-
ПСИХОЛОГИЯ –НАУКА БУДУЩЕГО
Издательство«Институт психологии РАН»
Москва – 2017
Институт психологии Российской академии наук
Государственный академический университет гуманитарных наук
Факультет психологии
Под редакцией
А. Л. Журавлева,Е. А. Сергиенко
Материалы VII Международной конференции молодых ученых
«Психология – наука будущего»
14–15 ноября 2017 года,Москва
-
УДК 159.9 ББК 88 П 86
Психология – наука будущего: Материалы VII Международной
конференции молодых ученых «Психология – наука будущего». 14–15
ноября 2017 года, Москва / Под ред. А. Л. Журавлева, Е. А.
Сергиенко. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2017. – 998
с.
ISBN 978-5-9270-0363-1
П 86
© ФГБУН Институт психологии РАН, 2017
ISBN 978-5-9270-0363-1
УДК 159.9 ББК 88
Сборник подготовлен к VII Международной конференции молодых
ученых «Психология – наука будущего». Статьи ав-торов из разных
городов Российской Федерации и ближне-го зарубежья отражают широту
научных интересов молодых исследователей.
Редакционная коллегия:
А. А. Бузина, Ю. В. Быховец, Г. А. Виленская, М. В. Дан, Е. Н.
Дымова, А. Л. Журавлев (отв. ред.), И. И. Знаменская, Н. Н.
Казымова, Е. А. Кольцова, Н. А. Королева, Е. И. Лебедева, Д. А.
Никитина,
Е. А. Никитина, М. А. Падун, Т. В. Рыцарева, Е. А. Сергиенко
(отв. ред.), А. Ю. Уланова, Н. Е. Харламенкова, А. Б. Эйдельман
Все права защищены. Любое использование материалов данной книги
полностью или частично
без разрешения правообладателя запрещается.
Издание подготовлено при поддержке Российского фонда
фундаментальных исследований (РФФИ),
проект № 17-06-14031
-
3
Предисловие
Конференция молодых ученых «Психология – наука будущего»,
организованная Институтом психологии РАН и факультетом психологии
Государственного академического университета гу-манитарных наук
(ГАУГН) проводится 14–15 ноября 2017 г. уже в седьмой раз.
Данная конференция подтверждает сложившуюся традицию проведения
конференций молодых ученых, демонстрируя посто-янный интерес и
понимание важности роли молодого поколения научных кадров в
развитии науки. Психология – наука будущего, и ее будущее – в руках
молодых ученых, уровень профессионализ-ма которых и определят ее
развитие, поэтому Институт психологии РАН и факультет психологии
ГАУГН придают особое значение ре-гулярности проведения конференций
молодых ученых. Несмотря на все сложности и трудности в жизни
научных учреждений, в раз-витии научного потенциала должна быть
непрерывность и целе-устремленность.
Кроме квалифицированной помощи молодым ученым со сто-роны
ведущих научных сотрудников и преподавателей Института психологии
РАН и ГАУГН, которая осуществляется в процессе ра-боты секций,
вечерних выступлений с докладами известных уче-ных, у конференции
есть и другая цель – публикация сборника на-учных статей, что также
позволяет не только представить результаты и планы собственных
исследований, но и получить картину направ-лений научного поиска в
нашей стране и за ее пределами, сравнить собственные усилия с
контекстом развития психологической наукив целом.
-
4
Научный лекторий, традиционно проходящий в рамках моло-дежных
конференций, позволяет познакомиться с последними на-учными
разработками ведущих ученых. В предыдущие годы лекции прочли А. Л.
Журавлев, Ю. И. Александров, В. В. Знаков, М. А. Холод-ная, Д. В.
Ушаков, Н. Е. Харламенкова, Е. А. Сергиенко и др. На VII
конференции молодых ученых планируются лекции С. К.
Нартовой-Бочавер и Я. А. Ледовой.
Каждый год программа конференции дополняется новыми
мас-тер-классами и сессиями. В этом году будет предложена
форсайт-сессия «Российская психология – 2035: взгляд в будущее
молодых ученых», которую проведет Т. А. Нестик, доктор
психологических наук, профессор, и мастер-класс ассоциированного
научного со-трудника ИП РАН И. И. Знаменской и к. психол. н.,
доцента ИП-ПО МГПУ Е. А. Журавлевой «Профессиональная этика
психолога в эпоху публичности».
На конференцию было прислано более 300 статей, из них 150 – с
очным участием. Конференция характеризуется широким ре-гиональным
охватом. Кроме традиционных крупнейших научных центров: Москвы,
Санкт-Петербурга, Новосибирска, Томска, пред-ставлены работы из
региональных университетов и научных центров таких городов, как:
Архангельск, Ярославль, Курск, Ростов-на-До-ну, Кисловодск,
Челябинск, Арзамас, Ижевск, Казань, Симферо-поль, Севастополь,
Пермь, Владимир, Иркутск, Краснодар, Вологда, Владикавказ, Тверь,
Калининград, Саратов, Рязань. На конферен-цию также присланы работы
из зарубежных стран: Украины (Киев, Одесса), Белоруссии (Минск,
Брест, Гродно, Могилев) и Азербайд-жана (Баку).
Разнообразен и круг направлений психологии, в рамках кото-рых
ведутся разработки. Это общая психологии, когнитивная пси-хология,
психология развития, социальная психология, психология личности,
психофизиология, психология труда и инженерная пси-хология,
клиническая психология. Наибольшее число статей при-слано по
направлениям психологии развития, социальной психоло-гии и
психологии личности, и это отражает доминирование научных поисков в
данных областях психологической науки.
Конференция «Психология – наука будущего» получила под-держку
Российского фонда фундаментальных исследований, что
сви-детельствует о признании конференции экспертным сообществом. Мы
выражаем искреннюю признательность за финансовую под-держку, потому
что это позволяет издать материалы конференции и обеспечить ее
проведение без взносов участников и оплаты за пуб-
-
ликации. Поддержка ведущим научным фондом конференции
сви-детельствует о большом значении психологии в отечественной
науке, о значимости профессионального роста молодых ученых.
В сборнике материалов конференции работы расположены в
ал-фавитном порядке по фамилиям авторов, в конце сборника
пред-ставлены сведения о них: место работы или учебы, должность,
элек-тронный адрес всех участников конференции – все это призвано
способствовать научной коммуникации.
Мы надеемся на успешную и творческую работу VII конферен-ции
«Психология – наука будущего», ставшей традиционной для Ин-ститута
психологии РАН и ГАУГН и проходящей один раз в два года. Данная
форма научной работы позволяет осуществлять поддерж-ку молодых
ученых, которая так необходима для преемственности в развитии
науки, для ее будущего.
