ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПУБЛИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА В ЛЕНИНГРАДЕ

СЕРИЯ V: OBIENTALIA

ВОСТОЧНЫЙ СБОРНИК

* & — С а,— »—ST ft ii jîj

ЛЕНИНГРАД 192G

СОДЕРЖАНИЕ.

H. Я. M ар р. Предисловие , . И. Ю. Крачковский. К описанию арабских рукописей Публичной

Библиотеки Ризкаллах Хассун (1825—1880), переводчик басен Крылова на арабский язык . . .

Е. Э. Бертельс. Дестур-намэ Низарй А. Н. Самойлович. Извлечения из трактата по просодии Мир Али

Шира Невайи «Мйзану-ль взан» Н. В. II игу леве к а я. О сирийской рукописи «Церковной истории«

Евсевия Кесарииского в Государственной [б. Российской] Публичной Библиотеке

П. Я. M ар р. Абхазоведение и абхазы (к вопросу о происхождении абхазов и этногонии восточной Европы)

Происхождение американского человека и яфетическое языко­знание

-—- Материалы к унификации библиотечной транскрипции письмен восточных народов

ПРИНЯТЫЕ В ЦИТАТАХ СОКРАЩЕНИЯ.

ВВ Византийский Временник, Петербург. Петроград, Ленинград. ВС Восточный Сборник, Ленинград.

ДАН Доклады Академии Наук СССР (Петербург, Петроград), Ленинград. ЖМНИ Журнал Министерства Народного Просвещения, Петербург, Петро­

град. ЗВО Записки Восточного Отделения Русского Археологического Обще­

ства, Петербург, Петроград. ИАН Известия Академии Наук СССР (Петербург, Петроград), Ленинград.

ИРАИМК Известия Российской Академии Истории Материальной Культуры, Петроград, Ленинград.

JA Journal Asiatique, Париж. МЯЯ Материалы по яфетическому языкознанию (Петербург, Петроград),

Ленинград. HB Новый Восток, Москва.

ОГП Описание горских племен, Кавказский календарь, 1858. ОИФ Отделение Исторических Наук и Филологии Академии Наук.

РАИМК Российская Академия Истории Материальной Культуры. RIEB Revue Internationale des Etudes Basques, Сан-Себастиан.

XB Христианский Восток. Серия, посвященная изучению христианской культуры народов Азии и Африки, Петербург, Петроград.

ЯС Яфетический Сборник, Петроград, Ленинград.

П Р Е Д И С Л О В И Е .

Восток тает. Восток тает не в реальности. Наоборот, там в реальности, на Востоке, накапливается, давно накоплена дев­ственная творческая массовая сила, ищущая выхода из вековых оков пережитой общественности и находящая уже общие миро­вые пути для независимо поставленной производительности, на­метившая соответственную свободную организацию своей тру­довой жизни. Восток, колониальный он или не колониальный, оди­наково громадная растущая сила будущего человечества, и кто мысленно не учитывает во* своевремении грядущей победонос­ности этой силы, готовит себе тяжелую школу материально-на­глядного обучения. Это в реальности, это на яву. Реальный Восток это дышащий одним дыханием с молодой Европой живой материально страждущий трудящийся мир. Тает же Восток в научном построении о нем, тает сонный экзотический Восток— полный снов стародавних традиций и отвлеченных мировоззрений дремлющей науки и мечтательной поэзии. Грань между Западом и Востоком стирается. Тот же экзотический Восток это все сплошь массовое низовое население Европы, сохраняющее так называемую восточную экзотику, собственно экзотические для классово-культурной Европы не более, чем некогда для классово-культурных восточных народов переживания до-истории. Этих до-исторических переживаний в Европе не обобраться, так их много, притом не у одних культурно порабощенных, естественно, национально отсталых народов, чувашей и родственных с ними

II

от корней человеческой общественности этнических образований на Волге и далее на север, мордвы, мариев или черемисов, удмуртов или вотяков, комиев или зырян, вогулов, на Балканах албанцев, у Пиринеев евскаров (евскалдунов) или басков и на великой, казалось бы, своей изолированностью непроницаемой островной территории у ирландцев. Их, этих до-исторических переживаний, также много у культурно процветающих ныне, классово-культурно процветающих народов, нисколько не исклю­чая просвещеннейших из них, конечно, в их массовых, в старой Европе общественно-низовых, классах. Следовательно, Восток не только экономически сливается с Западом, он, неразлучав-шийся культурно от до-исторических эпох, углубляет ныне это культурное слияние массовыми путями щ новых началах в зави­симости от новых неизбежных хозяйственно-общественных Форм. Связанное с этим протекающим на наших глазах жизненным пе­реворотом новое мировоззрение человечества, в том числе и научное, все более и более вынуждено, благодаря жизненным урокам наглядного обучения, осознавать, что экзотизм Востока есть сон прошлого, на яву Восток и Запад неделимы, грань между ними, никогда не бывшая в действительности непроходи­мой и кажущаяся, исчезает, исчезает даже для мировой науки, по временам более дремлющей в зависимости опять-таки от все еще не пережитой ею общественности, чем великий также миро­вой поэт Гомер, воссоздатель в эллинском историческом мире также переживаний человечества, в Греции — до-исторического населения Средиземноморья.

Но в таком случае зачем выделять особую серию для Вос­тока—«Восточный сборник»? Увы, современное наше теорети­ческое понимание истории мировой культуры не находит соответ­ственно подготовленною кадра работников. В старину не без осно­вания выражались живой конкретной для того времени поговоркой:

I l l

«Добрыми пожеланиями ад вымощен». Разве не добрые пожела­ния, ае у ада, а известного английского писателя, казалось бы, в высшей степени современного, автора Краткой истории чело­вечества— Г. Уэллса. Книжка издана у нас в 1924 г. в русском переводе с очень искусным предисловием Д. А. Заславского, предупреждающим читателя с существенными оговорками о не­последовательности автора в общественных взглядах, совершенно современных для нас. А в научном отношении?.. Разве весь его строительный материал не состоит из тех именно уже давно раз­добытых и давно отесанных для совершенно иной архитектуры камней, работавшие над которыми думали о чем хотите, но абсо­лютно не о том новом строительстве, которое у нас на руках, общественное оно или научное, если, допустим, кто-либо еще думает, что одно из них можно без вреда для сути дела разлучить с другим. Получилась книга идеологически сравнительно стройная в общих линиях общественного мышления талантливого писателя, но возведенная на пережитых научных освещениях значительной части конструктивных частей, на принципиальных идеях преж­него восприятия возникновения и Формирования человечества, на прежнем миропонимании и на прежней Фразеологии.

То же самое и в.трактовках судеб уже не всего человече­ства, а той или иной части, Вот вопрос, интересный не для одной лишь из самых молодых в Европе национальностей, самоопреде­ляющейся в составе нашего Союза — украинской. Вопрос чрез­вычайной научной важности, несомненно, вошедший в тупик вроде индоевропейской лингвистики, впрочем не без связи с нею, во­прос о начале историческо-государственной жизни на украин­ской территории. Его пытается осветить проф. В. А. Пархо­менко1, несомненно, также почувствовавший гиблость прежних

1 Початок кторично-державного життя на Укра'1ю (Держание видавництво Украшу 1925).

*

IV •

методов исследования проблемы о происхождении национально-государственных образований в Восточной Европе, в ее славян­ской части. Но можно ли, когда перед нами не чисто историче­ская, но в более значительной мере этнологическая проблема, ставить ее вне связи (если, допустим, до СКИФОВ, даже до гуннов и аваров головокружительно далеко) с вопросами о хазарском и болгарском также национально-государственных образованиях? И здесь Восток, подлинный Восток и подлинный Запад в обычном представлении, с одной стороны хазарское и болгарское, отнюдь неславянские, племена, с другой — славянство, сплетены так, что опять-таки грани между Западом и Востоком нет, а есть грань между социальными слоями. На юге, напр. в Тмутаракани без уяснения этой социальной грани шага ступить нельзя. Для размежевания же социальных слоев необходимы иные, чисто этнологические Факты, и соответственные с категориями Фактов исследовательские приемы. С ними связаны, конечно, и исто­рические вопросы, но современные исторические вопросы па­раллельно с русско-хазарским, да и русско-болгарским вопро­сом, да те же вопросы в исторической Абхазии, откуда, между прочим, пошла история средневековой Грузии той же эпохи, необходимы те и другие исследовательские приемы, в числе их не скрою, и лингвистические. Сколько света способен пролить, уже проливает на эти вопросы один чувашский язык или аб­хазский. Но занявшая нас работа проф. Пархоменки потому и заинтересовала нас, что уважаемый ее автор с большой настой­чивостью, вполне основательной, домогается особой коллективной организации научных сил различных специальностей для работы над культурно* исторической проблемой Восточной Европы, ему отнюдь не чужда идея классового восприятия общественных явлений, так наз. национальных. В новом своем опыте о начале восточно-славянского национально-государственного образования

V

в пределах Украины, именно Киевской Руси, в корне, казалось бы, отвернувшись от летописного освещения, он ищет нового по­строения, без чего, разумеется, никак не обойтись, но, увы, все старой техникой, старыми исходными общими положениями. Для автора восточные славяне это в основе пришлые откуда-то этни­ческие массы. Среди этих славянских этнических масс одни являются «чистейшими» по славянскому своему происхождению, так древляно-улйчское население, другие, так поляне, «более мешаного племенного состава», так как они представители степ­ного элемента. Когда автор хочет в примечании смягчить утвер­ждение о чистейшем племенном состоянии оговоркой, что чистота не абсолютна, с ссылкой на наши взгляды о мешаности и русской речи1. то это лишь более выпукло выявляет живучесть самой идеи о первоначальной чистоте племен, тогда как возникновение каждого вида самого племени начинается именно со скрещения, следова­тельно, со смешения. Правда, скрещение это внутренний процесс хозяйственно-экономически объединяющихся племен, это процесс трения различных классов внутри вновь зарождающихся нацио­нальных образований, процесс, являющийся важнейшим Факто­ром эволюции той или иной народной культуры, Фактором внутреннего порядка, но в этом Факторе внутреннего порядка нет и потребности в той среде, где доселе господствует пере­житочный взгляд на чистоту с национальной точки зрения народ­ных языков и потому вся эволюция национальной жизни строится или на влиянии чужеземных культур или на массовой всеобщей, а не частичной, сословно-организованной миграции тех или дру­гих племен. Это такая же анахронистическая, предвзятая идея, как и то, что племенное название «поляне» до сих пор продол­жаем производить от слова «поле»2, в связи с чем невольно на

1 Ц. с, стр. 21. 2 Ц. с, стр. 18, см. ИРАИМК, III, стр. 262, 281.

VI

них возлагается представительство степной культуры, или тер* мин «каган» мнится турецким по происхождению, и на этом основании устанавливается тесная связь русских с хазарами. Между тем турки здесь столько же причастны, сколько в назва­нии Тьмутаракани или Таматархи, вторая часть которого (tara-kanj| tarqa[n]), разновидность tarqan'a, имеет Дату за тысячи лет до появления турецких племен в этом районе, а если гово­рить о происхождении этого термина, раньше и племенного наз­вания тотемного божества, он существовал за многие тысячи лет раньше. Все это происходит от того, что легко отказаться от одних принципов, старых, и примкнутьилистремиться примкнуть к другим, новым, но если нет в нашем распоряжении соответ­ствующих нашим новым принципам не только материальных знаний, но техники и приемов, тяга старой техники нас ввергает в первобытное состояние, возвращает к разбитому корыту с упра­здненными жизнью общими положениями и принципами, при кото­рых причина обращается в следствие, а следствие в причину, как это происходит не только в Восточной Европе, напр., с племенным названием «поляне» и нарицательным словом «поле», или соци­альным термином «тархан»,,но и в Западной Европе и с собствен­ными и нарицательными именами, равно социальными терминами, так даже с служебными частицами, предлогами, этими первыми древнейшими увязками элементов мысли. Легко отказаться от принципа, что все романское исходит из Рима, но вот стоит по­ставить конкретный вопрос о происхождении Французского пред­лога pour, чтобы существующая в распоряжении европейской науки по соответственной отрасли техника нас направила как к источнику к латинскому pro, между тем именно pro есть поздней­шее видоизменение еще на до-индоевропейской почве слова рог, диалектической разновидности Фр. pur («pour»), ибо яфетиче­ское языкознание устанавливает, что в значении 'для9 используется

VII

'голова'1, и именно pur (в баскском с позднейшим озвойчейием губного: bur-ii) с его чувашским двойником ри§ значит 'голова'. И здесь мы видим, что следствие обращено соответственной евронейской отраслью знания в причину, а причина в следствие. И естественно все опыты новых построений иллюстрируют му­дрость поговорки «новые погудки на старый лад» в обратной по­становке дела; получаются знакомые «старые погудки на новый лад». Между тем эти «старые погудки», это — техника, это — жизненный ритм, решающий все, и если не сбить технических основ старого ритма, старые погудки незаметно съедят новый лад.. .

Все это происходит не потому, что на Западе нет общего по­нимания вещей, или нет знаний, а за отсутствием неидеализован-ного восприятия мира хотя бы как рабочей гипотезы и за отсут­ствием соответственной техники и рабочей снаровки, в связи же с этим в области словесных явлений за невниманием ученых к тем массовым материалам, которые жили и развивались вне пись­менных норм. Достаточно сослаться на только-что вышедшую работу Ed. Meyer'a «Племена Малой Азии, первое появление индогерманцев в истории и проблема их распространения» 2, где со старым ладом еще все старые погудки, вплоть до попытки

1 Вообще предлоги или послелоги в значительной мере определенные члены тела: 'глаз, 'нос, 'нога, особенно 'рука, которая в этом отношении тягается с'головой', поскольку вообще в притязании на центральное место в семантике, на представление собою того основного 'образа7, от которого пошли все другие воз­никавшие у человечества'представления3, сначала также 'образы', потом 'поня­тия , 'рука' встречается с 'небом', в свою очередь входящим в семантический пу­чок 'небо+голова+гора', и эта борьба 'руки, в конце концов также с 'головой ', не правда ли, общественное явление, т. е., отнюдь не вопрос отвлеченного сло­варного порядка, а та же жизненная проблема, которая породила, не говоря о нашей современности, еще в античной общественности известную басню о споре членов тела.

2 Sitzungsber.. der preuss. Akad. d. Wissenschaften, 1925. XVIII — XX (стр. 244—260).

VIII

воскресить мертвую идею о происхождении индоевропейцев из Средней Азии, попытки ныне подкупающей ввиду обнаружения в ней до-монгольской культуры, а в Китае неожиданно для уче­ного мира и палеолита, да подкупающий боевой лозунг — вы­ступать против торопливых построений серьезно взвешенными утверждениями, не выходящими за пределы наличных общепри­нятых познаний, когда при ближайшем рассмотрении эти серьезно взвешенные утверждения опираются, как это видим1, на неверно определенном генетически хетском языке в освещении устаре­вших взглядов о жизни речи без всякого учета бесписьменных языков.

Следовательно, отвернуться от этих идеалистически построен­ных письменных сокровищ, источников истории как материальной культуры, так общественных мировоззрений и самой человеческой речи, и изучать лишь непосредственно подлинные предметы в процессе самой их жизни? Не совсем так. Не отворачиваться от книжных сокровищ, печатных или письменных, а, наоборот, подойти к ним вплотную с новыми методами, рожденными и выно­шенными самой жизнью, у ученого наблюдениями над процессом ее протекания в тех или иных условиях конкретной обществен­ности. И вот драма не одних Wells ов, Пархоменко, даже Ed. Меуег'ов и многих других отдельных работников, но и больших коллективистически построенных исследовательских организаций при вопросе, откуда набраться таких методов, выношенных над данными конкретными материалами, к которым часто наука и не прикасалась, или, что ещё труднее, как подойти к истасканным, казалось бы, исчерпанным уже материалам с новыми научными приемами и в эти мнимо-мертвые источники вдунуть жизнь? Предлагается объединиться слепому с хромым, чтобы благо-

1 ЯС, III. Postface, стр. 173.

IX

получно перебраться через реку, пережить кризис. Однако, объе­динение исследователей имеет смысл тогда, когда для одних не является причиной то, что для других есть следствие, и наобо­рот. Между ними рационально ведь не может быть никакого при­мирения, а компромисс это или временный тактический прием или самообман, во всяком случае для одной из сторон. Остается одно. Путь новый в науке намечен, и кому не по нутру, или не по силам, этот путь, надо, разумеется, уходить, предоставив живое растущее дело молодым живым силам. Следовательно, их ждать, этих живых сил, раз их в наличности пока нет? Однако, жизнь не терпит. Государственная Публичная Библиотека в Ленинграде по значению своих мировых коллекций не может ждать, когда ей приготовят работников в различных ВУЗ'ах. «Улита едет, когда то будет». Работа не терпит ни внутренняя (надо ведь и техниче­скую часть библиотечного дела развить по его новому содержа­нию и смыслу), ни внешняя по выявлению своих сокровищ. Это выявление имеет, и это также дело первостепенной важности, восстановить наши культурные связи, а по Востоку впервые их установить. Естественно, на зарубежном Востоке мы не можем не считаться с их национальным^ и литературными запросами.

Стремление арабов к культурной независимости не только национальной, но и социальной, к освобождению от религиозных предразсудков, наиболее конкретно выражалось в созидании новой светской литературы, в развитии которой переводы с евро­пейских языков, в числе их и с русского, сыграли не малую роль. В линии этого национально-общественного интереса араб­ского народа представляет исключительную цену первая статья нашего Сборника, работа академика И. Ю. Крачковского «Риз-каллах Хассун (1825—1880), переводчик басен Крылова на арабский язык» (стр. 13—36). Штрих любопытный для харак­теристики внимания в прошлом к восточной современности —

X

арабская рукопись басен Крылова в каталоге значилась как список евангелия. Правда, для нашей общественности басни Крылова далеко не представляют современности, но тот писатель араб и та его литературная деятельность, в развитии которой появился арабский перевод, требуют и в этом отношении совер­шенно иной оценки, независимо от того, что в развитии общения научных учреждений с восточными в первую голову должно быть поставлено, когда речь об издании тех или иных памятников из состава наших собраний, публикование тех произведений, интерес к которым актуален в соответственной восточной стране или у соответственного восточного народа.

«Должного внимания» не встречал, по справедливому заме­чанию молодого нашего ираниста Е. Э. Бертельса один персид­ский кодекс, «повидимому, единственное в Европе полное собра­ние произведений Низарй», персидского поэта. Е. Э. Бертельс дает образчик в оригинале с переводом (стр. 37—104). Нам известно, что в Персии ждут издания с большим интересом.

Сравнительная бедность турецкой литературы книжными произведениями одинаково оживляет турок всего мира, в какой-либо мере интересующихся судьбами своего племени, живут ли они в Малой Азии или Туркестане, строят ли свое культурное дело в Баку или в Казани, слух о появлении нового раньше неизвест­ного автора или недоступного раньше в печати произведения, хотя и известного писателя, и когда проф. А. Н. Самойлович издает (стр. 105—114) из единственного в Ленинграде списка трактата по просодии Мир Али-Неваи «Мйзану-ль взан», при известности вообще лишь немногих копий этого произведения, естественно, что издаваемыми извлечениями интересуются «даже специалисты по турецкой литературе турецкой национальности, проживающие на Востоке» (стр. 105).

Однако описание наших восточных рукописных собраний

XI

одно из основных наших дел, тем более, когда оно описывается или эксцерпируется в сопровождении русского перевода специа­листом авторитета И. Ю. Крачковского, что относится к первой статье ВС (стр. 1 —12) «К описанию арабских рукописей Публич­ной Библиотеки», или, когда молодая наша специалистка Н. В. Пйгулевская заполняет пробел, дав описание рукописи церковной истории Евсевия Кесарийского (стр. 115—122), которую уче­ные давно использовали, издали (1897), но библиотечным долгом своим по ее описанию мы не спешили.

В этом сирийском подлиннике заинтересованы, помимо ученых семитологов и историков, все народы своеобразного (расходи­вшегося с Западом и римско-католическим и византийским) хри­стианского Востока, не без потерь пережившего гонения и магов-маздаяснов, и мусульман, и не в меньшей степени христиан, мис-сионерско-воинствующих византийских и европейских христиан, это не одни исчезнувшие, казалось бы, бесследно христиане-персы, не одни продвинутые к этапу исчезновения сирийцы, но и грузины и особенно — почти сравненные европейской политикой с судьбой сирийцев армяне, однако, армянский интерес несколько сложнее, чем можно судить по традиционным строкам (стр. 120) об армянской версии печатаемого нами описания. Об этом особо.

Впрочем интерес и к содержанию церковной истории ныне уже иной, чем это было раньше: нам надо глубже входить в краеведческие интересы СССР и отражать их понимание в соот­ветственном построении библиотеки, причем и краеведческий, и общенаучные интересы Государственной Публичной Библиотеки в Ленинграде не могут ограничиваться кругом древнеписьменных или вообще письменных народов.

Библиотеке нашего охвата легче всего, напр., прийти на помощь краеведам изданием соответственной библиографии, чт«> кстати поможет нам несколько отзывчивее быть на благоустрое-

X I Î

ние у себя же сектора национальностей — книжных собраний по народам хотя бы СССР, отсталым не от отсутствия у них культурных запросов и задатков, а от того, что культурой их обходили. К тому же, незнакомство с этими не по своей вине отсталыми народами не проходит безнаказанно и для ученых, как, думаю, можно заметить в печатаемой нами статье «Абхазо-ведеиие и абхазы». И тут та же слиянность Востока с Западом, когда, напр., речь заходит о Тмутаракани.

Все связано, даже Америка напрасно думала бы устроить себя вне связи с Европой, нет даже до-исторического вопроса древнейших времен по Америке, которые можно бы трактовать вне ведения условий европейской жизни того времени. В этом отношении мне представляется достаточно поучительной и судьба вопроса о «Происхождении американского человека», которому посвящена последняя статья P. Rivet в серии Anthropologie, дающая нам возможность в печатаемой ниже заметке (стр. 167— 192) подойти к трактовке того же вопроса все с той же стороны, откуда не то, чтобы в самом деле не видно, где Восток и где Запад, где Европа и где Америка, наоборот, все хорошо видно и главное отчетливо замечается, что и Восток, и Запад также, как и Америка и Европа, неразрывные части одного целого, и без учета этой цель­ности не овладеть неискаженным знанием ни одной части, не найти в мире ничему места правильно, как, не отразив этой цель­ности человечества, не построить мировой библиотеки, не обра­тить всего скопления ее сокровищ в живой организм, не дающий замирать ни работникам внутри, ни работникам, приходящим извне для его возможно полного использования, ни новым думам и свежим запросам рабочих масс, приток которых, естественно, будет усиливаться и надо усиливать.

Между тем одна мысль о такой цельной библиотеке спасла бы нас от топтания на месте и нерешительности установить единый

XIII

алФааит для описания всей библиотеки. Примирить всех ученых такая же утопия, как домогаться успешного согласования самих библиотек в системе транскрипции. А Библиотека требует унифи­кации письма в практических целях, чего легко можно достиг­нуть, взяв в основу латинское письмо, и с его начертаниями для основных знуков человеческой речи выработать согласованный единый библиотечный алфавит для всех языков. Когда однако даже для одного Восточного Отделения не можем сделать этого шага, приходится довольствоваться комдромиссом, то, может быть, научно это хорошо, но библиотечно, вне всякого сомнения, неблагополучно, тем более, что нужная система транскрипции в нашей распоряжении.

Для удобства справки, да и вообще упрощения библиотеч­ной работы можно бы было транскрипцию арабского, персид­ского и турецкого алфавитов перевести на яФетидологический: легко не только с, с, g, z заменить их эквивалентами, но указать таких же заместителей для ^ , ^ , L, 1э, S, Jj и т. п. даже для арабского, по которому имеется поддержка других семитических языков.

Яфетидологическая транскрипция, по построению аналитиче­ская, способна охватить все языки мира, расширяясь в любую сторону без нарушения системы, лежащей в ее основе. У нас, однако, здесь она применена лишь к трем языкам Кавказа, гру­зинскому, армянскому и абхазскому, следовательно, не использо­вана даже в отношении всех или хотя бы более или менее обсле­дованных яфетических языков того же края, так как письмен­ность соответственных кавказских народов не имеет пока окончательно установленных твердых норм. В этом смысле специалист имел основание колебаться то в одну сторону, вносить ли и абхазский язык, то в другую, не внести ли также аварский, тем более, что у него есть и традиционная арабская

XIV

транскрипция. Не предложен способ применения той же анали­тической транскрипции и к вне-кавказским языкам, баскскому, что у Пиренеев, и к чувашскому, языку приволжскому, но здесь удерживали другие соображения, главным же образом то, что наша заметка преследует чисто библиотечные практи­ческие интересы, и унификация письма, неизбеяшая, здесь должна и может итти хотя и более быстрым темпом, чем в на­учных трудах исследователей различных миров, но ее нельзя проводить иначе, как рука об руку с практикой библиотечного дела и в согласии с его запросами, и лишь по оправдании или поддеряше ими можно будет обнародовать и то, недохват чего сейчас бросается в глаза.

Наконец, отнюдь, однако, не со значением последней спицы, в реальной подготовке и проведении этого дела, существенную роль должны сыграть наши курсы библиотековедения, где кадры наших работников должны получать и теоретическое и практиче­ское образование по новой библиотечной графике и истории науч­ных транскрипций.

Пока что,- надо впрочем знать хотя бы компромисно согласо­ванные транскрипции, выработанные.при содействии акад. И. Ю. Крачковского и проф. А. Н. Самойловича для арабского, персид­ского и турецкого, алфавитов. Для монгольских предполагалось использовать общепринятую транскрипцию по выбору проф. Б. Я. Владимирцова. По каталогизации китайских книг взят в извест­ной степени особый курс, согласно предложению ироФ. В. М. Алексеева. Для яфетических языков естественно взят яфети­дологически построенный аналитический алфавит с латинскими в основе буквами, как уже сказано, не только для грузинского, ео и для армянского языка, этого переходного типа от яфетиче­ского состояния к индоевропейскому, не для одних письменных, древнеписьменных, языков, но и для младописьменных, как аб-

XV

хазского. Все это (см. стр. 193—199), однако, лишь начало и требуется возможно скорая дальнейшая практическая прора­ботка вопроса, имея в виду, что у нас на одном Восточном Отде­лении до пятидесяти алфавитов, одних ныне уже письменных языков нашего Союза тридцать.

Но вопрос, может ли произойти своевременно такая незави­симая библиотечная проработка восточных алфавитов в целях насущно потребной в нашем деле унификации, когда не до­стигнута унификация приемов каталогизации, не говорю всех, хотя бы одного книгохранилища внутри его собственных отделе­ний, когда вообще вопрос об единстве приемов каталожной обра­ботки даже вновь поступающего книжного материала является предметов теоретических бесед, а не безотлагательной очередной работы в порядке исполнения производственной программы. Спору нет, что в библиотечном деле, как во всяком культурно-произ­водственном предприятии, расчитанном на работу квалифициро­ванных сил, недостаточно одной воли, одной, пусть глубоко про­думанной, программы в порядке «ряды, стройся». Однако Факт. что мы переживаем момент, когда необходима не только подго­товка, но и переподготовка всех, и ученых, и технических сил. Ведь ставка на Библиотеку нашу делается как на живой организм научно-общественный. В этом заключается и ее громадное и науч­ное просветительное значение. Она не правомочна специализо-ваться ни на одной научной стороне без учета современно обще­ственных интересов, именно интересов масс, ни на одной обще­ственной стороне без того учета научных достижений, который под силу лишь специалистам, активно работающим исследова­тельски в ответственной отрасли знания. Отсюда все те неустра­нимые последствия, конкретные требования, предъявляемые и к работникам Государственной Публичной Библиотеки типа Ленин­градской, где так же не может быть деления научно-технической

XVI

и научно-исследовательской сторон библиотечного дела, как Формы и содержания, как общественности и научности, как по существу Европы и Востока, если мы способны жить будущим и работать на будущее.

* Н. М.

К описанию арабских рукописей Публичной Библиотеки.

Собранные ниже заметки основаны на материале, предна­значавшемся первоначально для каталога арабских коллекций, которые поступили в Библиотеку после известной работы Dorn'a1 . Обстоятельства, не всегда от меня зависевшие, пока­зали, что на завершение этой работы полностью в сколько-нибудь ближайшем будущем нельзя рассчитывать. Кроме того, исследо­вания специалистов давно обнаружили, что каталог Dorn'a, пред­ставлявший по своему времени капитальный труд, теперь ну­ждается в переработке или, по крайней мере, исправлении различ­ных неточностей, обнаруженных в большом количестве, благо­даря развитию науки и росту специальных работ. Разнообразные научные вопросы часто заставляли меня вновь перерабатывать и материал, описанный уже Dorn'oM; поэтому и в предлагаемых заметках я счел более целесообразным не ограничивать себя временем поступления коллекций в Публичную Библиотеку, а останавливаться преимущественно на тех рукописях, которые до сих пор считаются неопределенными или в печатные описания которых вкрались какие-либо недоразумения. Мои заметки имеют притязание лишь послужить полезным материалом для буду­щего составителя критического каталога; ему придется собрать и те данные о рукописях Публичной Библиотеки, которые раз­бросаны в отдельных работах русских ученых.

1 Catalogue des manuscrits et xylographes orientaux de la Bibliothèque Impériale Publique de St. Pétersbourg 1852.

2

I.

История Стефана ад-Дувейхи.

(Арабск. 94; старая шиФра V, 6, 7).

Собрание ПорФирия Успенского, сохранившее известную рукопись Яхьи Антиохийского, содержит несколько других исторических сочинений, еще ждущих своего исследователя. Среди них останавливают внимание «исторические записки неиз­вестного автора о тех областях, население которых вверено его пастырскому управлению, то есть об областях, входящих в со­став патриархатов Иерусалимского и Антиохийского»1. Владелец собрания придавал этим запискам, повидимому, особо важное значение, так как в его рукописях сохранился «перевод части арабской летоииси, составленной неизвестным»2, в первой поло­вине на Французский, во второй на итальянский язык. Имя автора не было сообщено еп. ПорФирию его осведомителем; осталось оно неизвестным и составителю «Обзора», но в на­стоящее время определение его не представляет особого труда.

Летопись занимает 164 листа большого Формата почерка XVIII века: начинается она эпохой крестовых походов и закан­чивается 1699 годом. Изложение обыкновенно погодное, при чем с XIV века заголовки даются еще и по столетиям. Под со­ответствующими годами автор иногда упоминает, что до этого срока доведен тот или иной его источник; прием, напоминающий систему известной «Мансуровской истории» — уника Азиатского

1 Краткий обзор собрания рукописей, принадлежавшего преосвященному епископу ПорФирию, СПб. 1885, стр. 167, № 15. (Извлечено из Отчета Импера­торской Публичной Библиотеки за 1883 г.).

2 Ibid., стр. 157, № 2.

3

Музея Российской Академии Наук1. Система летосчисления ясно говорит о том, что автор-христианин, но источники им исполь­зованы достаточно разнообразные и нередко интересные. Среди хорошо известных нам мусульманских авторов мы встречаем Ибн-ал-КыФтй2 или а_з-3ехебй3; в «Ибн-Аййубе, авторе сокращенной истории»4 легко можно узнать знаменитого Абу-л-Фида; автор «Цветущего древа»5 — Мухаммед ал-Исхакй6 , упоминаемое сочинение которого имеется, между прочим, в руко­писи бывшего Учебного Отделения Министерства Иностранных Дел7. Среди христианских авторов встречаются и мало нам известные, как некий «иерей Илья сын Му'аза»8 , и очень по­пулярные, как известный маронитский епископ Гавриил К а -ла*й9. Его «исторические» песни, сочиненные на языке, близком к разговорному, пользуются большим распространением в Сирии до наших дней10; смерть его, согласно с другими источниками ^поминается автором под 1516 годом.

Особенного внимания заслуживают два автора, сравнительно

1 См. V. Rosen, Notices sommaires des Manuscrits du Musée Asiatique, St. P. 1881, p. 96. В дополнение к соответствующей заметке у Brockelmann'a, Ge­schichte der arabischen Litteratur I, Weimar 1898, 350 следует отметить, что особое внимание на эту историю было обращено M. À mari в его Bibliotheca arabo-sicula, appendice, 1889, стр. XV—XVII и 42—65 (ср. ряд его более ранних -статей, о которых см. Litt. Blatt für Orient. Phil. I, 323 и др.).

2 Под 1140 г. 3 Под 1173 г. 4 Под 1287 г.: ^ . X ^ l ^ IXJ l c_^.Lo ц->_£\ ^ \ 5 Под 1622 г.: ^U)NJ\ 3Uly ^ a J U » 6 Brockelmann, op. cit. П, Berlin 1902, 296, № 5. 7 V. Kosen, Les Manuscrits arabes de l'Institut des Langues Orientales,

St. P. 1877, p. 28—29, № 56. 8 Под 1510 г. и др. 9 Под гг. 1100, 1131 и др.

10 См. L. С h ei kho, Catalogue raisonné des Mss. historiques de la Bibliothèque Orientale de l'Université St. Joseph, Beyrouth 1913, p. 221—222, № 15, p. 248, № 57. Ср. Византийский Временник, т. XIII, 1906, 699.

*

4

мало нам известные, но очень часто привлекаемые составителей летописи.'Один из них Ибн-Сабат1 , называемый более полно (иод 1519 г.) Хамза-ибн-Ахмед-ибн-Сабат ал-Гарбй. По-видимому, до этого года он довел свою историю, так как по другим источникам нам известно о его смерти в 1520 г.2. Он был друз, из его истории до сих пор известны только Фраг­менты3. Под 1356 г. наша рукопись дает некоторые сведения о содержании как его истории, так и труда Ибн-ал-Харир~й. Последний автор нам известен еще меньше; повидимому, он был сириец и жил в XIV—XV веке. До настоящего времени отме­чена только одна рукопись (в Бейруте), которая может быть-связана с его именем4.

Некоторые мелочи еще больше чем источники помогают уста­новить личность автора. Под 1278 г. мы находим копию сирий­ской надписи;, дважды упоминается про нахождение одной руко­писи «у нас в монастыре Каннобин»5. Монастырь Канн о бйн на северном Ливане в эту эпоху был летней резиденцией маро-нитского патриарха6 и, таким образом, среда и место написания истории определяется; хронологические данные устанавливают и имя. Автор под 1668 и 1670 годом повествует о торжестве своего рукоположения; в нем приходится видеть Стефана ад-

Дувейхй 0 ^ j u J l V J L L J , маронитского епископа Кипра

1 Под гг. 1148, 1156, 1356 и др. 2 Brockelmanri, op. cit. II, 43, Л« 15. :* В дополнение к.упомянутому Brockelmann'oM парижскому отрывку

следует теперь отметить одно извлечение, имеющееся в Бейруте (Cheikho, Catalogue, p. 285, № 125).

4 Cheikho, op. cit. 258—259, № 78 *\*Ш {£,13 g c>UjJl t ^ v L o < >LXT

6 Под 1121 и 1365 годом: St>JLo rX>-? ^ A>U- ^Lo-^c ^^J\ ^\ ^ A *

См., напр., Baedecker, Palästina und Syrien7, Lpz. 1910, стр. 308—309.

5

с 1668 года и патриарха маронитов с 1670 г. Родился он в 1627 году, умер в своей резиденции Каннобйне в 1704 году1. В области арабской письменности он известен, главным образом, историей маронитов, изданной в Бейруте в 1890 году. Кроме

того ему принадлежит некая «История времен» kUjä\ ^f^U, на­чинавшаяся с эпохи крестовых походов и доведенная до его вре­мени2. Все эти детали вполне совпадают с данными нашей руко­писи и никаких сомнений больше не возникает.

Интересно отметить, что рукописи этой истории крайне редки; в Европе они, повидимому, нигде до сих пор не зарегистриро­ваны; в Бейруте известно только сокращение, сделанное исто­риком Таннусом ат-Шидйаком в 1840 году. Таким образом, важность рукописи, независимо от ее исторического значения, повышается еще больше и можно радоваться, что «исторические записки неизвестного автора» оказываются «Историей времен» СтеФана ад-Дувейхй.

II .

Письмо Г. Адама из Венеции.

(Dorn CXIII).

Среди старых коллекций Публичной Библиотеки имеется один интересный и довольно редкий для ленинградских собраний доку­мент: образчик частного письма конца XVIII века. Адресат его едва ли может быть установлен без специального исследования, яо отправитель, благодаря подписи, определяется вполне точно:

1 Биографические данные и перечень трудов его см. арабский журнал ш-Машрик т. VII, 1904, стр. 1025—1026.

2 Ал-Машрик XII, 1909, 495, № 44. 3 L. Cheikho. Catalogue, p. 235—236, Л!> 36.

6

это алеппский митрополит Герман Адам, неоднократно игра­вший видную роль в судьбах Сирии и в этот момент оказавшийся в Венеции. По другим источникам нам ничего не известно о его пребывании здесь и уже это обстоятельство придает известное значение письму.

Dorn не мог вставить этого письма в надлежащую истори­ческую рамку: совпадение имен заставило его видеть1 автора в маронитском патриархе Германе (Фархате), знаменитом деятеле арабского литературного возрождения, который был известен Dorn'y, главным образом, как грамматик и поэт2. Однако, кроме определенного расхождения Фамилий (Фамилия Фархат была, повидимому, неизвестна Dorn'y), против этога говорят и хронологические данные. Письмо написано в 1793 г., между тем Герман Фархат умер уже в 1732 году.

Автор письма Герман Адам — уроженец Алеппо, учился в Риме и был впоследствии митрополитом Акки; в 1777 году он был переведен в Алеппо3. В 1787 г. он был послан папой

Пием VI, как «апостольский нунций» —: З г ^ " " J^^ül, для устройства маронитских духовных дел на Ливане в связи с ересью известной монахини Хиндии4* Под 1790 г. он упоми­нается как предполагаемый председатель духовного синода, на­значенного на это время5; он был в Сирии и на синоде 1793 гЛ Таким образом, письмо его относится уже к концу пребывания в Италии и очень живо вводит нас в это беспокойное, полное не-

1 Op. cit., стр. 95—96. * Ал-Магирик, т. VII, 1904, стр. 49 и ел. Г. Зейдан, %<LÀ±)\ Ц->ЬТ gj\S

i^Oj-aJI т. IV, Каир 1914, стр. 13—14. 3 L. Cheikho, La littérature arabe au XIX siècle —I, Beyrouth 1908, 40;.

ал-Машрщ XI, 1908, 543, № 24. 4 Ал-Маш2жк XII, 1909, 14. 5 Charon, Histoire des Patriarcats Melkites — II, Rome 1910, 371. e Ibid., II, 115,

7

ожиданностей время. Лучше всего о нем скажет сам автор, хотя

далеко не все его намеки могут быть нами расшифрованы Л

^Jl jl^i^lJ J.JJ* j IJLX^L Л*Л\ JJSJ j oLsdJ J.jj> IJ.P1 jisu ÔjiJ uJJlj Lr*»*9jJL i ) ^AJ^ÄÄ ^j) ) j .a L * ^JftAS"*! АлаАэ) oJ.pLii*«

J^Ji» j i ^ iuJL ^ Sj^LJI A l i ] j » ^ ÔJJ-J^/^J' J ^ i L * *XJ

L i l j ^ Д*1)1 ^ j ^ y J f ^ |A-I J - » Lf Чл^~ ^ ^ ô j l l oJ^ J}

J^ /^J j , J*JI J'Ur? « J ^ J I JpCJ) X I ) S J L > ij^w- J ^ л ^ * Jul

j j^ls / ^$41 (r£ b /Âx> «_>*) J * *^ J«* c-JU^a) «_Jcj <jls i>) ^

J*x> Uc *Aj *â> ^jir1 -j -j* j LJIjsJ Le j y y l JJ^A^J J j ) ^ U J

JJJ ^ f u ^.Jt'j i) ail JD jLoJiJ J£> LL) -.й^э jej -j*> LJ &c dJJj.,0 ^J L*>J >* * ^ Jjj>*& / t * iJ ) A~i»ö ^ v-jl^i, <JL~*J ^^^^l

UJL _, LJW J * Juil j ^ ^ jJl rrUU ^ÇL. £ j» IS

Ù^*Ù cJ L| J.**Asi L ib / H J » H Lol j ' -ô l ^JÖIÄJ •».© l^sie ^i)_j J Le iJLc

^fL»*«JJ û l j j J-** .•»*. L«J j ^fujjuj LoJ,j.-ôl ^ / ^ j J«^ /j*«. L«J UJ»*A>

•*.© J L i <uL© ULsic2 i^j A f ' ^4J4 L*Jy« ^ u M A - / ^ " ^ J C5**

1 Текст дается мной согласно со всеми особенностями рукописи, в общем очень четкой. Восстановлены только иногда опускаемые точки у конечного Ь\ Гласные и знаки чтения удержаны согласно оригиналу.

2 = ч»^о^ ср. выше <Jl;Loa.

S

Uli JLXl LiiU jUJJ

• JLoL LoJj J ^ iL.;«? JJJ J1^) o^*' ^ ^ ^ 1 oJ-* «J j ^ -H

ULu^u иЛс LLOÄAJ / A J M*+*Z* 'J.JJJ.Ä ^Jl xiljLs ^Alä)j lo / lOf t i^

l ob l j l>| ( ^ ^ J * ^ ÄA3J.AJJ ^J •jbliJJ {j*}*^ kJ'¥^ Jy^^'

U* • ^ L J * ^"^C J.ÄAAJ ^j l •Лг^^мвги! IJ.ÎB ^jlS i l J ^ J i JjL« ÜJLL

1 Вероятно = L^.XJbl. После этого слова следуют печать и подписи, а дальнейший текст написан на поле в перевернутом направлении.

2 Sic! = Le 0 U ^ - b . 3 Sic! = Lo. *

9

Печать со словами: iv4i ivw « JL* ^j\jL^ ^\ ^jh*/» и ПОДПИСЬ ц ^ ? (j)j}**> ^о) ( j - ^ Ц ^ ? rao servo Germano adami Arcivescovo di Aleppo. Сбоку справа дата

Перевод . Господин мой всеблагородный.

После принесения обильных приветствий и полного привега с почтением и великим желанием узреть вашу весьма возлюблен­ную нами персону1 . . . Вы, почтив нас в свое время посещением в монастыре св. Михаила в Кесраване2, запечатлели в нашей памяти особое уважение к вашим единственным достоинствам и редкому уму и вследствие этого привлекли нашу особую любовь к вашей почтенной персоне. Поэтому, мы не переставали рас­спрашивать о вас всех приходивших к нам за это время и мы очень радовались выпавшему вам успеху и удаче. До нас дошло, что вы пребываете во дворце господина ал-Джйкм3 всеблаго-родного в почете и уважении. А так как в большинстве случаев любовь передается между обеими сторонами, то поэтому мы по­лагаем, что и вы желали бы ознакомиться с нашим положением. Поэтому мы и сообщаем вам, что с нами произошло после раз­луки с вами во всей краткости. Дело таково: когда переме­нился правитель горы4 эмир Юсуф Ш и х а б 5 и его поверен-

1 Обычное вступление арабского эпистолярного стиля, после которого следует изложение существа дела.

2 Область Ливана к с.-з. от Бейрута; монастырь Михаила в селении Зук Микайль (см. Baedecker, op. cit. 313).

3 В начертании указанными буквами скрывается, вероятно, какое-либо италианское имя, не поддающееся восстановлению.

4 Обычное у сирийцев название Ливана. 5 Дядя знаменитого Бешйра, убитый по его проискам Джеззаром, пашей

Сирии в 1790 г. (См. Enzykl. d. Islam I, 698 Т. Шидйак £ С>4*^ j 4 * ^ 0 U J JW*Ä. Бейрут 1859, стр. 427).

