Кашляк С.Г. (БГУИР)

ПЕХОТА ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО И

«ВОЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» XV-XVII ВВ. (К ВОПРОСУ О

ВИЗАНТИЙСКОМ ВЛИЯНИИ)

С XV в. в военном деле Европы начинают происходить изменения,

впоследствии названные «военной революцией» или «огнестрельной

революцией», или «пороховой революцией». Этот процесс характерен

успешным возвращением массовой пехоты на поля сражений, как

основной активной военной силы. Глубокие построения копейщиков-

пикинеров оказываются непреодолимы для рыцарской кавалерии.

Несовершенство первых образцов огнестрельного оружия и сама

система комплектования коронной армии вплоть до середины XV в. в

определенной степени тормозили внедрение огнестрельного оружия в

повседневную практику. Польско-литовское дворянство, подобно

западноевропейскому, долго предпочитало «благородное» «белое» оружие

«грязному» И «подлому» огнестрельному. Однако по мере расширения

использования наемных хоругвей и рот процесс внедрения огнестрельного

ускорялся. Особенно хорошо это заметно было на примере эволюции

состава вооружения наемных пехотных рот, состоявших преимущественно

из простонародья.

До самого конца XV в. на вооружении польско-литовских стрелков-

пехотинцев численно преобладали арбалеты как более простое в

обращении оружие, чем лук, и более совершенное, нежели первые

образцы ручного огнестрельного оружия. Однако по мере

совершенствования последнего, начиная с первых же лет XVI в. арбалеты

быстро вытесняются ручницами и аркебузами. Все это позволило создать

отряды стрелков, действовавшие под прикрытием копейщиков и

щитоносцев-павезьеров в относительно массовом варианте (Англия с ее

знаменитыми лучниками была локальным исключением – ни одна другая

европейская страна не могла подготовить такого количества лучников, а

профессиональные стрелки-арбалетчики стоили дорого).

К середине XVI в. польская наемная пехота была перевооружена с

луков и арбалетов на огнестрельное оружие – сперва на примитивные

ручницы, а затем на фитильные аркебузы. Так, под началом ротмистра

Калуша в 1500 г. было 20 «десятков» с 124 стрелками из ручниц, 18

арбалетчиками, 10 павезьерами, 19 копейщиками и шестью

прапорщиками. Рота же ротмистра Антонио Мора в 1553 г. имела в своем

составе 10 «десятков», 54 стрелка из ручниц, 19 копейщиков, двух

прапорщиков и одного барабанщика. В 1569 г. почт ротмистра А.

Косиньского насчитывал трех конных воина, два прапорщика, два

барабанщика, 10 пехотинцев в доспехе (двое с аркебузами и восемь с

топорами и древковым оружием), 31 стрелка и одного копейщика, почт

его товарища В. Косиньского имел двух копейщиков в доспехе и 12

стрелков1.

По мнению Г.М. Сагановича пехота польского образца переняла

тактику византийской пехоты – действительно, именно в Византии пехота

оставалась важным элементом военной системы, в отличие от Европы.

Эти же образцы были взяты и главным соперником европейской

цивилизации в XVI-XVII вв. Османской империей. Форма одежды

стрелков Великого княжества и Короны также фактически повторяет

поздневизантийские образцы. В бою впереди стояли щитоносцы

(павезьеры), за ними – десятники с ощепами (копье, предназначенное как

для броска, так и для фехтования в ближнем бою – аналог византийского

менавлия) или алебардами. Здесь ощеп (сулица) не является типично

балтским оружием – аналог активно использовался византийцами

1 Пенской, В.В. Великая огнестрельная революция / В.В. Пенской. – М. : Яуза : Эксмо, 2010, с. 141.

