3

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ ОМСКИЙ ФИЛИАЛ

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

РОССИЙСКИЙ ИНСТИТУТ КУЛЬТУРОЛОГИИ СИБИРСКИЙ ФИЛИАЛ

ЭТНОГРАФО-

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ

КОМПЛЕКСЫ

Проблемы культуры

и социума

ТОМ 12

Омск Издательский дом «Наука» 2012

4

УДК 902+36 ББК 63.4-63.5

Э91

Р Е Ц Е Н З Е Н Т Ы доктор исторических наук Ю. С. Худяков,

кандидат исторических наук А. В. Полеводов, кандидат исторических наук Б. А. Коников

Э91 Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. – Омск : ООО «Издатель-Полиграфист», 2012 – Т. 12. – 312 с. : ил.

ISBN 978-5-98236-029-8 Книга представляет собой двенадцатый том серии «Этнографо-археоло-

гические комплексы: проблемы культуры и социума». В нем продолжено рас-смотрение методологических, теоретических, историографических и методичес-ких проблем интеграции археологических и этнографических исследований, опубликованы материалы для конструирования интегрированных многокомпо-нентных социокультурных этнографо-археологических комплексов народов Сибири XVII–XX вв., сообщения о научных конференциях и других научных мероприятиях, связанных с проблемами этноархеологии.

Предназначена для археологов, этнографов, историков, искусствоведов, религиоведов, а также для краеведов и всех интересующихся проблемами со-циальной и этнической истории и культуры народов России.

УДК 902+36 ББК 63.4-63.5

ISBN 978-5-98236-029-8 © Омский филиал Института археологии и этнографии СО РАН, 2012 © Российская академия наук, 2012

Утверждено к печати Омским филиалом Института археологии и этнографии СО РАН

249

А. А. Крих

ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ НАСЕЛЕНИЯ ДЕРЕВНИ ЕВГАЩИНО (XVII–XX ВЕКА)∗

Деревне Евгащино (она же Изюк, Изютская) посвящено множество публикаций последних лет, что было связано с проведением в 1999–2004 гг. археологических работ под руководством Л. В. Татауровой на месте поселе-ния XVIII в.1 Л. В. Татаурова, судя по находкам нательных крестов в захоро-нениях и другим критериям, считала население деревни старообрядческим. С другой стороны, омские этнографы М. Л. Бережнова и С. Н. Корусенко, опираясь на материалы Дозорной книги Тарского уезда 1701 г. и ревизских сказок, предположили: часть населения д. Евгащино могла являться потомка-ми служилых крещеных татар, происходивших из местных тарских деревень, что давало им право поселиться рядом с татарскими Изюцкими юртами и пользоваться сообща с ясачными рыболовным оз. Изюк. В завязавшейся дис-куссии относительно происхождения населения д. Евгащино омские этногра-фы опротестовали точку зрения Л. В. Татауровой о принадлежности евгащин-цев к старообрядчеству2.

Одной из причин противоречий в трактовках было различие исследова-тельских подходов. Л. В. Татаурова и ее соавторы попытались найти этногра-фический эквивалент археологическим находкам, датируемым XVIII столети-ем. Для этого они обратились к материалу современных старожильческих де-ревень – ровесниц д. Изютской – и к нынешнему с. Евгащино, куда по легенде переехали изюкцы после ряда наводнений. Однако правомерность прямого сопоставления современного материала с археологическими данными вызывает сомнения. Хотя жители д. Изютской и контактировали с населением соседних деревень Колбышево, Мешково, Терехово и Шуево, в том числе в брачной сфере, ставить знак равенства между населением этих деревень, принадлежав-шим к разным этническим группам русских, нельзя. В данной методике сле-довало строже придерживаться генеалогического принципа и рассматривать только те этнографические свидетельства, которые давали потомки жителей д. Изютской, сравнивая их с этнографическим материалом других населенных пунктов для выявления общих и дифференцирующих черт.

Частичное, обрывочное обращение к архивным материалам, с сильным креном в сторону одного вида источников, продемонстрированное омскими этнографами (в числе которых находился и автор данных строк), также не да-ло положительных результатов при определении конфессиональной принад-лежности населения д. Евгащино (Изютской) или расследовании причин и пу-тей переселения ее жителей. Это в итоге привело к неверным выводам, пере-черкивающим археологические изыскания и противоречащим данным ряда архивных документов.

∗ Статья выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ № 10–01–00498а

«Этносоциальная структура населения Среднего Прииртышья в XVIII веке: от источника к образу». Автор сердечно благодарит за помощь в написании статьи канд. ист. наук, ст. науч. сотрудника сектора этнографии Омского филиала Института археологии и этнографии СО РАН С. Н. Корусенко и заведующего экспозиционно-выставочным отделом Музея истории г. Томска В. Г. Волкова.

250

На наш взгляд, изучение вопросов формирования населения в д. Евга-щино требует большей исследовательской осторожности. Обращение к мак-симально широкому кругу архивных документов: Окладным книгам служи-лых людей г. Тары 1623–1625 гг., Крестоприводной книге г. Тары 1676 г., Дозорной книге Тарского уезда 1701 г., ревизиям населения 1747, 1763, 1782 и 1795 гг., исповедальным ведомостям 1787–1801 гг., отчетам Тарского духов-ного правления и Тарского земского суда о количестве старообрядцев в Тар-ском уезде в 1810 и 1819 гг. соответственно и др. источникам – позволяет ре-конструировать ряд генеалогий жителей д. Евгащино (Изюка), рассмотреть динамику этносоциальной и конфессиональной принадлежности членов одно-го семейного клана и проследить пути миграции изучаемого населения.

∗ ∗ ∗

Основатели. В 1620-х гг. в недавно построенном г. Таре среди юртов-ских татар служили Евгаштычка Икбокмасов и три его сына – Невруско, Ишейко и Янейко3 (схема 1). Позднее, уже во второй половине XVII в., на службу поступил еще один сын Евгаштычки – Муратка4. Евгаштычка Икбок-масов, судя по денежному окладу в 5 руб. и месту, занимаемому в списке служилых татар (третий вслед за князцом Ишмаметом Берделей-мурзиным и Танатаркой Кутуковым), принадлежал к местной татарской знати5. Тем не менее даже рядовые пешие казаки и стрельцы имели оклады выше 5 руб.6 Ишейко и Невруско получали за службу по 3 руб., а Янейко, видимо третий по старшинству, имел минимальный для г. Тары денежный оклад в 2 руб.7 Невруско находился на хорошем счету у русской администрации: в 1626–1627 гг. он вел переговоры с калмыцкими тайшами о размене полоном8.