10

ный1 шейх Гандур2 и оба были убиты в городе Акке3, как уже дошло до вас, то правитель, который утвердился на горе, унизил нас и требовал с нас больших денег, подстрекаемый некоторыми нашими противниками, которые нам завидовали во время эмира ЮсуФа. И мы оказались в полном стеснении и действительной опасности лишиться своей жизни, либо от ярости самих наших противников, либо от нападений войска. Поэтому мы собрали все наши вещи и обратились в бегство с горы в сторону Алеппо. Но ио средине дороги за четыре дня до нашего прибытия напало на нас сто всадников бедуинов, ограбили все наши вещи и сняли с нас всякую одежду, даже и рубахи. В таком достойном слез виде мы прибыли в Алеппо и там был нам оказан прием и вру­чена большая милостыня, так что мы возобновили все, что было нам нужно из одежды и необходимых вещей. Однако, против нас восстали враги-завистники, объединившись в самом городе Алеппо и нам оказалось невозможным оставаться там, особенно потому, что мы не были подкреплены благородным Фирманом \ обыкновенно даваемым митрополитам, которые живут в городах. Мы собрали милостыню, достаточную только для того, чтобы достичь Рима и вышли из Алеппо 10 августа прошлого года, а когда мы прибыли в Венецию 21 января, до нас дошли сведения о волнениях, постигших Рим и его область. Поэтому нам оказа­лось невозможным завершить путешествие; не можем мы вер­нуться и на восток в такое время, когда положение горы рас­строено5, а враги наши пользуются влиянием у правителей и не

1 О слове £ ^ Ä - £ см. Dozy, Supplément aux dictionnaires arabes II, 448. Dorn, op. cit., стр. #5, предлагает невероятную этимологию от ^ßS*^.

2 Гандур ибн-Са'д ал-Хурй, см. Шидйак, op. cit. 193, 424. 3 Подробности об этом см. *И. И. Ма'луф, ^ ^ о f**№ (3 ^ ^ - ^ с^Ь"*

^ 3 ^ 1 Ä ^ J \ , Ба'абда (Ливан) 1908, стр. 216; Шидйак, стр. 427. 4 Грамота турецкого султана. 5 О значении Формы k>JC^.\ см. Dozy, op. cit. I, 350.

11

позволят нам вернуться к нашему месту в монастыре св. Ми­хаила. Вам известны большие расходы, которые необходимы в этой стране для подобных нам, так как никто нас не знает и не снабдит нас даже кубком холодной воды даром. Мы не знаем, когда наступит успокоение и мир в этих областях, а поэтому будучи уверенными в искренности вашей дружбы, мы прибегаем к вашим благородным качествам, чтобы вы оказали нам милость пожертвовав то, что может удовлетворить наши нужды на ко­роткое время и послали это как можно скорее через посредство синьора Джованни Сарбус1 , проживающего в Венеции. Не сообщайте никому, что мы просили об этом вас, так как это со­общение -может быть поставят в вину нам некоторые незнакомые с нашим положением и растолкуют его иным способом, ослабляя уважение к на,м, а нам известно, что вы этого не пожелаете. Затем мы жде*м от вашего достоинства сообщений о вашем по­ложении и присылки нам ответа в скорейшее время через упомя­нутого маркиза при посредстве господ его братьев, живущих в вашей стороне. Это и вызвало необходимость письма, пребы­вайте во здравии.

Ваш богомолец Герман Адам, митрополит Алеппо. 13 Февраля 1793 г. в городе Венеции.

Роль Германа Адама и после возвращения в Сирию при неизвестных нам обстоятельствах далеко еще не была сыграна. Только специалист по истории этой эпохи когда-нибудь выяснит все перипетии жизни беспокойного митрополита, у которого далеко не всегда складывались мирно отношения даже к еписко­пам2; взгляды его нередко вызывали даже сомнение в право-

1 Фамилия не установлена. 2 Ср. Charon, op. cit., III, 462 (ср. II, 5).

12

верии1. В 1806 году Адам принимал участие в духовном соборе в КаркаФе, постановления которого были аннулированы папой Григорием XVI в 1835 году2. Через три года после собора Герман Адам умер 10 ноября 1809 года в том же ливанском местечке Зук Микайль, которое упоминается и в письме3.

С его личностью источники связывают особенно тесно дея­тельность будущего патриарха греко-униатов Максима Маз-лума: он был его духовным учеником4, именно после него Мазлум был выбран митрополитом5. Целый ряд сочинений, преимущественно богословского или полемического содержания приписывается Герману Адаму; на востоке в соответствующих кругах они пользуются достаточной известностью, хотя кроме упомянутого катехизиса остаются неизданными6. Две рукописи его сочинений хранятся в Мюнхене, куда они попали из библио­теки знаменитого Si lvestre de Sacy7 .

И. Крачковский. Л. Март 1924. *

1 Его катехизис *-?. £Л £>U^)\ i\*\j$ <£ £d-süJ\ _ ~iô c_->lX£ напеча­танный в Шувейре в 1802 г., был запрещен папой Пием VII в 1816 г. {Charon, op. cit., III, 666). Эту книгу упоминает Dorn, стр. 96 (по каталогу •библиотеки Silvestre de Sacy).

2 Charon, op. cit. III, 369. 3 L. Cheikho, op. cit. I, 40; ал-Машрик т. XI, 1908, стр. 543, № 24. 4 Charon, II, VIII, 8; III, 76, 252. s Ibid., II, 8 ел. 6 Cheikho, op. cit. I, 40; ал-Машрик т. IX, 1906, стр. 695; Charon

юр. cit. II, 5. 7 Jos. Aumer, Die arabischen Handschriften d. K. Hof- und Staatsbibliothek

in München, München 1866, стр. 82—83, JVs 246 (по каталогу библиотеки Sil­ves t re de Sacy они упомянуты Dorn'oM, 1. cit.).

Ризкаллах Хаееун (1825—1880), переводчик басен Крылова на арабский язык.

В Публичной Библиотеке в Ленинграде имеется оригинальная арабская рукопись1. В инвентарь она занесена, как «Четверо­евангелие мельчайшего почерка», но если развернуть большой лист, из которого она состоит, то с первого взгляда можно заме­тить только два слова «Александр Николаевич» (=jj.;^XJ) gïyi*f^\ выписанные крупными арабскими' буквами во весь лист. Всматриваясь ближе, нетрудно увидеть, что буквы соста­влены из мельчайших арабских строчек, еле разбираемых про­стым глазом, и таким путем вписан полный текст всех четырех евангелий на арабском языке. К аналогичным опытам прибегали каллиграФЫ всех, кажется, стран: на нашей памяти еще откры­тые письма с полным текстом Демона или Евгения Онегина,, портреты Толстого, составленные из букв его произведений и т. д.

На историю рукописи некоторый свет бросает выписанная внизу также каллиграфически, но крупными буквами следующая фраза но арабски и русски2: «Господи, да свершится над вели­ким Государем Александром наших дней, сказанное Дарию Але-

1 Арабск. 86 (прежняя шиФра II. 3. 23). 2 Арабский текст таков: АДЭ lx> *£>L^J\ IJJo JSJSJQ UXl- -J, ^ . з ^-$J\

OSJJL _£A М\ * ^ Ю ^ . В русском переводе опущена последняя Фраза: «Ведь он — един».

14

ксандром времен давно минувших: «как не светить двум солнцам с небосклона, так не владеть Азиею двум царям». По всей веро­ятности, рукопись предназначалась для поднесения Александру II и представляет собою труд одного из тех наивных восточных по­литиков, которыми так богаты были 50—70 годы прошлого века. Отчет Библиотеки за 1868 год1 говорит, что рукопись поступила от Ризкаллаха Хассуна и это имя проливает окончательный свет. Еще и теперь в арабских рукописях ленинградских собра­ний можно иногда найти требования с его подписью. Он калли­графически копировал крупнейшие литературные произведения везде, куда его забрасывала судьба, и в Бейруте, например, в библиотеке Университета св. Иосифа, можно видеть копию сти­хотворений ал-Ахталя2 , снятую им артистически в 1867 году с ленинградской рукописи бывшего Учебного Отделения Мин. Иностр. Дел, которая долгое время считалась уником. КаллиграФ и литератор, журналист и политический деятель — он занял свою полочку в истории новой арабской литературы и общественности, но как переводчик Крылова он и до сих пор неизвестен сколько-нибудь ближе даже специалистам3. Русскому арабисту обрисо­вать эту сторону его деятельности легче европейских исследовате­лей, хотя затяжной перерыв сношений с востоком делает теперь почти неосуществимой полную характеристику4.

1 Стр. 233. 2 Dîwân al-Ahtal, publié par le P. A. Salhani , Beyrouth 1891, стр. 1 — 2.

•О другой копии Хассуна (диван Зу-р-Руммы) там же см. ИРАН за 1918 г., стр. 369—370.

3 Я не нашел упоминаний о нем в специально посвященных переводам басен Крылова на иностранные языки статьях А. Ф. Бычкова и П. Драг а -нова (ЖМНПр. за 1895 г., ч. III, стр. 86, 91, 112).

4 Моим основным источником являются сочинения Хассуна, хотя далеко не все к сожалению они были у меня в руках, и беседы с ветеранами арабского движения 50—70 годов в Сирии и Египте. Три ценных работы по истории ново­арабской литературы, которые появились незадолго до войны, уделяют Хае су ну несколько страниц (L. Cheikh о, La littérature arabe au XIX siècle —И, Beyrouth

15

Детство Хассуна переносит нас в Алеппо, — город, кото­рый был едва ли не крупнейшим культурным центром Сирии в первой половине XIX века. В Египте таким центром оставался Каир, где мечеть ал-Азхар, со своей школой, сохранила тради­ционную мусульманскую науку и литературу, а Французская экс­педиция и правление Мухаммеда сАли, связав долину Нила с Европой, направили жизнь на новый путь. В Сирии этой эпохи Дамаск являлся самое большее слабым отражением ал-Азхара, Бейрут — тогда еще маленький приморский городок, уступавший даже Сидону и f Акке, не играл никакой роли. Только после волнений 60 года, с эмиграцией сюда большинства христианского населе­ния из Дамаска, Бейрут занял первое место, остающееся за ним и посейчас. До него, экономическая и культурная гегемония при­надлежала Алеппо. Старый торговый путь в Месопотамию и Ин­дию еще не был заброшен благодаря Суэцкому каналу, большие европейские Фактории — особенно английская и итальянская, — существовавшие здесь несколько веков, служили проводником европейского влияния и в сфере умственной жизни. Создавалась своеобразная смешанная среда, в которой, благодаря большому количеству европейских экстерриториальных представителей, и местным христианам жилось быть может спокойнее, чем где бы то ни было в Сирии той эпохи, не исключая и Ливана. Литера­тура среди христиан начинает здесь оживляться еще с XVII века в кружке будущего патриарха Макария, известного России по €го путешествиям при Алексее Михайловиче. Воспринимая неко­торые новые течения и охраняя старую традицию, эта литера-

1910, стр. 45—48; Ф. де Tapp азй, Д^-лЛ Xi ls r^ l ^ Ь — I , Бейрут 1913, 105 — 110,11,247—248, 251; Ж. Зейдан, U O ^ A M XÀJJ\ ^ Ъ Т g?^l3 IV, Каир 1914, 273—274. Из европейских ученых краткие заметки ему посвятили M. Har t -mann, Das arabische Strophengedicht I. Al-Muwassah, Weimar 1897, 78 и 232 и Cl. Huar t , Littérature arabe2, Paris 1912, стр. 412.

16

тура вливается в общий поток возрождения XIX века, хотя и тогда Алеппо долго дает себя знать не смешивающейся струей.

Пестрая жизнь торгового, почти международного города вы­зывает другую черту в этой возрождающейся литературе, кото­рая напоминает нам эпоху Багдада VIII—IX века. В Алеппо появляются, сталкиваются и живут самые разнообразные нацио­нальные элементы, но связующим звеном для них является араб -ский язык, как бы ассимилирующий всех, приходящих с ним в соприкосновение, как в IX веке, так и в XIX. Своих деятелей новая арабская литература вербует из всех народностей : и т*урки, и курды, и арамейцы-сирийцы — все подчиняются ее влиянию. Попадают в общее течение и армяне, которых забрасывает в се­верную Сирию торговля.

Из такого армянского рода, обосновавшегося в Алеппо, и происходил Ризкаллах Хассун, родившийся здесь в 1825 году. Отец его был, конечно, коммерсант и занимал почетный на вос­токе пост драгомана австрийского консульства. Зная общие усло­вия того времени, нетрудно предугадать, что Хассуп получил духовное образование. Школы, содержавшиеся преимущественно различными европейскими миссиями, сосредоточивались в эту эпоху на Ливане. У армяно-католиков существовало нечто вроде семинарии в монастыре Бзуммар в ливанской области Кесраван, где одно время была даже резиденция армяно-католического па­триарха. О ходе преподавания в этой семинарии у нас данных нет, но параллельные примеры с определенностью говорят, что оно сводилось почти исключительно к богословским предметам и новым языкам. Как и большинство левантинцев, Хассун вырос ирактиком-иолиглотгом. Детство, проведенное в Алеппо, сделало для него одинаково родными три языка: армянский, арабский и турецкий; в школе он ознакомился с Французским и, вероятно, италианским, который в эту нору продолжал еще поддерживаться

17

в Сирии по традиции старых связей с Венецией и Генуей; школа жизни научила его еще английскому и русскому. Уже в годы учения обнаружились в Хассуне те свойства, которые отличали его всю жизнь: каллиграфический талант и дар поэта. Тринадцати лет он сочинил (конечно, на арабском языке) торжественную оду в честь посетившего Бзуммар недавно рукоположенного армян­ского епископа.

Пребывание Хассуна на родине после семинарии занято помощью отцу в его торговых и драгоманских делах. Мало-по-малу он входит в кружок алеппских литературных деятелей, которые в это время группируются, главным образом, около та­лантливых семей, Марраш и Далляль, давших не мало видных представителей новой арабской литературе. Сношения с ними Хассун поддерживает всю свою жизнь, хотя скитания скоро увлекают его из Алеппо, куда он больше не возвращается на сколько-нибудь долгий срок.

Скитания эти начинаются сперва добровольно. Большое со­стояние и торговые предприятия позволяют Хассуну побывать в Лондоне, Париже и Египте. Во второй половине 40-х годов мы застаем его в Константинополе, и в этом периоде жизни, захва­тывающем почти двадцать лет, торговля начинает отступать на задний план. Интенсивнее сказываются литературные интересы, а обстоятельства все более и более вовлекают в общественно-политическую деятельность. И в столице Турции к этому времени создается небольшая арабская колония. В эти годы в Константи­нополе оказывается поэт-ветеран Бутрус Кераме (1774— 1851), придворный стихотворец знаменитого сирийского эмира Бешйра; он не захотел покинуть своего мецената после лишения власти и сопровождал его в изгнание сначала на Мальту, а затем в в Стамбул. О дружбе его с Хассуном говорят стихи на свадьбу последнего в 1848 году. Переписка с литературными друзьями

2

18

и знакомыми принимает теперь более широкий и систематический характер. Наиболее регулярными корреспондентами из прежних алеппских друзей являются теперь престарелый поэт-библиоФИл Насраллах Трабулусй (ум. в 40-х годах) и юный еще Фран­сис Марраш (1836 —1873), который внес в новую арабскую литературу сильную струю глубокого пессимизма, напоминая своими произведениями близкого земляка поэта XI века Абу-л-'Ала из Ма'арры. С братом Марраша ассуну пришлось еще работать впоследствии в Англии.

Важным толчком в литературной деятельности Хассуна ока­залась Крымская война 1854—1855 года. Желание познако­мить своих соотечественников с ее перипетиями подало ему мысль основать арабскую газету: она стала выходить в 1854 году под названием «Зерцало состояний»1. Арабская журналистика в эту эпоху была делом совершенно новым и Хассун явился в полном смысле слова пионером. Единственным периодическим изданием на арабском языке в это время оставался Официальный орган египетского правительства «Египетские события» 2, печатавшийся с 1828 года; уже тремя годами позже листка Хассуна в 1858 г. появился ОФИЦИОЗ и в Сирии в виде «Сада вестей»5. Создали журнальный стиль и поставили арабскую прессу на должную вы­соту только разнородные издания Бутрусаал -Бустанй и его сына Селима, которые относятся уже к 60—70 годам. Таким образом, газета Хассуна помимо того, что была первым араб­ским периодическим изданием в Стамбуле, явилась первым не­официальным изданием даже во всем арабском мире. По своему типу газета носила чисто-инФормационный характер и можно от-

1 Арабск. vJly^Vl o\j-x>. 2 Арабск. £з«*а*.Л ç!ils^J\'.

s-я Арабск. jL,±LM\ ^ J o y ^ .

19

метить только одну ее черту, интересную для эволюции взглядов Хассуна: в ней еще нет никаких следов того руссоФильства, которое проходит красною нитью через всю позднейшую его деятельность и отразилось в упоминавшейся рукописи еван­гелий.

Пребывание в Стамбуле близко сталкивает Хассуна с двумя лицами, с которыми остается связанной вся его дальнейшая жизнь в том или ином отношении. Первое—Фуад наша (1815—1869), министр иностранных дел во время Крымской войны, один из сто­ронников реформ, неоднократно исполнявший различные государ­ственные поручения, как при европейских дворах, так и внутри Турции1. В 1860 году после известной дамасской резни, вызвав­шей вмешательство европейских держав, он был послан чрезвы­чайным комиссаром в Сирию для расследования обстоятельств событий. Он взял с собой Хассуна в роли секретаря для пере­вода на арабский язык его декретов и объявлений. Пребыванием в Дамаске Хассун сумел также воспользоваться для поисков рукописей и знакомства с литературными знаменитостями. Среди последних выдающееся место занимал *Абд-ал-Кадир алжир­ский, известный Европе по борьбе с Французами. Он жил в Да­маске с 1855 года и привлек к себе еще раз внимание европей­цев рыцарской защитой христиан от черни во время дамасской резни. Фигура эмира запечатлелась в памяти Хассуна, и впо­следствии он посвятил ему один сборник своих произведений.

По возвращении в Константинополь Фуад паша был назначен в 1861 году великим везирем и предоставил Хассуну место ин­спектора табачной таможни, оказавшееся для него роковым. Еще в следующем году он имел возможность посетить Лондонскую

1 Enzyklopaedie des Islam П, 122—123. Общую характеристику личности и деятельности дал недавно H. Lammens в своей новой работе La Syrie — II, ^Beyrouth 1921, стр. 184—186.

• 20

выставку, как секретарь того же Фуада паши, командирован­ного туда в роли представителя турецкого правительства. Но-вскоре по возвращении из Лондона Хассун был арестован в связи с злоупотреблениями в его ведомстве и, спасая свою жизнь, бе­жал за границу в Россию. Семья его осталась в Константино­поле и в Турцию он уже больше не возвращался.

История с арестом Хассуна достаточно темна до сих пор. Растраты доляшостных лиц в Турецкой империи далеко не такое необычное явление, чтобы за них платиться жизнью. Можно предполагать, что это обвинение было только ФИКТИВНЫМ поводом,, а причиной являлось все яснее выступавшая политическая небла­гонадежность. Близкая дружба с представителями партии ре-Форм— упомянутым уже Фуадом пашей и знаменитым Мид-хатом, лидером младо-турецкого движения, налагала некоторую тень; принадлежность ко всегда находящемуся под подозрением арабскому элементу еще более ее сгущала. Как раз около этого времени начал свою деятельность в Константинополе литера­турный и политический противник Хассуна, имя которого свя­зано с его дальнейшей биографией еще больше, чем Фуада паши. Быть может, именно он был невольным (если не вольным) виновником злоключений, постигших Хассуна.

Ахмед Фарис аш-Шидйак (1804—1887), один из «стол­пов» и основателей ново-арабской литературы еще до Стамбула прошел пеструю жизненную школу. По происхождению сирийский ма,ронит9. он побывал в Египте и уже протестантом оказался на Мальте, где помогал американским миссионерам готовить пере­вод Библии на арабский язык. Миссионеры его познакомили с Англией и Францией, но скоро он оказался советником и при­дворным поэтом у тунисского бея, уже приняв мусульманство. В конце 50-х годов Шидйак появляется в Константинополе и при содействии правительства в 1860 году выпускает свою араб-

21

скую газету-журнал «Новости»1, которая быстро приобрела ми­ровую, в буквальном смысле, известность. Двадцать с лишним лет она была не только лидером всего мусульманского мира от Индии до Марокко и от Судана до Казани; к ней прислушива­лась и европейская пресса, считая газету не без основания ОФИ­

ЦИОЗОМ турецкого правительства. Несомненно даровитый писа­тель, широко образованный не только в арабском смысле, Ши-дйак, повидимому, не дорожил* никакими принципами, но умел талантливо защищать то, что в данный момент представлялось -ему нужным. Безпринципность давала ему особенно острое ору­жие в сатире и его язвительные, часто грубые стрелы не щадили противника, если таковой осмеливался держаться другого мнения. На почве идеологии у него с Хассуном неминуемо должна была начаться борьба, вспыхнувшая теперь, но кончившаяся только со смертью Хассуна. Шидйак себя и свой орган выставлял проводником панисламской идеи: объединения всего мусульман­ского мира под главенством турецкого султана со слиянием всех национальностей в едином государстве. У Хассуна национальная идея, поскольку это касалось арабов, выступала на первый план. Он чувствовал себя не только арабом, но и сознательным хри­стианином; уже два эти обстоятельства заставляли его энергично восстать против идеи Шидйака. Чем дальше, тем меньше он думал о турках; что касается арабов, одно было для него не­сомненно— их культурное возрождение возможно только с изба­влением от турецкой верховной власти. Способны ли арабы к са­мостоятельному существованию, на это Хассун едва ли смог бы ответить утвердительно; временный паллиатив он видел в протек­торате или вернее протекторатах, а при мысли о Сирии его «взгляды все определеннее начинали устремляться на север. Для

1 Арабск. \^*2>\jL\.

22

Константинополя такая идеология, хотя бы еще и в смутных; очертаниях, должна была казаться опасной, и, может быть, в этом и коренилась внутренняя причина и бегства и ареста.

О пребывании Хассуна в России у нас нет определенных данных: можно строить только некоторые предположения и на них придется остановиться, когда будет речь о переводе басен Крылова. Его постоянным местопребыванием скоро делается Англия, где он проводит почти^15 лет в небольшом местечке (Wandsworth) около Лондона. В 1867 году он едет во Фран­цию, чтобы повидаться с находящимся там Фуадом пашей, ко­торый через два года кончает свои дни в Ницце в почетной опале. На родине Хассуна ходит легенда о том, что лет за 7 до смерти он побывал инкогнито в Алеппо в поисках рукописей, копируя наиболее интересные. Такая же легенда окружала и его смерть: раздраженный нападками Хассуна'султан 'Абдулхамйд через одного из агентов отравил его в 1880 году. Едва ли это имеет особые основания, если верить его современникам: Хассун умер скоропостижно, но приближение смерти чувствовал, как об этом говорит сочиненная им самим'эпитаФня1:

Судил бог умереть мне на чужбине, в стране, куда я изгнан: против воли.

А в сердце у меня сокровенные мысли, на которые ниспослан! стих о покрывале2.

Время переселения Хассуна в Англию совпадает с пребы­ванием здесь Герцена, но каких-либо следов знакомства его-с герценовским кружком или воздействия его идей мы не заме­чаем. Хассун вращался, повидимому, исключительно в турецко-

1 Арабский текст: Uy^J\ 1*"^ JjUol -> b <3 *Ч*£г* £->у*\ сИ <ЬХ\\ *$£•

г Намек на стих Корана 237ьзг рекомендующий покрывало для женщин,. Смерть налагает завесу на оставшиеся невысказанными мысли.

23

арабской среде, а идеи издателя «Колокола» оставались ему чуж­дыми до самой смерти.

За время пребывания в Англии Хассун особенно интенсивно развил свою журнальную и печатную деятельность. Около четы­рех газет в разное время издавалось им в Лондоне; он не оста­новился даже перед устройством своей типографии, для которой сам отливал шрифт по своим собственным образцам. Другие га­зеты собственноручно переписывались им для литограФии и, как всегда у него, могут служить образчиком каллиграфического искус­ства. При помощи своих друзей несколько сборников в это я^е самое время он отпечатал в Бейруте и, наконец, к этому пе­риоду относится несколько произведений, оставшихся в рукописи.

Газеты его часто бывали эфемерны, часто носили характер простых памфлетов, но всегда приобретали большую популяр­ность и являются одним из крупных Фактов в арабской полити­ческой прессе. Основные лозунги их: борьба за самостоятель­ность арабов, яркое руссофильство и такая же яркая ненависть к Шидйаьу, выражающаяся часто в простой неприкрашенной брани, которую нам даже странно видеть в печатной Форме. Пер­вый его листок, выпущенный в Лондоне в 1868 году, не скры­вал этой основной цели в самом заглавии: «Камни и лед Фарису аш-Шидйак'у»1. Можно было думать, что здесь сказывается острота первых впечатлений человека, лишенного родины и с не­навистью вспоминающего своих врагов, но эта злоба оставалась неугасимой до конца и под влиянием внешних толчков опять и Юпять вспыхивала ярким пламенем. В начале 70-х годов Хас­сун основывает собственную арабскую типографию, конечно, в миниатюрных размерах под названием «Род Сима»2 и под тем же названием выпускает в 1872 году другую газету тоже неболь-

1 Арабск. j J b j ^ J t ur°)^ <J?Ï 3^*** î ?_^*v

2 Арабск. ^Uo <J\.

24

шого размера, в которой уже не сдерживает своего руссоФиль-ства. Особенная популярность выпадает на долю третьего изда­ния, начавшего выходить в Лондоне с 1876 года под таким же названием «Зерцало состояний», как и первый его орган еще в Константинополе за 20 с лишним лет до этого. В своих пред­шествующих изданиях Хае сун, как и многие арабские журна­листы даже наших дней, был и единственным сотрудником, и ре­дактором, нередко наборщиком и корректором. Здесь он впервые постарался привлечь и другие литературные силы, главным обра­зом, из среды своих алеппских друзей, живших в Европе. Одно время таким помощником явился Джибрайль Далляль (1836 — 1892); длительнее было сотрудничество сАбдаллаха Марраша (1839—1900), управлявшего тогда одной торговой Фирмой в Ман­честере. Тем не менее и его участие не могло упрочиться: рез­кий и нетерпимый характер Хассуна плохо подходил к совмест­ной работе. Скоро он опять остался основным деятелем в своем издании. «Зерцало событий» явилось апогеем его журнальной работы: о популярности ясно говорит то, что в одном Лондоне расходилось около 450 экземпляров — цифра при незначитель­ности арабской колонии более чем показательная. Борьба с аш-Шидйак.ом и его «Новостями» оказывалась Хассуну, однако, не под силу: орган последнего пользовался поддержкой турецкого правительства и почти всего мусульманского мира, Хассунбыл предоставлен своим собственным силам и небольшому кругу еди­номышленников, где он не всегда встречал сочувствие за резкие выходки. Типография должна прекратить свою деятельность и следующее издание «Решение вопросов восточного и египетского»1

Хассун выпускает уже опять в литографированном виде неболь­шими тетрадками, оправдываясь перед читателями недостатком

Арабск. дЗу*ь^\ л AJXsyJÜl ^^JJUw-JI (J.Ä..

25

средств. Издание — опять периодическое, выходит начиная € 1879 года два раза в месяц и целиком написано в стихах. Осо­бенно всколыхнуло Хассуна взятие Карса русскими войсками в 1878 году, опять полетели ядовитые сатиры и в Бейрут, и в Тунис по адресу коменданта крепости Мухтара паши Газй, но все это уже оказалось последней вспышкой: на этом издании, составившем томик около 300 страниц, Хассун кончил свою жизнь.

60-ые и 70-ые годы позволили Хассуну с переселением в Англию опубликовать ряд произведений не только газетного типа. Его брошюра, выпущенная сейчас же после бегства из Турции, с оправданием во взводимых на него обвинениях, почти всем известна теперь только по названию \ Однако уже в 1867 году он напечатал в Лондоне интересующий нас ближайшим образом сборник «Дыхания»2, в который включил басни Крылова. В 70-м году в Бейруте типография американского колледжа выпускает второй его сборник «Самая поэтичная поэзия»3 — стихотворный перевод-переложение ряда библейских книг — Иова, Песни пес­ней, Экклезиаста и плача Йеремиина. В предисловии он поясняет заглавие, заявляя, что первыми поэтами в мире являются автор книги Иова, Гомер и Шекспир. Интерес Хассуна к духовной литературе сказывается и в других работах : около этого времени в Бейруте же выходит его книга «Господняя жизнь»4 — нечто вроде диатессарона-сводки четырех евангелий. Занятия араб­скими классиками выражались у Хассуна, главным образом, в копировании выдающихся произведений. Только одно из них издано им в собственной типографии в 1872 году: собрание сти-

1 Ар а бек. заглавие ,jy«sU\ ^уо A*t**jL> <ju-o ^^Z*^. <*JJ\ JJju ^ ^ J^S . 2 Арабск. O l i i ^ J l . 0 значении заглавия еще будет речь ниже. 3 Арабск. yStJu}\ jsJb\. 4 Арабск. J o j J ^ J l O^.*AJ\, Бейрут 1870, стр. 170.

26

хотворений до-исламского поэта Хатима Тай. Издание, конечног

не критическое: выполнено оно по одной рукописи Британского Музея и с выходом в 1897 году второго европейского изданияг

утратило свое значение. Оно интересно однако и до наших дней, как один из хороших образцов каллиграфического и типограф­ского искусства Хае су на.

Не все его произведения увидели свет. Существуют упоми­нания о сохранившейся в рукописи работе «Арабское печата­ние»2, о каком то полемическом трактате с мало говорящим за­главием «Снятие покрывала»3, который относится к 1859 году. Уже в 1901 году в Бразилии в Сан-Паоло был напечатан сбор­ник его стихов «Подобранныя»4 крайне характерный для всего его творчества и общественно-политического облика. Пять боль­ших пьес, иногда построенных по Форме известных всему му­сульманскому миру од панегириста пророка Кя*ба ибн Зу-хейра или скептика-резонера ат-Тогра 'ия , представляют злей­шую полемику с исламом и как религией и как политической си­лой. Тон их таков, что едва ли благопристойность позволила бы перевести хоть одну пьесу полностью. В стихотворения вкрап­лены воспоминания о дамасских событиях 60-х годов, призыв против турецкого владычества, неизбежные выходки против сул­тана, аш-Шидйака, дамасских евреев и т. п. Заканчивается сборник стихами на взятие Карса и полемикой с тунисцами. Опу­бликован он анонимно без указания города и типографии; это не удивительно, так как едва ли и в XX веке могла бы уцелеть от

1 Fr. Schul the SS. Der Dîwân des arabischen Dichters Hâtim Tej nebst Fragmenten. Lpz. 1897.

2 Арабск. i o ^ s J l £*UkJ\. 3 Арабск. ^UlJül - « л . . 4 Перевод заглавия 0 \ J Ü U ^ M J \ достаточно затруднителен: повидимому,.

оно дано по образцу сборника O U L L Ä ^ J I — «иодвешенныя».

27

мести мусульман та типография, которая открыто напечатала бы подобное произведение.

Характерен для всего облика Хассуна и тот сборник, кото­рый нас ближайшим образом интересует. Ядовитым каламбуром встретил его появление аш-Шидйак — каламбуром, вся злост­ная соль которого понятна только в арабской Форме: «Был Хас-сун вором, сказал он, и были за ним кражи: стал он ехидной и у него теперь ядовитая слюна»1. Ярость аш-Шидйака понятна: сборник заканчивался (стр. 80 — 83) очередной выходкой, кото­рая у нас, с одной стороны, вызывает улыбку своим детским ха­рактером, а с другой-—полное недоумение, каким образом серь­езные писатели могли тратить свою энергию и печатное слово на такие затеи. Взяв несколько стихов Еорана, выбранных тоже с несколько злым умыслом пз мест, касающихся брачных отно­шений2, Хассун показал, что из тех же 168 букв, составляю­щих Фразы Корана, в иной их комбинации получается ряд руга­тельств по адресу аш-Шидйака, не лестных для его нравствен­ного облика.

Если отбросить Эту диссонирующую в нашем восприятии вы­ходку, то сборник даст очень хороший материал для характери­стики поэтического дарования Хассуна и некоторых черт био­графии. Основную часть его (стр. 5—69) составляет перевод басен Крылова, о котором нам придется говорить подробнее, и сверх него включен ряд стихотворений, относящихся уже ко времени после бегства из Константинополя и скитаний на чуж­бине. Под свежим впечатлением 60 года сборник посвящен 'Абд-ал-Кадиру и его же прославлением заканчивается

1 Арабский текст Ol i l i J J \ àJ& iUo <yoli OIÔ~*O àJ* LâJ ^^<,<•«,-» ^6 (игра слов между лисе — вор и сылл — ехидна с намеком на название сборника ш-Нафасат собств. ядовитые плевки, дыхание).

2 Сура 23, 1-7.

28

большая ода с описанием путешествия автора через Кавказ (стр. 71—73). О неполном еще разрыве с турецким правитель­ством говорят две хронограммы (70) на праздник воцарения сул­тана сАбд-ал-*Азйза в 1866 году. Два послания к султану из тюрьмы (78—80) указывают на попытку мирного выхода из положения, ставшего гранью в жизни Хассуна. Счастливые вре­мена вспоминает послание к бейрутским друзьям (75—77) с гру­стным оправданием своего бегства: «Ведь всякое достояние можно добыть опять кроме жизни человеческой, а теперь — только тер­пение прекрасно». В Константинополе он должен был оставить свою семью, и маленькому сыну Альберту посвящены (77—78) два стихотворения, проникнутых нежным чувством, как то не­привычным в устах язвительного Хассуна. Новые страны вы­ступают здесь на первый план : стихи о Кавказе, России (74—75) и Англии (83—84) с их наивным восхищением говорят о том, что жизненная энергия ищет себе выхода уже в мыслях о буду­щем. Во всех этих произведениях одинаково сказываются свойства поэтического таланта Хассуна, которые встретят нас и в бас­нях. Сила их не в языке. Язык — обычный, литературный, как у всех писателей XIX века, далекий от разговорного, питаю­щийся преимущественно соками книги, а не жизни. Владеет им Хассун не всегда безукоризненно: редкие выражения, часто на­тянутые конструкции говорят о том, что иногда язык приходится приносить в жертву метру и рнФме. Этот недостаток ослабляется, а иногда почти исчезает, когда Хассун берет ту Форму, в ко­торой он большой мастер, именно, строфическую — сравнительно новое достояние арабской поэзии. Здесь его язык и приемы как то сразу оказываются естественнее, все течение делается более плавным и певучим, иногда переходя в романс, который просит музыки. И хорошим образчиком этого может служить послание к бейрутским друзьям.

29

В двух произведениях, посвященных России, сохранена тра­диционно литературная Форма и поэтому интерес их сосредото­чивается преимущественно на сюжете. Из Константинополя Xас-су н попал сперва, повидимому, на Кавказ и путешествие из Поти по Риону было первым впечатлением. Сила его увеличива­лась воспоминанием о том, что по выражению поэта, «земля гру­зин и армян —моя родина, до переселения отца моего в другую». Величественная природа заставляет Хассуна забыть даже про красоту его второй родины. С рощами Кавказа не сравниться ни дамасской Гуте, ни каирской Шубре, не заслуживает упомина­ния ни сам Дамаск, ни его река Барада. Ничего подобного кра­соте ТиФлиса поэт не видал, вкуснее кахетинского вина ему не приходилось пить. К сожалению, в большинстве этих отзывов приходится видеть не столько отражение действительного впеча­тления, сколько простой литературный шаблон или прием. Араб­ский поэт — безразлично древний или новый — никогда не упу­стит случая воспользоваться аналогичными сравнениями, воспе­вая тот предмет, который в данный момент служит объектом его стихов.

Этого свойства нельзя упускать из виду при чтении другого большого стихотворения под названием «Россия» (стр. 74—75), тоже посвященного впечатлениям от путешествия. Построено оно на противоположении между востоком и Россией. Во время своих скитаний поэт видел только разрушенные города, неспра­ведливость правителей и вечное рабство перед тиранами. Вся его горечь рассеялась, когда он попал в Россию, и мы с улыбкой читаем надвные Фразы о том, что мельчайшая деревушка здесь похожа на Антиохию, что все живут в полной безопасности изба­вленные от страха и боязни; грабежи на дорогах немыслимы — они такие же сказки как те, что по вечерам рассказывают про ведьм; о тирании наместников и правителей известно русским

30

только со слов китайцев, афганцев или татар. При виде России сердце поэта возрадовалось и он даже благодариг судьбу за по­стигшее его несчастие; вспоминая свою родину, он опять плачет кровью. Нельзя, конечно, забывать, что Хассун попал на север в начале 60 годов в лучший период царствования Александра И, но все же вспомнив хотя бы отражение русской действительности того времени в нашей литературе, его отзывы придется прини­мать с большим скептицизмом. В лучшем случае они результат плохого знакомства иностранца с новой для него страной, в худ-

^шем—литературный трафарет, как мы видели и на предшествую­щем стихотворении, или наконец, политический прием. Н-ельзя забывать, что политика составляла один из наиболее жизненных импульсов в деятельности Хассуна.

Нам неизвестны причины, побудившие его бежать в Россию. Обыкновенно, арабская эмиграция — и политическая и экономи­ческая направлялась в Западную Европу, особенно во Францию или Англию. С Россией связь у арабов, всегда была слабой; в экономической области она рграцичивалась одной Одессой, где среди представителей торговых Фирм иногда оказывались и уро­женцы Сирии или Палестины. Сильнее была связь религиозная, она сказывалась довольно часто в появлении православных ара­бов в русских духовных учебных заведениях на юге России, в обеих столицах или Казани. Для Хассуна оба этих соображе­ния роли играть не могли, особенно в его положении. Еще труд­нее гадать о тех обстоятельствах, при которых Хассун мог за­интересоваться именно Крыловым. Только одно побочное сообра­жение может останавливать здесь внимание, особенно в виду того, что оно объединяет случайно оба момента: и переезд в Рос­сию и басни Крылова.

К началу 60 годов в России уже давно жил земляк и совре­менник Хассуна 'Абдаллах Келзй (род. в 1819 т.), приехав-

*

31

зпий сюда еще юношей в 1837 году. Ставши впоследствии Фе­дором Ивановичем Кельзи, он был лектором арабского языка в С.-Петербургском Университете (1856—1881) и умер в от­ставке в очень преклонных летах в 1912 году1. Помимо того, что он был родом из Алеппо, по вероисповеданию он, как и Хас­сун, принадлежал к армяно-католикам. Зная про силу религиоз­ной связи у арабов, кажется прямо пропорциональной числу мел­ких религиозных разветвлений, можно предполагать, что пре­бывание Кельзи послужило побочным толчком к появлению Хассуна в России. Это предположение несколько усиливает и следующий Факт относительно Крылова. В качестве пособия для своих лекторских занятий Кельзи в 1863 году издал «Рус­ско-арабские общественные разговоры», в приложении к кото­рым напечатал с русским текстом подстрочный перевод десяти басен Крылова2 . Арабам это произведение, конечно, осталось неизвестным, но Хассун, попавший в Россию, легко мог с ним познакомиться, особенно если он лично знал Кельзи, что почти несомненно. Нужно сразу оговориться, что характер перевода у Кельзи и Хассуна совершенно различны — у первого почти буквальный, у второго не только литературный, но и стихотвор­ный. Кроме того, басни переведенные первым, у второго, за двумя исключениями, не повторяются, так что прямого заимство­вания здесь видеть нельзя. Если однако принять во внимание все четыре обстоятельства, объединяющие Кельзи и Хассуна: их происхождение из одного города, религию, пребывание в России

1 В «Биографическом Словаре профессоров и преподавателей Император­ского С.-Петербургского Университета за истекшую третью четверть его существования (1869—1884)», т. I, СПб. 1896, стр. 306, его смерть по недоразу­мению отнесена до 1896 года,

2 Более подробные сведения об этом переводе мною даны в заметке «Арабские переводы басен Крылова», в органе Русского Библиологического Общества «Библиографические Листы»—лист I, 1922, январь, стр. 6—8.

32

и интерес к Крылову, то весь комплекс дает возможность пред­полагать некоторую связь.

Хассун перевел 41 басню Крылова 1 : Орел и паук, Соло­вей и осел, Компания четырех товарищей [Квартет], Муха и пчела, Бритва, Сова и петух [Кукушка и петух], Похлебка [Демьянова уха], Змея [Крестьянин и змея], Клеветник и змея, Бочка, Свинья, Крестьянин и гуси [Гуси], Воспитание львенка [льва], Зеркало и обезьяна, Волки и овцы, Мор зверей, Монета [Червонец], Гребень, Лисица и сурок, Прохожие и собаки, Всад­ник и конь, Слон [и моська], Садовник и осел [Осел и мужик]7

Раздел, Мыши, Обезьяна и очки, Повар и кот, Две бочки, Мышь и крыса, Волк и пастухи, Львиная охота [Лев на ловле], Чиж и голубь, Волк и соловей [кукушка], Туча, Ворона и лисица, Щука и кот, Обезьяна, Червяк и юноша [Мальчик и червяк], Старуха [Госпожа] и две служанки, Подозрение [Напраслина], Плащ Зейда [Тришкин каФтан]. Уже в самых названиях чув­ствуются его приемы перевода и те трудности, которые иногда приходилось встречать и в самом тексте. Непонятно нам, почему переводчик прибегал иногда к перестановке слов в заглавиях (Соловей и осел, Всадник и конь, Повар и кот) или сокращению их (Змея вм. Крестьянин и змея, Слон вм. Слон и моська). Иногда, наоборот, заглавия расширялись (Крестьянин и гуси вм. Гуси). Понятно, что в известных случаях слова не воспринимались ду­хом арабского языка и приходилось их заменять другими: появ­лялось вм. Квартета — Компания четырех товарищей, вм. Демь­яновой ухи — Похлебка, вм. Червонец — Золотая монета, вм. Мартышка и очки — Обезьяна и очки, вм. Тришкина кафтана — Плащ Зейда. Случается, что причина такой замены нам не вполне

1 Заглавия привожу в переводе с арабского, указывая при расхождение с оригиналом заглавия Крылова в прямых скобках.

33

ясна (Воспитание львенка вм. Льва, Садовник и осел вм. Осел и мужик); иногда это вероятно объясняется прямым недоразуме­нием или Невозможностью выразить слово кукушка (Сова и пе­тух вм. Кукушка и петух или Волк и соловей вм. Волк и ку­кушка).

В самом тексте басен обыкновенно мы встречаем те же приемы, иногда вызванные прямой необходимостью с арабской точки зрения. Здесь не Климыч кивает на Петра, а Бекр на Омара (Зеркало и Обезьяна), чистится не червонец, а Дейлем-ский динарг повар читает, наставления не Ваське, а Бамбулю (Кот и повар), моська получает кличку Канбура (Слон и моська), вспоминаются такие места, едва ли приходившие в голову Кры­лову, как Джиллик (Бочка) или Самарканд и Андалус (Разделъ). При буквальном переводе с арабского русский любитель Кры­лова вероятно не мало бы удивился, усмотрев такие много го­ворящие арабу имена, как Джухейна (Гуси), Лукман (Воспита­ние льва), Сухейль (Слон и моська), Хосрой и Дарий (Волк и ку­кушка), Лейля и *Амир (Напраслина). Менее уместным кажется нам, когда празднество в аду (Клеветник и змея) устраивается в память Нерона, Иуды или Наполеона, которых Крылов не по­минал.

По этим деталям перевода можно судить о его характере. Хотя в общем он не представляет переработки, а сохраняет тип перевода, но перевод этот местами достаточно далеко отходит от оригинала. Основное его свойство — общая растянутость и чрез­мерная приглаженность в смысле подведения под уровень средней литературности с арабской точки зрения. Шаблоны, выработан­ные веками, всегда готовы. Намеки на коран привлекаются Хае-суном часто, не реже чем стихи классических арабских поэтов. Произведение благодаря этому, конечно, утрачивает своеобраз­ный русский тип. Все же, если мы вспомним развитие басни с та-

34

кими этапами, как Эзоп, ЛаФОнтен и Крылов, то едва ли за эти приемы можно осудить Хассуна очень строго. Если бы бла­годаря ему в ново-арабской литературе появилась национальная басня, то его отношение к Крылову было бы признано не более противозаконным, чем последнего к ЛаФонтену.