Редколлегия
-
6
О сходстве полярных стратегий смыслообразования*
И. В. Абакумова, П. Н. Ермаков, М. В. Годунов
(Ростов-на-Дону)
Цель исследования – изучение особенностей актуализации по-лярных
оценок в смысловом пространстве у лиц с различными стратегиями
смыслообразования. Исследование стратегий образова-ния смыслов
позволяет вскрывать механизмы смысловой регуляции и моделировать
взаимодействия индивидуума в разнообразных жизненных ситуациях,
требующих оценивания и выбора (Абакумова, Ермаков, Фоменко, 2013).
Предполагается, что возможна организация смысловой сферы по двум
стратегиям, отражающим предпочтения к приспособлению или развитию
личности. Подобную дуальность от-мечает Д. А. Леонтьев при анализе
признаков выбираемых стратегий жизни в виде двух альтернатив, когда
симбиотическое выживание как бегство от ответственности к
коллективной личности противопо-ставляется трансцендентной
автономии для истинного личностного роста (Леонтьев, 2014).
Определим две полярные стратегии следую-щим образом (Годунов,
Абакумова, Енин, 2016):
– развивающая стратегия смыслообразования – ориентированный на
осознание мотивов и порождение актуальных целей способ
трансформации смысловой сферы, направленный на формиро-вание
перспективных смыслов и своевременную перестройку их содержания для
осуществления возможности личностного
* Исследование выполнено в рамках реализации внутреннего гранта
ЮФУ № ВнГр-07/2017-01 «Разработка технологий инициации
смыслообразования как компонента современных коммуникативных систем
с целью обеспече-ния информационной безопасности сети
Интернет».
-
7
роста под влиянием внешних факторов, оцениваемых как
пре-одолимые условия жизни при самодетерминации индивидом своей
жизни;
– приспособительная стратегия смыслообразования – основанный на
формальной и стереотипной предзаданности целей способ организации
смысловой сферы, направленный на необходимость компенсации
недостатков развития индивида путем подстройки и однообразного
движения в слое уже обретенных личностных смыслов под воздействием
внешней среды, воспринимаемой как доминирующей и детерминирующей
его жизнь.
Проверяется гипотеза о том, что развивающая и приспособительная
смыслообразующие стратегии кроме различий имеют и частичное
совпадение своих признаков, что свидетельствует о единстве
смыс-ловой сферы личности и наличии общих оснований процессов
смыс-лообразования.
Личностные смыслы – прообразы, а личностные свойства –
изо-морфные образы, как производные от смыслов. Благодаря им
про-являются и осуществляются личностные свойства во
взаимодейст-виях, и по их определенному наличию можно судить об
имеющихся актуальных смыслах и стратегиях смыслообразования. Для
них раз-работано описание посредством биполярных семантических
шкал, в которых свойства личности являются ключевыми денотатами как
особыми метками-индикаторами смысла.
Нами предлагаются девять адаптированных шкал личностных свойств
для построения частного семантического дифференциа-ла (ЧСД) по
определению особенностей приспособительной и раз-вивающей
стратегий. Каждая из шкал представляет актуализацию
смыслообразования в одном из направлений: мировоззренческом,
поведенческом, вербально-лингвистическом, логико-математичес-ком,
визуально-пространственном, моторно-двигательном,
музы-кально-ритмическом, межличностном, внутриличностном. В шкале
три верхних слова отражают развивающую стратегию
смыслообра-зования, средний уровень показывает промежуточное
состояние, а три нижних слова отражают приспособительную стратегию
(Го-дунов, 2016).
Проверка гипотезы проводилась батареей тестов, в которую, кро-ме
шкал ЧСД, входили: тест СЖО по Д. А. Леонтьеву, фрустрацион-ный
тест Розенцвейга, тест М. Куна «Кто я?», тест множественного
интеллекта Гарднера, анкета саморефлексии И. А. Стеценко. Объем
выборки – 145 чел., среди которых проведена градация по
возрастно-му (18–23 и 26–56 лет), гендерному (мужчины и женщины),
профес-
-
8
сиональному признаку (учителя средних школ Ростовской области, а
также студенты-психологи и студенты-историки 1–3 курсов ЮФУ).
Для выявления силы корреляционных связей между исследу-емыми
показателями тестов в группах выборки по признакам вы-числены
коэффициенты линейной корреляции Пирсона. Его ста-бильное
положительное статистически значимое наличие (р≤0,05) обнаружено
только для показателя осмысленность жизни «ОЖ» тес-та СЖО по Д. А.
Леонтьеву, который будем считать основным пока-зателем-маркером
исследуемых стратегий.
Это позволяет выявить страты, соответствующие развивающей и
приспособительной стратегиям. Стратификация в каждой группе выборки
по признаку (молодой/средний возраст; мужчины/женщи-ны;
студенты-психологи/студенты-историки/учителя) проводилась
относительно средней величины (ОЖ
СР) с учетом его среднеквадра-
тичного отклонения (СКО): в верхнюю страту развивающей
стра-тегии относились респонденты, имеющие показатель ОЖ≥(ОЖ
СР)+
0,5(СКО); в нижнюю страту приспособительной стратегии попада-ли
респонденты, имеющие ОЖ≤(ОЖ
СР)–0,5(СКО).
В выявленных двух полярных стратах для девяти полярных шкал
исследуемого частного семантического дифференциала определены
средние показатели, округление которых до целых величин дало
эм-пирическое описание личностных профилей смыслообразующих
стратегий. Помимо различий, обнаружены следующие совпадения в их
описаниях:
Показатель «логичность» является общим в личностном про-филе для
обеих смыслообразующих стратегий во всех трех выбор-ках по
возрастному, гендерному и профессиональному признакам.
При изменениях по возрасту для развивающей стратегии пять
совпадений: «выразительность», «оригинальность», пластичность»,
«музыкальность», «внимательность», а для приспособительной
стра-тегии – «точность». При переходе между полярными стратегиями
для среднего возраста есть три показателя, общих для обеих
стра-тегий: «корректность», «оригинальность», «доверчивость», для
мо-лодого возраста общих показателей нет.
При изменениях в группах мужчин и женщин для развиваю-щей
стратегии совпадения: «выразительность», пластичность»,
«му-зыкальность», «доверчивость», для приспособительной стратегии
только «точность». При переходе между полярными стратегиями
выявлено, что для мужчин имеется два показателя, общих для обе-их
стратегий: «ответственность» и «снисходительность», а для жен-щин
таких общих показателей нет.
