передававшего свои впечатления о жизни цар-ской семьи. Очевидец сообщал: «Как-то в доме, где

52

проживал Государь, испортилось электричество.Вызвали мастера с помощником для починки. Мас-тер был ярый революционер, а его помощник - сол-дат большевик. И вот, когда они пришли в дом иувидели Государя, его кроткие, добрые глаза и ког-да царь начал с ними разговаривать так просто, таккротко, расспрашивая о их жизни, о семье, то обамастера не выдержали и расплакались. Им сталосовестно, как они потом говорили, смотреть в гла-за Государя за все то зло, которое они сделали емуи России, и они решили уйти из своих партий ибыть верными Государю и родине. Об этих раска-явшихся большевиках в то время, когда я там был,передавал человек, бывший в Екатеринбурге, го-ворил весь город, но сами раскаявшиеся бежали,боясь расстрела комиссаров»*.

* * *

Выше упоминалась мною военная служба Госуда-ря. О понимании им обязанностей офицеров можносудить по сказанному 2 августа 1911 года юнкерами пажам при производстве их в офицеры: «Господа!Сегодня самый знаменательный для вас день. По-мните то, что я вам скажу. Будьте в течение всейвашей жизни хорошими христианами, честными ипреданными слугами своей Родине и своему Госуда-рю. Служите изо всех сил, с полным сознанием, чтоесли каждый из вас честно и сознательно будет ис-полнять свое дело, какую бы маленькую должность

* Русская летопись. Париж, 1921. Кн. I.

53

ни занимал, он принесет большую пользу Родине исвоей части. Относитесь с уважением к вашим на-чальникам и без критики, друг к другу - по-товари-щески, памятуя, что все вы составляете частицу од-ной семьи - великой русской армии. Служите при-мером подчиненным вам солдатам как в военное,так и в мирное время. От души желаю всем вам успе-ха в предстоящей службе и поздравляю вас, господа,с производством в офицеры».

Семью «великой русской армии» Государь хо-рошо знал. Вступление его в нее описал генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер в одной из«Лекций о России», прочитанной им в 1928 году вПариже.

«6 мая 1884 года Наследнику Цесаревичу испол-нилось 16 лет и, как достигший совершеннолетия,он — атаман всех казачьих войск - принес присягупод штандартом лейб-гвардии Атаманского полка.Имев счастье, как выпускной кадет, присутство-вать на этом торжестве, впервые переступивши по-рог Зимнего дворца, я никогда не забуду этой трога-тельной и величественной картины в Георгиевскомзале: умиленные и восторженные взоры великанов-бородачей атаманцев и сосредоточенный серьезныйвид Наследника, казавшегося много моложе своихлет, его взволнованный, но звучный голос, которомуон усилием воли придавал чеканную твердость, ког-да произносил слова клятвы, даваемой своему от-цу Императору Александру III и в лице его - Рос-сии. С этой минуты Наследник Цесаревич считал-ся на действительной военной службе».

54

Военное дело Наследник изучал под руководст-вом таких общепризнанных знатоков его, как гене-ралы Драгомиров, Леер и Лобко. Одновременно онзнакомился и практически с военной службой, бы-том офицера и солдата. Будущий монарх последова-тельно с 1887 года исполнял обязанности строево-го офицера. В лейб-гвардии Преображенском полкуон был субалтерн-офицером, потом ротным коман-диром; в лейб-гусарском полку был тоже младшимофицером, затем командиром эскадрона. Один ла-герный сбор он провел в составе гвардейской кон-ной артиллерии.

По свидетельству генерала Миллера, в прошломофицера лейб-гвардии гусарского полка, Наслед-нику по душе был именно весь уклад полковой жиз-ни: тесная товарищеская среда, простые и вполнеопределенные взаимоотношения - дружественныевне службы и строго дисциплинированные во вре-мя несения службы. Но особенно привлекала еговозможность ближе подойти к солдату, к простомучеловеку из толщи народной. Входя в жизнь и бытсолдат вверенной ему роты или эскадрона, наблю-дая и изучая солдатскую психологию, взаимоот-ношения офицеров и солдат, Наследник вынес изсвоего пребывания в войсковых частях не толькоглубокую искреннюю любовь к военной среде, кармии, но и совершенно определенные взглядына духовную сторону жизни в казарме. Мечтой На-следника была возможность командовать полком.Он желал провести в жизнь свои взгляды на офице-ра и солдата, на их взаимоотношения, на отношения

55

к службе и собственным примером увлечь офице-ров на путь еще большего приближения к солдату.Это не осуществилось из-за неожиданной кончиныИмператора Александра III. Но то, что он приобрел,командуя ротой и эскадроном, отразилось на пред-принятых им как Государем мерах для улучшениясамой жизни офицера и солдата.

В первые же годы его царствования были уве-личены содержание офицеров и пенсии. В желаниискрасить казарменную жизнь и зная, как солдат,взятый от сохи, тяготится замкнутой жизнью в ка-зарме, Государь приказал увеличить число и продол-жительность их отпусков. Упразднены были в связис этим вольные работы в полках, исполнявшиесяосенью, когда именно солдаты могли увольнятьсяв отпуск. При постройке казарм приказано былообращать особое внимание на устройство квартирдля семейных офицеров. Понимая, какое значе-ние для всего уклада офицерской жизни имеет офи-церское собрание, в особенности в глухой провин-ции, Государь неоднократно помогал оборудованиюих из собственных средств. По личному починуГосударя улучшено было довольствие солдат. Вве-дено было чайное довольствие и отпуск постельныхпринадлежностей.

Государем проведено было производство обер-офицеров в чины через каждые четыре года. Исклю-чительное внимание уделял Государь вопросу осверхсрочных унтер-офицерах. Подпрапорщикам,выслужившим сроки, обеспечены были места с со-ответственным положением в других ведомствах.

56

Для возвышения звания солдата в собственных егоглазах отменены были телесные наказания дляштрафованных солдат. Издан был приказ о ноше-нии погон нестроевыми денщиками, причем «ка-зенная прислуга» была переименована в денщикови вестовых.

Из писем Государя к пребывавшей временами вДании Императрице Марии Феодоровне видно,какую радость всегда доставляла ему возможностьблизкого общения с военной средой. 17 ноября 1905года он из Царского Села писал царице-матери: «Яхочу видеть полки здесь по очереди и начну с Се-меновского полка». В декабре он сообщил: «Семе-новский полк был в великолепном виде, хотя его ба-тальоны не видали друг друга полтора месяца вслед-ствие службы в Петербурге. Мин и все офицерыбыли в отличном расположении духа. 26 ноябрябыл Георгиевский праздник. Новых кавалеров бы-ло довольно много: из армии прибыло 150 человек.За два дня мы смотрели 800 солдат 1-го армейско-го корпуса, вернувшегося с войны, чтобы быть учи-телями молодых солдат своих полков. Приехалимежду ними и 100 новочеркассцев. Всем раненым иоставшимся в строю я дал Георгиевские кресты. Та-кая радость была видеть этих славных людей, кото-рые с таким самоотвержением послужили в страш-ной и трудной войне. Старый Мейендорф, их ко-мандир, бегал около них и расспрашивал о тех боях,в которых он был с ними, а я рядом говорил с дру-гими, на это не обращал никакого внимания. Былоочень забавно». «Сегодня был смотр Московскому

57

полку - тоже блестящий. Офицеры вчера обедалиу нас, теперь это уже вошло в привычку. Аликс (Го-сударыня) отлично разговаривает со всеми по-рус-ски». «6-го происходил великолепный парад Гвар-дейскому экипажу, стрелкам и другим частям в ма-неже. Было чудное солнце, светло и радостно на ду-ше. Я им передал твои поздравления (Императрицабыла шефом Гвардейского экипажа), и матросы дол-го кричали „ура!" в ответ; 3-го был очередной смотрпреображенцам. Погода была теплая, и Аликс взялас собою маленького (Наследника), который смотрелна парад со ступенек подъезда перед дворцом. Полкбыл очень рад его видеть. В память этого Никола-ша (Великий Князь Николай Николаевич, главно-командующий войсками гвардии и Петербургскоговоенного округа) был зачислен в списки полка. Вос-торг неописуемый. Я так счастлив, что войска полю-били Николашу и верят ему. Недавно он принималвсех командиров частей, причем сказал им такую го-рячую речь о верности долгу и присяге, что все при-сутствующие плакали и „ура!" их было слышно наулице. Это я знаю от самих начальников частей».

Бывший преображенец А. Ф. Гирс дополняет из-ложенное генералом Миллером: «Осенью 1892 годастало известно, что Император Александр III выра-зил желание, чтобы Наследник Цесаревич, недавновозвратившийся из путешествия на Дальний Востоки уже отбывший стаж ротного командира в лейб-гвардии Преображенском полку, вернулся в тот жеполк в чине полковника для командования батальо-ном. Наследник Цесаревич имел в то время 24 года.

58

Через несколько дней после объявления в прика-зе по полку в конце декабря того же года о назна-чении Наследника командиром 1-го батальона онприбыл утром в казармы на Миллионной улицедля его принятия от полковника Огарева.

Наследник Цесаревич обошел с командующимполком Великим Князем Константином Констан-тиновичем и полковником Огаревым все ротные ибатальонные помещения, посетил кухню, пробовалпищу, знакомился с состоянием денежных сумм ибатальонного имущества и по окончании занятийв ротах прошел в офицерское собрание, где передобщим завтраком ему были представлены все офи-церы. С этого дня Наследник почти ежедневно при-езжал в батальон во время утренних занятий, наблю-дал за их ходом, вел подробные беседы с ротнымикомандирами и младшими офицерами по вопро-сам, касающимся службы, в перерывы разговари-вал с солдатами и скоро начал поражать знаниемвсех фамилий унтер-офицеров своего батальона игуберний, из которых они вышли. С самого началаНаследник обратил внимание на занятия с солда-тами грамотностью, стараясь внушить им, что зва-ние солдата высоко и почетно, как то значилось враздававшейся им памятке. Присутствуя при обуче-нии нижних чинов фехтованию, Наследник любилвзять ружье и с небольшого разбега проткнуть шты-ком чучело, а при стрельбе дробинками пострелятьв цель с солдатами. В этом сказалось его влечениек спорту, в те далекие времена еще крайне прими-тивному.

59

Наследник исполнял все сопряженные с егодолжностью обязанности и наряду с другими ба-тальонными командирами назначался дежурнымпо караулам. К этой службе он относился с особымвниманием, увлекая других своим примером. В ис-полнение инструкции санкт-петербургского комен-данта, невзирая ни на какую погоду или зимнююстужу, он поздно вечером объезжал караулы и дляобхода постов вызывал разводящего. По установ-ленному правилу, в каждом батальоне в течение зим-них месяцев назначалось несколько офицерских со-браний для решения тактических задач, предлагав-шихся батальонными командирами. Эти собранияобыкновенно проходили вяло, офицеры не люби-ли высказываться, и батальонные командиры, недобившись толка, давали свое заключение, котороеохотно принималось всеми. Цесаревич посмотрелна это дело серьезно. Он являлся в собрание с соб-ственноручно написанной задачей и приложеннымк ней планом; на столе развертывалась „зеленка", иЕго Высочество предлагал каждому, начиная с млад-шего, высказаться. Попытки отмолчаться успеха неимели, приходилось подчиниться необходимости, впоставленный вопрос вникнуть и над ним задумать-ся. Выслушав всех, Наследник объявлял решение,которое записывалось, и собрание заканчивалось.

По окончании в 1893 году смотра новобранцев,производившегося командующим полком и про-шедшего во всех ротах 1-го батальона отлично, На-следник собрал своих ротных командиров и пере-дал им, что он считал бы полезным производить

60

в праздничные дни прогулки с солдатами неболь-шими группами под руководством и надзоромстарших унтер-офицеров для осмотра памятникови достопримечательностей столицы, как, например,Петропавловской крепости, Исаакиевского и Ка-занского соборов, домика Петра Великого и про-чее. Наследник заметил, что даже старослужащие немогли ему сказать, где находятся памятники ПетруВеликому и Суворову, и это стыдно...»

Наследник, убедившись во время лагерного сбо-ра, что офицеров интересует постройка Сибирскойжелезной дороги, по словам Гирса, заявил: «Я при-глашу в собрание обедать товарища председателякомитета Куломзина, и тогда мы поговорим об этомподробнее». Через несколько дней на общем четвер-говом обеде уже находился статс-секретарь Кулом-зин. По окончании обеда офицеры опять подвину-ли свои стулья к центру стола. Куломзин начал с то-го, что постройка Сибирской железной дороги яв-ляется одним из величайших дел царствованияИмператора Александра III, поручившего руковод-ство комитетом, ввиду его важности, НаследникуЦесаревичу. После этого Его Императорское Вы-сочество стал говорить о международном, экономи-ческом и стратегическом значении дороги, о труд-ностях, которые пришлось преодолеть при пере-говорах с Китаем и при прокладке рельсового путичерез намеченные города, реки и горы. Наследникпоразил всех детальными знаниями этого сложно-го, требующего специальной подготовки большогогосударственного дела.