Несколько строже его приходится судить за отступление от крыловской стихотворной Формы, хотя многое здесь объясняется свойствами арабского языка. Вместо легкого, своеобразного и не­истощимого крыловского размера Хассун прибегает к троякой системе. Громадное большинство басен (30) переведено в обыч­ном стиле арабских больших произведений с РИФМОЙ, проходящей через все произведения по четным полустишиям. Привычная для арабского языка Форма не может не действовать несколько однообразно, особенно при сравнении с оригиналом и эти пере­воды являются наименее удачными в смысле воспроизведения духа подлинника. Удовлетворительнее немногие басни, переве­денные рифмованной прозой (4), и значительно лучше те, в кото­рых Хассун пользовался сравнительно хорошо удававшейся строфической Формой (7). Эта Форма, называемая по арабски «опоясанной» (ал-мувашшах), представляет собой приобретение уже после-классической арабской поэзии. В своем движении из арабской Испании на восток она несколько раскрепостила поэзию от ложноклассицизма, правда только в отношении стиха, а не языка. Значительно большая свобода РИФМЫ, возможность раз­бить произведение на разнообразные группы стихов — все это было очень благодарным элементом при трактовке такого жанра как басня.

И если при всем том попытку Хассуна в переводе басен Крылова надо считать неудавшейся, то главную причину такой неудачи надо видеть в его языке. В этом языке совершенно не чувствуется той «были», которую не забудут «пока по русски

35

говорят», про которую один современник Крылова пророчески выразился

«Ее давно мы затвердили, Ее и внуки затвердят».

В обработке Хассуна мы получаем обычное литературное про­изведение кабинетного типа все на том же литературном языке, на котором он писал свои передовые статьи или политические обзоры и на котором никогда не говорил. Живой диалог теряет свою непринужденность, острая сентенция превращается в мерт­венную дидактику и, наконец, все это непонятно читателю без основательной школьной выучки. Над Крыловым современники острили, что он вывел басню из дворца на площадь — это было верно и в этом оказалась ее неумирающая сила; у Хассуна басня осталась попрежнему только в кабинете литератора или вернее даже исключительно на бумаге. Только передача ее таким же обыденным разговорным языком я^изни, какой звучал в ори­гинале, могла бы составить эпоху в арабской литературе. Для Хассуна эта мысль была чужда и лишь на рубеже XX века не­которые арабские литераторы начали ее ощущать, пользуясь иногда в своих произведениях не литературным, а разговорным языком одного из диалектов.

Деятельность переводчика басен Крылова не прошла бес­следно для арабской жизни, но с Крыловым арабов он не по­знакомил. Если труд Кельзи мало кому известен за пределами России, то не многим лучшая судьба постигла и перевод Хас­суна, Напечатанный в Лондоне, в издании, которое попало в index турецкой цензуры, он не мог даже проникать легально в арабские страны и сделался известен только любителям - би­блиографам. Теперь басня, как литературный жанр, хорошо знакома арабам, но этим она к сожалению обязана не Крылову

36

и Хассуну, а ЛаФОнтену и Мухаммеду Джаллялю (1829—1898), обработка которого получила завидную популяр­ность в школах и у всего грамотного населения.

Пгр. Январь 1922 г.

И. Крачковский,

Д е с т у р - н а м э Н и з а р и .

Среди описанных Дорном1 рукописей Публичной библиотеки имеется один кодекс, не встретивший до сих пор должного вни­мания:2 это помещенный у Дорна иод № CDXL куллиат На'й-меддйна Низари. Рукопись эта, повидимому, является единствен­ным известным в Европе полным собранием произведений Ни­зари и состоят из следующих частей:3

1) M . 1 V. КИНОВарЬЮ ^j[}* ,*S> J.jLaü ^ L f .

Вступление :

7 бейтов и далее начало первой касыды:

Касыды идут до fol. 41 v. без соблюдения алфавитного по­рядка, последняя строка:

2) fol. 43v. Aijjb ijjj j> &}&••

1 Dorn, Catalogue des manuscrits et xylographes orientaux de la bibliothèque Impériale publique de St. Petersbourg. 1852.

2 Покойный академик К. Г. Залеман одно время интересовался этой ру­кописью. По его желанию часть ее была сфотографирована и снимки хранятся в Азиатском Музее Р; А. II. Но, к сожалению, никаких других следов его ра­боты над нею пока обнаружить не удалось.

3 Хотя в каталоге Дорна и имеется описание ее, но оно не полно, не при­ведены начальные строки поэм, не указан Формат и количество строк, и поэ­тому я считаю полезным восполнить здесь эти пробелы.

38

Начало :

fol. 44r. прославление ic Jx/«-^ oi^ (ji* r*~* и далее:

Затем идет спор между днем и ночью (муназарэ). Fol. 48У. ОН называет себя: ^Лс ^j\j* Uli L. Fol. 5Or. конец:

4JU) J^—-j ^ — с 'Л—^—Jlj * oLi « i J ^ Д-с^ ^ j - i *s^> 3) fol. 50v. J > (Jyiï.

Начало :

Газели в алфавитном порядке, fol. 272v. последняя строка:1

4) fol. 273v. o U ^ ^ CLSJ. Начало :

^L—$> Jj J.—,A—*>\ 6J—* L—rj * ^ - — J ) ^ 3 j^—,© J:> ÏJÏ L—.*

Заключительная строка f. 20Or.

Предшествующие бенды: f. 275v.

1 Приведенный у Шпренгера (см. ниже) glL* мне найти не удалось.

39

f. 276v. i

f. 278 v.

f.284v.

f. 28 5v.

f. 287r.

f. 289r. Ç

5) f. 290v. ol*k«.

Начало :

в алфавитном порядке. и* . I l

6) f. 3 2 3 v . *s> j ^ ^Jils? j ^ A.J ^ l U ^ Ц » ' -

Начало:

Конец:

40

7) f. 328v. киноварью: %

причем это начало повторяется с небольшими вариантами. 8) f. 330v. <uL*Li OJj> ^ ^ J V^'-

Начало :

j i J - A - J L-Л e jJ^-A-*e , -i J -J ' a I J - » ^ i l J - J a I J — * I/**—* *—A-"-" * i f * l-A~*w

в конце приписка:

^ j ) j j jj -»jjJl j dllj JA«, JJÄJJI oUL J^Sj l d*Lj « JJ>| U U j i ^ l f

. ^ l i l 4jy) juc >i*iJl / p J t 4 ^ ' J*P

9) f. 359v.

Начало :

10) f. 365v. без заголовка:

11) f. 368r. ^ L u SUU Начало :

12) f. 37Or. ^R-e LÇ9^4> Oj^ ^ 4-eUjJu»*.

Начало :

-*»J} cjjyl ^ f=) i ^-£=5 J j J L j * j _ J 4jyl ^_JD J . J ^jlj-j J—â

13) f. 384Г. Oj^ila* v»-») ) j 3 d*U J J Â L OJL? ^ A*^ J}*'"'*

Начало :

14) f. 39lv. -^^..i ^ j^t"** üjj ^H yts* j J*J* S^*-

41

Начало:

f. 488v—489r. послесловие упоминавшегося выше переписчика •с датой:

CJÎ'S"* J f?~ **•*" j ^ | | k J . L , ^J Jüu) JËJJLU (jLà*j ^j$L Jjjßi ^j

J\ Mi ^ 15) f. 489v. o L c bj .

Первое: I l p :. • • . • ^ I i ç •'• <• - • * I

в алфавитном порядке, f. 498r. последнее рубаси:

и. приписка:

Рукопись Формата 33,5 X 25,5 ст., в 4 столбца по 21 строке на странице, написана прекрасным наста'лйком на белой бумаге и отлично сохранилась.

В других книгохранилищах произведений Низарй имеется < сравнительно весьма мало. Мне известны лишь следующие руко­писи :

1) Небольшое извлечение из дивана в Азиатском Музее Р . А. Н. (Nov. 26, f. 88r—102v и f. Ï12v—117г). Содержит преимущественно касыды.

Начало : 1 ) {jjf J.*jJ ü*\ ЦГ ^J> lo.fa.Xf j3 * ^ JÀJ j .

42

2) Несколько газелей в сборных рукописях Британского Музея.1

3) Дестур-намэ в Бодлеяне.2

4) Диван, описанный в каталоге Шпренгера.3

* Таким образом, большая часть поэм нашего кодекса является уникумом и этим обстоятельством можно объяснить тот Факт, что до настоящего времени Низарй для иранистов представляет собой совершенпо неисследованную и туманную величину. Вместе с тем самый беглый просмотр его поэм показывает, что он принадле­жит к числу интереснейших явлений персидской литературы. Большинство составителей тезкире обходит его молчанием, на молчание это вызвано не пренебрежительным отношением к его творчеству, а лишь тем, что Низарй с точки зрения Ислама — отъявленный вольнодумец и кощунственный потрясатель основ правоверия. Дело в том, что большинство его творений посвя­щено восхвалению вина и веселого времяпрепровождения за ча­шей в кругу певцов и танцовщиц. При этом стихи его таковы, что истолковать их в мистическом смысле, как это делается обычно, крайне трудно. Это, конечно, должно было вызвать са стороны духовенства veto в отношении его произведений и тем самым объясняется как редкость рукописей, так и молчание пер­сидских биографов. Более полные сведения о нем дает только

' Даулетшах, остальные, а именно, Haft Iqlïm и Majma* al-fusahä ограничиваются почти буквальным повторением его показаний.

1 Ch. Ri eu, Catalogue of the Persian manuscripts in the British Museum. Lon­don 1897—1895. p.. 869b и 871a.

2 Prof. E. Sachau and H. E thé Catalogue of the Persian, Turkish, Hindu­stani and Pushtu Manuscripts in the Bodleian library. Oxford, 1889. № 752, p. 553. Начало совпадает с началом нашего кодекса, но вызывает некоторые сомнения величина поэмы, а именно в рукописи Бодлеяны 62 листа по 10 строк, т. е. более 1000 двустиший, тогда как в нашем кодексе 576 двустиший.

3 А. Sprenger, A catalogue of the Arabic, Persian and Hindüstäny manus­cripts of the King of Oudh. Calcutta 1854, p. 524.

43

На основании этих сведений можно установить о жизни Низарй следующие Факты.

Хакйм На*ймеддйн ибн-Джемаледдйн1 Низарй-Кухистанй ро­дился около 645/1247 г.2 в Бирдженде. Для техаллуса его Даулет-шах дает два объяснения: одно, что он был крайне худощав (nizär) и потому и получил это прозвание, другое, что этот техаллус им был избран в честь исма'илита Низара. Второе, говорит он, правдоподобнее, ибо собственные слова его подтверждают это. Те-же указания на принадлежность Низарй" к этой секте мы на­ходим и в обоих других тезкире.3 Однако на утверждение это едва ли можно полагаться4. Что обвинение это тяготело на нем, действительно, видно из его слов, но он решительно отвергает его в таких выражениях: Ф

1 Sprenger, op. cit. в списке Таки Каши, р. 18, № 64. Na'ym aldyn b. Ja-myl aldyn Nizâry Qohistâny, d. 720.

2 Эта дата взята мною на основании следующих строк Дестур-намэ:

«Благодарение богу, что в эти шестьдесят пять (лет) я не испытывал от зубов ни мучений, ни страданий» и

«От хиджры прошло семьсот десять (лет, когда) в начале нового года я закончил это наблюдение». Если цифра 65 может быть и не совсем точна, то во всяком случае приблизительно этот расчет должен быть верен.

3 Haft Iqlïm, ms. Mus. As. 603bc, f. 296b. Majma' al-fusahä, lit. Tihrän, I, p. 607. .

4 В исмаилитских трактатах довольно часто встречаются цитаты из произве­дений Низарй. (См. В. А. Иванов. Исмаилитские рукописи Азиатского Музея в Извест. Акад. Наук за 1917 г. стр. 372 и 379). В одной из цитат я смог уста­новить отрывок из Дестур-Намэ. Из этого можно было-бы заключить, что сами исмаилиты считают Низарй своим. Однако, наряду с ним встречаются цитаты из вполне правоверных авторов Ансари, Са'ди, ХаФиза и т. д., которых никоим образом нельзя заподозрить в принадлежности к толку исмаилитов и, таким об-разом, это обстоятельство теряет доказательную силу.

44

«Когда я отвратил лицо от винного погреба, называют меня шейх-еретик; да, я шейх! Но чистый сердцем, не такой, как Фалыпивомонетчики лицемеры».

Разрешить этот вопрос удастся только со временем, по осно­вательном изучении его произведений, где он говорит о себе довольно часто, пока же его приходится оставить открытым.2

Риза-Кули-хан указывает, что Низари встречался с Са'дй L был дружен с ним, что хронологически возможно. Умер Низари по указаниям Каши3 и Haft Iqlïm в 720/1320 г.

Крайне характерна та оцещса, которую Даулетшах4 дает произведениям Низари. Указывая на то, что ценители прекрас­ного относятся с одобрением к его Дестур-намэ, и высказывая предположение, что обвинение в ереси, быть может, и ложно, он все-таки не решается занять какую-нибудь определенную пози­цию и ограничивается передачей анекдота о том, как султан Ба-бур спросил мнение шейха Садреддина Ревас? о стихотворениях мистиков. Ответ гласил: «Если шейх Мухьи-д-дйн *Арабй и Моулаиа Джелалед/шн Румй' и шейх Феридеддй *Аттар и

1 Диван, f. 188v,, l. 10. 2 Ethé в каталоге рукописей India Office (p. 427) при описании рукоп. Haft

Iqlïm, под № 823 говорит о Низари: . . . a Sïïfï and according to the v )-^r*" yy^\ an Isma'ïh .. . Это недоразумение. Текст гласит: àJL*L \\ ^>ÔA.> &

Из этих слов отнюдь не явствует, что автор читал в Habib as-siyar сообще­ние о Низари, он читал там только, что «Мустансир биллях сделал наследни­ком . . . . Низара» и из этого уже делает свои выводы.

3 Sprenger, op. cit., p. 18. 4 E. G. Browne. The Tadhkiratu 'sh-shu'arâ, London, 1901. p. 231—234.

45

*Иракй и Аухадй и Хусейни слагали их, то это чистое проникно­вение в истину и настоящее духоведение, но если слагали их Ни­зари Кухистанй и пир Тадж Туламй и подобные им, то это за­блуждение, ересь и пустословие. Такое поведение называют кра­жей слов, ибо эти люди следуют мистикам только во (внешнем) словоупотреблении».

Анекдот этот показывает отношение мусульманского духо­венства к Низари в самом определенном свете. Впрочем, другого отношения не могло и быть, и такие произведения, как Дестур-нймэ, действительно являются вызовом всему правоверному Исламу.

Поэма эта представляет собой своего рода пародию на столь излюбленные персидскими поэтами «Книги советов». Это руко­водство дли его сыновей, но руководство относительно того, как вести себя на пирушках и попойках и как приобрести выносли­вость в употреблении вина. Низари рассказывает о себе самом, о своей молодости, о том, как вино избавило его от меланхолии и грусти, к которым он был склонен в юношестве, и сделало здо­ровым п жизнерадостным человеком. В благодарность за это он всю жизнь воспевал его, но, как утверждает он, никакими хва­лами не смог воздать .ему надлежащую оценку. Советы сменяются анекдотами и забавными сценками, ярко и живо характеризую­щими нравы эпохи. Затем Низари сообщает, как под конец жизни он покаялся и после долгих лет явился впервые в мечеть для публичного покаянии и обета трезвости. Поразительно тонко изображена сцена изумления толпы молящихся при виде Низари, появившегося в мечети. Но покаяние это было не длительно. Один из покровителей Низари указывает ему, что с его стороны избегать вино прямо-таки противоестественно, и приглашает от­ныне принимать участие в его пирушках. Низари, по видимому, с большой готовностью отзывается на это приглашение и нару-

46

шает данный обет, извиняя себя тем, что делает это не по доброй воле, а по принуждению. Снова он принимается за прежний раз­гул и результаты самые благотворные (513/4):

j L > JJ._J Jwl ojL-J _J=>S *-¥%& * j b j j j ^ - J j l J««) _/J ^ J - ^ ^

«Когда прошло некоторое время после этого обета, полумесяц мой снова стал луной; в общем, поневоле, я подобно Хейяму взял в руки вкусное вино».

Это упоминание о Хейяме для Низарй очень показательно. Действительно, между ними есть значительная близость и Ни­зарй является естественным продолжателем его дела. Но, вместе с тем, Низарй кажется более зрелым, более спокойным. Томи­тельных сомнений Хейяма он не знает, ко всему относится с до­бродетельной скептической усмешкой старика, изведавшего жизнь и знающего ей цену. Светлой жизнерадостностью веет от любой его строки и самые ядовитые замечания по адресу Ислама он делает без малейшей злобы, все с той же лукавой усмешкой.

Техническое совершенство его стихов изумительно, каждая строчка отделана до последней детали, РИФМЫ звучны и четки, нет излишних повторений. Дестур-намэ написано метром Шах-намэ и между ними, действительно, есть что-то общее в стиле и словоупотреблении. Правда, арабских слов у Низарй значительно больше, но все же богатство и чистота его языка поразительны.1

Вышеизложенные соображения достаточно убедительно показы­вают желательность появления в печати Дестур-намэ, так как, в противном случае, творчество Низарй по прежнему останется

1 Et hé (Grundrifs, il, 297) называет Низарй продолжателем Са'дй и его Дестур-намэ считает написанным по образцу Бустана. Сообщенная здесь ха­рактеристика показывает, что это не совсем так. Если в Дестур-намэ и есть что-то общее с Бустаном, то это лишь тон житейской мудрости, практичность.

47

неизвестным и недоступным исследователям. Посему я решаюсь дать здесь текст этой поэмы по рукописи Публичной Библиотеки. К сожалению рукопись Бодлеяны для меня недоступна и потому сличения я произвести не могу. Поэтому я воспроизвожу текст нашей рукописи в точности, сохраняя в полной неприкосновен­ности орфографические особенности оригинала. В общем, редак­ция нашей рукописи более чем удовлетворительна и дает вполне удобочитаемый и почти не вызывающей сомнений текст. В тех местах, где мною замечены явные описки, я оговариваю их в при­мечаниях.

К тексту я прилагаю перевод; возможно, что он не свободен от промахов и ошибок, но творчество Низарй пока изучено столь мало, что и эта попытка может оказаться полезной.

JS J.-JjJj . - i j jJ—> J—J^lJ—* J—«—э ^jjl^—J 411 J.—?) J—s

AwA 1 9 J ^J*—»—ш.—^ oj^ Jjj^f * *^-»L—Â_О ^jJ d_«>_* Ä OjJ-—>J' _^—^

O^J Ajlb L-*—ft—J0 ^ - A - J ^ ^ K J o-^j -г-«0 _/-J J L b A J c^ i^ / -^ ^ J — J

^ &*o ^ • J*£ZD О b le ^ vJL) L J L^-j ^j I—4>j ЬL-Ai*-j ^ • »-A-^j Ja A—i

1—A.—л—j) О » CJ> £***l i j , £* L-/4—я— *J /<«eL» Jj»—Ä 4 ^ _ A _ A _ Ä .

• O L - f J»—A Ь i ^ - c l - A - i Л_Л_Я—.!• О I *—JU J.—X—W • »—А—Л J (J*—-Aj

48

20 j l i ^ J j i ^ f =^ J^tÜ ^ j ^ АГ J) ^ j j j i b ^ <jL* J ^ J ^

o - ^ iJjb-J OL;_J ^^—e—" ^}y LJJ^ y p jb <ц ^-e 1 *£=>

25 Ol—f* LS?*—i oj~*-£=>I—' J>—*b «Jjlxl$* ^ / ^ (j--W ^ * - ° *J^J>-^

^ L i lU •.£=,.

49

J I ^ J L J ^ J L L C JS.JJ=> A J L A - J j\y^ pbj^a ^tnk ^=>j^ j-> }-*

LJ—iJ L-A-^LA-J cj—J l—Jj y - * 1 —<e ,^£^>j U Даж*) ^ç«c ^.J^ia ^î& Jj j ^,*A« 35

«J.Â.» ,J.A9 Jj) A^ -A—о - ^ ^ / j * CLS-/"^ »J.Â*^3 ^ ^ j U - 3 ^J л) dj j ^ L S ÄÄ

>ЛЯ«0 tt-ÜA. »1

^5 J . * I K-*-b»j-i ^ . P L W A , j j « - Â f z i ^ ^ J - * © ) C I ^ M - ^ J _^£=э J ^ - J j jjjH

<**-JLAJ - y ^^J-la ^ U ^ 'jiJ fP yJ ^-J ' -JLO)^ d-0-*A*-Ä ' j -J j ) l j _^-«Ô-i

(Jly ij^jt ^ (JT^ j ' o'j Л) Ù ' ^ LS' Cj^-Lb ^^AJD; ^ - A - J ^ b n j

50

»J: ^ j j ^ 4—ift«±3 ^ f = 3 ^

) JLJLL-© u-J d , m,l».c *J ^ L * J J J._i -^/—f J—* J JLJLJJ / р ^ - ч

cl^ .1 ^)L> J:> jS )JJ» j*J* di=> 4^-^fzxi «Jl^Ll jS 1 Jlsl 0***£=>

4J^> j

60 Li-Jj j l j y j L i LjL-iJI j b J

^ j L - L j ^ «J^S—LJ j ) A | £ _ J O W J - ? - ^

65 A—L—Jji P a 1 * S iL ^ j—с

385r. J L c > ^ 0JLui . :J ^ J J J J ^

,9 ,;> :>):>

Lit j l

AJÜO UJ wLii

j L ^ ^ b ^ ^-* ^ ' U» Ljb

51

^АД£э iLolcl •j.^tà.j ^ - ^ ЛН1 -^ J ^ £ ^ O Ù le j lO-> « JIJ—^ ^

/4» <«*iJ » 5 ^ ^ , j J —/"*—' LJ**Î9* •/"*** i—****** _ J . A Z ^ J | АЛЛЭ JL«2L dflD у Л ^ и

I L d£=> ^ «э ,Li=u *£=> ..></ 4«» ^ , * A A A J 4ZZ5 ^J a J 4 J f4?y ^ <SJ]

80

I») o^-^-***-t-J ч^^'^-е urjy^-^ A o^y-i KSJ *'-*—• JL—' J-+}-*

f ' 0 ^ = > ^ ^ . л - î l - J ^ - i L i J pi 0 ^ = . ^ - * < ^ ^ j j j J> C ^

^L ib 0<4> e / ^ J ^ ù ^ vJ>^ u ^ л—*—• b 0 —«^ ^1 f* L> <JLJ._Ä

•^^-Д-с u L ^/i-j) pj-^f=i9l j ^ Cr*JU *oL$J ^ j L J «^j ^-efzD

,-Pù ^ j ^ 3 ^' ciLeJ) 4±D - j ) j , J *-Pù ^ -e <J1>. У. ol—^ f>J—~ J^>

j[j-* j ' O ^ - r^ - i^ î crJ^-"^ j [ > * J 3 f' 0^=> <l*-k-*> fJ^jlj-S» 90

L. J

52

95 JAjT^ -J.

i j r - * j ? - * ' ^—•*' / •—:—^ j ' ^ — f j j " — * J ^ ^ Z - J L - A - . ^ ^ i= i9 j b û j - ^

L o b

J U U J

1 0 - - / b L o j:> :>•-•> ^ j l ^ j df O - ^ / Z L O 0 - $ -1Л g> j ^>lj [у-л

A,J.—-©) ^ l _ S t _ . л ) d._A.- , I , j _ ^ _ ш — J A J > — * ' ^J L A - * © J 3 ^ « - J J J . - ^ j ) //*»—;>

J—S? dJLJ^-9 J J L J ._A—L.*_A_J J j j c^ iJL i!*£x>j ^ул -jj) J~L

цс\-> ( j J - ^ - f J.—i, ^—*j J—А—Ь ^/=>>* *-*-*-J) UJLC JJ ,b ^

110 l - i - i ^—*) ^J-^OLÄ ._.A—1—C ^Jijj I.—«—-о A La—Л JJ> f J^—* A.M—$—J

38ÖV. * L C 5 j j o L » J^ -Я -^ j J PJ«-Ä »J.-A-J fl«Jl«© ^ j w ô - » ^AAAfcfO J^ -^oÄk .^ л-Ä

«Г© ol^*^ «j -*^ 1 1 0 ^/-J j & CM J - ^ / j - * o ' j - i H **~и—*—•' o j L J w ^ 0

i Sic.

53

,U 115

.AÄAWA-в " H " ^ V^Jft-JL^ JsJ"*0 j 5 d f l D

4_-«мл<0 о J V.-Ä—*—^ 0 J ^ J " 0 J I—StJ 4.J

$ L . j o u 1 4—<,_$_.» j I 4JU' Ы—«—•©

^•== ' C^? ^-* >LJ 4..

,^LA-<O t j W * Vp""1* jL- iLJL- j 125

pJy^ ^-*в1Л-* t j l j ^-J â L j ^-Ja-i 130

54

{J-11* (U"—"}-^ 0^-*-î-lS »jL*el-J /t^*** J.<eLJ ^^=^J _> y .-*-*—> J-**

ijrif* J - * J) d-A-ül ^/^-A-J jy€ ^ A J ^Z-^ 1 3 °J -Ю ü^1" c i - ^ 3

0 * 0 * * J - Л j j ^ l y-^Ч jr=^ Ù4J j u~r J f^ i o ^ Üu*

145 (JbslJ-^-* j {jJi j ül—*>}-* ù ^ b ' J j *""* . ° f j — * #•—f^'

150 £^J £>у-л Ц» ^ ^ L / " ^ ^ J*. • S i L J ( ^ W f*-* ^-^ /j—л—>'—t1 л - ^ ^ - 4

386r. O^UJ j -P JLJL/^JJ^» *AI d£=> <JL<J j 0 - ^ = Jf* L / ^ ' JjrV

55

-*~ c** ù-"^3 -> ь ^ -/—*

°b j *-~j oj-—J—;L_«^—J j - » j v5>^' O- >L >—J JLÄ* o^fj < j j ^ ^jLi*j) ^ -A-L«-J dj 160

-С О .Э •?Lf-y ' ; * jjj> J2* ^ J* j ***** j* VI—?—~ ÙJ>

LT+t -UX-J

) clA—•'—a—• jj —J» 165

. -u j -л-С A 3

^f=i LiJLib JLA.Ä JLS? ^[y— j ^ /-"^ L5* ^ ^

r 170

•Li îL ^ A A A J D * £ = > ^ - *

- A . 1 175

Г" wj j oj ^i>—^ ^J*^3 J-> *J^*-!> j ' dj^Lc^izîl

56

^ • J o j U - * - P 4 ^ = " ^ 5 ^ - ? oo A b 4._J Jo—J q j l - s i - j , e * -Ä J o L e 4 ,4 -£

c J Ü ^ J ^ L J <J_? J - J o - ^ - Î H o"*"W"* J> '0-J ^ -/-*"* U~-' J

K^-»-ST < t « - w j ^ - ^ (^J-^-^J 4 - J L Ä ^ C * - ^ ^ - Х " * ^ ^ t J " * " * ^ _ 9 ^ э , J * » A » A O а - ^

1-е)

185 ^ L * j L <JJ—i cJ'^-J U"** • J L$b -J J * i c ^ u ^ <J** • J J^ 0 ^ *

U_J j.Âf=) ^ * > c ^ J L A J ^ _ * L y^

190 / < - » " u — ) j*+~^> j.* A) ^p>) ûft-â. a._j ^ ш ) ^.м- i r * J i * * * L 4.J j j j ^ _ ) ^

386v. iZ^—^jj^ л—* ^ - r U - » LJ ^ j «JL^ i ^ -t^j ( j ^ - ^ ^ b ^ ^J^I

^У^ J — ' ^ ^ J O ^ J—е-* Л;--1 '0 . / ^ J ^ J—&—***—* о— - J' з^—*

195 O V , l J.JLo ^JLwi.-^ J^.J ^i=> df=> O ^ j J ^ ^ — J ^i=i Jj^l oj-b y-JL~«

и*"Х ^ ^ O ^ 3 ^ . be ^ J - - ^ ^/^ L/*^* *^-—'ir-? J H L / ^ 1 * ? ^ M -

IJ-A-**' ' ^Д-л-» LT^"^ J ~*J Cjj^H «j-*—^1^ U-HJ ^) ^>-Jl-> e—J Ä-Ä*

57

<Jj j / r 1^* ' _j~j « —K—j L J L S ^ 0I£> j ) \£j-* 0 ^ * * A-'*-* j ^ *-»

ol -J JjJ) /r^13 vjL—*—О—* J-*-f °'2* j J * c <^ or*-r -0-^-^ '"'e A^ 2 0 0

^ Z Z S C j ^ _ * e ^ j - D l a L * ) d _ J d & _ f t _ , c ^ Z Z 3 L ^ » - a i . M 0 1 . ^ 3 ^ V W - » L A £ Z 5

b L i J O ^ J ^ А ^ а Л ' ^ Ь э _j.P j J j L l - o - ^ «JU-rf-Cj A I ^ - J L ^ - J ^ _ * ~ L U £ = 1 J 2 1 0

j . j^j d ^ c j «Л—*о <j j - * j L ^ . f

O l / ^ 3 L» ù L r 3 j ' # ° c r ^ ~ ' üL/^3 v b - ~ ° ^ ^'^ J1* y*

1 Л.А повторено против размера.

58

220 Ji£=> ii^ÀXc pS> \j eJ.«_* O J L J >_JLf=) C1>-JL> I^JLJJ-A^O _ / ^ ^

v^lJ 0ÏJJJ> ^ J U - ^ - J J <j*ij-* v i r » f=* j t ^ cry» *ii o"^'*"

J : •», ) i j L - M , [;i[^=l.O ^ Ju* J LLS? J-UJ ^ - L * ^ j J

225 4JL.iL; - ^ J d£=>

^1 <U ^j^is^ ^ Im* <*Jji j | ^ ^ L ^Jy> ~ ^ ^ k J u ^ j j>

«oL-i АК-Д-^-J L—» L.» j l ^ d£^j <w>[ -.i JjJ) j ( .s jr d"^ cJ*-^

J*-i)jl Ù^-« J^ j b j ^ b l j J w>-i^ c 5 ^ 4j''-Ä j <J**"^ J-^

2 3 0 ^ ^ ù ^ j ^ j v5^ l-?' - ^ L S J J ^ O - ^ e^l-j-jyr LfJ £-*

387r. ^ Z 3 t->M^LJ {j)j>*ô A->- ^ p i i i S ^ -»^ Pj~* J-* ^"i^T^J tH**-!»

235 ^L-o J j l i ^jjfij fjE=i tJ^yJ* r>jj ^ Ц - o J-i-i" £t-0 jJ> ^ j ^ ^

ou—J Jfl j l — - - ^ ^ J j /j—*—^«^—J оЦ«- _ /-»J- А«» о ^ - ^ 3 J j i . H ^^/-*

1 В тексте порча.

59

:>

0 . 1bJ***J J кш^**Л jAöC ^^jtt0

*—-•-«| J *to-^"°^"e «j«"»'^"l jL**iû.0 »a 1^»»JJ»> j L A^JL-Ä Jfl » j ^ l * ^Â***.r

L U ^ d£3 ^£=> y . J ^ jL -äLß , ^jJL-^

I^SJ^H JJ™ 0 ' ^ М Х Л ^ - Ц ^ ^ ъ^-i \£yr* i ^ - ^ j L * ^ / ^ j c i * ÙL/-"*

^ Î Z ^ ^£)[^=> ^ j ' w ^ ù ' « ^ ^ £ / ^ * L $ j ^ "^LJ < L J ^ J L ^ - A - L ^

J*-*—» o' j _ —J ^LA-A-J U-JLÄ AJL»O J—*-'« ( J * * - * - * L Â . J ^ j ' * - * ^ /J *""*** 255

60

j & — J ^ — J L _ A _ J 4.ZZL») ^JL*-*„»I>.-j J ^ j J OJ1-*-^ м - * " 3 J«—fl—*ô a—л

j\bJ ,J._JL*«> L j / -A-^ ^/f^ ^-P d f ^ j L ^ - À - j j о J—-О OJ ' j d—jL_.o J^~*

4j*t"" CJJ-*? _ / * ^ ^ ) ' J - J "*?~^ j ' А £ Э ^J—A_J ^ . . J ^ _ Ä - * ^ — J ^ — Ä J|) K_j

^ - ~ ^ 0/-^=> L j ^ j)3l9j <S-}tJ> l2*4~yS илЯЛ d£=> ±J>J-1 J* O ' ^

J L p $уЛ ^ jb ^£=1+ *-J J=> j j[j**l ^ r u i « ^ j j , j P ^ ^ - f j l

387 v. 270 .jju-a-J A^J-^-P J L J ^j j 4 -<-.*ijb-»«)j>-Ä (/***«* ^ ~ *^4***f Jb jjj ip*y> Ал

d«"Jj cU*J /;?** LiJLe-J cOjLil , «JUJ Jbï » Г У ^ j b àJ *£j j

L-A-д-л ^JL^ -Ä jS y j> J . -^L-^-J ^ j j . b i i j j j - A - J u j] {jj i^jy j3

Ы c r ^ ^^^ j ' o-;f=> £-^-' L/*^ СГ-' ^" - LT* « -Г* <LJL-9 / _JJ . - -J d*-s: t_o_J L j b j d—л_о£Ь û j _ i jj^-M-J 4b—' -Z^ 3 '

/ r - ^ 3 j I—f J - * -c c i / - - 0 ^f-J fâ-fl-:» 0"= 1 ' ° ^5-^ ^ dJLi-JO ^_$D 0^ L J - L J

jObj J - J L A - J L£J\~J (*—•,»—*—•' л - ^ j L - e ^-^s:^ ^•°^ сЯ 4^^-м-1-з:Цг| d_j

275 >j

61

ÇT+-* < -_ш-шХ-j L«e Cj'^i *•-!/-? /*-*-** O L ? C - « * J Û <bS**ô £ \Jt.A

^ м , J.-Ï* JJJS *w>Ls) o^^= j J-^i _/-J L» ^ ; - - - о - ^

J^^-з J ^ 4^-Ls? j._;£=> ^ [ ^ J ^ J J L J _ £ ^^-л-о ^ ^£=>1

280

285

- ^ t^-b* L/*^ -? f^3 O ' J - ^ ^ jl—***—i J J - A - J O^L-i*" f—^-j

j,x^f=) ^jL^-9 vjL» Le ^jLi)^-Ä j..u£=> ^ jL r ^ - ,0 VJ^-Ä j ^ * i <j**:>j

29a

^Jf* LJ 1-е (* i l l<© 1-е j ' U M i * dJ .<*© L\J)J S

J,-Jjy-k J">J}> ^j* (j)J-*»*<* d^P ^rX> Lr .гь -/ KJ d-) i.à->j- . ^ ^ J ^ J I A J , ,_*Jl ,_ С

dj d

.*> a-* 295 С Г * >

r - * * * ^ L 5 ^ <W'-/-; ^ - ^ ^ -i J-?^ OJ-A-ÎD^ { j i ^ r ù U - - z ^ '

^ j — j ^ — ^ — = » é O j ^ ^ J

mj ^f=D j j ï \j ^ ^ - ^ J I - J I J^ - Ä ^1-J 300

;$£=> ^ A J J J ^ - i ^ q^ô* J - А£Э ^ * ^ LS' J-Ô- V U"-J- o j -

62

Г J'

306

U

J J J 4i^b ^ j ) »ioL» LJLc yz=>\

^ - a A£=> ^ j ^ j ^ I LJ . ^1 4.f=D t-«-f j^

388r. 310 С-~1±~ ^ j - f i ^c d ^ * J U*" e > &

^ — i ) OcMJ-*-"*^ ^L-Ä-a*-*o cLpLJa - i

. I

<L_Â_* ^JD _^-** ^ _ J _y—«M j l ^ d i z i i

£*~y> oJ*i=L J* fyS J> {J=>

\£Jr* C~*\jl O ^ i

L u j - i i - j

JM?» -r

JNJLUJJ

63

325

«JU^J c J l c ^ > ^ [^ j \ JSJ « l ^ j f z b \jj\ у ^jiL o ^ i ^r-G

^У L 5 ^ L^-i' c r ^ iJyàS j* àS ^ . j ^j l j^- i «I*-»*-* âJLi-jJ _ ^

4 — ^ _/^j 0 ^ ~ ) j ^ ^ J a - * ^ 0 < c 4^**fc«j^j £j~L> ^ ~ Oj\y-!> ^ - S ~

L>jj-. i d - < - s ^ jl^-JL-*£=> ûa—J LJ J>-*-* j ) qjl—:?!—J ^ — ^ j-i

* I J"« j l *Jj .* bS^J-i d-o-*—-j /—- Д*1э ^-^j*» A J ^J 1^*^ *~*iw~ d-* 335

1 Исп. из >S >Jb\ L.

64

345

j L > - J) ^ - i ^ - r l <L.JLM* Д._А_Р j l ^ i СХ>^> cpb o - ^ L*)) _ji=><

1<с _/^Ц*) _y*J J^J^ ^»J-Â-J 4J ^=> ^«o Af=> ^rJ^-Â-/..* ,,-P _?_/—* J-/.J О

L5LT° J> J-*- • La

388v. v ^ l J - A - a ) ^jE=i :>I<J.AJ ^ J L L J L ^ J ^_j[^.i j.i ^ш.) ^с

^—fcJ V-A^ J_/ö Jp j] oJ>* >L* u ^ j - j ) / rJL-iUd£ ûr-"- l . _ j l Г

cr^ У t^I-Â^ J.AM-1 aJ ^J ^ L 5 J L J J ^ - J - cJL-ij^ ^ ^-AJ ^ )

j l j j û о-Ь/Ь=) ^ j L - S t л) A «. fl> j\jS> ^ j l ^ J - i L o-^/^D ^-A-^iZD

(JLe ^J J J*J^_A£=D c^,»„)j d ^ p ^jL^iiD Li ^ M . J <& (j?-** c / * ^ J"^*

J-Î/J }~ ijbj vOj^Xfci ^ - ^ j ) J - i j ^ l ÙL^-"0 Jw^J' LL^AST^ J . » .

^-e

360 J>i) o-^i=> «J^-i-o CL-ÄU j l j - S - f J. J J o ^ j J

65

«JL*i v l - i ^JL r* 11^ ^~*~* -^ dL^D <^*~ р Ь ц _ > (jljjs dJLui / f^Dt* 370

. J »SU-

L J O-^/-J**-*-^-J 4—^O^ J-> O " ^ V5 • - J . * ^ ^ ^ j i f c J Л-Ä ^ j ) j . - i

j L J ^ . » S > *£=> 0 < « _ ^ <üui.j j O jljS _^-*-*-J _^fb ^ — P _ j J ^ j j J 375

c ^ « ^ c^ilij / t * * 0 ^ J »J-<H i/***/? A^ с--«-***—« .Г^^-А^ПЛ-МО j u l f ^ j I x ?

^ * j j ) j j j ^J _^ ojl^-^i-e ^-* ^ b j i , L j-A-J ^ - * J j - * J=>\

^ ^ j dizD ^ -s*" j ) -»Jj.*cl ^ i j ^ j y о^^=[/-е _y-J ( j L e ^ - j ^J i=> 380

j l - ^ - j A—J L J rt.0, ä Л ^ , J , J . A m,6""! J i y t j t ^ 4 - J * ^ _^P j ^ > ä L a ^ e

66

385 <Jj* ^ - J <UJ J U d£=> -»-J^=D d_» c^J- 5 f*-*—*J J»'—? j ^ ^ - e ( 5 J J

;. . I I • I - * i - • С •

389r. 390 J ^ s t f z w ^ J ^ - A J ^ J S J . -J1 ^ - J «JL«>p j l v i / ^ ^ Cy?J j\ < ^ * j ^

(Jt*J ^,J J J - * ' ^ H ^ - ^ L J d£=> j«A- j o j l ^ i * ^ j j ^ j <2*а£э ^ Ь ^

^ J 4 *4цил—^AJ ^^^-ww-^ffrD АЛА v—*AJ 0 ^ " t ^ 4_>»Lö j-^i 4^-4АГЭ ^JZDLJ

3 9 5 _ / A J «^^.UiJLs^J ' а < ^ Л А cL^-w-^L-^-i ^ _ ^ £ э 4^-9« OJ LsO 4 ^ л £ э

VL -i M

«*_jU.l. ji ^£^~~ j bLiJa-j ^ _ J ^£s c j j ^ i _^J J»«J j J ^ J c^)^> ^ - l 3 1 - ^

j-ui—> ji^J j ^ ^JI»-A-*J ^ . ^ э L-ix-Ä ^Sn-o ^ А £ Э d.w lsLj t^ - iL . ) _«^-з

I^jü-J £J~*J ^7*1 _/-^ 4-МЬ.-А-«1» ^'-= î^ L^^^ / * *"^ •^/-'° ^.Z--3 ' *-l*4ftJ t y ~ * £

67

4kSj-"jtr-"' üK)*}-*1:-'0 OL-^UL-e ^5 -e o ^ " ^ ^b-0 -/^=)' «J'«^—'

J| |^*» l ,J.£^ C J ^ f j dJlZLjJ 4_ «JÖ j | b ^ I  A J 4.Ä ^-JDlJa.-J ^J LJLux-e j

^juu-iJ J& ÛjJ-> j ' J - * ^ ^ L « i = > <j**J ^ ,>L»,U£ ^ - j j ^ - i Oj^t-lri J

J- .JJ . -J o- ^/-M}-* j J - J «r-P *—*—P

4^— J-> I j^ ) - ^ / ^ J J*~ <J'«-^ ^ <^<l« Ш ) kjb j J -^-^Lfl-J j) ^"Ij

1 Сверху надписано ^ .