20-е гг. XVII в. оказались тяжелым временем для ясачных татар Сиби-ри, которые из-за слабости Российского государства на граниице со степью оказались в тройной зависимости – от русской администрации, кучумовичей и калмыцких тайшей. В 1628 г., после нажима на ясачных татар по поводу уплаты ясака и недоимок за прошлые годы со стороны тарских воевод Ю. Ше-ховского и М. Кайсарова, ясачные трех волостей – Барабинской, Турашской и Тебендинской – подняли восстание9. К ним присоединились аялынские тата-ры, которых возглавляла родовая знать – сын служилого татарина Танатарки Кутукова Кочаш10, и юртовские служилые татары Кутлумерген Ясаулов и Нев-рус Евгаштин. Тарские служилые татары были недовольны маленькими де-нежными окладами: в 1629 г. они просили уравнять их окладами с тобольски-ми татарами, у которых даже самое маленькое жалованье равнялось 3 руб.11 Однако из Москвы на эту челобитную пришел решительный отказ, что стало одной из причин перехода ряда служилых татар на сторону восставших ясач-ных соплеменников.

Судя по архивным источникам, приведенным Г. Ф. Миллером в прило-жениях к «Истории Сибири», и материалам, найденным К. В. Волковой, Ко-чаш Танатаров был в этом союзе стратегом, Кутлумерген Ясаулов – воена-чальником, а Неврус Евгаштин – дипломатом12. В 1628–1629 гг. Неврус вел переговоры с калмыкскими тайшами и царевичами – наследниками хана Ку-чума – уже от имени восставших татар с целью объединения сил для осады Тары и Томска13.

251

В августе 1628 г. к восставшим татарам было направлено российское посольство, состоявшее из головы юртовских служилых татар Богдана Байгача, муллы Арата Тарыбердеева и влиятельного служилого татарина Евгашты Ик-бокмасова(!)14. Как видим, подбор послов был далеко не случайным: Богдан Байгач, судя по прозвищу, мог быть татарского происхождения15, к тому же он пользовался уважением ясачных татар16 и являлся головой служилых тар-ских татар, т. е. начальником Неуруса и Кутлумергена; Евгашта Икбокмасов присутствовал в данном посольстве не только как представитель родовой зна-ти, имевший влияние на ясачных соплеменников, но и как отец одного из ру-ководителей восстания. Послам удалось достичь договоренности с бунтарями, которые были готовы вернуться на прежнее место жительства. Однако в де-ло успели вмешаться калмыки и царевичи Кучумова рода, в результате чего татарское восстание стало разгораться с новой силой. Присутствие Кучумови-чей в стане восставших вынудило тарских воевод перейти к более решитель-ным мерам: родственники изменников-татар были арестованы, а летом 1629 г. была проведена карательная операция против ставки восставших татар у оз. Чаны. В результате проведенной военной операции лишь 150 человек во главе с Кочашем Танатаровым и Неврусом Евгаштиным смогли спастись из раз-громленного лагеря и укрыться в степи у калмыков17. Побегом в степь закан-чиваются известные нам сведения о Неврусе Евгаштине.

Измена Невруса дорого стоила его семье: отец и братья, видимо, были взяты под стражу, поскольку они надолго исчезают из списков служилых татар. Лишь в 1650-х гг., по сведениям В. Г. Волкова, среди юртовских слу-жилых татар вновь появляется Евгашта Икбокмасов, но уже без сыновей. На судьбу братьев Невруса – Ишейки и Янейки – косвенно указывают дан-ные о численности тарских служилых татар в XVII в., приведенные Н. А. Томи-ловым. В 1627 г. служилых юртовских татар в г. Таре насчитывалось 57 че-ловек, а в 1631 г. – всего 14 человек18, что, вероятно, было связано с отстра-нением от службы и арестом родственников изменников. В 1634 г. среди слу-жилых татар появляется два новокрещена19. Зная дальнейшую историю рода Евгаштиных, можно утверждать, что один из крестившихся точно принадле-жал к этому семейству. В православии один из сыновей Евгашты стал зваться Иваном. По русской делопроизводственной практике за ним закрепилось про-звище, образованное от имени отца, – Евгашта, которое передалось его детям уже в качестве фамилии.

Иван Евгашта служил в Таре татарским толмачом20. Его дети Обросим-ко и Ганка были казаками в черкасской сотне21. Обросимко выполнял различ-ные поручения, связанные с дальними разъездами. В частности, в 1696 г. он был отправлен в Москву с документами о количестве ссыльных в г. Таре22. Сын Обросима Иван Евгаштин продвинулся по службе дальше своего отца и до-бился чина сына боярского23 (схема 2, см. вкладку).

При рассмотрении генеалогической схемы рода Ивана Евгашты броса-ется в глаза частота использования имен Иван и Василий. Вероятно, это при-водило к путанице в семье, и параллельно с русскими христианскими имена-ми использовался татарский именник. Так, одного из Василиев в быту назы-вали Абышкой24. Более того, это домашнее имя было зафиксировано в метри-ческой книге за 1734 г., когда священнику понадобилось различить двух Василиев Евгащиных, у которых родились дочери – Анастасия и Евдокия25.

252

Полными тезками в семье были сын, внук и правнук Ивана Евгашты, но пра-внук жил с отцом – сыном боярским Иваном Обросимовым Евгаштиным (в г. Таре и в материалах ревизий населения по д. Евгащиной не значился). Логично было бы предположить, что именно первое поколение – дети кре-стившегося татарина – использовало в повседневности татарские имена. Тогда Абышкой называли старшего Василия – сына Ивана Евгашты, но к 1734 г. он должен был быть почтенным старцем.