(менавлия), а они, в свою очередь, заимствовали его у горцев-дейлемитов

(жупин). В Византии менавлаты являлись элитными пехотинцами, хоть

формально относились к копейной пехоте – оплитам. Без сомнания

десятники тоже являлись элитой своих рот. Затем стояли пикинеры и

шесть шеренг стрелков с рушницами. Замыкала построение шеренга

пикинеров2. Типологически – это вариант построения византийской

пехоты, описанный в военном трактате X в. «Nicephori praecepta militaira»

(«Стратегика императора Никифора»), только вместо луков – стрелки

используют огнестрельное оружие3. Когда стрелки (в византийском случае

– лучники, в европейском – аркебузиры и мушкетеры) прикрываются

копейщиками и пикинерами, что позволяет им вести массированный огонь

по противнику. Отличалась от византийской методика ведения огня ротой,

обусловленная новым типом оружия – аркебуза (ручница), мушкет. В бою

вся рота, кроме последней шеренги приседала для выстрела, затем

последние готовились к новому выстрелу, а впереди стоящая шеренга

вставала и делала свой выстрел и так до конца4. При этом, надо отметить,

что сам трактат «Nicephori praecepta militaira» не являлся широко

известным в ренессансной и реформационной Европе – Дюканж не

использовал его материалы для своего словаря5. Хотя, византийская

военная традиция присутствовала в европейской военной науке: в качестве

примера приведем трактат, который около 1327 г. Феодор Палеолог (1291-

1338 гг.), второй сын Андроника II и Виоланты-Ирины Монферратской

(основатель монферратской ветви Палеологов), написал по-гречески, а

2 Сагановіч, Г.М. Войска Вялікага княства Літоўскага ў XVI-XVII стст. / Г.М. Сагановіч ; пад рэд. Г.В. Штыхава. – Мн. : Навука і тэхніка, 1994, с. 37.

3 Никифор II Фока, Стратегика / пер. со среднегреч. и комм. А. К. Нефёдкина. – СПб. : Алетейя, 2005, с. 4-21.

4 Сагановіч, Г.М. Войска Вялікага княства Літоўскага ў XVI-XVII стст., с. 37.

5 Кучма, В.В. Военная организация Византийской империи. Научное издание / В.В. Кучма. – СПб. : Алетейя, 2001, с. 48.

потом перевел на латынь, причем последняя версия, в свою очередь, была

переведена на французский язык Жаном де Винье в конце XIV в. для

герцога Бургундского Филиппа Храброго под названием «Сведения и

наставления для государя, каковой должен вести войны и править

большими землями»6.

Так, в 1531 г. в сражении при Обертыне в 1531 г. в 10 пеших ротах

пехотинцы, вооруженные рушницами, составили 73,3%, павезьеры – 12,1

%, копейщики 12,3% и прапорщики 1,8%. И такой расклад сохранился и

впоследствии. Например, в инструкции ротмистрам пеших рот,

составленной в 1561 г., указывалось, что при наборе солдат ротмистр

должен стремиться к тому, чтобы десятки в ротах были полноценными и

на шесть пахолков с аркебузами-рушницами имелось два воина с копьями,

один павезьер и один прапорщик (вооруженный, помимо всего прочего,

копьем с прапорцем). Допускалось вооружение одного из копейщиков

вместо копья ручными гранатами. Павезьер, кроме щита, должен был

иметь меч, топор и в качестве защитного вооружения капелину, копейщик

– меч, а вместо длинного копья – ощеп или алебарду и обязательно

полный «копийничий» доспех7.

То, что требования артикула выполнялись на практике, косвенно

свидетельствует картина неизвестного художника «Битва под Оршей»,

датируемая 20-ми – началом 30-х гг. XVI в. Изображенные на ней стрелки

гетмана К. Острожского построены в 4 шеренги, причем l-я шеренга

вооружена длинными пиками, за ними стоят павезьеры, а 3-я и 4-я

шеренги были вооружены аркебузами. Примечательно, что все пехотинцы

были защищены шлемами типа «салад», а первая шеренга – полным

6 Контамин, Ф. Война в средние века / Филипп Контамин / Пер. с. фр. Ю. П. Малинина, А. Ю. Карачинского, М. Ю. Некрасова; под. ред. Ю. П. Малинина. – СПб. : Ювента, 2001, с. 135.

7 Пенской, В.В. Великая огнестрельная революция / В.В. Пенской. – М. : Яуза : Эксмо, 2010, с. 140.