425

68

<_>AXb-0 »AJ d - *_$ ^ О . *»—*"-J 4 - * - $ 4_ <UA J a ,J.A.«.e,J 0»J»* L» J >* (j L* J >=»

389v. 430 f = i ^ji-j^-i o L ^ j l j — ^ ^ ^£=) ^ - » е ^ ^ - ^ - ^ ^ ЛГ^-^

^ ^ - W j J . - * ) 4 ^ L - N - ^ Ь ^ 9 j d . . A - w J ^ û 4 ^ * * * » < J " * I <mj\j£* • J * c J - A O f J - A - O x i L j

J , -AJLSLJ •J.-^.-^-J S J i z ^ «^ r** -*^ c>-L^-ia-iX*._j ^ ^ J ^ L A . J ^cj»—i_K

J - ^ j L f J J _ J Jj L

69

,<C2>*J .* t~.A-*Ju_ J *-=> LJ d - d

4—J I—» *^"la> »_>,__ j j . } d _ j L â ^ » ^ „ w b . - o ^_£—J

ojJ** i j^-^ ft/-^ j W tjjJ—**

0—;j£=> ^ i - vâLj' iLe j / - ~ j 0 _ « - i - i ~ ^ u - i -» j j ) u-ÜU

O L * - * JS ^ J - J Li*-© ^ j ' j - « 0 Ù L A - Л J ^ ^ - e ^ j j ö ^ j j - » ^ -^-e

i ^ bjö ujaf^ ' H ^ J Ь i^^^jj $jZ* <— u,ju L5J -/"Î/""0 ^ w^O *j—^' 465

û) > j L J A-Pj «J1OL«-M» jjl—Ä—J ^ ) ^ j j ^ j ™*_A_С ^ - J L P

j b <5jb-e u - î b J J - > ^-^-? j b L?JL/-J LS' Ù*-*> < - => ^/-f

70

4:10 J*** (jïj*> *ь~Л* J) i * * * * * I C I <W _ ^ ^ 3 j ^ A M d^ww^ ^ j j j * - * L Ä dV

J 4A9J J i ^ 1-Х*3 ^ ^*А*£=>| j^> J U_A_9J J J ^j^-i j ^ J L J-a-a,

4 7 5 C/--^ f ^ M ^ iL*-*jj-uA> j>-t[s-~ (JÎJÎ f-'O-0 3 <**»"* O'iJ* r*Ä>-°

J,AAU.J ^jy.3jc -.3 ^ J I ^ Ä J ) ( J Î J ^ J. > ^ L J ^ L J <J^.£=D) c l ^ - L i j У

j b j j c j ^ J*ijjj J - ^ - c Ù'^-* J ' J ^JL- I—л—л (JJ^J-PL.^ LJ -=ь

4Л4—i_A-.j j ) j ^ L . 9 ^j pSjiai £j& 4.3 ^ j L , Cjt^/i jp pJ"^ A * * - ? *

485

О *

490 ^9—J c^i-J Lft_.-c ) j ,J««._2£i_,o а£з* d±=>y^ ^ — ^

71

o*—A—* <*—») J ^ J L / - * «*->—•£— Ьз-.i« v j j l -^ i i^^ J J d<*u«J ^ • b i n / ' ^ft-j

J.-J2>J и л L ^ - Ä . ^ - » L J C ^ J / j - f JJ S->bj i^j* L© <*JL> J ^ 4-La.b ^** * . ;

J ^ - A — Ä «Jj l—^ > —-c j.«-il—A-J JL-A-5 ^ ^ j c j L i ^ l j ^ ЗА—=> J —л 495

^J-J) uliS •»A**vJ*i J|J dJ •»*© J|) di , j j j йлв^ГЭ •*,© Ji.» j ^ 4 - Ä ^_JD A^P

,J.Â.) ^.«e j i *-ST^ ^ A » > J ^ M j " H - ^ «J-JJ-AW« A-Â-A-b /Jo/—A—SU-*e _ / ^ J

^*o ^J^^J jL» J ^ j.-i« ù^-* ^ ^ (j* ^ л ù ^ ^ н «1-—^Ц» А-*

\Sy*=> ^Чг=^ ^ « j - * " f - ^ ^ LS->-> £V° j ' « l l^ «J л ^ <Ч ù b > 6 0 5

u*j {Ъ^ -TLH ^ J - ~ j-cL-ш-в u » JA^J UT J L j p d L j l ^^MJ

<J.AJ <—"! ^jjjj îjij^ijh^. ^ - c - . ' с5^9-'в te*)"-^ O J L - J ^ £ э ^

jL i_ jJ ^LA-Sa) -^Л_Л-А ^jL«ej3 d-Ä j L k - J d L e V^JLA-K-J в d-w-a-JJl-Ä

<$J> J i J ^ - J '—'.Cr11'0 c r - ^ - ^ o-° J pb-^ 1-е J - ^ PJ^J^ ^ - ^ 390v-

72

515

jL Jj4 jLi 0Jb _ ^ ^J^U jL

j)ji=iz,jj> XJ*> ^j-l < J £ ^ *JL.hj£z> J\J *L.A_i <]•-«:' v^"C **~Уитт'*

il^^ji Jt*jj£ j ^ул 4.5=) *Jjf AÄ vi—*^^ О»/—» ^J^-L^-J u-^-A-i JOJ

^АлЗ J.^=i ^ ^ J j J . A ^ > J JiC <t£=> J.*J ^ J < jU -» w U A

:Jb=Lc lj\j± c lJ^Le L» j l df=i - , i ~

^-J^iLj ^ / ^ ^ L5*—-s^ ^-toL-i *__* ^JLàLj j2> J L J vJL-л.—M* ) j ^—J^

< nP ^ i 9 цс^1 jj~*> ^JA-A-Ä-SÜ-J j . ^ J e r ^ ^ - e ü**ij* J ^

530 j L J ^ Jf^o ja AL—Ji o-^/—J /—*Ai—* jty—'» ijs ij**—*—? J-^ j ^ ^ - " ^ ' J"*

AJ^^ ^ - J /**в^*^ L.T't* J3J 3 i^*b AJJJ-Л V^*-ÄLWO AJ.J J ^ d_«a—ftJ) * *

• • I ^ •• ;. I . ^

73

^/**Ч ^/-*" it~* «- •'*- Л/« ^"?~"'\}~^ JbJ~î Cj ^ "" *9g ' J - " —> i c i л J

J . J » > - 3 J / I " 0 ««-A.JL&-J C^ll—A—Jl—J J . -J a.A_ûJ»> • ь*в J - Â - J ^ » - . i ^ J ^ A Z Z I J

wA-^P сУ f* ->~* *fi f*^ J' f^ - ^ J* J* <^-=^-*' J - ^ _/—^—*

, 0 L A - * 0 ^ ,^-fr-* ^-e tji <l+»by±jb o>^=> ^ ^-~< j ^ ^pJ «J^-wo-fl^-^ 540

l iéLJL.

о I—. io l J ^ J _. ^ U , J j s s j — - J о^'^У** j l <0лш& *f \j v^L AT

jIuXLAJJ4» ,JA*-»—> Ä - Ä

j b ^ y ^baJ ^ ^ 5 J ^ J«J j f \ j L c ^ . s 9 ^ J , Û ^ £ = > 4 ^ - A . C ^-A-JÖ

Ч г ' LS • -* <bl--*JL*-*,L/-<> -j~* <^*-Pj <J-<o«-=> w-1-.л—J ^ ^jl^fzD V -JI —JL

J K- J J-J I ^ « - * ^jl^-St-M,) j ) ^-a JÛ.-J J—fl J—«-J ^J— Sw Cj-J J

^Cafz3 jLAijj.j ojïj<P c ^ - ^ l * ^ <t£^ c S t " 3 J*—S?^—^—^ V-IJ/-C j)s d*—)! 39lr.

^ • - J ^ j L- <wl .A.» ,d_j L—л —А. л£з 2>AJ ^r j L C^.AO ^ j ç j L J ^J L J J 555

/ / - л - ^ Jy-*-»**b &.^jJa ^ o  i ^ - » . J j - J i^J-Irt Jj^ oJ>-;p •jl—^—a. . _ i i — s ^

74

560

*-A_2»J ^ „ A - J * C J / - Ö d - S » - 0 • j..\_A-A

JL

d_*> ^ Ù - Î

r-11.—•!«( - j j - ь j ' j - l—e fj^** ù j * t ^ j d-A-~ 0 ' - ^ = u

r . Ш _ . ) L—iAAA—^ • L S 4 ^ A - O' r*-"

PJ-Э ^ ! ^ j ^ j ! dJL/j-м- : y i -JL "

. - J l - Ä ^JÄAJ ^ J W

,9 A ^ J ^ /L.9.i Lit, /u J J )^ j

JT

570 ^ L o ^JLJJJ. . .» J ,—J] j - J A ^ 2 > 4..

0-)a_JJ d— D ^A— LLu О""* ^ f p LJ Li J ^_.oj^ о

A) 0^'-^ !•—P 4_<<-M»JLJ ^ L - A - ^ f p A) 0^'-^ L«o^ t r ^ » I -» - * ^/—1 it—

Jl

^ _ A « ^ — > < • j ^ L J . . « J t ^ C i ^ /** 9J-* ,Jw— Ш-JL—J *~J^ j ' ° ^ ^e—««jl— *

-*-:> {J-iJ-c u - * - ' ' 576 .,_i_Ja—.«A—*o c«^—Jjw^—J A^I—Я—л Li—«o jj—J°) <Jj)_^-A-a. ^—J

A > m J | ^ ^ « J ^ Cl^^l ^* .Ö) A J . A ^ J Aj l -AuJ)^ jjyyuJ. у ^ Ä ^ ^ ^ ^ A j O -

r-^ J ^ C ^ - i ^ ^ P A j«A^ j A

Чит . : *.*Lo%.

75

Книга руководства.

(Д е с т у р - н ä м э).

Перевод.

Скажи: хвала Аллаху, Низари, и еще скажи: господину части и господину целого! Господину «веления» ж господину «творения»; от него и через него разъединение и соединение творения1. Он — возводящий шатер без канатов, зажигающий светоч солнца. Двумя буквами он соединил девять арок, «каФом» и «нуном» сочетал семь сводов. С разума2 он начал сотворение, от него душу, а от души природу, протоматерию и элементы и виды и роды, растения и животных, джиннов и людей, простран­ную землю и ковер времени, пределы и последние цели бытия и пространства. По его приказу явилось творение, а когда во время творения очередь дошла до человека, из среды всех существ он избрал бытие Мухаммада, молитва над ним! Друга божьего, защитника святых, поистине, отменяющего притязания проро­ков, верного посланника, главу существ, заступника в день воскресения, доказательство спасения.

2.

0 Аллах, не приходится дивиться твоей милости, прости ради заступника прегрешения наши! О Аллах, не полагаюсь я на

1 Творение (khalq) в этой строке имеет два различных значения. В первом случае khalq понимается как противоположность 'атг, т. е. имеется в виду 'âlam-i khalq и älam-i 'amr, называемые иначе sahädat и malakut, мир Физиче­ский и мир духовный; во втором случае khalq = совокупность всего сотворен­ного (Flügel. DefinitioDes Dschordschâni, p. 296).

2 Имеется в виду обычная космогония суФизма: 'aql-i-'awwal (protos mis)— перворазум, nafs-i-kull (tu pantos psyhe). Мировая душа, tabï'at—материальный принцип, связанный с hayulï = hyle.

76

послушание, но однако не утратил надежды на заступничество. О Аллах, ради дыханий чистых приближенных, спасение от гнусной животной души! Не отвращай от нас поводов щедрот, ибо мы все — ничто и менее, чем ничто. Меня, о ты, являющийся всем, удали от меня и, если случилась ошибка, прости! Дай мне спасе­ние из водоворота алчности и жадности, не давай раздаваться из уст моих невозможному и образному*. Прости мою слабость и беспомощность, выведи меня целиком из меня самого. Не оставь меня без надела от всеобщих щедрот, дай мне безопасность от твари в надежде и страхе. Грудь мою так наполни любовью к «дому»2, чтобы в ней не вмещалось других речей. Им ты ука­зал путь в начало, говоря «будь», возвращением моим сделай некоего из них. Кто я? Чем обладаю? Ты обладаешь, ты — еси, о Аллах, ты—убежище Низарй! Ты—опора и ты—помощник, прости и помилуй и прими!

3.

Низарй, поведи речь о тех, чьи дела чисты, о тех, кто чист и чьи дела чисты, пропой! Будь по свойствам подобен ангелам, ибо от бедствий спасешься чистыми нравами. Будь чист мыслью, словом и делом3, не состязайся с пламенем, будь прахом. Если ты вышел из себя, чего страшиться? В бессознательности нет ни пламени, ни праха! Ты весь—лишь свет, весь-—чистая душа, ты — не вода, не пламя, не ветер, не прах. Я и ты — облака, а душа—солнце, сбрось же, наконец, с себя покрывало! Посмотри,

1 Majâz— аллегория в противоположность истинному значению, отсюда дальнейшее значение этого слова у суфиев: «светский, мирской» в противо­положность «духовному» fisq-majäz — мирская любовь.

2 Дому пророка — âl-i nabi. 3 Эта строка интересна как отголосок старой зороастрийской триады —

humata, hüxta, hvarsta.

77

что же ты увидишь глазами воочию тогда, когда тебя не будет, но ты все же будешь при этом? Ты весь будешь душой, не будешь облаком, увидишь только свет, не увидишь мрака. Когда ты отделаешься от себя самого, ты уготовишь место «лотоса пре­дела» (384 v). Явное в явном и тайное в тайном, что будет, что мне сказать? Освобождай!

4.

Когда я сажусь на коня мысли, я не могу держать крепко^ повода: во все стороны бросается конь, меня похицает сразу. Так как я не властен над луком и арканом, то дичь моя уходит из силков и уз. Меня (этот конь) уводит даже из мира, что мир! Заводит из меня самого ! Не говори с упреком : «он впал в преуве­личение»,—эта молния охватила и сухое и сырое! Если б ты ведал о моем пламени, разве у тебя была бы возможность порицать и хвалить? Слово обладает внутренней стороной и наружной1 и у добра и у зла есть первое и последнее. Ты что за человек, какого племени, пойми свой удел и до свиданья! Таракану в цветнике нет удела, от мусорщика — вонь, от москательщика — аромат. Если вода жизни в темноте, то смотри на мой родник Хызра в чернильнице. Если бы она могла быть добыта силой или золо­том, стал бы Александр поклоняться мраку? Если бы он нашел один глоток из этой чаши, то в каждой букве открыл бы сто родников. Хызру из этого родника дали воды, ты тоже ищи в этой темноте и найди! Я ошибаюсь! В темноте не ищи, если хочешь родник, беги следом за Хызром. Ищи Хызра! ибо живую воду найдешь у него, а не в пустой болтовне.

1 Batini-zaliiri; это замечание Низари напоминает соответствующую док­трину исма илитов, хотя встречается и у других суФиев.

78

5. Ищи старца наставника *, о юноша, за которым можно было

бы итти следом. Вручи ему повода, выйди из себя и более тебе не надо иметь дела с добром и злом. Когда ты окажешься в без­опасности, доверившись ему, ты станешь примером тайны двух миров. Не иди следом за гулью воображения и Фантазии, не под­давайся на чары негодяев. У исследователя истины другие речи, не полагайся на то, что потрясаемо, не полагайся! Не следуй ни за кем кроме мужа божьего, твои выводы—гуль, а не водитель! Через истину ты сначала найдешь того, кто на нее указывает, затем уже истина будет утверждена указующим истину2. Хорошо,

-чтобы перед тобой водителем был такой человек, в чистом сердце которого свет божий. Через этот свет ты найдешь избавление от мрака, следуй за этим светом, вот и все3 !

6.

Мне щедрость дарящего веру и справедливость дала двух достойных, прекрасных сыновей: Шаханшаха и Нусрат4сюной судьбой, двух достойных, ценных и ласковых. Трое было—один

1 Настойчивые требования обратиться на поиски пира тоже несколько напоминают исма'илитов.

2 Эта строка более всего заставляет заподозреть Низарй в принадлежности к секте исма'илитов, В одном из исма'илитских рисале, хранящихся в Азиатском Музее Р. А. Н, (колл. И. И. Зарубина, № 5, f. 22 v.) имеются длинные рассужде­ния на эту тему, причем употребляются те же самые термины: ^>L£o L {jfs^ л Ui> ^iLuXi £>\кХз \ ч <3sr° 5 cëi B п°ДкР е п л е н ие своих слов автор приводит этот и последующие стихи Дестур-намэ.

3 Можно было бы предположить, что все эти наставления имеют в виду нахождение ищущим исмаилитского dä'i, но Низарй крайне осторожен и эти слова могут быть отнесены также и к любому суфийскому пиру.

4 Имя Nusrat для мужчины мало вероятно, приходится предполатать, что Низарй разделил из за требований размера две части имени сына и что оно должно было бы звучать Nugratbakht.

79

из них волей судьбы из бренного мира ушел в мир вечный. Бог да смилуется над ушедшим, да подаст ему убежище в вышнем раю. А этим двум да будет жизнь без счета, высока да будет их звезда и счастливая судьба помощником. С помощью счастливой звезды пусть извлекут они плод из жизни, пусть увидят осуще­ствленными желания от сыновей и дочерей. Когда в начале юности пристрастились они к музыке и усладе вина, по обычаю зеленой молодежи они украсили уединенное помещение холостой жизни, соком лозы увлажнили полы и руки, меня остерегались, были пьяны и опьянены. Так как они общались со сверстниками, то частенько предавались этому- Но и сам я бывал в таких заботах и потому я не решился отнестись (к этому) с полным неодобрением. «Крепким увещанием и быстрым наставлением», сказал я: «я сначала закрою врата укора. Быть может, они и последуют праведности, выслушают совет ухом разума». Много раз приходило мне [это] на ум и от этого на помыслах моих было бремя (385 v.). Хотелось мне для моих сыновей со счастливым пред­знаменованием произнести речь, соответствующую положению, которую бы назвали «Руководством», если счастье постоянно будет руководить. Пусть они привыкнут к повторению и запоминанию ее, пусть возвращаются к содержанию этих стихов. Тот увидит благо в обоих дворцах, кто делает добро твари божией. Вино тогда влечет смуту и волнение, когда раздор обладает сильной рукой. Где на пиру пьяный затеет ссору, ты уходи поскорей, если ноги у тебя не связаны. Оно запретно, конечно, не говорю, чтъ нет! даже и не раз скажу, а двести раз... Оно запретно н ненужно гнусному человеку, кому оно дозволено, я скажу. Пища тела и пропитание духа вино, как мне описать его, оно выше этого! Сорок лет я слагал ему славословия, но все еще не восхвалил, как должно. Ночь и день я хвалил вино, похвалялся привычкой к нему, словно душу вскормил я его в теле, ибо у

80

него есть связь с моей душой. Так единодушен я был с нимг

что дорожил .им словно жизнью. Иногда я называл его моей сладкой душой, Джемшйдом эпохи моей глиняной баклаги, иногда называл памятью о Мессии, я ошибся, обозначением для Мессии. Иногда я говорил : мать его — Мария, ибо дыхание его благо­датно, как дыхание сына Марии. Иногда я ему давал про­звище— «второй дух» и зажигал пламя в соке%инограда. Если я дам истолкование свойств вина, не знаю, смогу ли когда-либо воздать ему должное. Тысячами тысяч аттрибутов я наделял его,, но пока еще не сказал и одпого из тысячи.

7.

В дни молодости я был таков, что пугался своей, собственной тени. Все мне были неприятны и к себе я питал отвращение, был близок к скорби и далек от общества. Меня мысль так похищала от себя самого, что ни в пище, ни во сне я не находил: удовольствия. Я был так воспламенен меланхолией, что не было мне удела от воды и глины. Словно смятенный Ферхад по горам идолам я много скитался, выслушай про эти похождения. Что мне сказать? Если ты поймешь загадки, тоска по Ширин еще не ушла из моей головы... Ни мгновения я не мог обойтись без: вина, ибо оно поддержка и верный друг. Оно — помощник моих мыслей день и ночь, оно—пример для моей только что начавшей учиться природы. Так как я не находил такого подходящего друга как вино, я день и ночь не был пустым от него. Я с'делал его столь близким другом, что без него не мог вздохнуть единый-раз. Его дыхание так слилось с моим дыханием, что оно подчи­нило себе царство моей природы. Однако оно не могло в моем царстве несправедливо присваивать себе мои приказы. Оно так; правосудно владычествовало там, что чужих не пускало туда. Так как веления его не выходили за пределы равновесия, то при-

81

рода постепенно стала переносить его. С тех пор такие стихи стали моей молитвой, которые от природы горели в моей памяти: вино для меня другой дух Аллаха, ибо мой дух от него в бла­женном покое.

8.

Через некоторое время я пошел в люди *, приступил к нити испытания: дикий нрав сменился приветливостью по постановле­ниям друга, заменявшего для меня архангела. Так как он дал мне освобождение от мучительной пытки, он стал для меня ука­зателем пути к избранным людям. Я вступил на стоянку чистоты и добился исцеления от этого недуга. Когда стало известно, что я пью вино, для меня стало неизбежно посещать пиры великих и малых (385 v.).

Снова отвращение напало на меня и дело это пошло обратно моим искренним желаниям. Печаль о том и забота об этом охва­тили меня, скука вцепилась в ворот моей души. Отец, милосердие божие (да будет на нем), когда узнал, что рука моя не достает до разрешения этой задачи, сказал мне:

«Душенька, слушай, внимай совету моему благосклонным слухом. Видал я мир и испытал его, много холодного и горячего видал в мире : юность, скверна и самозабвение — противополож­ность мудрости и разуму, но, когда вступают на эту широкую рав­нину, неизбежно приходится проходить по этому мосту. Научу я тебя условиям бражничания, привыкни ко всему этому сразу. Краткое и полное смысла слово — хорошо, в особенности когда оно содержит увещание2. Из всех испытаний я сделаю выдержку,

1 Dar nriyän ämadam, быть может, здесь это можно понять как параллель к dar miyän äwurdan— «удовлетворять, радовать» и тогда.эту Фразу перево­дить: «я стал довольным, спокойным».

2 Парафраза поговорки : khair al-keläm qalla wa dalla.

82

сообщу по главе о всяком роде и виде. Пером приятия и драго­ценной душой одно за другим начертай на листах помыслов.

9.

(Поучение)—в трех главах, все три я разъясню, выясню до самой сущности. Сначала узнай, о дорогой (сердцу) отца, что надо остерегаться скверного нрава. Не будь беспечен, не отно­сись с пренебрежением, не будь пуст от (слов) «хвала Аллаху!» Сидеть на почетном месте мира, с вельможами становится воз­можным благодаря чистым нравам, в особенности за вином, на веселом пиру, благоустроенность которого — врата к разруше­нию. Не стремись каждый день, с утра, забираться на почетное место царей и султанов. Раскаяние бывает уделом того сотра­пезника, который постоянно присутствует в личных покоях. Не желай более опасного места, чем быть одним из сотрапезников шаха. Но если ты уже попал и ничего не поделать, беспомощ­ного не упрекают за уловки. Стопами гордости ты упадешь ниц, но и действуя в обратном смысле не переходи за пределы в уни­чижении. Будь с ясным челом и затянутым поясом, ибо ученик на службе убытка не видит. Не смотри утайкой на певицу, из-бави боже от подозрений шаха! Почтительно склонив голову слу­жения, с честью соблюдай свои пределы. Не годится вставать часто и каждый миг затевать новое собрание. Пока можешь, не принимай не себя председательства1, ибо скоро сердца пресы­тятся тобой, в особенности (сердца) повелителей над Зейдами и Амрами, ты должен безусловно сторониться от приказов и.запре­тов. Не говори много и не молчи, старайся удержать предел уме­ренности. Не хорошо быть совсем молчаливым, но нехорошо и

1 Другого смысла я в этой строчке не могу найти. Вместе с тем слово sar-dahi меня несколько смущает, если это отвлеченное существительное от sarde— кравчий, praeses, то оно должно было бы звучать sarde-yi.

v

83

много говорить, повторяясь. Лучше, чтобы ты не говорил слово, пока тебя не спросят, а когда сказал, не надоедай повторением. Если ты сказал и слово не пришлось по вкусу, не старайся исправить обмолвку. Не будь медлителен, живо направляйся в путь и, безусловно не пей больше своей меры, (иначе) уйдешь без глаза, уха и языка, хорошенько выслушай совет этого ласко­вого (отца твоего).

10.

Второй разряд — другие люди, свободные, юноши, друзья и сверстники. Доблестные товарищи, полные искусств, с похваль­ными нравами и хорошего образа жизни. Остроумные с ясным сердцем и свежим лицом, все, схватывающие на лету тонкие за­мечания и шутники. Под звуки арфы, бубна, лютни и Флейты ночь и день в руках у них чаша вина. В обычаях гостеприимства, в подчинении очереди \ осушении чаши до дна и покорности перед принуждением, приспособляйся к обычаям каждого общества, к закуске, вину и разнообразным кушаньям. Любезностью, обра­щенной на всех, и почтительным словом соблюдай пределы сотра­пезника и товарища (386 v.). Быть немного склонным к шутке — дозволительно, ибо природа юношей стремится к ним. Но сатира2

не может быть одобрена разумом, если ты разумен, то па ней не останавливайся. Притчами, стихотворениями и сладостными сти­хами, изящными повествованиями и приятными рассказами, хо­рошим пением и чарующей сердце музыкой, вообще, развлекайся и делай место (развлечения) приятным.

1 Daur — здесь очевидно обозначает очередную чашу, пущенную в круго­вую. Как видно из дальнейшего хода поэмы на этот счет существовали опре­деленные традиции.

2 Различие между liazl и hijä очевидно таково: hazl соответствует нашему анекдоту (притом рискованному), но не затрагивает личности в противополож-л ость hijä. *

*

84

11. Третий разряд — объехавшие мир, осторожные и умудрен­

ные, несущие дисциплину в науках и искусствах, осведомленные о тайнах мужей истины, получившие удел от мира и веры, стер­шие пятой главу алчности и ненависти, разумные, чистые нра­вами и привычками, поклоняющиеся доброму пути и обычаю. Счастье удостоиться их учения, их веских взглядов и высокой судьбы. Мне в ранней юности выпало два вида обучения и оба правильные: одно связываться с юношами, своевольными и опья­ненными и быть с ними рука в руку; другое со старыми совет­чиками, обладающими благодатным дыханием, кроткими сердцем и красноречивыми. Когда я проводил неделю со сверстниками, гуляя и попивая вино, стремление к беседам старцев — тайнове-дов заставляло меня отвернуться от этого общества. Я посещал проницательных старцев и уносил ароматный ветер из этого цвет­ника. Из океана, по мере понимания своего, я увлажнял росой свою землю, нет, из расточающих жемчуга раковин я отягощал серьги драгоценными перлами. Дыхание Иисуса воскрешало мертвых, я был Хызром, испившим живой воды. Когда я уносил свои пожитки из этого общества, я поневоле примыкал к проти­воположному. Если вино постоянно будет у тебя на ладони, надо соблюдать пути великих и малых. И ты тоже, сынок, во дворце аллегории применяйся ко времени, как это будет вызвано необхо­димостью. Не предавайся своеволию и самовлюбленности, ибо од­ной чаше вина ты достаешься в залог. Старайся, сынок, с на­чала дела укрепить основания природы. Когда природа хорошо привыкнет к вину, для тебя будет безопасно ему поклоняться.

12. Если сначала у тебя появятся дурные привычки, если ты бу­

дешь действовать противно пути и обычаю мудрых, дурная при-

85

©ычка привьется тебе и ты испытаешь от зла мучительное тер­зание. Но если ты привыкнешь к хорошему обычаю, ты посте­пенно злых сделаешь благодушными.

13.

Был ранее в городе Туне один человек, от общества кото­рого люди впадали в грусть. Мгновения он не проводил без со­бутыльника и вина, собутыльники, однако, претерпевали от него муки. Удивительные привычки, беспомощный нрав был у него; не по временам, а всегда был он таков. Из пирушки никакими средствами и хитростями нельзя его было заставить уйти, пока он не получал побоев. Когда его основательно избивали, тогда он уходил домой смятенный. Итак, к чему ты привыкнешь, к тому ты поневоле и возвратишься. Выходи с*попойки таким, чтобы, разумно и рассудительно, ты мог снова пойти куда-нибудь на по­пойку. Такого слугу, как разум и такого товарища, как рассудок, ты не найдешь, сколько бы ни старался найти. Если ты по­стоянно будешь другом рассудка, то и вино будет всегда служить тебе. Вино доставит тебя на покойное место, но оно же столкнет тебя с дороги в колодезь. Если ты применишься к нему, оно бу­дет служить тебе, сообразно твоему рассуждению будет веселить тебя, но если только ты будешь обращаться с ним горделиво, ты же сам в конце концов понесешь и кару (386 v.). Хотя его обычай и привычка — благородство, но и неблагородство в нем тоже есть. Если когда-нибудь девять.кругов вина будут для тебя в меру, ты удовлетворяйся им на седьмом кругу. Если кубок на­полнен, больше не наливай, если разбиты ряды, без промедления беги! Не гонись за сильно-действующим слабительным, не поку­шайся на свою жизнь, смертельного яда не пей! Не обольщай себя тем, что сначала оно обласкает тебя, если ты даже разъ­яренный слон, оно свалит тебя с ног. Не вступай в спор со своим

86

начальством, веди себя как слабый и беспомощный. Если ты бу­дешь устремлять взор в его сторону, из самой ссоры оно добудет для тебя примирение.

14.

Если ты с утра зовешь гостей в дом, то сбрось с пути завесы принужденности. Сначала из влажного и сухого, сладкого и со­леного (ты слыхал рассказ о муравье и Сулеймане ?)1 поставь перед гостем все, что есть; без отговорок, прежде всего смотри на склонность товарищей. У кого появится желание вина, подай тому, кто откажется, тому придвинь закуску, жаркое, подобающее вельможам, прожаренное, à la mongol, жареную птичку2... все, что поскорее можно приготовить, не следует дверь звонкой монеты закрывать перед векселем. Приятное пение и певца со свежим лицом, изящную певицу с чистыми речами, ковры в комнате, на которых сидящему удобно и при­ятно, т. е. вышний рай! Шахмат, нарда и книг остерегайся! Это не годится для шутливого и веселого собрания. Однако [все это должно быть] не настолько, чтобы во время веселого пира появилась скука от развлечений. Сначала по-товарищески для похмелья с любезностью и лаской поднеси вина. Когда пары по­хмелья исчезнут из мозга, лицо человека с увядшим сердцем ста­нет словно светоч. Расстели скатерть, когда появится аппетит, тогда всякий с удовольствием поест. Когда снимут скатерть и съедят похлебку, не давай сразу вина, не будь поспешен. Дай время, чтобы пища успокоилась, тогда природа потребует вина.

1 Весьма часто встречающийся у суфийских поэтов (еАттар, Джелаледдпн Руми) рассказ о том, как муравей, желая почтить Сулеймана, принес ему в дар ногу саранчи (pây-i-malakh).

2 Слово ^£^.1*1 мне неизвестно. Можно было бы предположить, что оно имеет связьj со словом _Lo\ — «мишень или место для мишени» и обозначает «проткнутый вертелом» или «нашаигованный».

87

Но когда протянут к вину руку желания, будет уместно выпить большую чару. Когда кравчий подаст крепкого вина до самого значка1, от края до края, хозяину следует начать уговаривать, показать все свое красноречие2: не опрокидывай кубка и не от­давай его, кравчий безусловно больше не даст...

Бывает иногда, что он устраняет скуку, потребовав немед­ленно круговой чаши. По отношению к деревенскому старосте уместна вежливость, но только тогда, когда он имеет на это право и это годится. Вельможа — господин велений и запретов, какое ему дело до пустяков Зейда и Амра? В другой раз он защитит хозяина, окажет милость человеку с пустым брюхом. Он человек чинно восседающий, малопьющий, больной терзаемый лихорадкой от недуга: от таких людей он добьется ласки и благосклонности, но других предоставит потоку3. Там, где он сочтет что-либо не­обходимым, оно— необходимо, ибо он покрывает завесой пороки и достоинства. Если сведущий человек справедлив, никто не бу­дет придираться к его словам. Не годится в правители неуч, уче­никам лучше не гнать коня вскачь.

15.

Если ты вышел из собрания в опочивальню, после пьяного сна не возвращайся на пир. На том месте, где ты сначала пил вино, оставайся до самого сна. Если общество переносят с места на место, в него вносят рассеянность. Не уходи из собрания к другой пьяной компании, от низких людей уходи, не пей яда, уходи! На том же самом месте пей вино без споров, а если пой­дешь дуда, съешь яд пьяных. (387 v.) Мы много испытали в го-

1 Be päy-i 'alam. Выражение в словарях не встречающееся. Быть может обозначает, что вино налито в кубке до самых рисунков на верхнем крае кубка?

2 Букв.: вокруг рта бросив язык. 3 Место не совсем ясное.

88

рячем и холодном: никто не может соединить противоположности Два общества, два дома — две несовместимые величины, во вся­ком случае они противоположны друг другу. А если уж придется, тебе пойти поневоле, не делай кислого лица, не противься.

Пользуясь удобным случаем, сторонись неподходящего обще­ства, но делай это без горечи, подмешивай сахар. Ни на одном со­брании не сиди с кислым лицом, пей из чаши и не будь смертельным ядом. Если от похмелья ты чувствуешь мучение и боль, не терзай себя, как дурак. Выпей кубок сарсияха * и ты избавишься от по­хмелья поутру. Приятно ли тебе или нет, сиди веселым, чтобы со­беседнику с тобой было хорошо. Разве тот, у кого легкий дух, бу­дет тяжеловесным? Он будет жить словно архангел. Не напаивай людей на улицах и дорогах, это большой позор и скверный обы­чай. Ласка к упившемуся—вот человечность, ибо каждая ехидная шутка—шип скорпиона. Взор устремляй впереди склоняй голову, всякому, кто попадется на встречу, будь слугой. Люди разумные тебя похвалят, ибо так ходят благонравные. В пьяном виде не при­дирайся к слугам, когда протрезвишься, выговор уместен. Вы­трезвившись, побей и изругай его, а в пьяном виде не поминай о его проступке. Если и в пьяном и трезвом виде ты привыкнешь прощать прегрешения проступившегося, бог будет доволен то­бой, люди о тебе возрадуются, этого и довольно с тебя, да будет над тобой благословение. Не хвастайся и не стремись к хуле, достоинства и недостатки пьяных не выкладывай перед ними.

16. В пределах опьянения не езди верхом, не будь легкомыслен и

беспокоен. У тебя ноги не действуют, а конь—ветроног, если есть у тебя разум, не двигайся с места. Если и по земле не можешь

1 Sar-siâh встречается еще раз в этой поэме, как определение какого-то сорта вина.

89

мтти прямо, то желать ми'раджа — неразумно. Тыне Сулейман, не играй с ветром, если нет у тебя клыков^ не играй в вепря. Нет ни силы в руках, ни устойчивости в ногах, не испытывай поводьев и коня. Следует остерегаться гнедого коня — виеа, он не слушается ни стремени, ни узды.

17.

Не стремись, пока можешь, к неподходящему обществу, не закладывай Фундамента дома на пути горного потока. Неподхо­дящее общество, к примеру, это как если бы пьяный взял под­мышки гадюку. Бойся дураков, эта притча тоже хороша, что под пеплом у него огонь. Остерегайся водиться с заслуживающим порицания, ибо от семени колоквинта, нельзя ожидать сахара. Если ты потеряешь понапрасну удел своего времени, раскаяние тогда уже не принесет пользы. Не дружи с тем, кто сидит ниже, а если нет, сиди в отчаянии, брат. Мылом вымой руки после низ­кого человека и после того, кто дружит с низкими. Не давай низ­кому дороги, смотри, ибо никогда это не послужит тебе на пользу. С товарищем, склонным к драке, порви совершенно, ибо он сам себя не знает, как верблюд. Знай, если ты достаточно умен, что значение слова «друг» — товарищ верный и чистый нравом. Два случая бывает, оба — врата к неприятностям, если у товарища скверное опьянение и дурной сон. Знай, что от обоих этих надо сторониться, а если нет, не затягивай свое собственное дело. Если же ты окажешься слишком слабым, чтобы отвратить беду, ты будешь истерзан рукой безумия.

18.

Не годится гневаться на упрашивания, если ты не можешь больше, все же избегай отговорок. Если есть у тебя поверенный тайн, это хорошо, весь блеск, веселье и радость от него (387 v.).

90

Сколь сладостно время с близким другом, запретно всякое дыха­ние без единодушного приятеля! Если сто приятелей сидят вместе,, тебе нужно одного верного, которому можно поведать тайну, ко­торого ты испытал словно золото о пробный камень, очищенный от примесей язычества и сомнений. Но только у кого есть он, где, скажи, у кого он? Указание на'Анку в данном случае очень кстати. Два раза ударь (его о камень) и, если найдешь его искренним, нет во всем мире счастливца подобного тебе, С по­мощью друга можно сделать большое дело, не нужно полагаться ни на что, кроме друга. Если ты в себе самом не находишь этих качеств, зачем же ты ждешь их от других. Если ты отказался от (сообщения) своих тайн, ты принял совет от мудреца. За новым вином каждую неделю не заключай дружбы, не нарушай обетов старому другу. Не место здесь этому рассказу, доказательств не приводи, ибо доказательство пользы дружбы излишне.

19. Утренняя чара бедствие для мозга и слабость для сердца, но

природа юношей к ней склонна. Приятна утренняя чара для весе­лого человека, в особенности для проворного юноши. Дыхание утра обладает другим воздухом, собрания «братьев» другой «чистотой»1. Так, пока не взойдет из за горы солнце и голова опьяненного тотчас же склонится ко сну. Если за утренней чарой снова настанет день, озаряющее сердце собрание приобретет тяжесть.

Слыхал я, что правители Ирака всякий раз, когда случится утренняя попойка, по обычаю щедрости рассыпают больше или меньше даров великой ценности. Однако этот обычай теперь уже совсем забывается, такова повадка жителей Ирака. Это хороший

1 Намек на знаменитых ikhwän as-gafä, неоднократно упоминаемых Низарй в его поэмах.

91

достойный вельмож, не мелочный обычай, если он становится ходким и входит в привычку и распорядок, но при условии, что это делается в трезвом виде, не в состоянии полного безволия.

Наши юноши большей частью каждое утро с наслаждением протягивают руку к вину. От великой склонности наши юношиу

когда бывают любезны, готовы пожертвовать жизнью. Тому вину, которое пьют наши пьяницы, завидуют обитатели высших стран." Это не такое вино, следом за которым идет вытрезвление, это такое вино, опьянение от которого без вина. Ибо не только одни развратники пьют вино, пьют и исследователи духовной истины и вскармливают им душу. Такого подателя духа как вино не достать, но увы, злым бывает оно в руках аедостойных. Ужас­ная пытка и мучительное страдание — сладкое вино из рук про­тивника. Если даже сладкую душу дадут тебе силой, из рук чело­века с кислым лицом она горька и солона. Плохой товарищ — обитатель адского пламени, ты от него в лучении, да и сам он тоже. Что худшее из худого? негодяй со скверным опьянением; у тебя под боком гадюка, не двигайся с места! Возгласом «ла хауль» прогони Иблиса, кулаком исцели опьяненного! Не давай медведю воды Хызра, сынок, ибо кроме ракушек никакой жем­чужины ослу не подобает. Почему муФтии запрещают его? Выслушай, как следует, это слово, с должным почтением: жалко лить его в ослиный зад—отсюда оно стало достойным привязан­ности. Должно быть Мария лозы беременна, что в ней дух, словно душа в теле. Если ее беременность от чистого духа, зачем ты бросаешь ее под ноги ослам? В опьянении щедрость не заслу­живает одобрения, если ты разумен, выслушай этот ценный совет. Если от тебя получены подарки свыЩе меры и справедли­вости, увы! имя твое погибло! А если ты даже окажешь ще­дрость недостойному, увы! скупость лучше щедрости: от одной ты будешь раскаиваться в раззорении, от другой понесешь упрек.

92

(388 v.) Щедрость, возникающая от природы — другое дело, принуждение не щедрость, оно обратно щедрости. Если Хатем из племени Тай будет пьян, когда он одаряет, все же имя его остается. Рассказывают, что из рук пьяного человека видят много подоб­ного. Благодаря тому, что было подарено в опьянении, прощали ошибки пьяных. Одобрение разума — прощение, ибо, простив, умножают дары. Стоянки прощения—покой, ибо подарки тоже из ниспосланных щедрот. В опьянении прощай подчиненного, ибо у начальства тоже есть сила. Когда протрезвился, дари и давай, охраняй свое положение, не связывайся со всяким1. Если под­держка окажется для тебя возможной, прекрасно, будь щедр, щедрость — дело чистых нравом. Но если ты скуп, остерегайся широкого небосвода, не носи ФЛЯГИ В каменистое место. Не пола­гайся на капитал и мастерскую, на свое право и на достойного смотри. Шах, пьян ли он, или трезв, рассыпает щедроты по доб­рой воле. Невозможно, чтобы он совершил неодобрительный поступок, если только он имеет удел из сокровищницы мудрости. Тот, кто блестящ подобно мечу, какой ему убыток от подарков без сожаления? (Его рука) совсем, как кувшин на колесе ко­лодца— один опустошится, наполнится десять других. Где доход поступает ежедневно, можно соответственно и расходовать.

Не пей вина натощак, если можешь, а если (придется), то уткнешься пальцем в пыль. Если ты увидишь человека, пищей которого стало вино, добра и блага тебе больше от него не видать. Если ты его будешь пить, это прекрасно, но если оно будет есть

* тебя, оно восторжествует. Если ты знаешь, что оно съест тебя, сделает тебя своей пищей, не пей больше; когда оно терзает тебя, отойди с дороги, пока не пройдет беда.

Эта Фраза мне непонятна.

93

20.

Был один смятенный, опьяненный, своевольный (человек), живший ранее в Кашмире. По утрам он пил, ночь бодрствовал (за вином), день был пьян, подчинился ой вину и плясуньям. Он пищей своей сделал огонь и даже покончил совершенно со своей мужской силой. Не ел этот несчастный похлебки, суп у него появлялся реже ФЛЯГИ; не смаковал он шербета, не ел пищи, постоянно был в смятении от вина. Как то ночью, когда на груди его лежал достойный осмеяния, дыхание его внезапно прервалось. Мутриб поднял крик и шум: «Дыхание стеснилось у этого турка!» Сбежались к нему друзья и увидели, что дыха­ние в его груди сперлось. Староста деревни вместе с домохозяе­вами, страшась, что их заподозрят в этом, вскрыли внутренности несчастного и нашли, что печень его прогнила и сердце почернело.

Я много видал таких людей, которые от вина приходили в упадок и теряли честь. У того, кто каждый миг пьет вино, не останется ничего, на что он посмотрел бы. Но если ты отне­сешься к вину, как мы, всегда ты будешь в безопасности от похмелья, при условии, что ты не выйдешь из равновесия, если же нет, натура твоя не перенесет этого. Если ты даже сможешь одолеть меня, не пытайся; если ты разумен, покинь это место. Не бейся также о заклад, ибо рассудительный человек не бьется о заклад, если даже он полон вина. Когда собрание отяжелеет и чаши полны, в месте драки и побоев не остается муж. Если же поневоле тебе приходится оставаться, то не беда, если ты и вскроешь артерию.

Считай удобным случаем, когда словно Фокусник, ты про­пустишь мимо себя крепкое вино. Если можно скрыться, это лов­кость, ибо невнимательность от нечистоты (388 v.). He пола­гайся сынок на мираж, от несправедливого султана сторонись!

94

Вино, если ты выслушаешь этот совет от меня, удивительный витязь, разбивающий ряды! Во время аттаки, кажется, что (вои­нов) мало: они рассеяны во все стороны по одиночке. Ты немед­ленно начинаешь преследовать его, скачешь на него, а ОЙ не принимает боя. Ты отступаешь, потом снова набираешься сме­лости и следом за ним бросаешься, полный отваги. Но в засаде тысяча всадников, все — испытанные в боях. Когда ты достиг­нешь места засады, все внезапно направят повода прямо на тебя. Как дичь окружат они тебя, поволокут в эту сторону, потащут в ту. Бойся сидящих в засаде, берегись! считай необходимым опасаться врага.

21 .

Врачи о закуске говорят мало, описывают ее только по мере необходимости. Если ты будешь есть поменьше закуски, это лучше: сочные плоды — вредоносны. Вино, конечно, сначала грызет язык и если ты разобьешь его остроту, это уместно. Когда ты примешься за закуску тесными зубами, то пусть грызущий оставит в стороне косточку. Не поручай зубам дело косточек, ибо зубов ты не сможешь раздобыть ценой жем­чугов. Береги их от костей, смотри, ты тоже запомни от меня этот совет, ибо я выслушал этот совет от отца, старайся не нару­шать это условие. Ты тоже, сынок, запомни от отца то, что я сохранил в памяти от своего отца. Благодарение богу в эти шестьдесят пять, я не испытал ни страданий, ни боли от зубов. Я обогатился советом отца, ты тоже получи от отца свою долю. Не причиняй зубам боли крепким миндалем, ибо от закуски креп­кое разлетается в куски. Закрытый (миндаль) разбивай камнем, сынок, нельзя пробить головой закрытую дверь. Если окажется пустое место в стройных рядах, ослабнут ноги у стоящего на месте. Когда двинется войско, не окажется ни одного, кто не

95

сбирался бы броситься в бегство. Не гони их одного за другим, не шевели беды, чтобы она не упала тебе на голову.

22.

Не видал я никогда во всю долгую жизнь закрытой двери перед вином, которая не открылась бы. Не удивительно со сто­роны вина, что в минуту щедрости оно из сокровенного небытия выходит в бытие, оказывает поддержку пьяному, которого небо­свод бросил ничком на землю. Если оно даже будет погребено в земле, словно винопийца оно подымет голову с земли. Если я расскажу тебе немного о чудесах вина, ты будешь повергнут ими в изумление.