Самый младший сын Евгашты Икбокмасова – Муратка – начал слу-жебную карьеру, когда улеглись страсти по татарскому бунту 1628–1634 гг. Как отмечает В. Г. Волков, у Мурата Евгаштина и его сына Миряка Муратова было высокое для служилых татар жалованье – 8 руб.26 Другой сын Мурата – Атенак – в 1676 г. был еще не поверстан на службу и находился в списках служилых татарских детей27. Еще один сын Мурата – Сутенячко – также нес военную службу и проживал со своей семьей в Айткуловых юртах. По Дозор-ной книге Тарского уезда 1701 г., где перечислено лишь мужское население, у Сутенячко Муратова было два сына – Яшко (1694 г. р.) и Ибраимко (1698 г. р.)28 (см. схему 1).

Таким образом, Сутенячко Муратов являлся дядей братьям Евгашти-ным, проживавшим в одноименной деревне и служившим в черкасской сотне, которая считалась привилегированной в отношении простых конных и тем более пеших казаков. Несмотря на это, Сутенячко получал за службу жалова-нье гораздо более высокое, чем его православные племянники. Его денежный оклад составлял 10 руб., в то время как братья Евгаштины: Илюшка Оброси-мов, Ивашка Гаврилов, Васька Иванов и Ивашко Васильев – получали по 7 руб. с четвертью29. Немногие служилые татары из Айткуловых юрт получали такое же жалованье, как Сутенячко Муратов. Оклад в 10 руб. был лишь у Себейко Аиткулова Сараваличко30. Таким образом, к началу XVIII в. внуки Евгашты Икбокмасова сохранили привилегированное положение своего рода как среди русских казаков, так и среди юртовских служилых татар.

Следует сказать, что фамилию Евгаштиных носили не только крестив-шиеся потомки служилого татарина, но и дворовые калмыки, которые при крещении получали фамилию своего хозяина. В начале XVIII в. в г. Таре про-живал крещеный калмык Мишка Гаврилов сын Евгаштин, который 13 лет на-ходился в услужении у конного казака черкасской сотни Ганки Иванова Евгаш-тина31. В д. Евгаштиной жил дворовой калмык Василий Евгаштин (1682 г. р.), не оставивший потомства32.

Одновременно с Евгащиными в 1620-х гг. в Таре служили Белобородо-вы, Тулиновы и Уразовы33. В 1634–1635 гг. в составе нижегородских и воло-годских стрельцов в Тару прибыли предки Щегловых34. Прадед Резиных служил подьячим в конце 1650-х гг. в Таре, а в 1676 г. – в Бергамацкой слобо-де35. В начале XVIII в. преобладающими фамилиями в д. Евгащино были Ев-гащины и Щегловы (см. табл. 1), именно они первыми подали челобитные на владение землями у Изюкского озера (самое раннее челобитье стрельца Васьки Щеглова датировано 1662 г.)36. По датировкам выписных грамот мож-но утверждать, что Пройдошины (по другим источникам – Провидошины или Прондошины) и Резины поселились в Евгащино позднее, т. к. их выписи на землю были выданы в 1701 г., когда, собственно, и проходил «дозор» насе-ленных пунктов Тарского уезда и форм землевладения37.

253

*Составлено

по

: РГАДА

. Ф. 2

14. О

п. 5

. Кн

. 6. Л

. 17 об

., 18

об

., 19

; Оп

. 1. К

н. 6

10. Л

. 29 об

., 31

об

; Корусенко

С. Н

. Этносоциальная

история и

меж

этнические связи

тюркского

населения Тарского

Приирты

шья в

XV

III–

XX

веках

. – Омск

, 200

6. –

С. 1

05.

Айткуловых

юртах

*

Схема 1

254

Таблица 1

Динамика фамильного состава населения д. Евгащино Логиновской волости Тарского уезда в XVIII – начале XIX в.*

Количество семей Фамилия

1701 г. 1747 г. 1763 г. 1787 г. 1801 г. Белобородов** 3 1 1 3 – Евгаштин** 4 6 6 13 9 Зорин** 1 3 3 1 – Меркулов 1 – – – – Прондошин** 1 3 3 1 1 Резин** 1 2 2 8 7 Тулининов 1 1 1 – – Щеглов** 4 6 6 12 10 Уразов** 2 1 1 – – Горшков** – 1 1 6 2 Калижников** – 1 1 3 4 Кучюмов – 2 2 – – Мосеев** – 1 1 4 3 Неклюдов – 1 1 – – Сибирцев – 1 1 – – Симаковых – 1 – – – Клеунов** – – – 1 – Марков – – – 1 – Шульгин** – – – 1 1 Щетинин** – – – 2 1 Грязнов-Григорьев** – – – – 1 Есаулов – – – – 1 Всего семей: 18 31 30 56 40 Количество фамилий: 9 15 14 13 11

* Составлено по: РГАДА. Ф. 214. Кн. 1182. Л. 208 об. – 214 об.; Ф. 350. Оп. 2.

Д. 3520. Л. 91–96; Д. 3521. Л. 215 об. – 221 об.; ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 9. Л. 189 об. – 197 об.; Д. 40. Л. 834 об. – 838.

** Фамилии, принадлежавшие старообрядцам. Как видно из табл. 1, на протяжении XVIII столетия фамильный состав

населения деревни значительно расширяется. В первой половине 1720-х гг. в Евгащино поселяются наверстанные казачьи дети – братья Григорий и Дмит-рий Кучюмовы38. Из Татмыцкой слободы приезжают братья Федор и Степан Калижниковы – внуки беломестного казака Алешки Алексеева сына Калиж-никова, который происходил из семьи тарского стрельца39. Из стрелецкой семьи г. Тары происходили и братья Мосеевы – Иван и Степан, – которые пе-реселились в Евгащино из д. Ананьиной Логиновского погоста40. В этой де-ревне на момент переписи 1763 г. проживал Иван Васильев сын Евгащин (1681 г. р.) со своей семьей, состоящей из 14 человек41 (схема 2). Однако к 1782 г. они возвращаются в Евгащино42.