доспехом по типу швейцарских пикинеров первых шеренг швейцарской

баталии.

По вычислениям А.Н. Лобина численность польско-литовской

армии в битве под Оршей составляла: польские войска (наемники и

«охочие») – отряды Я. Сверчковского (2063 «коня» и 2000 пехоты плюс

1600 «коней» и 1000 пехоты), хоругви панов из Великой и Малой Польши

(13 хоругвей) под началом Я. Тарновского, придворная хоругвь В.

Самполинского (200 «коней»); литовские войска – магнатские почты (К.

Острожского, Ю. Радзивилла и др.), посполитое рушение (не менее девяти

поветовых хоругвей плюс «сила жемоийская). Всего около 9000 поляков и

7000 литовцев. Собственно войска ВКЛ занимали только одно крыло –

правое. Численность армии Московского государства по его подсчетам с

использованием разрядных списков и материалов полевых смотров армии

колеблется от 12000 до 150008. [с. 18-41; с. 142-185] То есть вполне

сопоставимые цифры.

Наемная пехота по отношению к коннице в коронной армии и

войске ВКЛ играла второстепенную роль. Как свидетельствуют русские

летописи, вооруженные ручницами и аркебузами польско-литовские

«желныри» (так русские летописцы называли польско-литовских

пехотинцев-жолнеров) на первых порах составляли значительную часть

гарнизонов литовских крепостей, которые осаждали русские войска в

начале XVI в. Однако по мере накопления опыта использования

«желнырей» польско-литовские военачальники стали рисковать выводить

ее в поле. И если в сражении на р. Ведрошь в 1500 г. «желнырю» не

8 Лобин, А.Н. Битва под Оршей 8 сентября 1514 г. / А.Н. Лобин. – СПб. : Общество памяти игуменьи Таисии, 2011, с. 142-185; Лобин, А.Н. К вопросу о составе и численности польско-литовской армии в битве под Оршей 1514 г. / А.Н. Лобин // Праблемы інтэграцыі і інкарпарацыі ў развіцці Цэнтральнай і Усходняй Еўропы ў перыяд ранняга Новага часу: Матэрыялы міжнар. навук. канферэнцыі (Мінск, 15–17 кастрычніка 2009 г.) / Навук. рэд. С.Ф.Сокал, А.М.Янушкевіч. – Мінск: БІП-С ПЛЮС, 2010. С.18-41.

сумели проявить свои достоинства, то спустя 14 лет в уже упоминавшейся

битве под Оршей своими умелыми действиями они во многом обеспечили

успех польско-литовской армии.

Сражение было проиграно русскими воеводами во многом именно

благодаря успешным действиям польско-литовских аркебузиров, успешно

действовавших против русской поместной конницы на пересеченной

местности под прикрытием лесных зарослей. Польско-литовские

военачальники хорошо усвоили урок, который преподали им московские

воеводы в 1500 г., и в этот раз не повторили ошибок, допущенных прежде,

тогда как московские воеводы явно недооценили потенциал нового

оружия. Поэтому есть все основания полагать, что значение Оршинского

сражения для развития военного дела на востоке Европы недооценено

историками военного дела. Фактически здесь встретились типичная

конная армия Средневековья и армия, уже вставшая на путь перемен.

Князь Константин Острожский одним из первых в Европе с успехом

использовал против московских воевод, мысливших и действовавших по

традиции, новую тактику, основанную на комбинированных действиях

тяжелой и легкой конницы, пехоты и артиллерии. Не мeнee успешно

польские аркебузиры действовали и в сражении под Обертыном в 1531 г.

Пехота и артиллерия, размещенные гетманом Тарновским в вагенбурге,

отразили огнем атаки противника, после чего контратака польской

конницы довершила разгром неприятеля. Однако такие случаи были

достаточно редки, и в целом можно согласиться с мнением Г. Котарского,

который отмечал, что ко временам Сигизмунда II польско-литовская

пехота пришла в состояние упадка9.