Пришлось нам как-то ехать за горы из Туна, выехали мы из города поутру. Разных спутников была целая толпа на конях, добрались мы, короче сказать, до Нау-Бехара. Это была деревня совершенно покинутая, разрушенная несправедливостью притес­нителя. Вино, навьюченное на подручных лошадях было израсхо­довано поневоле, ибо ничего нельзя было поделать. Пусты ФЛЯГИ

И мехи, а впереди путь в Фарс, товарищи в смятении превыше всякой меры. Был (на пути) виноградник, калитка открыта, я вошел, что мне сказать, в каком скверном настроении я был? Запнулся я о кирпич и из земли показался глиняный кувшин... Кувшин, да какой кувшин! Тогда он был полон вина, вина и какого вина! Тогда оно казалось розовой водой! Я испустил вопль и лишился чувств, спутники мои подняли крик. Когда уви­дели, смутились, прочли молитву за хозяина виноградника. (389 v.) Дерево вырастает из земли, вино получается от дерева, это не диво, мой счастливый. Но настоящее чудо, что из под земли появляется кувшин, до краев (полный) чистой душой. Бла­годаря счастью винопийц, не диво это, потекло оно из родника виноградного сока. Один сказал: «Смотри, пропитание винопийцы

96

появилось из под земли». Другой заметил: «Если хозяин сада питал добрые намерения, то это хорошо». Другой ответил: «Бед­няк во время бегства зарыл кувшин и поспешно ушел».

В благодарность за такую удачу мы все склонили головы к земле. Когда кувшин был осушен, мы в знак благодарности положили туда несколько данеков, затем тотчас же приладили: крышку кувшина и пустились в путь, легко и проворно.

23.

Выехали мы пьяными из Нишапура, смятенные и выпустив­шие сердца из рук. Был у меня друг, очень ласковый, ныне да сжалится над ним бог. Была у него Фляга, полная вина подмыш­кой, сердце его было полно радости, голова склонна к торопли­вости. Он погнал коня, чтобы схватить чашу, лошадь его осту­пилась и упала. Он упал с лошади и быстро вскочил, цел и невре­дим и сткляница с вином цела. Кто то сказал: «Если бы человек этот был Рустемом и если бы стклянка была полна воды Земзема, под этим строптивым конем, быстрым и резким, один бы раз­бился в куски, другая бы пролилась». Не считай, если ты хоть что-нибудь знаешь, рассказы о чудесах винопийц пустой болтов­ней. Те, кто изрекает в бесчувствии, одним глотком разрушают целый мир. Упившихся истиной расспрашивай о тайнах вина, ибо застывший не может итти далее. Нет такой услады, какую знают гибнущие от вина, люди с застывшим сердцем не испыты­вают страстей. Берегись пьяных, ибо гуляка поутру сжигает два, мира одним словом «ах!». Что видят с внешней стороны у пья­ных? Только то, что остерегаются их. Знают только их внешнюьо разрушенность, вот и все, но внутри каждое дыхание дает им новое совершенство. Если снаружи они развалина и пустыня, то внутри до самых краев сокрытая сокровищница. Если ты не

97-

будешь обращать внимания на внешний упадок людей, ты из каждого угла извлечешь клад.

24.

Не оскорбляй сердец опьяненных пьяниц, ибо они рубят головы без меча и руки !

Был один Бейданец, пивший только руб1, что мне говорить, такой, как ты сам знаешь. Был у меня берат на вино от одного человека, который был не лучше и не хуже того. И он и отец были старостами в деревне, были поверенными по управлению имениями и имели право давать расписки. Один из Бихильджирда 2

сел на коня, отправился в Бейдан и разыскал его, дал ему берат7

предъявил ему и вызвал его из общества этот простодушный чело­век. Негодяй много клялся, отказывался от утверждения и отри­цал: «Ни в моем имуществе, ни в отцовском нет вина и не слы­хал я о нем. Начни от ста менов вина и до одного, если только есть оно в его доме, пусть он разрушится». Но все светлые сердца свидетельствовали о цем, что у этого негодяя с черным сердцем есть погреб. С другой стороны, так как наготове его не было, как мы ни старались, он находил отговорки. Ни просьбам., ни золоту не поддавался он, взоры в смятении были устремлены на этого слепца. Им дали ложные сведения и все, пусть ОНЕ больше никого не подозревают.—JHTaK, этот несчастный упорно отрицал, не признался и в одном мене. Приятели измучалисьг

утратили надежду, пали духом, все были полуживы и полупьяны. (389 v.). Такое неблагородство он еще умножил, но быстро получил достойное наказание.

1 Нечто вроде лимонада из Фруктового сока. См. Seligmann, Codex vindobo-nensis 10, 6—7 и 13, 5.

2 Указаний относительно этих местностей мне найти не удалось. По всей вероятности деревни в Кухистане.

98

В дверь внезапно вбежал гонец: «Скорей, живо, потарапли-вайся! Нагрянул в Бейдан сборщик податей, словно пыль, весь твой дом перевернул вверх дном. Он приехал получить сто мен вина, от крайней спешности прибыл на двух конях». Схватил его сборщик, когда он пришел туда, от ног до головы подверг палочным ударам. Подвесил его (к фелеку) чиновник, выметаю­щий дом, долго бил его палкой по пяткам. Наконец, получил он двести палок, собрался с духом и сказал: «Нету!». Вмешался один человек и предложил за него залог, знал он о тайнике (в его доме). Принес кирку, разбили и нашли два кувшина, полных луч­шего вина. Посланец наш побежал назад, случайно подоспел как раз во время. Навьючил из этого вина пятьдесят мен, словно плясул, много вертел задом. Вошел в двери словно осел в глине, сгибаясь под мехами с вином. Крик радости вырвался у присут­ствовавших, от веселья все вспыхнули словно светочи. Сборщик увез его кувшин и оскорбил его самого, тело его изранил и душу измучил. Сердце наше был оскорблено этой жалкой личностью, этими ложными клятвами. Через неделю я повстречал его на дороге и сказал ему: «О недальновидный человек, если ты снова пойдешь на собрание пьяных, не надо ходить с хитростью и лукавством. Не сказал ты, что среди них человек, от оскорбления которого ты попадешь в убыток».

,25.

Одинаково был ли я один, или в веселом собрании, но по вре­менам моей суточной порцией сока лозы были две бутыли в три мена. Я закрывал дверь внутреннего покоя и уютно усаживался в своем углу. Во всякое время года я сидел дома, словно хаким имел меру вина. Для того, чтобы отогнать скуку, поднять завесы, я пускал в ход кубок вина. Выпивал я чару темного, по заведен­ному обычаю, по привычке и порядку. Когда распахивались

99

ворота аппетита, я живо прожевывал несколько кусков. Во вся­кое время презренной душе было необходимо несколько кусков пищи. В другие времена мое опьяненное сердце совершенно вы­хватывало повода из моих рук. Когда я выходил из телесного мира, словно Меджнун отправлялся в Неджд безумия, сокол моей мысли летел до самого «лотоса», садился на портал Кей-вана тайны. Когда, вылетев из гнезда, он возвращался обратно, он прилетал словно сокровищница, полная тайн. Вино раскапы­вало родник веселья и экстаза, из родника текла студеная вода. Алмазом мысли я пронизал жемчужины, говорил речи о тайнах ангелов. Сверху слетали вестники: «Читай и слушай, без глаза и уха!». В каждом слове, которое я произносил, таились тысячи загадок. Тогда «калам» беседовал со «скрижалью», а Низарй запи­сывал на листах. Если ты возьмешь в руки «Азхар и Музхир»1

тебе станет ясно, что в этом есть.

26.

Как-то ночью вестник тайны окликнул меня, дал мне дорогу к месту счастья, сказал мне: «Слушай, горестный Низарй, долго ли ты будешь пребывать в такой скорби и печали? Ты разрушил время праведности тем, что как сова привык к развалинам. Долго ли ты будешь отличаться таким невежеством, давать рас­сеянию к себе путь? (390 г.) Ступай в мечеть и возьми руку муфтия, скажи: «О муфтий, не любящий обмана, сорок летя шел в крови лозы, ходил в черном шелке, цветных сукнах и парче. Теперь мне надо вина из чаши чистоты, от власяницы мне надо раскрытия покровов. Теперь я отказался от запрети« го, отказался от обета чаши. Голова моя опьянена другой чашей, вино мое — из

1 Большой эпос Низарй—подражание Хосрову и Ширин Низами (см. преди­словие).

100

другого погреба. Благо мое в этом и решение — такова, вино мое — «чистое»1 и рай мой—вышний. Двери внутренних покоев теперь закрой перед гуляками, теперь избери себе подругу среди гурий. Не селись вместе с 'ифритами, если ты разумен, брось безумие. Сторонись дивов лица земли, пребывай в прохладном подземельи святыни с гуриями. Если с красавцами стоянок тайны можно вести любовную игру в почете и славе, зачем поддаваться на обман и чары этой древней старухи, прикидывающейся неве­стой. Если ты будешь другом приятелей гурий, ты сможешь отведать «чистого вина». Запрещено постоянно пить вино, запре­щено спать в объятиях чужих». Я сказал много приветствий и славословий и не уклонился от приказа вестника. Пошел я в ме­четь так, как он сказал, однако не поведал сокровенной тайны. Крик поднялся в толпе: «Что это? Это Низарй? Или кто это? Мы не знаем! Низарй и желание отказаться #от вина! Что за обман он готовит, что это значит? Если, например, земля станет небом, темная ночь превратится в ясный день, если вода станет огнем, огонь — водой, если луна станет полюсом, Суха2 — солнцем, если лал примет бирюзовый цвет, а воск когда-нибудь станет словно камень, если урсус изменит свои свойства или минерал получит дар речи, соединение и согласие между про­тивоположностями или отделение пары от Близнецов, возможно это, но не принадлежит к числу возможностей отказ Низарй от «живой воды». Если можно .поверить в смирение Низарй, то это чудеснейшее из чудес!». Много укоров они бросали мне и много поношений такого рода. Но мне во времена и приятия и отталкивания нет дела до пустой болтовни дураков. Если я не буду хранить тайны мужей, кулах более не увидит головы, голова-кул axa. Я не могу сказать это непосвященным

1 Намек на Коран, 76, 21. 2 Одна из мелких звезд в Малой Медведице.

101

в тайны, что мне сказать, кто открыл мне эту тайну? Все, что говорили они все про меня, не про меня они говорили, а про себя же. Если корит противник, он сам обматывает вокруг себя (укоры) словно (червяк) паутину кокона. Меня никто не знает, кто я, каков я, где я, кто и что я, какое бремя на полной горя душе моей, от которого наполнилось кровью мое изнеженное сердце. От множества укоров я постоянно скорблю сердцем, скорбным сердцем я привязался к милости бога. Если с начала творения калам (все) предначертал, что может сделать моя рука, больше или меньше? В сердце моем бушуют волны крови, губы молчат, попреки сыплются, а я заткнул уши. В общем лучше всего, чтобы я ни о чем ничепгне говорил, пока не скажут: «говори!);.

Через один, два года, когда помощь Живого оказала мне поддержку и я отказался от вина, в другой раз мой господин, вельможный повелитель, да сопровождает его день и ночь благая судьба, чашей вина разбил мое похмелье, нарушил против моей воли мой пост. Он повелитель и может приказывать невыполни­мое, что делать, так случилось. Со сладкими речами он раскрыл уста: «Прими горькое вино, ибо по справедливости тебе подо­бает поклонение вину и только; так, как ты, не пил никто! (390 v.). Так как вино сочеталась с твоей природой, не сторонись его, пока можешь. Если вино дает радость помыслам, не лишай более руку кубка». Когда прошло некоторое время после этого обета, мой полумесяц снова стал полной луной, поневоле, в конце* концов подобно Хайяму я взял в руки вкусное вино; разбил я палатку рядом с шатром друга, что я говорю? Он—мой господин и повелитель! Мир благородства, глава веры, ходжа Меджд1, со-

1 Медждеддйн Мухаммад ибн-Ахмад. Указаний Низарй слишком мало, чтобы можно было установить, кто этот его покровитель. Возможно, что это визирь воспетого им в касыдах Сеистанского правителя Шемседдйна Али ибн-Мухам-мада ибн-Зенги, одного из последних СаФФаридов.

102

вету которого радуется солнце. Щедрейший в Хорасане Мухам-мад—сама щедрость в бессилии падает перед ним на колени. Про­славленный в мире ибн-Ахмад, от солнца совета которого разум приобретает излияния щедрот. Он так простер руку щедрости и благородства, что шип стыда поранил мне сердце. Что мне сказать о чистых нравах его, о крайних милостях и внимании его? Разве пребывал он когда-либо в неведении обо мне, так что не было у меня в руках и в голове вина? Когда он вставал с престола визир-ства, он устраивал пир, подобный раю. Пение и потоки очищенного вина и постоянно дух и душа мои ясны и свежи. Если на мгновение похищала меня мысль и на бровях Иисуса появлялась складка, раскрывал он уста для сладких речей> «бога ради, не наску­чили ли мы тебе?» И снова он находил мое сердце легким, когда помыслы находил в другом месте. Присутствовали приятнейшие собутыльники, а именно: приближеннейший вельможа Фахреддйн, постоянно опоясанный верностью и чистотой, очищенный словно «братья» законами верности; озаряющий сердце на пленяющем сердце пиру, проведший дни в славе и богатстве... Короче говоря, на пиру хозяина я день и ночь постоянно был весел. Часто также бывало, что, волоча подол, приходили ко мне красавицы, но так как пальцы мои были увлажнены вином, я остерегался неразу­мия. Я получал одобрение на пиру повелителя и стал приближен­ным к почетному месту степеней. Если юноше не надоедает ста-.рец, то можно судить какова образованность (этого старца). Что мне сказать еще? Все, что я скажу будет эгоизм, а что такое эгоизм? Ариманство, мой друг. О дорогие сердцу отца, прочи­тайте этот совет мой от начала и до конца! Выслушайте мой совет ухом разума, верьте стихам моего учения. Нужно отовсюду поучаться добродетели, человек без добродетели—ничтожнейшее из ничтожеств. Он — дом без двери, голова без кулаха, дерево ,без плода, колодезь без воды. Царевич без добродетели—презре-

103

нен и если бы он даже был из рода Феридуна. Та собака, кото­рая обладает добродетелью, получает место на ковриках пади­шаха. А что глава всех добродетелей, о душа отца? Уметь со­блюдать свой предел в вине! Если у тебя сто добродетелей, но ты плохо пьешь, увы, ты губишь честь добродетели! Внутри он — ангел, снаружи — Иблис, ибо знание его славно, а душа жалка. Если начнет действовать его жалкая душа, все знание и все совершенства его погибнут, добродетель станет порицанием, гордость позором... если ты плохо пьешь вино, смотри, берегись! Вино крепко, а вместимость мала, путь твой через Сырат, а ноги в пузырях. Если ты разумен, сбирайся в путь истины, не уклоняйся от учейия и наставления. Если в сердце западет страх, то можно сделать вывод по дурно пьющему и скверно спящему и обладающему дурным характером. Пьяного испытывай, не трезвого, на примере безумного надо поучаться. Я держал крат­кую, отборную речь, из многого приводил по малому. Из различ­ных родов слова диковинное идет впрок, как от костей на пользу идет мозг (391 г.). Сохраняй достоинство, говори в меру, ибо болтун всегда унижен. Игра языком и происки, вот всегдашняя причина войны. Глазом, видавшим мир и дальновидным, смотри на это сокращенное редкостное руководство. Такую книгу я раз­украсил для зеленой молодежи, по ученому я изготовил для них трактат, закончил такую редкостную вышивку. От хиджры про­шло семьсот десять лет, в день нового года я сделал это наблю­дение над светилами.

27.;

О боже, так как ты знаешь, что намерения мои благи, окажи мне благо. Если недостойное одобрения вышло из под моих кала­мов, вышли рассказы про вино, мутриба и чашу, не делай мое лицо черным, как моя тетрадь, листами Тубы накрой мою голову.

104

О боже, в море прощения омой мне полу от загрязнения. Все, что исходит от нас не пригодится так, как то, что исходит от тебя, прости нас! О боже, если будет продерзость, если у больного окажется недуг, ты — врач мой, посмотри мой пульс, приготовь лекарство для моего ослабевшего сердца. Из дома исцеления нис­пошли мне успокоение боли, не покпдай меня, пошли мне помощь. О боже, ты придешь на помощь моей душе, когда я испущу последний вздох. Я таков из за дурных речей и дел, что от страха сердце трепещет у меня в груди. Такими клеймами покрывается моя грудь от страдания, что дым подымается у меня до потолка мозга. О боже, не наказывай меня за нечистоту: да, пола моя замарана и я нечист. Я много давал согласия на непокор­ность; отдавал ворот в руки страсти. Дай мне избавление из водоворота порицаемого, не закрывай передо мной врат проще­ния. О боже, возвысь меня честью, по милосердию прости и помилуй. Мое прибежище в добрых делах людей чистоты, моя защита—в потомстве избранника. Нет у меня кроме тебя никого более, вот и все, надежда моя — только одно это и мир с тобой!

Прг. декабрь 1923. Е. Бертельс.

Извлечения из трактата по просодии Мир Али Шира Невайи „Мйзаиу-ль взан".

В марте 1917 года мною были сделаны выписки из трак­тата по просодии Мир Али Шира Невайи «ijlj^l obt!-*»? П0~ мещенного в конце рукописи произведений этого знаменитого чагатайского писателя из коллекции Кауфмана в Публичной Би­блиотеке (старый шиФр: II—3—1С, новый шиФр: Новая серия турецкая, № 12). Насколько мне известно, другой копии данного сочинения в Ленинградских библиотеках не имеется. Настоящая копия помечена 1220 г. Хиджры. Написана она красивым и ясным почерком, но местами испорчена сыростью, так что некоторые не­большие части текста не поддаются прочтению или читаются не­ясно, и я был вынужден отмечать их многоточиями или оговорками в сносках. Списков «Мйзану~ль авзан» известно вообще немного, и моими извлечениями из этого трактата интересовались даже специалисты по турецкой литературе турецкой национальности, живущие на Востоке. Все это и побудило меня издать настоящие извлечения не смотря на то, что они заимствованы из довольно позднего списка и не проверены по другим спискам, хранящимся далеко от Ленинграда.

Первое извлечение представляет собою предисловие к трак­тату (лист 1936 и начало листа 194а), авторов — последнюю его, наиболее существенную часть: описание стихотворных Форм, не упоминаемых в работах предшественников Не вайи и упо-

106

• треблявшихся преимущественно среднеазиатскими турками. Сюда относятся: 1) размер «ремель махбун» в 16 «рукн», по 8 «рукн» в полустишии; 2) стихотворная Форма «туйуг»; это место было мною полностью издано в статье «Четверостишия — туйуги Неваи» (журнал «Мусульманский Мир» 1917 г., вып. 1);3)сти-хотворения-песни «кошук» двух разновидностей с двумя чага­тайскими цитатами, из коих вторая заимствована из «кошука» Султан Хусейна Байкара, цитата из коего вошла в словарь «Абушка» (стр. 107 издания Вельяминова-Зернова); 4) сва­дебная песня «йар-йар», именуемая <t£*; 5) род песен «муЬаббат-намд», 6) песенный вид «мустезад» 7) вид песни иракских турк­менов «азердари»; 8) песенный вид «турки», излюбленный в про­изведениях Султан Хусейна Байкара. Далее следует заклю­чительная часть трактата, которую я также включил во второе мое извлечение, обнимающее в общем лист*и 1986, строка 9-ая снизу—1996.

Современные исследователи народного турецкого стихосло­жения не могут не сожалеть о том, что Невайи, как он это специально оговаривает перед описанием «турки», не признал уместным включить в свой трактат сведений об узбецких песнях своей эпохи и о произведениях «узанов», которые ныне предста­вляли бы выдающийся научный интерес для таких продолжателей историко-литературной работы Невайи, как османский турколог Копрюлюзадэ Фуад 1 или как увлекающийся турецким миром не менее, чем сам Невайи, польский турколог Ковальский2. Невайи обошел подобные произведения народной литературы, очевидно, потому, что они и в его время находились вне влияния арабеко-персидского квантитативного метра, сохраняя турецкий метр слоговой. Из двух видов свадебных песен «йар-йар» Не-

1 ^ушлд&у**? y.A^Jo ^.у т. II, J№ 4: ^\JUX* dUj loM ^ y i стр. 13. 2 Этюды о Форме поэзии турецких народов (по-польски, Краков, 1922 г.).

107

ваий описывает только второй, в отношении метра денапионали-зованный \ опущенный же пМ первый вид, надо полагать, отно­сился к произведениям слогового метра, как современные нам

* киргиз-казацкие2 «жар-жар».

I. — Предисловие (листы 1936—194а).

" * î \ j H f^J ifl^ ^ У J> bS^J? <J* u&> <^ОУ J**^ J ^ *—*** iS'ÙrJJ P9 ***** 4K*? LiCLS'0k'* i / f l i J ^ i ^AALM-C ^ *лЬ J L ~

O^Âj »j * * À J ^ J tio^j** ЛЖЛАЭ- _JJ*«L 4-JLJ • JTO f»? J^* - * P}> Л J dÂJW

»JJIÄJI ÄJJ / jJjJI * çLôjJ) ^ ÄJÜxLJI ^«л •jAbjlwJj jUaJL. Oy*ô>-

РУ J* vaUAidlJ^^ ^ ^ £ f b j dû'« 41)1 J ^ Ù ^ J^W {J!?*** (jliaJL

1 Образец повторен в «Абушка» изд. Вельяминова-Зернова, стр. 243 и в словарях Иаве-де-Куртейля (стр. 288) и Будагова (I, 489). О названии àSJ^b. см. словарь Ценкера (I, 368 по Сангляху), Сулеймана Бухарского (стр. 153) и «Абушка».

2 Образцы см. в « Образцах народной литературы » Рад лова, III, стр. 7— 10, в статье А. А. Диваева «О свадебном ритуале киргизов» (отд. отт. из Уч. Зап. Каз. У-та, 1899, г., стр. 6) и в Сборнике Jr'S^ (Ташк. 1924), стр. 20.

108

fj% bol^L <JL,c ^-L^L ^ [iL (JIJJÏ j ^U b0l(p «J^ о~Ь*~

AXJJ

^ L B ^ ^ ^ ^ _^J 0A«J KSJJ^4 ^ïijvj* ОГ* 3 *J* sSSrf^iJ^

JL-Лс ^ l ^XJ bOLU^ ^AAA^ <jiy ^ J ^ J ^ O ^ ^ ^-ЦУ' J^i^J^^tî

. ci I .SU

Jj\ j 0^)J^»f .j*. Jj\ Ji) AÄJL» и j j L U L i *L**>j J>JÖ!AAJ -^JUJU

109

4^JL> <«*=> tff*** &Ь)^я£, {j^bj+yi 4^*jjj Cj'ji^ /*•** A^-k Jj^iy^y

jàî ÄJAJ JUJ **_>> pS AC^JJ^O <*^Oy ^jb)b C-WJ oJ^? tf ^ jy^.yj^

f~ - i ^^C-^* M * * * / j A * *^ »V-Ju**© #/*»AJ ^ A J ^ 3 j C . j jLwj I » J j j - ^ ^ ^ l *

dl

ù l b * °^ ' ^ ^SwiJy^J il^^i' ^>Is? ^J ' \ ^ * U°5J° L 5 " ^ ' J * ^

il ' Û U ^ - / C £ ip* ^ • • • J> o^b j <Ußli A*Û c S ^ W ^ ü b ^ J

J?™?3 FJ^ 4 ^ * - ^)j>«^^) Cß^^j^JJ j\si-J^

II. — Последняя часть (листы 1986—199а) .

* ^ ùjj> **V ^ ^L LS->y^ ÂA* JtïJj*- ù*jyf "Ltilj* ùf?

1 В рук. неясно. 2 Последние слова последней строки л. 193в ясно не читаются. 3 Слова два не читаются.

по

JJ^OUAJ J U <JJ L> j l j lc ^jîli jji==> <jJj «JU«U

J^giy v-i-J* J$jyJJ b^^Jlf ^ L L J^J J^OJL? Jjl {jijlïj.s»

^1 â%[i ^%{i jVeb

JI?-5' Lfôsu j j^%AL \j.jJyo) ^-X*L*bj) .з jjSïjLji uL

j l j ^ o ^ V£LÂJ ^ [ /c l -^^^ J y ^ j ^ ^ 4 y ^ -/ ^ J^°' v-Ы '^cr^G^

u«JLi /~i сЬ ûj^ ^ - . u * - * ^1 J^J <LbD oj

I l l

jä^l^S^j ^*ы^€* Jfcr/*? ^ J * " * Ь - j J c . . . . j 4#л*«-**'« ^ A A A J J 4 i * j J ^

JUU U ^ c U ^ > U

/•Г JL? >J ÙjJ Jj) J —!*_/** "-Ä ^ Jj^ O J ^ A . J ^ 0 * * ^ J " * * * p^P

• у**ш ^^АААЭ J^JwwIi 0 ? ^ ' ^-^f^/^' ( Г * " ' °

1 В рук. неясно.

112

L i ) l £ . ^ ^ L « if? J ^ - J ù U ^ O l j i blJyLaijL^/^5)

j ^ (jjl*ji^=> < £ u * c l ^ v5L>^ ( ^HJ f 5 ^

• Juele* • JLcu«© - JJLCULO • JUcU*

j L ^5j4y>) A^/J )• ^ 5 ^ U ^ 1 A 5 ijojsîj ÛJ) ^5^/j) ^/«Lf' «JU-Jj 4}*> OJJ

jJJiaJ !>:> ДААДС {jojjP ( J U J ) LOJ

*>У*тУ* f k & ' ^ je > j * j L r > 4 ^ o L ^ * j ' ^ - л ^ V5^JL/~ ^ L

J.lx-iL« - j j ^ c ^ j l f i ^ [j9'pjj j J^u*«b ^ j l * i u / t f ^^—2^ J[?' >

O 4 ^ J ' C ^ ~ ^ ö ' ^ ' - ^ Ы е Г ^ J> J ^ j ~ * b j * l ^ L p

1 В рук. пробел в полстроки.

ш

OUAAM^ OU**!.* ^ fôjL-C Jj) ,-»LLe 0^>l«^ ici

«JL^cli -J>cU -J>cli -J^UU

'j^JjJj* ^i^/ti <~^Lr* I^ÜJj y* ч^«М f L H ' J ^ Ctf^LrV uy^yi?

I I I . — Заключение (лист 1 9 9 а - б ) .

^ Ц ^ -4 o- ' J - ^ U^Ï^P c j ^ r ù>?>' U^'JJ (J9 dj' j Jj^^ji'

LU H U

^»**йл^л UJUAJC^AJ ^ Л ^ L 5 ^ Ä ^ ui'*"d« - vJLÂA ftJ* -JJ:>C-*0Ä

1 Начало слова неясно. 2 В рук. неясно. 3 В рук. неясно. 4 В рук. неясно.

114

« ^ L J ^ U T 4.Г J U J ) Ч У У <1-*Д* Ь^© ^5J^ [ /ÖU -êJjL^o O .AJ

^pj^Zc) dJ^j <jbJ>e g\j ^ l i i j , ^ * ~ I-Lri ^ JjJ £ j?\J* '

pif) , j*L Ü * *L (ji^î-Jî^ pjï ^

А. Самойлович.

1 В рук. части трех последних строк листа 199а неясны.

О сирийской рукописи „Церковной истории" Евсевия Кесарийского в Российской Публич­

ной Библиотеке.

Древвий сирийский перевод «Церковной истории» Евсевия имеет исключительную ценность, по интересу самого документа м но древности рукописей его представляющих.

Этот перевод имеется в двух основных рукописях: 1) руко­писи Российской Публичной Библиотеки —Сирийская новая серия, JV?. 1 и 2) рукописи Британского Музея. Add. 14.639. Про­редактированный по обеим рукописям текст был издан в 1897 г. Беджаном1, а в следующем 1898 г. Райтом и Мак-Лином2.

Старшая и более полная рукопись Публичной Библиотеки так связана с историей и изданием сирийского перевода Евсевия, что ее история будет в то же время историей всего перевода.

Наша рукопись представляет собою крупную кварту на пер гаменте, размером 31х23У 2 сант. Сто двадцать три листа ее написаны в два столбца, содержащих от 29 — 34 строк, с широ­кими полями.

Прекрасная, четкая эстрангела читается легко. Главы и их заголовки написаны красными чернилами; конец абзаца или

1 Eusèbe de Cesarée. Histoire ecclésiastique, éditée (en syriac) pour la pre­mière fois par P. Bedjan. Leipzig. 1897.

2 The Ecclesiastical History of Eusebius in Syriac. Edited from the Manuscripts by the bte prof. William Wright and Norman Mc Lean with a collation of the ancient Armenian version by prof. Adalbert Merx. Cambridge. 1898.

116

главы отмечается кружками и точками красного и черного цвета. Поверху некоторые листы имеют надпись красным цветом —

Первый лист пергамента является отрывком, не относящимся ко всей рукописи—это лист исписанный в три столбца поперек, частью теперь сцарапанного текста, писанного эстрангелой VIII века. Райт узнал в ней часть сирийской хроники, известной ему в манускрипте Брит. Музея. Add. 17216, fol. 2 —14, содер­жащей известия времен Птолемея Лага и Птолемея ФиладельФа.

Второе ФОЛИО (счет ведется в порядке семитического напи­сания справа налево) украшепо большим четырехконечным кре­стом (22 х 13 сант.) с узорными концами, в виде двух закругле­ний и шпиля с дополнительным малым крестом, раскрашенным золотистым, теперь уже полинявшим цветом. Под левым попереч­ником креста находится грубое изображение не то лошади, не то мула малого размера (5 сант.).

Рукопись имеет большие лакуны, книги 5-я и 7-я имеют много утерянных листов, а книга 6-я отсутствует. Некоторые прорванные листы и середина рукописи имеют бумажные под­клейки из сирийской рукописи, с грубым почерком, относимым Райтом к XII веку. 121 лист подклеен пергаментным листком малого Формата (14 сант.), написанном на армянском языке. В этом наискось срезанном листке 17 строк, написанных золо­тистыми чернилами, а первая строка красного цвета. С> Л. Бы-ховская прочла эту строку, как «Евангелие от МатФея». По палеографическим данным этот листок относится к IX веку (Райт).

Характер эстрангелы, которой написана наша рукопись заставляет думать, что задолго до V века должен был выпи­саться такой почерк. Точками отмечены в рукописи буквы î и л ; грамматически множественное число отмечается двумя точками

117

поверх слова; одной точкой наверху отмечается сильная огла­совка местоимений осп и ^cucb. Из знаков препинания пере­писчик употребляет только одну точку.

Последнее folio 123ь заканчивает одним столбцом историю Евсевия, а в следующем дает указания на то, при каких обстоя­тельствах эта рукопись была написана. Труд переписки взял на себя «грешный Исхак» .ПАХА.К'—Исаак, для какого-то имени­того и благородного мужа, имя которого в рукописи выцарапано. Окончил он эту переписку в месяце Нисане 773 г. селевкийской эры, т. е. в апреле 462 г. нашей эры. Далее шла пометка города : о слове KÔMA.T-» можно догадываться, но название города как и имя владельца уничтожены (fol. 123).

I.1W=L^C кУ^,йа^пх- èwï-л JBÛLLI »uixs ^Лх^зоо ^л лх»а\А. .К'емэ.тля еД&о

Другая пометка на рукописи ведет нас к другому ее облада­телю. Второй лист, собственно первый лист самой рукописи, на котором находится изображение креста, есть надпись, сделанная более поздней рукой: «Во славу Святой Троицы подарил эту книгу святому сирийскому монастырю Скиты — Сахлун, меньший из пресвитеров города Харана» (fol. 2а).

К\ЛО.^Л ^^оХсТЭОЕ) Г £ А * Л О С О Л »агилООТ^Л ^г£Х*:ЦЭ К Ч ^ Э О ^

На основании палеографических данных нам представляется возможным отнести эту пометку к X—XI в.

Итак, первая справка точно датирует наш манускрипт и ука­зывает на то, что он был написан в каком-то городе. Ученые колеблятся между Эдессой и Нисивией, Райт прямо стоит за Эдессу, но доказательств тому не приводит никаких. То что

118

Сахлун, даритель этой рукописи был из г. Харана, географи­чески очень близкого Эдессе, является по нашему мнению под­тверждением этого взгляда. Что касается сирийского монастыря в Скитской пустыне в Египте, то это конечно монастырь Пре­святой Богородицы, известный своей прекрасной библиотекой Ч

Дар Сахлуна не является единичным случаем; для X века известно ряд пожертвований книгами тому же монастырю, как об этом свидетельствуют сохранившиеся на них записи (семьи Абдаллаха из Тагрита, Авраама Александрийского и др.). Это явление, связанное с общим тяготением сирийцев к культурному центру, расцветшему в эту эпоху в Скитской пустыне.

Из этого монастыря рукопись попала в сокровищницу Пу­бличной Библиотеки. В 1853 г. Дорн написал «Über vier von der Kaiserlichen öffentlichen Bibliothek zu St.-Petersburg im Jahr 1852 erworbene syrische Handschriften»2,

В числе четырех рукописей, купленных Публичной Библио­текой за 2500 рублей, был и этот драгоценный манускрипт. Дорн называет и лицо их продавшее — Pacho, которому обязан своими сирийскими рукописями и Британский Музей. Райт гово­рит о «злоупотреблениях», благодаря которым рукописи не были доставлены в Лондон, а были перепроданы в Петербург.

В 1866 г. над нашей рукописью работал Райт. Он сооб­щает об этом в предисловии к изданию апокрифических деяний апостолов3. Он дал описание рукописи и переписал ее, работа, которую он закончил к 1867 г. по указанию Мак-Лина, но изда­вать ее он медлил.

В книге записей Российской Публичной Библиотеки отмечено,

1 Райт. Сирийская литература под ред. акад. П. К. Коковцова. Приложе-ние. Нитрийская коллекция, стр. 220.

2 Mélanges Asiatiques, t. II. St.-Pétersbourg. 1853, p. 195. 3 Wright. Apocryphal Acts of the Apostles. 1871, vol. I, p. VIII—IX.

119

что 6 сентября 1896 г. сирийская рукопись Евсевия Кеса-рийского была отправлена в Люттихский Университет, для работы над ней Беджана. Подтверждает это и Беджан в преди­словии к своему изданию, только начало работы датирует январем 1897 г.

В том же 1897 г. Беджан опубликовал свой труд. Он напе­чатал его несторианским шрифтом и вокализовал, что по его заявлению представилось не легкой задачей. Между тем в 1895 г. список и описание нашей рукописи Райта были переданы Мак-Лину, который закончил тщательную подготовку материала к пе­чатанию в 1898 г. Кроме рукописи Российской Публичной Би­блиотеки, Мак-Лин привлек материал Британского Музея. Прежде всего манускрипт Add. 14634, описанный Райтом1. Это перга­ментный список в 130 листов, писанный в два столбца пэ 26 — 36 строк четкой эстрангелой VI века. Он содержит первых пять книг церковной истории Евсевия и почти не имеет лакун. Сохра­нилось только имя переписчика Илии, дата и место переписки выцарапаны, на их месте находится пометка 932 г. знаменитого игумна Моисея Нисивийского, собирателя и хранителя библио­теки сирийского монастыря Скитской пустыни. Этой рукописью, переписанной для него каким-то анонимным лицом пользовался и Беджан. Мак-Лин положил ее в основу своего издания для первых пяти книг. Кроме того он использовал ряд мелких отрыв­ков, хранящихся в Британском Музее. Add. 12154, 7157, 14650 и т. д. (Мс. Lean. Preface, p. VII).

Существенной добавкой к сирийскому тексту были подстроч­ные замечания, данные по древнему армянскому переводу про­фессором Адальбертом Мерксом. Две рукописи, представляющие этот перевод, относятся к XVII веку, третья, тоже поздняя, без

1 Catalog of the Syriac Manuscripts in the British Museum t. III. p. 1039.

120

даты. Еще до издания сирийского перевода на 4-м конгресе ориенталистов во Флоренции в 1878 г. Мерке доказал, что армян­ский перевод Евсевия, изданный с вышеупомянутых рукописей Giari (две из них, хранятся в Венеции, одна в Вене), сделан с сирийского, а не с греческого языка \

Ряд интересных соображений относительно времени этого перевода он высказал и в предисловии к изданию Мак-Лина. По свидетельству Моисея Хоренского (или псевдо-Моисея) в первой половине V века в Эдессу были посланы Исаак и Месроп, кото­рые работали там над переводами отцов церкви (Моисей Хорен-ский III. 60). Он же сообщает о том, что в Эдесской библиотеке хранились различные архивы (Ibid. IL 10), о чем он знает от хронографа Юлия Африкана. Об этих же архивах, в связи с «Учением апостола Аддая» упоминает и Евсевий Кесарийский (Euseb. I. 13. 5). В Эдессе была вероятно написана и рукопись Публичной Библиотеки. Возможно, что в плане общих работ по переводу отцов церкви был сделан с сирийского и перевод Евсе­вия, стиль которого чрезвычайно близок к стилю армянского пере­вода этого времени АФраата. Так, как разработан вопрос о дея­тельности армянских переводчиков V века тер-Минассианцом, он совершенно подтверждает в своих общих выводах точку зрения Меркса2.

В истоках своих армянское христианство было весьма близко сирийскому, и тут сирийцам пришлось играть роль учителей и переводчиков, то чем они были и для арабов. Вещественным доказательством этой близости является та подклейка из армян-

1 Atti de IV Congresso Internationale degli Orientalisti tenuo in Firenze nel settembre 1878. Vol I, p. 199 — 214. Adalbertus Merx. De Eusebianae historiae ecclesiasticae versionibus syriaca et armenica.

2 Ter-Minassiantz. Die armenische Kirche in ihren Beziehungen zu den syri­schen Kirchen, p. 21—25. Texte und Untersuchungen. B. XXVI. Leipzig. 1904.

121

ской рукописи в нашем манускрипте, о которой речь уже была выше.

Наша сирийская рукопись относится к 462 г., перевод был сделан еще раньше. Ряд ученых считал возможным предполо­жение, что он был сделан еще при жизни Евсевия. Интересно, что ЕФрем Сирин, не знавший греческого языка, дает сведения из Евсевия, следовательно должен был располагать каким-то его переводом. Даже строгий Эдуард Шварц согласен датировать сирийского Евсевия ± 400 г.х.

Насколько ценным представился этот материал видно из того, что редакторами серии Texte und Untersuchungen было предло­жено сириологу Нестле дать его немецкий перевод. Задача эта была выполнена Нестле, при чем он дал и введение к этому пере­воду2, в котором он отмечает, что текст рукописи Публичной Библиотеки и Британского Музея не представляются просто копиями относительно друг друга, но младшая рукопись (Британ­ского Музея) претерпела известные изменения.

Древность рукописей сирийского перевода превосходят на много столетий греческие, из которых только одна может быть датирована X—XI веками, другие еще более поздние. Увеличи­вает ценность и ранний перевод, сделанный с греческого в области территорально близкой автору истории. Это заставляет особенно внимательно отнестись к тем разночтениям, которые дает сирий­ский текст по сравнению с греческим 3.

1 Eusebius Kirchengeschichte. Dritter Teil. Leipzig. 1909. Einleitung, p. XLI Kirchenväter Komission der Königl. Preuss. Akademie.

2 Texte und Untersuchungen. Band XXI. 1901. 3 Анализ которому мы подвергли* Фрагменты Паппия Иеропольского заста­

вил нас отдать преимущество сирийскому тексту. Так он опускает наименова­ние Аристона и Иоанна «цад^тои тои xup.iou», a просто говорит «Аристон и Иоанн пресвитер» (в армянском тексте «пресвитеры») известно сколько трудностей представляла эта вставка для исследователей Eusebius. Hist. eccl. Ill 39 (fol. 60b, col. I) А я г ^ г £ » Э юоК'Т'ЦК'л à\*Ocn Ji*x£tt

122

Красота и древность нашей рукописи (она занимает второе место среди датированных сирийских рукописей, старше нее только рукопись 411 г. Add. 13.150) заслуживают пожелания видеть ее в Фототипическом издании. Прилагаемые снимки являются некоторой попыткой на этом пути.

Н. Пигулевская. Январь 1925 г.

rÉllM.t OK* . Q D O Ä X L Ä ГЕГЭЭЛ OK' iznr? K ' j » QOOT^Sk ОГС

г&2й OK' JLSJCI» rdiznx OK' a û û ^ p£l»: t o r f .КЪэокФч rdizai o r f .rdriwK' ^.^т».! ,аэолА^гАа> ^ » .*u» O K ' , , è > »

r&LbXn ÇLJJOJ» OK' ^ ^ o L û ^ ' l K '

По новому в сирийской передаче звучит и такое указание: (Eusebius III 39) «И этот Паппий, о котором мы теперь упоминали, упоминает о словах апосто­лов, которые он принял от тех, которые были спутниками их, от Аристона и от пресвитера Иоанна». Британская рукопись вставляет «и от Аристона», но это нарушает правильный контекст сирийского, где под сопровождающими апо­столов подразумеваются именно Аристон и Иоавн Hist. eccl. Ill 39 (fol. 60&, col. Il) ^^^ОСЯнЪя.Ч К'ЛОЭЭ o C n o L - ^ .ЛОГ^ ràLOQl К%<УЧ К1ДСП £»* OOQO

^O^^ÛÛAÎK' ^ » . A n n ^ o c r A oooD ^ÄjjaJi ^^cuen ç » гблАх-Л

Абхазоведение и абхазы. (К вопросу о происхождении абхазов ц этногонии восточной Европы).

П Р Е Д И С Л О В И Е .

Тон делает музыку. Музыка это ритм и звуки. Ритм и коле­бание, звуки оно или линии, это двигатели общественности как исторической, так до-исторической, двигатели сами создаваемые работой над материалом, основой хозяйственно-общественной жизни. Ритм и звуки это техника и материальная природа созда­ния до-исторической общественности, звуковой человеческой речи. Революция сбивает и ритм, и звуки и линии общественности. Старый ритм, не говоря о линиях и звуках, — живой труп, или пережиточный предмет, отнюдь не отмирающий бесследно, даже тогда, когда он до-исторический, как не бесследно исчез у чело­века хвост. Месопотамское племенное название «шумер» пред­ставляет, если бы не углубляться сразу до дна, основу шит-и окончание множ. числа -er, на самом деле это анахронисти­ческое восприятие в путях позднейше установившейся структуры языка и на ней обоснованного учения о Формах, в действитель­ности в термине iiramer, которому значительно более чем пол­десятка тысячелетий, составное слово (inu-mer) и шит его усе­ченная основа, как и более цельный в отношении начального согласного ( ^ / ^qHâq) пережиточно сохранившийся вид-flqum, в котором до-исторический еще нерасчлененный сложный звук, эквивалент начального согласного «ш», представлен полной труп-

124

пой <0q (чх), и вот этот пережиточный вид основы, однако усечен­ной (ôqum вм. èqumer ||<0qumar), дожил не только до эпох истори­ческих самостоятельно (он, между прочим, название города Сухум, архетип самого слова «Сухум»)1, но с до-историческим образова­нием, казалось бы, мн. ч. при помощи префикса le-, именно Le-dqum, являясь, как выходило при таком толковании, племенным названием, терминологически равнозначущим шиш-er'y, сохра­нился в качестве названия ныне грузинской области, некогда населенной, мы имели основание думать и заключать, «чхум»'ами или «шум»'ами. Однако как название месопотамского народа ока­залось вовсе не Флективно возникшей Формой, а составным дву-племенным термином inu-mer, так и кавказский le-ôqu + m — скрещение, уже трехплеменное, именно «рас •* шу + мерское». Исторические шумеры из жизни и быта исчезли вместе с именем бесследно, а до-исторические их тезки сохранились этнографи­чески до наших дней, конечно, не в первой трансформации; сохранился в живом быту сравнительно непочато и до-историче­ский вид их названия—трегубо скрещенный «Ле + чху + м», соб­ственно, следовательно, срас-шу+меры\

У Крыма с северо-восточным Черноморьем также свой до­исторический ритм и звуки, пережиточно поддерживаемые в их полноте до наших дней речью и современного яфетического на­селения соответственного района.