255

Из самой Тары приехали Горшковы, Неклюдов, Сибирцевы, Симаковых, которые происходили из семей служилых людей. Фамилия Горшковы перво-начально являлась уличным прозвищем одной из семей Уразовых. В 1676 г. в Таре в черкасской сотне служил Васка Уразов Горшок, его внук Мишка (1691 г. р.) по возрасту подходит на роль основателя рода Горшковых в д. Ев-гащино, учитывая, что к моменту его переселения из Тары в Евгащино уже проживали Уразовы, на новом месте его могли называть по уличному про-звищу семьи43.

Разъезд. Однако не все переселенцы смогли прижиться на берегах Изюцкого озера. Тимофей Симаковых «бежал» еще до 1763 г., а братья Алек-сандр и Василий Мосеевы переехали в Усть-Тартасский форпост44 (табл. 2). Уже после ревизии 1763 г. из Евгащино выезжают Кучюмовы и Сибирцевы: Василий Михайлов Кучюмов с семьей обосновывается в д. Мешково Логино-ва погоста, остальные уезжают в Барабинскую степь, две семьи Сибирцевых – Алексея Иванова и его племянника Павла Осипова – также уезжают недалеко – в д. Колбышевскую того же погоста, а брат Алексея Степан со своей семьей переселяется в Барабу, где становится основателем д. Сибирцевой45.

Таблица 2

Переселение жителей д. Евгаштиной в XVIII в. *

с 1701 по 1763 г. с 1763 по 1782 г. с 1782 по 1796 г.

Семья Населенные пункты

Кол-во чел.

Населенные пункты

Кол-во чел.

Населенные пункты

Кол-во чел.

Белобородовы – – сл. Такмыкская 2 д. Ушакова 15 Горшковы д. Ананьина 2 – – д. Заливина 7

Евгаштины г. Тара д. Ананьина

1 16

бежал 1 д. Дурнова д. Заливина

6 18

Зорины – – – – д. Колбышево 17 Калижниковы – – – – д. Колбышево 6

Кучюмовы д. Ананьина 1 д. Мешкова д. Уерская(?)

6 6

– –

Мосеевы фор. Усть- Тартасский

2 д. Шуева 1 – –

Прондошины – – д. Дурнова 8 – –

Резины г. Тара 1 д. Большерецкая 5 д. Дурнова д. М.-Старожильская

5 8

Сибирцевы – – д. Сибирцева д. Колбышевская

2 – –

Симаковых бежал 1 – – – – Тулининовы – – сл. Такмыкская 4 – –

Щегловы г. Тара 3 д. Карасукская д. М.-Старожильская

2 2

д. Дурнова д. Ушакова д. Чинянина

7 13 2

Итого 27 39 104 * Составлено по: РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3521. Л. 216–218 об., 220 об., 237 об.,

238–238 об.; ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8. Д. 31. Л. 18–19, 21 об. – 22, 23 об. – 25, 63, 66 об., 81 об. – 82, 184, 317, 347; Д. 63. Л. 124–124 об., 126–127, 131–131 об.; Д. 132. Л. 66 об.; ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 19. Л. 208; Д. 28. Л. 533, 538–539 об., 163.

256

Переселенческой инициативой были охвачены и старожилы, которые между переписями 1763 и 1782 гг. покидают д. Евгащино. Братская семья Сте-пана и Адриана Провидошиных обосновывается в д. Дурновой Каинской окру-ги, к ним в дальнейшем подселяются семьи Никиты Иванова Резина и Александ-ра Иванова Евгащина46. В населенные пункты, подведомственные Татмыцкой слободе, переезжают: Резины – в д. Большерецкую, Щегловы – в д. Карасук-скую и д. Могильную, Тулиновы поселяются в самой слободе47. В деревни Логинова погоста Колбышевскую и Мешкову уезжают четыре семьи Зори-ных, две семьи Калижниковых и три семьи Евгащиных. В результате этого переселения в 1787 г. 26 % населения д. Колбышевской составляли евгащин-цы (10 домов из 46)48. Однако уже в 1801 г. евгащинцы составляли 17 % от об-щего числа жителей д. Колбышевской (5 домов из 29)49, что было связано с от-током населения во вновь заводимые деревни по р. Таре (см. табл. 3).

В дальнейшем из Евгащино уезжают Белобородовы и Щегловы, кото-рые поселяются в д. Ушаковой Бергамакской слободы, Резины обосновыва-ются в д. Могильно-Старожильской Татмыцкой слободы. Евгащины, Горшко-вы переселяются в д. Заливину Бергамакской волости50. Для некоторых семей переезды на новое место стали постоянным явлением. Так, Зорины и Калижни-ковы из Евгащино переехали сначала в д. Колбышскую, оттуда они пересели-лись во «вновь заведенную» д. Заливину Бергамакской волости, затем в 1797 г. оказались в д. Йской на р. Таре51. Одновременно с этим в д. Изюкскую вселя-ются новые семьи – мещане Марковы, ямщики Клеуновы (Клюновы), кресть-яне Щетинины и Шульгины. Последние приехали из д. Усть-Тарской52. Но уже в 1796 г. Марковы переселяются в старообрядческую д. Шуеву Логиновского погоста53, затем д. Евгащино покидают Щетинины, которые перебираются в Бергамакскую слободу, и Клеуновы54.

Таблица 3

Количество переселенцев из д. Евгащино (Изютской)

в деревнях Бергамакской волости в конце XVIII – начале XIX вв.*

Количество дворов Количество человек принадлежавших евгащинцам

евгащинцев Населенный пункт

Год всего

абс. % всего

абс. % д. Дурнова 1795 10 3 30 76 21 28 д. Заливина 1796 13 5 38 105 39 37

1797 8 5 62 58 32 55 д. Йская

1801 13 8 61 85 52 61 1796 13 5 38 81 28 35

д. Ушакова 1801 14 4 29 101 30 30 1790 6 1 17 92 2 2

д. Чинянина 1801 9 2 22 75 2 3

* Составлено по: ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 19. Л. 187–213 об.; Д. 28. Л. 162 об. – 163,

533–534, 538–539 об.; Д. 32. Л. 175 об. – 176; Д. 40. Л. 863 об. – 865 об., 867–867 об.; Д. 63. Л. 123–133 об.