61

Во время лагерного сбора 1894 года ВеликийКнязь Константин Константинович пригласил начетверговый обед профессора истории академикаС. Ф. Платонова, желая переговорить с ним по по-воду нового издания истории полка. После оконча-ния обеда Платонов встал и обратился к сидевшимза столом с речью, в которой он отметил, что преоб-раженцы всегда были носителями высокого воин-ского духа и служебного долга. Это проходит черезвсю их историю. Затем он стал говорить об основа-теле полка царе Петре как величайшем преобразо-вателе, не имевшем в мире себе равного. Наследникзаметил: «Царь Петр, расчищая ниву русской жизнии уничтожая плевелы, не пощадил и здоровые рост-ки, укреплявшие народное самосознание. Не все вдопетровской Руси было плохо, не все на Западе бы-ло достойно подражания. Это почувствовала Импе-ратрица Елисавета Петровна, и с помощью такогозамечательного русского самородка, каким был Ра-зумовский, ею было кое-что восстановлено». Затемушли вглубь истории, заговорили о татарах и смут-ном времени, его героях и жертвах.

* * *Государь, насколько понимаешь его, духовно был

связан с тремя царственными предками. Статс-секретарь А. А. Половцев заносил в свой дневник29 октября 1894 года, через восемь дней после вступ-ления Государя на престол: «Вечером из достоверныхповествований слышу, что новый Государь - усерд-ный поклонник Императора Николая I (вероятно

62

потому, что плохо знает его царствование)». Полов-цев принадлежал к числу умеренно либеральных са-новников XIX столетия, и, естественно, чужд былему Император Николай Павлович. В глубоком зна-нии отечественной истории Императором Никола-ем Александровичем Половцев мог потом убедить-ся, состоя деятельным членом возглавляемого Го-сударем Императорского исторического общества.Половцев подносил Государю очередные тома изда-вавшегося обществом «Биографического словаря» ивыслушивал его отзывы.

Император Николай I был дорог Государю своейидейной определенностью и твердостью, исполне-нием долга, беспредельной верой и беспрекослов-ным подчинением воле Божией.

Веру и благочестие унаследовал Государь от обо-жаемого им отца, в свою очередь воспринявшего этивеличайшие блага от своей матери ИмператрицыМарии Александровны, мало еще освещенной исто-рией. А. Ф. Тютчева, состоявшая при ней фрейли-ной, когда она еще была Цесаревной, писала о ней:«Душа Великой Княгини была из тех, которые при-надлежат монастырю. Ее хорошо можно было себепредставить под монашеским покрывалом, колено-преклоненной под сенью высоких готических сво-дов, объятую безмолвием, изнуренную постом, дол-гим созерцательным бдением и продолжительнымицерковными службами...» Тютчева, подарив ей 1 ян-варя 1856 года, в канун памяти преставления препо-добного Серафима, еще не прославленного, малень-кий образок с его изображением, пишет: «Я очень

63

верю для нее в молитву этого святого и уверена, чтоон оказывает ей особое покровительство, ибо онпредсказал о ней еще прежде, чем она прибыла вРоссию, что она будет „благодатная" и матерью дляРоссии и Православной Церкви». Действительно,Государыня ревностно служила Церкви, особеннопосвящая себя развитию миссионерства. Внук еепроявил почин в прославлении преподобного Се-рафима.

Вера в Промысел Божий поддерживала Импера-тора Александра III при выполнении им царствен-ного служения России, начатого у окровавленногоодра Царя-Освободителя. (Выше приводилось вы-сказанное им в письме Победоносцеву в последнийдень трагического 1881 года.)

В очень тревожное время, во время беспоряд-ков 1905 года, министр иностранных дел А. П. Из-вольский принят был Государем. Он вспоминалвпоследствии: «В тот день, когда мятеж достигалсвоего кульминационного пункта, я находился близИмператора Николая, которому я делал устный до-клад; это происходило в Петергофе, во дворце или,вернее, на Императорской даче, расположенной наберегу Финского залива, напротив острова, на ко-тором высится на расстоянии около пятнадцатикилометров Кронштадтская крепость. Я сидел про-тив Государя у маленького стола при окне с видомна море. В окно виднелись вдали линии укрепле-ний. Пока я докладывал Государю разные очеред-ные дела, мы явственно слышали звук канонады,которая, казалось, с минуты на минуту делалась все

64

более интенсивной. Государь слушал меня внима-тельно и ставил мне, согласно своему обычаю, во-просы, которые доказывали, что он интересуетсямельчайшими подробностями моего доклада; ондолжен был знать, что в эти минуты в несколькихмилях от него дело шло об его короне. Если быкрепость осталась в руках восставших, то положе-ние столицы сделалось бы не только ненадежным,но и его собственная судьба, и судьба его семьибыли бы серьезно угрожаемы: орудия Кронштадтамогли помешать всякой попытке бегства морем.

Когда мой доклад был закончен, Государь остал-ся несколько мгновений спокойным, смотря черезоткрытое окно на линию горизонта. Я же был охва-чен сильным волнением и не мог воздержаться, ри-скуя нарушением этикета, чтобы не выразить мое-го удивления видеть его столь спокойным. Государь,по-видимому, вовсе не был покороблен моим заме-чанием. Обратив на меня свой взор, необычайнуюдоброту которого столь часто отмечали, он отве-тил мне этими резко врезавшимися в мою памятьсловами: „Если вы видите меня столь спокойным,то это потому, что я имею непоколебимую веру вто, что судьба России, моя собственная судьба исудьба моей семьи в руках Господа, Который по-ставил меня на то место, где я нахожусь. Что бы нислучилось, я склонюсь перед Его волей в убежде-нии, что никогда не имел иной мысли, как слу-жить той стране, которую Он мне вручил"».

Ольденбург пишет: «Вера в Бога и в свой долгцарского служения были основой всех взглядов

3 Зак. 27385 65

Императора Николая И. Он считал, что ответствен-ность за судьбы России лежит на нем, что он отвеча-ет за них перед престолом Всевышнего. Другие мо-гут советовать, другие могут ему мешать, но ответ заРоссию перед Богом лежит на нем. Из этого выте-кало и отношение к ограничению власти, котороеон считал переложением ответственности на других,не призванных, и к отдельным министрам, претен-довавшим, по его мнению, на слишком большоев'лияние в государстве. „Они напортят - а отвечатьмне", - таково было в упрощенной форме рассуж-дение Государя».

«Император Николай II обладал живым умом, -продолжает Ольденбург, - быстро схватывающимсущество докладываемых ему вопросов. Все, ктоимел с ним деловое общение, в один голос об этомсвидетельствуют. У него была исключительная па-мять, в частности, на лица. Государь имел такжеупорную и неутомимую волю в осуществлениисвоих планов. Он не забывал их, постоянно к нимвозвращался и зачастую в конце концов добивалсясвоего.

Иное мнение было широко распространено по-тому, что у Государя поверх железной руки былабархатная перчатка. Воля его была подобна не гро-мовому удару, она проявлялась не взрывами и небурными столкновениями, она, скорее, напоминаланеуклонный бег ручья с горной высоты к равнинеокеана: он огибает препятствия, отклоняется в сто-рону, но в конце концов с неизменным постоян-ством близится к своей цели».

66

* * *

Президент Французской республики Эмиль Лубев своих воспоминаниях писал: «О русском Импе-раторе говорят, что он доступен разным влияни-ям. Это глубоко неверно. Русский Император сампроводит свои идеи. Он защищает их с постоянст-вом и большой силой. У него есть зрело продуман-ные и тщательно выработанные планы. Над осу-ществлением их он трудится беспрестанно. Инойраз кажется что-либо забытым. Но он все помнит.Например, в наше собеседование в Компьене (в1901 году. - Н. Т.) у нас был интимный разговоро необходимости земельной реформы в России.Русский Император заверял меня, что он давнодумает об этом. Когда реформа землеустройствабыла проведена, мне было сообщено об этом черезпосла, причем любезно вспомянут был наш раз-говор... Под личиной робости, немного женствен-ности царь имеет сильную душу и мужественноесердце, непоколебимо верное. Он знает, куда идети чего хочет».

Государь действительно с самого начала своегоцарствования озабочен был благоустроением кре-стьянства, придавая этому делу огромное значение.В лице оцененного им П. А. Столыпина нашел онволевого министра, который, использовав подго-товленный ранее способными и опытными чинов-никами материал, сумел осуществить предначерта-ния Государя. Подчеркивая значение в этом делеСтолыпина, считаю все же, что земельная реформа,

67

как и другие крупные преобразования кипучеготворчеством последнего царствования, должно име-новать преобразованиями Императора Николая II,как это было принято в отношении реформ его деда,Императора Александра II.

По почину Государя и силой его воли проводи-лась борьба с пьянством, причем Император Ни-колай Александрович не побоялся сильного сокра-щения тех доходов, которые давала государствупродажа водки. В 1914 году он уволил председателяСовета министров и министра финансов В. Н. Ко-ковцева, этому не сочувствовавшего. Государь твер-до отстаивал полезное просвещенное детище свое-го родителя - церковно-приходские школы, противкоторых вело кампанию большинство членов Го-сударственных Дум. Благодаря неуклонной настой-чивости Государя Россия возродила после войныс Японией свой флот, который к началу войны 1914года представлял внушительную силу и блестящепроявил себя во время борьбы с мощным против-ником.

Мамантов так заканчивает свою книгу: «Не при-нимая участия в делах государственного управленияи стоя далеко от политики, я не могу, конечно, гово-рить о деятельности Государя в этой области. Что жекасается дел Канцелярии прошений, то есть рассмо-трения и решения Государем ходатайств об оказа-нии милости, правосудия и удовлетворения жалобнесправедливо обиженных, то должен сказать, чтоработать с ним в этом отношении было наслажде-нием. С врожденным и сильно развитым чувством

68

справедливости, добрый, слишком, к сожалению,добрый, гуманный, он с величайшей готовностьюшел навстречу предлагавшимся ему канцеляриеймерам восстановления незаслуженно попранныхправ и смягчению суровых велений закона, когдаизъятие из него не нарушало ничьих интересов ивызывалось требованиями высшей справедливости.Я не говорю уже об оказании им широкой помощивпавшим в нужду - доброта его в таких случаях неимела предела, и только недостаток средств застав-лял его с сожалением отказывать.

В публике и в обращении было распространеномнение о том, что Государь часто меняет свои реше-ния в зависимости от того, кто последний с ним го-ворил. По Канцелярии прошений за 15-20 лет близ-ко мне известной ее деятельности ничего подобногоне было. Принятое Государем решение ни разу неизменялось им, несмотря на явные иногда или ещечаще закулисные влияния близких к нему лиц. Яуже говорил выше о способности Государя удиви-тельно быстро схватывать сущность самых путаныхи сложных дел, повергавшихся на его рассмотрение.Способность эта чрезвычайно облегчала нам труд иупрощала наши всеподданнейшие доклады, кото-рые не только не затрудняли нас, по крайней меребарона Будберга и меня, но, наоборот, доставлялинам нравственное удовлетворение, поощряя нас кдальнейшей работе и к поддержанию безупречнойрепутации дорогого нам учреждения.

Заканчивая воспоминания о далеком прошлом ио Государе, не могу не упомянуть о том, как горячо

69

любил он Россию: он жил ее интересами, радовалсяее успехам и мучился постигшими ее бедствиями.Это сквозило у него во всем, в каждом его суждении,в каждом поступке и отражалось на его настроении.Я не в состоянии подтвердить это неопровержимы-ми данными, но я глубоко убежден, что всякий, ктоимел счастье быть в непосредственном и частномобщении с обаятельной личностью Государя Нико-лая Александровича, удостоверит то же самое».

* * *Навеки останется памятным почин, проявлен-

ный именно Государем в вопросе о необходимо-сти державам приступить к общему разоружению иустановить порядок мирного разрешения спорныхвопросов. Предложение русского царя вызвало сла-бый отклик в остальных государствах. Все свелоськ установлению Гаагского международного суда,оправдавшего затем его важность, к запрещениюприменения на войне разрывных пуль и тому по-добному.

Когда собралась 9 ноября 1921 года Вашингтон-ская конференция по вопросу о морских вооруже-ниях, президент Гардинг в своей вступительной ре-чи вспомнил, кому принадлежал почин в этом деле:«Предложение ограничить вооружения путем со-глашения между державами не ново. При этом слу-чае, быть может, уместно вспомнить благородныестремления, выраженные двадцать три года назадв Императорском рескрипте Его Величества Им-ператора Всероссийского». Прочтя почти целиком,

70

как он выразился, «ясные и выразительные словарусской ноты», президент сказал: «С таким сознани-ем своего долга Его Величество Император Всерос-сийский предложил созыв конференции, котораядолжна была заняться этой важной проблемой».

* * *Государь понимал огромную важность для Рос-

сии закрепления на берегах Тихого океана. ВеликийСибирский путь сооружался под его, тогда еще На-следника Престола, руководством. Мудрый Менде-леев писал: «Только неразумное резонерство спра-шивало: к чему эта дорога? А все вдумчивые людивидели в ней великое и чисто русское дело... путь кокеану - Тихому и Великому, к равновесию центро-бежной нашей силы с центростремительной, к бу-дущей истории, которая неизбежно станет совер-шаться на берегах и водах Великого океана».