Как во всех яфетических районах, так и здесь, есть троякое колебание гласного а|| о || е, смотря по племени, если пользоваться древними местными племенными названиями — сарматское (а), скиФское (skwß'cKoe, собственно ску + та'йское) или сколотское (о), кимерское или иберское (е). Огласовка «е» нисколько не моложе огласовки «а» или «о». Ныне она поддерживается в указанном

1 Н. Марр, Сухум и Туапсе (кимерский и СКИФСКИЙ вклады в топонимику Черноморского побережья), ИРАИМК. IY, стр. 299—310.

125

районе черкесской речью. У черкесов Kabar-da, т. е. готовая уже Форма племенного названия Kabar- с СУФФИКСОМ мн. числа -da (<—dan —> -âan —» ôa, ср. -ôa в £х6-<Эш), звучит Keber-, как Teber-da там же, а в Абхазии Tebel-da в своих основах Teber-, Tebel- представляют сибилянтные двойники того же чер­кесского Keber. Древность огласовки «е» подчеркивается и архе­типом названия самих черкесов, именно kerket'aMH.

Само название абхазов, позднейшее искажение правильной Формы «абаск», собственно ее основу bas, здесь не могли при-родно произносить иначе, еще в древности, как с кимерским эканием -bes, откуда с префиксом о хорошо известное из рус­ской истории племенное название «обезы», Форма гибридная по огласовке, именно скиФО-кимерская, так как на этом понтийском севере, конечно, не мегрелы или чаны, т. е. не колхи с юга, могли скреститься своим окающим СУФФИКСОМ с черкесским эка­нием основы и завещать средневековому русско-севернокавказ-скому населению, так в частности тмутараканскому государствен­ному образованию, а могли это сделать СКИФЫ С кимерами. А. А. Спицын даже предполагал, что в Тмутаракани русский князь мог опираться лишь на свою дружину, так как не имел, мол, под­держки в местном населении, обезах, с которыми русские ничем не были связаны, как то обычно предполагается.

С до-историческим эканием, следовательно, гражданское равно­правие получает в древности Керчь рядом с Кор-чев||Кор-чем. Это, конечно, не значит, что основы каг || kor || кег в какой-либо мере первичные, это спирантизованные виды сибилянтных разно­видностей, так kor — спирантизованный skor-»skur, в до-истори­ческом пережиточном произношении у яФетидов tkur (tkur), и вот этот сравнительно более древний вид наличен в основе на­звания того же города Scur + u-ev и в составе известного древ­нему миру города в Абхазии Dio-skur-ia-s, в основе населенного

126

пункта там же, в Абхазии 1-skur-ia1, Skur-âa2, равно в основе на­звания местечка A-tkur-i на Куре в Грузин и т. п. Skur, как на­рицательное имя, значит ^населенный пункт', ^селение' или 'город', ^страна', подобно его спирантизованному виду kur, в шумер­ском сохранившемуся со значением 'страны'. Сейчас я не обра­щаюсь к палеонтологии речи, чтобы оправдать и все другие зна­чения шумерского слова, восходящего к племенному названию и его семантическим дериватам ['небо' —>] 'гора' и т. п. Значение ^страны', 'населенного пункта9, 'селения' или 'города', устанавли­ваемое за skur или его разновидностью kur, имеет существенное значение не для яфетического лишь юга. В полной яфетическими переживаниями Армении это самое kur с природной для обоих ее языков трансформацией) звучит — gul, resp. gug (—>др.-л. giwg) ^селение', а еще южнее у сирийцев kur + y-aô 'селение', 'город (oppidum)', одийаково дериваты все того же яфетического термина. На севере, по всей видимости, это яфетическое переживание, мы имеем в русской речи Слова о Полку Игореве, в стихах: «Всеслав князь . . . сам в ночь вълком рыскашеть, из Шева дорыскашеть до Кур Тьмутараканя», т. е. до селений или град Тмутаракани3.

Наличие одних и тех же названий на северо-восточном по­бережье Понта не ограничивается повторением тмутараканских терминов в одной Абхазии: они заходят на самый юг. Так окающая Форма туда занесена с мегрело-чанами, пережитками

1 Du Bois, I, стр. 316: Rottiers (Itinéraire etc., стр. 23) в 1817 г. на развали­нах Диоскурии находит жалкое селение Искурию.

2 Ц; с : Paul Guibal в 1831 г. в своих заметках об Абхазии называет Ис­курию Скурчею (Courrier de la nouvelle Russie, № 103).

3 Такое по существу толкование давали комментаторы Слова, как Эрдман (Следы азиатизма в Слове о Пълку Игореве, ЖМНП, 1842, № 10, стр. 20—21), но предполагали использование арабского слова! Снегирев также сближал со словом «курень» 'селение', см. Барсов, Слово о полку Игореве как художе­ственный памятник, т. III, стр. 417, и В. Д. Смирнов, «Что такое Тмутаракань», ВВ, XXIII, стр. 54—58.

127

СКИФОВ или колхов, как, напр., в бассейне Чороха Kor-id, в груз. Форме Kor + id-ed, в пра-Форме *Kor-ud (с тем же суффиксом, что Artan-ud на самом Чорохе), буквально повторяющей название Керчи, по Вестбергу \ за хазарское время в IX веке, в грече­ском произношении Kor-wd (Кор + uÇ-o;). Я не останавливаюсь на акающей Форме каг той же основы, широко использованной и на севере (Приволжье, ФИННЫ) и на юге (Кавказ, Сирия, Африка и т. д.), как название то 'города', то *села', в зависимости от положения карского, resp. салского или талского племени в со­циальной структуре данного района2. Наконец, интересна и экаю-щая разновидность ker, наличная в названии в Форме архаичного удвоения Ker-ket (отсюда «черкес»). Равно Керчь (<—*Kerôem)3.

С другой стороны, Корчев || Корчем своим СУФФИКСОМ мн. числа -<0ет нас повлек бы теперь на.далекий север к чувашам, вместе с болгарами и хазарами органически, а некогда и топо­графически близким к Тмутаракани: у Чувашии особенно суще­ственные для нее топонимические связи и с Керчью и с Кара-чаем-балкарами, вообще со всей Тмутараканью и Кавказом, но чуваши, ведь, не благородные далекие от нас шумеры, исчезнув­шие с лица земли много тысяч лет тому назад, чтобы они могли числиться в кругу благоприятствуемых в мировых научных кругах предметов изучения или обучения, это загнанный, до последнего времени культурно преследовавшийся, у нас под боком обретаю­щийся живой народ, едва-едва заслуживший пока внимание про-

1 К анализу восточных источников о восточной Европе (ЖМНП, 1908, март, стр. 21).

2 Н. Марр, *OXßta и Alba Longa (ИАН, 1925, №№ 15-16, стр. 663—672), его же, печатающееся соч. Чуваши-яФетиды (Из переживаний до-исторического населения Европы в русской речи и топонимике). Чуваш издательство Чебок­сары.

3 См. выше, стр. 125, едва-ли от *Keruet, resp. Kerket, как предполага­лось нами раньше.

128

винциальных ученых, ученых краеведов. Не естественно-ли, что и весь доклад мой, посвященный таким же мировую науку мало интересующим краеведческим вопросам с краеведческим подходом, и был то прочитан на краеведческом съезде в Сухуме, и потому заранее приношу извинение за его непривычную в высоких науч­ных кругах свободную, может быть и шокирующую тонкий вкус и хороший научный тон, трактовку темы \

1 Предисловие при втором чтении доклада, что имело место на публичном ученом собрании РАИМК.

*

129

Настоящий доклад мой читан в Абхазии на краеведческом съезде1. Членам первого съезда Деятелей Краеведения Черно­морского Побережья и Западного Кавказа в городе Сухуме не могла бы быть безразлична сама тема «Абхазоведение и абхазы». Уклон трактовки, естественно, краеведческий.

Не только в мире, изучаемом естествоиспытателями, расти­тельный он или животный, играет значительную роль ландшафт. Распространение известных видов не одной Флоры и Фауны свя­зано с пределами определенного ландшафта. Существуют также племенные ландшафты, на которые и делится вся территория, занимаемая человечеством. На связи населяющего племени с опре­деленной территорией), и основана попытка моя ввести в этногра­фическую науку термин «гео-этническая единица». Палеонтоло­гическое разъяснение названий населенных пунктов, морей и озер, рек и гор, т. е. всей топонимики, поскольку она пережи­точная, архаическая, установила, что племена до-исторического населения всей Афревразии были рассеяны, одни и те же по всему обширному району средиземноморского окружения и при­легающим к нему районам трех названных старых частей света— Африки, Европы, Азии. Везде одна и та же группа племен, яфе­тических племен, ложится в основу общественной жизни данного

1 1924 г.

130

района, в основу происходящего в каждом таком районе про­цесса нарастания нового этнического типа, образования новых видов племен и народов, все под теми или иными старыми тожде­ственными названиями или их разновидностями. Возникает со­мнение в полезности исканий особых центров зарождения, когда везде происходило одно и то же. Поскольку речь касается вопроса о каком либо общем первоначальном источнике, это так и есть. Мы считаем бесполезным и ненужным, вообще не реаль­ным, производить, например, иберов вообще с востока на запад, или с запада на восток, или в обе эти стороны с юга из Африки (есть, ведь, и такое исследовательское устремление). Но совсем другое дело, когда обсуждается население определенной гео-этни-ческой единицы, определенного ландшафта. Тут перед нами кон­кретные явления, исторические Факты и тогда, когда не хватает или вовсе нет исторических данных, и мы основываем свои вы­воды на языковой палеонтологии и других этнологических Фактах. Здесь считаемся с переселением и вносимыми им конкретными изменениями содержания гео-этнических районов племенных ландшафтов. Племенной ландшафт — единица исследования для каждого специалиста по истории человеческой культуры. Боль­шую неурядицу составляет, когда естественный племенной ланд­шафт нарушают отвлеченным административным делением. Не всегда легко, однако, определить естественный племенной ланд­шафт, непрерывно нарушавшийся всякого порядка насильствен­ными или искусственными мерами и разъяснениями, не только административными, но общественными и в связи с ними также научными. Основная задача исследователя человеческой культуры определить этнический ландшафт данного национального образо­вания в его простоте или сложности, в первую очередь наличный ландшафт, затем и предшествующие его пределы и очертания вплоть до первоначальных пределов и очертаний, т. е. вплоть до

131

пра-ландшаФта, вместилища определенного этнического образо­вания на соответствующей ступени его развития.

Абхазия в этом смысле еще непочатое поледля исследователя. Абхазоведение пока собственно и не начинало организованно

вестись, да оно и не могло бы быть вообще организовано, так как не организовано краеведение, а абхазоведение есть часть краеведения.

А что такое краеведение, поскольку мы интересуемся чело­веческой культурой, на этом здесь мы не будем останавливаться, разве в мере выявления нашего отношения к нему.

Мощный поток краеведческого интереса это самое жизненное в настоящий момент явление в научно-организационной жизни России и громадного большинства союзных республик. Тому сви­детели непрерывно следующие один за другим краеведческие съезды. О важности краеведения никто не спорит, но понимание сущности краеведения далеко не тождественно у всех его цени­телей. Краеведение для нас не простое приращение наших зна­ний и не особая какая-либо область знания, а особый метод. Метод этот органически связан с новой нашей общественностью. В краеведении основной залог спасения наших центральных науч­ных организаций, которым иначе угрожает внутри косность и омертвение, а извне отмирание от всей живой, движущейся вперед современной, метущейся, и все-таки творческой общественности.

0 краеведении нам приходилось высказаться в линии подоб­ных мыслей *, могущих при ориентации отживших мировоззрений показаться парадоксальными. О нем придется высказаться в дру­гих местах. Одно то, что у науки в центре прервалась нормаль­ная связь с зарубежными центрами, должно бы было толкнуть

1 H. Марр,. Краеведческая работа (Научный Работник, кн. 1, стр. 10—18. Москва 1925); его же Краеведение (изд. Ассоц. Горек. Краеведч. Организац. €ев. Кавказа, Ленинград 1925).

132

на хотя бы запоздалое признание в краеведении якоря спасения с Мы не замечаем, что мы гибнем, несмотря на богатство нашего содержания и жизненной энергии, — гибнем как организации, по несоответствию их требованиям, беспощадным, неумолимым тре­бованиям жизни. По краеведению должна перестроиться и вся наша школа.

Во всяком случае Факт тот, что к предмету нашего доклада, об этом не может быть двух мнений, академическая наука про­являла поразительную косность. Как научное кавказоведение, до последнего времени сводившееся к арменистике и грузинологии, могло относиться к абхазскому краеведческому делу, это также достаточно выражено, думаю, в заметке моей «Кавказоведение и абхазский язык», появившейся почти 10 лет тому назад1.

Однако, работ по абхазоведению имеем не мало. Разряд Российской Академии Истории Материальной Культуры «Кавказ и Яфетический мир» и Яфетический Институт Российской Ака­демии Наук уже предприняли в объединении коллективную работу «Библиографию абхазской литературы по общественным наукам». Поспевшая к Съезду часть охватывает русские работы, однако, и этого достаточно, чтобы убедиться в количественвой отнюдь не бедноте этой литературы. Кстати, предприятие наше не ограничивается простой сводкой печатных данных по данному библиографическому вопросу, а проверяет их по самим книгаму

наличным в богатых наших книжных собраниях в Ленинграде, со внесением во многих случаях суммарно содержания или указа­ния затрагиваемых в книге интересных для абхазоведа вопросов или предметов2.

Одно обстоятельство мы можем отметить и утверждать сей-

1 ЖМНП, 1916, № 5, стр. 1—27. 2 Дальнейшее ведение этой работы, повидимому, потребует привлечения

работников и Публичной Библиотеки.

133

час же. Сами абхазы или краеведы, опирающиеся на показания абхазов, вот кто главные работники ; судя по этой библиографии, им принадлежат и качественно лучшие абхазоведные материаль­ные работы..

У абхазов вопрос об абхазоведении не отвлеченно-научный, но if не отвлеченно-общественный вопрос. Без абхазоведения в самом даже узком, примитивном смысле этого термина, именно без науки об абхазском народе, следовательно, в первую голову об абхазском языке, и без использования ее в практически не­обходимых делах, не может быть речи ни о просвещении абхаз­ских масс, ни даже о возможности правильно и плодотворно по­строить хотя бы начальную национальную школу.

Фактически гуманитарное абхазоведение, в краеведческих путях организованное, началось было в тот момент, когда воз­никший в центре отвлеченный научный и природный на месте краеведческий национальный интересы скрестились именно в Аб­хазии, и сразу стали накопляться материалы, абхазские тексты, сказки, Фольклор, этнографические наблюдения, начинавшие стяги­вать вокруг себя кружок любителей-абхазов, и дали толчок к тео­ретическому освещению ряда общих и абхазских местных науч­ных вопросов, при чем результаты и по той и по другой стороне общего исследовательского дела пробивали себе пути в обще­научный обиход, печатаясь в сериях Российской Академии Наук. Организационно намечалось образование Бзыбского абхаз­ского научного кружка в объединении с Академией Наук через мои работы персонально: Яфетического Института еще не было. Но разруха, последовавшая за войной, и гражданская война не дали прочно сложиться наладившемуся было делу.

Конечно, на месте среди абхазов, на которых лежит в пер­вую голову долг упрочить общественно гражданские права аб­хазоведения, интерес к родной краеведческой отрасли знания,

134

давно пробужденный, не замирал. Интерес возбуждали на месте различные стимулы: оФФИциальный вероисповедный стимул. абхазами использованный для изучения родного языка (Патейпа и др.), национально-педагогический (Гулия, Чочуа й др.) и этно­культурный с географическим (Джанашия, Мачавариани). Прямо таки по обилию материалов и большей их доступности, абхазо-ведение на месте сразу ориентировалось больше на этническую, чем на историческую культуру.

К этнической культуре относятся в громадном большинстве как лучшие, представленные самими абхазами, материалы, так занимавшие их вопросы, в числе их основной — о происхождении абхазов. Этот вопрос и сейчас не только важнейший по особым ОСНОВАНИЯМ, когда речь об абхазах : он первоочередной и в центрах теоретической работы. Каков бы ни был источник, определенное его решение внушалось самим абхазским общественным мышле­нием. Еще в первую четверть XIX века европейцы знали, что идея о родстве абхазов с египтянами была популярна в Абхазии... и ее абхазы поддерживали доступными им научными доводами *.

Эта идея не покидала краеведов абхазов. Ей мы обязаны работой П. Чарая2. Ею воодушевлен в наше время уважаемый наш коллега Д. Иос. Гулия3.

Мысль сама по себе не является отнюдь ирреальной, необхо­димо лишь уточнение пределов и возможностей этого вопроса^ уяснение себе сложных племенных взаимоотношений яФетиче-

1 Берже, Краткий очерк горских племен и народов, ОГП, Кавказский Календарь, стр. 272 : «Абхазцы сами себя называют Абсне и на этом основании,, уверяет Эйхвальд (1. 311), считают себя потомками древних египтян и абесивян, между тем как по догадкам других ученых они происходят от армян».

2 П. Чарая, Об отношении абхазского языка к яфетическим (МЯЛ, IV). 3 За это время Д. И. Гулия успел напечатать свой труд, докладывавшийся

автором на съезде, где он вызвал горячий обмен мнений. Труд издан Нарком-просом С. С. Р. Абхазии: Д. Гулия, лектор абхазского языка ТИФЛИССКОГО Го­сударственного Университета. История Абхазии, т. I. ТИФЛИС 1925.

135

ских народов, с учетом которых вопрос должен получить то или иное решение.

Яфетическое языкознание, медлившее его освещением, в за­ботах об укреплении предварительно своей материальной базы по абхазскому языку, теперь вынуждено им заняться под давле­нием накопляющихся теоретических положений, требующих не­которой ориентированности в действительном положении дела. Так-то теоретически родство египетского с абхазским может не подлежать сомнению, поскольку абхазский язык — яфетический, а яфетические языки родственны с семитическими, у которых с хамитическими, включающими в себя египетский, имеются бес­спорные признаки родства. Следовательно, наличный абхазский язык не может теоретически не быть в родстве с египетским. Но когда переходим к самим конкретным особенностям и вообще к природе абхазского языка и сравниваем его с египетским, по­лучается целый ряд черт как материального, так типологиче­ского порядка, которые действительно подтверждают родство абхазского с египетским, однако, родство это Фактически обосно­вывается более по тому положению, что египетский имеет много общего вообще с яфетическими языками, в семью которых вхо­дит и абхазский, чем по линии исключительного родства египет­ского именно с абхазским.

Для примера беру одно и типологически и материально ха­рактерное явление: 1) египетскому свойственно префиксовое образование, имеется губн. префикс m-. Ему Dr. Hermann Grapow в год начала мировой войны в актах Прусской Академии Наук посвятил специальную статью1; и вот префиксовое образо­вание роднит египетский не менее с яфетическими, чем с семити-

1 Über die Wortbildungen mit einem Präfix -m im ägyptischen, Abhandl. der K. Preuss. Akad. d. Wiss., 1914. Phil.-Hist. Kl., № 5, Berlin 1914, стр. 1—33. Я не останавливаюсь на том, насколько примеры Grapow'a далеко не всегда оправдываются яфетической палеонтологиею.

136

ческими языками, но префикс m- актуальным является из яфети­ческих языков в действующей грамматике сибилянтной ветви по обеим группам, свистящей и шипящей, в абхазском же языке разве пережиточно, в виде неосознаваемого придатка, этот пре­фикс не дает себя знать, как не наличен он в роли действующей сейчас грамматической категории и в баскском, и возникает то большое «но», к которому приходится подходить с точки зрения более уточненного представления о внутренних взаимоотношениях языков каждой этнической среды, не только Черноморской, но и Средиземноморской. В Африке, казалось бы, чего легче: копт­ский язык, родственный с египетским, считать его дериватом, позднейшим его видом, и более поздним, как коптская христиан­ская литература бесспорно более поздняя, чец египетская лите­ратура иероглифов и примыкающей древней письменности. Ко­нечно, доступный нам по христианской литературе коптский с громадным усвоением греческих слов нельзя сравнивать по древности с египетским языком иероглифов, но вот решаюсь утверждать, что по своему основному, именно природному, слою этот коптский язык нисколько не менее древний язык, чем еги­петский. Коптский язык перед нами встает в ореоле, наоборот, особого архаического интереса, когда мы считаемся с тем^ что христианские литературы Средиземноморья открыли путь речи раскрепощавшихся народных масс, вызвали вхождение элементов языка низших народных слоев и у греков, и у латинян, в Египте же переход полностью на такую же социально тогда низкую мест­ную речь, а социальные слои, как выяснилось, — пережитки особых племен, низшие сословия пережитки более древних пле­мен, чем насевшие на них. Словом, коптский язык для нас пред­ставляет в своих природных слоях, негреческих, исключительный интерес, когда мы доискиваемся соотношений черноморских западно-кавказских наличных языковых Фактов с средиземномор-

137

сними северно-восточными в целях подойти правильно к вопросу о таких же взаимоотношениях в древнейшие эпохи. Кроме того, некоторые особенности коптского языка ему отводят место в первичной стадии развития яфетических языков, так именно преобладание глухого губного звука его датирует эпохой древ­нейшего слоя до-исторической топонимики Европы, куда отно­сятся Ew-rö-pa, Al-pi, Pyrene и др.1.

В числительных выражение «80-ти» словами fчетыре два­дцатки' выявляет у коптов такой же пережиток из до-историче­ских яфетических языков Средиземноморья, как то же самое у французов, а наличие звуковой группы nt, являясь указанием на близость коптского к до-эллинскому языку, в то же время по выяснившемуся его восхождению, как и одного зубного t к плав­ному г (отсюда восхождение pont'a к рог), свидетельствует, что природный слой коптского языка в его яфетическом состоянии принадлежит к шипящей группе яфетических языков, конкретно ныне на Кавказе к мегрельскому и чанскому или лазскому. И вот коптский язык, действительно, проявляет в самих названиях чисел, не только в типологии числительных, да и в длинном ряде нарица­тельных слов, терминов родства и др., бесспорное сродство с ме­грельским и чанским языками. Иногда эти яфетические пережи­вания шипящей группы в коптском сохранились лучше, чем в доселе чистых яфетических языках, так 'три9, по-грузински

1 Ы. Марр, Из поездки к европейским ЯФетидам (ЯС, III, 37); его же, Пер­вый средиземноморской дом и его яфетические названия, у греков pieYapov, у римлян atrium (ИАН, 1924, стр. 236); его же, Analyse nouvelle du terme Pyrénées (ДАН, 1925, стр. 5—8) и Les Pyrénées ou Monts Ioniens (ib., стр. 15—18). Инте­ресны в этом отношении такие звукосоответствия коптского с яфетическими языками Кавказа, как .

лфет.: р- член (местоим. элем.) а , ,

. , абх. b в ab-ri, ре- тот , pi- указ. 1 , « , ., г.,м.,ч. m в г. m-is, a+m-is, м., ч. mu-un. pai- этот, это ->pei- id. См. также ре ж. р. 'небо'<-per, но не mer (||mar ||mor ['море']) или ber-^bes

(|| bor-» bo: русск. «не-бо», <сне-бе-са»)-> <рег.

138

звучащее sam-i, по шипящей группе должно бы звучать шот—* шит, что ПОЧТИ утрачено в этой непочатой Форме у чанов и совер­шенно у мегрелов, в виду замены «ш» свистящим s, но в коптском с пережиточным суффиксом мн. числа—[u]nt-*--иг—>-и, как в баскском îr-u, первичная Форма основы шот-: niom-nt \

Число 'десять', собственно 'десяток9, как 'двадцатка', 'сотня', 'тысяча', 'десять тысяч' в яфетических языках выражается словом, означающим и 'человека', так как это племенное назва­ние, тотемное, используемое в значении'неба', собственно 'небо — вода', отсюда с одной стороны в пучковом значении'небо + гора + голова', с другой 'вода<—море'. Еще в первый год существова­ния Яфетического Института на его собраниях давался обстоя­тельный анализ с подходом от представления 'море' —> 'песок' к турецкому термину, означающему 10.000—tuman. Тогда еще было нами указано яфетическое происхождение этого турецкого слова, с подходом от представления о 'море', отчасти с Филологи­ческими доводами, ссылкой на ванскую клинопись, на ее халд-ский словарный материал. Тогда же было мне указано нашим коптоведом П. В. Ериштедтом на созвучие коптского tba с ту­рецким tuman. Теперь, после вскрытия, благодаря чувашскому, генетической связи турецкого с яфетическими, дело представ­ляется проще. И исходить-ли из представления о 'море' с пес­ком (о 'тьме', см. ИРАИМК, III, стр. 271), о 'небе' со звездами, о 'голове' с волосами, или о другом предмете, образе многочислен­ности, данное яфетическое слово в коптском представлено так, как в грузинском заимствованное или усвоенное им из языков ши­пящей группы toba, по-грузински звучащее tba, т. е. буквально так же, как у коптов то же самое слово в числовом значении2.

1 Формальная звуковая сторона остается в силе, хотя палеонтология успела вскрыть составность этого слова: шо-mnt (^- *шо-пшг)-> iiiu-m.

2 Конкретное значение этого, как теперь уже выяснилось, составного по скрещению сал-банского, т. е. сал-йонского, если не сал-берского двуплемен-

139

Такая близость, полное тожество, коптских слов с мегрело-чанскими выступает иногда даже в глаголах, в этой позднее возникшей категории, так напр. kwt 'строить дом9 — ч. kod 'строить9, ч: kod-a 'стена91 и т. п.

По семантической типологии в коптском представляет до­историческое, именно нормами яфетических языков разъясняемое явление, что 'брат9 (con) и 'сестра9 (саже) выражаются одним и тем же корнем, разновидностями одного и того же корня, как в греческом (а8гХ<р6<;, а8гХсру]), где это пережиток яфетической еще речи, как ее пережиток в латинском так же, как в албан­ском один корень, одна основа для выражения 'сына9 и 'до­чери9, так как на одной стадии развития яфетических языков, разделяемой с ними отчасти еще семитическими, вообще термины родства были по корням одни и те же, шла ли речь о мужчине или женщине. Но коптский сохранил более яркий яФетидизм, общий у него с абхазским, в термине 'брат91| 'сестра9, это то, что корень у этих слов общий со словом 'кровь9 (cttoq).

На самом корне этих слов, независимо интересном для яфе­тических народов Средиземноморья, я сейчас не останавливаюсь, но в коптском находим и другой корень, у яФетидов означающий 'брат9, равно 'сосед9, 'друг9, при том сванский его вид, однако со значением исключительно 'друга9, как в грузинском, который его усвоил также из языка сванского типа, с той разницей, что на Кавказе яфетические языки его сохранили с префиксом т е св. me-qwbar-||*me-qwber, г, me-gobar, и вот основа *qwber с коптским перерождением гортанного q в шипящий «ш» и имеем в ly&np 'друг9. Это та же самая основа, которая у современ­ных армян сохранилась с префиксом a- (a-gber —»a-qcper)?

ного слова требует еще окончательного установления по нормам семасиологии числительных.

1 См. Н. Марр, Synaxaire géorgien. Préface (печатается в PatrologiaOrientalis).

140

у древних с префиксом е (e-gbayr), y тех и других в значе­нии <брата\

Однако такое вторжение экающей спирантной разновидности сванского типа не меняет в общем шипящей яфетической основы коптского языка. Рядом со внесением отдельных слов спирант­ного типа влияние спирантной ветви сказывается в коптском в том, что шипящая разновидность слов, как сейчас увидим, иногда спирантизуется, как в мегрельском и чанском. Но шипящая основа яфетического состава коптского языка остается непрере­каемо господствующей так же, как в наличных представителях шипящей группы, языках мегрельском и чанском.

*Сын', по-грузински invil-r, y народов шипящей природы, мегрелов и чанов, должен бы звучать sker-e или skir-e, с гру­зинской огласовкой и окончания — «i» вм. «е» —skir-i, что и есть налицо в чанском, и вот коптский сохранил при первичном имен­ном окончании «е» с перерождением группы sk—>ш:»шег-е равно ниг-е едитя', ссын', но то же самое перерождение, наблю­даемое в зависимости от яфетического субстрата и в германских языках (sch = in<— sq|| sk), видим и у лазов, именно «трапезунд-ских лазов», которые нынешнее чааское skir-i произносят niir-i в значении именно 'сына', как копты.

'Враг' по-грузински—m-ter-i (<—*mter-i) : его закономерного соответствия по шипящей природе — tad-e в мегрельском не находим, но оно налицо в коптском с мутуациею зубного d — tat («tat-e»).

Еще более в этом отношении характерно перерождение аффриката d, на низшей ступениj, resp. «ш», в спиранту, как это мы замечаем и в шипящих языках последовательно в префиксе и^~ о<— *>о вм. d (—>d), на нисшей ступени j , resp. «ш», отсюда и в соот­ветственном слое баскского, а в чанском и в числительном 'два' jur-i («— *iuur-i)-*~ yur-i <—• yor-i. Соответственно 'собака' ц.у

141

ч. dogor\*nioyor—-^oyor—жоптск. uhor, успевшее проникнуть и в египетский (whr). Сюда, и примыкает баскское hor—»or {/ *hoyor) 'собака'. Таким образом Шухардт Фактически был прав, производя те же самые сближения и отожествлениях, на терялся идеологически, не располагая данными для правильной классификации Фактов и их закономерного распределения.

Сюда же и перебойный эквивалент шипящей группы *dunr

что представлено богатейшей родней в черноморских яфетических языках шипящей группы и в скрещенном с этой группой армянском. Без Фрикативности, именно dun, налицо в одном из основных era значений 'дом' у армян, которые произносят его в одной своей части и с мутуациею —tun, тогда как мегрелы с обычным для них перебоем гласного «и» в «i» сохранили его и с зубным, d—din-o 'нутро', 'внутри', в глаголах предлог 'в-', и без него, т. е. са спирантизациею ino- (<*— */>щ-о) 'внутри' —> 'в-' (в глаголах), и вот с такой же спирантизациею без утраты спиранта h и без изменения губного гласного «и», именно в виде hune находим его у черноморских яФетидов черкесов в основном значении 'дом' (ср. абх. а-упэ). Эквивалент этого слова в грузинском шш-а (—>-^«|| 'Яд-) означает и 'дом' в смысле англ. home и 'внутри'—>'в-'.

Конечно, у черноморских яфетических языков шипящей группы с коптским оказываются общими и другие слова, кото­рые наличны также в египетском, как 'голова' (к. 2^со, ег. фф) г

'рука' (к. TOOT, er. dit), при м., ч. dud-i 'голова', м. (и г.) tot-i 'рука' —> 'ветвь' (с аканием — <Эад у арм., да и у г. 'лапа') ит. п. Но и в этих случаях господствуют слова в разновидностях шипящего типа.

Наблюдаются, наоборот, некоторые черты сродства с самилг коптским и у абхазского, напр., корень Ы для выражения

1 См. Н. Марр, Le terme basque «udagara» 'loutre, ЯС, I, стр. 2—4.

142

*глаза': к. bal, абх. a-bl-a и др. Это, кстати, термин не ибер-ского или тубальского племенного .происхождения по спирант­ному типу (*bal), как мы предполагали, а простого берского, resp. далекого племенного происхождения: его эквивалент, можно ска­зать двойник—вторая часть двуплеменного г. do wal-i—>ô-val-i. Это г. двуплеменное слово <Öo-val—><G-val в том же значении *глаза', более же древняя его Форма âo-var-e—><0-var-e с палеонто­логически оправданным значением *луна', 'месяц' сохранились доныне в грузинском, но первоначально и Э-val (<—-ôowal), озна­чающее лишь 'глаз', некогда одинаково означало 'луну', 'месяц', откуда в грузинском глагол â-vala 'считал' \ Теперь мы еще знаем, что плавный элемент 11| г, кажущийся последним коренным согласным и таковым действительно являющийся, с определен­ной эпохи во всех этих разновидностях есть Функциональный со­гласный, показатель множественности, пережиток того или иного племенного слова и, следовательно, в некоторых разновидностях основ bal (коптск.) и Ь1 (абх.) от чистого корня налицо лишь один согласный Ь-, с огласовкой Ьа-, и вот от этого простого первичного вида корня в значении 'глаза' и образован в абхаз­ском глагол 'видеть' a-ba-ra, т. е. в абхазском налицо осознание слова в Форме как будто более ранних эпох, чем в коптском2.

Но вот и здесь вопрос, в какой степени наличный абхазский представляет конкретно ту народную речь, которая слышалась на восточном побережье Черного моря из уст его древнего на-

1 Основа uowal явно воспроизводит известное племенное название Gubal, которое, конечно, также составное, двуплеменное, как то выявили новейшие no-чувашские наблюдения, см. Н. Марр, цит. выше статья Сухум и Туапсе.

2 Обычно в анализе видов простых племенных названий мы останавлива­лись, да и теперь останавливаемся, на звуковом комплексе, представляющем закрытый слог, — sal, гош, yon или san и т. п., но, когда речь об абхазо-коптских взаимоотношениях, вообще абхазо-египетских, то приходится приподнимать завесу с более раннего их вида, собственно с более раннего состояния и яФети-ческих языков.

143

селения, называвшегося колхами. В какой степени мы можем утверждать, что абхазы наследственно продолжают сохранять в своей речи пережиточно язык колхов, и сложился ли абхазский язык в том виде, как он теперь раскрывается в своей изумитель­ной сложности еще у колхов или по скрещении абхазов с кол­хами, и где этот процесс произошел, в пределах ли нынешней Абхазии или за ее пределами? Вот очередная сейчас абхазовед-ная проблема, главнейшая, важная не для одних языковых явлений, а для всей этнической, да и по-этнической культуры абхазов. Вот на разрешение чего в ближайшие годы должно быть направлено все внимание и краеведов, общающихся повседневно с материалами Абхазии и смежных стран, и специалистов, рабо­тающих без такого непосредственного контакта с памятниками-первоисточниками.

А пока что, одно из достижений яфетического языкознания по абхазскому вопросу это то, что абхазский язык, а вместе •с языком, очевидно, природно и по наследству говорящий на этом языке абхазский народ, представляют сложный тип гибрида, в котором скрестились два слоя коренного его состава из двух различных ветвей яфетической семьи языков.

Один коренной слой спирантный, который роднит его со спи­рантным слоем сванского языка, также со спирантным слоем яфе­тического субстрата, собственно пережиточного субстрата армян­ского языка1, преимущественно древне-литературного языка армян, и вообще с языками спирантной природы, отложившимися в значительной мере в северо-кавказских яфетических языках.

1 Надо учесть, что со времени прочтения доклада выявилось, что индоевро­пейские языки выработались из яфетических, так-называемая индоевропейская семья языков лишь позднейшая трансформация яфетической, а не особо расовое явление (ДАН, 1924 стр. 6—7), и, следовательно, всякий не трансформированный элемент в индоевропейских языках, совершенных или недоработанных — есть пережиток, а не чуждое нечто.

144

Другой коренной слой — сибилянтной ветви, именно из той свистящей ее группы, к которой принадлежит из наличных языков главной своей основой грузинский язык. Отсюда, аберрация, заклю­чающаяся в том, что все сродные с грузинским явления языка и быта Абхазии без разбора возводятся к грузинскому языку или быту. Действительный вклад конкретного грузинского языка в абхазскую речь, конечно, имеется, как и обратно, абхазского языка в грузинский, об этом говорилось неоднократно. Частично соответственный материал приводился и в печати. Но и по отвлечении бесспорных грузинских элементов, абхазский язык остается в особо близком родстве с грузинским благодаря целому коренному слою свистящему. Благодаря именно этому свистящему слою абхазский отделяется в значительной мере от братски род­ственной с ним черкесо (адигео)-кабардинской группы языков. От­сюда тот Факт, что абхазский язык занимает совершенно исключи­тельное положение, как внутренний яфетический гибридный типг

среди всех яфетических языков Кавказа. Имея одновременно ближайшую связь и с северо-кавказскими, и южно-кавказскими наличными языками, абхазский в целом выделяется в одиночный тип рядом со сванским языком, также одиночным типом, с той однако особенностью, что сванский язык в основе не спирантно-свистящее, а спирантно-шипящее скрещенное образование. При этом бросается в глаза, что абхазский язык скрещен со свистя­щей группой, принадлежащий к которой грузинский язык и сейчас отрезан от абхазского населения, а в древности еще более был отделен от него этнографически-территориально мегрельским на­селением, а сванский язык, соседящий и ныне отнюдь не меньше с грузинским, чем с мегрельским, особенно в Цхенисхальской своей части, оказывается основным образом скрещенным только с шипящей группой, к которой принадлежат мегрельский и чан-ский (лазский) языки. Более того, сванский язык во многих слу-

145

чаях стоит ближе к территориально совершенно разлученному с ним чанскому (лазскому) языку, чем к соседящему с ним ме­грельскому, подвергшемуся сильному грузинскому влиянию, от которого чанский язык в такой мере безусловно свободен.

Грузинский язык и территориально врезывается между ме­грельским и чанским, образуя клин ныне и этнографически своей областью Гуриею. Само название Gur-ia сохранило свою до-грузинскую Форму. Гурия внесла в грузинскую речь своего на­селения ряд чанйзмов или мегрелизмов, но этот грузинский язык, так называемый гурийский говор, все-таки разбил сплошное население из племен, говоривших на многочисленных наречиях шипящей группы, на две части. Начиналось ли по Черномор­скому побережью с самого юга или лишь с юго-востока, это сплошное население с языком шипящего типа занимало непре­рывно, не исключая и Гурии, восточную сторону Понта, но до какого предела? До Абхазии ли? Это кардинальный вопрос по этнографии Кавказа, имеющий не малое значение и для освеще­ния того этнического переплета, который занимает умы много­численных ученых всего мира, как один из главных источников этногонии, т. е. возникновения новых типов не только племен­ных, но и языковых в восточной и даже средней или северной Европе, здесь начиная с германского и кончая венгерским. Ведь привлечение к нашему исследовательскому делу и языка угро-ФИНСКОЙ семьи нас уже не смущает, раз чувашский язык своими яфетическими переживаниями перебрасывает прочный мост к родству двух типологически давно сблюкаемых друг с другом групп : турецкой и угро-Финской. Намечается уже такое разре­шение: обе эти группы представляют дальнейшее развитие яфе­тических языков, как выделившиеся еще в период их совершенного агглутинативного состояния из яфетической речи, в них языковый тип более древний и долженствующий быть, естественно, более

ю

146

близким к яфетическим языкам в их более древней Формации1. И вот вопрос о том, доходили ли племена мегрело-чанской речи, т. е. племена, говорящие на языках шипящей группы, до Аб­хазии с населением и тогда того же сложного состава, как в исто­рические эпохи, с момента появления абхазского имени в истори­ческих анналах, или сюда позднее проникла эта сложная абхаз­ская речь, конечно, еще раньше существовавшая, а по типологии коренного своего слоя значительно более древняя, чем мегрель­ский и чанский, равно грузинский языки.

У нас, думаю, есть, что ответить, хотя бы пока в виде бли­жайшей рабочей гипотезы.

Во-первых, шипящей группе, по всем вероятиям, принадле­жал СКИФСКИЙ язык, родной яфетический язык СКИФОВ. Следо­вательно, абхазы одно время также врезывались клином между племенными языками шипящей группы, деля их тогда на южных колхов, позднее иберов или гуров, и на северных СКИФОВ, Т. е. деля первоначально все чисто скифские, следовательно, племена, как теперь грузинский клин отделяет чанов или лазов от бли-жайше с ними родственных мегрелов или гуров. Не буду остана­вливаться на технической стороне тожества терминов «гур» и «ивер», как вообще на вопросе если не возможно более близкой связи и этнически СКИФОВ С иберами или, что тоже, как выяснил наш молодой яФетидолог А. Н. Генко, кимерами, заклятыми вра­гами СКИФОВ, то о постоянном их тесном общении2.

1 За последние месяцы, особенно после вторичной цоездки (лето 1925) к чу­вашам и вообще в Приволжье, Финские языки, не_исключая суоми, конкретно вошли в круг яФетидологических работ и дали возможность уточнить здесь по­ложение их, собственно их ЯФетических прообразов, среди ЯФетических. Здесь также наблюдается деление на группы акающую (куда относится^суоми, обычно называемый ФИНСКИМ) и окающую (куда коми или зырянский, равно уд-муртский или вотский и др.), да и экающую, хотя бы по скрещению.

2 За последние месяцы окончательно установилось, что термины «СКИФ», «кимер» и «ибер» в своей лишь, казалось бы, ОФормленности (суФФ. -да, преФ.

147

Но Факт тот, во-вторых, и на этом я продолжаю настаивать, думаю, с основанием, что с названием СКИФОВ, которые себя име­новали сколотами, отожествляется племенное название колх (или koroq), эта лишь спирантная или точнее спирантизованная разно­видность skolot'a; эта спирантизованная разновидность племенного названия в более близком к первоначальному виду skolot облике звучала kolot и kolt (-^->koyt), каковые Формы обе сохранились м с изменением и непочато в качестве нарицательных слов, озна­чающих 'золото' и другие сродные понятия, как на южном Кав­казе, у грузин и армян1, так на севере у германцев, и, повиди-мому, также у русских, у последних в древности в принимаемом, невидимому, за искажение превосходном разночтении в летопи­сях «колоти» в значении «злати»2.

Таким, образом, СКИФЫ первоначально соседили с юга непо­средственно со СКИФСКИМИ же племенами, ко лотами или колхами, говорившими, следовательно, одинаково на различных наречиях или языках шипящей группы, к которой абхазы, разумеется, никак не могут быть отнесены своей речью в целом и общем, не­смотря на присутствие в ней многих элементов шипящей группы.

В-третьих, со скифами непрестанно переплетаются везде кимеры или иберы, они же тубалы или тибарены, везде, а не на одном северном или восточном Черноморском побережьи, и с до-исторических эпох, а не с VII лишь века до-христианской эры, эпизода военных столкновений кимеров со скиФами. То же

- k i \ ] - ) — пережитки двуплеменных слов: *sku -San, *sku-mer (см. выше, стр. 124) и «ибер» с разновидностью «кимер» в первой своей части содержат одно и то же с термином «СКИФ» племенное название: skol, resp. skul->sku (-> пш, resp. su- / tu-1| -> tu- ) -v- *hku -v~ ki- \ 1-.

1 H. Марр, Термин «ские» (ЯС, I, стр. 67 — 192); его же, Об яфетической теории (HB, 192J, стр. 303 — 339).

2 По вопросу подготовляется заметка, где будет речь и о русском «скот» и др.

148

самое сплетение СКИФОВ С иберами наблюдаем, судя по топони­мике и языковым соотношениям, в частности, по особенностям коптского, и в Египте. Специально в Абхазии с кимерским или иберским племенным образованием связаны наиболее выдающиеся названия населенных* пунктов. Ведь чистая, казалось, основа ту балов (так называемая сибилянтная разновидность), на самом деле усеченный вид двуплеменного термина *, есть нехарактери-зованно tub, характериз. tum, на низшей ступени шиш, ДВОЙНИКИ

полного по виду названия кимеров или иберов (спирантизованная разновидность), усеченно —kirn, и архетипы их для сибилянтной разновидности —torn («—torn), для спирантной — к о т . Акаю­щую Форму этой основы в полном виде и сохраняет грецизован-ный термин kamar-it, название племени, населявшего в истори­ческие времена Абхазию, севернее Сухума2.

Но сибилянтный прототип усеченного вида tom—> tum это одна из трех огласовочных разновидностей, нехарактеризованно — tarn||torn||tem, характеризована) — tarn || tum || tem, resp. tem, на низшей ступени sam||nium, однако, все эти разновидности позд­нейшие с утратой как будто 2 коренного, собственно части раз­ложившегося составного звуками, напр., tum восходит к прото­типу dqum (<— tkum / tkub j , в яфетическом аффрикатном произно­шении шипящего типа —<9qum (архет. *Sum). И вот то в поздней­шей, то в первичной разновидности все эти слова до-истори-чески вросли в топонимику Закавказья от Черноморского побе­режья до первоначальной территория сванов на верховьях Энгура. Цхенис-цхали или Hippos'a и даже Риона, и равно в роли нари­цательных имен в сванской речи3, в частности в топонимику

1 См. выше, стр. 123—125 в предисловии, 142. 2 Н. Марр, пит. выше статья Сухум и Туапсе. 3 Из нарицательных значений интерес представляет грамматический fro~

лова*, см. Н. Марр, Пособие к лекциям по практ. изуч. жив. груз, яз., § 12. (Изд, Инст. Жив. Вост. Язык. № 8), стр. 20.