257

С 1782 по 1790 г. отток населения перекрывался высокой рождаемостью и подселением новых семей, но к 1797 г. деревня резко сократилась в своих размерах: если в 1787 г. в д. Евгащино было 52 дома, а в 1795 г. размер посе-ления достиг своего максимума – 55 домов, то уже в 1796 г. деревня состоя-ла из 41 дома, в 1797 г. в Евгащино осталось 32 дома, а население сократи-лось в 1,5 раза55. Эти данные подтверждают версию о начале переезда де-ревни из-за частых разливов Иртыша на новое место в 1796 г.56, однако на высокий левый берег перебрались не все жители и д. Изютской, что фикси-руется в метрических книгах начала XIX в.

История д. Евгащино усложняется тем, что этот населенный пункт од-новременно называли Изютской деревней, по названию озера, рядом с кото-рым она находилась. Путаница с идентификацией этого населенного пункта произошла в связи с тем, что два его названия в архивных источниках сущест-вуют в разных плоскостях: как Евгащина деревня записана в Дозорной книге 1701 г. и в ревизиях 1782 и 1795 гг., т. е. источниках, оказывающих влияние на сбор налогов. Название Изютская использовалось, так сказать, в «неофици-альной части» ревизских сказок, записываемой со слов населения, при указа-нии предыдущего места жительства после переселения или при записи места рождения жены, а также в метрических книгах. Примером может служить за-пись о браке 1775 г. жителя д. Шуевой Логинова погоста старообрядца Афа-насия Федорова Новгородцева с дочерью разночинца из д. Изютской Анисьей Ивановой Уразовой57. Отец невесты – Иван Васильев Уразов – согласно мате-риалам переписей 1747, 1763 и 1782 гг. проживал в д. Евгащиной58.

Спустя 23 года после переезда деревни на другое место ситуация не ме-няется: в официальном отчете Тарского земского суда о количестве старооб-рядцев в уезде деревня называется Евгащино, и в это же время в метриках она по привычке зовется Изютской59. Тот факт, что неофициальное уличное на-звание деревни переместилось на левый берег Иртыша, подтверждается более поздними архивными документами. При подготовке к Первой всеобщей пере-писи населения на местах собирался материал о населенных пунктах, куда включалось количество дворов и жителей, а также информация об официаль-ных и простонародных названиях деревень. По этим данным, в 1896 г. с. Евга-щино состояло из 139 дворов, в которых проживало 622 человека обоего по-ла, и имело уличное прозвище Изюк60.

Чалдоны и кержаки. Сопоставив материалы исповедальных ведомос-тей 1798 и 1801 гг., где указывались старообрядцы, с пофамильными списками староверов по Тарскому уезду за 1810 и 1819 гг., которые были предостав-лены в Тобольскую духовную консисторию Тарским духовным правлением и Тарским земским судом соответственно, выявляем пофамильный состав старообрядцев д. Изютской, который отражен в табл. 1. Из девяти фамилий, известных по Дозорной книге 1701 г., семь в дальнейшем фигурируют как старообрядческие. Подселялись в Евгащино также преимущественно старове-ры. К примеру, принадлежность Мосеевых к расколу стала известна властям еще в 1676 г.61 По спискам 1810 и 1819 гг. Горшковы, Грязновы, сменившие фамилию на Григорьевы, Калижниковы, Клеуновы и Шульгины являлись ста-рообрядцами. На основании косвенных данных, к которым относятся брачные связи той или иной семьи, к староверию были причастны Щетинины.

258

В 1819 г. перед составителями списка старообрядцев Тарского уезда была поставлена задача выявления и описания раскольнических толков, к ко-торым принадлежало население уезда. Относительно целого ряда волостей – Рыбинской, Бутаковской и Нижнеколосовской – прояснить этот вопрос так и не удалось, и составитель вынужден был констатировать, что староверы этих волостей «каких обрядов придерживаются, сами объяснить не могут, а только утверждают, что они старообрядцы и требы исправляют по своим обрядам»62. В Логиновской волости, к которой после переезда относилась д. Евгащина, население придерживалось «сект поповской и поморской», которые описыва-лись следующим образом: «Богослужения произносят по-старому обряду. Собираются по праздникам и высокоторжественным дням в один простой дом. Часовен не имеют. Каждой для своей секты порознь»63.

Определить, в каких деревнях проживали староверы того или иного тол-ка, в задачу составителей списка не входило. Эту проблему пытались решить позднее, в 1830 г., когда была составлена «Ведомость о старообрядцах и рас-кольниках по Тобольской губернии». По этому документу в д. Евгащиной про-живало 4 человека обоего пола старообрядцев, «приемлющих священство», т. е. поповцев64. В целом количество раскольников по «Ведомости…» было явно занижено. К примеру, в с. Седельниково – крупном старообрядческом центре той же Логиновской волости – согласно этому источнику проживал всего один старовер из «неприемлющих священства, но поклоняющихся ико-нам»65. В конце XIX в., по материалам Первой всеобщей переписи населения, в Евгащино староверов не было.

Для прояснения ситуации и выявления старообрядческих толков, к ко-торым принадлежали евгащинцы, обратимся к тем семьям, которые еще до переезда деревни на другой берег Иртыша покинули д. Изюк. Как видно из табл. 2, значительное число евгащинцев поселилось в деревнях по р. Таре, не-подалеку от прежнего места жительства. В 1796 г. в д. Ушакову Бергамакской волости, состоявшую из четырех дворов, переехало три семьи Белобородовых и две семьи Щегловых66. В итоге евгащинцы составили 35 % населения д. Уша-ковой (см. табл. 3).

По данным Первой всероссийской переписи населения 1897 г., в д. Уша-ково проживало 106 человек старообрядцев поморского толка67, среди которых были семьи Белобородовых и Щегловых. Однако не все Белобородовы в конце XIX в. являлись старообрядцами, большая их часть были записаны просто «православными», мирскими. В ходе этнографической экспедиции ОмГУ 1999 г., проходившей в Муромцевском районе Омской области, выяснилось, что ста-роверов-поморцев в д. Ушаково, как и в с. Низовом, называли кержаками68.