-
9
Для различных профессиональных категорий, имевшихся в вы-борке,
совпадения для развивающей стратегии имеют более широ-кий спектр в
виде шести показателей: между студентами-историками и
студентами-психологами – «ответственность», «снисходитель-ность»,
«внимательность»; между студентами-психологами и учите-лями средних
школ – «музыкальность» и «оригинальность»; для всех трех
профессиональных групп общим является показатель
«выра-зительность». При этом для приспособительной стратегии таких
общих показателей нет. При переходе между стратегиями выявле-но,
что для студентов-историков имеется два показателя, общих для обеих
стратегий – «ответственность» и «снисходительность»; для учителей
средних школ таких общих показателей выявлено два – «осмысленность»
и «корректность»; для студентов-психологов таких общих показателей
нет.
Проведенным исследованием установлено, что показатель
«осмысленность жизни» теста СЖО по Д. А. Леонтьеву можно считать
основным показателем, маркирующим актуализированную страте-гию
образования смыслов переживающего субъекта. Данный
пока-затель-маркер имеет статистически значимые положительные
кор-реляционные связи с полярными шкалами разработанного частного
семантического дифференциала личностных свойств. При различ-ных
комбинациях акмеологических признаков выборки они показы-вают
мультифакторный срез качественного содержания и направлен-ности
трансформации ценностно-смысловой сферы переживающего субъекта в
процессе взаимодействий различного порядка. Выявле-ны свойства
личности, являющиеся общими в личностном профи-ле для обеих
полярных стратегий смыслообразования при градаци-ях всех
вышеуказанных акмеологических признаков или частично. Это
подтверждает гипотезу исследования.
Литература
Абакумова И. В., Ермаков П. Н., Фоменко В. Т. Новодидактика. Кн.
1. Ме-тодология и технологии обучения: в поисках развивающего
ресур-са. М.: Кредо, 2013.
Годунов М. В. Ансамбль свойств личности: интерпретация и
диагностика биполярных семантических шкал. Кн. 1. М.: Кредо,
2016.
Годунов М. В., Абакумова И. В., Енин А. Л., Генердукаева З. Ш.
Стратегии смыс-лообразования: современные представления в работах
отечествен-ных исследователей: Учебное пособие. М.: Кредо,
2016.
Леонтьев Д. А. Личностное в личности: личностный потенциал как
ос-нова самодетерминации // Общая теория смысла,
психологические
-
10
концепции смыслообразования, смыслодидактика: Хрестоматия /
Сост. И. В. Абакумова, П. Н. Ермаков, И. А. Рудакова. М.: Кредо,
2014. С. 288–295.
Особенности эмпатии у педагоговдетских дошкольных учреждений
С. Ю. Абакумова (Екатеринбург)
Эмпатия является одним из важных компонентов профессиональ-ных
способностей педагога, она, подобно красной нити, проходит через
все другие компоненты его деятельности.
Под эмпатией понимают такое духовное единение людей, когда один
человек настольно входит в переживания другого, что может как бы
стать им на время, соединиться с ним. Такая эмоциональная
особенность личности имеет большое значение при взаимодействии
людей, а также в понимании ими друг друга (Бойко, 2006).
Актуальность темы мы находим в необходимости исследования
эмпатии как одного из важнейших качеств педагога в дошкольном
учреждении, так как значимой потребностью общества в настоящее
время является создание атмосферы человечности и гуманности в
от-ношениях. Педагог является одним из первых взрослых, с которым
сталкивается ребенок-дошкольник – будущий член общества. Именно
поэтому психологи и ученые уделяют большое внимание исследованию
такого феномена, как эмпатия (Митина, Митин, Анисимова, 2015).
При общении с педагогом ребенок учится устанавливать контакт,
выстраивать отношения, чувствовать настроение другого человека.
Взаимоотношения с воспитателем являются для него неким образ-цом
общения с социумом. Поэтому, на наш взгляд, именно педаго-гам
дошкольного образования важно иметь высокий уровень эмпа-тии
(Хлебодарова, 2012).
Предметом исследования является эмпатия у педагогов детских
дошкольных учреждений.
Объектом исследования выступили 50 педагогов, работающих в
дошкольных учреждениях г. Екатеринбурга (как частных, так и
му-ниципальных) в возрасте 21–42 лет.
На основании теоретического анализа литературы по пробле-ме
изучения эмпатии в деятельности педагога дошкольного учреж-дения
была сформулирована гипотеза исследования, состоящая из двух
положений.
-
11
1. Вероятно, удовлетворенность жизнью у педагогов отражается на
уровне эмпатии. Если педагоги не удовлетворены профессио-нальной
жизнью, аспектами своей жизни, результатами своей
жизнедеятельности, то они ограниченно будут проявлять эм-патию в
воспитании и обучении детей.
2. Возможно, профессиональное выгорание отрицательно
корре-лирует с эмпатией, в частности: педагоги, имеющие выраженные
симптомы профессионального выгорания, неэмоциональны, безучастны и
скупы в проявлении эмпатии, и наоборот.
Целью исследования стало изучение социально-психологических
особенностей эмпатии у педагогов детских дошкольных учрежде-ний с
разным уровнем удовлетворенности жизни и степенью
про-фессионального выгорания.
В соответствии с целью исследования были определены следу-ющие
задачи:
1) изученить особенности эмпатии у педагогов детских дошкольных
учреждений;
2) рассмотреть взаимосвязь между удовлетворенностью жизнью
педагога и уровнем его эмпатии;
3) рассмотреть взаимосвязь между уровнем профессионального
выгорания педагога и уровнем его эмпатии.
При обработке результатов использовались количественные и
ка-чественные методы, дескриптивная статистика, расчет стандартного
отклонения и нормального распределения, выборочный коэффици-ент
корреляции Пирсона, T-критерий Стъюдента. Обработка про-изведена с
помощью программной среды Microsoft Office Excel 2016 и SPSS 20.3
for Windows Release.
Первоначально нами было проведено анкетирование педагогов по
разработанной ранее анкете.
Проведенное анкетирование выявило, что профессиональная
деятельность является эмоционально затратной. Дети требуют
зна-чительного количества сил, эмоций и активности от педагога.