Знаменитому русскому ученому вторит С. Тай-лер, американский летописец русско-японскойвойны: «Россия должна была прочно утвердитьсяна Печилийском заливе и найти свой естественныйвыход в его свободных гаванях, иначе все труды ижертвы долгих лет оказались бы бесплодными и ве-ликая сибирская империя осталась бы только ги-гантским тупиком». Японии важно было, как Гер-мании в 1914 году, начать войну неожиданным уда-ром по русскому флоту, пока на Дальнем Востоке небыли сосредоточены большие силы. Как и в 1917 го-ду, конечная победа России была в 1905 году сорва-на внутренней смутой в тылу. Император Вильгельм

71

в острый момент мирных переговоров России сЯпонией в Портсмуте советовал Государю передатьвопрос о войне и мире на рассмотрение намечен-ной к созыву Государственной Думы. Он писал 7 ав-густа 1905 года: «Если бы она (Дума) высказалась замир, то ты был бы уполномочен нацией заключитьмир на условиях, предложенных в Вашингтоне тво-им делегатам... Никто в твоей армии или стране, илив остальном мире не будет иметь права тебя пори-цать... Если Дума сочтет предложение неприемле-мым, то сама Россия через посредство Думы при-зовет тебя, своего Императора, продолжать борьбу,принимая ответственность за все последствия».

Сколь чуждым понятию Государем своего цар-ственного долга был этот совет! Он ответил: «Тызнаешь, как я ненавижу кровопролитие, но все жеоно более приемлемо, нежели позорный мир, когдавера в себя, в свое Отечество была бы окончательноразбита... Я готов нести всю ответственность сам,потому что совесть моя чиста и я знаю, что боль-шинство народа меня поддержит. Я вполне знаювсю громадную важность переживаемого мноюмомента, но не могу действовать иначе». Витте, ко-торый вел переговоры с японцами, имел точныеуказания Государя о приемлемых им условиях ми-ра. К изумлению всех, Япония приняла предложе-ние Государя. Витте телеграфировал своему монар-ху: «Япония приняла Ваши требования относитель-но мирных условий, и, таким образом, мир будетвосстановлен благодаря мудрым и твердым решени-ям Вашим и в точности согласно предначертаниям

72

Вашего Величества. Россия остается на ДальнемВостоке великой державой, какой она была доднесьи останется вовеки». Это и осуществилось. Через не-сколько лет после Портсмута Япония заключила сРоссией дружественный договор.

Государь, озабоченный сохранением мира, в осо-бенности в Европе, одобрил план создания конти-нентального союза, предложенный императоромВильгельмом 10-11 июля 1905 года в финляндскихшхерах на рейде Бьерке. Бьеркский оборонитель-ный договор взаимно обязывал Россию и Германиюоказывать друг другу поддержку в случае нападенияна них в Европе. Острие договора было ясно на-правлено против Англии, поддерживавшей Япониюво время ее войны с Россией, интриговавшей про-тив последней в Персии и в других восточных стра-нах, напуганной ростом морских сил Германии и ееколониальной политикой. Россия приняла на себяобязательство привлечь к этому союзу Францию,которая имела некоторые основания быть недоволь-ной Англией. К сожалению, договор этот, вследст-вие несогласия Франции и несочувствия ему извест-ных кругов в России и Германии, не вступил в силу.Более того, через полстолетия, после двух страшныхвойн, породивших и укрепивших преступный ком-мунизм, державы континентальной Европы, глав-ным образом так долго враждовавшие Германия иФранция, постепенно приходят к тому, что задуманобыло в Бьерке.

Твердым было желание Государя сохранить мир вЕвропе в 1908-1909 годах, когда русское общество

73

было возмущено аннексией Австро-Венгрией Бос-нии и Герцеговины, которые Берлинским трактатом1878 года поступили во временное ее распоряжениедля устройства в них нормального управления.

Шумела печать, во всех крупных городах про-исходили собрания, в коих звучали воинственныенотки.

Тревожно было настроение в Сербии. Германиявыявила свое намерение поддержать союзную с нейАвстро-Венгрию. Русскому обществу и самому Госу-дарю сначала не было известно то, что, как пишетОльденбург, «Россия еще в 1876 году по Рейхштадт-скому соглашению, а затем особою статьею авст-ро-германо-русского соглашения 18 июня 1881 годаизъявила согласие на аннексию Боснии и Герцего-вины». «Австро-Венгрия, - гласила эта статья, - со-храняет за собою право аннексировать эти провин-ции в то время, когда найдет это нужным». Положе-ние осложнялось еще тем, что аннексия произошлачерез несколько дней после свидания министраиностранных дел А. П. Извольского с австрийскимминистром Эренталем в замке Бухлов. Он согла-сился, когда Эренталь обещал исполнить ряд жела-ний России в отношении Турции и Болгарии. Из-вольский полагал, что эти изменения Берлинскоготрактата будут оглашены одновременно. Эрентальже выступил отдельно. Боснийский кризис длилсяболее пяти месяцев.

Государь 8 октября 1908 года затронул этот во-прос в своем письме к Императрице Марии Фео-доровне, пребывавшей в Копенгагене: «Но вот что

74

более чем грустно и чего я никогда не слыхал. Наднях Чарыков (посол в Константинополе или това-рищ министра иностранных дел. - Я. Т.) прислалмне секретные бумаги 1878 года. Из них я узнал, чтопосле бесконечных споров с Австрией Россия со-гласилась на присоединение Боснии и Герцеговиныв будущем! И об этом же согласии, данном тогдагранпапа (Императором Александром II. - Я. Г.),пишет мне старик император (Франц-Иосиф).Fichue position! Я получил его письмо две неделитому назад и до сих пор ему не ответил. Ты пони-маешь, какой это неприятный сюрприз и в какомнеудобном положении мы очутились. Я никогда недумал, что существует такая секретная статья, и ни-чего не слышал об этом от Гирса и Лобанова, прикоторых происходили эти события».

19 марта 1909 года Государь, возвращаясь к этомувопросу, писал Императрице-матери: «Кроме дур-ных людей, в России никто теперь не желает вой-ны, а, по-моему, она была очень близка. Как толькоопасность ее прошла, сейчас же начинают кричать,что мы унижены, оскорблены и т. п.».

* * *Исполнение долга и твердую волю явил Государь

осенью 1905 года. Во время войны Япония тратилакрупные средства на поддержку революционногодвижения в России. После окончания войны ре-волюционеры начали устраивать железнодорожныеи другие забастовки. Беспорядок вызывали стихий-но ринувшиеся из Манчжурии запасные солдаты.

75

Либеральная общественность усилила натиск про-тив правительства.

Государь во избежание кровопролития при при-нятии решительных мер надеялся внести успокое-ние установлением народного представительства.Во главе нового правительства он поставил графаС. Ю. Витте, представившего ему в октябре соответ-ствующий доклад и считавшегося любимцем либе-ральных кругов.

Левыми решение это было понято как доказа-тельство слабости власти. Беспорядки усилились.Вспыхивали бунты во флоте и в некоторых военныхчастях. Витте, способный министр финансов, ока-зался слабым главой правительства, окончательнорастерявшийся при развитии революционного дви-жения. В создавшемся тогда Совете рабочих депу-татов видную роль играл Бронштейн-Троцкий.

Через три недели Государь вполне разобрался вобстановке. 10 ноября 1905 года он писал Императ-рице Марии Феодоровне в Копенгаген о заседанииСовета министров под его председательством: «Го-ворят много, делают мало. Все боятся действоватьсмело; мне приходится всегда заставлять их и само-го Витте быть решительнее...»

Убедившись в беспомощности Витте, Государьстал у правительственного руля и сам повел госу-дарственный корабль через взбаламученное море.Имея ценного помощника в лице П. Н. Дурново,министра внутренних дел, и опираясь на верныевоинские части, он приказал навести порядок вСибири, в Прибалтийском крае, в Москве во время

76

вспыхнувшего там в декабре восстания. Арестованбыл в Санкт-Петербурге Совет рабочих депутатов,потом судимый. Крепкою волею Государя в течениенескольких месяцев порядок был восстановлен.

Государственные Думы, первая и вторая, яснопроявили свое намерение взорвать тот государст-венный строй, который, сложившись в течение ве-ков, был крепкой основой России. Такое вредноенаправление деятельности большинства депутатовисключало возможность спокойной созидательнойработы. Государь, установив народное представите-льсто, не желал упразднять его. Он остановился нарешении исправить положение изменением поряд-ка выборов. Манифест 3 июня 1907 года гласил:«Только власти, даровавшей первый избирательныйзакон, исторической власти русского царя, довлеетправо отменить оный и заменить его новым. ОтГоспода Бога вручена нам власть царская над наро-дом нашим, перед престолом Его мы дадим ответыза судьбы державы Российской. В сознании этогочерпаем мы твердую решимость довести до концаначатое нами великое дело преобразования Россиии даруем ей новый избирательный закон».

Государственные Думы, третья и сначала четвер-тая, помогли правительству в его законодательнойзаботе. Меньшинство в этих думах составляли опре-деленно левые. Отрицательная сторона четвертойДумы выявилась в то труднейшее время, когда Вер-ховной власти пришлось отражать сильнейший на-тиск внешнего врага. Временные неудачи на фронтебыли, как и общественными кругами в японскую

77

войну, использованы думцами для злобного наступ-ления против правительства.

Создавшийся в Думе «прогрессивный блок» воз-главил в феврале 1917 года февральский бунт, и вид-ные члены его добились отречения Государя.

На заседании депутатов четырех дум, происхо-дившем 27 апреля 1917 года в Таврическом дворце,председатель последней Думы М. В. Родзянко гово-рил: «Государственная Дума четвертого созыва, воз-главившая революцию, считала, что она оберегаетчесть и достоинство России, которые так долго по-пирались старым отжившим режимом». «Семена,посеянные первой Думой, дали здоровые всходы, ини Столыпин, ни закон 3 июня не могли помешатьэтим всходам. Теперь мы являемся свидетелями ихбурного, безудержного роста, сулящего небывалыйурожай», - возглашал председатель второй ДумыГоловин. «Она (четвертая Дума) еще крепче связа-ла себя в памятный день 27 февраля, когда вся пала-та со своим председателем во главе первая стала напуть революционный, который привел нас к ны-нешнему положению», - заявлял член первой ДумыВинавер. «Даже не желая этого, мы революцию тво-рили, - откровенничал Шульгин, - поэтому, гос-пода, нам от этой революции не отречься. Мы с неюсвязались, мы с нею спаялись и за нее несем мораль-ную ответственность».

К двадцатому году мудрого правления Импера-тора Николая II, 1914-му, Россия, по отзыву Оль-денбурга, достигла невиданного в ней материаль-ного преуспеяния.

78

Происходящую в России перемену отмечалииностранцы. В конце 1913 года редактор EconomisteEuropeen» Эдмон Тери произвел по поручению двухфранцузских министров обследование русскогохозяйства. Отмечая поразительные успехи во всехобластях, Тэри заключал: «Если дела европейскихнаций будут с 1912 по 1950 год идти так же, как онишли с 1900 по 1912 год, Россия к середине текущеговека будет господствовать над Европой как в поли-тическом, так и в экономическом и финансовомотношении».

Морис Беринг, известный английский писатель,проведший несколько лет в России и хорошо еезнавший, писал весной 1914 года в своей книге«Основы России»: «Не было, пожалуй, еще никогдатакого периода, когда Россия более процветала быматериально, чем в настоящий момент, или когдаогромное большинство народа имело, казалось бы,меньше оснований для недовольства». Беринг, на-блюдавший оппозиционные настроения в общест-ве, замечал: «У случайного наблюдателя могло быявиться искушение воскликнуть: „Да чего же боль-шего еще может желать русский народ?"» Добро-совестно изложив точку зрения интеллигентныхкругов, Беринг отмечает, что недовольство распро-странено главным образом в высших классах, тогдакак «широкая масса, крестьянство, в лучшем эко-номическом положении, чем когда-либо... То, чтоверно в отношении крестьян, верно в известноймере в отношении остальных слоев населения. Онов настоящий момент процветает, и причины его

79

недовольства не настолько остры и сильны, не на-столько обильны, чтобы температура этого недо-вольства поднялась до точки кипения».

«Снова более и более выпукло выступает одназнаменательная черта, - писал в „Вестнике Евро-пы" (1913, №11) бывший лидер фракции трудови-ков в первой Думе И. Жилкин, - стихийно растетдело народного образования. Неслышно, почти не-уследимо (главным образом потому, что на поверх-ности громыхают события, сегодня волнующие насдосадой, раздражением, ожиданием, а завтра сме-няющиеся такими же скучными и дутыми явления-ми и быстро забываемые) совершается громадныйфакт: Россия из безграмотной становится грамот-ной... Вся почва громадной российской равниныкак бы расступилась и приняла в себя семена обра-зования - и сразу на всем пространстве зазеленела,зашелестела молодая поросль».

И. Бунаков, видный публицист, народник, пишетв журнале «Завет» в июне 1914 года: «Да, подъем кре-стьянского благосостояния в связи с ростом земле-дельческой культуры и развитием крестьянской об-щественности главным образом в форме коопера-тивной организации - вот те глубокие социальныесдвиги русской деревни, которые так обидно по-чти не заметила наша городская интеллигенция...Именно за эти годы так называемой „реакции" и„застоя" в русской деревне, а следовательно, в ос-новном массиве русского социального строя, про-исходили сдвиги, значение которых для будущегостраны должно быть громадным».

80

* * *

15 июня в столице Боснии городе Сараево былубит наследник австрийского престола, эрцгерцогФранц-Фердинанд, считавшийся сторонником пре-вращения Дунайской монархии в триединое гер-мано-венгеро-славянское государство.

В Австро-Венгрии это убийство вызвало страш-ное негодование, направленное против Сербии, таккак преступники по национальности были серба-ми. Над Европой нависли грозные тучи. Выявиласьопасность европейской войны.

10 июля в Белграде был получен исключитель-но резкий ультиматум. Австро-Венгрия требовалапринятия Сербией в течение 48 часов унизитель-ных условий.