По мнению А. Д. Колесникова, «часть жителей Евгащино переселились на речку Тару, где в 1796 г. основали деревню Евгаштину (Изюцкую). С пере-селением в эту деревню зырян ее стали называть Больше-Красноярской»69. Опираясь лишь на материалы ревизий населения, можно было прийти к выво-ду о том, что А. Д. Колесников ошибся и евгащинцы никогда не проживали в д. Большекрасноярке. Дело в том, что в ревизской сказке 1811 г. «евгащин-ских» фамилий в этой деревне не было, а в предыдущую ревизию 1795 г. насе-ление д. Большекрасноярской не попало. Этот населенный пункт имел и другие названия – д. Ика (Икская) или Йская по имени небольшой речки, на берегах которой возникла деревня. Под этими названиями она фигурирует в метриках с 1797 г. Позднее за этим населенным пунктом действительно утвердилось

259

название Большекрасноярка, а старое имя – Икская – стало употребляться жителями в качестве уличного названья. Однако ни в метрических книгах, ни по воспоминаниям старожилов Большекрасноярки деревня не называлась Ев-гащино или Изютской.

В 1797 г. д. Йская состояла из 8 домов, в которых проживали по две семьи Евгащиных и Зориных, одна семья Горшковых, а также семьи, не свя-занные с д. Евгащино, – Перминевы, Стариковы, Харавдины, Филатовы и Уса-чевы70. Евгащины приехали из самой д. Изютской, а Зорины и Горшковы – из д. Заливиной Бергамакской волости. Все семьи евгащинцев являлись род-ственными друг другу через браки. В 1798–1801 гг. в деревне поселяется еще одна семья Зориных из д. Заливиной, оттуда же приезжают их родственники – Калижниковы. Таким образом, в 1801 г. в д. Икской проживало 85 человек обоего пола, из которых 61 % являлись уроженцами д. Евгащино71 (табл. 3).

К 1801 г. в д. Икскую переезжает семья вдовы Ксении Ивановны Пе-лымской с четырьмя детьми из кержацкой д. Шуевой Логиновской волости. Приезжает она к своей старшей дочери – Софье Семеновой, в замужестве Ев-гащиной72. Помимо Пелымских, в деревне появляется еще две новых семьи – 16-летнего Осипа Данилова Бородина с двумя сестрами и вдовы Вассы Яков-левой Коревой с тремя детьми73.

По материалам метрических книг 1798 и 1801 гг. и Списка старообряд-цев Тарского уезда 1810 г. все евгащинцы, проживавшие в д. Икской, принад-лежали к староверию. Судя по архивным материалам, в д. Икской старооб-рядцами не являлись лишь семьи Бородиных, Филатовых, Усичевых и оди-нокий Иван Ильин Перминев74. Но через 9 лет в следующем Списке старо-обрядцев Тарского уезда знакомых евгащинских фамилий в д. Икской мы не встречаем. Нет известий о них и в переписях населения 1811 и 1850 гг.

Как уже отмечалось, в материалах ревизий населения д. Большекрас-ноярская впервые появляется в 1811 г., проживали в ней крестьяне Спасской и Саламатинской волостей Ялуторовской округи: Жеравины, Серковы, Чистя-ковы, Пермяковы, Ядрышниковы и Пережегины, перечисленные по указу Тар-ского земского суда в 1796 г.75 По мнению А. Д. Колесникова, новопоселенцы были зырянами, на что указывает их пофамильный состав76. Здесь же мы на-ходим семьи основателей д. Икской – Кореневых, Стариковых и Филатовых. Всего в 1811 г. в Красноярской проживало 92 человека обоего пола государ-ственных крестьян77. В следующей ревизии населения 1850 г. д. Большекрас-ноярская была названа «она же Итская»78. Таким образом, можно предполо-жить, что д. Икская была поглощена более крупным населенным пунктом, в ко-тором также проживали старообрядцы, но принадлежавшие к другому согла-сию – поповцам. Семьи староверов-поморцев, не желающие такого соседства, выехали из д. Икской в 1810–1811 гг., поэтому в переписи 1811 г. мы не нахо-дим евгащинцев среди жителей д. Большекрасноярской.

По свидетельствам информаторов, в д. Большекрасноярской существо-вало два старообрядческих кладбища – одно «поморское», заброшенное, кото-рое к концу XX в. обвалилось в реку, а другое – «кержацкое»79. Поморы упоми-нались в ответах информаторов наряду с другими группами русских, прожи-вающих в д. Большекрасноярской, такими как кержаки и мирские80. С другой стороны, никто из информаторов, причислявших себя к потомкам старообряд-цев, не назвал себя поморцем, употребляя широко распространенный в Среднем Прииртышье термин кержаки. На свою принадлежность к старообрядческим

260

семьям указали потомки Серковых, Чистяковых, Вардугиных и Филатовых81, хотя в переписи 1897 г. члены их семей были записаны просто православ-ными82. В начале XX в., по материалам И. Голошубина, в этой деревне про-живало 68 человек обоего пола староверов-поповцев, в то время как старо-обрядцы в соседних деревнях (Низовое, Ушакова, Чинянино) были из по-морского согласия83. По всей видимости, «поморское» кладбище было остав-лено предшествующим населением, т. е. евгащинцами. Однако, по материалам Первой всеобщей переписи населения 1897 г., в д. Большекрасноярской проживало пять человек старообрядцев поморского толка. Это была семья Лавра Давыдова Жеравина84, его родные братья Семен и Степан, живущие в д. Большекрасноярской, были записаны «православными», т. е. никониа-нами85. Но вряд ли следует полагать, что одна семья в деревне имела собст-венное отдельное кладбище.

Не все жители д. Евгащиной принадлежали к староверию. Более того, как свидетельствуют архивные материалы, нормальной ситуацией являлась принад-лежность членов одной семьи к разным религиозным традициям. По генеалоги-ческой схеме рода Евгащиных видно, что к староверию, по официальным дан-ным, принадлежала лишь одна ветвь рода – внуки Василия Иванова Евгащина, выросшие в д. Ананьиной (схема 2). Когда Евгащины между 1763 и 1782 гг. вернулись в родную д. Изюцкую, то вместе с ними из д. Ананьино перебрались старообрядцы Мосеевы. Возможно, именно таким образом раскол был занесен в д. Евгащино (Изюцкую), откуда в конце XVIII в. староверы Евгащины пере-селяются в д. Дурнову и участвуют в основании д. Икской (будущей Больше-красноярской). Как уже говорилось, в д. Большекрасноярке Евгащиных называ-ли поморами. Евгащины, переселившиеся на левый берег Иртыша и ставшие основателями одноименной деревни, принадлежали к официальному правосла-вию, поэтому их, как и других мирских старожилов, называли чалдонами.