Пе-дагогам сложно управлять и организовывать деятельность в детском
коллективе, поэтому могут возникать конфликты между детьми. В
общении с коллегами они ценят понимание, отзывчивость и уме-ние
выслушать накопленные мысли и чувства, способность поддер-жать и
дать правильный совет. Из анализа нашей анкеты мы выявили, что
педагоги отмечают, что главными качествами при работе с деть-ми
являются отзывчивость, терпение и открытость. Именно в этом случае
педагогическая деятельность будет приносить удовольствие
-
12
и будет найден индивидуальный подход к каждому ребенку. По
дан-ным анкетирования педагогов, удручает, что «их деятельность
крайне насыщена не только разнообразными видами деятельности с
детьми, но и большим объемом отчетной документации». Именно поэтому
у педагогов накапливается эмоциональная усталость, физическое
истощение и опустошенность. Это негативные предвестники в
пе-реживании профессионального выгорания или кризиса в
педагоги-ческой деятельности.
Полученные показатели по тесту на оптимизм свидетельствуют, что
развитие такого качества, как «оптимизм», у педагогов представ-лено
очень неравномерно. Выражены крайние формы проявления качества в
одинаковой степени: низкий (иначе называют «чрезмер-ный пессимизм»)
и высокий («чрезмерный оптимизм»). Возможно, такой разброс
результатов может говорить о категоричности отно-шения педагогов к
своей профессии – им свойственно либо слиш-ком критично относиться
к работе, либо ставить блоки и защиты.
Анализ результатов по методике В. В. Бойко установил, что у
пе-дагогов недостаточно развиты эмпатийные тенденции. Так,
педаго-ги к проявлению эмпатии подходят рационально, они
сознательно сопереживают и сочувствуют, проявляют ответную реакцию,
когда это требуется. Серьезная сложность заключается в том, что у
педа-гогов не развита проникающая способность к эмпатии, педагоги
не стремятся развивать коммуникативный потенциал.
Социально-психологическая траектория развития личности педагогов
направ-лена на подведение итогов, поэтому для них неактуально
развитие и формирование новых психологических образований.
Анализ результатов по опроснику на выгорание (MBI) К. Маслач и
С. Джексон (в адаптации Н. Е. Водопьяновой) показал, что педа-гоги
находятся на стадии «редукция личных достижений». В целом, педагоги
удовлетворены своими профессиональными достижени-ями, у них
выражена самореализация в профессиональной деятель-ности, они
дорожат достигнутыми результатами и адекватно оцени-вают свой
внутренний потенциал.
Результаты, полученные по шкале удовлетворенности жизнью Э.
Динера, свидетельствуют, что педагоги демонстрируют тенден-цию к
внутреннему гармоничному состоянию и высокому уровню
психологической удовлетворенности, несмотря на противоречивые
данные. Очевидно, это связано с тем, что они удовлетворены своим
профессиональным развитием (Маслач, 1978).
Результаты, полученные по субъективной шкале счастья (С.
Лю-бомирски, Х. Леппер), показывают, что у педагогов выражено
бла-
-
13
гоприятное субъективное переживание счастья. Они дают
положи-тельную оценку условиям своей жизни и достигнутым целям,
свои результаты они могут соотнести с эталоном или идеалом.
Результаты математического анализа показали, что
удовлетво-ренность жизнью положительно коррелирует с эмпатией,
чувством счастья. Такое состояние благоприятно отражается на работе
с деть-ми. Данные результаты подтверждают первое положение нашей
ги-потезы (Прядеин, 2013).
Также корреляционно-статистический анализ доказал, что
на-хождение в состоянии профессионального выгорания отрицатель-но
связано с проявлением эмпатии (готовность развивать качество и
эмоционально реагировать в необходимых ситуациях поддержки),
субъективным ощущением счастья. В работе педагога это может
не-гативно сказываться при работе с детьми. Данные результаты
под-тверждают второе положение нашей гипотезы.
Таким образом, в ходе проведенного эмпирического исследова-ния,
была достигнута поставленная нами цель – изучение особен-ностей
эмпатии у педагогов детских дошкольных учреждений.
Получены данные, свидетельствующие о том, что пережива-ние
состояния профессионального выгорания негативно отража-ется на
проявлении эмпатии и субъективным ощущением счастья у педагогов
нашей выборки. Чем более выражено профессиональ-ное выгорание у
педагога, тем меньше он будет проявлять эмпа-тию при работе с
детьми и чувствовать себя счастливым челове-ком. С другой стороны,
удовлетворенность жизнью отражается на уровне проявления эмпатии.
Так, чем выше удовлетворенность жизнью, тем чаще педагоги будут
проявлять эмпатию, испыты-вать состояние счастья в своей жизни, что
отразится на их работес детьми.
Литература
Бойко В. В. Энергия эмоций в общении: взгляд на себя и на
других. М.: Наука, 2006.
Маслач К. Профессиональное выгорание: как люди справляются //
Во-просы психологии. 1978. № 5. С. 112–117.
Митина Л. М., Митин Г. В., Анисимова О. А. Профессиональная
деятель-ность и здоровье педагога. М.: ИЦ «Академия», 2015.
Прядеин В. П. Психодиагностика личности: избранные
психологические методики и тесты. Сургут: СурГПУ, 2013.
Хлебодарова О. Б. Эмпатия в структуре ценности личности //
Вопросы психологии. 2010. № 6. С. 54–58.
-
14
Определение уровня семейной тревожности родителей в условиях
гематологического заболевания ребенка
С. А. Абдулганиева, М. Ч. Мирзабеков (Ярославль)
Заболеваемость гематологическими болезнями (в том числе
лейко-зами, различными формами рака и наследственными болезнями) во
всем мире, в том числе в России, имеет тенденцию к увеличению.
Например, по данным Министерства здравоохранения РФ, в России в год
регистрируется до 3000 случаев вновь выявленных лейкозов у детей
младше 14 лет и около 5000 случаев в возрастной категории до 18 лет
(Кузник, 2010).
Заболевание всегда становится стрессовым фактором как для
са-мого больного, так и для его близких. Если ребенок страдает
врож-денным заболеванием или тяжелая болезнь носит хронический
ха-рактер, вся его семья зачастую оказывается на длительное время в
облаке психотравмирующей ситуации и потому нуждается в
пси-хологической помощи (Исаев, 2005). Именно поэтому специалистам,
которые взаимодействуют с пациентами и их семьями, важно знать,
каким образом реагируют на болезнь как сам больной, так и
окру-жающие его близкие люди, а также следить за изменениями их
от-ношения к болезни, клинике и т. д.
Цель исследования: сравнение уровня семейной тревожности
роди-телей здоровых детей и детей с гематологическими
заболеваниями.
В качестве гипотезы исследования выступает предположение о том,
что уровень семейной тревожности выше у родителей детей с
гема-тологическим заболеванием по сравнению с родителями здоровых
детей.