11 июля королевич-регент Александр телеграфи-ровал Государю: «Мы не можем защищаться. Посе-му молим Ваше Величество оказать нам помощьвозможно скорее... Мы твердо надеемся, что этотпризыв найдет отклик в его славянском и благо-родном сердце». Император Николай Александро-вич ответил: «Пока есть малейшая надежда избежатькровопролития, все наши усилия должны быть на-правлены к этой цели. Если же, вопреки нашимискренним желаниям, мы в этом не успеем, ВашеВысочество может быть уверенным в том, что ни вкоем случае Россия не останется равнодушной кучасти Сербии».

Ольденбург пишет: «Иной позиции Государьзанять не мог, и в этом он был поддержан всем

81

русским общественным мнением. Но и в Австро-Венгрии создалось положение, при котором прави-тельство не считало возможным отступить и этимуронить свой престиж в глазах разноплеменногонаселения Дунайской монархии. Россия не моглапредоставить Австро-Венгрии поступить с Сербиейпо своему усмотрению; Австро-Венгрия поставилавопрос так, что явное вмешательство в ее спор сСербией она рассматривала как посягательство наее честь».

Государь умолял императора Вильгельма сделатьвсе возможное для воспрепятствования Австро-Венгрии, его союзнице, зайти слишком далеко. Вдругой телеграмме ему он советовал передать ав-стро-сербский вопрос на рассмотрение Гаагскогомеждународного суда.

Сербия принимала почти все требования Авст-ро-Венгрии. Не соглашалась она только на произ-водство австрийскими судебными властями судеб-ного разбирательства на ее территории. 13 июля Ав-стро-Венгрия прервала дипломатические сношенияс Сербией, а 15-го объявила ей войну.

В самый острый момент Государь долго не со-глашался на объявление общей мобилизации и по-колебался только, когда ему было доказано началь-ником Генерального штаба, что промедление в этомвопросе может пагубно отозваться на обороне госу-дарства. Министр иностранных дел С. Д. Сазонов,окончательно убедивший Государя решиться на объ-явление общей мобилизации, поведал потом фран-цузскому послу Палеологу сказанное ему 17 июля

82

царем: «Понимаете ли вы ответственность, которуювы советуете мне принять на себя? Думаете ли вы отом, что значит отправить на смерть тысячи людей?»

Император Вильгельм, соглашаясь до этого вы-ступить посредником, телеграфировал 17 июля Го-сударю, что ему будет препятствовать в выполне-нии этой задачи мобилизация против Австрии.

18 июля Государь ответил ему: «Сердечно благо-дарен тебе за твое посредничество, которое начина-ет подавать надежды на мирный исход кризиса. Потехническим условиям невозможно остановить на-ши военные приготовления, которые явились не-избежным последствием мобилизации Австрии.Мы далеки от того, чтобы желать войны. Пока будутдлиться переговоры с Австрией по сербскому вопро-су, мои войска не предпримут никаких вызывающихдействий. Даю тебе в этом мое слово. Я верю в Бо-жие милосердие и надеюсь на успешность твоегопосредничества в Вене на пользу наших государстви европейского мира». В тот же день Германскийимператор телефафировал Государю, что серьезныеприготовления России к войне заставляют его при-нять предварительные меры защиты.

19 июля Государь в последний раз телефафиро-вал Вильгельму: «Я получил твою телефамму. По-нимаю, что ты должен был мобилизовать свои вой-ска, но желаю иметь с твоей стороны такие же га-рантии, какие я дал тебе, то есть что эти военныеприготовления не означают войны и что мы будемпродолжать переговоры ради благополучия нашихгосударств и всеобщего мира, дорогого для всех нас.

83

Наша долгоиспытанная дружба должна, с Божиейпомощью, предотвратить кровопролитие. С нетер-пением и надеждой жду твоего ответа». В тот же деньгерманский посол граф Пурталес получил телеграм-му от статс-секретаря Ягова, в которой сообща-лось, что, так как Россия не выполнила пожеланийГермании об отмене мобилизации, император отимени империи считает себя в состоянии войны сРоссией. В 7 часов вечера Пурталес вручил эту нотуСазонову.

Государь отдавал себе отчет в чрезвычайной труд-ности вооруженной борьбы с Германией, имевшейотличную армию и давно готовившейся к войне. ВРоссии не закончен был план перевооружения. Этоучитывалось, конечно, Германией, которой выгоднобыло начать войну именно до завершения такового.Орудия тяжелой артиллерии заказаны были фран-цузским заводам, которые с началом войны все уси-лия обратили, естественно, прежде всего на воен-ные нужды собственной страны. Во всех странах,кроме Германии, не учли, что для отражения враже-ского огня сразу же понадобится огромное количе-ство снарядов. Англия, которой не грозила непо-средственная опасность, имела время накапливатьснаряды. Франция, выдержав первый натиск и из-расходовав свой запас снарядов, тоже могла восста-навливать его, так как Германия главные силы своинаправила потом против России. На Западе долгоевремя шла позиционная война.

Вняв настойчивым, почти отчаянным призывамфранцузов, которым сразу был нанесен немцами

84

сокрушительный удар, русское Верховное командо-вание вынуждено было изменить свои планы, бро-сив сразу две армии в Восточную Пруссию, сильноукрепленную. Немцам пришлось снять часть своихвойск с французского фронта и направить в Восточ-ную Пруссию. Париж был спасен победой фран-цузов на Марне, но армия доблестного Самсоноваоказалась разбитой. После этого немцы на продол-жительное время оставили Западный фронт в по-кое, поддержав сильно австрийцев, которых громи-ли наши войска в Галиции. Имея преимущество втяжелой артиллерии и не жалея снарядов, немцы нетолько остановили наше там продвижение, но, тес-ня русские армии, постепенно занимали царствоПольское, продвигаясь на восток. С весны 1915 годаположение на фронте становилось опасным. СтавкаВерховного Главнокомандующего через короткоевремя перенесена была из Барановичей в Могилев,возникли предложения перевести ее в Калугу, шлаподготовка эвакуации Киева.

Тягостны были переживания Государя. Но, пола-гаясь всегда на волю Божию, он духом не падал. Сначала войны Государь постоянно посещал фронт,приезжал в Ставку. Прибыв туда 5 мая и оставшисьтолько на неделю, он писал Императрице Алексан-дре Феодоровне: «Мог ли я уехать отсюда при такихтяжелых обстоятельствах? Это было бы понято, чтоя избегаю оставаться с армией в серьезные моменты.Бедный Н. (Великий Князь Николай Николаевич. -Ред.), рассказывая все это (о прорыве в Галицию. -Н. Т.), плакал в моем кабинете и даже спросил меня,

85

не думаю ли я заменить его более способным че-ловеком... Он все принимался меня благодарить зато, что я остался здесь, потому что мое присутствиеуспокаивало его лично».

Другую опасность представлял враг внутренний.Как и в японскую войну, неудачи на фронте вызыва-ли усиленную деятельность левых, решивших, чтонаступило время для нового натиска против власти,занятой борьбой против неприятеля. Средоточиемсил оппозиционных стали прежде всего Общезем-ский союз и Союз городов. В дни общего патриоти-ческого подъема в самом начале войны правитель-ство фактически узаконило существование этих ор-ганизаций, хотя и руководимых левыми. Правитель-ство даже отпускало этим союзам большие средствана организацию санитарных поездов, лазаретов, пи-тательных пунктов и тому подобного*. Работали вэтих союзах многие служащие земских и городскихучреждений. Будучи в значительном большинствелевыми, они вели пропаганду на фронте; а приезжаяоттуда, распускали намеренно панические слухи,виня во всем государственную власть. Подняли го-лову и враждебные правительству члены Государст-венной Думы. Выявлялась деятельность зловещегоА. И. Гучкова, давно прозванного «младотурком».

* По данным помощника управляющего делами Совета министровА. Н. Яхонтова, на 20 сентября 1916 года сумма ассигнований прави-тельства союзам достигла 553 459 829 рублей. Сверх того союзам выда-вались авансы и командованием на театре военных действий. Надо от-метить, что союзы считали оскорбительным для себя проверку их отче-тов государственным контролем, ссылаясь на собственный контроль.

86

Государь, у которого на первом месте стоял во-прос о выигрыше труднейшей войны и сохраня-лась еще вера в патриотизм общественных кругов,решил сделать им некоторую уступку. Он уволил вначале июня 1915 года самых правых министров:юстиции - И. Г Щегловитова и внутренних дел -Н. А. Маклакова. В состав правительства введеныбыли некоторые общественные деятели умеренныхвзглядов и сановники, пользовавшиеся располо-жением руководящих либеральных членов Государ-ственной Думы. В ней к этому времени создавалсятак называемый «прогрессивный блок», правыминазванный «желтым». В состав его вскоре вошликадеты, прогрессисты, октябристы и немногие по-левевшие националисты во главе с В. В. Шульги-ным и А. И. Савенко. Главную роль в блоке игралП. Н. Милюков, лидер кадетской партии. Председа-телем Совета министров Государь оставил умного иопытного И. Л. Горемыкина, на преданность кото-рого мог вполне рассчитывать.

Положение летом 1915 года так описывает Оль-денбург: «С распространением театра военных дей-ствий на всю западную часть России двоевластиемежду Ставкой и Советом министров должно былостать совершенно непереносимым. В Совете мини-стров действия Ставки подвергались резкой крити-ке; генерал А. А. Поливанов, князь Н. Б. Щербатов,новые министры, не уступали в этом отношенииА. В. Кривошеину или С. В. Рухлову». «Так или ина-че, но бедламу должен быть положен предел. Ника-кая страна, даже долготерпеливая Русь, не может

87

существовать при наличии двух правительств», - го-ворил (в заседании 16 июля) А. В. Кривошеин. «Чтотворится с эвакуацией очищаемых нами местно-стей! Ни плана, ни согласованности действий. Вседелается случайно, наспех, бессистемно» (А. А. Хво-стов). «Мы, министры, попали в страшное положе-ние перед Ставкой. Это учреждение призвано руко-водить военными операциями и бороться с врагом.А между тем оно проникает во всю жизнь государ-ства и желает всем распоряжаться» (С. В. Рухлов).«От г. Янушкевича (начальника штаба) можно ожи-дать всего, - говорил министр иностранных делСазонов. - Ужасно, что Великий Князь в плену уподобных господ. Ни для кого не секрет, что он за-гипнотизирован Янушкевичем и Даниловым, в кар-мане у них».

«Было необходимым устранить двоевластие -Ставки и Совета министров, было необходимо про-извести перемены в самой Ставке, - пишет Оль-денбург. - Между тем Великий Князь НиколайНиколаевич не был склонен жертвовать своимиближайшими сотрудниками, которым он продол-жал доверять. В то же время замена Великого Кня-зя другим лицом, „меньшим" по общественномурангу, имела бы характер обиды, немилости и не от-вечала бы ни намерениям Государя, ни настроениямобщества». При обсуждении в Совете министров во-проса о двоевластии Кривошеин подчеркнул, чтополевое управление войсками, которым руководст-вовались в Ставке, составлено было «в предположе-нии, что Верховным Главнокомандующим будет сам

Император; тогда никаких недоразумений не воз-никало бы и все вопросы разрешались бы просто -вся полнота власти была бы в одних руках».

Во время обсуждения министрами этого остро-го вопроса Государь сам приходил к решению статьво главе войск. В письме к Императрице он гово-рит: «Хорошо помню, что когда стоял против боль-шого образа Спасителя, наверху в большой церкви(в Царском Селе), какой-то внутренний голос, ка-залось, убеждал меня прийти к определенному ре-шению и написать о моем решении Ник...»

Когда же это решение было им осуществлено,первыми против такового неожиданно выступилите же министры, за исключением Горемыкина иА. А. Хвостова. Один из доводов высказал военныйминистр Поливанов, видимо, мрачно оценивавшийвоенное положение. Он говорил: «Подумать жутко,какое впечатление произведет на страну, если Го-сударю Императору пришлось бы от своего имениотдать приказ об эвакуации Петрограда или, не дайБог, Москвы». Проявлялся у большинства минист-ров все более охватывавший тогда многих психоз -искать во всем влияние «темных сил». Последнимприписывалось частью министров решение Госу-даря принять верховное командование.

Спокойно, искренно и умно возразил им Горе-мыкин: «Должен сказать Совету министров, чтовсе попытки отговорить Государя будут все равнобез результатов. Его убеждение сложилось давно.Он не раз говорил мне, что никогда не простит себе,что во время японской войны он не стал во главе

89

действующей армии. По его словам, долг царско-го служения повелевает монарху быть во времяопасности вместе с войском, деля и радость, и го-ре... Когда на фронте почти катастрофа, Его Величе-ство считает священной обязанностью русского ца-ря быть среди войска и с ним либо победить, либопогибнуть... Решение это непоколебимо. Никакиевлияния тут ни при чем. Все толки об этом - вздор,с которым правительству нечего считаться».

Министры решились накануне отъезда Государяв Ставку подать ему письменное заявление, в кото-ром просили не увольнять Великого Князя Нико-лая Николаевича, недавно ими так критикуемого,и указали на разномыслие их с Горемыкиным.Горемыкин заявил им: «Я не препятствую вашемуотдельному выступлению... В моей совести Госу-дарь Император - Помазанник Божий, носительверховной власти. Он олицетворяет собою Россию.Ему сорок семь лет. Он царствует и распоряжаетсясудьбами русского народа не со вчерашнего дня.Когда воля такого человека определилась и путьдействий принят, верноподданные должны подчи-няться, каковы бы ни были последствия. А там даль-ше - Божия воля. Так я думаю и в этом сознанииумру». 22 августа 1915 года Государь, ВерховныйГлавнокомандующий, выехал в Могилев, где тогданаходилась Ставка.