149

Абхазии, так даже племенное название tarn отложилось в наз­вании большого абхазского селения 6ат-эш. Но исключительное значение представляет для Закавказья, в частности, для Абхазии, разновидность ôqum, первоначальная Форма названия Сухума, племенное название, равно название племенного божества, тотема, нарицательно означавшее не только ^близнецы' (отсюда г. tkup—> tkub), но, как теперь выясняет палеонтология ЯФетических языков, и сбратья', т. е. термин материально свидетельствует о том, что Сухум именно есть Диоскурия или Диоскуриада, как то доказывал И. А. Орбели, и в роли названия это слово не менее древнее, чем Диоскурия и в том случае, если последнее название, как то вероятно, также местного происхождения.

Наконец, сама абхазская речь дает нам терминами первосте­пенной важности необлыжное указание, откуда явились абхазы в своем исторически уже сложившемся окончательном виде, как приблизительно в таком окончательно сложившемся виде кли­ном врезалась между чанами или лазами и мегрелами грузинская речь гурийцев.

Если возьмем название слошади', игравшее, несомненно, гро­мадную роль у СКИФСКИХ племен и культово, то абхазское назва­ние 1аш- с префиксом — «а-» и окончанием «-а» -а-1аш-а, и многочисленные его разновидности, не исключая и русского «лошадь» и немецкого Ross (<— *qros), тянут нас на север. На севере мы находим не одни эти разновидности. Русские термины «лошадь», «лошак» даже не разновидности, так как их основа 1ош есть прототип, к которому восходит абхазская основа 1аш, пройдя промежуточные стадии развития, именно и раздвое­ние *lawui, откуда г. 1афш-а, и затем утрату w с удлинением гласного а-1аш, как то прослежено у сванов в названии реки — *Лошади' — «Цхенис-цхали», по-гречески с/1тстсос.

150

В работе «Из абхазо-русских этнических связей»1, эти ма­териалы подробно излагаются и приводится отмечавшаяся ж раньше уже чисто абхазская Форма а-1аша у вогулов на крайнем севере. Теперь же точно по мосткам, от абхазов до крайнего севера на Волге, мы можем проследить природное пребывание этого термина через Сванию, затем О с ^ Л ю («а1аша»), Даге­стан, где авары его произносят «alarôa», затем татарскую речь казанского района и, наконец, у чувашей 1аша—>laja. Службу связи перерыву между верхне-волжскими народностями и при­каспийским югом исправляет река Волга своим древним назва­нием того же происхождения Rha: древность этого названия Rha датируется эпохой существования здесь этрусков или пелас­гов, тотемным словом которых является этот термин в различ­ных разновидностях. Это те на западе в Греции пеласги, вИталии— этруски, которые сами себя называли «расенами» (Ras + en-a), а на востоке в сегодняшней наличности — северо-кавказский многоплеменный народ «лазг» или «лезгин».

Однако, абхазская основа интересующего нас термина lain во­сходит по Форме, как было сказано (стр. 149), к шипящей группе, к СКИФСКОЙ, следовательно, племенной речи; вместе с рядом слов того же порядка, типичным представителем которого она является, ее могли усвоить себе абхазы и на западе, непосредственно общаясь со скифами или колхами. Этому мешало бы лишь то, что весь северно-кавказский район и все Поволжье это слово в значении ^лошади' знают в Форме дальнейшего абхазского развития, тогда как чисто скифское его оформление 1ош, еще первичнее гош сохраняют в своей передаче русский и германский языки.

1 Ы. Марр, «Термины из абхазо-русских этнических связей». «Лошадь» и «Тризна». (К вопросу о племенном составе до-исторического населения Среди­земноморья). Изд. Наркомпроса Абхазии. Ленинград 1924.

151

Дело в том, что как то указывает огласовка того же слова в названии реки Волги — Rha, переносившегося в древности и на Дон, абхазская разновидность с огласовкой «а» в обсуждае­мом районе характеризует восточных соседей СКИФОВ — сарматов.

И как у грузин с сарматами, относимыми по звуковому облику их названия одинаково к свистящей группе, тождествен­ная природа речи и сарматский тотемный бог в его составной Форме sar-mat /* tar-mad, так у абхазов в основе родной речи один коренной слой той же сарматской, именно свистящей, при­роды, и у них же главный сбог', также, сарматский, тотемный сбог', но в простой Форме без суффикса (палеонтологически также племенного названия || слова) -mat, именно âar с префиксом î-dar, по-абхазски с неопределенным членом а-уйаг. Префикс i- Формы 1-даг равнозначущ мегрело-чанскому префиксу о—>и-, и в за­падной Грузии это параллельная мегрелочанская Форма О-Эаг еще в прошлом столетии продолжала быть популярной по тради­ции у князей и дворян гурийских, мегрельских и сванских, оче­видно, как пережиток теоФорного, т. е. богоносного имени.

Сама основа абхазского слова точно так же наблюдена давно в значении бога у соседей мегрелов (an-dar-i), но прослеживается она и по линии распространения абхазского слова а-1аш-а сло-шадь', по северному Кавказу, в этот раз у хевсуров (окающая с префиксом а-: ан-a + dor), с заходом в Азербайджан и опять таки по Волге у чувашей. В Азербайджане она вскрыта в XIX в. в глубоких народных слоях, где ее не смыли господствовавшие здесь государственные религии, ни маздеизм, ни отчасти христиан­ство, ни ислам,—вскрыта в Форме оагы1. На северном Кавказе и у болгар-чувашей она появляется и с перегласовкой не только окающей, но и экающей — der. У чувашей, где именно с окающей

1 Н. Марр, Краеведение, изд. Ассоц. Горек. Краев. Организ. Сев. Кавк., Ленинград 1925, стр. 10.

152

огласовкой (dor-э—>диг-э) и употребляется в значении <бога', озна­чавшего «небо» (собственно «небо-вода»), тогда как с ослаблением окания (а-г)э1) она сохранилась в нарицательном значении *вода + река'. Интересно оформление экающей Формы основы ter, resp. ter у аваров Дагестана в слове f6or' — be-tèr-han, как в beôèd 'бог', другом также тотемном боге у тех же аваров, с префиксом Ье-, разновидностью префикса ре- ( \ те-), что, между прочим, налицо в племенном названии pe-las+g, и с СУФФИКСОМ -hàn {/ -qau).

Без префикса ту же Форму ter нам сохранили не поддавав­шиеся толкованию ученых неславянские имена в списке болгар­ских князей, оказавшиеся сплошь яфетическими: это теоФориое, очевидно, имя Ter-bel, составленное как г. gur-bel 'облако9, букв. 'дитя неба', и др. из основы ter 'бог', 'небо' и окончания -be), как слова, означающего 'дитя', т. е. Ter-bel типологически построен как все пережиточные у различных индо-европейских народов яфетические имена героев, напр., Her-cul-es, букв 'дитя неба' (—>'бога') и т. п. Перерыв между северным Кавказом и прикасиийскпм районом с одной стороны и северными народами Волги с другой, в употреблении этого тотемного бога, племенного названия сарматов, собственно салов (саров), восполняется опять таки рекой, в архаические времена именовавшейся Rha, в назва­нии которой в позднейшие эпохи разновидности имени этого же тотемного сарматского бога (I-til|| A-tal-a, чув. A-ôal)'1 борятся с болгарским племенным названием, также тотемом — Vol-ga ( /Bol -ga) 2 .

Мы переносимся как будто целиком в этногонию европей­ского Востока в средние века, но надо иметь в виду, что наш г)аг

1 Н. Марр, Приволжские и соседящие с ними народности в яфетическом освещении их племенных названий, ИАН 1925, стр. 10.

2 Н. Марр, Отчет о поездке к восточно-европейским яФетидам (Прилож. к Проток. ОИФ, 1925), стр. 15—29.

153

(l-öar и т. п.) имеет давность богинь — Месопотамской (I-intar), этрусской (Tur-au) и, как мы видели, египетского бога (Тог), равно племенного названия первоначального населения на Аппенинском и Балканском полуостровах (I-tal, ве-tal), как Волга, полная Форма Vol-gar^/ Bol-gar есть с придатком окончания -gar, в яФет. произношении -gar 'дитя9, по основной части vol- \bol- , разновидность î-ber'a, племенного названия не только известного древне-кавказского народа, но и первоначального населения Пиренейского полуострова и Западной вообще Европы, прежде всего до-исторической Галлии.

Что касается до интересующего нас конкретно террито­риального района, из показаний древних писателей, главным образом Страбона, видно, что сарматы занимали северный Кав­каз, соприкасаясь в это позднее время на юге с иберами, изуче­ние же кавказской топонимики нам открывает поразительную картину распределения Закавказья между сарматскими и иными племенами; Как на севере в общем сарматы со скиФами, отло­жившими свое имя в Кубани (<— *sku-man), находились террито­риально в отношении восточного народа к западному, так на Кавказском юге, в Закавказье, сарматы оказались основным слоем восточных племенных образований — Албании, Азербай­джана, Грузии, именно вагдуеГов, и Армении, тогда как на за­паде Закавказья имеем СКИФОВ В виде колхов или переплетаю­щихся -с ними иберов, и вот, в эту иберо-или кимеро-скиФ-скую или, что тоже, тамо-скиФСкую этническую массу мы видим заброшенным племенное образование абхазское, с сарматским по речи слоем в составе, в Закавказье представляющее и по место­положению в западной его части не менее исключительное, оди­нокое явление, чем но архаизму и по резко выраженной двупри-родности строя своей речи, абхазской речи. По характеру двух разноприродных слоев этой речи, спирантной и свистящей, пле-

154

менное образование могло бы по праву называться не СКИФО-

сарматами, а кимеро- или иберо-сарматами, а, если воспринять одну из усеченных сибилянтных разновидностей термина ки-мер || и-бер, именно ta-m(в полной Форме—*ta-mar)^наличную в абхаз­ской речи со значением главного тотемного бога (a-ydàr) Форму sarmat'a также без конечной части, здесь уже цельного племен­ного названия -mat, но с префиксом l- (i+öar), первично о- (—»и-), то это племенное образование следовало бы именовать Tam-odar.

Наличное назваиие абхазов, в первоначальном его виде a-bas-k, по абх. a-cp^-wä, в своей чистой основе bas||*bii$\cp§ воспроизводит простое берское племенное название (i-ber) с соблю­дением так называемого чувашского закона соответствия г-.-ш (—>^)||s и т. д., отвечая таким образом на реальность, иберский коренной слой, собственно берский, абхазской речи» Реальное разъяснение этого термина находится в-связи со сложным вопросом о коренных слоях и наслоениях в яфетических языках одноимен­ных с абхазами с одной стороны басков на Пиренеях, с их таким же сложным отношением к пиренейским и-берам, с другой стороны до-арийских армян, имецно Ьайков или *pask'oß («—Pas-каш) у Ванского озера с их также отношениями к кавказским и-берам1.

Дальнейшее уточнение анализа абхазского языка, сложив­шегося, по всей видимости, в основных своих слоях на север­ном Кавказе, представляет несомненный интерес не только для истории кавказских народов, но и для этногонии все-европей-

1 Если бы я мог держаться историзма, я был бы вынужден при вскрываю­щихся Фактах решительно связать эти этнические образования берского со­става на восточном и южном побережиях Черного моря и особенно в Армении с вторжением кимеров в Малую Азию, т. е. датировать возникновение их VII-ым веком до Р. X., но независимо от того, что нахождение [басков || ] муш-ков у Ванских озер свидетельствуется также исторически за четыре столетия раньше, сложность первоначального этнического насыщения всей АФревразыи нас отвращает от использования всех подобных исторических дат при решении этнологических проблем.

155

ского значения, в частности и той, которая происходила на юге России и в древнейшие эпохи, и в средние века. Без этого уточ­нения исследования абхазской речи нам не работать над вопро­сом о колхо-египетском родстве, в более правильной конкретной постановке — не египто-колхском, а копто-колхеком или копто-чанском (лазском), равно копто-мегрельском родстве.

Без того же уточненного анализа абхазской речи нам не разъяснить ни болгарского, ни хазарского, ни других сродных вопросов, следовательно, в первую очередь и русского. В част­ности, с вопросом о возникновении абхазского народа и наличного абхазского языка несомненно находится в тесной связи вопрос тмутараканский, как реально, так терминологически. Последний мне известный наиболее обстоятельно разработанный трактат «Что такое Тмутаракань?», посвященный вопросу о происхожде­нии самого названия покойным туркологом В. Д. Смирновымх, несмотря на ряд остроумных и интересных сопоставлений и массу усилий, страдает той же нереальностью постановки вопроса в целом, что и известная его работа о слове «челеби». Под тер­мин, глубоко сидящий в быту, в поэзии, можно сказать в эпосе, вообще в племенной жизни целого ряда народов Востока, подво­дится греческое слово. Даже, когда речь о «тархане», и совер­шенно основательно В. Д. Смирнов в корне отрицает возмож­ность турецкого его объяснения, он свое отношение все таки Формулирует так: «В данном случае, когда дело идет о Фактах VIII. столетия по Р. X., не могло быть и речи о каком-то татар­ском, а тем менее монгольском титуле или имени «тархан»: здесь несомненно надо обратиться к тому же источнику, откуда про­изошло имя Тмутаракань, т. е. источнику греческому». И куда же нас это ведет? К произведению племеяного названия

1 ВВ, XXIII, стр. 15-73.

156

турок от предполагаемого исковерканного византийского чинов­ничьего звания. Мы здесь попадаем буквально в тот обще-евро­пейский мир мышления, который навязывал ученым название термина «Азербайджан», оказавшееся этническим но происхожде­нию, возводить к имени перса сатрапа, ставленника Александра Македонского1. Вот в точности Формулировка мысли В. Д. Смирнова о термине «тархан» его же словами2: «Этот титул, будучи греческого корня, с течением времени отатарился, встре­тившись в особенности в эпоху Тамерлана, с настоящим турецким словом Тархан, служившим собственным именем одного из много­численных турецких племен Средней Азии». Однако, «настоящее турецкое слово», когда оно племенное название, никак нельзя раз­лучить с термином социального значения, каковым слово являлось у монголов, у которых слово означало и <кузнеца' как культовый термин, он же тотемное выражение, fôor', первоначально *небо', что и устанавливается за его основой словом tor-э, между про­чим, в чувашском, где сам наш социальный термин звучит torgan. А главное то, что это слово и с окончанием мн. числа, также племен­ное название, равпо племенное божество, впоследствии и полубог, эпический герой, независимо от вхождения в виде tar-qa в состав Tam-0+tarqa, в полном видеТаг-qan или Tar-qun, как уже основа­тельно указывалось в печати еще 12 лет тому назад3, нас зано­сит не только в Среднюю Азию и в турецко-монгольское средне-

1 Н. Марр, Краеведение, стр. 9—10. 2 Ц. с , стр. 45. 3 И. А. Д жав ахов, К вопросу о времени построения грузинского храма

в Атене по вновь обследованным эпиграфическим памятникам (ХВ, Т, стр. 296— 297). Правда, сам автор, при существовавшей стадии развития яФетидологии, естественно старался устранить зависимость термина «dar-qon из надписи IX в. от имени darqan, имени встречающегося среди хазар », как В. Д. Смирнов отго­раживает при-черноморский uarqan VI в. от среднеазиатского созвучного слова, но это понятно : при существовавшей тогда стадии развития ЯФетидологии осто­рожный исследователь не мог и думать об их связи, об общем источнике.

157

вековье, но и в архаический средиземноморский мир, в Малую и вообще Переднюю Азию и далее в Италию, здесь древнее этру­сков VIII—IX века до-христианской эры.

Пора бы было и раньше кончить с этими Фетишами, грекома-ниею или ираноманиею, особенно же византинистическим разъяс­нением Востока востоковедом, когда реальность требовала и еще требует «востоковедного» разъяснения Византии не только исто­рической, но и этнографической объединенными силами и востоко­ведов и специалистов по Западу. Теперь же, когда и славянские, и турецкие племенные образования, последние благодаря вскры­тию яФетидов в чувашах, генетически сближены, вернее связаны, с той же общеевропейской до-исторической семьей, т. е. яфети­ческой, о таких хитросплетенных заносно-эллинистических толко­ваниях неразъясненных живых бытовых элементов в племенной и социальной номенклатуре славянской и турецкой речи, думаю, можно бы и не говорить вовсе. Да в том и нет надобности. Пока ЯФетидология не только не исчерпана, но непочата в трактовке этого рода вопросов.

Подобно долго не поддававшемуся разъяснению слову «че-леби», к которому мы теперь благодаря хетским данным имеем возможность вернуться в линии уточнения наших давно выска­занных мыслей1, входящие в-«Тмутаракань» слова яфетические, это племенные названия, и, естественно, тотемные термины, в связи с этим впоследствии и социальные (речь о звании «тар­хан»). В целости «Тмутаракань» и «Таматарха», это две языковые разновидности одного и того же составного термина, если бы перевести их привычными нам терминами, гласили бы одина­ково «кимеро-» или «иберо-сармат», но это было бы не совсем точно, в точности они гласили бы «ким^р^-сар» или «иб^р^-сар»,

1 Н. Марр, Еще о слове «Челеби». К вопросу о культурном значении курд­ской народности в истории Передней Азии (ЗВО, т. XX, стр. 99—150).

158

т. е. гласили бы так, как мы вынуждались назвать абхазский язык в результате установления его двуприродпого состава и этнической среды его окончательного оформления. И в приме­нении к абхазам для «ибер-сара» мы получали вариант tam-oôar, т. е. хорошо известный и тем не менее всех нас ставивший в тупик термин Tamotar-qa без окончания qa («—qan).

Вторая часть термина Тмутаракань или Тамотарха, это в простой Форме tarakan || tarqa, с префиксом же u-tarakan или o-tär-qa, в праФорме o-ôar-qan, т. е. разновидность теперь уя\е известного нам племенного названия и в то же время тотема-божества, с суффиксом -qan, как в аварском be-ter-qan, где пре­фикс Ье- одного рода с ре- в pe-las-g'e, вместо префикса о—> и-, наличного и в упоминавшемся уя^е теоФорном кавказском имени О-йаг и равнозначущего префикса i- в сохраненной абхазами 4>орме i-<oàr, основы их слова a-yâàr (<—a-i + dàr) <бог\

О первой части того же географического термина «Тмутара­кань» =Tamotarqa, сначала племенного названия, теперь спорить не приходится: в полной Форме целый ряд по трем групповым огласовкам это tarn[|torn—>tum||tern. Татад, конечно, или мн. число его акающей разновидности (*Ta + m-an-e), с ионским племенным словом (-an,/ -qan) в роли признака ми. числа, или разновидность полной его Формы (ta-man). С огласовкой «о» его дает ФеоФан в выражении riç TO[/.Y]V. С огласовкой «е», то в полной Форме ternir (-v-*temur), то с усечением завершающего слога -îr (-v-ur), легко принимаемого за окончание мн. числа, мы имеем его в составе одного из современных нам племенных назва­ний того же района Tem + ir-goy или Tem-goy. Древне-русское начертание Тьмутаракан в самом нашем термине подсказывает Форму с огласовкой «е»— *Tem-utara-kan рядом также с архе-типной Формой *Tom-utara-kan.

Литературные языки окружения не передают тех же основ

159

с характеризованным зубным t- в tarn вм. tarn, t в tum вм. torn ж т. д., но представитель tarn на низшей ступени sam-, весьма распространенный вид этого слова в яфетических языках, сохра­нен в названии Тмутаракани еврейским sam-kar-fy арабским sam-kar-ш. Появление каг вм. tar во второй части сохраненного арабским и еврейским источниками варианта есть лишь закономер­ный спирантный эквивалент сибилянтного tar, первоначально tar.

Групповая перегласовка а||о—»и||е присуща и этому спи­рантному эквиваленту того же корня, именно kar||kor—>kurj|ker, отсюда, как мы уже указывали в введении, полная закономер­ность и притом одинаковая древность трех Форм названия Керчи: Kar-<ôj|Kor»âev||Kor-âemjjKer-â. Это глубочайшее заблуждение, когда время возникновения таких разновидностей определяют временем появления их в литературе, и потому, напр., Форме КегЭ, кимерской, отказывают в древности, в существовании даже в XI веке или до появления «татар». Если говорить о действитель­ной хронологии, основа kor (наравне с kar и ker), как мы видели, позднейший спирантизованный вид архетипа *skor—>skur.

Яфетической сравнительной грамматикой и палеонтологией разъясняются все остальные разновидности самого составного термина, как то Ти[латар^а в Notitia episcopatum1 и др.

Чистая основа термина, представленная евр. и арабск. разно­видностями, именно sam-kar, сохранилась в виде sam-kyar|| sam-kar и т. п. у сванов в значении ^святыни', *храма', * церкви', галтар> ', ^чудотворной иконы', первоначально, очевидно, племен­ного самкарского или таматарского тотема-бога.

В успевшем печатно появиться лишь в 1922 г. «Извлечении из свано-русского словаря», повидимому, не без основания писа­лось мною, что samkar и сродные с ним сванские слова «куль-

1 Изд. de Boor (Z. f. Kirchengeschichte, XII, стр. 319).

160

товые термины, происходящие от прикрывающих собою какое-то местное языческое божество». Теперь ясно, что и слово само до-христианское, которое удается выследить и у других народов Кавказа.

С вопросом о происхождении культового термина, перво­начально тотема-бога гибридного по составу племени sam-kar или tam-o + tar-q, связаны и генетически, и методологически поучительные, если не сказать изумительно-наглядные, случаи перерождения языческого божества в христианское, или, пожа­луй, будет правильнее сказать обратно-—перерождение христиан­ского святого в народно-культовое существо, от язычества наследованное божество. При том и при другом восприятии явления, процесс перерождения состоял в адаптации, приспосо­блении звукового состава названия вновь вводившегося социально торжествовавшим христианством предмета поклонения к звуко­вому составу прежнего привычного названия издревле народно известной святыни, понятно, языческой,

Один такой случай имеем с термином 'архангел', по-гру­зински m + #avar-angel-oz. Из Грузии распространялось хри­стианство в горной полосе сванов и осетин, у которых христиан­ский термин m-dayar-angeloz претворился у одних, осетин, в Garandäl-os, а у других, сванов, в Ôânngzel и многочисленные его разновидности, как-то darongzel, danzel, dâncïel, âârdel, казалось бы, все дальнейшие случайные искажения. На самом делеч каждый шаг отхода от христианского архетипа, грузинского слова m+davar-angeloz, приближал к языческому термину, также составному, но из совершенно иных слов, названий народно известного важнейшего яфетического бога. Эти отдельные, на-

V

родные названия, во-первых, ôar-, во-вторых, del. Языческое божество <&аг, в различных оформлениях, прослеживается, как мы видели, от абхазов у Чериоморья до чувашей на Волге, при чем

161

именно в цромежутке между абхазами и хевсурами, казалось бы, утратили его и чистые яФетиды, сваны, и индо-европеизовавшиеси осетины, на самом деле они укрыли его путем адаптации в хри­стианском термине, грузинском названии архангела; что касается языческого божества del, оно поныне живо у самих сванов, в виде богини Dal( и у соседящих с осетинами чеченцев в виде Del, означающего ебог\ Таким образом, пока языческое просве­щение господствовало в этих странах, сваны и осетины состав­ной термин воспринимали, соответственно по своему расчленяя его (ôar + g-del||âari-del—>âar-del и т. п., âar + an-сШ), как название своего родного божества.

То же самое произошло с именами архангелов, Михаилом и Гавриилом, или, наоборот, с составным народным названием язычсской святыни, языческого божества, по-осетински звуча­щим Мэ + qalo-gäbar-uä, а по-мегрельски—Mi + qam-gar-io. Случай методологически поучителен в том отношении, что, толкуя осе­тинское M9qal9-gäb9r-dä, В. Ф. Миллер, руководимый русской звуковой ориентацией), в первой части m9qal9 усмотрел Миколу или Микулу вместо Николая, а Н. Я. Марр, отнесшийся к этому отожествлению с полным основанием отрицательно, сам впал в ту же ошибку, тогда незаметно для себя оказавшись под влия­нием преувеличенного восприятия значения христианской куль­туры, и не только в Moqal, первой части осетинского Moqalo-gäbor-ftä, но и в слове Miqam, первой части мегрельского Miqam-gari-o, признал имя архангела Михаила, а в обеих частях по совокупности имена архангелов Михаила и Гавриила, и Фонетически это ему удалось, увы, вполне обосновать1. Между тем в обоих случаях, и в осетинском, и в мегрельском начальный слог mi-—MÏI'V- есть обычный яфетический пре-

1 Ossetica-Japhetica, I, ИАН, 1918, стр. 2072—2073. и

162

ФИКС, Функционально эквивалент префиксов ре-, о- (—>u-), i- и т. п., а палеонтологически пережиток племенного слова mir, resp. per, и является этот начальный слог и здесь в роли Функциональ­ного придатка, префикса или племенного названия, в таком случае результата третичного скрещения, и без него чистые основы в осетинском qala-gabar с осетинским окончанием множ. ч.— да, в мегрельском qam-gar с мегрельским СУФФИКСОМ -ю представляют составные племенные названия, соответственные тотемные божества, именно qala <— gar (<—kar), это спирантная разновидность первого племенного названия составного термина «Сармата», a qam<— gab—усеченный вид также составного дву-племенного gä-bor {/ *ga-mur), разновидности i-ber'a, одинаково с ним спирантных разновидностей, с тем Формальным расхожде­нием этих двух народных разновидностей Mi + qam-gar +1-0 и Me + qale-gäber + oä самого составного термина, собственно их основ (-qamgar- и -qab-gäbar-), что тотемные слова, племенные названия, кажущиеся одинаково простыми по давности их упо­требления, при сложении расположены в мегрельском в порядке ибер сара (qam-gar-), как в Tam-otar'e || TVm-utar- 'e, a в осе­тинском в порядке cap-ибера (qale-gar), как также в разобранном уже нами Kor + ko-dam'e. Ясное дело, что чистая мегрельская основа этого гибридно-племенного культового термина -qam--gar- есть безукоризненно закономерная, в обеих частях выдер­жанно спирантная разновидность. Такая в этом отношении после­довательность наблюдается в обеих частях сибилянтного племен­ного, resp. географического, названия Tam-otar или Тэт-utar, тогда как их же эквивалент sam-kar, y евреев сохранившийся в значении племенного названия, именно названия Тамотархи или Тмутаракани, а у сванов в значении культового предмета или места, собственно племенного тотемного божества, скроен пестро, именно первая часть сибилянтная—sam, вторая спирантная—kar*

163

И все эти, и еще другие опускаемые мною многочисленные переливы народного термина лишь усиливают наше положение, все больше и больше свидетельствуют об исконности и значении гибридного яфетического племенного образования, в Тмутаракани славянизовавшегося, в другой среде или окружении могшего отуречиться или иранизоваться, а в Абхазии оставшегося чистым яфетическим.

Однако, еще вопрос, была-ли Тмутаракань славянизована или ославянившейся, точнее обрусевшей. А. А. Спицын нас уверяет, что «русского населения здесь нет и не может быть», что «Тмутаракань Таманская не могла быть русским княже­ством». Как мы уже в самом начале упоминали, по мнению А. А. Спйцына «русский князь здесь мог опираться лишь на свою дружину», но никак, мол, ни на местное население обезов. Он далее ставит вопрос, не была ли «Абхазия покоренной землей», при чем Абхазиею он называет именно Тмутаракань. Историче­ского вопроса о государственном образовании мы не касаемся, нас интересует этнографический процесс. На юго-востоке, несо­мненно, происходила трансформация яфетических племен в сла­вянские, в частности, русские. Тмутаракань IX—XI века не могла представить исключения из этого процесса, и вопрос именно в том, какого порядка процесс тут происходил, скреще­ние ли уже готового русского с языками пережиточного яфети­ческого населения или перерождение местных яфетических пле­менных образований в индоевропейское русское, и в какой стадии развития находился этот процесс трансформации. Несомненно, что процесс протекал и здесь, как везде, классово, в порядке влияния господствующего слоя с индоевропейской речью на яфе­тическое массовое население, в этих путях могло совершаться скрещение индоевропейского языка с яфетическим.

Во всяком случае термин ta-m с разновидностями, теперь

164

вполне разъяснившееся и Фонетически и семантически слово, — в данном случае племенное название, равнозначзщее полновод­ным терминам ki-mer\i-ber.

В то же время разновидностью этого i-ber является в другой лишь Форме, именно без префикса i- и с окончанием gar — Bol-gar, окончанием, означающим *дитя9 и заменяемым любым дру­гим суффиксом из многочисленных равнозначущих яфетических служебных слов, между прочим, и словом - окончанием van,, почему термин bol-van может быть не только племенным назва­нием, равнозначущим термину bol-gar, но и тотемным божеством болгар или иберов или, равным образом, там'ов, племени, вхо­дившего в состав «Тамотархи», и когда в «Слове о Полку Игореве» мы имеем совершенно естественно выражение «тмута-раканский болван», т. е. следовательно, «иберо-сарматский» или «болгаро-сарматский», точнее «ибер-сарский» или «бер-сарский» 'бог5, (идол', собственно 'болгарское тотемное божество9, то, ду­маю, при наличии кавказского краеведческою знания, в частности абхазского, два лучших ученых специалиста начала XX века турколог проф. П. М. Мелиоранский и классик, он же востоковед,, академик Ф. Е. Корш не теряли бы времени в бесконечных пререканиях касательно мнимого, для одного — турецкого, для другого — иранского происхождения термина «болван» в выра­жении «тмутараканский болван» \ Вообще не возникал бы такой

1 Термины i-ber, bol-gar, resp. bol-gar разновидности не только Формаль­ные, но и реальные, поскольку мы в i- и -gar, resp.-gar перестанем видеть лишь Функциональные элементы и признаем реальное племенное значение за ними, как пережитками племенных названий (см. выше, стр. 146, 162). То же самое при­ходится сказать о bol-van, тоже самое о *bol-kan||*bul-kan, т.е. в таком случае бер-ионском племенном названии, которое и лежит с утратой плавного 1 (j| r) в основе чу в. pu-gaii, 'кукла' («- 'истукан'). Все это существа дела в нашем вопросе не меняет, лишь подтверждает наши разъяснения, впрочем, о чув. (цит. выше) pu-gaii, , о болгар» и т. и. см. печатающийся в Чебоксарах доклад «Чуваши-яФетиды ».

165

подход к тмутараканскому, русско-кавказскому вопросу ни у кого, ни еще раньше у академика турколога В. В. Радлова, который также возводил тмутарака некий термин к турецкому источнику, этому средне-азиатскому миражу, ни у профессора турколога В. Д. Смирнова, который первый обратил внимание на случайное, да и сомнительное, созвучие тмутараканского «бол­вана» с абсолютно по значению не подходящим в контексте Слова о Полку Игореве персидским cpehlevan, заменяя турецкий мираж сплетением иранского и византийского миражей вообще в цельном генетическом вопросе о Тмутаракани.

Нашим докладом мы также мало считаем окончательно разъ­ясненным вопрос по Тмутаракани, как по Черноморско-аФри-канскому языковому родству, по которому лишь выдвигаем реально положение о родстве коптского ближайше с мегрело-чанскими языками, пережитками колхских или СКИФСКИХ наречий, вм. известного исторического свидетельства о родстве колхов с египтянами по речи и некоторым бытовым явлениям. Однако, так ни важны глоттогонические или генеалогические вопросы касательно таких ответственных или узловых районов исключи­тельного значения, как Египет для всего архаичного Средиземно­морья, как Абхазия и Тмутаракань для восточно-европейского средневековья, дело однако не в них, в этих все-таки частных вопросах. Дело в том, с чего я и начал вводную часть доклада: «Ритм и звуки это техника и материальная природа создания до-исторической общественности, звуковой человеческой речи». До-историческая общественность это племенная, а племенные образования абсолютно не однородные массивы, а производ­ственно-классово слагавшиеся объединения или этнические обра­зования. Как нации абсолютно не творцы всей исторической культуры, а тот или иной класс, как различные классы и сосло­вия одной и той же нации носители различных в реальности

166

культур, так племенные образования или объединения до-истори­ческой общественвости не могли еще в большей степени не пред­ставлять картины расслоения в творчестве культурных цен­ностей, но в одной ли области звуковой речи? В одних ли языках продукции человеческого творчества за до-историческую эпоху связаны с племенной общественностью? При выяснении Филиации родства самих памятников и территориального распределения их между потребителями необходимо искать источник производства,, выслеживать самих производителей, не по существующим цель­ным массивам этнических образований, а по племенным их слоям, как в исторические эпохи по классам нации. Памятники мате­риальной культуры, чем художественнее, тем менее могут иметь иную историю генезиса, чем различные роды и виды человече­ской речи, создания не каких либо цельных племенных массивов, а определенных племенных объединений, в частности, их различ­ных слоев, получающих творческую силу на Фоне именно этого объединения и скрещения. Не пора ли и в истории материальной; культуры вообще отказаться вместе с едиными генетическими центрами от миражей — чудодейственного творчества вообра­жаемых цельных племенных или нациовальных образований? Я ставлю лишь вопрос.

Происхождение американского человека и яфетическое языкознание.

Дело идет о том освещении вопроса о появлении человека в Америке, которое дает известный американист P. Rivet на страницах появившегося в июле выпуска L'Anthropologie1. За­слуга P. Rivet, как осведомили меня наши американисты, осо­бенно В. Г. Богораз, в лингвистическом обосновании защищае­мой им точки зрения. Естественно, эта сторона и дала мне реши­мость ввязаться в чуждый, казалось бы, моей специальности мир. Но у яФетидолога есть свои основания, побуждающие вы­сказаться по вопросу.

Представьте, в момент, когда вы у выхода из колодца или пропасти, в которую так легко свалиться и куда, к тому же, вас дружески или недружески усердно толкают многие, близкие и далекие, или, вернее, тянут снизу2 из искреннего убеждения, что весь мир находится в этом темном колодце или бездонной про­пасти, так как иного света им не приходилось видеть, в момент, когда, казалось бы, еще один шаг, одна опора для ноги и один переброс веревки через показавшуюся вдали зацепку, чтобы вы­карабкаться на вольный простор, в это время кто-то (действи-

1 Т. XXXV, № 3—4, стр. 293—319(312—319 библиография): Les origines de Phomme américain.

2 См. Яфетический Сборник: II, Avant-propos, стр.I—IV; III,Postface, стр.177.

168

тельность или призрак? пусть призрак во сне, поскольку и до сих пор, повидимому, некоторым представляется, что ЯФетидологиче-ские уте доказанные положения,—а их не так-то мало,—это сказки, пожалуй, и возможные выкладки, которые можно делать сколько угодно, но без всякой пользы для дела), итак, в это, следова­тельно, время кто-то нагибается к вам с края колодца или про­пасти и, взяв вас крепко за оба локтя, собирается тащить вас вверх, не сознавая, однако, что он кого-либо тянет или, вернее, не чуя вовсе вашего, собственно, нашего—речь идет о нас, яФе-тидологах—существования, т. е. нашего мышления, ведь и в XX в. cogito, ergo sum—/имею свое мышление (мышление не мое индивидуальное, а нашего времени), следовательно существую', так как нельзя существовать в ХХ-м веке, мысля по шаблонам XVIII-ro столетия.

В чем же дело? По яфетической части, казалось бы, нечего повторяться. Но

все-таки. На Филологическом изучении двух языков, грузинского и со­

вместно с ним армянского, возникла так называемая яфетическая теория, казавшаяся лингвистической, на самом деле бывшая ФИ-лологиею, поскольку она не выходила из сравнительного метода исторических языков, пользуясь чем, она доказывала родство яфетических языков с семитическими *, что не подлежало и не подлежит никакому сомнению, но так как это бывает со всеми т. н. «сравнительниками», т. е. исследователями языка, из пелен сравнительного метода еще не вышедшими, утверждалось

1 Главнейшими этапами в работе по родству яфетических языков с семити­ческими являются: «Основные таблицы к грамматике древне-груз. яз.» (Пет. 1908) и в результате читаемого в университете курса сравнительной грамматики яфетических и семитических языков — «Яфетический подход к палеонтологии семитических языков» (ЯС, I, стр. 143—145).

169

вместе с тем восхождение обеих этих семей, яфетической и семитической, к одной общей семье с одним праязыком, что было теоретической небылицею вроде индоевропейского праязыка. Это было тоже на дне колодца. Затем, однако, путем долгих мы­тарств, вынужденных перескоков с одного выступа на другой, какими явились яфетические языки Кавказа, чистые, да еще «гибридный» армянский1, ставший изучаться лингвистически в перспективе эволюции различных эпох, теория оказалась во власти с одной стороны традиционной кавказской ориентации, с идеею о кавказской колыбели всех народов, сродных по языку с яфетическими народами Кавказа и часто одноименных с ними2, с другой — во власти одностороннего увлечения теориею скре­щения, когда ею объяснялись как все трансформации в речи, так родство яфетических языков с неяфетическими, именно с индо­европейскими, которые, представляясь, как это принято всеми авторитетными учеными, особо-расовыми и но сей день, в своем наличном виде разъяснялись как продукты скрещения с яфетиче­скими языками, также языками особой другой расы.

Но вскоре процесс трансформации речи и мышления стал связываться с коренным переворотом в хозяйственной жизни человечества, не исключающим и скрещения, и одна семья язы­ков за другой стали лишаться ореола. особо-расовой речи, не только индоевропейская, не говоря о семитической, но и турецкая и, наконец, угрофинская: все эти семьи языков, принятые каж­дая за группу особой расы, начали разъясняться как позднейшие стадии развития тех й;е яфетических языков, частью раньше от них отошедшие, как урало-алтайская (т. е. турецко-монгольская и

1 «Яфетические элементы в языках Армении» (ИРАН. 1912—1919). 2 «Кавказ и памятники духовной культуры» (ИРАН, 1912, стр. 69—82) и

«Яфетический Кавказ и третий этнический элемент в созидании Средиземно­морской культуры» (Лейпциг 1920).

170

угро-ФИнская) семья и затем семитическая семья, частью еще позднее, так индоевропейская семья. Древнее отошедшей наме­тилась и хамитическая, которая послужила к увязке яфетических языков с африканскими, притом в образованиях более близких к яфетическим, чем урало-алтайские, почти как яфетические, а у ФИНСКИХ оказались признаки родства с азиатскими, так, особенно, у вотяцкого и остяцкого. Uhlenbeck, независимо от яФетидологии, роднил прямо-таки один из яфетических языков, для него изоли­рованный, баскский, с таким дальневосточным языком, как язык чукчи. Первый номер за текущий год Eevue Internationale des Études Basques содержит страничку его сообщения под заглавием «Язык чукчи и баскский»1, начинающегося так: «Параллелизм между чукчи и баскским в глаголах полнее, чем я предполагал в статье о «Пассивном характере переходного глагола или глагола действия в некоторых языках северной Америки»2, когда я опи­рался на краткий набросок языка чукчи Богораза в Известиях Академии Наук в Петербурге (Ля 3 ) . . . Теперь тот же выдаю­щийся автор опубликовал более подробное описание языка чукчи в Handbook of American Indian Languages de M. Boas (II, стр. 631 и ел.) и. т. д. Uhlenbeck'y не хватает одного — знания яфетических языков и других, помимо баскского/ чтобы не выделять в отно­шении родства, тем более — параллелизмов с чукчи один баскский.

Но таких Фактов и данных десятки, многие десятки. В сумме, яфетические языки так разрослись своими связями и в Африке и в Азии, вплоть до морей, что невольно я вынужден был подумать о связи с синтетическими языками Дальнего Востока, в первую очередь с китайским, Формально и раньше намеченным к внесе­нию в линию последовательного развития человеческой речи от

1 Le tchouktche et le basque. 2 RIEB, XIII, стр. 405 ел.

171

синтетической ступени развития до Флективной1, равно о связи с американскими, Фонетический состав, морфологическая струк­тура и семантическая типология которых давно манила меня к ве­дению сравнительной работы. В свою очередь дравидические и?

особенно, другие, предполагается, еще более древние местные языки Индии, имеющие связи с Океанскими языками, направляли все в ту же сторону. Достаточно сказать, что на платформу до-индоевропейских связей Тихоокеанского мира с Индиею реши­тельно встал такой выдающийся Французский ученый, как Syl­vain Levi: «Прием дифференциаций начальным образовательным элементом чужд двум группам языков, арийскому и дравидиче-скому, которые создали цивилизацию исторической Индии. Он составляет характерную особенность одной семьи языков, поньше еще распространенной на громадном расстоянии, от Гималаев до острова Пасхи, которая держится в массивах высот внутренней Индии. Замешкавшиеся (attardés) представители этой архаичной расы являются бессознательными наследниками цивилизации, имевшей дни своего величия. Она создала в Индии подлинные поли­тические единицы значительного протяжения, настолько сильно связанные с реальной жизнью страны, что эти политические образования, пережив тысячелетия, дошли до нашей эпохи.., James Hornell в великолепном опыте касательно происхождения и этнологического значения индийских судов (Memoirs of the Asiatic Society of Bengal, т. VII, № 3, 1920) своими изыска­ниями технического порядка был приведен к заключениям, кото­рые он должен был принять, говорит он, не будучи к тому под­готовлен, и эти заключения не без аналогии с нашими. Он допу­скает полинезийское влияние на до-дравидское население южных берегов Индии: «одна малайская иммиграционная волна, предпо-

1 Н. Марр, Третий этнический элемент в созидании Средиземноморской культуры, Лейпциг, 1920, стр. 28, 40.

172

лагается, прибыла позднее, после появления дравидов на сцене,. и это она принесла культуру кокосового ореха с Малайского архипелага»1. Наметились и слова, вторящие этим связям в пред­метах материальной культуры. Словом, мы неожиданно оказались под бременем мыслей, вытекающих из реально-материальной об­становки, по новизне их тягостных в среде, где несоответствие утверждений с общепринятыми представлениями ставится без проверки, без попытки хотя бы узнать в чем дело, в преступле­ние, лишающее работника огня и воды (его не слушают по мол­чаливой круговой поруке, в лучшем случае, его искания объявляя преждевременными, торопливыми, т. е. ненаучными), а также под бременем мыслей, угнетающих и тем, что в таких условиях, по необходимости, самим яФетидологам приходится кустарно зна­комиться с соответственными языками, не исключая и китайского, и увязкой яфетических языков с американской природно местной речью и через север, из Азии, и через юг, из Азии и Африки рас­статься с заколдованным кругом Европы и определенных полос Азии и Африки, чтобы выйти на вольный мир и свободное иссле­довательское обращение с документами вне перегородок, создан­ных позднее религиозно-национальным мышлением и религиозно-национальной работой бесконечно тянущихся поколений челове­чества всех цветов и всех характерных признаков соматической антропологии, от прообраза шамана или йомыза и всякого типа жрецов до современных ученых всякого типа, не исключая нас, академиков.

Изложение освещения Rivet начну тем, чем кончает он свою работу, а именно словами2: «Круг, который окруя^ал Америку и изолировал ее, против всякого правдоподобия, от остального мира,

1 Sylvain Lévi, Pré-aryen et pré-dravidien dans l'Inde (JA, tome ССШ, Paris ,1923, Juillet—Septembre), стр. 56.

2 Стр. 312.

173

вполне разбит, но работникам завтрашнего дня остается еще тяжелая задача разрешить американскую проблему в ее совокуп­ности и осветить тайну происхождения коренных обитателей Но­вого Света».