Материал и методы исследования: родители 20 детей
(эксперимен-тальная группа), проходивших лечение в отделении
гематологии и химиотерапии Областной детской больницы г. Ярославля
(сред-ний возраст родителей – 35,3 года, детей – 6,8 года);
родители 20 здоровых детей (контрольная группа), проходивших
медицинский осмотр в Городском центре здоровья (средний возраст
родителей – 35,8 года, детей – 6,8 года). Методики: «Анализ
семейной тревоги Э. Г. Эйдемиллера и В. В. Юстицкиса; проективная
методика «Чело-век под дождем» Е. С. Романовой и Т. И. Сытько.
Программа Statistica 8: корреляционный анализ (непараметрическая
версия, ранговый коэффициент корреляции Спирмена), U-критерий
Манна–Уитни.
Результаты исследования: между группами по общему тестовому
показателю, включающему показатели чувства вины, тревожности
-
15
и напряженности, получены достоверные различия (p
-
16
Выводы
1. Уровень семейной тревожности выше у родителей детей с
гемато-логическим заболеванием по сравнению с родителями здоровых
детей.
2. По методике «Анализ семейной тревоги» в экспериментальной
группе более выражена шкала «Общий уровень семейной трево-ги», чем
в контрольной группе
3. По методике «Человек под дождем» в экспериментальной группе
сильнее, чем в контрольной группе, выражены симптомоком-плексы
«чувство неполноценности», «инфантильность», «кон-фликтность в
семье» и «тревожность».
4. В экспериментальной группе получены значимые положительные
корреляционные связи между тревожностью/общим уровнем семейной
тревожности и конфликтностью в семье; отрицатель-ные связи между
импульсивностью и количеством детей в семье/образованием.
Полученные результаты дают возможность оказания адресной
пси-хологической помощи родителям детей, больных гематологически-ми
заболеваниями.
Литература
Исаев Д. Н. Эмоциональный стресс, психосоматические и
соматопсихи-ческие расстройства у детей. СПб.: Речь, 2005.
Кузник Б. И., Максимова О. Г., Карасева Н. Г. Клиническая
гематология дет-ского возраста. М.: Вузовская книга, 2010.
Романова Е. В., Сытько Т. И. Проективные графические методики:
мето-дические рекомендации. СПб.: Речь, 1992.
Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В. Психология и психотерапия семьи.
4-е изд. СПб.: Питер, 2008.
Стиль межличностных отношенийи аутоагрессивные тенденции у
подростков
с различным риском развития зависимого поведения
И. Н. Абросимов (Москва)
Актуальность. Современные эпидемиологические исследования в
об-ласти наркологии указывают, что, несмотря на снижение общих
по-казателей наркотизации и алкоголизации в нашей стране,
уровень
-
17
потребления психоактивных веществ среди населения остается на
до-статочно высоком уровне (Кошкина, Киржанова, Бобков, 2016).
На-ряду с биологическими и социальными аспектами возникновения и
развития зависимостей большое внимание многие исследователи уделяют
проблеме изучения и клинико-психологических факторов при решении
задач профилактики (Сирота, Ялтонский, 2014; Ге-ронимус, Абросимов,
Колпаков, 2017) и реабилитации (Меркурье-ва, Малыгин, Искандирова,
2013; Ялтонский и др., 2017). Учитывая социально-демографические
особенности феномена зависимости, актуальной является проблема
злоупотребления ПАВ и интернет-зависимости в подростковом
возрасте.
Цель данной работы – исследование аутоагрессивных тенденций в
соотношении со стилем межличностных отношений у подростков с
различным риском зависимого поведения.
Гипотеза исследования: стиль межличностных отношений и
ауто-агрессивное поведение играют значимую роль в формировании
рис-ка зависимого поведения среди подростков, их показатели
отлича-ются в группах с различным уровнем риска зависимого
поведения.
Характеристики выборки. В исследовании приняли участие 75
подростков, обучающихся в учреждении среднего профессиональ-ного
образования (техникум) по специальности «Геология» (Мос-ковская
область), в возрасте от 14 до 17 лет (средний возраст соста-вил
16,01±1,03 года). Исследование включало в себя применение следующих
психодиагностических инструментов: 1. Тест-опросник «Склонность к
зависимости от употребления психоактивных ве-ществ»; 2. Методика
«Диагностика межличностных отношений» Т. Лири; 3. Опросник
психопатологической симптоматики Дерога-тиса – SCL-90-R (Simptom
Check List-90-Revised); 4. Опросник суи-цидального риска
(модификация Т. Н. Разуваевой).
Для проведения сравнительного исследования на основании
опросника «Склонность к зависимости от употребления психоактив-ных
веществ» общая выборка подростков была разделена на две
соот-носимые по полу и возрасту группы: группа А – подростки с
низким риском зависимого поведения (n=50) – и группа Б – подростки
с вы-соким риском зависимого поведения (n=26). Данные группы
статис-тически значимо различались по общему показателю риска
(р≤0,05).
Математические методы, применявшиеся при анализе данных:
де-скриптивный анализ, вычисление и описание средних значений (Me),
стандартных отклонений (SD); анализ значимости различий: вычисление
и описание различий между исследуемыми группами по критерию U
Манна–Уитни (SPSS Statistics 22).
-
18
Результаты и их интерпретация. Описание психопатологической
симптоматики в общей выборке показало, что все шкалы не превы-шают
нормативныеданные, приведенные авторами методики. Од-нако при
сравнении данных показателей в выделенных группах было обнаружено,
что в группе Б – подростков с высоким риском зависимого поведения –
статистически значимо выше, чем в срав-ниваемой группе показатели
по шкалам Соматизация (0,62±0,41, 1,03±0,68 балла; P=0,004),
Межличностная сензитивность (0,91±0,57, 1,31±0,87 балла; P=0,036),
Депрессивность (0,67±0,49, 1,04±0,68 балла; P=0,020), Тревожность
(0,71±0,50, 1,15±0,67 балла; P=0,005), Враж-дебность (0,87±0,63,
1,60±0,70 балла; P=0,001) и Психотизм (0,44±0,35, 0,90±0,76 балла;
P=0,001). Шкалы Враждебность и Паранойяльность превышают
нормативные данные, приведенные авторами методики.