«Прогрессивный блок», в это время окончатель-но сорганизовавшийся, усилил разрушительнуюдеятельность. Некоторые министры вступили с нимв переговоры, считая даже возможным привлечение

90

в состав правительства «общественных деятелей».«Государь отнесся к этому с решительным неодобре-нием, - пишет Ольденбург, - он считал, что властьдолжна быть единой; особенно во время войны не-допустимо, чтобы министры „служили двум госпо-дам": монарху, на котором вся ответственность, и„обществу", неуловимому и изменчивому в своихнастроениях». 15 сентября состоялось заседание Со-вета министров в Ставке. Государь выразил им не-удовольствие за их выступление против Горемыки-на и твердо высказал свою волю посвятить все силыведению войны и не допускать политической борь-бы, пока не будет достигнута победа. Последовалопостепенное увольнение части министров. Госу-дарь, приняв на себя непосредственное командова-ние войсками, уповал на милость Божию. И ми-лость Господня была ему оказана. Армии генералаПлеве приказано было держаться на Двине. ГенералПлеве, имея отличного начальника штаба в лицегенерала Е. К. Миллера, остановил неприятеля наэтом важном рубеже. Быстро и удачно был ликвиди-рован большой прорыв германской кавалерии у Мо-лодечны. Войска снова уверовали в себя. Имеетсяряд свидетельств, как благоприятно отразилось нафронте принятие Государем командования. Началь-ником штаба он назначил генерала М. В. Алексеева,проявившего себя в качестве военного с лучшей сто-роны в мирное время и в течение войны.

Улучшение положения на фронте должны былипризнать и противники власти. На заседании про-грессивного блока, состоявшемся 28 октября, граф

91

Д. А. Олсуфьев заявил: «Мы относились трагиче-ски к перемене командования. Все мы ошиблись.Государь видел дальше. Перемена повела к лучше-му... Мы предлагали для войны сместить минист-ров. Самый нежелательный (Горемыкин) остался, авойна пошла лучше. Прекратился наплыв бежен-цев, не будет взята Москва, и это бесконечно важ-нее, чем кто будет министром и когда будет созванаДума». С ним соглашался граф В. А. Бобринский:«Положение улучшается. Появились снаряды, мыостановили неприятеля». Кадет А. И. Шингаревотмечал «резкое падение настроений в гуще населе-ния». Масон В. А. Маклаков указывал и причинуэтой перемены: «Мы тогда говорили, что нас ведут кпоражению... Если будет победа, не воскресим зло-бу против Горемыкина, будем без резонанса».

Ольденбург из сказанного делает вывод: «Факти-чески получалось, что улучшение на фронте и успо-коение в стране были поражениями думского бло-ка, пророчившего катастрофу. Блок тем не менеерешил продолжать „беспощадную войну" с прави-тельством, причем В. И. Гурко заявил: „Обращениек улице? Может быть в крайнем случае". А. И. Гуч-ков стоял даже за отклонение бюджета, но членыГосударственной Думы на это не соглашались».

Государь был счастлив пребывать в непосред-ственном общении со своим воинством. 28 сентяб-ря 1915 года он принимал в Царском Селе фран-цузского посла Палеолога. На его вопрос о впе-чатлениях, вынесенных с фронта, Государь ответил:«Превосходные. Я более уверен и бодро настроен,

92

нежели когда-либо. Жизнь, которую я веду во главемоих войск, такая здоровая и бодрящая. Как чудесенрусский солдат! Я не знаю, чего через него нельзябыло бы достигнуть. И у него желание победы, такаявера в победу... Я углубился в упорство по самыеплечи, я в нем завяз. И я из него вылезу только по-сле полной победы».

Военная мощь России крепла. Но внутреннийвраг не унимался. Все более вредной делалась раз-рушительная деятельность Земгора. Ольденбург пи-шет, что 2 ноября 1916 года на заседании бюро Про-грессивного блока «обсуждалась записка, про ко-торую сначала было заявлено, что она „от армии",но затем выяснилось, что она составлена комите-том Земгора на Юго-Западном фронте. В ней поло-жение армии изображалось в самых мрачных крас-ках. Это вызвало протест А. И. Шингарева, кото-рый, как председатель военно-морской комиссии,был более осведомлен о положении вещей. „В 1917году, - говорил он, - мы достигнем апогея. Это -год крушения Германии... Архангельская дорога пе-решита, Мурманская кончается осенью. Приходятвсе паровозы и вагоны из Америки, снабженныепатронами, тяжелыми снарядами. Количество бомбизмеряется десятками миллионов". Возражая Шин-гареву, Н. И. Астров сказал: „Объективное изобра-жение - не наше дело". Целью записки было пока-зать, что при этом правительстве все должно пойтипрахом. Общественные организации в политичес-ком отношении вели упорную борьбу с властью, неособенно стесняясь в средствах».

93

В связи с упоминаемой запиской Земгора инте-ресно напечатанное в «Красном архиве» (т. 4) по-следовавшее еще 18 марта 1916 года представлениедиректора Департамента полиции генерала Климо-вича начальнику штаба Верховного Главнокоман-дующего о происходивших 12-14 марта в Москвезаседаниях общеземского и общегородского сою-зов. На этом представлении генерал Алексеев поло-жил резолюцию: «Интересный материал. Ознако-мить Главнокомандующего. Они должны быть осве-домлены, что в различных организациях мы имеемне только сотрудников в ведении войны, но полу-чающие нашими трудами и казенными деньгамивнутреннюю спайку силы, преследующие весьмавредные для жизни государства цели. С этим нужносообразовать и наши отношения».

Государь вполне отдавал себе отчет в политиче-ской обстановке. Разрушительная работа Прогрес-сивного блока и ряда общественных организацийвелась явно. Возможно, Государь недостаточно былосведомлен о существовавшем военном заговоре, окотором после революции поведал возглавляв-ший заговор А. И. Гучков, ненавидевший Госуда-ря. Император Николай II, сумевший совладать сосмутой 1905-1907 годов, одолел бы ее и теперь. Нопрежде всего он стремился одержать победу надвнешним врагом. Создавались шестьдесят новых ди-визий. Имелась тяжелая артиллерия особого назна-чения. За Киевом сосредоточен был сильный ре-зерв Верховного Главнокомандующего. Готовилсярешительный удар в направлении Краков - Берлин,

94

согласованный с одновременным наступлением со-юзников на других фронтах. Жильяр передает ска-занное ему Государем вскоре после революции опредшествовавшем ей времени: «Еще нескольконедель, и победа была бы обеспечена». После этойпобеды, которой, тревожась, как видно из выше-изложенного, опасались некоторые думцы, Государьсправился бы и с внутренним врагом.

Государь предпринимал и предварительные ме-ры. Во второй половине 1917 года истекали пол-номочия четвертой Государственной Думы. Думцынадеялись, что по случаю войны полномочия ихбудут продлены. Государь же еще летом 1916 годасчитал, что Дума должна быть распущена на за-конном основании, по истечении пятилетнего сро-ка. Решение это последовало в бытность председа-телем Совета министров и министром внутреннихдел Б. В. Штюрмера. Заменивший его в течение не-долгого времени на этом посту Александр Алексее-вич Хвостов пробовал переубедить Государя, но ус-пеха не имел. В делопроизводстве по выборам вГосударственный совет и Государственную Думу, ко-им я заведовал, началась работа по ознакомлению сполитическими группировками в отдельных губер-ниях, особенно усилившаяся, когда главное руко-водство выборами поручено было товарищу минис-тра внутренних дел Н. Н. Анциферову. Начала ус-пешно устанавливаться связь с правыми деятелямив Государственной Думе и на местах. 1 января 1917года, при ежегодно происходившем опубликованиисписка присутствующих членов Государственного

95

совета по назначению, Государем назначены были18 новых членов совета правых убеждений, а выбы-ли 12 либеральствовавших и 4 престарелых правых.Председателем Государственного совета был назна-чен умный и твердый И. Г. Щегловитов, которого,можно предполагать, Государь предназначал на постпредседателя Совета министров после удачного на-ступления. Государь стал все более приближать к се-бе Н. А. Маклакова, на полную преданность которо-го он мог рассчитывать. В начале декабря 1916 годаон поведал ему свое решение вызвать с фронта длястоянки в столице и ее окрестностях гвардейскиекавалерийские полки, доблестно сражавшиеся с на-чала войны. Они охраняли бы царскую семью и под-держивали, как в первую смуту, порядок в Петро-граде. Одновременно из столицы должны были бытьвыведены запасные части, мало дисциплинирован-ные и могущие подвергаться революционной про-паганде.

В середине января 1917 года Государь поручилисполнявшему обязанности начальника штаба Вер-ховного Главнокомандующего генералу В. И. Гуркопривести в исполнение эти свои намерения. Оль-денбург пишет: «Генерал Гурко, однако, встретил воз-ражения со стороны генерала Хабалова (командую-щего войсками округа), заявившего, что в казармахсовершенно нет места и что запасные батальонысейчас некуда вывести. Генерал Гурко, не придавая,очевидно, этой мере первостепенного значения, ненастоял на ее проведении в жизнь, кавалерию таки не вызвали, ограничились гвардейским флотским

96

экипажем, который было легче разместить. По сло-вам Протопопова (сказанным после революции),Государь был крайне недоволен тем, что гвардей-скую кавалерию не привели в Петроград». Отбываяв феврале в Ставку, Государь объявил военным влас-тям, что по возвращении в Царское Село нарочитозаймется этим делом.

Ольденбург пишет, что к концу 1916 года от-носится Высочайшее повеление о назначении се-наторской ревизии учреждений, ведавших предо-ставлением отсрочек лицам, призывавшимся на во-енную службу. «Дело в том, - пишет он, - что вре-менные отсрочки давались не только должностнымлицам, работа которых была необходима для пра-вильного функционирования правительственныхучреждений, но и многим лицам, работавшим вряде общественных организаций. Последние, полу-чившие вскоре в военной среде название „земгу-саров", часто развивали на фронте противоправи-тельственную деятельность и являлись разносите-лями вредных слухов. Государь решил положитьвсему этому конец, пожелав прежде всего проверитьосновательность льгот, даваемых этим лицам, осво-бождавшимся от несения прямых обязанностейвоинов на фронте. Во главе ревизии им был постав-лен известный член Государственного совета сена-тор князь А. А. Ширинский-Шихматов, помощни-ками его были назначены сенаторы А. В. Степанови В. А. Брюн-де-Сент-Ипполит. Оба последние про-ходили службу по судебному ведомству, были рань-ше прокурорами судебных палат. Привлеченный

4 Зак. 27385 9 7

князем Ширинским-Шихматовым к участию в этойревизии, я знал намерение его как можно скорееизъять из общественных организаций зловредныхагитаторов, сеявших смуту на фронте и в тыловыхучреждениях».

Военную мощь Государевой России с тревогойучитывали в неприятельском стане. Начальник шта-ба верховного командования германской армии ге-нерал Людендорф в своих воспоминаниях так опи-сывает положение Германии в то время:

«Россия в особенно широком масштабе занима-лась новыми формированиями. В своих дивизияхона оставила только по двенадцать батальонов, вбатареях только по шесть орудий и из освобож-денных таким образом четвертых батальонов и седь-мых и восьмых орудий каждой батареи формирова-ла новые боевые единицы. Эта реорганизация да-вала ей большой прирост военных сил.

Бои 1916 года выказали и на Восточном фронтеочень значительное усиление военного снаряжения,преимущественно увеличение огнестрельных при-пасов. Россия перевела часть своих заводов в До-нецкий бассейн, чрезвычайно подняв при этом ихпроизводительность. Поставки со стороны Япониивсе росли. С окончанием Мурманской дороги и дру-гих технических усовершенствований Сибирскогопути должен был увеличиться подвоз из Японии,Америки, Англии и Франции.

Верховному командованию (германскому) прихо-дилось считаться с тем, что подавляющее численноеи техническое превосходство неприятеля в 1917 году

98

будет ощущаться нами еще острее, чем в 1916 году.Оно должно было опасаться чрезвычайно раннихбоев на Сомме и на других участках наших фронтов,боев, которых, в конце концов, могли не выдер-жать даже наши войска. И это тем несомненнее, чемменьше времени дает нам неприятель для отдыха идля подвоза военных материалов.

Наше положение чрезвычайно тяжело и выходаиз него почти не было. О собственном наступлениинам нечего было и думать, так как, все резервы бы-ли необходимы для обороны. Надеяться на разло-жение одной из держав согласия было бесцельно.Наше поражение казалось неминуемым, если бывойна затянулась надолго... Ко всему этому нашепродовольственное положение было чрезвычайнотяжелым именно для затяжной войны. Тыл наш так-же тяжко пострадал.

С тревогой думали мы не только о наших физи-ческих, но и моральных силах, тем более, что мы бо-ролись с психикой врага при посредстве блокады ипропаганды. Перспективы на будущее были чрез-мерно мрачны»*.

Та Российская мощь, о которой повествует Лю-дендорф, достигнута была Государем именно тогда,когда он особенно обвинялся болтунами и поли-тиканами в неспособности выиграть войну и в под-готовке сепаратного мира! Удачными же исполни-телями его велений являлись министры, которые засвою деятельность подвергались травле и поруганию

* Людендорф Э. Мои воспоминания. Т. 1.