Похожая ситуация сложилась в семье Резиных, основателями которой были два брата – Михаил и Петр. Из 17 внуков старшего брата – Михаила – трое являлись ярыми сторонниками раскола, т. к. именно такие люди попа-дали в исповедальные ведомости с пометкой «в старообрядстве»86. Внуки Пет-ра Резина разъехались по разным деревням Тарского и Омского уездов. Одна семья – Ильи Никитина Резина – переселилась в д. Могильно-Старожиль-скую Татмыцкой слободы. Потомки Ильи до сих пор проживают в этой деревне и считают своих предков чалдонами87. Аналогичным образом идентифици-руют себя потомки Резиных, проживающие в современном с. Евгащино88.

Итоги. 1. Относительно происхождения населения д. Евгащино под-твердилась гипотеза С. Н. Корусенко и М. Л. Бережновой о татарских корнях семей, давших название деревне по своей фамилии. Однако Евгащины никогда не составляли большинства населения деревни: в 1763 г. представители этой фамилии составляли 11 % от общего числа жителей, а в 1782 г. – 18 %89. Дан-ные факты могут внести некоторые коррективы в результаты антропологичес-кого исследования евгащинцев, проведенного екатеринбургскими исследова-телями А. Н. Багашевым и А. Л. Антоновым90.

2. По архивным материалам история переезда д. Евгащино на другой берег Иртыша не выглядит столь однозначной, как в рассказах информаторов. Скорее, этот процесс можно назвать разъездом деревни, в результате которого евгащинцы приняли деятельное участие в основании целого ряда новых насе-ленных пунктов Среднего Прииртышья.

261

3. Результаты проведенного генеалогического исследования подтвер-ждают точку зрения Л. В. Татауровой относительно принадлежности большей части жителей д. Евгащино к старообрядчеству. От себя добавим, что это бы-ли староверы-поморцы. Однако во многих семьях наблюдалось своеобразное религиозное размежевание, характерное для многих старообрядцев Среднего Прииртышья, когда одна часть семьи придерживалась канонов старой веры, а другая часть находилась в русле официального православия. Поэтому предста-вители одной и той же семьи оказывались в составе разных этнических групп русских сибиряков: староверы – среди кержаков, мирские – среди чалдонов.

______________________________ 1 Багашев А. Н., Антонов А. Л. Антропологические особенности русских ста-

рожилов Омского Прииртышья // Русские: материалы VII Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». – Тобольск, 2004. – С. 10–13; Бе-режнова М. Л. «Русский татарину брат», или Взаимоотношения русских и татар в Среднем Прииртышье в XVIII в. // Тюркские народы: материалы V Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». – Тобольск; Омск, 2002. – С. 255–257; Бережнова М. Л., Корусенко С. Н. Евгащина, она же Елгащина, она же Изюк: ранний период истории старинного сибирского села // Интеграция ар-хеологических и этнографических исследований: сб. науч. тр. – Омск; Ханты-Ман-сийск, 2002. – С. 184–188; Бережнова М. Л., Корусенко С. Н., Новоселова А. А. Ло-гистический анализ одного построения: Как историки создают мифы // Там же. Наль-чик; Омск, 2001. С. 48–56; Татаурова Л. В. Археология о русских Омского Приир-тышья // Русские старожилы: материалы III Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». – Тобольск; Омск, 2000. – С. 421–423; Она же. Об одном из элементов погребального обряда русских по данным археологии // Ин-теграция археологических и этнографических исследований: сб. науч. тр. – Омск; Ханты-Мансийск, 2002. – С. 235–237; Она же. Методика этноархеологического ис-следования русских поселений Сибири // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. – Омск, 2004. – Т. 8. – С. 36–48; Она же. Этнокультур-ные аспекты погребального обряда русских Среднего Прииртышья в XVII–XVIII вв. // Культура русских в археологических исследованиях. – Омск, 2005. – С. 221–235; Та-таурова Л. В., Тихомирова М. Н. Этнографо-археологический комплекс «Русские»: (предварительные итоги исследования) // Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума. – Омск, 2006. – Т. 9. – С. 39–70; Татаурова Л. В., Скрип-ко О. А. К вопросу о методике моделирования этнографо-археологического комплек-са // Интеграция археологических и этнографических исследований: сб. науч. тр. – Владивосток; Омск, 2000. – С. 80–83;

2 Бережнова М. Л., Корусенко С. Н., Новоселова А. А. Указ. соч. С. 48–56. 3 РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Кн. 6. Л. 17 об., 18 об., 19. 4 Волков В. Г. Тарские «служилые по отечеству» конца XVI–XVIII вв. // Запад-

ная Сибирь и сопредельные территории: демографические и социально-исторические процессы в XVIII–XX вв. – Омск, 2009. – С. 63.

5 Там же. 6 РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Кн. 6. Л. 12 об. – 15 об. 7 Там же. Л. 18 об. – 19. 8 Миллер Г. Ф. История Сибири. – Л., 1941. – Т. 2. – С. 580–581. 9 Волкова К. В. Восстание татар Тарского уезда 1628–1631 гг. // Сибирь периода

феодализма. Вып. 2. Экономика, управление и культура Сибири XVI–XIX вв. – Ново-сибирск, 1965. – С. 119.

262

10 К. В. Волкова в своей подробной статье о бунте тарских и барабинских та-тар в 1628–1631 гг. называет Кочаша Танатарова князьком аялынских татар. См.: Вол-кова К. В. Указ. соч. С. 119.

11 Бахрушин С. В. Сибирские служилые татары в XVII в. // Бахрушин С. В. На-учные труды. – М., 1955. – Т. III. – С. 171–172.