Особо интересными представляются результаты исследования риска и
структуры суицидального поведения. Так, в группе Б ста-тистически
значимо выше показатели по шкалам Демонстратив-ность (2,08±1,58,
3,36±1,37 балла; P=0,005), Уникальность (1,66±1,60, 3,12±1,68
балла; P=0,002), Несостоятельность (3,33±1,59, 5,00±1,09 балла;
P=0,001), Социальный пессимизм (3,97±1,63, 4,87±1,30 балла;
P=0,050), и Негативная временная перспектива (1,88±1,46, 3,52±1,77
балла; P=0,001).
Подросток, входящий в группу высокого риска развития
зави-симости, склонен привлекать внимание к своей персоне, которую
считает исключительной, не похожей на других. Как уже отмечалось
ранее, окружение воспринимается как враждебное, неспособное
вос-принять его уникальные негативные переживания и не позволяю-щее
реализовать или даже сформулировать свои планы в будущем. Это
представляет собой опасность, так как данная группа подрост-ков
обнаруживает себя незащищенной перед социумом и готовой к
реагированию развитием не только аддиктивного, но и в целом
саморазрушающего типа отклоняющегося поведения. Положение о
феноменологической сопряженности зависимостей и суицидаль-ной
активности подтверждается результатами большого количества
эмпирических исследований. Поэтому важной остается задача
кли-нико-психологического сопровождения образовательного процесса с
целью ранней диагностики и профилактики риска аутоагрессив-ного, в
том числе зависимого поведения в подростковом возрасте.
Наконец, исследование стилей межличностных отношений в
сравниваемых подгруппах позволяют дополнить ранее получен-ные
результаты. Подростки группы Б отличались более высоки-ми
показателями по шкалам Прямолинейность–Агрессивность
-
19
(6,48±3,04, 8,33±2,69 балла; P=0,035) и
Недоверчивость–Скептич-ность (6,55±2,93, 8,20±2,51 балла; P=0,044).
Эти шкалы являются лидирующими в структуре индивидуальных стилей
межличност-ных отношений. При этом в группе А выше показатели по
шкале От-ветственность–Великодушие (8,25±3,40, 6,33±3,04 балла;
P=0,050). В структуре индивидуальных стилей межличностных отношений
данных подростков лидирует Сотрудничество–Конвенциальность.
Подростки, отличающиеся высоким риском зависимого поведе-ния,
характеризуются преобладанием враждебных тенденций в ре-ализации
неконструктивных межличностных отношений. На фоне интенсивного
чувства собственной неполноценности и оценки име-ющихся негативных
переживаний как уникальных подростки дан-ной группы не справляются
с преодолением эмоций и транслируют их вовне, что снижает
эффективность взаимоотношений с окружа-ющими и общую
адаптивность.
Выводы
1. Результаты проведенного исследования позволяют описать два
континуума в модели развития зависимого поведения подростков,
базирующейся на процессах оценки внутренних негативных, в том числе
аутоагрессивных переживаний, их трансформации и трансляции. Данные
континуумы соотносятся с низким и вы-соким уровнем риска развития
зависимого поведения в подрост-ковом возрасте.
2. Подростки с низким риском зависимого поведения
характеризу-ются подозрительным и настороженным отношением к
другим, что может быть рассмотрено здесь как адаптивная форма
изби-рательности в общении. Негативные переживания не
расценива-ются ими как уникальные, преодолеваются и не
транслируются в межличностные отношения, что снижает
конфликтогенность общения с другими и приводит к сотрудничеству с
ними.
3. Формирование высокого риска зависимого поведения в
подрост-ковом возрасте может быть рассмотрено в связи с искаженной
оценкой своей неполноценности и несостоятельности, которая не
способствует адаптации и коррекции поведения, а служит источником
тревоги и депрессии в эмоциональном фоне и враж-дебных тенденций в
межличностных отношениях. Имеющиеся эмоциональное напряжение и
коммуникативные сложности могут быть преодолены с помощью
аутоагрессивного, в том числе аддиктивного, поведения за счет
отвлечения от непереносимых «токсичных» переживаний и/или снижения
их интенсивности.
-
20
4. Разработка мероприятий клинико-психологического
сопро-вождения, направленного на мониторинг и контроль риска
за-висимого поведения среди подростков, может в качестве ми-шеней
психодиагностической и психокоррекционной работы рассматривать
такие психологические параметры как оценка собственной
несостоятельности и индивидуальный стиль меж-личностных
отношений.
Литература
Геронимус И. А., Абросимов И. Н., Колпаков Я. В. Структура
семейной сис-темы как фактор развития зависимого поведения
подростков // Во-просы наркологии. 2017. № 6. С. 48–50.
Кошкина Е. А., Киржанова В. В., Бобков Е. Н. Эпидемиология
наркоманий // Наркология / Под ред. Н. Н. Иванца, И. П. Анохиной,
М. А. Винни-ковой. М.: Издат. группа «ГЭОТАР-Медиа», 2016. С.
26–38.
Меркурьева Ю. А., Малыгин В. Л., Искандирова А. С.
Нейропсихологическая диагностика интернет-зависимости у подростков
// Психиатрия. 2013. № 4. С. 56.
Сирота Н. А., Ялтонский В. М. Я-концепция в подростковом
возрасте и ее роль в формировании механизмов адаптации. М.: МГМСУ,
2014.
Ялтонский В. М., Сирота Н. А., Ялтонская А. В., Московченко Д.
В. Мно-жественные аддиктивные расстройства у подростков (сочетание
химических, пищевых и поведенческих зависимостей) // Школа В. М.
Бехтерева: от истоков до современности / Под ред. Н. Г. Не-знанова.
СПб.: Альта Астра, 2017. С. 371–372.
Особенности наблюдаемого поведения детей в возрасте 5–8 лет с
опытом и без опыта институционализации
В. В. Агаркова, Р. Ж. Мухамедрахимов (Санкт-Петербург)
В последние годы в Российской Федерации наблюдается тенденция к
увеличению замещающих семей. Все больше детей переводятся из
сиротских учреждений в приемные семьи, семьи усыновителей,
опекунов, возвращаются к биологическим родителям. Результаты
исследования поведения детей с опытом институционализации,
переведенных в семьи, широко представлена в современной научной
литературе, однако большинство из них были получены зарубеж-ными
исследователями на выборках детей, усыновленных в семьи социально и
экономически развитых стран, и с использованием
-
21
метода опроса родителей (Juffer, Van IJzendoorn, 2005). В
настоящее время отсутствуют данные об особенностях поведения детей,
пере-веденных в семьи российских граждан, полученные при помощи
наблюдения за поведением детей в семье.