Чтобы оценить значение достигнутого положения, достаточно сослаться на следующий Факт (Rivet, стр. 308): гипотеза о род­стве океаножителей и американских индийцев была давно вы­сказана, поддерживали ли тихоокеанское происхождение части населения Нового Света, или искали объяснить заселение остро­вов Тихого океана миграциями, шедшими с востока. Отвергнутая D. d'Urville'eM1, оспариваемая Will. Marsden'oM2, J. A. Moeren-hoiit'oM3, A. Lesson'oM4, который допускает лишь случайные соприкосновения между полинезийцами и американцами, и с точки зрения исключительно лингвистической Горацием Hale5, эта теза показалась настолько окончательно осужденной, что на Парижском Конгрессе американистов в 1890 г. Г. Кора просил, чтобы во­прос взаимоотношений американцев и полинезийцев был спят с порядка дня будущих сессий6. Теперь же не только из антро­пологических и этнографических данных продолжавшие работать собрали внушительное количество доказательств в пользу малайо-полипезийского происхождения части американского населения,

1 Dumont d'Urville, Voyage de découvertes de «l'Astrolabe», exécuté par ordre du Roi pendant les années 1826—1827—1828 — 1829. Philologie, 2-я часть. Париж 1834, стр. 263, 298.

2 Miscellaneous works, Лондон 1834, стр. 5, 61. 3 Voyages aux îles du Grand Océan, Париж 1837, H, стр.241—250. 4 Les Polynésiens, leur origine, leurs migrations, leur langage, Париж 1880—

1884, IV, стр. 170—171. 5 Horatio Hale, Was America peopled from Polynesia? Congres international

des Américanistes, Compte-rendu de la 7-e session, Berlin 1888. Berlin 1890,, стр. 375—387.

6 G. Cora,. Rapports négatifs des langues américaines et polynésiennes. Congr, intern, des Américanistes, Compte-rendu de la 8-e session tenue à Paris en 1890. Paris 1892, стр. 535.

174

но и из языковой области, содействуя тем цельности аргументации. Rivet считает доказанным своей работой по вопросу1, что значи­тельная североамериканская группа четко родственна с тихо­океанскими языками.

Rivet отрицает единство американской расы. Индийцы, по­добно белым являются метисами, внешний вид которых свелся к единообразию под влиянием среды или, вернее, под преобладаю­щим воздействием одного из этнических элементов, содействовав­ших его образованию.

«Прежде всего несомненно, что человек Нового Света не автохтон, он выселенец Старого Света. Теория Ameghino, кото­рый хотел колыбель всего человечества сделать из Аргентины, не покоится ни на одном серьезно засвидетельствованном Факте, €сли даже свести эту теорию к положению об американском нро-исхождении американского человека»2.

« . . . Прибытие из Старого Света вторженцев не восходит к эпохе раньше конца четвертичного периода, т. е. к эпохе, когда Америка имела уже современные очертания берегов... Это позволяет устранить всякие гипотезы, которые вмешивают, для объяснения перехода человека в новый мир, исчезнувшие континенты, провал которых, по единодушному мнению геологов, предшествует четвертичному периоду (Атлантида, Австрало-тихоокеанский материк и пр.)»3.

«В момент открытия американский человек, рассматривае­мый в целом, не переступал неолитической эпохи; в редких райо­нах, где он пользовался металлами, он доходил лишь до бронзо-

1 Les Mélanéso-Polynésiens et les Australiens en Amérique (Comptes rendus des séances de l'Acad. des Inscr. et Belles-Lettres). Paris 1924, стр. 335—342.

2 Ц. с , стр. 293—294. Ameghino, сторонник местного зарождения амери­канской культуры, все-таки серьезный авторитет по археологии.

3 Ц. с , стр. 294.

175

вого века, и имеется возможность доказать, что открытие меди и его спайки с цинком произошло, несомненно, на месте и не должно было быть приписано внешнему влиянию»1.

«Индийцы не знали, равным образом, ни колеса, ни стекла, ни пшеницы, ни ячменя, ни овса; они не имели понятия о письме, за исключением очень ограниченного района центральной Аме­рики, где была в употреблении своеобразная иероглифическая система, без всякой связи с иероглифическими системами Старого Света»2.

«Незнакомство с железом, письмом, колесом, стеклом, пше­ницею, овсом и ячменем, сравнительно новое автохтонное происхо­ждение и очень ограниченное употребление меди и бронзы, эти Факты позволяют отстранить решительным образом все гипотезы о внедрении в население Америки цивилизованных рас, обладаю­щих этими различными элементами культуры; они же позволяют отстранить возможное действие европейских и средиземномор­ских народов в до-историческую эпоху, т. е. отвести переселения евреев, тирцев, ФИНИКИЯН, карийцев, татар, египтян и вавило­нян и т. д. Те же Факты приводят к отстранению всякого влияния, сравнительно нового, цивилизованных народов Азии, китайцев и японцев»3.

Словом, проблема представляется Rivet стоящей следующим образом:

«Американские индийцы не автохтоны; у них не одно про­исхождение, но они должны были подвергнуться господствовав­шему влиянию расы, которая, в известной мере, придала им одно­образный внешний вид; первые вторженцы, повидимому, не при­ставали к Новому Свету до конца палеолита, т. е. они не могли

1 Ц. м. 2 Ц. м. 3 Ц. с , стр. 295.

176

пользоваться иными путями подступа, чем существующие ныне: самые развитые из них не переступали неолитической стадии»1.

Исходя из этих основпых предпосылок, Rivet затем ищет разрешения проблемы, во-первых, в антропологическом (я бы предпочел сказать — зоологическом) типе, во-вторых, в быте или этнографическом состоянии и в языке.

Rivet находит один недостаток у защитников положения о заселении Америки в результате миграций, шедших из Азии, через Берингов залив. Оно объясняет много явлений американской жизни, но не все. Rivet Допускает охотно, что главная масса аме­риканского населения азиатского происхождения. Он допускает больше, именно то, что азиатские вторжепцы и придали едино­образие внешнему Физическому виду всех индийцев, но ему пред­ставляется несомненным привхождение других этнических эле­ментов в то же население2.

Rivet находит возможным выдвинуть по крайней мере два таких этнических элемента, происхождение которых «теперь до­казано», именно малайо-полинезийский и австралийский эле­менты. Термином «малайо-полииезийцы» Rivet в настоящей статье называет всегда совокупность индонезийских, меланезий­ских и полинезийских народов, которые имеют каждый свою индивидуальность с точки зрения этнографии и, особенно, айтро-пологии, но говорят языками явно родственными.

Я остановлюсь на третьей, лингвистической, стороне подроб­нее не только потому, что заинтересован сам в особой степени в данных по моей специальности, науки о звуковой речи, а потому, что человеком я считаю зоологический его тип с эпохи зарожде­ния у него общественности, следовательно, с эпохи появления и бытовой обстановки, и средства взаимообщения, т. е. речи вообще.

1 Ц. м. 2 См. стр. 297.

177

именно и линейной или ручной, но затем и звуковой, т. е. нашей так называемой членораздельной речи, каковую эволюцию в средстве взаимообщения сопровождало бесспорно не внешнее лишь, но и внутреннее перерождение зоологического типа двуно­гого существа, развитие мозговой части, их связи с передними конечностями, двумя руками, с каждой из них в особой пропор­ции по Функциональным, надобностям и по одной из этих Функ­циональных надобностей, специально выделенной, дальнейшая трансформация той же головной части с зарождением или усиле­нием ее связей с голосовыми средствами, в частности, с языком, и дальнейшим развитием их, этих связей мозга с языком. Ясно, что это внутреннее, в значительной мере, Физиологическое переро­ждение зоологического типа, уже человека, не могло не ска­заться и на внешних Формах его органов, вообще на его наруж­ности, как вообще на его Физической консистенции, и вот, науку о зоологическом типе человека за эти эпохи и можем мы, соб­ственно, считать антропологиею,— антропологиею, имеющей не­посредственный интерес для проблемы не только в языковых от­ношениях, но и племенных, т. к. и человеческое племя есть не зоологическое, а общественное явление, порожденное процессом скрещения в нуждах хозяйственно-общественных находящих свое отражение, конечно, и в мировоззрении, прежде всего, в культе. Антропология же без учета этой грани, как, по обыкно­вению, ею пользуется и Rivet, прямого отношения к проблеме родства или не родства человеческих группировок, племен, не имеет, не имеет никакого отношения к родству языков: ни цвет кожи или волос, ни Форма носа не решают ничего в установлении лингвистического родства различных племен1, вхождение этих

1 Когда приходится иметь дело с американистами, то с нашими утвержде­ниями мы как будто врываемся в открытые двери, но впрочем и в отношении этого мира А. М. Höcart находит нужным печатать следующие строки (Journal

12

178

признаков в наш зоологический тип предваряет образование человеческой общественности, человека, эта наука о животном образе до общественного его очеловечения не есть для нас антро­пология, а зоология, между прочим, особая часть зоологии, хотя бы мы по традиции продолжали пользоваться этим термином или, уточняя его, производили бы еще более ублюдные соединения, как «зоологическая антропология» (с нашей точки зрения было бы терпимее и правильнее говорить об «антропологической зоологии»).

К теме нашего доклада этот вопрос имеет то отношение, что возникновение зоологических типов, когда речь идет о человеке, не требует вовсе единства места происхождения. Нисколько не оспаривая наличия вторженцев из Азии и Африки в застигну­тых европейцами в Америке племенах и народах, мы могли бы допустить, если бы действительно существовали местные зооло­гические типы и американские: они могли впоследствии войти, как строительный материал, в образование уже позднейших человеческих группировок, племен, с чем только и связано на­рождение общественного быта, естественно, этнографического и, особенно, языковых стяжаний, родстко которых, конечно, сви­детельствует и о родстве племен, говорящих на роднимых язы­ках, разумеется, человеческих племен, общественных образова­ний, свидетельствует, следовательно, о родстве их антропологи­

ей the К. Anthrop. Inst., т. LUI, 1923) в статье Who are the Melanesians? (стр. 472): «Обычно происходила [а теперь разве не происходит? H. M.] боль­шая путаница с употреблением слова «арийский» и «индо-европейский». Оно прилагалось одинаково и к группе языков и к группе народов, говорящих на этих языках. Мы теперь знаем, что эти два предмета не совсем тоже самое, что различные расы могут говорить на одном и том же языке и одна и таже раса может говорить на различных языках. Та же самая путаница, только еще хуже, допускается до сих пор со словом «меланезийский» и т. д., особенно: «В дей­ствительности мало вероятия, в пору отрицать всякую возможность, чтобы первоначально говорившие на меланезийском были темноцветным народом с во­лосами барашком (fuzzy-haired)». ^

179

ческих типов, но, в свою очередь, ничего вовсе не говорит о род­стве зоологических типов, отложившихся в соматическом облике этих племенных образованиях еще тогда, когда они были лишь стадные орды, до вхождения еще человекообразных животных в состав осознанной хозяйственной общественности, подлинных племенных образований.

При учете этих взаимоотношений антропологии, этнографии Й языков Rivet не нашел бы основания отмечать, как нечто тре­бующее предупреждения, как будто, неожиданное, что индонезий­ские, меланезийские и полинезийские народы «имеют каждый свою индивидуальность с точки зрения этнографии и, особенно, антропологии, но говорят языками явно родственными». Есте­ственно, поскольку антропология докапывается в своих изыска­ниях до первичных зоологических типов, она заходит за эпоху сложения человеческой общественности и быта, этнографиче­ского родства, но еще более удаляется от родственных взаимо­отношений в языке или языках, т. к. язык это не естественно-историческое, а чисто социальное создание, требующее безусловно сосредоточения, единства места возникновения, родства. И ничто в этом отношении не столь ясно показательно в смысле выявле­ния этого благоприобретенного, а не завещанного зоологического (не всегда и наличного) родства, родства человеческого, как взаимоотношение языков,

Что же в этом отношении говорит нам Rivet, опираясь на проделанные американистами работы и личные изыскания, собственно, доклад его, реферированный в Отчетах заседаний Académie des Inscript. et Belles-Lettres под заглавием Les Mé-lanéso-Polynésiens et les Australiens en Amérique.

Rivet считает установленным родство американской лингви­стической группы Нока с малайо-полинезийским. Эта группа со­стоит из большого числа племен по побережью Тихого океана

*

180

с юга Орегона (l'Orégon)" до перешейка Téhuantepec, приблизи-тельно на 27 градусе широты, между 43 и 16 параллелями се­вера. В отношении языка по этой связи, к чисто лингвистиче­ским основаниям которой мы еще вернемся, Rivet делает следую­щие замечания1: «До сих пор лингвистика позволяет нам про­следить малайо-полинезийские миграции в Америке лишь на огра­ниченной площади, значительно менее пространной, чем та пло­щадь, которую им отводит антропология и этнография; но неза­висимо от того, что культурные явления и Физические типы мо­гут распространяться далеко за пределами проникновения языка, возможно, если это не вероятно, что в один прекрасный день у группы Нока может оказаться связь с другими американскими группами и таким образом будет установлено согласие еще бо­лее тесное между результатами трех дисциплин. Но, если даже не оправдалось бы это чаяние, тем не менее осталось бы в пол­ной силе то приобретение, что малайо-полинезийский язык внед­рен в Америку, и он там пережил в точности в том районе, где меланезийский Физический тип остался наиболее чистым, т. е. в КалиФорнии»2.

Языковые связи южной Америки направляют нас в Австра­лию: «Значительная южно-американская группа, известная лин­гвистам под названием Чонской (Tson) семьи, которая включает Ё себя индийцев, обычно именуемых патагонцами, вместе с их ветвью Фуэджи (Fuégi), Она (les Ona), говорит на языке очень близком австралийскому, как это выходит, продолжает Rivet, из следующих сравнений, взятых из списка 70-ти схояданий (con­cordances) того же порядка»3.

1 Стр. 303. 2 Ц. с , стр. 304. 3 Rivet указывает ири этом, что еще до него, в 1907 г. А. Тромбетти отме­

тил сходство между языками Огненной Земли и Австралии (Come si fa la cri-

181

Случаев этих языковых схождений мы с своей стороны коснемся также особо. Но мы не можем не остановиться на одном замечании Rivet, вызванном сопоставлениями этнографиче­ских и антропологических Фактов, а в наших глазах имеющем прямое отношение к вопросу об языке вторженцев в Америку, именно к вопросу об общественном пути его внедрения. Конста­тируя меньшую четкость и количественную слабость этнографи­ческих и антропологических Фактов в пользу вселения австралий­ских племен, их спорадичность сравнительно с Фактами, дока­зывающими меланезийское влияние в Америке. Rivet пишет (стр. 308): «Австралийское влияние, повидимому, с большей полнотою растаяло в американской массе, чем меланезийское, потому, несомненно, что эмигранты были менее численны и при­стали к американскому материку в более древнюю эпоху». Эта малочисленность передвигающихся масс, имеющая весьма суще­ственное значение и для истории языка, с точки зрения науки об языке, именно яфетической науки, есть нечто не случайное, а общественно императивное явление, связанное с ростом и по­требностями хозяйственной жизни, и продвижением руководящего племенного образования, онределенной хозяйственно-обществен­ной организации, впоследствии и класса. Вторженцы это, ко­нечно, определенная племенная организация, тем более влия­тельная, чем сильнее ее хозяйственно-общественная спайка, а вовсе не «орда» (essaim), поскольку речь идет об ее речевом воз­действии. Rivet, однако, интересует вовсе не проблема сб этих путях общественности, существования которых он и не чует (у него, вообще, нет вовсе особой рубрики о праве, первобытном праве сравниваемых им племен), его интересует проблема о Фи­зических путях переселенческого движения австралийских втор-

iica di un libro, con nuovr contributi alla dottrina monogenesi del linguaggio e alla glottologia generale comparata. Bologne 1907).

182

женцев, проблема крайне трудная, до сих пор не имеющая -пер­спектив четкого решения. При существовании тех же путей до­ступа в момент вторжения, что ныне—а это уже принято—мы вынуждены Фатально приходить к следующему альтернативному решению: «или австралийцы прибыли как малайо-полинезийцы, прямо морским путем, подобно им пользуясь стоянками на остро­вах Тихого океана, или они [— далее это, очевидно, ирония] совершили громадное путешествие, т. е. они обогнули весь Тихий океан, прорезали всю Америку с севера на юг, чтобы занять, наконец, пустынные земли южной оконечности этого материка, несомненно, под напором других вторженцев или толкаемые ими» V

Rivet лично стоит за морской тихоокеанский путь австра­лийцев с родины в Америку, но при этом возникает непреодо­лимое затруднение в Факте наличия лишь примитивных средств мореплавания среди австралийцев, равно как сродных с ними американских племен, если не допустить этнографического ре­гресса или использования лодок (pirogue), управляемых малайо-полинезийцами.

Но нас и в отношении Австралии и в отношении Малайо-Полинезии в данной стадии развития проблемы интересует не технически исполненный тот или иной путь, а в какой степели сам малайо-полинезийский мир и, следовательно, в связи с ним или независимо, Австралия не только очаги снабжения населе­нием Америки, но и независимые первоочаги, отрезанные от всех частей Старого Света, или, наоборот, связаны и с Азиею к с Африкою, или, хотя бы, с одной Азиею.

Что здесь мы не находимся в зоне полной изоляции, на это у нас есть, как выше было указано2, независимое и от америка­нистов мнение.

1 Ц. с , стр. 309. 2 Стр. 171 ел.

183

Что же касается северных путей азиатских связей Америки, Rivet прослеживает их более углубленно, основываясь здесь главным образом на чужих работах.

Сославшись на четыре антропологических под-типа индий­ского прототипа, три одинаково азиатского, с размахом распро­странения его от Сибири, Монголии и Тибета через Корею, в Японию, на Филиппинских островах и Формозе, при соот­ветствии четвертого под-типа эскимосскому, все с поддержкой хотя бы и частично этнографических Фактов, Rivet, переходя к языковым доводам, пишет1: «Однако, лингвистика до сего вре­мени была бессильна связать языки, на которых говорят три первых группы, с азиатскими языками2, так что нельзя дать точных указаний об их происхождении».

«Но не так обстоит дело с эскимосами. A. Sauvageot в труде «Eskimo et Ouralien (Journal de la Société des Américanistes de Paris, nouvelle série, t. XVI, 1924, стр. 377—394) действи­тельно доказал, что язык этого, имеющего большое значение на­селения, находится в родстве с угро-Финскими языками. С другой стороны мы знаем, что у эскимосов встречаются замечательные сходства в этнографии с до-историческими людьми четвертичного периода... Мы знаем, наконец, что во Франции существовал в эту дальнюю эпоху монголоидный Физический тип, засвиде­тельствованный именно открытиями в Chancelade и долине Roc (vallée du Roc).

Хотя некоторое время я занимался североамериканскими языками, что дало убеждение лишь в типологическом сродстве

1 Стр. 297. 2 Rivet при этом оговаривается, что работа С. Hill-Tout (Notes on the cos­

mogony and history of the Spanish Indians of British Columbia, Mém. et comptes-rendus de la Soc. Royale du Canada (Ottavia, 2-е série, t. Ill, sect. II, pp. 55—99) о родстве языков Дене и китайского не кажется решающей (concluant).

184

их с яфетическими, да еще в совпадении звуковых систем, самого состава звуков и истории их изживания1, все-таки лично пока не имел возможности критически отнестись к лингвистическим данным, приводимым в сопоставлениях Rivet в доказательство родства языковой группы Ноко в Америке с Малайо-Поли-незийцами (стр. 303) или южно - американской семьи Tson с австралийскими, но, если довериться предложенным Фактам, а имя Rivet дает все основания для такого доверия, то полу­чаются совершенно, казалось бы, невероятные у нас наблюдения. Встает вопрос о ближайшем родстве этих языков с яфетиче­скими, так даже с теми, которые находятся от нас в отдалении южно-американско-австралийского схождения, так:

австрал. южно-амер. чонск. яФет.

1) 'рука' mar, тага тагг-таг таг

(г. mar-dven-e ^правая рука% mar-ôqen-e *левая рука") и т. д.

2) 'дерево' ula, (w)ula ol, hol Это с оканием то первая, то

вторая .часть яфетических уже скрещенных слов того же зна­

чения, скрещенно перешедших и в языки новой Фор­мации, индо-европейские и др. В Афревразии спи-рантно же и с оканием *hul (греч. ÖX-YJ *лес') и с аканием har—>аг в составе скрещ. ar-bor2, сиби-лянтно с оканием <Ûol — в составе срог-<Эо1 листва', sul, resp. Ëul: грч. £6X-ov и пр.3

1 Сначала исчезают заднеязычные, в том числе горловые, затем передне­язычные, и те и другие в согласованной последовательности.

2 Н. Марр, "OXßia и Alba Longa, HAH, 1925, стр. 5. 3 Н. Марр, ц. с , стр. 3, 5.

185

3) 'огонь' a) ul-a, (w)ul-a ol, hui

арм. hur 'огонь' [<—*fsur-^ приволж. nrnY1/*арм. dur 'вода', 'река', бек. hur—• UP 'вода'], груз, al-i (<—*hal-i) 'пламя' (см. 9: 'река' II 'вода') б) kal-a I) kal-a kar 'уголь' j

4) 'ухо', 'слух' yur-i 'ухо' your 'слух' груз, kur-i, м. /nid-i 'ухо',

'слух', ср. арм. уиш 'внимание' 5) 'зуб'

yor-a, yar-a, er-a orr, horr баскск. ог-<9 'зуб' («—*hor-d);/ *êor-del —> г. gr-dil || gr-dil 'де­сна'—> г. g-dil 'клык' (лечхум.), go-d(<—*еог-(3)'клык' (гудамак, мт!ул.)1,ч.ет-|па 'грызть' ит.д.

6) 'камень' yar-ul yarr баейск. ar-i«— har \ а р м . kar

—> qar ит .д . 2

7) 'вода' kun,kun-o,kun-u kon, kon-o gun || dun и т. п., обычно вторая

составная часть уже скрещен­ных слов (см. ниже)

8) 'бедро' tan-a, ten-a tan-m г. ôan-a 'около' («—'сторона',

'бок' || 'рука') 9) 'вода'

kal-a kar-a груз, tkal 'вода' (ср. 3 б), арм. kar-kad (<— *kar-kar) 'жур­чать', г. gal-i 'река'.

^«Сп, ТИФЛИС 1925, стр. 81. 2 H. Mapp, Отчет о поездке к восточно-европейским ЯФетидам (Прил,

к прот. II засед. ОИФ, стр. 15—29).

186

Нас не столько могут трогать поразительные созвучия, сколько те случаи, когда в Афревразии созвучные с американско-австра-лийскими терминами слова с теми же значениями яфетическое языкознание уже успело откопать из других пластов соответ­ственных языков, да и там в состоянии скрещения, как это видим на примере не только *руки' и ^дерева' (<— <леса'), но и *воды', в значении чего мы имеем в австралийском и американ­ском языках яфетическое ионское племенное слово коп—>кип1, сказать кстати, слова все из первичных эпох человеческой речи, да еще с доисторической встречей своды' (9) с 'огнем' (3, б)7

как то полагается по яфетической палеонтологии значений. И все-таки у меня два замечания, одно конкретное, именно^

что при сличении слов для эпох столь примитивных необходим не только лексический подбор соответственных эпох, но и соответ­ственное освещение взаимоотношений слов, что только теперь получилась возможность устанавливать благодаря той палеонто­логии речи, которую выдвигает яфетическое языкознание.

Другое принципиальное замечание влечет за собой применение соответственных исследовательских приемов. Дело в том, что для родства языков вовсе не требуется родства рас, соматическое родство племен и в то же время жизнь племенных образований вовсе не начинается с единства речи, что предполагало бы уже предварительное существование единства хозяйственно-обще­ственной жизни. Поэтому, когда Rivet относительно азиатских иммигрантов в Америку пишет2, что «принадлежа к одной и той же основной расе, они совершенно, однако, не были одно­родны с этнической точки зрения, они соответствовали различ-

1 См. мой доклад 11 марта 1925 г. в Академии Наук «Приволжские и сосе­дящие с ними народности в яфетическом освещении их племенных названий »7 ИАН, 1925, стр. 23.

2 Ц. с , стр. 296.

187

ным под-типам желтой расы, говорящим на различных языках и имеющим различные культуры», то мы видим в этих различиях, поскольку дело касается общественности, т. е. культуры и языка, не разность рас, а древность эпох, когда еще не образо­вывалось родство в широком охвате больших племенных, уже народных, объединений.

С точки зрения общего языкознания американские языки бесспорно громадный интерес представляют для яфетической теории, во-первых, своим наличным во многих отношениях до­историческим состоянием; затем, они иллюстрируют добытые раскопками в языках Афревразии общие положения об единой типологии в семантике, с чем и начиналось установление родства между различными племенными языками; наконец, они иногда выходят из норм единообразия этой типологии, нарушают его, тем самым вскрывая перед нами, что американские языки, хотя бы некоторые, если они даже все произошли из Старого Света, пред­шествуют своим строем зарождению родства между языками. Любопытные в этом отношении наблюдения дают возможность сделать числительные.

В отношении же конкретных лингвистических связей Америки с Азиею через эскимосов с угро-Финнами у цас происходит с Eivet встреча именно в данный момент, когда чувашский язык нам дал опору перебросить наши искания и в турецкую среду, и в Финскую среду, и мы выкарабкиваемся из европейского колодца и с северного края через Азию, и с южного через Африку и южную Азию.

С этим вместе требуется серьезнее считаться с следующим Фактом: с одной стороны эскимосы не только антропологи­чески, но и этнографически, по их бытовым приметам, оказы­ваются в связи с человеком четвертичной эпохи Французского района,- в частности и Пиренейского, где в современном быту

188

находятся предметы, тождественные с эскимосскими, с другой стороны — баскский язык выявляется не изолированно, точно свалившийся с неба, лишь через угро-ФИННОВ сближающимся с эскимосами, а как член большой яфетической языковой семьи, занимавшей с до-индоевропейских эпох всю Афревразию, где вспоследствии находим вышедших из них и хамитов и семитов и лишь не досчитываемся вышедших из той же языковой «семьи» угро-ФИННОВ, особенно турок и монголов, потому ли, что они еще в до-исторические эпохи отошли или потому, что, действительно, было общее движеиие всех перечисленных народов из Азии, при­чем все перечисленные племенные образования своевременно явились, следовательно, и ЯФетиды, источник их возникновения, но угро-Финны, турки и монголы не поспели за ними и застряли в Азии, преимущественно в холодных ее районах. Соответственно, может быть, в самом деле надо повернуться спиною к европей­скому палеолиту, палеолиту Франции, собственно иберо-баскского и этрусско-баскского1 районов Западной Европы, и исходить из будущих перспектив, которые открывают, допустим, изумитель­ные палеолитические находки в Китае? Яфетическое языкознание также вскрывает своей палеонтологиею, что первоначальная зву­ковая речь человечества возникла в стране с передвижением на оленях, т. е. в холодной зоне2, но это ставит, когда речь о

1 Когда в Берлине Академия Наук заслушивала (12. VIL 1917) сообщение д-ра H. Urtel, где пределы распространения баскского дослеживаются на востоке до Роны, на севере до Auvergne, на северо-западе до Dordogne, более того до Haute Vienne, как об этом осведомляемся в указанной мне В. В. Струве заметке в OLZ, 1917, стр. 251, то это были лишь далекие глухие звуки шумного гула до­исторической действительности, который оглушительно слышен тем, у кого есть уши со слухом и понимание, развитые яфетической теориею: баски с этрусками были и в центре Франции, П'ариже, resp. Лутеции, этруски и другие ЯФетиды захвачены в ядре Французского любовного эпоса Тристан и Исольда.

2 Н. Марр, Средства передвижения, орудия самозащиты и производства в до-истории (К увязке языкознания с историею материальной культуры). Юби­лейный выпуск Известий КИАИ (печатается).

189

древности, вопрос не о севере, а о районах по-ледниковых эпох, откуда не исключается и территория палеолитическая, террито­рия Франции и Испании, требующая к тому же особого внимания по своим архаическим языковым связям с Африкой, да, выходит, и с Америкой. А если и с Америкой, то правда ли только через Европу и Азию, одним ли этим восточным путем, или и запад­ным— через Атлантический океан с его до-историческими остро­вами, если не материком. При таких перспективах, не только территориальных, но и хронологических, нам действительно ка­жется преждевременным, когда на основании одних американ­ских и прилежащих к ним в орбите научного зрения Rivet данных, для примирения их строится следующая гипотеза: «Можно предположить, что урало-алтайские народы центром расселения имели какую-либо область, расположенную ва востоке Каспий­ского моря и что оттуда двинулась первая орда в направлении к западной Европе четвертичного периода, вторая орда к северу, представленная Финнами, лопарями (lapons) и самоедами и, на­конец, третья на восток, с приполярными странами, и ее наиболее восточными представителями являются эскимосы».

Подходя к проблеме с пункта нынешних языковедных до­стижений яфетической теории, мы не можем не приветствовать того положения, которое допускает вторжение племенных обра­зований из Азии и других частей света лишь с неолита, разве, в крайнем случае, эпохи последних переживаний палеолита. Дело в том, что раз между населением Америки и населением его предпо­лагаемых метропольных районов устанавливается родство в языке именно звуковой речи, то эпоха события не может быть дальше продвинута в глубину времен, так как иначе она приблизилась бы ко времени зарождения звукового языка, каковым намечается Аи-rignac'cKatf эпоха. Факт до-исторической миграции требует беско­нечно длительного отдаления от зарождения первой прочно-орга-

190

низованной общественности. С другой стороны картина: 1) рас­сеянности населения в Америке, 2) отсутствия в ней прочно ско­лоченных и ярко выраженных родственных группировок, так наз. «семьи» языков, и, наоборот, 3) обилия лингвистических семей, каждая с особою, бросающейся в глаза общей-для каждой из них типологиею, в Афревразии, в частности в архаичном Средиземно-мории с Европой, в районе наибольшего развертывания истори­ческой жизни семей, настолько скульптурно отлитых в определен­ные морфологические типы языка, что у ученых возникала даже идея, складывались учения о стабильности этих типов, для нас является новым подтверждением теории общественного возникно­вения и развития родства языков, общественного возникновения и развития и семантики (системы распределения значений слов и их возникновения), и морфологии (собственно системы различных типов структуры языка), и так называемых звуковых законов, на которых зиждутся сравнительные грамматики различных групп, различных так наз. семей языков.

Сам Rivet резюмирует свою работу так (стр. 311) : «Имеются бесспорные доказательства, что четыре элемента входят в пле­менной состав американского народа: 1) австралийский элемент, 2) элемент с малайо-полинезийской речью, Физическими особенно­стями связанный с меланезийской группой, 3) азиатский элемент, несомненно наиболее важйый, который наложил печать опреде­ленного единообразия внешнего вида на совокупность обитателей Нового Света, 4) уральский элемент, представленный эскимосами».

Перечень дан Rivet в последовательности прибытия назы­ваемых этнических элементов в Америку, при этом Французский американист отнюдь не уверен, что этим исчерпывается число внедрявшихся в Новый Свет племенных элементов: «В Америке наблюдаются археологические Факты, которые, повидимому, не могут найти объяснения во внутренней эволюции культур, при-

191

внесенных этническими элементами», определение которых дает €ам Rivet. Цивилизация Майа (Maya), примерно, ему кажется иного происхождения. «Надо надеяться», присовокупляет он, «что рано или поздно лингвистика снабдит нас ключем загадки, которую исследователям задает эта странная цивилизация. По­лученные доселе результаты дают полное право на исполнение всех этих чаяний».

С одной, другой, однако, оговоркой, прежде всего той мето­дологической, что для отрицания возможности объяснить неразъ­ясненные еще археологические Факты внутренней эволюциею самой американской жизни у нас пока нет оснований, так как пределы мощи внутренней эволюции, отнюдь не исключающей и революцию, значительно более обширны, чем это предполагается установившимися научными воззрениями. Достаточно сослаться на перспективы, открываемые в этом отношении Фактом эволю­ционного или революционного (в связи с переворотом в хозяй­ственной жизни), но все-таки в путях внутреннего процесса, нарождения индо-европейской семьи языков.

А затем, напоминая о тех заключительных словах Rivet, с которых начал я свое изложение его построения, именно, что работникам завтрашнего дня предстоит еще большая работа для разрешения американской проблемы в ее целости и освещения тайны происхождения коренных обитателей Нового Света, не могу не прибавить, что эта «американская проблема в ее целостности» отнюдь не есть и материально дело лишь амери­канское или Америки с одними соседящими с ней материками, Азиею и Австралиек), это мировая проблема, общая у Америки ш с Африкой и Европой, с Европой^м. б., и непосредственно, и окончательное разрешение американской проблемы немыслимо без разрешения проблемы о населении Европы, с ее связями € Азиею и Африкой, в частности проблемы о появлении индо-

192

европейцев в Европе, как пишет Эд. Мейер в порядке мыш­ления индоевропеистов1, или о возникновении индоевропейской речи в Европе, в Средиземноморье, как вынужден выражаться ЯФетидолог2.

Появление населения, человеческого населения в Новом Свете—Америке и возникновение его в Старом Свете — это две стороны, два крайних предела одного и того же процесса, в Америке, быть может, также двусторонний, в ней не только* западный путь, но и восточный. И с правильной его постановкой, тем более с разрешением, нужно ли говорить, окончательно исчез­нет научный смысл деления человечества по странам света в за­висимости от происхождения, в том числе и соответственно его деления на Восток и на Запад, как с прогрессом общественности мы перестанем в своих взаимоотношениях считаться с окраской черной, желтой или белой наших сограждан.

1 См. цит. выше статью. 2 Н. Марр, Индоевропейские языки Средиземноморья, ДАН, 1924, стр. 6—7;

,Иберо-этрусско-италская скрещенная племенная среда образования индоевро­пейских языков, ДАН, 1925, стр. 9—10.

Материалы к унификации библиотечной транскрипции

письмен восточных народов \

I. Транскрипции алфавитов отдельных языков.

1 . Транскрипция алфавитов арабского и персидского.

Передача арабских букв:

ç V ^ **-*£'Р Г * * J J U" ЦТ U° ЦР

' b t t g h h d d r z s s s d

t z f g ' f k k l m n h w y

В персидском языке присоединяются:

P с z " g

Передача гласных: - — a - — i -i — u I- — ä ^t — ï j^^—û j - — aw

9 У

c5- —аУ Персидский изаФет = -i-Хамза в начале слов не обозначается: Ahmad, abwäb и т. д.,

но su'äl, agniyä'.

См. предисловие, стр. XII ел. 13

194

Персидское конечное 0 - = а: Sähnäma. Определенный член отделяется от относящегося к нему слова:

al-Kur'än.

Тире указывает на присутствие в начертании алиФа с васлой : Huwa-1-hudä wa-1-furkân.

Ассимиляция члена с лам указывается в транскрипции: HarQn ar-RasïcL

Слова передаются в паузальной Форме (без сохранения окон­чаний с краткими гласными) : Al-gawhar, al-fard, Ibn-Atïr.

«Та» женского рода не передается за исключением Формы status constructus : Fatima, *Aisa, но Nuzhat al-Mustäk.

При распределении карточек по алфавиту имен авторов, в основу кладется из всех имен данного лица то, под которым оно наиболее известно: Jäküt, Ibn Hallikân, at-Tabarï, Abû-1-Fidâ.

При мало известных лицах в основу кладется его основное имя («исм»): Muhammad Maslama и т. д. с возможно большим числом ссылок под другими именами.

Слова Abu *отец', Ibn 'сын' и др. при алфавитном распреде­лении в расчет не принимаются.

2. Транскрипция алфавита турецких языков.

C W V - J O . . 0 » » ^ . э Ь j j {JM ^ ijo

' b p t s g h h d z r z s s s

^ с t ^ ^ ^ f ^ ° ^ ^ z t z c g f k 1 k g D g l m n h v y

Гласные: a, e, о, о, ы, i? u, ü. 1 От q в этом значении пришлось отказаться в целях некоторого согласова­

ния с арабско-персидской транскрипцией.

195

i г

a b

3 3

P J

Ô

g

6

r

«s a 3 %

d e v z

V Ö Ъ 71 s t w u

3. Транскрипция грузинского алфавита.

ё (ey) d 1 к 1 ш u y о

«8 â *? 3 ^ ß Ö J У SS op q g к ш <0 <Э 'd t t

^ à # l * Ф q q d h Ö (oy) f

4. Транскрипция армянского алфавита.

d e1 z ey2 э â j î 1 q t h d § ь

Ъ и j Ъ £ n f **[ P "~ u *L ш F Э и Ф

t m .y3 n ш о Q p d r s v t r <ô w <p

J> О fi UIL. П1.

q о f aw(=o 4 ) u

» l Древнелит. и ныне пореформенное произношение е = э, в ново-арм. доре­форменное значение У = уе.

2 Древнелит., а новолит. h = э до реформы. 3 Древнелит. произношение, равно ныне пореформенное у = и (в ново-арм.

дореформенное значение h перед гласными, у = и между гласными, никакое в конце).

4 Древнелит. перед согласным о, в других случаях, как написано, aw.

196

5. Транскрипция алфавита абхазского языка, он же ныне вновь вводимый абхазский алфавит.

а б в OL г гу||г r||rj ig|jr g||rj çy Ö gЦ^ ДЦД е. ж ж II | | $

a b v y g .g, § è ç è d à - c t e j i d

îi зк зк з з 3 J h fi i й к ку||к K||KJ кЦg àyflijy

4 J Jj z zi 4 $ ti % i y k b k, q ^

fe||g л M н о п II||IÏ) q q||qy q||qj p с ç т т ] ^

qi l m n o p o p k ko \ r s ^ t ft

T г у Ф x x x y; £ ц ц цЦц. i) д | | д il ч

{ { u f q <j( i q | à À i \ &> ï Э

ч||ч ui||<e щ ||сё ш iïi щ щ v

t t â Ш Щ I№ Щ О

197

II. Сводное размещение алфавитов транскрипций для арабского, персидского, турецких, грузинского, армянского и абхазского

языков.

а: ь5 и/, а (абх.) £; a: J £; ' g: P.

^ - (aw)> J 0 L5 - (аУ)- 1 Н : ^ Ъ В (абх0-b: i , p, б (абх.), v § : sll^J. с. &: су (абх.). с: ^ (прс,. тур.) [ЯФ.: ,0]. 2) g: ^ [ЯФ.: -d].

d: sç, ?, d (абх.), ^. h: £, V, о, ^(тур.)-*: д||Д(абх.). h: h (абх.). d: i (арб., прс). ho: fi (абх.). d: ija (арб., прс). h: » [ЯФ.: q]. à: è,X, з||д. h: » (арб., перс.) [ЯФ.: h], d.: з (абх.). i: о, f., i (абх.), у . I; ^ 7 -d=:J(a6x.). j : oj, cf, ж (абх.).

$:9>1>Цч№*-)- i J,: ж (абх.). (],: ц (абх.). (j>: зк(абх.). е: д, fr (см. стр. 195, пр. i), j : ж (абх.).

е (абх.), ё: #, £. k: ^ (условно), $. к (абх.), ,_J.

f: fa fr * (абх.), ej. k. : к j| KJ (абх.). g: 5, ч, г (абх.), Л п р с , тур.), к,: ку|| к (абх.). ^:i 'j |rj (абх.). k: j , é.

g,: гу (абх.). к: 3, q (абх.).

198

Ê;: qj К q (абх.). %,: qy||q (абх.). 1: g», L, л (абх.), J . m: %, J] м (а,бх.), *. п: С, Ь, н (абх.), О-ng: Il (тур.). о: ст., и, о (абх.); о (aw) — и»«.;

о(оу):Х ö (тур.). р: 3, ^, п (абх.), ^ (прс, тур.)

[ Я Ф . : *_j = cp].

<Р: % # , 4 Ц ft (абх.) (см. р.). \р: 6£. (абх.). q; W > ^|| S (абх.). q,: UHU (абх.). до:ку||ду (абх.). q: Ь, /и, х (абх.). q : х (абх.). q : £ (абх.). q: х (абх.)..

V X (абх.).

V i-г: Й, ,., р (абх.), j . г: п..

s: V, «,, с (абх.), и-, ^ (тур.^ vj (тур.).

ц: Ç (абх.). s: ус, (арб., прс). ш: 'S, г> ш (абх.). щ: ш (абх.). ш>: ш, (абх.). щ: щ (абх.). s: ij. [ЯФ. ш]. t: ö, «, т (абх.), С, I (тур.). f : т (абх.). t: <*J (арб., прс) (см. t 1).

1) t: I (арб., прс.) [яФет.: t]. 2) t: g, *, ч || ч (абх.).

| : чЦ'е (абх.). t: Ç, *, ц||щ(абх.). i,: т||щ(абх.). f : £ (абх.).

а : °>, Р, т || $ (абх.). •О5: т (абх.). •0: 6, £, ч (абх.). #: щ || <е (абх.).

à: е, 9, Д (абх.). Д: ц|| ц (абх.).

199

fr: л (абх.). z,: з (абх.). u : Ъ "S У ( а б х0; - • ü : j> - • ? : t (арб., прс). v: з, *, в (абх.), ^ (тур.). 2: J (прс.) [ЯФ.: J ] .

w: 5, s У (абх.), j (арб., прс). э: /., g, v (абх.).

у: Ä, j , й (абх.), ^ . ы: (тур.), ri (абх.).

z: 45, г , з (абх.), j , J* (тур.), *: '•

i (тур.), t (тур.).

1)с/э(для арб. и прс. s) для тур. яз. транскрибируется через s, вследствие разницы в произношении.

2) По той же причине S (арб. и пе^с. d), ^ ( а р б . и перс, d) t (арб. и перс, z) для турецких языков все транскрибируются одинаково буквой z.

3) Также I (арб. и перс, t, в яФет. анал. t, отсюда при t = арб., перс. LI» двоякое значение t) — для турецких яз. транскри­бируется буквой t.

4) знак g имеет двоякое значение вследствие разных тран­скрипций для яфетических яз., в частности, арм. и груз., и для языков, пользующихся арабским алфавитом, именно, в первом случае он соответствует звуку, условно изображаемому в рус­ском буквой со знаком г, во втором—группой дж. Это не влияет на порядок их размещения в каталоге.

б) В таком же положении находится знак t: в транскрипции для яфетических яз. он соответствует дебелому произношению русского звука ч, для перс, и арб. — дебелому t.

6) Русский звук ш имеет двоякое изображение : для яфетиче­ских яз. он передается буквой ш, для арб., перс, и тур. §; в ал­фавите они размещаются вместе с немецкой группой seh, неза­висимо от"своего изображения.

200

7) Также русский звук ч — для яфетических яз. изображается знаком <Э, для перс, и тур. — с. Расстановка в алфавите—в раз­ных местах.

8) <&, -Û, «О в алфавите пока размещаются после t, так в свод­ном размещении, построенном в основе на порядке лат. алфавита; новый же аналитический алфавит требует иного расположения, построенного на начертательных началах, что в яфетических языках соответствует и звуковым значениям.

9) <р ставится в алфавите после р. 10)гамза (V) и £айн (с), транскрибируются, но не читаются

и, следовательно, вносятся в гласные их огласовки. [В яфетиче­ских языках / , £ самостоятельные Фонемы, как в арабском,' где его надлежало бы тащад соответственно выделять и в алфавите].

11) е, ы, размещаются в конце алфавита (ср. однако III). 12) Долгота и краткость гласных не влияет на их размеще­

ние в алфавитном порядке,

III. Сводный алфавит тех же языков в порядке яфетидологи-ческого аналитического письма.

а, е (с ё), 1 (с i), о (с б), о, и (с и), и, э ы (см. иэ),

у, w, у , f, v, m, p, b, cp> n i !> г, г, s, s,

S, (S СМ. Ш), Z, ZI, Z, (SCM.-j ) , Ш, IIP, Щ, Щ, J ,

j>, J,, j , t, f, h, Ь, Ьо (h см. Il, h см. q), ^, t , t,,

k t, (другой Ç = t), t, t , d, <t, <ï, d,, (f, d, d,,

d, d, ô, *>, », Â, *, a, â, k v k,, s, Й, fi,,

t ? g> 5> &> £> (ДРУГОЙ g см. d), g, (CM. g), §, g,,

q, q,> <Ь $> q,> <L 4, i , (G CM. à) (с см. Ô).