12 Миллер Г. Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 106–107, 112, 383, 411; Волкова К. В. Указ.

соч. С. 119, 121–122. 13 Волкова К. В. Указ. соч. С. 121. 14 Там же. С. 119. 15 Волков В. Г. Указ. соч. С. 57. 16 Волкова К. В. Указ. соч. С. 118. 17 Там же. С. 121–122. 18 Томилов Н. А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце

XVI – первой четверти XIX вв. – Томск, 1981. – С. 141, табл. 28. 19 Там же. 20 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 610. Л. 15 об. 21 Там же. Л. 7 об., 8 об. 22 Там же. Кн. 905. Л. 1. 23 Там же. Кн. 1182. Л. 15 об. 24 Имя Абышка встречается у служилых татар в начале XVIII в. См.: Корусен-

ко С. Н. Этносоциальная история и межэтнические связи тюркского населения Тар-ского Прииртышья в XVIII–XX веках. – Омск, 2006. – С. 134.

25 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 1. Л. 183. 26 Волков В. Г. Указ. соч. С. 63. 27 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 610. Л. 31 об. 28 Корусенко С. Н. Указ. соч. С. 105. 29 Там же; РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1182. Л. 210 об. – 211. 30 Корусенко С. Н. Указ. соч. С. 103. 31 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1182. Л. 131. 32 Там же. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3520. Л. 91 об. 33 Там же. Ф. 214. Оп. 5. Кн. 6. Л. 5, 12, 14–14 об., 17 об., 18 об. – 19. 34 Колесников А. Д., Долгушин А. П., Алексеенко С. А. и др. Города Омской об-

ласти. – Омск, 1985. – С. 15. 35 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 341. Л. 325; Кн. 591. Л. 356 об. 36 Там же. Кн. 1182. Л. 211 об. 37 Там же. Л. 210, 213 об. 38 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 1. Л. 17–17 об. 39 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1182. Л. 251 об. 40 Там же. Д. 1182. Л. 187. 41 Там же. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3521. Л. 237 об. 42 ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8. Д. 31. Л. 27–28. 43 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1182. Л. 41, 209 об., 214. 44 Там же. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3521. Л. 217 об., 220 об. 45 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 14. Л. 191 об., 195 об. 46 Там же. Д. 28. Л. 163. 47 ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8. Д. 31. Л. 18–18 об., 21 об. – 22, 23–25. 48 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 14. Л. 185 об., 188 об., 191 об., 192 об. 49 Там же. Д. 40. Л. 831 об., 832–832 об., 833 об., 834 об. 50 ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8. Д. 31. Л. 126–127; Д. 132. Л. 66 об.; ГИАОО. Ф. 16.

Оп. 2. Д. 19. Л. 102 об. – 110; Д. 28. Л. 538–538 об. 51 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 32. Л. 175 об. 52 РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3521. Л. 194–194 об.; ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8.

Д. 32. Л. 16.

263

53 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 40. Л. 827 об. 54 Там же. Д. 28. Л. 136, 140, 500–503 об.; ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8. Д. 295. Л. 1–6. 55 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 9. Л. 189 об. – 197 об.; Д. 28. Л. 135 об. – 140 об.;

500–503 об.; Д. 32. Л. 538 об. – 541 об. 56 Долгушин А. П. Сказание о Большеречье. – Омск, 1998. – С. 15.

57 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 4. Л. 221. 58 РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3520. Л. 95; Д. 3521. Л. 220 об.; ГУТО ГАТ. Ф. 154.

Оп. 8. Д. 31. Л. 25. 59 ГУТО ГАТ. Ф. 329. Оп. 13. Д. 374. Л. 434 об.; ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 56.

Л. 87 об., 512, 658. 60 Сведения о населенных местах. Тобольская губерния, Тарский уезд, 1896 г. //

РГИА. Ф. 1290. Оп. 11. Д. 2443. Л. 346–346 об. 61 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 610. Л. 26. 62 ГУТО ГАТ. Ф. 329. Оп. 13. Д. 374. Л. 419–419 об. 63 Там же. Л. 434–435. 64 ГИАОО. Ф. 3. Оп. 13. Д. 17889. Л. 17 об. 65 Там же. 66 Там же. Ф. 16. Оп. 2. Д. 28. Л. 168 об., 533–533 об. 67 ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2212. 68 Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. П. 1999–2. К. 74. 69 Колесников А. Д. С чего начинается Родина? Из истории Большереченского

района // Иртышская правда [Большеречье]. – 1973. – 21 июня. – С. 4. 70 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 32. Л. 175 об. – 176. 71 Там же. Д. 40. Л. 867–867 об. 72 ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8. Д. 31. Л. 307–307 об.; ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 40.

Л. 867 об. 73 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 40. Л. 867–867 об. 74 Там же. Д. 32. Л. 576 об. – 577; Д. 40. Л. 867–867 об.; ГУТО ГАТ. Ф. 329. Оп. 13.

Д. 374. Л. 401–401 об. 75 Там же. 76 Колесников А. Д. Указ. соч. С. 4. 77 ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8. Д. 298. Л. 250. 78 Там же. Д. 652. Л. 365. 79 Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. П. 112–5. К. 5. 80 Там же. П. 1998–1. К. 101. 81 Там же. П. 112–2. К. 42; П. 1998–1. К. 99; П. 199–2. К. 11, 49, 54–56. 82 ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2479. Л. 3, 6, 8, 10–14, 24, 26, 27, 29, 31, 32–34,

37, 40, 65, 67, 81, 82, 87, 114, 115, 129, 131, 133, 136, 138, 149, 151, 158. 83 Голошубин И. Справочная книга Омской епархии. – Омск, 1914. – С. 773–774. 84 ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2479. Л. 143. 85 Там же. Л. 67, 68, 106, 145. 86 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 40. Л. 837 об. – 838. 87 Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. П. 1998–1. К. 6, 24; П. 107–1. К. 43 об. 88 См. список информаторов в статье: Татаурова Л. В., Тихомирова М. Н. Указ.

соч. С. 69. 89 РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3521. Л. 215 об. – 221 об.; ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8.

Д. 31. Л. 16–28. 90 Багашев А. Н., Антонов А. Л. Указ. соч. С. 10–13.