Баторий попробовал упорядочить службу польско-литовской

пехоты. Прежних драбов он попытался если не заменить, то дополнить

иной пехотой, более многочисленной и дешевой. По предложению короля

9 Пенской, В.В. Великая огнестрельная революция, с. 142.

сейм 1578 г. утвердил создание в коронных землях так называемую

«пехоты выбранецкой» (piechota wybraniecka, выборная пехота – налицо

аналогия со стрельцами Ивана Грозного. Они также на первых порах

отличались от земских пищальников своим статусом отборной,

«выборной» пехоты). Каждые 20 лан должны был выставить в случае

необходимостидля хоругви своего воеводства одного пехотинца,

полностью вооруженного и экипированного. Записанные в «выбранецкую

пехоту» рекруты освобождались от повинностей и налогов и должны были

проходить в течение года 3-месячные военные сборы. Постановление 1590

г. о «выбранецкой пехоте» гласило, что каждые 20 ланов королевских

владений должны выставить «доброго» пахолика, вооруженного

ручницей, саблей, топором, в добром обмундировании, а десятники

вооружались алебардой10. Здесь снова заслуживает внимания характерная

черта национальной польско-литовской пехоты – ее специализация на

ведении огневого боя. Стефан Баторий отказался от создания в ее рядах

массовых построений пикинеров по примеру Западной Европы, сделав

упор на всемерное развитие ее огневой мощи.

В 1595 г. набор выбранецкой пехоты был распространен и на

Великое княжество Литовское. Правда, численность ее никогда не была

велика. Теоретически коронные земли могли выставить до 3 тыс.

пехотинцев, а литовские – до 1 тыс., но на практике этих цифр достичь

практически никогда не удавалось. В Полоцком походе 1579 г.

участвовали всего лишь 614 выбранцев, а в кампании 1580 г. – 11 рот с

1100 пехотинцев, сведенных в роты (типичной по организации может

считаться рота ротмистра Б. Жолтовского, в которую, помимо самого

ротмистра, входили поручик, барабанщик, хорунжий, 26 десятников и 236

рядовых пехотинцев). В следующем, 1581 г. под Псков прибыло 12 рот с

1878 выбранцев (Г. Котарский дает даже меньшую цифру – в тех же 12

10 Пенской, В.В. Великая огнестрельная революция, с. 161.

ротах насчитывалось, согласно его сведениям, всего 1407 выбранцев), а в

1590 г. коронные земли выставили 2306 выбранцев. В последующих

1595--1600 гг. численность выбранецкой пехоты колебалась от 1500 до

1244 чел11. [с. 161-162] Да и сама боеспособность выбранецкой пехоты

оказалась на деле много ниже, чем ожидалось (хотя бы потому, что

зачастую в «выбранцы» отбирались не самые лучшие крестьяне, отнюдь

не горевшие желанием воевать), почему она так и не смогла стать

польским аналогом русских стрельцов.

Успешно освоили польско-литовские военачальники и применение

артиллерии. И если в полевых сражениях они применяли ее не слишком

активно – из-за ее малоподвижности, то этого никак нельзя сказать об

осадной войне. Так, в 1535 г. коронный гетман Я. Тарновский быстро взял

крепость Стародуб, применив до того неизвестный русским способ

ускоренной атаки крепости – под прикрытием мощной артиллерийской

канонады с применением зажигательных снарядов литовские саперы

провели под валы Стародуба мины и проделали бреши, через которые

литовские войска и ворвались в город. Русский летописец, рассказывая об

осаде Стародуба, писал, что польско-литовские войска «...пришли к

Стародубу месяца [июля] со всем королевом нарядом, с пушками и с

пищалми, и прибылных людей с ним много иных земель король наймов

ал, желнер и пушкарей и пищалников, а с ними и подкопщикы. И начаша

Литовские люди приступати к городу со всех сторон иначаша бити ис

пушек и ис пищалей; а з города воевода князь Федор Овчина против велел

стреляти из пушек же и ис пищалейи битися с ними з города крепко; а

того лукавства подкопывания не познали, что наперед того в наших

странах не бывало подкопывания. Воеводы-же Литовские, оступив град,

да стали за турами близко города, да и подкопывалися, и город зажгли и

взяли...». И, видимо, отнюдь не случайно в 1520 г. в коронной армии была

11 Пенской, В.В. Великая огнестрельная революция, с. 161-162.