99

в гостинных, в общественных организациях и в Го-сударственной Думе.

А. Тыркова-Вильямс в статье «Подъем и кру-шение», помещенной в мартовской книжке париж-ского «Возрождения» (1956), отмечая заявлениеРодичева в начале войны, что Германия победитРоссию, пишет: «Он оказался прав, но только напо-ловину. Не Германия победила Россию. Мы сами,мы, русские, разнуздали бесов революции, подда-лись им и сами сокрушили русскую армию, котораяна третий год войны не только не ослабела, но, бла-годаря помощи наших союзников и нашим собст-венным усилиям, получила наконец обильное бое-вое снабжение».

«Самым трудным и самым забытым подвигомИмператора Николая II было то, что он, при неве-роятно тяжелых условиях, довел Россию до порогапобеды. Его противники не дали ей переступитьчерез порог, - пишет Ольденбург. - Борьба, кото-рую Государю пришлось выдержать в самые послед-ние месяцы своего царствования, в еще большеймере, чем события в конце японской войны, напо-минают слова Посошкова о его державном пред-шественнике: „Пособников по его желанию немного: он на гору еще и сам десять тянет, а под горумиллионы тянут..."»

Всего ярче о том же свидетельствует в своей кни-ге о мировой войне видный английский деятельУинстон Черчилль, бывший в момент революциивоенным министром: «Ни к одной стране судьба небыла так жестока, как к России. Ее корабль пошел

100

ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претер-пела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы бы-ли уже принесены, вся работа завершена. Отчаяниеи измена овладели властью, когда задача была ужевыполнена. Долгие отступления окончились; сна-рядный голод был побежден; вооружение притекалошироким потоком: более сильная, более многочис-ленная, лучше снабженная армия сторожила огром-ный фронт; тыловые сборные пункты были пере-полнены людьми. Алексеев руководил армией иКолчак флотом. Кроме того, никаких трудных дей-ствий больше не требовалось: оставаться на посту,тяжелым грузом давить на широко растянувшиесягерманские линии, удерживать, не проявляя осо-бой активности, слабеющие силы противника насвоем фронте, иными словами, держаться - вот все,что стояло между Россией и плодами общей побе-ды... В марте царь был на престоле, Российская им-перия и русская армия держались, фронт был обес-печен и победа бесспорна. Согласно поверхностноймоде нашего времени, царский строй принято трак-товать как слепую, прогнившую, ни на что не спо-собную тиранию. Но разбор тридцати месяцев вой-ны с Германией и Австрией должен бы исправитьэти легкомысленные представления. Силу Россий-ской империи мы можем измерить по ударам, кото-рые она вытерпела, по бедствиям, которые она пере-жила, по неисчерпаемым силам, которые она раз-вила, и по восстановлению сил, на которое она ока-залась способна. В управлении государствами, когдатворятся великие события, вождь нации, кто бы он

101

ни был, осуждается за неудачи и прославляется зауспехи. Дело не в том, кто проделывал работу, ктоначертывал план борьбы; порицание или хвала заисход довлеют тому, на ком авторитет верховной от-ветственности. Почему отказывают Николаю II вэтом суровом испытании?.. Бремя последних реше-ний лежало на нем. На вершине, где события пре-восходят разумение человека, где все неисповеди-мо, давать ответы приходилось ему. Стрелкою ком-паса был он. Воевать или не воевать? Наступать илиотступать? Идти вправо или влево? Согласиться надемократизацию или держаться твердо? Уйти илиустоять? Вот поля сражений Николая II. Почему невоздать ему за это честь? Самоотверженный порыврусских армий, спасших Париж в 1914 году, пре-одоление мучительного бесснарядного отступле-ния, медленное восстановление сил, брусиловскиепобеды, вступление России в кампанию 1917 годанепобедимой, более сильной, чем когда-либо, -разве во всем этом не было его доли? Несмотря наошибки большие и страшные, тот строй, которыйв нем воплощался, которым он руководил, которо-му своими личными свойствами он придавал жиз-ненную искру, к этому моменту выиграл войну дляРоссии».

Величайшей заслугой Государя было стремлениепробудить духовные силы любимого народа, при-вести их к живительным церковным источникам.Для этого старался Николай II вести и воспитание

102

молодого поколения в отечественном духе, состав-лявшем испокон веков силу России. Тем самыммолодежь все более приближалась к Церкви. Забо-тился царь и о разумном и здоровом физическомразвитии молодой смены. По почину Государя ус-пешно насаждались в среде учащихся «потешные».Помню то большое впечатление, которое произво-дил их парад, происходивший 1 сентября 1911 годав Киеве в присутствии монарха.

Ярок и правдив образ Государя, изображенныйпонявшим его владыкой Антонием (Храповицким).Приводим выдержки из его, тогда епископа Во-лынского, слова, сказанного в Житомирском кафед-ральном соборе 21 октября 1905 года, через несколь-ко дней после манифеста 17 октября:

«Сегодня окончился одиннадцатый год царство-вания нашего монарха и настает двенадцатый год снесколько изменившимися условиями, обозначен-ными в последнем манифесте. Оглянитесь же, рус-ские люди, на сей закончившийся первый периодцарствования нашего Государя, оглянитесь на себя,насколько вы за это время оправдали данную вамиперед крестом и Евангелием присягу, и ныне, когдагустая тьма бессовестной лжи и разнузданного себя-любия обложила небосклон нашей жизни, воззритемысленно на Того, Кому так мало вы подражаете вдобродетели и Кому столь неблагодарными ока-зались многие. Наш Государь вступил на отеческийпрестол в юном возрасте, но оказался мудр предискушением власти. Большею частью цари и дру-гие высокие начальники, достигая власти, стараются

103

о том, чтобы сразу выдвинуть перед глазами всехсвою личность в противовес личности предшест-венника, чтобы показать ожидаемые преимуществасвоего управления сравнительно, с предшествен-ником... Подобные приемы действий особенносвойственны государям молодым, как это было припервых царствованиях в народе библейском. Не так,совсем не так поступил наш тогда еще юный Госу-дарь, сделавшись властителем величайшего в мирецарства. Он обещал следовать во всем примеру иуказанию своего в Бозе почившего родителя и по-стоянно ссылался на его авторитет. Он сохранил присебе его советников и не только не старался о том,чтобы выдвигать самолюбие, свою личность, но, на-против, постоянно смирялся пред своим Отечест-вом, исповедовал свою сердечную привязанность кстаринной Москве и первый из русских императо-ров не усрамился распространять свои изображе-ния в старинной русской одежде.

Смирение - это первая заповедь Евангелия, этопервая ступень из девяти блаженств, через которыеоткрывается нам Господень рай, сколь редкая, скольценная эта добродетель в наш горделивый, изолгав-шийся век. И если мы справедливо ценим ее таквысоко среди простых смертных, то как она вож-деленна в могущественнейшем Императоре! Учисьже, русский народ, у своего царя этой великой муд-рости быть смиренным... Как же сохранить в се-бе дух смиренномудрия? Как сохранил его в себенаш Государь? Хранить такой дух может лишь тот,кто боится Бога, кто всем сердцем верит во Христа,

104

кто благоговеет пред святыми угодниками. И семуучитесь у своего царя, русские люди.

Наш Государь начал царствовать в сегодняш-ний день 21 октября, причастившись в храме Свя-тых Таин Тела и Крови Христовых. Вторично прича-стился он Божественных Таин через три недели, вдень своего бракосочетания. Сие необычно земнымцарям, которые, хотя и стараются всегда показать,что они не чужды веры, весьма опасаются прослытьслишком благочестивыми... Такая раздвоенностьсовершенно чужда нашему монарху: слава Божияявлялась главным направляющим началом его дея-тельности. Ревнуя о прославлении святых угодни-ков с тем же бескорыстным упованием, с каким от-носится к ним народное сердце, он с радостью раз-решил открытие мощей святителя Феодосия Черни-говского в год своей коронации, а затем приложилстарания к тому, чтобы провозглашена была Церко-вью святость другого угодника Божия - преподоб-ного Серафима Саровского. Но и на сем не успоко-илось сердце царево: оно повлекло его с царицей-супругой и царицей-матерью в далекую Саровскуюпустынь и побудило его собственными руками под-нять священный гроб чудотворца и вместе со своимнародом, собравшимся сюда в количестве трехсоттысяч, проливать слезы умиления, открывать своюсовесть духовнику-монаху и причащаться СвятыхТаин у одной чаши с простолюдинами.

Слышал ли ты что-либо подобное, о русский на-род, за последнее столетие и более? Часто ли встре-чал такую силу веры среди людей знатных и богатых

105

и укажешь ли мне во всей вселенной нечто подоб-ное в жизни царей, именующих себя христиански-ми? Учись же у своего царя вере, умилению и молит-ве. Искреннее благочестие остается неполным, еслине украшается любовию и состраданием к ближ-ним. И сию любовь наш Государь проявил в первыеже месяцы по своем воцарении, когда, по примерувсероссийского праведника отца Иоанна Крон-штадтского, начал повсюду учреждать дома трудо-любия для бедных, ибо именно в этом нуждается го-родская беднота».

Наряду с прославлением святителя ФеодосияЧерниговского и преподобного Серафима Саров-ского, в царствование Государя последовали причис-ления к лику святых: в 1897 году - пресвитера юрь-евского Исидора и 72-х им пасомых, утопленных в1472 году в реке Омовже латинянами за стойкое ис-поведание Православия; в 1909 году - окончатель-ное прославление святых мощей преподобной АнныКашинской, супруги святого великого князя Михаи-ла Тверского; в 1910 году - перенесение мощей пре-подобной Евфросинии, княжны Полоцкой, из Кие-ва в Полоцк; в 1911 году - прославление святителяИоасафа, епископа Белгородского; в 1913 году - свя-тейшего патриарха Гермогена; в 1914 году - святите-ля Питирима, епископа Тамбовского; в 1916 году -святителя Иоанна, митрополита Тобольского.

Через девять лет после пламенного слова влады-ки Антония звучал душевно и выразительно в Ека-теринбургском соборе голос замечательного про-поведника отца Иоанна Сторожева. Прославлял он

106

память «избраннаго и дивнаго Сибирския странычудотворца» праведного Симеона Верхотурского.«Какое, братие, великое, какое неизъяснимое уте-шение знать и видеть, - говорил он, — что держав-ный вождь народа русского, коему вверены Богомсудьбы Отечества нашего, в основу всего в своемцарстве полагает не иное что, как благочестие, самлично подавая пример глубокого, чисто древлерус-ского благочестия, любви к благолепию служб цер-ковных, почитания святынь русских, заботы и усер-дия к прославлению памяти великих подвижниковсвятой благоугодной жизни». Государь пожертвовалсень над ракою преподобного Симеона.

Преосвященный Серафим, епископ Екатерин-бургский и Ирбитский, благословляет ведомый от-цом Иоанном крестный ход. Несут в Николаевскиймонастырь к гробу преподобного дар города - ико-ну святой великомученицы Екатерины. По большойизвилистой дороге в глуби лесов и гор Уральскихдвигаются к Верхотурью богомольцы. Радостно раз-носится пение паломниками канона. Идет народ, икак рвущиеся с горных вершин ручьи превращают-ся в бурный поток, а затем и реку, так расширяетсявсе больше и больше числом небольшая группа па-ломников. Божие дело творят благочестивые рус-ские люди.

Замечательно, что отец Иоанн Сторожев, с юныхлет росший вблизи Сарова и Дивеева, совершил1 июля 1918 года в Екатеринбурге в доме Ипатьеваобедницу и давал последнее пастырское благосло-вение так верно понятому им Помазаннику Божию.

107

Сказанное владыкой Антонием, впоследствии мит-рополитом Киевским и Галицким, первым канди-датом в патриархи при выборах на ВсероссийскомЦерковном Соборе в 1917 году, потом первоиерар-хом Русской Зарубежной Церкви, и отцом ИоанномСторожевым воскрешают в памяти картины под-линной Руси.

1903 год, 18 июля. Саровская обитель. В Успен-ском соборе совершается ранняя обедня. Храм по-лон. Из Тамбовской и Нижегородской губерний, атакже из далеких краев стеклись русские люди всехсословий помолиться у прославляемых мощей пре-подобного Серафима, преставившегося в 1833 году.

Вдруг в храме произошло движение. Тихий шепотпронесся вокруг. В церковь одни, без свиты, вошлицарь и царица и заняли места на левом клиросе.Вместе с народом молятся они за Божественной ли-тургией, приобщаются Пречистых Таин Христовых.

Послеобеденные часы того же дня. Гудит народ-ный говор вокруг стен монастыря. Но вот загреме-ло могучее «ура!», пошло дальше в лес, полный бого-мольцами. Это народ восторженно приветствовалИмператора Николая Александровича, который всопровождении Великих Князей следовал пешкомпо пыльной дороге под горячими солнечными лу-чами помолиться в тех местах, где подвизался бла-годатный старец. Государь побывал у источника, укамня, где преподобный тысячу ночей возносил мо-литвы в его дальней пустынке.

19 июля. Только что начало появляться раннеелетнее солнце. Государь в сопутствии князя Алексея

108

Ширинского-Шихматова (тогдашнего управляю-щего Московской Синодальной конторой) удаля-ется в лес. Кругом тихо, и жизнь еще не началась.Придя к источнику, царь опускается в его воды, глу-боко уповая на помощь смиренного старца.