Целью настоящего исследования является изучение наблюдае-мого
поведения детей в возрасте 5–8 лет с ранним опытом
институ-ционализации в доме ребенка после перевода в российские
семьи. Нами была выдвинута гипотеза о том, что характеристики
наблю-даемого поведения детей с опытом жизни в доме ребенка будут
не-гативно отличаться от характеристик поведения детей, от
рожде-ния воспитывающихся в биологических семьях. Мы предполагаем,
что ранний опыт депривации оказывает влияние на эмоциональное
развитие детей, что отражается на его поведении при встрече и
об-щении с незнакомым взрослым.
Выборку составили 50 детей (19 мальчиков и 31 девочка) в
возрас-те от 61 до 104 месяцев, распределенных по двум группам. В
первую группу вошли дети с опытом институционализации – группа ОИ
(31 ребенок: 9 мальчиков и 22 девочки) в возрасте от 61 до 104
меся-цев (средний возраст=76,6±11,7 месяца), воспитывающихся в
семь-ях г. Санкт-Петербурга. Все дети имели опыт жизни в типичном
до-ме ребенка и находились в нем в среднем в течение 14,0±7,9
месяца, среднее время пребывания детей в семье на время
обследования со-ставляло 46,3±13,4 месяца. Часть детей этой группы
была переведена из дома ребенка в семьи усыновителей, приемных
родителей и опе-кунов, не имеющих биологического родства с ребенком
(группа ОИ-НБС) (21 ребенок: 7 мальчиков и 14 девочек), другая
часть (10 детей: 2 мальчика и 8 девочек) – к биологическим
родителям или под опеку родственникам (группа ОИ-БС). Вторую группу
составили 19 детей (10 мальчиков и 9 девочек) в возрасте от 61 до
98 месяцев (средний возраст 76,9±12,0 месяцев) от рождения
воспитывавшихся в семьях родителей и не имевших опыта жизни в доме
ребенка (группа БОИ).
Наблюдение за поведением детей проводилось с использованием
метода оценки поведения ребенка во время посещения семьи
не-знакомым для ребенка членом исследовательской группы – CBHV
(Child’s Behavior during Home Visit; Unpublished manuscript;
Muhamed-rahimov, Palmov, 2007). Поведение детей оценивали члены
исследова-тельской группы, прошедшие обучение наблюдению и анализу
пове-дения детей (The St Petersburg – USA Orphanage Research Team,
2008), имевшие опыт наблюдения за поведением детей с опытом и без
опы-та проживания в учреждениях, со значимым уровнем
согласован-ности результатов наблюдения по методу CBHV.
-
22
Данная методика включает два блока характеристик поведения
ребенка. Первый блок оценивает поведение ребенка в первые три
ми-нуты прихода незнакомого человека по таким характеристикам, как:
беспокоится; использует маму для успокоения и регулирования сво-его
состояния; проявляет неразборчивое дружелюбие. Второй блок
направлен на оценку поведения ребенка в течение всего домашнего
визита и включает наблюдение как за уже представленными
харак-теристиками поведения, так и за такими, как: спустя некоторый
пе-риод знакомства принимает и сотрудничает с незнакомым человеком
как партнер, проявляя интерес и позитивную вовлеченность; ведет
се-бя вызывающе, провоцирует, нападает; проявляет внимание и заботу
по отношению к матери; послушно выполняет предлагаемые задания без
положительной эмоциональной вовлеченности; использует незна-комого
человека для успокоения и регулирования своего состояния.
Результаты сравнения показателей наблюдаемого поведения де-тей,
проведенного с использованием дисперсионного анализа с ис-ключением
влияния пола (ANCOVA), свидетельствуют, что в первые 3 минуты
посещения семьи членами исследовательской группы, ха-рактеристики
поведения детей с опытом (ОИ) и без опыта (БОИ)
ин-ституционализации не отличаются. Однако, в течение всего визита
дети группы ОИ, по сравнению с детьми БОИ, больше проявляют
неразборчивое дружелюбие (M±SD
ОИ=2,0±1,1; M±SD
БОИ=1,2±0,5;
р=0,01), ведут себя вызывающе, провоцируют (M±SDОИ
=1,3±0,5; M±SD
БОИ=1,0±0,0; р=0,037). Значимых отличий в проявлении ха-
рактеристик наблюдаемого поведения у детей групп ОИ-НБС и БОИ во
время визита обнаружено не было. Показано, что дети группы ОИ-БС,
по сравнению с детьми группы БОИ, больше проявляют неразбор-чивое
дружелюбие в течение первых трех минут (M±SD
ОИ-БС=2,5±1,2;
M±SDБОИ
=1,4±0,8; р=0,004) и в течение всего визита (M±SDОИ-
БС=2,5±1,2; M±SD
БОИ=1,2±0,5; р=0,001), а также ведут себя вызыва-
юще, провоцируют (M±SDОИ-БС
=1,5±0,7; M±SDБОИ
=1,0±0,0; р=0,003) и используют незнакомку для успокоения и
регулирования своего со-стояния (M±SD
ОИ-БС=1,6±1,1; M±SD
БОИ=1,1±0,2; р=0,019). Дети груп-
пы ОИ-БС, по сравнению с детьми ОИ-НБС, чаще проявляют
нераз-борчивое дружелюбие в первые 3 минуты визита (M±SD
ОИ-БС=2,5±1,2;
M±SDОИ-НБС
=1,5±0,7; р=0,006), а в течение всего визита чаще ве-дут себя
вызывающе, провоцируют (M±SD
ОИ-БС=1,5±0,7; M±SD
ОИ-
НБС=1,2±0,4; р=0,028).Полученные в работе данные подтверждают
выдвинутую гипо-
тезу о том, что характеристики поведения детей с опытом
институ-ционализации негативно отличаются от таковых у детей, от
рожде-
-
23
ния проживающих в биологических семьях, однако более всего это
верно для детей, переведенных из сиротского учреждения в семьи к
биологическим родителям и родственникам. Результаты иссле-дования в
целом соответствуют полученным ранее данным о том, что детям с
опытом институционализации свойственны такие осо-бенности
поведения, как неразборчивое дружелюбие, вызывающее/провоцирующее
поведение и использование незнакомца для успоко-ения (Rutter et
al., 2010), однако эти данные впервые получены на вы-борке детей,
проживающих в российских семьях. Следует отметить, что, согласно
полученным данным, наблюдаемое поведение детей с опытом
институционализации, проживающих в неродственных семьях не
отличается от поведения детей из обычных семей Санкт-Петербурга,
все отличия были обнаружены за счет высоких показа-телей у детей с
опытом жизни в доме ребенка, переведенных в семьи биологических
родителей или родственников. Таким образом, де-ти с опытом
институционализации из семей родственников больше проявляют
неразборчивое дружелюбие, ведут себя вызывающе, про-воцируют и
используют незнакомку для успокоения и регулирова-ния своего
состояния. Учитывая то, что неразборчивое дружелюбие является
признаком нарушения привязанности, а поведение по от-ношению к
матери – частью оценки типа привязанности (O’Connor et al., 2000),
можно сделать вывод, что дети с высокими показателя-ми по данным
параметрам являются более эмоционально неблаго-получными.