учреждена должность начальника артиллерии (praefectus artilleriae),

которым стал Я. Сташковский12. [с. 142-143]

В целом успешно начатая Великим княжеством Литовским и,

позднее, Речью Посполитой военная революция не перешла в свою

завершающую фазу – создание массовых армий. Причины этого лежат и в

самом государственном устройстве страны («Польша сильна раздорами»),

и, как ни странно, победы над шведами, и русскими вскружившие шляхте

голову (сама идеология «сарматизма» при всей своей красивости

приводила к отделению шляхты как особого «народа» и делала

невозможной создание подлинно национальной армии). Страх магнатов и

шляхты перед усилением королевской власти не дал Владиславу IV Вазе

завершить второй этап военной революции, начатый Стефаном Баторием.

В 1700 г. армия Великого княжества Литовского насчитывала 7700 чел.,

тогда как в 1702 г. в Австрии 127000, во Франции 222000, в Пруссии

30000, в 1709 г. в России 16600013. К концу XVII в. развитие артиллерии и

огнестрельного оружия окончательно делает пехоту «королевой полей», а

военное устройство Речи Посполитой превращается в архаизм. Только в

XVIII в. в самом конце существования Речи Посполитой как государства

принимаюся решения, запоздавшие, по крайней мере, на столетие. Создать

массовую армию стране просто не дали заинтересованные соседи

(Пруссия, Российская и Австрийская империи), против выступила и часть

элиты Речи Посполитой. В результате незавершенности военной

революции в Речи Посполитой страна оказалась беззащитна в военном

отношении перед своими соседями, что стало одной из причин ее гибели в

результате разделов.

Литература :

12 Пенской, В.В. Великая огнестрельная революция, с. 142-143.

13 Сагановіч, Г.М. Войска Вялікага княства Літоўскага ў XVI-XVII стст., с. 22, 73.

Бенцианов, М. М., Лобин, А. Н. К вопросу о структуре русской армии в

битве при Орше / М.М. Бенецианов, А.Н. Лобин // Studia Slavica et

Balcanica Petropolitana. – 2013. – №2. – С. 155-179.

Контамин, Ф. Война в средние века / Филипп Контамин / Пер. с. фр. Ю. П.

Малинина, А. Ю. Карачинского, М. Ю. Некрасова; под. ред. Ю. П.

Малинина. – СПб. : Ювента, 2001, – 416 с.

Кучма, В.В. Военная организация Византийской империи. Научное

издание / В.В. Кучма. – СПб. : Алетейя, 2001, – 426 с.

Лобин, А.Н. Битва под Оршей 8 сентября 1514 г. / А.Н. Лобин. – СПб. :

Общество памяти игуменьи Таисии, 2011, 251 с.

Лобин, А.Н. К вопросу о составе и численности польско-литовской армии

в битве под Оршей 1514 г. / А.Н. Лобин // Праблемы інтэграцыі і

інкарпарацыі ў развіцці Цэнтральнай і Усходняй Еўропы ў перыяд ранняга

Новага часу: Матэрыялы міжнар. навук. канферэнцыі (Мінск, 15–17

кастрычніка 2009 г.) / Навук. рэд. С.Ф.Сокал, А.М.Янушкевіч. – Мінск:

БІП-С ПЛЮС, 2010. С.18-41.

Никифор II Фока, Стратегика / пер. со среднегреч. и комм. А. К.

Нефёдкина. – СПб. : Алетейя, 2005. – 288 с.

Пенской, В.В. Великая огнестрельная революция / В.В. Пенской. – М. :

Яуза : Эксмо, 2010. – 448 с.

Сагановіч, Г.М. Войска Вялікага княства Літоўскага ў XVI-XVII стст. /

Г.М. Сагановіч ; пад рэд. Г.В. Штыхава. – Мн. : Навука і тэхніка, 1994. –

79 с.