В тот же день, тогда ставший великим русскимпраздником. Окончилась литургия, совершеннаясонмом святителей и иереев. Государь с духовенст-вом и Великими Князьями обносят вокруг храмагроб со святыми мощами преподобного Серафима.Народ горячо молится вновь прославленному свято-му и радуется благочестию Помазанника Божия.Сбылось в те дни пророчество преподобного Сера-фима, так крепко чтившего Государей: «Вот какаярадость-то будет! Среди лета запоют Пасху, радостьмоя! Приедет к нам царь и вся фамилия».

Народ, в течение столетия притекавший со всехконцов России в Саровскую и Дивеевскую обите-ли, в сердце своем давно прославил дивного старца.Царь, столь чутко понимавший православную душусвоего народа и слившийся с нею, проявил починв деле прославления великого прозорливца и мо-литвенника.

Церковь, долгое время отмечавшая чудеса им со-вершавшиеся, причислила преподобного Серафимак лику святых.

Сорок семь лет тому назад, в июльские дни 1903года, у честных мощей новоявленного святого со-единились в молитвенном горении те могучие живо-творные силы, которые в продолжении почти тыся-чи лет совместно созидали Российское государство:

109

русский народ, Церковь, Помазанник Божий - вер-ный их сын.

1911 год, сентябрь. Берега извилистой Десныполны празднично разодетым народом. От древнегоЧернигова движется по реке пароход, на которомнаходится Самодержец Всероссийский, возвращаю-щийся с богомолья. Исполняя обет свой, ГосударьИмператор Николай Александрович поклонилсясвятым мощам святителя Феодосия Углицкого, про-славленного в его благочестивое царствование... Па-роход приближается к мосту. Там в облачении стоитс духовенством архипастырь земли Черниговскойпреосвященный епископ Василий и крестом благо-словляет царя - верного сына Православной Церк-ви. Пароход движется дальше среди массы народа,восторженно приветствующего своего Государя.

В 1912 году в Москве торжественно празднова-лось столетие Отечественной войны. 30 августа, вдень перенесения мощей святого великого князяАлександра Невского, народ в огромном числе за-полнил Красную площадь и прилегающие к нейулицы. На площади на отведенном месте были рас-ставлены учащиеся. По окончании литургии в Ус-пенском соборе, на которой присутствовал Государьс августейшим семейством, из храма двинулся кре-стный ход. Через Спасские ворота крестный ход на-правился к царскому павильону на Красной площа-ди. По пути следования, вплоть до павильона, рас-положились более двухсот хоругвеносцев. Когда ду-ховенство и все особы, участвовавшие в крестномходе, заняли свои места в павильоне и около него,

11О

протодиакон Большого Успенского собора Розовгромко прочитал Высочайший манифест, данный26 августа в Бородине. Митрополитом Владимиромсоборне было совершено благодарственное молеб-ствие за избавление от нашествия дванадесяти язы-ков. После многолетия Их Величествам и всемуЦарствующему Дому протодиакон возгласил «веч-ную память» Императору Александру I и почившимвождям и воинам. Войска, находившиеся в строю,отдали честь; произведена была пальба из орудий.Во всех церквах раздался колокольный звон. Воз-глашено было многолетие державе Российской ипобедоносному всероссийскому воинству.

1916 год. В столицах заговорщики и попавшие вих сети безумцы, подрубавшие ветви, на которыхдержатся, подготовляют переворот, ожесточеннопоносят Государыню Александру Феодоровну. Древ-ний же Новгород 11 декабря восторженно встречалЦарицу, прибывшую с Великими Княжнами покло-ниться святыням.

Софийский собор. Архиепископ Арсений (черезгод второй кандидат в патриархи) приветствовалблагочестивую Государыню. Окончены литургия имолебен. На глазах у умиленного народа Царица,Царевны, Князья Иоанн Константинович и АндрейАлександрович прикладываются к святыням.

Деревяницкий монастырь, Юрьев монастырь,Знаменский собор, часовня с чудотворным образомВладимирской Божией Матери принимают в своихстенах царскую семью. Народ счастлив был лице-зреть праведность Царицы.

111

* * *

Всеобщее теперь почитание приснопамятногоотца Иоанна Кронштадтского. Вся ПравославнаяРусь молится 20 декабря об упокоении его души.Государю принадлежит почин в этом*. 12 января1909 года царь в рескрипте на имя митрополита Пе-тербургского и Ладожского Антония (Вадковского)писал: «Неисповедимому Промыслу Божию былоугодно, чтобы угас великий светильник ЦерквиХристовой и молитвенник земли Русской, всена-родно чтимый пастырь и праведник отец ИоаннКронштадтский. Всем сердцем разделяя великуюскорбь народную о кончине любвеобильного пасты-ря и благотворителя, Мы с особым чувством обнов-ляем в памяти Нашей скорбные дни предсмертногонедуга в Бозе почившего родителя Нашего, Импера-тора Александра III, когда угасавший царь пожелалмолитв любимого народом молитвенника за царя иОтечество. Ныне вместе с народом Нашим утративвозлюбленного молитвенника Нашего, Мы прони-каемся желанием дать достойное выражение сейсовместной скорби Нашей с народом молитвеннымпоминовением почившего, ежегодно ознаменовы-вая им день кончины отца Иоанна, а в нынешнемгоду приурочив ее к сороковому дню оплакиваемогособытия. Будучи и по собственному духовному вле-чению Нашему, и по силе основных законов первым

* Написано до прославления святого праведного отца ИоаннаКронштадтского. - Ред.

112

блюстителем в Отечестве Нашем интересов и нуждЦеркви Христовой, Мы со всеми верными и любя-щими сынами ее ожидаем, что Святейший Синод,став во главе сего начинания, внесет свет утешенияв горе народное и зародит на вечные времена живойисточник вдохновения будущих служителей и пред-стоятелей алтаря Христова на святые подвиги пас-тырского делания».

В царствование Государя развивалась церковнаяжизнь. Под Высочайшим покровительством работа-ли православные братства. Продолжало развиватьсямиссионерское дело, особенно необходимое вслед-ствие вредной деятельности всякого рода сектантов,часто направлявшихся из-за границы. Благочести-вый Государь понимал значение исторической древ-ности церковной и проявил заботы о ней. В 1901 го-ду был Высочайше утвержден Комитет попечитель-ства о русской иконописи под председательствомграфа С. Д. Шереметева. Государь очень ценил древ-ние иконопись и церковное зодчество, и в его цар-ствование, в особенности с 1911 года, все болееширился интерес к ним. В 1912 году в Царском Селебыл освящен Государев собор во имя Феодоров-ской иконы Божией Матери, вовне и внутри выяв-лявший красоту древних храмов. Россия продолжа-ла украшаться новыми храмами и монастырями, чтотак радовало Государя.

Император Николай Александрович, как и егоотец, очень ревновал о развитии церковно-приход-ских школ, против которых вела потом кампаниюГосударственная Дума. В 1912 году в этих школах

113

воспитывалось почти два миллиона детей. Государембыл утвержден устав о пенсиях и единовременныхпособиях священнослужителям и псаломщикам.

Шла с 1915 года подготовительная работа по со-зыву Церковного Собора. По Высочайшему пове-лению образовано было в январе 1906 года Предсо-борное присутствие. Его председателю митрополитуПетербургскому Антонию Государь писал: «С глубо-ким вниманием слежу я за подготовительными ра-ботами к предстоящему Поместному Собору Рус-ской Православной Церкви. Да благословит Господьваши труды к обновлению нашей церковной жиз-ни». Присутствие выработало ряд важных постанов-лений, которые были представлены на благоусмот-рение Государя. В 1912 году учреждено было Пред-соборное совещание для дальнейшей разработкиэтих вопросов. Наступившая в 1914 году война за-держала созыв Собора.

В 1913 году, в празднование 300-летия Дома Ро-мановых, Государь, подчеркивая важность высшегодуховного образования, наименовал Духовные ака-демии Императорскими. Государь даровал полнуюсвободу исповедания старообрядцам. Поощрял вся-чески развитие деятельности Императорского Пале-стинского общества, дававшего возможность боль-шому числу богомольцев из всей России совершатьдешево и удобно паломничество в Святую Землю.

* * *Глубокая вера Государя и его ревность о Церкви

ведома была тем, кто, покинув суетный мир, себя

114

посвятил всецело служению Господу Богу. Замеча-тельное повествование имеется в брошюре «Из вос-поминаний о Государе Императоре Николае II», на-писанной флигель-адъютантом Димитрием Сергее-вичем Шереметевым, с юных своих лет близко егознавшим Николая II. «Государь, любивший послезавтрака делать большие прогулки на автомобиле поокрестностям Севастополя (однажды проехал дажедо Меласа на южном берегу Крыма и гулял пешкомв окрестностях Байдарских ворот), неожиданно сИмператрицей отправился в Георгиевский монас-тырь, где он раньше в прежние годы неоднократнобывал, но на этот раз никто в монастыре его не ожи-дал. Игумен и братия были очень удивлены и обра-дованы Высочайшим посещением.

Мне приходилось и раньше несколько раз бы-вать в Георгиевском монастыре, и я всегда удивлял-ся удивительной живописности этого монастыря -точно ласточкино гнездо, прилепившееся к высо-ким скалам. Внизу шумел прибой морских волн,ритмически набегая и сбегая и с шелестом увлекаяс собой прибрежные гальки, и в этом однообраз-ном и постоянном шуме чувствовались и вечность, исуета всего земного, и что-то до того грустное ижуткое, что невольно слезы навертывались на глаза.Несмотря на высоту места, где стояли храм и монас-тырские келии, морской ветер достигал до ступенекхрама и в лицо дышал соленой влагой, и в сумеркахдня, обрамленное мрачными темными скалами,точно в раме, справа и слева это глухое, шумевшее,действительно черное, темное море жило и тяжело

115

дышало, вздымалось, точно какое-то живое сущест-во. И что-то во всем чуялось дикое, неотвратимое инеизбежное.

Мы вошли в Церковь, и начался молебен. Строй-ные голоса монахов сразу изменили настроение,точно мы вошли после бури в тихий залив, как го-ворится в словах молитвы, в тихое пристанище. Всебыло так молитвенно, проникновенно и тихо...

Вдруг за дверьми храма, весьма небольших разме-ров, раздался необычный шум, громкие разговорыи странная суматоха - одним словом, что-то совер-шенно не отвечавшее ни серьезности момента, ниобычному монастырскому чинному распорядку.Государь удивленно повернул голову, недовольнонасупив брови, и, подозвав меня к себе жестом, по-слал узнать, что такое произошло и откуда это не-понятное волнение и перешептывание.

Я вышел из храма и вот что я узнал от стоявшихмонахов: в правых и левых скалах, в утесах, живутдва схимника, которых никто из монахов никогдане видел. Где они живут, в точности неизвестно, и отом, что они живы, известно только по тому, что пи-ща, которая им кладется на узкой тропинке в скалахнад морем, к утру бывает взята чьей-то невидимойрукой. Никто с ними ни в каких сношениях не бы-вает, и зимой и летом они живут в тех же пещерах.

И вот произошло невероятное событие, потряс-шее и взволновавшее всех монахов монастыря: двастарца в одеждах схимников тихо подымались покрутой лестнице, ведущей вверх со стороны моря. Оприбытии Государя в монастырь им ничего не могло

116

быть известно, ибо и сам игумен, и братия - никтоне знал о посещении Государя, которое было реше-но в последнюю минуту. Вот откуда волнение средибратии. Я доложил Государю и видел, что это собы-тие произвело на него впечатление, но он ничего несказал, и молебен продолжался.

Когда кончился молебен, Государь и Императ-рица приложились к кресту, потом побеседовали не-которое время с игуменом и затем вышли из храмана площадку, которая идет вроде бульвара с резкообрывающимся скатом к морю. Там, где кончаласьдеревянная лестница, стояли два древних старца. Уодного была длинная белая борода, а другой был снебольшой бородкой, с худым, строгим лицом. Ког-да Государь поравнялся с ними, оба они поклони-лись ему в землю. Государь, видимо, смутился, ноничего не сказал и, медленно склонив голову, импоклонился. Я думал, что Государь, взволнованныйпроисшедшим, сядет в автомобиль и уедет, но вы-шло совсем другое. Государь совершенно спокой-но подозвал к себе игумена и сказал ему, что онжелает пройти с ним пешком на ближайший учас-ток земли, принадлежащий казенному ведомству, ичто он дает его в дар монастырю для устройствастранноприимного дома для богомольцев. ЗатемГосударь вместе с монахами стал отмеривать шага-ми пространство земли, необходимое для устройст-ва зданий. Меня, как и всегда, поразило его поис-тине изумительное спокойствие, и как-то невольнокольнула мысль, что означает этот странный мол-чаливый поклон в ноги.

117

Теперь, после всего происшедшего, думается, непровидели ли схимники своими мысленными очамисудьбу России и царской семьи и не поклонились лиони в ноги Государю Николаю II как великому стра-дальцу земли Русской.

Живя уже здесь в беженстве, много лет спустяслышал я от одного совершенно достоверного лица,которому Государь сам лично рассказывал, что од-нажды, когда Государь на „Штандарте" проходилмимо Георгиевского монастыря, он, стоя на палубе,видел, как в скалах показалась фигура монаха, боль-шим крестным знамением крестившего стоявшегона палубе „Штандарта" Государя все время, пока„Штандарт" не скрылся из глаз. На Государя этопроизвело большое впечатление. Вероятно, это былодин из схимников».

* * *В 1917 году, в марте, трагическом в жизни Импе-

раторов Павла I, Александра II и Николая II, в древ-нем Пскове, вписавшем немало славных страниц висторию России, посланцы революционного коми-тета, создавшегося в Таврическом дворце из членовпечальной памяти русского парламента, поддержан-ные телеграммами главнокомандующих, отняли отРоссии ее царя.

Государь, отдавшись всецело борьбе с сильнымвнешним врагом, создавший к началу 1917 годамощную военную силу, способную в ближайшеевремя сообща с союзниками раздавить неприятеляи дать любимой Отчизне победу, должен был бы

118

для решительного подавления смуты произвестисмену высших начальствующих лиц, снять с фронтачасти. Это не могло пройти незамеченным во вра-жеском стане, агенты которого с развитием револю-ции скоро и выявили себя наружу. Победа была длянего важнее личной судьбы. Он жертвовал собою,отрекаясь в пользу брата, пользовавшегося извест-ной популярностью в общественных кругах и в ар-мии, известного своей доблестью во время войны.

Ценным пояснением к сказанному служат воспо-минания гувернера Цесаревича Алексея Николае-вича Петра Жильяра, опубликованные в журнале«Illustration», помещенные в переводе с француз-ского языка в «Русской летописи» (1921. Кн. I). До-стойнейший, благородный и самоотверженныйшвейцарец пережил с царской семьей ее заточениев Царском Селе и в Тобольске, последовал за неюи в Екатеринбург. Приводим выдержки из них.

«8 марта, в десять с половиной часов утра Ее Ве-личество зовет меня и говорит, что генерал Кор-нилов пришел сообщить ей от имени Временногоправительства, что Государь и она считаются аре-стованными и тот, кто не желает признать состояниеареста, должен покинуть дворец до четырех часов. Яответил о своем решении остаться...»

Государь прибыл в Царское Село 9 марта. Жильярпишет: «Государь посвящал семье большую частьдня, а остальное время читал или гулял с княземДолгоруковым. Вначале Государю запретили выходв парк и разрешили пользоваться только прилегаю-щим ко дворцу маленьким садом, еще покрытым

119

снегом и окруженным цепью часовых. Государьпринимал все эти строгости с удивительным спо-койствием и величием. Ни разу он не высказал ниединого упрека. Одно чувство охватывало все егосущество, - чувство сильнее даже тех уз, которыесвязывали его с семьей, - это любовь к Родине. Чув-ствовалось, что он готов все простить тем, кто такунижал его, если они способны спасти Россию».

«Воскресенье, 25 марта. После обедни Керенскийобъявил Государю, что он принужден разлучить егос Императрицей, что он должен будет жить отдель-но и может видеть Императрицу лишь во время зав-трака и обеда при условии, чтобы разговор велсяисключительно по-русски. Чай они тоже могут питьвместе, но в присутствии офицера, так как в это вре-мя нет прислуги. Императрица, очень взволнован-ная, подходит несколько позднее ко мне и говорит:„Поступать таким образом в отношении Государя,сделать ему эту гадость после того, как он пожертво-вал собой и отрекся от престола, дабы избежатьгражданской войны, - как это мелочно, как это низ-ко! Государь не хотел, чтобы капля крови хотя быединого русского была пролита из-за него. Он все-гда был готов отказываться от всего, если был убеж-ден, что это было на благо России... По-видимому,придется перенести и эту ужасную обиду"...»

«Четверг, 20 апреля. Государь сообщил мне вече-ром, что известия за последние дни нехороши. Ле-вые партии требуют, чтобы Франция и Англия объя-вили о желании заключить мир „без аннексий иконтрибуций".

120

Число дезертиров в армии увеличивается с каж-дым днем, и армия тает. Будет ли Временное пра-вительство в силах продолжать войну? Государь слихорадочным вниманием следит за событиями. Онсильно беспокоится, однако еще надеется, что стра-на одумается и останется верной союзникам».

«Воскресенье, 30 апреля. Государь очень озабоченпоследние дни. Возвращаясь с прогулки, он сказалмне: „Говорят, что генерал Рузский подал в отстав-ку. Он просил, чтобы перешли в наступление (те-перь просят, а не приказывают!); солдатские коми-теты отказали. Если это правда, то это конец всему!Какой стыд! Обороняться, а не наступать, ведь эторавносильно самоубийству! Мы допустим, что сна-чала разобьют наших союзников, а затем очередьбудет за нами"».

«Понедельник, 1 мая. Государь вернулся к наше-му вчерашнему разговору и прибавил: „Я нескольконадеюсь на то, что у нас любят преувеличивать. Я немогу верить, чтобы армия на фронте была такой, какоб ней говорят; в два месяца она не могла до такойстепени опуститься"».

В Тобольске, куда царская семья прибыла 6 авгу-ста 1917 года, богослужения сначала совершалисьв бывшем губернаторском доме, где не было алтаря.«Наконец 8 сентября, по случаю праздника Рожде-ства Богородицы, заключенным в первый раз былоразрешено отправиться в церковь. Это доставило имвеличайшую радость, но такое путешествие повто-рялось очень редко. В эти дни все вставали рано ипосле сбора во дворе выходили через маленькую

121

дверь в общественный сад, который приходилосьпроходить между двумя рядами солдат. Мы при-сутствовали всегда лишь при ранней обедне и былипочти одни в церкви, едва освещенной несколькимисвечами. Вход посторонним был строго запрещен.Мне нередко, идя в церковь или возвращаясь отту-да, приходилось видеть людей, осеняющих себя кре-стным знамением или становящихся на колени попути следования Их Величеств. В общем, все жите-ли Тобольска проявляли большую привязанность кимператорской семье, и наша охрана постоянно недопускала останавливаться перед окнами Государевадома или снимать шапки и осенять себя крестнымзнамением, проходя мимо царя и его семьи».

«Наибольшим лишением во время нашего заклю-чения в Тобольске было отсутствие известий. Пись-ма попадали к нам весьма неправильно и с боль-шим опозданием. Что же касается газет, то мы полу-чали только отвратительный местный листок, печа-тавшийся на оберточной бумаге и сообщавший намстарые телеграммы, зачастую в искаженном виде.

Государь между тем лихорадочно следил за собы-тиями, разыгрывавшимися в России. Он понимал,что страна гибла. Луч надежды вновь родился, когдагенерал Корнилов предложил Керенскому двинуть-ся на Петроград с целью покончить с большевист-ским движением, которое со дня на день станови-лось все более грозным.

Его грусть была неописуема, когда он узнал, чтоВременное правительство отклонило это последнеесредство спасения. Государь понимал, что это была,

122

быть может, последняя возможность избежать ката-строфы. Я тогда в первый раз услышал, как он пожа-лел о своем отречении.

Царь принял это решение в надежде на то, что же-лавшие его удаления будут в состоянии довести вой-ну до благополучного конца и спасти Россию. Госу-дарь опасался, чтобы его сопротивление не вызвалогражданской войны, и он не хотел быть причинойпролития из-за него крови хотя бы единого русско-го. Но после отъезда царя разве вскоре не появилсяЛенин со своими друзьями, купленными немецки-ми агентами, преступная пропаганда коих разруши-ла армию и развратила страну? Государь страдал, по-няв, что его отречение было бесполезно и что, имеяв виду лишь благо своей родины, он, отказавшись отпрестола, оказал России дурную услугу. Эта мысльвсе больше и больше преследовала Государя и при-вела его к большому душевному унынию».

Для Государя, как для его прадеда и отца, семьяимела огромное значение. Тесная связь существова-ла у него со всеми членами семьи. Особенно окреп-ла она во время их пребывания в заточении.

Жильяр пишет, что в конце января 1918 года по-следовала демобилизация армии, несколько при-зывов были распущены. Вследствие этого старые -лучшие - солдаты должны были их покинуть.

«Пятница, 2 февраля. Часть солдат уже ушла. Онитайком пришли прощаться с Государем и его семьей.За вечерним чаем у Их Величеств генерал Татищевс откровенностью, которую допускали обстоятель-ства, выразил удивление по поводу того, насколько

123

тесна и сердечна была семейная жизнь Государя, Го-сударыни и детей. Государь, улыбаясь, взглянул наИмператрицу: „Ты слышишь, что только что сказалТатищев?" Затем с обычной своей добротой, но с не-которой грустью прибавил: „Если вы, Татищев, ко-торый были моим генерал-адъютантом и имелистолько случаев узнать нас, вы все-таки знали настак плохо, как же вы хотите, чтобы Императрица и ямогли обижаться на то, что о нас говорят газеты?"»

* * *Очерк, посвященный памяти возлюбленного Го-

сударя, закончу следующей выдержкой из замеча-тельной статьи священника Кирилла Зайцева, впо-следствии архимандрита Константина, «Ко спасе-нию путевождь», напечатанной в январе 1950 годав парижской газете «Слово Церкви»:

«Семья. Только в ней царь был дома. Если жизньНиколая II не есть история России, то она есть ис-тория его семьи, от него неотрывной. И трагическипереплелась история этой семьи с историей России.

Задолго до катастрофы возникла эта трагедия.Предметом клеветы стала царская семья, и стольплотно охватил ее злостный навет, что буквальновся Россия стала жертвой ядовитой дезинформации.Не будь ее, нельзя представить себе той легкости, скакой страна пошла на поводу революции, отшат-нувшись от своего царя.

Жестокой ценой была восстановлена правда -превращение царской семьи в поднадзорных арес-тантов. До последнего дня была исследована жизнь

124

царской семьи, и до последнего уголка обнаженаона, поставленная под стеклянный колпак назой-ливейшего наблюдения. И что же увидели первымипылающие злобой, предвкушающие радость бес-стыдного разоблачения семейно-интимной нечис-тоты и национально-политического двурушничест-ва семьи „Николая Кровавого" деятели и ставлен-ники революции? Сияющую духовную красоту.

То, что происходит обычно с выдающимися людь-ми через десятки лет после их смерти, когда истори-ки, роясь в архивах, раскрывают правду их подлин-ного жизненного бытия, случилось при жизни царя.Все стало достоянием гласности, все стало предме-том надзора и исследования, предвзято-подозри-тельных наблюдений.

И что же открылось глазам этих наблюдателей?Патриархальная православная семья, находящаяполное счастье в совместности своего существо-вания в условиях, казалось бы, тягчайшего гнета.Жила она, эта богохранимая семья, полной жизньюсемейного счастья, неся бремя царской власти. Тойже полной жизнью, еще более полной, ибо, изоли-рованной от внешних впечатлений, продолжалаона жить с той же любовной заботой друг о друге,с той же пламенеющей думой о России, с той жепреданностью ей в унизительных условиях плена.Смысл жизни был в чем? В исполнении запове-дей Божиих. Опора обреталась где? В молитве, в со-знании над собой промыслительной руки Божией.Быть может, единственной семьей на всем про-странстве Русской земли, обуреваемой нечестивой

125

революцией, единственной семьей, испытывающейполный душевный покой и безмятежное семейноесчастье, была поднадзорная царская семья - так ве-лик был заряд ее духовных сил, так чиста была еесовесть, так близок ей был Бог. То была подлинно„домашняя Церковь". Перед этой неизреченнойкрасотой духовно-нравственного облика царскойсемьи склонилась не одна глава из сонма лукавст-вующих, ее окружавших. То было чудо, быть может,не меньшее, чем то, когда дикие звери, выпущен-ные для растерзания мучеников, лизали им руки...

Еще, может быть, труднее иногда, даже для лю-дей, не настроенных заведомо враждебно противцаря, заочно склониться пред величием духовно-нравственного облика царя и его семьи. Это тожечудо. И это чудо - в действии...

Отец Иоанн Кронштадтский мог в свое времяделить русское общество на два лагеря по признакуотношения к Толстому, который в глазах молитвен-ника земли Русской был явным предтечею антихри-ста. Сейчас, быть может, наиболее ярким признакомрасщепления русского общества на два духовно раз-ноокрашенных лагеря, при всех в иных отношенияхвозможностях сближения, - это то, как мы отно-симся к царской семье. Просто ли это жертва терро-ра среди многих иных или чувствуется здесь нечтокачественно иное?

О, если бы покаянно могла склониться пред ду-ховной красотой умученной царской семьи вся Рос-сия! Это означало бы воскресение России к новойсветлой жизни, это означало бы наступление конца

126

того страшного кошмара, который висит над ми-ром, застилая Солнце Правды. Об этом можно мо-литься. Но за себя-то отвечает каждый. И едва лиесть вопрос личной совести, имеющий такое неиз-меримо великое значение общественное, как вопросотношения каждого из нас к царской семье, какоценка каждым из нас высоты ее духовно-нравст-венного подвига.

Трудно представить степень безысходной тяго-стности нашего душевного состояния, силу мрака,покрывшего всю Россию и нас с нею и в ней, еслибы эта Россия не стояла сейчас перед нами вопло-щенная в облике последнего царя, окруженногосвоей семьей, в этом светоносном облике не про-сто христиан-подвижников, сумевших в страданиях,им выпавших, просветить свой дух, а царственныхвозглавителей России, по историческому, человече-скому и Божественному праву ее представляющихи от ее имени и к миру обращенных и к Богу устрем-ленных.

Такая смерть, ими принятая как венец их жиз-ни, помогает нам жить. Больше того, она и учит насжить. Ведь вопрос о том, жива ли Россия, есть, всущности, вопрос о том, живет ли в нас, как живо-носный источник нашей деятельности, облик царя-мученика, воплотившего историческую Россию исебя со своею семьей в жертву за нее принесшего.Неотделим святой облик этот от постреволюцион-ной России, как ее „ко спасению путевождь" слил-ся он с нею».