Полученные результаты могут быть свидетельством то-го, что условия
жизни (эмоциональные, социально-экономические) в семьях не
родственников качественно отличаются в лучшую сто-рону и могут
снижать риски возникновения нарушений поведения.
Результаты данного исследования подтверждают долгосрочное
влияние раннего опыта институционализации на развитие и пове-дение
ребенка (Мухамедрахимов, 1999), а также выделяют допол-нительные
направления для информирования и обучения будущих замещающих
родителей, подчеркивают необходимость особой под-готовки и
сопровождения биологических семей с детьми, имеющи-ми опыт
институционализации.
Литература
Мухамедрахимов Р. Ж. Мать и младенец: психологическое
взаимодейст-вие СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999.
Juffer F., Van IJzendoorn M. Behavior problems and mental health
referrals of international adoptees: A meta-analysis // Journal of
the American Medical Association. 2005. V. 293. № 20. P.
2501–2515.
-
24
O’Connor T. G., Rutter M., Beckett C., Keaveney L., Kreppner J.
The effects of glob-al severe privation on cognitive competence:
Extension and longitudinal follow-up // Child Development. 2000. V.
71. № 2. P. 376–390.
Rutter M., Sonuga-Barke E., Beckett C., Castle J., Kreppner J.,
Kumsta R., Schlotz W., Stevens S., Bell C., Gunnar M.
Deprivation-specific psychological patterns: Effects of
institutional deprivation // Monographs of the Society for
Re-search in Child Development. 2010. V. 75. № 1. P. 1–252.
The St. Petersburg – USA Orphanage Research Team. The effects of
early social-emotional and relationship experience on the
development of young or-phanage children // Monographs of the
Society for Research in Child De-velopment. 2008. V. 73. № 3. Р.
295.
Чувствительность к справедливости: восприимчивостьк нарушению
норм или неравнодушие к судьбе другого?
А. А. Адамян (Москва)
Понятие чувствительности к справедливости (ЧС) было раз-работано
М. Шмиттом как личностная характеристика, от-ражающая готовность
человека воспринимать несправедливость или возможность
несправедливости (вне зависимости от конкретного содержания норм
справедливости, присущих конкретному субъекту) и его эмоциональные,
когнитивные и поведенческие реакции на нее (Baumert, Schmitt,
2016). В зависимости от того, какую роль играет человек в ситуации,
автор концепции выделяет чувствительность к справедливости с
позиции независимого наблюдателя, жертвы, преднамеренного
нарушителя справедливости или же бенефици-ара. Значимость
исследования ЧС связана во многом с наличием просоциальных
поведенческих коррелятов ЧС с позиций свидетеля, наблюдателя и
бенефициара, что позволяет рассматривать эти из-мерения ЧС как
желательные с позиции общества (Baumert, Scmitt, 2016;
Нартова-Бочавер, Астанина, 2014).
Исследователи ЧС подчеркивают, что в этом конструкте не
фик-сированы конкретные нормы справедливости. В исследованиях бы-ло
показано, что не существует связи между степенью выраженности ЧС и
тем, какой принцип справедливости человек разделяет: прин-цип
равенства, принцип пропорциональности и т. д. (обзор: Baumert,
Schmitt, 2016). В то же время до сих пор в исследованиях не
изучалось соотношение ЧС с другой значимой категорией психологии
морали – заботой. Справедливость и забота рассматриваются как два
альтер-
-
25
нативных основания морального поведения (Нартова-Бочавер, 1992;
Молчанов, 2005). Справедливость – центральное понятие в концеп-ции
когнитивного конструктивизма морального сознания Л. Коль-берга, а
забота – основание морали, согласно эмпатийному подходу К.
Гиллиган, разработанному изначально в рамках критики концеп-ции Л.
Кольберга. Ключевые отличия между справедливостью и за-ботой как
основаниями морали заключаются в том, что у К. Гиллиган «моральное
я» (moral self) не является беспристрастной инстанцией, оценивающей
происходящее с безличной моральной точки зрения. Субъект морального
действия, по К. Гиллиган, – это конкретный человек, который
заботится о конкретном другом. Само познание того, какой поступок
будет моральным в отношении данного чело-века, – это также
моральная задача, заключающаяся в понимании потребностей этого
другого человека, возможно, отличных от собст-венных потребностей
субъекта, и требующая особых моральных спо-собностей: эмпатии,
сострадания, эмоциональной чувствительности. В отличие от
морального субъекта в модели Л. Кольберга, мораль-ный субъект К.
Гиллиган действует, исходя не только из собствен-ных представлений
о должном, а еще исходя из текущей ситуации, он существует и
действует в мире. В модели Л. Кольберга краеуголь-ное место
занимает процесс мышления, логического рассуждения, эмоции играют
лишь второстепенную роль, у К. Гиллиган значимо взаимодействие
эмоциональной и когнитивной сфер. Если в моде-ли Л. Кольберга
моральные принципы универсальны и применимы к любой ситуации, в
модели К. Гиллиган мораль берет свое нача-ло не в представлениях о
верном и ложном, а в чувстве связанности между людьми и
рассматривается как то, что должно поддерживать эту связанность
(Blum, 1988). Предполагать наличие связи между чувствительностью к
справедливости и выраженной ориентацией на заботу как основание
морального выбора позволяют результа-ты исследований, где была
показана связь между ЧС с позиций сви-детеля, бенефициара и жертвы
и эмпатией (Baumert, Schmitt, 2016).
Цель и гипотеза. Целью проведенного исследования являлось
из-учение взаимосвязи между ЧС и ведущей ориентацией морального
сознания личности и уровня развития морали в рамках этой
ориен-тации. Гипотеза исследования заключалась в том, что
существует взаимосвязь не только между ЧС и ориентацией на
справедливость как основание морального выбора, но также и
ориентацией на заботу.
Характеристики выборки. Участниками исследования были сту-денты
первого курса НИУ «ВШЭ», добровольцы (N=98; средний воз-раст=18,6,
SD=1,2; среди них 81 девушка).
-
26
Методики и математические методы, применя�
